Дейдара. Колыбель

Глава восемнадцатая. Отцы и дети.

Идти по знакомым дорожкам было приятно. Видно, что элементали не оставляли своим вниманием город и все дорожки, сады, скверы и клумбы отличались завидной чистотой, несмотря на осень, падающие листья и постоянные дожди. Людей на улицах не было, даже караульных не было видно, хотя раньше они несли свою службу весьма исправно. Фонари так же, как и раньше освещали дорожки, и здания Мастеровых Цехов отблёскивали розовым адамантом, хотя в окнах и не было света, собственно, сейчас уже глубокая ночь, и всем порядочным гражданам полагается спать, поэтому я не сильно удивлялся отсутствию людей. Моё внимание привлёк мой дом, который издалека поблёскивал вычурными барельефами и светящимися окнами. Интересно, кто это там не спит?

Дверь послушно открылась, и прямо на входе меня встретили две ровных шеренги гвардейцев, в кипельно белых доспехах со сверкающими гвардейскими знаками. Не было ни каких победных криков, ни каких дополнительных громких приветствий, все гвардейцы как по команде приложили правую руку к сердцу, отчего по дому прокатился глухой металлический рокот. Ко мне подошёл осунувшийся и бледный Рекс, затем встал на одно колено, прижал руку к груди и склонил голову.

- Простите меня господин, - он говорил, не поднимая головы, - я не смог уберечь вашу дочь от мерзости, и не смог быть с вами всё это время.

- Встань, Тан Рекс, - я дал руку своему верному воину, - не гоже рыцарю стоять на коленях.

Рекс поднял голову и взявшись за поданную ему руку встал передо мной.

- Прими мою благодарность за веру и верность, - я положил руку на плечо Рекса, - отныне нарекаю тебя Ричард, Сэр Ричард.

Слаженный звук удара латной рукавицей по кирасе вновь прокатился по всему дому, сияние окатило с ног до головы нового рыцаря, и его внешний вид приобрёл небывалую до сих пор силу и величие. Рекс хотел было снова бухнуться передо мной на колени, но я подхватил его и не дал этого сделать.

- Полно тебе, Сер Ричард, верный мой Рекс, - я обнял его за плечи, - лучше накрой стол своему господину, я несколько лет ничего не ел!

- Всё уже готово, господин! – Рекс рукой пригласил меня на кухню, - мы вас ждали!

- Спасибо вам за это! – я повернулся к вытянувшимся в струнку гвардейцам, - примите благодарность за верную службу!

Сияние окутало всю входную группу, казалось, что откуда-то прозвучала музыка, но это был общий радостный выдох, ведь сейчас все мои гвардейцы перешли на «новый уровень», то есть стали намного сильнее, здоровее, красивее и прочее.

- Сер Ричард, вели подать вина гвардейцам, пусть отпразднуют моё возвращение! – одобрительный гул стал ответом на мои слова, - и пусть присоединятся к нашему пиру, кто как может, не обязательно за одним столом, но душой и сердцем с нами.

Далее был истинный пир. Девушки-горничные носили между нами и гвардейцами чарки с вином, горшочки с тушёным в овощах мясом, жареные колбасы, мясные нарезки и ломти душистого хлеба. Я не хотел ни чего выяснять, и просто наслаждался своим домом, проверенной компанией и теплом моей любимой печи, которое поздней осенью было совсем не лишним. Мне было хорошо, спать совершенно не хотелось. И уже под утро, когда гвардейцы начали засыпать, где придётся, а Рекс начал клевать носом, я решил проведать свою комнату. Поднявшись наверх, я открыл дверь, и от неожиданности чуть не отпрыгнул назад. Вся моя комната была забита драгоценными металлами, рулонами красного шёлка, мешками с камнями душ, на рабочем столе лежала большая книга и стояло странное устройство и лежало несколько валиков.

При ближайшем рассмотрении я понял, что это машинка для чеканки монет, а валики – это сменные клише, чтобы можно было делать разные монеты. Были подготовлены все возможные варианты, от самых мелких, до крупных монет, а также были тут и вальцы для предварительной раскатки металла в тонкие листы. Я осмотрел все клише, что лежали у меня на столе и понял, что Мойша приложил тут ко всему руку. Клише были изготовлены для мелких монет достоинством одна, пять, десять и пятьдесят копеек, хотя я хотел изначально оставить десятичные меры. Но думаю, что Мойша прав. Рубль равен сотне гривен, гривна сотне копеек, а червонец – сотне рублей. Эта система будет более оправдана, чем я предполагал раньше.

На каждый валец я нанёс руны, которые сделали его нерушимым, а также наделили монеты повышенной прочностью, но не нерушимостью, а также защитили деньги от подделки, наделяя их специфическим радужным отливом, который просто так изготовить было бы невозможно. На одной стороне монеты красовался мой профиль, а на другой достоинство монеты. Кроме того, был предусмотрен рифлёный гурт. Прежде чем опробовать аппарат, я также нанёс не него руны, отграничивающий возможность его использования, собственно, только мной, а также делающие аппарат неразрушимым. Не знаю, как это работает на сложные устройства, но меня сейчас это не очень сильно интересовало.

Пробовать я решил на мелких монетах. Запаса серебряных слитков в комнате хватило бы не только на монеты, поэтому откладывать такой увлекательный процесс я не хотел. Очень скоро передо мной лежало множество подготовленных пластинок серебра, которые теперь предстояло превратить в монеты. Характерный звон падающей монеты немного развеселил меня. Одна копейка. Скрещённый молот и кирка, вместо герба или профиля, а с другой стороны, такая забытая надпись – 1 копейка. Вот оно – начало нового государства, зарождение денежной системы.

Я с увлечением крутил ручку машинку, вставляя в неё всё новые и новые пластины металла, я делал всё подряд, мелкие монеты и крупные, золотые и серебряные, платиновые и палладиевые. Я обратил внимание, что по какой-то причине аппарат не хотел делать золотые копейки или платиновые рубли. Каждой монете свой металл, и перепутать оказалось невозможно. Успокоился я только после того, как у меня накопилось несколько мешков различных монет. По привычке я не считал время, просто крутил ручку и ссыпал готовые монеты в мешки. Когда места стало мало, я просто выставил мешки за дверь, приказав охранять, и вернулся к работе. Серебряных и золотых монет я изготовил больше всех остальных. Потом Мойша всё посчитает и скажет, каких нужно сделать ещё. А пока у меня есть ещё одно дело.

Я начал делать гвардейские знаки, как когда-то меня просил Рекс. Не знаю, сколько это заняло времени, но знаков я сделал больше сотни. И в добавление к ним, я изготовил небольшие золотые значки, с барельефом, ставшим нашим гербом – Маатхи давит Гаррах, а свержу я нанёс надпись: «За веру и верность». Это будет первая медаль в моём государстве. На заднюю часть значка я нанёс руны «Укрепляет веру, направляет руку. Неуничтожим». Значок был просто в изготовлении, поэтому я сделал их очень много. Я хотел отметить всех, кто не пошёл на поводу у моей дочери, и остался верен мне, даже когда меня не было рядом.

Когда я уже хотел выйти в свет, мой взгляд упал на куски шёлка и волчьи шкуры, после чего я вспомнил, зачем просил их принести. Идея был проста – я делал из шкур широкие воротники, а снизу пришивал кусок шёлка, так, чтобы получался плащ. В качестве застёжки я сделал два крючка из золота, которыми плащ можно было пристегнуть к кирасе, на которой имелись соответствующие крепления. Изведя все шкуры, я получил чуть больше пятидесяти плащей, которые я также улучшил с помощью рун, сделав тонкий плащ неразрушимым, самоподгоняющимся по размеру и защищающим от любой непогоды. Не знаю, что произошло со мной, пока я спал, но усталости я теперь не чувствовал никакой.

Закончив все дела, я вышел из комнаты, однако запасы металлов так и оставались обширными. Надо будет выяснить, почему эти запасы у меня в комнате. Первым мне встретился Сер Ричард, который по старому обыкновению охранял мой покой.

- Приветствую, Сер Ричард! – я протянул руку верному охраннику, - сколько меня не было?

- Приветствую Вас, Сир Ториус! – Рекс пожал мне рука, а затем вытянулся в струнку, - вы трудились тридцать дней! Все жители с нетерпением ожидают, когда вы появитесь и одарите всех своим присутствием!

- Дочь приходила? – я посмотрел в глаза охраннику, - Просилась ко мне?

- Так точно, приходила, - Рекс продолжать стоять по стойке смирно, - к вам не просилась, только спросила, как вы.

- А чего ж не просилась? – я немного удивился такому обстоятельству, - не захотела пообщаться с отцом?

- Никак нет, Сир, - от Рекса иногда так и тянуло военщиной, - её сюда духи не пускают.

- Тогда понятно, - я почесал подбородок, - позови сюда служанок и построй весь личный состав.

- Будет исполнено! – Рекс отдал кому-то приказ одними жестами, - построение внизу или на площади?

- Пока внизу, - я хлопнул рыцаря по плечу, - и ты иди к ним.

Трое девушек в зелёных платьях стояли возле моей двери. Я пригласил их за собой, они немного покраснели, но одна за другой прошли в комнату.

- Нет, красавицы, сегодня без секса, - я шлёпнул одну девушку по заднице, - сегодня у нас другая задача.

Я подошёл к столу, на котором лежала гора значков, и взял оттуда три штуки.

- Как тебя зовут, - я обратился к ближайшей девушке, странно, но я так и не поинтересовался их именами раньше, - не бойся.

- Адель, господин, - девушка изобразила что-то типа книксена, я в этом не очень хорошо разбираюсь.

- Ты откуда? После чего сюда попала? – я посмотрел девушке прямо в глаза, - рассказывай, не бойся.

- Я из Франции, господин, - девушка опустила глаза, - меня убили мигранты, мне было всего шестнадцать лет.

- Теперь у тебя новая жизнь, - я протянул значок девушке, - и тут тебя никто не убьёт и не изнасилует.

- А тебя как зовут? – я обратился к следующей девушке, - подойди ко мне.

- Меня зовут Лия, я из России, - девушка сразу начала рассказывать о себе, - меня сбила машина, мне было семнадцать лет.

- Мне жаль, что ты так мало прожила в прошлом мире, - я протянул знак девушке, - но тут нет машин, и тебя никто не собьёт.

- А тебя как зовут? – я обратился к последней девушке, - расскажи о себе?

- Я Ванесса, родом из Голландии, - девушка опустила голову, - меня убили обкуренные туристы, мне было четырнадцать лет.

- Тоже изнасиловали? – я приподнял голову девушки за подбородок, в её глазах стояли слёзы, даже не услышав ответ я всё понял, поэтому вложил ей в руку золотой знак, - тут такого с тобой не произойдёт.

Я посмотрел на погрустневших было девушек, но когда они рассматривали золотые знаки, которые я им дал, то их настроение повышалось, на лицах появились улыбки и они помогли друг другу приделать знаки на лямки перекидных сумок, которые стали в моём мире обязательным атрибутом одежды для всех, даже для воинов. И теперь девчонки, а это были всего лишь молоденькие девчонки стояли и красовались друг перед другом новыми значками. А когда я разрешил им покрасоваться перед зеркалом, то они вообще оказались на вершине блаженства. Зеркала пока ещё были не у всех, точнее пока только у меня. Но пора делать дела дальше.

Я взял один из аккуратно сложенных плащей, положил на него знак, ещё несколько горстей положил себе в сумку, и показал девушкам на стопки плащей, а затем пошёл вниз, где меня уже ждало построение гвардейцев. Сообразительные девчонки набрали охапки с плащами и семенили сзади меня. Моё появление было встречено знакомым мне приветствием. Видимо воинам нравилось лупить себя по кирасам, но это было даже как-то пафосно. В любом случае плохого в воинском приветствии я ничего не видел. Встречал меня Сер Ричард, стоя во главе колонны гвардейцев. В этот раз они построились в центральном холле, где в свете ярких кристаллов, их броня, казалось, просто сверкает, словно на ярком солнце. Я подошёл с Рексу, и вручил ему плащ и знак, которые рыцарь очень аккуратно взял двумя руками, и не понимал, что ему с этим делать дальше, или делал вид, что не понимал. Тогда я взял знак, и сам закрепил его на ремне сумки рядом с гвардейским знаком, затем накинул на Рекса плащ и пристегнул застёжки к кирасе. Теперь мой второй рыцарь выглядел воистину шикарно. Белая кираса, пушистый волчий мех и алый, струящийся плащ. Мне показалось, что кто-то из гвардейцев сглотнул слюну, поэтому я махнул девушкам рукой, и подошёл к следующему за предводителем гвардейцем.

Церемония продолжалась минут тридцать, так как оказалось, что каждый гвардеец просто мечтал о том, чтобы я лично приделал знак и одел плащ. Может быть для воина в этом есть что-то сакральное, когда господин лично оказывает воинские почести. В любом случае, теперь моя гвардия состояла из очень сильно надутых от собственной важности солдат. Но им сегодня простительно, они остались верны несмотря на то, что меня, по сути, больше не было рядом. Теперь же мне предстояло разобраться с дочерью.

- Сер Ричард, мы идём проведать дочь. – я распахнул ворота на улицу, и на меня пролился яркий солнечный свет, отражённый снизу от тонкого слоя едва выпавшего снега, что бывает в этих краях не так часто.

Я вышел из дома на несколько шагов, а мои гвардейцы шустро выбежали вслед за мной, выстроившись в одну шеренгу позади меня. Несколько человек проходили мимо по площади, и увидев меня, сразу же бросились в разные стороны. Не успел я ещё раз осмотреть моих красавцев при солнечном свете, как я услышал топот десятков ног, люди бежали со всех концов города, побросав все дела. Заметнее всех оказались мастера, за которыми тянулись все их цеха, начиная от подмастерий и заканчивая женщинами. Постепенно на площади собиралась толпа, которая распухала всё больше, но никто не решался подойти слишком близко, и никто не решался говорить что-либо. Они просто смотрели.

- Что, граждане, никто даже не поприветствует? – я осмотрел оробевшую толпу, - забыли меня уже?

- Батюшки, княже наш, Ториус, да как же так, - ко мне через толпу пробивался знакомый мне кузнец, Мастер Алексей, а за ним, как два ледокола шли его братья, - радость то какая!

Я не успел ни чего сказать, как было уже обнят стальными ручищами Мастера, и даже была попытка приподнять меня, но успеха она не имела, однако после такого приветствия со стороны одного из главных мастеров толпа оттаяла и ко мне потянулись люди. Кто поприветствовать, кто просто потрогать, а кто-то поглазеть на гвардейцев, красующихся в новых плащах. Очень скоро на площади собралось всё население города, даже Озем пришёл. Впрочем, это было даже кстати.

- Сер Ричард, собери мне всех мастеров, - я посмотрел на топу, которая всё же отступила, но никто так и не разошёлся, ожидая чего-то нового от меня, или просто им надоело однообразие, а тут такое событие, - прямо тут, на площади.

- Слушаюсь, господин! – я уже привык, что выполнение приказов происходит как-то неожиданно, при этом сам Рекс не двигается с места, а во все стороны города поспешили мои гвардейцы.

Но кроме гвардейцев очень скоро возле меня собралось не менее сотни обычных солдат, в стальных кирасах, которые немного с завистью посматривали на яркие плащи старших товарищей, но ни кто не проявлял своей зависти, потому, что они понимали – эта гвардия появилась при мне, а все они намного позже, и теперь им необходимо завоевать доверие командования в лице Сера Ричарда. Между тем на площади собирались мастера, в основном все были мне знакомы. Разве что я не знал Ганса так как он появился после моего отключения. Но тем не менее, я быстро поправил ситуацию, вручив ему мастерский знак. Меня очень тепло поприветствовал Норд, Сулейман с партнёром Орочи чуть не задушили меня в своих приветственных объятиях, животноводы и фермеры чуть ли не в землю бились лбами, благодаря за теплицу, которую я почти достроил перед тем, как впасть в спячку. Алексей так и вовсе не отходил от меня. Вскоре я увидел, как смешно семенит, чуть не падая, немного раздобревший Мойша, и такая же пухленькая Карла, а за ними шлёпает карапуз лет трёх отроду. И что-то мне подсказывает, что не просто так карла опять распухла. Я заметил, что в толпе достаточно много детей, которые с опасением выглядывают из-за мамкиных юбок. А значит дело пошло, и население теперь прибывает не только с помощью алтаря, но и естественным путём.

- Господин молодой человек! Ой вэй, - Мойша опять запричитал, - Как так можно бросать старого Моисея?

- Моисей Давидович, да вы я погляжу совсем соскучились без меня? – я похлопал Мойшу по пухлым щекам, - горе заедали?

- Не горе, а жалко еду выбрасывать, - Мойша покачал головой, - Фимочка плохо ест, не знает, что сейчас всё ой как дорого.

- В смысле дорого? – я внимательно посмотрел на счетовода, - вы тут без меня деньги завели?

- Не мы, господин, - Мойша весь аж скукожился, - дочь ваша начала финансовую реформу.

- Ага, дочь начала, - я скрипнул зубами, - а я закончу! Покажи ваши деньги.

- Всенепременно, господин! – Мойша порылся в сумке и достал горсть неказистых серебряных монет, на которых красовался профиль неизвестного мне мужика, - вот смотрите, какое непотребство!

- А это кто? – я ткнул ногтем в профиль на монете, - ваш новый создатель?

- Да что вы! Это Машкин хахаль, - Мойша замахал руками, - он решил себя на портрете изобразить.

Только счетовод закончил свою тираду, как я увидел идущую ко мне дочь, которую сопровождал достаточно высокий и худой парень, немного хамоватого и самоуверенного вида. Кроме того, парочку сопровождал отряд солдат в чёрных кирасах и вооружённых не копьями, как моя гвардия, а мечами.

- Алексей, твоих рук дело? – я посмотрел на опустившего голову мастера, - ты наковал?

- Я, князюшко, - Алексей тяжело вздохнул, - откуда ж мне знать было, для чего королеве снаряжение? Я же не знал, что такое непотребство будет.

Тем временем пара почти приблизилась ко мне, а чёрные солдатики начали отгонять людей мечами, пытаясь взять меня в кольцо.

- Эй, служивые, а ну ка разбежались, пока целы, - я чувствовал, что начинаю закипать, а моя гвардия очень шустро оттеснила чёрных, - вы чё тварите, уроды?

- А собственно кто? – слащавым голосом пропел спутник моей дочуры, - и почему тут происходят беспорядки?

- Мария, ты бы взяла своего ебарька на поводок, - я немного наклонил голову и пристально смотрел в глаза идиоту, который, похоже, считает себя тут главным, - а то не ровён час беда тут случится.

- По какому праву ты, смерд, так разговариваешь с королевой? – парнишка выставил ножку вперёд, надул пухлые губки и сложил на тощей груди тоненькие ручки, - кто ты и кто она! Стража, арестовать самозванца!

Не, ну это уже слишком! Мои гвардейцы кинулись было на наглецов, но я поднял руку, и велел им отойти назад, а сам заложил руки за спину, и ждал чем закончится представление. Я видел, что в команде идиота не было ни одного старого лица, поэтому он не давал себе отчёт в том, кто перед ним, а Маша смотрела на меня какими-то глупыми глазами и только кивала в ответ на слова своего мужика.

- А ты, вообще, представляешь себе кто я? – я смотрел в глаза урода, который более чем на полметра был ниже меня, но при этом вёл себя так, как будто я сейчас упаду перед ним на колени, - и кто ты такой вообще?

- Что??!! На колени!! На колени все!!! – тощий орал как баба, так что некоторые даже вроде как дёрнулись бухнуться на колени, но в последний момент передумали, - я ваш король, Анджей Качиньский! Вы должны служить мне! Убить этого паскудника самозванного!!

Я опять остановил толпу подняв вверх руку, и ожидая того, что будет дальше. А дальше бравые вояки накинулись на меня и начали тыкать мечами и пытаться перерубить меня. Их сил было недостаточно, чтобы причинить мне хотя бы какой-то вред, и постепенно мои гвардейцы начали посмеиваться, а после и вовсе ржать в голос. Когда мне надоело наблюдать за идиотами, я призвал своё копьё и одним взмахом перерубил пополам всех нападавших вместе с доспехами. Истошный визг «короля» раздался над площадью. Он скорее всего не ожидал, что с десяток его «воинов» один миг станет кучей мусора. Мне надоело смотреть на его рожу, и я показал на идиота рукой, в один миг мои гвардейцы сорвались с места и снесли всех чёрных, превратив их в капусту, и теперь их кирасы стали такими же как и плащи – ярко алыми, а тощего урода быстренько вырубили и под руки притащили ко мне. Дочь подошла сама.

- Мария, что здесь происходит? – я посмотрел на дочь, которая так и блуждала по сторонам непонимающим взглядом, - ты меня вообще понимаешь?

Ответа я так и не услышал, поэтому сгрёб дочь в охапку, и отнёс в купель, прямо как есть в одежде.

«Великий Водный Дух Материнского Источника, исцели мою дочь, одурманена она чем-то»

Мария как-то сразу уснула, и её оставили на водяном ложе приходить в себя, оставив пару девушек присматривать за «королевой».

Тем временем пришёл в себя «король» Анджей.

- Вы не смеете так обращаться со мной! Падите ниц, смерды! – тощий орал так, что хотелось заткнуть уши, - мерзавцы, как вы смеете! Я всех придам лютой…

Договорить ему не дал бравый гвардеец, вырубив мастерским ударом.

- Молодец! – я поднял верхний палец, - вида гвардейцу!

Служанка тут же вынесла кубок, и под одобрительный гул, гвардеец выпил залпом кубок, а вместо закуски поцеловал засмущавшуюся девушку. Толпа взорвалась аплодисментами и хохотом, и девушка убежала в дом.

- Смелый ты парень, - я подключился к общему веселью, - давай я тебе жену найду?

Под весёлый хохот гвардеец потерялся среди товарищей, как будто и не было ни чего. Надо будет издать указ, что служащие в моём доме девушки неприкосновенны для любого разумного, а то у меня аж ревность проснулась. Хотя, эта милашка совсем недавно деле мне приятно своими нежными губками, может быть рассказать парнишке, чего он только что поцеловал?

- Мастер Уве! – я обратился к группе мастеров, - У вас в цехе столярные изделия делаются?

- Да, Сир Ториус, - Уве поклонился мне, - мы можем изготовить многое. Вы уже видели станок для монет?

- О да, Мастер Уве, это великолепно! – я протянул мастеру золотой знак, - А как долго вы будете делать кол для вот этого вот супчика?

Толпа вмиг стихла, было слышно, как ветер шелестит деревьями и как кричат птицы в горах.

- За час управимся, Сир Ториус, - мастер как-то зловеще улыбнулся и поклонился мне, видимо имел опыт общения с ляхом, - даже раньше.

Только Мастер сказал это, как несколько мужичков кинулись в сторону мастерской. Толпа продолжала молчать.

- Озем, любезный ты наш, - я обратился к новоиспечённому богу, - можешь ямку для кола провертеть, вот тут на лужайке?

- С удовольствием, Создатель, - Озим щёлкнул пальцами и на поляне рядом с площадью появилась аккуратная ямка, в самый раз для кола, - всё готово!

Бывший дух как-то злобно улыбнулся, глядя на ляха…

- Что любезный, довелось пообщаться? – я кивнул в сторону разряженного ляха, который мирно отдыхал на плитах площади, - или ты так, из любви к искусству?

- Он не должен был появиться в этом мире, Создатель…

- Вот тут ты прав, - я увидел, как из ремесленного цеха бегут люди, таща с собой длинную палку, - а вот и решение проблемы.

Ремесленники шустро принесли кол, причём у меня было ощущение, что штуковину эту изготовили уже давно. Я вопросительно посмотрел на Уве.

- Господин, я верил, что вы вернётесь, - Немец злобно посмотрел на поляка, - я знал, что вы захотите сделать с этим гадом.

- Молодец, - я похлопал Мастера по плечу, - Чарку Мастеру! Только целовать моих девок не надо.

Уве принял кубок, поклонился мне и залпом осушил его. Это уже прямо традиция.

- А у нас есть виноделы? – я осмотрел толпу, - можете подойти ко мне?

Из толпы вышли трое мужичков и неуверенно подошли ко мне.

- Вы занимаетесь виноделием? – я осмотрел нервно озирающихся мужиков, - чего пугаетесь?

- Да, господин, мы построили виноградную ферму за городом, - один из мужиков оказался посмелее остальных, - там вдоль гор много дикого винограда, мы сейчас пытаемся его окультурить, и делаем вино.

- Попробовать дашь? – я подмигнул мужику, - не боись, не побрезгую. А потом я тебя угощу. Вина сюда!

Тут же прибежали две девушки и подали мужикам кубки. Они поклонились, приняли кубки и медленно выпили вино. Потом чинно отдали кубки девушкам и ещё раз поклонились.

- Доброе вино, господин, - винодел вытер рукой усы, - у нас так не получается, но мы стараемся.

- Я вам помогу, - я показал мужикам большой палец, - закончим тут – приходите ко мне, обсудим. А пока вот, возьми, и кстати, как тебя зовут?

- Франсуа Пино, господин, - мастер поклонился ещё раз, - я растил виноград всю свою жизнь, и после смерти попал сюда. Я очень хочу возродить свое искусство здесь.

- Что ж Мастер Франсуа, тащите сюда своё божоле, - я обнял мастера, - пусть народ отметит моё возвращение!

Виноградарь покраснел, а затем повернулся к товарищам, и они начали что-то обсуждать между собой потом покивали и быстро пошли к городским воротам.

- Сер Ричард, помогите им!

Рыцарь кивнул, и с десяток солдат кинулись за виноделами.

Тем временем ремесленники в месте с Озимом установили кол. Это была хорошая работа. Кол уже потемнел от времени, во сделан был добротно, из хорошего орешника, через полтора метра была устроена перекладина, чтобы тело не сползло до земли, а сам кол возвышался метра на три от земли. Знатная штука для казни самых неугодных и неугомонных мерзавцев. Они не заслуживают быстрой смерти. Но я решил дополнить картину. Поэтому подошёл к изделию, и написал на нём: «Кол божественной кары. Не даёт умереть, пока не пройдёт сквозь тело, не даёт возродиться душе. Не позволит казнить невиновного. Может использоваться только Создателем. Неразрушим». По всей поверхности кола пошли красные искры, прорисовывая на всей длине кровавую рунную вязь, а также страшные узоры, делающими эту штуку похожей на какое-то адское порождение.

Озим подошёл к колу посмотрел на него, пощупал, многозначительно оттопырил нижнюю губу и одобрительно кивнул головой.

- Очень правильно всё сделал, Создатель, - Озим как-то любовно погладил здоровенный кол, - я рад, что служу тебе.

Толпа продолжала молчать, но у меня достаточно других дел, да и лях начал приходить в себя.

- Облейте его водой, - я показал на «короля», - у нас много дел, некогда ждать, пока он проспится!

Гвардейцы окатили тощего водой из канала, и он буквально вскочил, пытаясь сообразить, где он находится, но его быстро уложили на плиты.

- Свяжите ему руки и ноги! Но прежде разденьте! – я отдавал приказы, не думая о том, кто будет их выполнять, каково же было моё удивление, когда мастера подбежали к ляху раньше, чем солдаты и посрывали с него одежду, а затем очень ловко связали руки и ноги.

- Ты, непонятный червяк, понимаешь теперь кто я? – я подошёл вплотную к приговорённому, - ты понял, на что замахнулся, на кого поднял руку?

- Я вижу, что ты тварь московская! – поляк буквально брызгал вокруг своей злобой, - вы все твари! Вы сдохните, а мы будем плевать на ваши могилы!

- Ты неисправим, - я с сожалением смотрел на лежащего передо мной фанатика, исправить которого уже невозможно, моя дочь ошиблась, когда воскрешала его, и даже духи отказались после этого слушать её, - я приговариваю тебя к смерти, путём посажения на кол. Ты больше не возродишься.

Истошный вопль потряс всю площадь, лях забился как уж на сковородке, но мастера знатно его связали.

- Ты думал, что можно просто прийти и забрать себе чужой мир? – я покачал головой, - приговор окончательный, у тебя будет время осознать свои поступки.

Я отошёл от поганца, телекинезом поднял извивающегося червя, который успел обгадиться от страха, и сейчас продолжал мычать какие-то угрозы в мой адрес, так и не поняв, с кем связался. Затем я поднёс его задницей к острию кола и медленно опустил. Сначала кол просто упёрся в тощую жопу ляха, а затем нашёл себе проход и стал медленно опускать тело. Я отпустил его, и он под собственным весом начал сползать по колу, оглашая всю округу истошными криками. Неожиданно рядом со мной появился Маатхи, потянул носом воздух, посмотрел на кол, кивнул и уселся рядом со мной, наблюдая за казнью. А тем временем «король» всё ниже опускался на кол, пока, наконец, кожа над ключицей не вздулась и не лопнула, выпуская кол наружу, после чего тощая задница ляха села на перекладину. Мучения казнённого близились к концу, красный рисунок на орудии казни засветился, и тело ляха стало бледнеть, а затем и сереть, пока не осыпалось серым пеплом на землю, и элементали не смели его вместе с каплями крови и остальным мусором. Толпа выдохнула, а Маатхи ещё раз кивнул и растворился в воздухе. Казнь свершилась. И одновременно с этим из купели вышла моя дочь.

Она шла, оставляя мокрые следы на припорошенных снегом плитах, одежда прилипала к её телу, местами проявляя самые сексуальные места молодой женщины. Однако ни одного восторженного возгласа не прозвучало. Все либо опускали головы, либо отворачивались. Теперь это не была моя дочь, это была властная королева, от которой отвернулись все духи этого города, которой отказались служить жители. Она шла прямо ко мне, непонимающе озираясь на толпу людей, как будто ища кого-то.

- Папа? – Мария смотрела прямо на меня, как будто пыталась просверлить во мне дырку глазами, - что происходит?

- А ты не помнишь? – я усмехнулся, - Не знаешь, что ты делала в купели?

- Я спала, я очень устала, - Маша продолжила озираться вокруг, - а где Анджей? Ты его не видел?

- Анджей? А кто это? – я злобно сощурил глаза, - Я чего-то не знаю?

- Ты ушёл, и я осталась одна, - Мария была совсем потеряна и начала трястись от холода, - Он был рядом со мной. Он помог мне…

- Сер Ричард, отведите Марию в дом, ей нужно переодеться, - я посмотрел на дочь, где-то в толпе жалобно шмыгнула носом баба, - Поговорим в доме…

Я устроился в кухне со своим огромным кубком, притушил свет и наблюдал за игрой огня в печи. В этот момент я остался совсем один. Рекс ушёл разбираться со дружиной, служанки куда-то рассосались, а Ромул вообще непонятно где. Даже Озим ушёл искать себе подходящую гору для нового дома. Хорошо, что поместил сюда нового Земного Духа. Вот и сидел я теперь в отблесках огня, думая о своей странной жизни. Я не замелил, как вошла Мария, она тихо прошла к столу, и уселась на свободный стул.

- Привет, - её голос заставил меня вздрогнуть, - нальёшь мне вина, думаю, что разговор будет долгим.

- Ты думаешь? – я повернулся к собеседнице и заглянул ей в глаза, - почему?

- А разве нет? – её взгляд был достаточно холодным, - мне рассказали, что сегодня произошло.

- И что сегодня произошло? – может быть я ошибался, считая её своей дочерью, ведь мы давно разошлись в разные стороны и теперь я совершенно не знал эту женщину, однако я передал ей часть своей силы, и теперь нужно как-то решать проблему, - расскажи мне свою версию.

- Będziesz musiał odpowiedzieć za to, co zrobiłeś! – мне резанул слух чужой язык, - Nie myśl, że ci się to uda!

- Даже так… Ты думаешь, что я сейчас буду напрягаться, чтобы понять, какого чёрта ты мне тут сейчас наплела? – животная злоба начала подниматься откуда-то снизу и давить мне на глаза и горло, заставляя искажать звуки, - ты пригрела паршивого пшека, и теперь предъявляешь мне в моём доме за мои дела? В моём мире!! Ты вообще кто такая!!!

Ножка кубка смялась в моей руке, и изуродованных шедевр полетел в стену, брызнув во все стороны алыми рубинами.

- Ты думаешь, что всемогущ? Что ты сделал за шестьдесят лет? – Мария встала, и упёрлась руками в стол, - Мать была права, ты ничтожество! Мерзкое, ленивое ничтожество!

- Продолжай, - я откинулся на стуле, - я хочу слышать всё, что ты думаешь обо мне.

- Ты мразь, которая убила моего любимого человека, за то, что он ее хотел жить как ты решил! – Мария смахнула со стола приборы, и они улетели в стену, - и ты даже сдохнуть не смог нормально, чтобы я могла хотя бы тут построить себе нормальную жизнь!

Я смотрел в горящие гневом глаза дочери, и видел в них жену, которая пережила свою влюблённость и искренне ненавидела меня все годы прожитые вместе, видел мерзость, скопившуюся в душе этого существа, которое я помню ещё совсем маленьким и чистым… Но она теперь часть пантеона, младшая богиня, правда пока непонятно чего, но с ней не может быть всё также, как с другими людьми. Но я смотрел на играющие ненавистью огоньки в глазах дочери и понимал, что не чего хорошего из войны двух богов не получится.

Решение заняло мгновение, древко ощутимо содрогнулось, и глухой удар прокатился по кухне, а затем перешёл через открытые двери по всему дому. Я смотрел на любимое тело, которое ещё продолжало дёргаться, и слёзы текли по моим щекам. Как бы я ни любил своего ребёнка, но я не мог подвергать мир опасности, никак не мог.

«Земной Дух, убери это тело и почисть одежду, она ещё пригодится»

Я сидел и наблюдал, как серый туман покрывает тело любимой дочери, и смахнув со щеки слезу, поднял закатившуюся под стол голову, глаза на которой были ещё открыты, и в них всё ещё был виден животный гнев человека, который живёт ненавистью. Я погладил волосы дочери, мои губы дрожали, а глаза предательски мокли. Я не знаю, что я ненавидел больше всего – то, что дочь пошла против меня, или то, что мне пришлось сделать? Но ведь не мог я допустить войну, никак не мог. И если это произошло из-за отравления мерзостью, то значит я не позволю больше возрождать затуманенные кристаллы, даже случайно. Я завернул голову в чистое полотенце, и вышел на улицу, где с неба падали мелкие снежинки, закрывая землю белым покрывалом. Я слышал в далеке громкие разговоры, чей-то смех, мычание коров и удары кузнечного молота. В моём городе текла обычная жизнь, все радовались возвращению создателя. Новоиспечённый мастер-винодел угостил всех жителей молодым вином, и теперь все праздновали. Все, кроме меня. Я мне сейчас хотелось возродить свою дочь, пусть она уже не будет богиней, хотя я не знаю этого наверняка, ведь я ещё не возрождал бога…

Голова, завёрнутая в окровавленное полотенце, медленно погружалась в чашу. Даже, наверное, слишком медленно. Я ждал, неотрывно глядя в чашу, а снежинки покрывали мою голову белым саваном, делая практически похожим на статую. Когда печальный свёрток, наконец, полностью погрузился в чашу, началось томительное ожидание – всплывёт кристалл или нет. Или для возрождения богини придётся строить алтарь, и молиться о её воскрешении? Я просто ждал. Небольшая рябь пошла по поверхности чаши, и казалось, что это из-за ветра, но этого не может быть, ведь поверхность жидкости в чаше прочнее стали. Я уже как-то пытался сунуть в неё палец, и наткнулся на холодную и прочную поверхность, которую даже я не смог преодолеть. Там, за поверхностью крови в чаше был уже совсем другой мир. Мир Маатхи, чистилище, в котором души проверяются на пригодность к возрождению, где им придаётся форма, чтобы в дальнейшем можно было принять решение – возрождать душу или нет.

Кристалл всплыл. Огромный, с кулак размером, нежного розового цвета шар. Я аккуратно взял его в руку, казалось, что я вижу совершенство, абсолютный цвет и форма, он так и тянул к себе мой взгляд. В закатных сумерках, да и при учёте падающего снега, кристалл переливался отблесками фонарей, и казался безупречным, какой и должна быть богиня. Моя рука потянулась к пирамиде, когда отблеск от поверхности чаши не просветил насквозь, казалось, безупречный кристалл. Мне показалось, что я что-то увидел внутри, и поэтому я поместил кристалл перед фонарём, чтобы внимательнее рассмотреть. То, что я увидел, меня ужаснуло. Я видел внутри мутное ядро, которое пустило щупальца к каждой грани кристалла, как будто огромный осьминог вытянул свои щупальца. Это как раз то, что я ощущал сейчас. Моя дочь казалась мне идеальной во всём, но мерзость засела внутри неё, и за идеальными формами и цветом я не видел сути. А чтобы увидеть, как всё обстоит на самом деле, мне пришлось переступить через себя, совершить самый страшный в жизни поступок.

Мне пришлось четырежды опускать кристалл в чашу, чтобы убрать зерно мерзости из камня души, и когда мне уже показалось что душа наконец стала чистой, я обратился к Маатхи. И он пришёл, долго нюхал камень, а потом смешно сел на свой здоровый зад, вытянув вперёд задние ноги и помотал головой. Он мог увидеть то, что мне увидеть сложно. Ведь он чувствовал мерзость, а я только пытался увидеть. После шестого погружения Мишка наконец кивнул и растворился в воздухе. На моей ладони лежал бледно-розовый кристалл, размером и формой с куриное яйцо, то есть в несколько раз меньше первоначального, и мне даже казалось, что у кристалла нарушена симметрия, что-то где-то больше выпирает, какие-то грани чище других. В общем достаточно обыкновенный камень, никак не принадлежащий к идеалу. Но я со спокойным сердцем наколол кристалл о пирамиду, наблюдая, как золотистое облако медленно уплотняется, и становится моей дочерью. Девушка спустилась ко мне с пьедестала, и принесла клятву верности, также как и все прошедшие через Алтарь. Я подал дочери одежду, а затем отвёл в дом. Нам предстояло закончить разговор.

Мы сидели на кухне, среди разбросанных приборов, за абсолютно пустым столом, прямо напротив друг друга. Я смотрел на Марию, а она опустила глаза в стол.

- Что ты помнишь? – я поднял голову дочери за подбородок, и посмотрел ей прямо в глаза, - расскажи мне всё.

- Зачем ты возродил меня? – Мария закрыла глаза и по её щекам потекли слёзы, - мне стыдно жить рядом с тобой.

- О как, а почему? – я отпустил дочь и откинулся на широкую спинку стула, - ты сделала что-то, что теперь мешает тебе?

- Я ненавидела тебя всю свою жизнь, - она опустила голову и закрыла лицо руками, - я считала тебя виноватым во всех наших бедах.

- Это понятно, - я откинулся на широкую спинку стула, - а откуда взялся пшек? Этот Анджей?

- Когда ты ушёл, опять, я решила взять правление на себя, - Мария подняла заплаканное лицо, - нам не хватало людей, а рядом с домом было огромное количество контейнеров с камнями, не такими, какие возрождал ты, а большими. Ромул предложил начать с них, у него были планы на эти контейнеры, и он показал мне как их открывать. Обычно внутри было три или четыре камня, они были большие и тяжёлые. Опускать их в чашу оказалось не очень выгодно, потому что кристаллы вплывали через один, и я попробовала возрождать сразу из сгустков, так Ромул называл эти большие камни. Люди возрождались, но не такие как у тебя. Они появлялись со своими чертами характеров, может быть даже с какой-то грязью в душе. Но были и хорошие. Например, один сгусток показался мне очень большим, и когда я возродила его, то на пьедестале оказались сразу два человека – отец и дочь.

- Порфирий и Дарья? – я улыбнулся, вспомнив эту забавную и честную парочку, - ты их имеешь в виду?

- Я не помню, как их зовут, - Маша тряхнула головой, отчего волосы разлетелись во все стороны и беспорядочно легли на плечи, - я не обращала на такие мелочи внимания. В основном вновь рождённых разбирали мастера. Я занималась только тем, что возрождала новых людей. Среди них появился и Анджей, он сразу начал проявлять ко мне особое внимание, и помогал мне возрождать души. Он стал близок мне, во всём меня поддерживал, говорил мне какая я особенная, и что достойна носить высочайший титул в государстве, в итоге я согласилась, и назвалась королевой. Анджей создал мне свиту, договорился с портными, и они сшили мне королевскую одежду, он начал строительство дворца на берегу озера. Проблемы начались, когда пришёл Рекс, и потребовал, чтобы я перестала возрождать неподготовленные души. Он несколько раз оскорбил Анджея, назвав его мошенником, и мне ничего не оставалось делать, как изгнать его. Но он не ушёл, а спрятался в этом доме, куда я уже не могла заходить. Какая-то сила не пускала меня.

- Он выполнял свой долг, и был прав, - под моим пристальным взглядом дочь засмущалась и опять опустила голову, - он знал, к чему может привести проникновение мерзости в этот мир.

- Я не понимала последствий, - Мария вскинула голову и посмотрела мне прямо в глаза, - но тогда мне всё казалось правильным, я считала, что укрепление королевской власти и основание династии даст хороший старт этому миру!

- Может быть ты и права, но мы ещё недостаточно развили центр мира, чтобы создавать королевства на окраинах, - я подобрал с пола мой любимый кубок, весь испещрённый отверстиями, где раньше были рубины, - нам нужно заложить основу мира, а затем развивать подчинённые королевства, или провинции. Как назвать на самом деле не важно. Хоть федерацией.

- Странно, но в этом ваши с Анджеем взгляды совпадают, - Мария нагнулась и подняла с пола рубиновую капельку и подала мне, - а где он сам, ты убил его?

- Не убил, а казнил, за государственную измену, - я взял рубин у побледневшей дочери, - ты разве не помнишь?

- Я очень нервничала, и Анджей дал мне успокоительного чая, - бледность сошла с лица Маши, - я помню, как очнулась в купели, и как мы с тобой поругались. Больше ничего.

- Славным пойлом он тебя опоил, - я усмехнулся, и начал выпрямлять ножку кубка, - а польский откуда знаешь? Неужто пшек научил?

- Нет, не он, я работала в Польше много лет, - Мария ползала по полу и собирала разлетевшиеся камешки, - там и выучила, там же я очень много общалась с местными, и в какой-то момент стала разделять их взгляды.

- Понятно. Значит ты пришла в этот мир наполненная злобой малого народа, а я не стал очищать твой кристалл от неё, потому что не знал о подобной напасти, - я прикинул насколько ровной стала ножка и поставил кубок на стол, - влияние мерзости на человека я оценил несколько позже.

- А теперь во мне нет этой мерзости? – Мария высыпала на стол с десяток рубинов, - ты избавил меня от всего плохого?

- Избавил, но мне кажется, что ты этому не рада, - я повертел камешек в руках и начал пристраивать его обратно в гнездо, - на самом деле мерзость – это неуверенность, излишнее тщеславие, зависть и многие другие черты человека, которые толкают его на не самые лучшие поступки. Этот мир слишком молод, чтобы можно было допустить распространение мерзости.

- А разве эти черты не развиваются в течение жизни? – Маша оперлась подбородком о собственную руку и наблюдала, как я ремонтирую кубок, - или в этом мире всё по-другому?

- Развиваются, несомненно, но я думаю, что на начальном этапе мы всё-таки сможем обойтись без гнилых людей, - я подмигнул дочери и продолжил ремонт посудины, - даже тебе нужен был катализатор, чтобы поднялся негатив, накопленный в прошлой жизни, или я не прав?

- Я лучше помолчу, а продолжай возрождать только чистых людей, - дочь не отрывала от меня взгляда, - надеюсь, что этот мир станет лучше того, из которого мы пришли.

- И я надеюсь, - я посмотрел на готовую работу, кубок был почти как новый, но следы от моих пальцев до конца убрать не удалось, - а что тут ещё произошло, пока я был в отключке? Почему людям запретили молиться за моё возвращение?

- Почему запретили, - Маша уставилась прямо на меня непонимающим взглядом, - я сама молилась за тебя, откуда ты взял это?

- Люди рассказали, - я поставил кубок на стол, - солдаты охраняли алтари и не пускали к ним людей, а те, кто хотел, молились на самодельных алтарях. Не знала об этом? Теперь ты понимаешь, за что я казнил пшека?

- Понимаю… - Мария сидела, задумавшись и ковыряла адамант стола ногтем, я понял, что пора менять тему разговора.

- Пойдём, покажешь мне, чего вы тут понастроили без меня.