Густой туман поглотил вечерний город. Погода напоминала осеннюю, и не верилось, что в разгаре лето.
Остановившись перед аркой своего дома, Георг Хёгвальд окликнул Хильд, рыскавшую за непрозрачной туманной завесой. Вторую половину этого промозглого дня они провели на корабле и теперь возвращались домой. Последний вечер на берегу им предстояло коротать вдвоём.
"Ничего, — думал Хёгвальд, ожидая свою беззаботную спутницу, — мы устроим для себя маленький праздник, я прикажу накрыть стол в зале, зажечь канделябры…"
— Господин, купите птицу!
То, что неожиданное предложение было сделано по-голландски, не так изумило Хёгвальда, как облик существа, появившегося перед ним будто из-под земли. Это был мальчуган лет десяти-двенадцати, тощий, длинноногий, чумазый. Обеими руками он держал за ручку большую корзину и, сгибаясь под её тяжестью, заглядывал в лицо Хёгвальду. В корзине сидел великолепный петух. Свесив три длинных красно-жёлтых пера, он важно посматривал на незнакомца круглым чёрным глазом.
— Купите птицу, господин, — повторил мальчик, с усилием приподняв корзину.
— Птица у тебя замечательная, и я охотно куплю её, — сказал Хёгвальд, на сердце у которого внезапно стало тепло и уютно, словно он уже держал в руках мягкого петуха. — Но скажи, мальчик, почему ты заговорил со мной по-голландски? Разве я похож на чужеземца?
— Наверное, нет, господин, но вы же понимаете меня.
— Да, понимаю. Откуда ты? Как твоё имя?
— Ян, а ещё — Фогель. Так меня прозвали матросы из-за моей птицы.
— Матросы? Значит, ты с какого-то корабля?
Мальчик назвал голландское судно, два дня назад ушедшее из Стокгольма.
— Где же ты живёшь?
— В порту, господин. Купите у меня птицу.
— Куплю непременно, но такие сделки не заключаются на улице. Пойдём ко мне и обсудим условия за ужином.