Кольцо желаний

Глава 3

Я никак не могла уснуть. То и дело включала телефон, и тот противным бесчувственным голосом разрывал ночную тишину: «двенадцать часов, пятьдесят одна минута», «один час, пятнадцать минут», «три часа, десять минут». Утро приближалось, страхи о загадочном эфире отступали.

Взамен пришло волнение. Кто этот парень под окнами? Почему он говорил загадками? Это ведь его я слышала в торговом центре. И его подруга говорила, что Рэм – вор!

Уснула незаметно. Снилось что-то беспокойное: я убегала от цветного монстра. Даже если ночью ко мне приходили самые жуткие кошмары, вставала я всегда в хорошем настроении: хотя бы во сне я могла видеть.

Утром проснулась, услышав, что родители собираются. Подскочила, дошла до кухни, поздоровалась. Ходила за ними хвостиком, пока они не ушли. Подозрительно, наверное, но мне казалось очень важным убедиться, что они ничего не забудут и не вернутся потом посреди дня.

Ровно в три часа раздался стук в дверь. От волнения мурашки пробежали по телу. В это время ко мне обычно приходили учителя, но что, если это кто-то другой? Тот, о ком говорил Рэм?

Я подошла к входной двери, ощупала её. Уже и не помнила, есть ли у нас глазок…

– Кто там?

– Аврора, это Елена Александровна! Здравствуй! – прозвучал за дверью знакомый голос. Надо же, даже когда здоровалась, она пыталась казаться очень строгой. Как учителя живут с таким голосом?

Математичка зашла в дом. Я узнала бы её и без слов: яркий, до тошноты сочный аромат духов. Когда мы подолгу занимались с ней, у меня начинала болеть голова.

– Ты готовилась? Сейчас сложные темы, тебе нужно учиться упорнее остальных! – Каждая наша встреча начиналась с напоминания, что мне нужно усердно учиться.

В целом, Елена Александровна отличный педагог. Одна из немногих, кто не вела себя со мной как с инвалидом. Пыталась всё объяснить, рассказать, а не отделаться чтением вслух какого-нибудь параграфа. Её строгость можно было легко сбить, если заговорить на постороннюю тему: она тут же поддерживала разговор. Может, это происходило из жалости ко мне? Может, она считала, что я очень одинока и мне нельзя отказывать в общении?

Все это, конечно, было отлично, но не сегодня. До прихода Рэма оставался всего час, а занятия иногда затягивались на полтора или два!

– Аврора, не отвлекайся.

Интересно, как она понимала, что я отвлеклась? Наверное, учительский инстинкт. Что же делать, как её побыстрее спровадить?

– Простите, просто сегодня не очень хорошо себя чувствую, – притворилась я и для убедительности даже коснулась виска.

– Ничего, нам осталось немного. Я сегодня тороплюсь, уйду в половину пятого.

Она как будто издевалась. Захотелось вернуться в школу, где уроки в экстренной ситуации можно было прогулять.

Математичка рассказывала что-то про формулы сокращённого умножения. Я и в обычные дни не особо-то понимала, что мы вообще решаем, а сегодня тем более не могла сосредоточиться. Даже птица, стучащая клювом по дереву, казалась интереснее. Надо бы закрыть окно…

На секунду показалось, что я услышала что-то странное. Этот стук – какой-то он необычный.

Я коснулась часов на руке, чтобы приглушить слишком громкое тиканье. Среди непрерывного стука птички я уловила знакомый ритм. Морзянка! Птичка будто нарочно то клевала быстро-быстро, то делала паузы.

Отчёт?

Чем только не пытается отвлечь мозг, лишь бы не учиться!

– Тебе пока всё понятно, Аврора? Если нужно, повторю.

– Нет, Елена Александровна, не надо. Я внимательно слушаю.

Слушаю, да. Только не вас. Теперь я уже не могла сосредоточиться ни на чём, кроме загадочного стука. Птица словно издевалась и продолжала выбивать слова морзянкой:

А может, это и не птица вовсе? Может, Рэм увидел, что я не одна дома, и пытался подать сигнал, чтобы помочь избежать урока?

– Аврора, мне всё-таки кажется, что ты меня не слушаешь! – возмутилась математичка.

– Простите. Просто я задумалась о школе. Я ведь уже больше года не ходила туда.

– Ах вот оно что. – Строгий голос смягчился. – Я тебя понимаю. Скучаешь по друзьям? Могу поговорить с вашим классным руководителем, она организует встречу.

– Нет! – Я выпалила это слишком быстро.

С тех пор как я перестала посещать школу, ко мне никто не приходил. Пара человек писали в соцсетях, я могла бы общаться с ними через программу, но не стала. Они и не настаивали. Никто из них не хотел быть рядом со слепой девчонкой. Даже те, с кем мы неплохо общались.

– Не надо, ни по кому я не скучаю. Разве что по школе. В коридорах зимой по-прежнему холодно? А внешне школа изменилась?

Я несла чушь. Птица за окном продолжала выбивать занудную фразу:

А я не знала, как к ней подступиться! Но казалось очень важным завести разговор на эту тему.

В зале прозвенели часы. Ровно четыре. Скоро должен прийти Рэм! Что скажет Елена Александровна, когда услышит стук в окно? Или морзянку всё же выбивал он сам?

– Ох, Аврора, в школе сейчас ничего хорошего. Но если мы пройдём проверку, повысят финансирование…

Ах да, проверка… – Математичка задумалась. Это мой шанс!

– Что за проверка? У вас, наверное, столько работы сейчас!

– Много, конечно, – согласилась она. – Отчёты нужно делать, опять всю ночь работать.

– Я уже поняла тему, может, сократим занятие? У вас будет больше времени на отчёты, – ляпнула я, чувствуя, как щёки краснеют. Она на это ни за что не поведётся!

– Да и самочувствие у тебя сегодня не очень, верно? – неуверенно уточнила Елена Александровна. Неужели поддалась на уговоры?

– Да, с самого утра плохо себя чувствую! – Для правдоподобности я даже закашлялась. Хотя до этого говорила, что болит голова… Блин, в это никто адекватный не поверит!

С громким хлопком закрылся учебник.

– Мы сегодня хорошо поработали, Аврора. В следующий раз продолжим.

Елена Александровна собрала сумку. Я едва не прыгала от нетерпения и дверь за ней захлопнула с такой силой, что чуть не оглохла. И сразу же услышала стук в окно.

Держась за стену, я быстро добралась до комнаты, сократив привычное количество шагов в два раза. Обогнула кровать, распахнула окно.

– Привет!

Голос раздался так близко, что я отшатнулась. Рэм говорил не снизу, он был где-то на моём уровне!

– Ты что, летаешь? – глупо спросила я.

– Нет, просто залез на решётку. Вообще-то я надеялся, что ты её откроешь, чтобы я забрался внутрь.

Я вздохнула с облегчением. Ещё летающих парней вокруг моей квартиры не хватало.

– Да, я взяла ключ. Тут где-то есть замок.

Я начала шарить руками по решётке, но Рэм нетерпеливо забрал ключ.

– Я понимаю, конечно, что ты меня не видишь. Но прохожие всё ещё не лишены этой возможности. Одна бабулька уже пялится на меня. Спорим, сейчас вызовет полицию? Помаши в ту сторону, пусть видит, что я не вор и не маньяк. Так, Ромео, который решил заскочить к Джульетте.

Я не поняла, в какую сторону махать, но на всякий случай подошла вплотную к окну. Пусть видят, что хозяйка дома не против такого взлома.

– Держи. – Рэм вернул ключ, с грохотом распахнул решётку и спрыгнул на пол. – Кстати, я не один. Ань, сможешь допрыгнуть?

С улицы раздалось ворчание. И кажется, даже какие-то обзывательства.

– Не надо никуда залезать! У меня вообще-то дверь есть, – возмутилась я и выглянула в окно. – Аня, верно? У меня третья квартира, заходите.

– Неужели наконец-то адекватный человек?! – раздалось снизу.

– Я как-то и не подумал, что можно войти через дверь, – смущённо хмыкнул Рэм. Судя по звукам, он разулся и поставил обувь прямо под окном.

Через пару секунд раздался звонок в домофон. Я мигом добралась до входной двери, едва касаясь стен.

– Ты точно ничего не видишь? – спросил Рэм, идя за мной. – Так быстро ходишь!

– Только по дому. Выведи меня на улицу, и я едва ли смогу добраться до магазина, не зацепив пару машин.

Как только зазвенел звонок, я открыла дверь и сразу протянула руку. Пацанский жест, конечно, но мне так удобнее. По рукам я много что могла сказать о человеке. Иногда даже возраст определяла, например, почти у всех стариков были сухие руки с мягкой, немного обвисшей кожей. А раньше я этого и не замечала.

– Привет! Я Аня! – поздоровалась девушка и подала ладонь. Я коснулась её и чуть не отдёрнула руку.

– Ой! Что у тебя с кожей? На ощупь как ожог.

Аня и Рэм засмеялись. Я почувствовала себя глупо.

– Это у неё татуировки! – подсказал Рэм. – Человеку шестнадцать лет, а она уже половину тела закрасила, а вторую половину – исколола.

– Не половину, а только одну руку! Да и то не сильно.

– Никогда не пробовала, какие татуировки на ощупь, – призналась я.

Аня закрыла дверь, сбросила обувь и вновь коснулась моей руки.

– Можешь посмотреть, если хочешь. Я не против.

По-моему, в этот момент она улыбнулась. Да и её «посмотреть» вместо «пощупать» меня подкупило. Интересно, почему они пришли вдвоём, неужели друзья? А по ощущениям такие разные люди!

Я пробежала пальцами по её руке быстро, чтобы не докучать. В местах, где была нанесена краска, кожа казалась слегка выпуклой, шершавой. Тату доходила до локтя и, возможно, тянулась выше, но проверять я не решилась. На ощупь рисунок, конечно, было сложно понять, но мне казалось, что я вот-вот разгадаю, в какой узор складываются линии.

– Спасибо. – Я отпустила руку Ани. – Что у тебя изображено?

– Все, что происходило в моей жизни важного. Если хочешь, я потом расскажу.

– Как много в твоей жизни важных вещей. – Я замолчала на секунду, но не дала себе погрузиться в раздумья. – Ну так что? Вы расскажете мне, что за ерунда произошла вчера?

– Да, мы за этим и пришли. Давайте сядем? – Рэм не спрашивая потопал в сторону спальни. Он специально ходил на пятках, чтобы создавать больше шума? Очень мило с его стороны.

Мы с Аней последовали за ним. Оказавшись в собственной спальне, я не сразу поняла, где Рэм находится. Я хотела сесть на кровать, но что, если он уже там сидел? Думаю, его наглости хватило бы, чтобы поселиться в квартире вместо меня, не говоря уж о том, чтобы занять моё место.

Скрипнул компьютерный стул. Значит, он там. Я опустилась на краешек кровати. Аня прошла куда-то в сторону книжного шкафа. Родители хотели переставить его в зал, но я попросила оставить. Нравилось иногда ощупывать корешки книг, которые когда-то погружали меня в волшебные миры. Благодаря им мне было не так скучно в пустоте.

– Как твои часы? – подал голос Рэм. – Ничего необычного больше не случалось?

– Расскажи про вчерашний день, – вмешалась Аня. – Ты действительно побывала в эфире? Что ты видела?

– Ничего, как и обычно, – ответила я. – Зато я слышала будто бы кусочек своего прошлого. Очень далёкого, я тогда была совсем маленькой. Я будто наблюдала со стороны свой разговор с мамой… Что это было?

Вместо ответа Аня коснулась моего запястья и начала, судя по всему, осматривать часы.

– Они работают. Сила омена всё ещё на месте. Значит, ты как-то смогла выбраться из эфира и не отдать ничего взамен. Твои родители прервали его?

– Не знаю. Ты говоришь что-то непонятное…

– Из эфира сложно выбраться, – объяснила Аня. – Если в двух словах, эфир – это иллюзия, которую создаёт для тебя другой человек. Это могут быть воспоминания, мечты, кошмары. Что-то настолько реальное, что ты не можешь понять, происходит всё на самом деле или ты попалась в эфир. Для тебя единственным шансом выбраться было бы вмешательство со стороны. Другой человек должен был коснуться тебя или создателя эфира.

– Но ничего такого не было!

– Аврора думает, что выбралась сама, – с усмешкой произнёс Рэм. – Даже я не всегда могу избежать эфира! А ты, не зная о нём ничего, вдруг сбежала? Хвастунья!

– Но это правда! Кажется… – Я задумалась, припоминая. – Там стоял сундук с игрушками из моего детства. В этой иллюзии. Я помнила, что там был сломанный замок. Нащупала – а он оказался целым. Потом всё пропало.

– Ясно, – протянула Аня. – Ты нашла дыру.

Рэм фыркнул.

– Ей просто повезло.

– Может быть.

– Что такое дыра? – спросила я. То, что они общались загадками, начинало напрягать.

– Это недочёт в эфире, ошибка. Дыра, через которую можно выбраться. К примеру, кое-кто, – Аня выделила это слово, – очень любит выбираться из эфира, вламывая по челюсти ближнему своему. Всё бы ничего, только иногда этот «кто-то» ошибается и бьёт по настоящему человеку!

– Это было всего один раз! К тому же я почти промазал… – Рэм звучал неуверенно. – Блин, я ведь уже извинялся. Да и нос у тебя быстро зажил, ну покапала чуть-чуть кровь. Прости ещё раз!

– Так вот, про дыры! – Аня повысила голос, показывая, что не хочет говорить об этом. – Такое случается, если ворон, который поймал тебя в эфир, недостаточно всё продумал. Оставил какую-то лазейку, неточность.

– Думаю, ей не обязательно это знать, она же не собирается идти в прорицатели, – встрял Рэм.

– Она сбежала из эфира! Если это не случайность, мы обязаны хотя бы показать её всем.

– Да она же не видит ничего!

– Ты, болван, тоже много чего не видишь, хотя с глазами у тебя всё в порядке! – вспылила Аня.

Повисло молчание. Я кашлянула.

– Просто чтоб вы знали… я не поняла ничего из сказанного.

Аня села рядом и положила руку мне на запястье, где были надеты часы.

– Прости, Аврора. Мне впервые приходится объяснять… Всё это не так уж просто. Давай начну с того, что я – прорицатель.

– Ясновидящая? – переспросила я.

– Не совсем. Прорицатели – те, кто способен заглядывать чуть дальше, чем обычные люди. В прошлое, в будущее, в чужую голову. Я, например, из последних. Если я достаточно много узнаю о человеке, то смогу вжиться в его роль, начать мыслить, как он, предугадывать действия. Но это лишь моя особенность, другие прорицатели имеют иные таланты. Кто-то пользуется картами Таро, другие слышат голоса, третьи и вовсе ничего не знают о будущем, зато умеют создавать эфиры.

– А Рэм?

Я почувствовала, как её рука дёрнулась.

– Он не прорицатель. Рэм обычный человек, вор. Он добывает для нас омены. Предметы, впитавшие достаточно эмоций и событий, чтобы стать чем-то вроде амулета. Иногда люди без способностей бывают полезными, они не связаны никакими законами, которым подчиняются прорицатели.

– Опять не понимаю…

Аня стукнула ногтем по моим часам.

– Вот один из оменов. Не самый сильный, но достаточно мощный, чтобы за ним начали охоту вороны. Но давай сначала разберёмся с оменами.

Мне показалось, что в интонации Ани я различила лекторские нотки. Рэм сказал, что ей шестнадцать. Может быть, она учится на преподавателя?

– Бывало ли у тебя такое, что какая-нибудь вещь становилась словно талисманом? Счастливое платье, в котором всё получается, или удачливая ручка, которой все экзамены пишешь только на пятёрки?

– У меня была игрушка. Говорящая лисичка. – Я вспомнила её до малейших деталей: выцветшая от времени, с севшей батарейкой в плюшевой груди, из-за чего лисьи фразы тянулись, словно замедленная запись. – Я брала её в детстве в больницы. Вроде как талисман. Когда я забывала игрушку, мне рассказывали страшные диагнозы, а проверка зрения проходила хуже. Зато когда лисичка была со мной, врачи становились добрые, да и больница не такой страшной казалась.

– Возможно, это был омен, – подтвердила Аня. – Они встречаются повсюду. Но эта игрушка подходила только тебе, другому человеку она вряд ли помогла бы. Впрочем, скорее всего, это был слабый омен. Они помогают только чуть-чуть, в каких-то мелочах. Мы, прорицатели, ищем вещи посильнее. Такие, что способны пробудить в людях спящий талант, помочь справиться с тяжёлой болезнью. Иногда омены дают какие-то магические способности, но таких на земле очень мало. Вот у Рэма, например, сейчас омен, который улучшает его воровской талант. Он может снять с тебя часы, а ты и не заметишь. Рэм, дай Авроре посмотреть.

– Только осторожнее, не задень его часами, – предупредил Рэм.

Он подкатился на компьютерном стуле и взял меня за руку, давая потрогать какой-то кулон на верёвочке, обмотанной вокруг запястья. Я отдёрнула руку.

– Колючий! Что это?

– Похоже на наконечник стрелы. Отличная штука, колет всех, кроме меня! – гордо пояснил Рэм. – Если кто-нибудь стащит его – постоянно будет в ранах: биться мизинцем об шкаф, резаться при готовке, ноги ломать. Ну… это в теории. А пока он помогает мне оставаться незаметным.

– А мои часы что умеют?

Рэм отъехал на стуле обратно, а Аня продолжила рассказывать:

– Заранее никто не может определить. Мы только находим вещи и передаём людям, которые могут стать хозяином омена. А вороны их забирают.

Пока Аня объясняла, Рэм вертелся на скрипящем стуле. Со скуки он даже начал отбивать какую-то мелодию, постукивая пальцами по столу.

И снова это чувство. Будто в этом нервном стуке скрывался ритм, как тогда, во время урока! Снова морзянка! Опять будто специально паузы между звуками то длинные, то короткие.

Я перевела ритм в буквы, даже не задумываясь. Теперь-то я была уверена: это не совпадение.

– Рэм, – позвала я, и он перестал стучать. – Спасибо, что помог избавиться от учительницы.

– Чего? – удивился он, чем подтвердил мои мысли. Это не он выстукивал морзянкой подсказку! И сейчас звуки создавал неосознанно. Я подумала, что об этом пока лучше не говорить.

– Да ладно, забудь. Аня, а что за вороны?

– Это бывшие прорицатели. – В её голосе послышалось презрение, будто она говорила о чём-то мерзком. – Те, кто не хочет помогать людям. Они тоже охотятся за оменами, только не передают их владельцам, а выпивают силу. Вчера ты попала в эфир, потому что на тебя кто-то охотился. Можешь не бояться, Рэм вовремя нашёл тебя. Тот ворон не успел далеко уйти, теперь он никому не причинит вреда… Не подумай, мы не делаем им плохо, просто лишаем памяти. Возможно, он проследил за нами и увидел, кому мы передали часы.

– Так это вы передали? Папа нашёл их!

– Не могли же мы их тебе в руки вручить, – отозвался Рэм. – Я видел твоего отца. Он бы мне шею открутил одной левой.

– Рэм прав, – согласилась Аня. – Лучше подстроить, чтобы предмет будто случайно попал в руки нужному человеку. Главное, чтобы вороны не заметили. Однажды выпив силу омена, они навсегда теряют дар прорицания и не могут искать предметы и видеть будущее. Но они всё ещё могут создавать эфиры.

– Зачем им это? Они становятся круче?

Рэм хмыкнул.

– Все вороны – напыщенные придурки. Они хотят получать от жизни всё! То, что омен мог спасти кому-то жизнь, их не волнует. Выпитая сила даёт им часть энергии, делает их чуть здоровее, удачливее, сильнее. Правда, ненадолго. Вороны отбирают у других дар, который мог бы изменить жизнь, и наслаждаются им неделю, максимум – месяц. А потом опять идут на охоту.

Аня встала с кровати и подошла к окну. Благодаря едва заметному скрипу пола я всегда легко определяла, кто и где ходит по дому. А на дверь спальни и вовсе попросила повесить китайский колокольчик, который звенел, если дверь открывали.

– Почему этот ворон просто не напал на меня и не забрал часы? – спросила я. – Вроде бы со слепой девчонкой несложно справиться?

– Они не могут брать чужие омены, – объяснила Аня. – Только если ты отдашь его добровольно. Не уверена, как всё это работает, но прорицатели – и даже бывшие – будто связаны невидимыми законами вселенной. Возьмёшь чужой омен без разрешения, и его сила обрушится на тебя, но не помогая, а наоборот.

– Ха, помню одного глупого мальчишку, который попытался стащить у Аньки странную бордовую шапку, – вмешался Рэм. – Помнишь, которая не даёт потеряться даже в самом запутанном лабиринте? Этот глупый воронёнок, стащивший омен, даже не смог выйти из торгового центра, где её украл. Бродил между тремя магазинами по кругу и не понимал, в какой стороне выход. Так бывает, если прорицатели или вороны берут чужое. Но я – простой человек. Вот меня и используют, чтобы добывать чудо-штучки!

– И тебе за это платят, – напомнила Аня и вновь обратилась ко мне: – Аврора, в твоём эфире мама говорила с тобой маленькой? Возможно, потом малышка попросила бы оставить подарок из будущего, как знак, что всё будет хорошо. И ты бы сжалилась и подарила часы собственному воспоминанию. Но я не уверена, что именно произошло бы, вороны постоянно придумывают новые уловки.

– И они продолжат на меня охотиться?

– Возможно. Если только ты не окажешься прорицателем. Учитывая, что ты выбралась из эфира, есть шанс. С нами они предпочитают не связываться.

Снова попадать в эфир не хотелось. Я вспомнила, как шла по пустоте без стен больше двадцати шагов, как ползала на четвереньках, не понимая, что происходит. И всё это – проделки какого-то злого ворона ради жалкой безделушки? Я ведь даже не знала, что эти часы делали! К сожалению, они точно не излечивали мои глаза.

Разве что… за сегодня я уже дважды слышала кое-что странное. Ритм, зашифрованный в окружающих звуках.

Рэм начал стучать по столу пальцами. И вновь я услышала морзянку:

Он сам понимал, что выбивал одно и то же слово?

Я решилась.

– Аня. Ты знаешь что-нибудь про некий… Антиквар?

Рэм перестал стучать. Повисло молчание. Скрип стула – кажется, Рэм поднялся. Шаги – Аня подошла к нему.

– Это что, розыгрыш? – глухо спросил Рэм.

– Опусти руку! – крикнула Аня.

– Ты только послушай, что болтает девчонка, мы ведь явно в эфире! Она не могла этого знать!

Раздались звуки борьбы. Я легла на кровать, прикрывая голову – Аня предупреждала, что Рэм бьёт, чтобы выбраться из эфира!