Исчезающие в темноте. Кольцо бессмертной

Глава 2

– Ох, Маргариточка Санна, намучаемся мы с вами сегодня, – вздохнула медсестра Катя, складывая в сумку аппарат для измерения давления.

Рита улыбнулась в ответ, молчаливо признавая ее правоту. Дежурить на ночь они с Катей оставались вдвоем, и ночь обещала быть тяжелой. Около недели назад на город спустилась внезапная жара, дождей не было, а потому все пенсионеры, имеющие огороды и дачи, бросились спасать урожай. Целыми днями они таскали воду и поливали овощи, а к вечеру сваливались в лучшем случае с гипертоническим кризом, а то и вовсе с инсультом. Отделение неврологии, где трудилась Рита, было уже переполнено, а «скорые» продолжали привозить больных. Дежурный день в больнице всегда был адом.

– Справимся как-нибудь, – постаралась приободрить волнующуюся медсестру Рита, когда они уже вышли из палаты. – Вы, главное, за Семеновым приглядывайте. – Она кивнула в сторону соседних дверей, за которыми лежал тот самый Семенов. Вздорный старикашка, любящий ругаться по каждому поводу, а потому постоянно находящийся в состоянии возбуждения, что плохо сказывалось на его давлении.

– За ним приглянешь, – проворчала Катя, направляясь в сестринскую и все еще что-то бормоча себе под нос.

Рита тоже зашла в ординаторскую. Часы показывали почти шесть, дневная смена врачей разошлась по домам. В ординаторской было тихо, но очень светло. Окна выходили на запад, и солнечные лучи как раз освещали комнату. Впрочем, в разгаре белые ночи, если не набегут тучи, то и ночью будет светло. Рита и ждала дождя, о котором с утра твердили по радио, и боялась его. С одной стороны, влага хоть немного остудит раскаленный город, в котором уже почти нечем дышать, с другой – перепад атмосферного давления добьет пациентов отделения. Они с Катей к утру с ног валиться будут.

Щелкнув кнопкой чайника, чтобы сделать чашку растворимого кофе, Рита села за стол и подвинула к себе большую стопку историй болезней, которые необходимо было заполнить. Она так увлеклась этим занятием, что не среагировала даже на закипевшую воду. Потом согреет еще раз. Отвлек ее только звонок телефона. Звук на нем был выключен, поэтому телефон под мерное жужжание вибровызова медленно пополз по столу, желая привлечь внимание хозяйки.

Отвлекшись от бесконечной врачебной писанины, Рита бросила взгляд на дисплей и тут же выпрямилась, торопливо потянувшись к телефону. Звонила Нина Васильевна, воспитательница Сони. Такие звонки Риту всегда пугали, ведь воспитатель не станет звонить родителям по пустякам. Так обычно и случалось: ей звонили, когда Соня резко затемпературила (как потом выяснилось, подхватила ангину), когда упала на площадке и расшибла лоб. И вот теперь снова.

Поднимая трубку, она взглянула на часы: те показывали десять минут седьмого. Почему звонит воспитатель? Разве Марк еще не забрал Соню? Он же сегодня работает в салоне до четырех, уже сто раз должен был успеть в садик. Даже если какой-нибудь клиент задержался, то не на два часа. Марк умел выпроваживать таких товарищей.

– Слушаю вас, Нина Васильевна, – сказала она, стараясь не выдать дрожь в голосе. Еще ведь ничего не произошло, чего волноваться?

Иногда Рита чувствовала себя наседкой, да и Марк частенько намекал, что она слишком уж опекает Соню, но Рита ничего не могла с собой поделать. Возможно, если бы девочка родилась самым обычным ребенком, она вела бы себя по-другому. Внутренний голос подсказывал, что это не так, но Рита оправдывала свою гиперопеку именно необычностью их дочери.

– Маргарита Александровна, хочу поинтересоваться, когда вы планируете забрать Софию? – строгим голосом спросила Нина Васильевна. Рита почему-то всегда перед ней чувствовала себя нашкодившей первоклашкой. Появилось это чувство и сейчас.

– В каком смысле – когда? – не поняла она. – Разве ее не забрали? Мой муж уже должен был сделать это.

– Нет, ее никто не забрал. Всех детей, как и полагается, разобрали до шести вечера, а ваша дочь все еще в группе. Мне нужно уходить, но не могу же я оставить ее с охранником, это будет стресс для ребенка!

Рита прикрыла глаза и медленно выдохнула, лихорадочно соображая, что делать.

– Я сейчас позвоню мужу и все выясню, – наконец пообещала она. – Возможно, он уже как раз подъезжает. Я на работе, не могу ее забрать.

Нина Васильевна что-то недовольно фыркнула, но выбора у нее не было. Рита хорошо знала женщину: ребенка с охранником она действительно не оставит. Пожилая воспитательница не сильно жаловала родителей, считая их самих детьми неразумными, но к малышам всегда относилась с теплотой и заботой.

Сбросив вызов, Рита торопливо вызвала из памяти телефона номер Марка и набрала его. Долгая тишина в трубке сменилась знакомым проигрышем, а затем и словами робота, утверждавшего, что «абонент временно недоступен», и вместе с ним сменили друг друга эмоции в Ритиной душе. Сначала она искренне злилась на мужа, а теперь начала волноваться.

У Марка сегодня был «магический день», как он сам называл те дни, когда они с Лерой принимали желающих пообщаться с призраками, но они редко задерживались дольше четырех часов. Рите не нравилась эта его работа, но полтора года назад она сама дала согласие на открытие салона, пообещала себе принимать мужа таким, какой он есть, и тщательно придерживалась этого обещания. В конце концов, каждый имеет право заниматься тем, чем ему хочется. Нравится Марку писать картины и общаться с призраками – какое право она имеет запрещать? Однажды она уже пробовала перекроить его под свои желания, и это едва не закончилось катастрофой их семейной жизни.

Но про дочь он еще никогда не забывал, часто в «немагические» дни забирая ее раньше шести часов, если пропадало вдохновение и работа по написанию картин не клеилась. Ему тогда надо было передохнуть, и прогулки с Соней на мороженое или в парк аттракционов прекрасно этому способствовали. Чем он мог так увлечься, что забыл про время? Или же что-то случилось?

После третьего сообщения о недоступности абонента Рита поняла, что нужно думать другой вариант. Где бы ни был Марк, Соню он не заберет. Уйти с работы тоже невозможно. Не может она бросить отделение на одну только медсестру. Даже если быстро съездить на такси и обратно в детский сад, это займет никак не меньше часа. За это время может произойти что угодно.

Еще год назад такой проблемы не стояло бы. За Соней всегда могла сходить бабушка. И хоть после своего инфаркта она толком не оправилась, по настоянию Риты и Марка продала дачу, присмотреть за девочкой все еще могла. Но бабушка умерла девять месяцев назад.

Каждый раз, вспоминая об этом, Рита не могла сдержать слез, накатили они и сейчас. Ее родители погибли, когда ей было шесть. Бабушка сразу оформила опеку, и Рита ни единого дня не провела в приюте. Бабушка вырастила ее, выучила, и даже выйдя замуж, Рита продолжала жить вместе с ней. Эти девять месяцев казались пустыми без нее, хоть теперь у Риты и были муж и маленькая дочь.

Силой заставляя себя не разреветься, пока не придуман выход из ситуации, Рита продолжала перебирать варианты. Родители Марка где-то на отдыхе, вернутся только завтра. У сестры, насколько она помнила, на сегодняшний вечер назначен спектакль. И все же следовало позвонить Анне, вдруг она свободна? Анна всегда была весьма посредственной балериной, а сейчас, когда ее возраст уже приближался к тридцати, ее и вовсе ставили не на все спектакли. Зачастую она была просто на подхвате. Однако и ее мобильный молчал. Видимо, сегодня она все-таки плясала на сцене.

Помощь пришла, откуда не ждали.

Рита все еще перебирала номера телефонов немногочисленных подруг, размышляя, кого может напрячь подобной просьбой, когда дверь в ординаторскую открылась, и в нее вошел Даниил Сергеевич Смехов – новый врач, который работал в их отделении всего несколько недель. К Ритиному удивлению, на нем все еще был светло-голубой медицинский костюм, а в руках он держал пухлую историю болезни.

– Данил? – спросила она, торопливо вытирая лицо, чтобы он не заметил ее слез. – Ты еще не ушел?

– Пришлось немного задержаться, Рощин опять нестабилен, – Данил продемонстрировал ей папку, которую держал в руках. – Не мог повесить его на тебя, пока не приведу в порядок. – Он подошел ближе, положил папку на второй стол и внимательно посмотрел на Риту. – А у тебя что случилось? По какому поводу слезы?

Все-таки заметил. Рита снова вытерла лицо, стараясь смахнуть с уголков глаз непрошенные капли.

– Да так, небольшие проблемы.

Данил взял стул, подвинул его к Ритиному столу и сел напротив.

– Рассказывай.

– Это не по работе.

– Все равно рассказывай. Вдруг я смогу помочь?

– Да просто позвонили из детского сада, – призналась Рита. – Муж должен был забрать дочку еще в шесть, и не пришел. На звонки не отвечает.

– Может быть, заработался? Говорят, когда творческих личностей посещает муза, они забывают о времени, – улыбнулся Данил.

О том, что муж Маргариты Гронской – известный художник, конечно же, знало все отделение. И Рита трусливо опасалась, что однажды они узнают, что он еще и известный медиум. Не то чтобы она стеснялась дара Марка, уж точно не ей стесняться подобных вещей, но все равно не хотела, чтобы коллеги знали. Косых взглядов, а то и откровенных насмешек, тогда не избежать. Поэтому и сейчас не стала рассказывать Данилу, что работал Марк сегодня не в мастерской. В конце концов, это ведь не имеет значения.

– Может быть, – согласила она. – Но мне теперь что делать? Я не могу бросить отделение даже чтобы просто съездить за ней и привезти сюда. Сам знаешь, какая у нас здесь сегодня обстановка.

Данил откинулся на спинку стула и улыбнулся шире.

– Ну вот, а не хотела рассказывать. Я же говорил, что могу помочь. – Поймав на себе Ритин взгляд, полный надежды, он не стал ее разочаровывать. – Езжай, я за тебя подежурю.

Отказываться было бы крайне глупо, поэтому Рита радостно вскочила из-за стола и принялась расстегивать халат. По случаю жары она не носила медицинский костюм, надевала халат прямо на легкий сарафан, а потому переодевание не заняло много времени.

– Спасибо огромное! – от души поблагодарила она, вешая халат в шкаф. – Я постараюсь за час справиться. Полтора – максимум.

Данил поднялся со стула и подошел к ней.

– С ума сошла? Зачем ты будешь тащить ребенка в больницу и заставлять маленькую девочку спать на неудобном диване? Езжай с ней домой, я же сказал, что подежурю за тебя. Всю ночь.

Рита закрыла дверцу шкафа и повернулась к коллеге. Разум твердил, что Данил прав, нечего Соне спать в ординаторской, если она может сделать это дома, но чувство долга не позволяло повесить свое дежурство на другого. Данил, казалось, разглядел в ней эту борьбу.

– Мне не сложно, честно, – заверил он, легонько коснувшись ее плеча. – Меня дома никто не ждет, а диван там такой же неудобный, как и здесь.

– Хорошо, – наконец согласилась Рита. – Когда у тебя дежурство? Я отработаю.

– Глупости! Не нужно за меня работать, я и за себя тоже поработаю. Но если тебе так не хочется оставаться должной, можешь просто как-нибудь поужинать со мной, и мы в расчете.

Только сейчас Рита заметила его ладонь, аккуратно поглаживающую ее плечо, и смутилась. Данил был молод, примерно ее возраста, и очень недурен собой: высокий, широкоплечий, с копной черных как вороново крыло волос и такими же черными выразительными глазами. Всегда аккуратен и гладко выбрит, неизменно галантен со всем женским персоналом. И – самое главное – без обручального кольца на пальце. И медсестры, и молодые женщины-врачи даже из других отделений строили ему глазки и обсуждали за спиной. Обсуждения эти перемежались романтическими вздохами и мечтами о том, что они сделают, если удастся зазвать его на свидание. Он умело раздавал комплименты, но никому не оказывал особенных знаков внимания. Неужели Рита тоже дала ему повод думать, что заинтересована в нем?

– Я замужем, – напомнила она.

Данил непонимающе нахмурился, затем взглянул на свою руку, все еще лежащую на ее обнаженном плече, и тут же отдернул ее. На его лице растерянность сменилась испугом.

– Прости, я не то имел в виду! – виновато покачал головой он, делая шаг назад, чтобы увеличить между ними расстояние. – Вовсе не то, что тебе показалось. Просто я недавно в вашем городе, знакомых и друзей нет, все родственники очень далеко, а есть одному порой так скучно. Не подумал, как это прозвучало. Конечно же, у меня не было намерений приглашать на свидание замужнюю женщину. Еще раз прости.

Теперь непонятную вину почувствовала и Рита, хотя откуда взялось это чувство, она не представляла.

– Может быть, просто пообедаем вместе? – предложила она. – Как-нибудь на работе сходим в кафе на первом этаже.

Данил снова посмотрел на нее и улыбнулся.

– Идет! Совместный обед будет выглядеть вполне невинно, не даст повода для сплетен, и ты перестанешь чувствовать себя должной.

Договорившись таким образом, Рита еще раз поблагодарила его за помощь и выпорхнула из ординаторской. Странно, даже злость на Марка немного притупилась.

Нина Васильевна даже не пыталась скрыть своего раздражения. Обычно хоть и строгая, но вежливая и учтивая, сегодня она выглядела откровенно злой. Рита знала, что никто из воспитателей никогда не сидит в саду до семи вечера, как полагается, уходят сразу после того, как родители забирают последнего ребенка, а сегодня ей пришлось задержаться почти до конца официального рабочего дня, потому что только к этому времени Рита явилась за Соней.

Рита чувствовала себя отвратительно. Она терпеть не могла опозданий и невыполненных обещаний. И хоть в сегодняшнем происшествии не было ее вины, все равно чувствовала себя виноватой. Воспитательнице плевать, кто там должен был забрать ребенка, это личное дело его родителей. Успокаивало только, что Соня не выглядела обиженной, расстроенной или испуганной. Она спокойно рисовала за столом, когда раскрасневшаяся и растрепанная Рита ворвалась в группу, а затем так же спокойно сложила альбом и карандаши в ящик и направилась в раздевалку, чтобы сменить обувь.

Впрочем, Соню вообще было сложно вывести из себя. Едва только избавившись от пеленок, она практически перестала плакать и закатывать истерики, позволяя себе подобное поведение в крайних случаях. Возможно, она пошла характером в невозмутимого деда, отца Марка, возможно, так на нее действовал ее собственный дар. Когда ты видишь то, что недоступно не только взрослым, но и вообще другим людям, разве можно оставаться обычным ребенком?

Соня с самого рождения не издавала никаких звуков. Рита затаскала ее по всем знакомым и незнакомым врачам и ученым, и лишь полтора года назад нашла причину ее молчания. Правда, причина эта оказалась настолько пугающей, что только добавила волнения. Ей, не Марку. Тот, наоборот, узнав об особенностях их ребенка, которого он всегда называл Гретхен, а не Соня, успокоился, что порой бесило Риту. Ну да, их дочь всего-то видит призраков и саму Смерть, ну да, у нее есть все шансы однажды самой стать Смертью и переводить души умерших людей с этого света на тот, подумаешь! Что тут такого на самом деле?

Детский сад находился не так уж далеко от дома, обычно Рита предпочитала проходить это расстояние пешком, но сегодня над городом уже сгустились обещанные синоптиками тучи, с неба накрапывал мелкий дождь, грозящий вот-вот перейти в настоящий летний ливень, а потому она решила проехать две остановки на автобусе. Соня молча кивнула в ответ на это предложение, спросив только, где папа. Даже не имея возможности говорить и еще не зная всех букв, она уже неплохо научилась общаться с миром. По крайней мере, и родители, и друзья в саду и многочисленных кружках, которые она посещала, прекрасно ее понимали.

– Хотела бы я знать, где твой отец, – пробурчала себе под нос Рита, но вслух сказала, конечно же, другое: – Он сегодня занят, но ты же не против моей компании, не так ли?

Соня кивнула, но по ее глазам Рита видела, что она предпочла бы Марка. Вероятно, тот ей пообещал куда-то отвести после сада или угостить чем-то, и благополучно про это забыл. Мало того, что подвел ее, так еще и ребенка обманул! Рита еще несколько раз набирала его номер, но он стабильно оказывался недоступен. Наверное, села батарейка. По крайней мере, ей хотелось так думать. Иначе Марк просто-напросто выключил телефон, а это и вовсе было последним свинством.

Внутренний голос нашептывал Рите, что с ним могло что-то случиться, но она до конца в это не верила. Просто чем-то увлекся, как всегда. Это же Марк. Она даже не удивится, если окажется, что после салона он поехал в мастерскую и сейчас вдохновленно пишет картины. Конечно же, это было преувеличением, он никогда так не делал, но Рите в данный момент проще было думать так, чем волноваться еще и за него.

Автобуса долго не было, а с неба лил уже полноценный дождь, поэтому под крышей остановки столпилось приличное количество народа. Рита отдала последние наличные деньги на такси, когда ехала в детский сад, искать банкомат под дождем казалось нелепым, поэтому она терпеливо ждала автобус, крепче сжимая теплую ладошку Сони и все же немного нервничая из-за Марка.

Одному из ожидающих, нетрезвому мужчине лет пятидесяти, вздумалось закурить, двух женщин это крайне возмутило, началась перепалка, в которую вскоре так или иначе оказались втянуты почти все, кто стоял на остановке. Рита не хотела вмешиваться, а заодно переживала, как бы не началась потасовка, поскольку двое молодых парней явно желали показать молодецкую удаль, защищая честь женщин, поэтому вместе с Соней отошла в самый конец остановки. Под эту часть крыши залетали косые струи дождя, но она готова была потерпеть неудобства, закрывая спиной Соню. Это и спасло обеих.

Никто на остановке, в том числе и сама Рита, настороженно наблюдавшая за ссорой, не заметил поскользнувшийся на мокрой дороге автомобиль. Легкую машинку, несшуюся на бешеной скорости, чтобы успеть на мигающий зеленый сигнал светофора, замотало в разные стороны, кидая по дороге как футбольный мячик. Лишь когда раздался визг тормозов других машин, не желающих попасть под потерявший управление автомобиль, Рита обернулась на звук и увидела, что машина несется прямо на остановку.

Она не знала, откуда у нее взялись силы и как хватило времени. Наклонилась, подхватила Соню под мышки, сделала шаг назад, покидая пределы стеклянной будки, и швырнула девочку в сторону. Сама отскочить уже не успела.

Машина влетела в остановку, подминая под себя растерявшихся людей. Послышались крики, звон разбитого стекла. Что-то большое и тяжелое упало на Риту сверху, придавив ее к мокрому асфальту, сверху посыпались острые осколки. На какое-то время она перестала слышать звуки, а глаза закрыло темной пеленой.

Она не потеряла сознание, чувствовала твердый асфальт под спиной и чье-то тело сверху, но не могла пошевелиться. Лишь несколько долгих секунд спустя снова начала слышать и, приложив все силы, сбросила с себя человека. Торопливо села, оглядываясь по сторонам.

Вокруг нее лежали разной степени переломанности люди, которые еще совсем недавно ссорились из-за сигареты, но теперь, оказавшись в одной беде, испуганно смотрели друг на друга. Кто-то стряхивал с себя осколки битого стекла, кто-то вытирал кровь с лица. Женщины, которым не понравился курящий мужчина, громко рыдали. Сам же мужчина ошалело крутил вокруг разбитой головой, как будто не понимал, где он, а через разорванные джинсы наружу торчал осколок кости. Наверное, из-за шока он еще не чувствовал боли. Разбитая машина стояла здесь же, упершись мордой в остатки остановки. Шокированный водитель непонимающе озирался по сторонам, не торопясь покидать салон. Со всех сторон к ним бежали прохожие, кто-то по телефону уже вызывал «скорую помощь».

Но не эти люди волновали Риту больше всего. Лишь мельком взглянув на них, она повернулась в ту сторону, куда бросила Соню. Девочка сидела на асфальте и, на первый взгляд, не пострадала. Легкое платьице было мокрым, но чистым, светлые волосы немного растрепались, но следов крови на них Рита не видела. Не теряя времени на то, чтобы встать, она на четвереньках подползла к дочери и быстро осмотрела.

– Милая, ты как?

Соня подняла на нее огромные испуганные глаза и кивнула, показывая, что с ней все в порядке. Лишь когда Рита отняла ее ладошку от колена, увидела, что то разбито. Быстро сбросив с плеч рюкзак, она вытряхнула из него косметичку, вытащила ватный диск и перекись водорода и щедро плеснула на рану. Умная Сонечка даже не поморщилась. Умело прижала диск к ранке, а затем указала рукой на остановку. Рита обернулась, понимая, на что намекает дочь. Она врач, должна помочь пострадавшим, пока не приехала «скорая».

Из цветочного магазина как раз выбежала продавщица, неся в руках большой кусок прозрачной пленки, и набросила его на Соню, чтобы защитить от дождя.

– Присмотрите за ней, – попросила Рита, поднимаясь на ноги.

– Конечно, все будет хорошо, – заверила ее продавщица. – Пойдем со мной, детка, я покажу тебе красивые цветочки.

Соня позволила женщине поднять себя на руки и унести в магазин, а Рита направилась к остановке. Сильно пострадавших на первый взгляд было двое: мужчина с переломом ноги и молодой парень без сознания.

Быстро показав одному из водителей остановившихся машин, как следует перетянуть мужчине ногу, чтобы остановить кровотечение, она направилась к парню. Рита всегда носила в косметичке самые необходимые медикаменты, которые могли понадобиться на прогулке с ребенком, а потому нашатырный спирт в ней тоже был. Втянув носом резкий аромат, парень дернулся и зашевелился.

– Тихо! – велела Рита. – Не дергайся, мне надо убедиться, что ничего важного не задето.

Парень смотрел на нее ошалелыми глазами, явно не понимая, что случилось, и порывался встать. Благо его друг не позволил этого, удержав пострадавшего за плечи.

– Тихо, Леха! – рявкнул он.

Друга Леха послушался.

Никаких серьезных кровотечений Рита не обнаружила, как минимум, внешних, а вот за внутренние ручаться не могла: уж слишком твердым ей показался живот молодого человека.

– Найдите гипотермический пакет, – велела она толпе зевак, окруживших остановку. – У кого-нибудь в машине должна быть нормальная аптечка!

Два человека отделились от толпы, но большая часть жаждущих поглазеть осталась стоять, как будто даже не услышав просьбы. Людей почему-то всегда привлекали тяжелые происшествия. И чем больше в них крови, тем сложнее заставить кого-то действовать, а не глазеть или, чего доброго, снимать на телефон. Вот и сейчас у парочки девчушек школьного возраста Рита уже приметила в руках мобильники.

– Эй, врач! Кто здесь врач?! – раздался истерический вопль откуда-то из-за машины, влетевшей в остановку.

Рита мгновенно вскинула голову.

– Когда принесут лед, положи ему на живот, – велела Рита другу пострадавшего парня, поднимаясь на ноги, чтобы бежать на зов. – И не давай ему вставать, понял?

– Понял, – кивнул перепуганный молодой человек.

Тот, кто звал врача, нашелся позади разбитой машины. Мужчина лет тридцати сидел на асфальте рядом с молоденькой девушкой, очевидно, первой попавшей под несущийся на остановку автомобиль. Девушка лежала на асфальте с закрытыми глазами и не шевелилась. Из-под ее головы растекалась огромная ярко-красная лужа, окрашивающая мышиного цвета волосы в бордовый оттенок. Очевидно, машина подмяла ее под себя и переехала, не отбросила в сторону, как остальных людей. Девушка находилась в критическом состоянии, это было видно невооруженным взглядом, но Рита все поняла еще до того, как внимательно осмотрела ее: по венам заструились серебристые нити, скапливаясь на кончиках пальцев, готовые мгновенно сорваться вниз, в другое тело, если только Рита позволит. Рита вот уже девять месяцев такого не позволяла, поэтому просто присела рядом, отчаянно пытаясь помощь девушке обычными средствами.

– Как ее зовут? – зачем-то спросила она. Наверное, просто хотела отвлечь мужчину, не дать ему понять, что произошло с его подругой, а заодно отвлечься самой, не поддаться соблазну серебристых нитей.

– Я не знаю, – замотал головой тот. – Я просто мимо проезжал, когда все произошло. Остановился, чтобы помочь. Смотрю, все там, – он кивнул в сторону остановки, где лежали и сидели пострадавшие и толпились зеваки. – А она здесь одна. Она умерла, да?

– Пока еще нет.

Рита села на асфальт, тяжело выдохнув. Средств, которые были в ее косметичке и аптечках проезжавших мимо автомобилей, явно недостаточно, чтобы помочь пострадавшей. Оставалось надеяться, что «скорая» приедет быстро. Адреналин, заставлявший ее держать себя в руках и помогать пострадавшим, внезапно кончился. Она вдруг осознала, что и сама могла быть на месте этой девушки. Она или Соня.

Руки задрожали, а в уголках глаз появились непрошенные слезы. Со страшной силой захотелось обнять Соню, убедиться, что с ней все хорошо и, кроме разбитой коленки, ее ничего не беспокоит. Глаза зацепились за необычную татуировку на лодыжке пострадавшей девушки: большой черный ворон зорко поглядывал по сторонам, обнимая крыльями ногу. Разглядывание необычного образа позволило Рите продержаться до первых сирен помощи.

Практически вместе со «скорой помощью» приехала и полиция, и Рита поняла, что домой попадет нескоро. Однако, к ее удивлению, надолго их не задержали. То ли следователь – еще довольно молодой мужчина, у которого вполне могут быть дети возраста Сони – не хотел задерживать ребенка, которому и так досталось, то ли такова была процедура, но, быстро спросив у Риты, что она видела, и записав ее контактные данные, он отпустил их домой. От врачебной помощи она отказалась, заверив коллег со «скорой», что сама невролог и признаки сотрясения мозга прекрасно знает. Попросила лишь убедиться, что все в порядке с Соней, однако та утверждала, что ударилась только коленкой.

Мужчина, который позвал ее к сильно пострадавшей девушке, предложил подвезти домой, и Рита не стала отказываться. Уже оказавшись в своем дворе, она увидела машину Марка, припаркованную на привычном месте. Значит, с ним все в порядке, он просто забыл про ребенка! Злость вспыхнула с такой страшной силой, что Рита даже зубами скрипнула, пытаясь ее удержать. Хотелось с порога ударить его или хотя бы заорать, но она боялась испугать Соню, той и так досталось.

Звонить в дверь не стала. Открыла своим ключом, молча скинула легкие туфли и велела Соне идти в ванную мыть руки. Рита даже шевелиться лишний раз боялась, казалось, от любого неверного движения злость перельется через край, и она сорвется. Из кухни в этот момент показался Марк.

– Где вы были?

Вопрос прозвучал взволнованно, но Рита, пытающаяся сдержать себя, не уловила такие тонкие интонации. Напротив, показалось, что Марк предъявляет ей претензии.

– Странно, мне казалось, что это я у тебя должна спросить, – сквозь зубы процедила она. – Разве не ты должен был забрать нашу дочь из сада?

Если бы Рита смотрела на Марка, увидела бы виноватое выражение на его лице, но едва ли оно могло смягчить тот ураган в душе, который скрывался за этой неестественно-спокойной маской. Какое ей дело до того, что он чувствует, если из-за него они с Соней едва не погибли?

– Да, прости, я… – начал Марк, но Рита не слушала.

Повесила полотенце на крючок, до боли сжала кулаки, впившись ногтями в собственные ладони, и вслед за Соней прошла на кухню. Ей нужно покормить ребенка, остальное после. Марк, конечно же, направился следом. Марк никогда не понимал, когда лучше уйти и оставить ее в покое, всегда договаривал и доделывал до конца!

– Я немного задержался в салоне, но приехал в сад без четверти семь, – продолжал он. – Там уже никого не было, хотя рабочий день, между прочим, до семи.

– Ты же знаешь, что всех детей забирают до шести, – огрызнулась Рита.

– И что? Воспиталка все равно должна быть там до семи. Мало ли какие обстоятельства у родителей.

– Обстоятельства? – переспросила Рита, накладывая на тарелку ужин, который приготовила утром, и замечая, как дрожат руки. – Воспиталка должна учитывать, что ты не успел закончить вовремя общение с призраками?!

Злость наконец прорезалась в ее голосе, и Соня подняла голову, со страхом посмотрев на нее. Соня не боялась смерти, но страшно не любила, когда в ее присутствии кто-то ссорился. Рита захлопнула рот, однако крышку на кастрюлю надела слишком громко. Хотелось взять эту кастрюлю и швырнуть в стену, а потом затопать ногами и заорать. Наверное, в какой-то степени Марк прав: Нина Васильевна должна была сидеть с Соней до семи, не беспокоя родителей. Но от этой даже крошечной его правоты она злилась еще сильнее. Если бы он вовремя забрал Соню, они бы не оказались на той остановке, где едва не погибли. Рита только сейчас поняла, что движет ею не злость, а страх. Только сейчас она позволила себе наконец испугаться.

– Мог хотя бы позвонить, что опаздываешь, – заявила она. – Или не выключать телефон, когда звонила я!

– У меня батарейка села, – раздраженно заявил Марк, тоже начав злиться. На его взгляд он уже достаточно оправдывался в ситуации, в которой вовсе не был виноват. – А в доме как всегда отключили электричество.

– У тебя на все есть оправдания, – бросила Рита. – Если бы мы с Соней погибли, успокаивал бы себя этим!..

Она не договорила. Неприятное щекочущее чувство в носу заставило ее замолчать и быстро схватить со стола полотенце. Рита знала это чувство: опять из носа собралась идти кровь. Чтобы не пугать Соню, она проскользнула мимо Марка в ванную, прижимая к лицу полотенце.

Тот не сразу понял, что произошло, а когда понял, торопливо последовал за ней. Весь запал поругаться мгновенно испарился.

– Опять? – шепотом, с явной тревогой в голосе, спросил он, закрывая за собой дверь, чтобы нечаянно не вошла Соня и ничего не увидела.

Рита кивнула. Она включила воду, присела на край ванной и склонилась над раковиной, умывая лицо, но кровь никак не останавливалась, розовато-прозрачными каплями исчезая в сливе.

Эти странные носовые кровотечения начались у нее вскоре после смерти бабушки, хотя раньше Рита не помнила такого ни разу за всю жизнь. Тогда она решила, что это просто стресс, но время шло, а кровотечения периодически случались. Без видимой причины. Независимо от времени суток и от того, чем она занималась в тот момент. Большую часть этих случаев она скрывала ото всех, но даже тех, что видел Марк, ему хватало, чтобы начать волноваться.

Вот и сейчас он присел на край ванны рядом с ней, обнял одной рукой за плечи, второй убирая с лица волосы, чтобы они не намокли в воде.

– Может быть, уже все-таки пора пройти какое-то обследование? – мягко предложил он.

Рита криво усмехнулась.

– Кто бы говорил мне об обследовании, – проворчала она. – Тебя не заставить даже на реабилитацию ходить.

– Так ведь я бестолковый и безалаберный, а ты – другое дело.

Она не выдержала и улыбнулась.

– Я просто переволновалась.

– Из-за чего? Что случилось?

– Когда мы ждали автобус, в остановку врезалась машина. – Ладонь Марка сжала ее плечо, почти причиняя боль, и Рита почувствовала нечто вроде облегчения. Не то от понимания, что он волнуется за них, не то от осознания, что ничего страшного все же не случилось.

– Что?

– Водитель поскользнулся на мокрой дороге. Я успела оттолкнуть Соню, сама тоже не пострадала. Но помогала раненым до приезда «скорой».

Марк немного отстранился и заглянул ей в лицо.

– Помогала как врач или…

Рита отрицательно качнула головой.

– Только как врач. Ты же знаешь, я больше не пользуюсь даром. Одна девушка сильно пострадала, не уверена, что ее довезут до больницы, но я все равно сдержалась.

Марк еще несколько мгновений рассматривал ее лицо, а затем прижал к себе, на этот раз молчаливо поддерживая и одобряя.

Рита всегда знала, что она особенная. Еще с тех давних времен, когда в шесть лет спасла бабушку. Ее родители погибли в том ДТП, бабушка тоже умерла, но лишь до нее маленькая Рита смогла дотянуться и вдохнуть жизнь. Спустя много лет она точно так же спасла разбившегося на машине Марка. Бабушка ничего ей не рассказывала, всеми способами избегая разговоров на эту тему. Лишь много позже Рита узнала, что дар целительства передается в ее семье из поколения в поколение с незначительными изменениями. Лечить болезни могут все, но у каждого есть что-то еще: бабушка, например, могла видеть болезни до того, как о них узнает сам больной. Рита же умела не только лечить, но и возвращать из мертвых.

Однако Вселенная никогда не разбрасывается своими дарами, всегда требуя что-то взамен. Равновесие – вот главный ее принцип. Исцеляя людей, целитель отдает часть своего здоровья. Чтобы излечить себя самого, он должен взять силу у кого-то другого. Эту тайну бабушка хранила почти до самой своей смерти. И Рита поклялась ей, что никогда ни у кого не заберет здоровье. А значит, чтобы выжить самой, она и другим не должна помогать, не тратить себя. Бабушка взяла с нее это обещание, и Рита не помогла даже ей самой, когда она умирала.