Колхозный помещик образца XIX века

Глава 4

Сельский сход был вроде был по времени далеко, но дней все равно совершенно не хватало. Постоянно приходилось помогать управляющему в заполнении довольно-таки сложных таблиц. Аким после активной с ним работы, кажется, проникся. Но заставлять крестьян — своих односельчан — он но очень-то умел. Да и содержание таблиц оставалось и для него, и для крестьян за семи секретами. И ошибались, и лукавили даже во вред себе. Неграмотные, что ж ты!

А время меду те поджимало и надо было ехать в Зимний дворец. Ибо он клятвенно обещал два дня в неделю обязательно работать с бумагами. Попробуй-ка слукавь с императором! Опять же там Настя, его полуофициальная невеста. Вдруг еще сбудется у них семейная жизнь! В общем, как ни крути, а в Санкт-Петербург ему просто надо было ехать кровь из носу. А то потом хоть не возвращайся в столицу.

Посмотрел на заполненные таблицы — вроде бы грубых ошибок у Акима больше не было, и поехал опять на знакомой до синяков на мягком месте бричке. На этот раз он присмотрелся к уловкам Никодима более благоразумно. Ночью царствовал мороз, днем было тепло. В санях, как ни крути, а можешь не поехать. Застрянешь посреди рыхлой дороги. Колесная бричка тоже не панацея, но все-таки хоть какая-то надежда оставалась. Кучер Федор хоть и негромко бурчал, но на бричке поехал. А так, конечно, весной ездить — себя не уважать. Но надо!

Положил свои скромные подарки к императорскому столу — соленые огурцы в бочонке, да две стеклянные банки варенья и поехали по плохим дорогам. В Зимний дворец, однако, все же приехали и даже в этот же день. Бричка осталась целой, лошади живы, ну а то, что одежда оказалась сырой и грязной, так и ничего! Андрей Георгиевич, как человек благоразумный, приехал к месту заранее. И потому хотел в своей комнате немного отдохнуть, а заодно привести дорожный наряд в порядок. Но уже во дворце его почему-то увидели столько людей, при чем не только увидели, но беседовали, что попаданец с тоской понял — не усидишь!

И вечером он решил не ужинать в комнате домашними припасами, а отведаться в столовую. В прежние дни он, не чинясь, ходил в императорскую столовую для семьи Николая I. Но сейчас вдруг не осмелился. Он ведь им не родственник, не близкий друг, что же он так без особого призыва. И пошел в общую столовую для придворных. Там тоже не все было благополучно. Внезапный отъезд камер-юнкера так сказать шапочные знакомые считали признакои падения. А про повышения в камергеры они и не знали. И теперь появление в общей столовой считали подтверждением краха. Конечно, ругаться с былым, как они считали, любимцем императора они не осмеливались, но очевидный круг охлаждения около него возник. Плевать, Андрей Георгиевич в самом тяжелом падении не желал бы с ними разговаривать.

Он равнодушно съел салат и только положил перед собой второе, как услышал холодное, но почтительное:

— Ваше высокоблагородие, его императорское величество спрашивает вас, не позабыли ли вы, что имеете обязанность обедать вместе с ними? Его императорское величество требует вас в его столовую!

Макурин оглянулся. Знакомый слуга по императорской столовой как бы невозмутимо смотрел и только глаза веселились. Вот как! Громкие уверенные слова в почти тишине столовой прозвучал, как оглушительный взрыв. Все находящиеся здесь торопливо встали, прощаясь с таким важной, как оказалось, персоной. Государь-то ведь о нем не забыл!

— Честь имею, господа! — подчеркнуто равнодушно поблагодарил он окружающих и вышел в сопровождении слуги. След за ним шла волна нарастающего гомона. Вот как, забеспокоились, годы! И забыл о придворных. Не того веса людишки, чтобы о нем беспокоится.

Вместо этого стал думать, взять ли весь бочонок огурцов, как хотел вначале, или только плошку, как посчитал уже здесь. Они-то ему нравились, но вот подойдут ли ему? Ха, таскать на смех всей императорской семьи бочонок огурцов туда — сюда? Подумал еще раз, пораскинул серым веществом и попросил слугу принести в столовую из его комнаты всего только плошку подарочных огурцов. Не так далеко, если государю понравится, сам сбегает. Слуга, отличие от остальных придворных, был не спесив. Он к тому же знал, что Николай I был крайне неравнодушен к их соленому варианту. И без звука поднял плошку соленых огурцов. Сам попаданец понес небольшую банку вкусного варенья. Во всяком случая он даже в XIX веке такого еще не ел. Императорская семья уже обедала, занимаясь уничтожением ароматной ухи. Монарх сам изволил сделать замечание::

— Милостивый сударь Андрей Георгиевич, — довольно сухо сказал он, — в Зимнем дворце вы должны принимать пищу только здесь!

Как же неудобно чувствуешь под тяжелым взглядом недовольного Николая I. Макурин смешался, встал у своего стула, который стоял перед государем.

— Садитесь уже, не на гвардейском плацу, — так же недовольно, но уже мягче предложил монарх, — остынет уха.

— Виноват, ваше императорское величество! — на всякий случай повинился Макурин, — попросил: — разрешите мне поставить скромные подарки?

— Мгм! — хмыкнул император, но позволил. Макурин со слугой споро пометали огурцы и варенье. Не в плошке и в банке, конечно. Варенье было перелито в изящные розетки, а огурцы — в специальную чашку. Николай Павлович равнодушно проводил варенье, но от на огурцах его взгляд остановился. Не секрет, что император имел определенные слабости, хотя вообще-то к пище оставался безразличен. А чашка с огурцами к тому же стояла напротив Андрея Георгиевича, то есть с другой стороны к монарху. И запах был очень предосудителен. Государь с интересом посмотрел на это лакомство, потом на своего делопроизводителя.

— Скромные гостинцы моего сельского поместья, — понял его попаданец, — прошу вас, вше императорское величество, угощайтесь!

Грозный сюзерен попробовал первым, похрустел огурчиком.

— Вкусно, однако. Хорош на зуб! — оценил он огурец, — или особенный овощ? Какой-то хрустящий и бодрящий.

— Не знаю, ваше величество, — признался Макурин, — но вкус очень впечатляющий. Я узнаю у крестьян, как это они добиваются.

— И варенье тоже прекрасно! — добавила Александра Федоровна, — зима уже кончается, а такое чувство, что только вчера сварили и залили банку. У вас весьма хорошие работники, однако.

— Но варенье-то пусть, — вновь переключил на себя внимание император, — но про огурцы вы мне узнайте!

Просьба августейшего монарха, да еще таким повелительным тоном, была равносильна грозном приказу. Разумеется, Андрей Георгиевич не только встал и поклонился, но и почтительно сказал, что тот час же узнает по приезде и либо самого мастера отправит, либо послание с гонцом.

— Тогда уж и мастерицу варенья, — произнесла Александра Федоровна свою просьбу, — мне только узнать, как она делает такое варенье!

На второе было печеное мясо с жареным картофелем и монарх так вкусно захрустел соленым огурцом, что к чашке потянулись все сидящие за столом. Чашка в миг опустела, а Николай I скорбно сжал губы. К счастью, слуга к этому времени дальновидно вытер металлическую плошку и ее можно было без всяко смущения поставить на стол. А там еще было огурцов фунта три!

— Где это твое поместье? — успокоившись, спросил Николай, — там, наверное, летом рай земной?

— Рай, — согласился Макурин, — и от Санкт-Петербурга, в общем-то, совсем недалеко. Но дороги отвратительные даже зимой. Летом я еще не ездил, однако, прислуга рассказывает страшные вещи. По-настоящему глухой угол.

— Ну, сударь, вы преувеличиваете, — укоризненно произнесла Анастасия Татищева, — вы еще скажите, что там комаров тьма-тьмущая и ехать туда нельзя под угрозой укусов.

— Отчего же? — живо повернулся Макурин к девушке, — я там был еще зимой, но опять же слуги сообщили, что помещичий мой дом стоит на взгорье и летом там часто бывают несильные ветры.

Андрей Георгиевич был по традиции посажен к фрейлине императрицы. Оба были в некотором смущении и молчали под недовольством императорской четы. При чем, если Николай I многозначительно недовольно смотрел на жениха, то Александра Федоровна на невесту. И Андрей Георгиевич чувствовал, что после обеда этим не ограничится, оба получит от своего суверена большого фитиля за такое поведение. Только вот разговор как-то не шел в обе стороны. И стеснялись, и обижались, и разочарованно отворачивались. Оказалось, что ничего, не рухнули, как заговорили. Даже прежние чувства как-то ожили. Настя вдруг незаметно для остальных шаловливо ему показала язык и он хотел было при всех поцеловать ее. Еле удержался.

— После обеда, — многозначительно посмотрел на него император, — подойдите ко мне в кабинет, есть важные дела, не терпящие отлагательства.

Попаданец не удивился. Наоборот он бы поразился, если бы его оставили в абсолютном покое. Однако, как ему очень казалось, сегодня будет идти разговор не только и даже не столько о делах, сколько о чувствах его к ней. И его величество будет выражать свое недовольство камергером. Хм, в какой-то мере он прав. Хотя он бы сказал, он бы точно произнес, если бы хотел вдребезги разругаться, — можно ли сравнивать темпы его в амурной сфере, а императора — в политической. И пусть он честно ответит. Ох, не скажет ведь, вьюноша! Все мы храбры дома за бутылкой водки и боязливы на глазах начальства.

Из столовой он прежде пошел свою комнату. Николай же не сразу пойдет, что ему топтаться у закрытой двери? А так хоть поваляется на мягкой постели. И бочонок с солеными огурцами проверит. Получилось иначе и гораздо хуже. Он еще только — только начал открывать, а замок очень был тугой, ну правда. И вдруг откуда-то прилетела буквально взбешенная Настя и прямо в коридоре, а там столько любопытных ушей(!) наорала на столько, если бы речь шла об императорской чете, точно бы повесили даже без суда. Он де сволочь, он де грязная свинья и льстивая лиса, он подлец и нехороший человек. На этом она разрыдалась и бросилась в комнату.

При этом так посмотрела, что можно было и повеситься, и поцеловаться. Сначала повеситься, потом поцеловаться. Иди наоборот? Тьфу! Нет, что с ней было и кто с ней так разговаривал (и, скорее всего, отругал), он прекрасно знал — императрица Александра Федоровна. И из-за чего тоже. И если из-за ругани, как таковой, он полностью был согласен, сам бы наехал, если бы мог, то содержательная часть ему очень не нравилась. Что же это, Настя должна на нем жениться? А потом еще и за него всю жизнь руководить жизнью? ЕГО ЖИЗНЬЮ? Бр-р. Нет, он ничего не имеет, но чтобы женщина, проще говоря, баба им руководила? Ни за что и никогда!

Он решительно взял оставшуюся банку с вареньем и постучался в соседнюю комнату. Там немного помолчали, затем громко и решительно сказали, что для кого-то здесь никого нет. Андрей Георгиевич самодовольно улыбнулся. Вот если бы она спокойно и твердо сказала это, тогда все, сушите весла. А так, барышня решительно сказала «нет», потом ее обязательно поцелуют. Практика жизни Макурин легко и элегантно вошел в комнату девушки, словно они так неоднократно играли — он просился, она как бы отказывалась, и он входил! Бедная Настя сидела за столом и как бы читала. Сейчас проверим.

Он прошел комнату, решительно взял ее за плечи и поцеловал. Настя не сопротивлялась. Она только ахнула, когда взлетела в воздух, но покорно подставила губы под поцелуй и замерла в его крепких объятиях. Время для них остановилось. Только через целую вечность — какую-то минуту — они зашевелились. Настя оторвала лицо от его груди, неловко ударила его кулачком то же место, сказала слабо и смущенно:

— Ты нахал и наглец, я тебя ненавижу и проклинаю!

И замолчала, сама подставив губы, словно перед этим было произнесено не ругательство, а некое ритуальное заклятие, не играющее никакой роли. Наш герой, конечно, не стал тратить время и жарко ее поцеловал. Настя провела по поцелованным губам языком, пожаловалась в пустоту:

— У всех мужчины как мужчины, лишь только ей оставалось какое-то… необычное чудо-юдо.

Судя по паузе, она хотела сказать что-то более крепко, а, может быть, язвительнее и обиднее, но Настя не решилась. Вдруг он обидится и окончательно уйдет? Ей станет одной совсем плохо.

— Не бойся, Настюшка, — пожалел он ее, — женщина еще никогда не верила в своего мужчину. Этим она выделяла его от огромного количества чужих мужчин. Они ведь видеться ею благообразными только от того, что чужие. Он опустил ее… на крохотный момент.

— Да? — удивилась Настя, крепко встав на ноги и от этого осмелев, — да ты, милый мой, точно совершенный нахал и совсем перестал видеть грани разумного. И после этого потянула к нему руки и как бы в виде наказания несколько раз не больно дернула за мочки ушей.

— Большое спасибо! — поблагодарил он свою девушку и вдруг легко, как пушинку, оторвал ее от пола и крепко обнял.

— Ах! — снова ахнула Настя, на этот раз откровенно счастливо. Спросила неожиданно: — Если ты такой умный, тогда, пожалуйста, скажи, что ты будешь делать в недалеком будущем?

— Это так неожиданно, — откровенно признался он, — я не думал, что ты так далеко начнешь думать.

— А до чего же? — полюбопытствовала Настя скромно, опустив целомудренно глаза вниз на пол, а, точнее, на грудь жениха. Андрей Георгиевич на это не застеснялся. Чего ему там прятать. Ответил прямо:

— За что, например, я поблагодарил тебя. Разве это не интересно?

— Гм, — засомневалась в такой интерпретации ее слов девушка. Нехотя сказала: — ну хорошо, и почему ты сказал мне спасибо?

— Ты впервые сама коснулась меня! — сказал Макурин и подумал, что не то ему надо было говорить, совсем не то!

— Вот ведь все-таки нахал! — удивилась Анастасия обескуражено, — мало того, что нагло обнимаешь и всячески целуешь незнакомую девушку, так еще и всякие гадости ей говоришь! Извинись немедленно! А-ай! — испуганно вскрикнула она. Последнее относилось к резкому движению Андрея Георгиевича, который, между прочим, послушно пойдя приказу девушки, буквально рухнул на колени. Правда, вместе с самой Настей, так ведь она не говорила! А затем не давая ей испуганно и робко пенять ему на все это, торжественно поклялся:

— Милая моя несравненная Настя! Перед Господом Нашим клянусь обручится с тобой в церкви!

Это было немного меньше, чем она ожидала, но, с другой стороны, жених думал, как и невеста, то есть правильно, а обручится все-таки было надо. Да и не совсем она была стара, всего лишь двадцать один год с небольшим, но ведь и не юна! — Ладно, так уж и быть, — милостиво простила она его и в очередной раз подставила губы под поцелуй. Ее жених охотно согласился на ее желание. И оба не обратили в какой, в общем-то, нелепой позе они находятся: он — на коленях перед ее постелью, она — на руках не мужа, пусть и не совсем чужого человека. Наконец, поцелуй окончился. Невеста в некотором смущении, жених в определенной радости обнаружили где и как они находятся.

— Может, ты опустишь меня? — логично, как ей показалось, попросила Анастасия.

— Зачем? — столь же логично с точки зрения мужчины ответил Андрей Георгиевич. Это был определенный философский тупик, когда обе стороны имеют свою трезвую логику, не веря в логику собеседника. Попаданец не видел в этом ничего плохого. В XX веке в таком состоянии находилась целая страна. И ничего, выкрутились. А что целые школы философов были уничтожены, так они и не были нужны. А невеста рассуждала еще проще, по диктаторски: есть две точки зрения — одна моя, другая неправильная. И плевать мне на воззрения жениха.

— Так как, милостивый государь? — ядовито переспросила она. Ну раз так, то ведь и мы можем чисто по-мужски, хе-хе.

— Я никогда не встану с этого места, пока ты не перестанешь нести всякую чушь про меня! — гордо объявил Макурин, твердо веря в свои слова.

Что же делать, мужчина всегда верит в свои слова, пока не придет женщина, даже чужая, и все не опошлит. У любой женщины есть секретное оружие — ее слезы — которые победят любого представителя сильного пола. Попаданец, каким бы хитрым и мужественным он себя не считал, сломался за считанные минуты, когда увидел текущие слезы на ее щеках. Он пошел ей навстречу — немного, как он считал, — на все требования невесты. Но ведь она немного требовала:

— Обручение на днях;

— Непременная свадьба в ближайшее время:

— Поцелуи и ласковые слова сегодня;

— свадебная клятва перед его императорскими величествами Николаем I и ее женой Александрой Федоровной;

— Обязательно взять ее с собой в поместье.

Он сразу же со всеми требованиями согласился, кроме последнего. Ехать на дорогах, почти заполненными водой, было очень опасно. И не только из опасения утонуть. Достаточно было получить переохлаждение в ледяной воде и его невесты уже не будет. Это Андрей Георгиевич так считал. Его же невеста колебалась по другой причине. Конечно, ехать вместе с женихом и оберегать его от блудливых девок дело было важное, но императрица Александра Федоровна, будучи на сносях, очень нуждалась в помощи. И она отнюдь не ругалась на девушку, как думал жених, а плакалась на свое состояние. И поэтому Настя согласилась убедить себя в важности присутствия в Зимнем дворце. Они разошлись с победой, как думали обе стороны. На самом деле победитель был один и называлась она молодая семья.

Но Макурину уже было не до этого — он почти на час опаздывал на аудиенцию к императору Николаю I. А это было, между прочим, очень плохо. Ведь как бы к тебе не относился хорошо государь, но так пренебрежительно относится к нему было очень чревато и нехорошо! Он пулей пробежал по коридорам и постучался в кабинет императору. К счастью, вечер был не приемный и ждать никого из посетителей было не надо.

Постучал в двери и после тяжелого голоса Николая, разрешающего войти, робко протиснулся вдоль стеночки. Августейший монарх вначале встретил его сурово. Можно сказать, даже жестоко. Но когда Андрей Георгиевич мялся и трепыхался, пытаясь что-то объяснить по поводу такой длительной причины, государь вдруг сильно смягчился. Пригляделся на лицо камер-юнкера, потом улыбнулся. Николай I и не злой? Не может этого быть! То есть не надо думать что он был излишне суров или жесток, репутация Николая по прозвищу Палкин, появившаяся стараниями советских историков, была уж настолько красочна, насколько и неверна. Но когда он встречался со случаями лени или беспорядка, тогда да, можешь и на ледяные замечания нарваться. И это еще в лучшем случае. А тут вдруг широкие улыбки и даже смех. Это было столь неожиданно, что Макурин растерялся и замолчал, понимая, что он что-то сильно не понимает. Вдоволь насладившись на растерянность собеседника, Николай соизволил объясниться:

— Андрей Георгиевич, вы в зеркало смотрели?

Макурин отрицательно покачал головой. Потом с разрешения императора глянул в небольшое зеркало, обычно стоявшее на столе. Лицо его просто шокировало масштабом красок. Настя, как любые представители женского пола во все времена и эпохи, конечно, красилась, но достаточно умеренно и краски были в меру сухими. И прошлые моменты страсти, когда они целовались, следов не оставалось. Во всяком случае, пальцем на них никто не показывал. Но на этот раз присутствие его на улице, где, так сказать, мороз и солнце, произвели приличное влияние. Кожа на лице оказало эффект негатива и принесла хороший отпечаток всех красок с лица Насти. Вот он и влип!

— Виноват, ваше императорское величество! — повинился Макурин и с помощью платка и небольшого объема воды быстренько уничтожил следы поцелуев.

— Я, так понимаю, вы помирились с Анастасией? — полюбопытствовал грозный, но отеческо-мягкий император.

— Вполне, ваше императорское величество! — подтвердил Макурин несколько смущенно.

— Если ты не хочешь потерять ее, то должен поскорее жениться, — предупредил его Николай, — хоть при дворе за ней присматривают, да и сама госпожа Татищева особа целомудренная и честная, а возраст такой хрупкий. Сама не поймет, как с ребенком окажется. Понятно?

— Понятно, ваше императорское величество! — подтвердил Макурин, подумав, что с этими бабами вечные проблемы, ну а как без них?

Николай I меж тем перешел к хозяйственным делам, а точнее к его поместью. И Андрей Георгиевич, наконец, вспомнил о своих заботах. Николаю они показались весьма своевременными и умеренными и вопросы решили быстро. При чем как решили? Попаданец же и написал императорский рескрипт Петербургскому губернатору о создании новой волости в селе Березовое и появлении волостных учреждений в оном селении. Процесс занял где-то минут пять.

Однако, Андрей Георгиевич, имея определенную практику, понимал, что на местах действие пойдет медленнее. Ничего, главное, что процесс пойдет. Император, судя по всему, считал так же. прочитал текст рескрипта, убедился, что чиновник ничего не забыл, сказал: — В уезде, разумеется, все пойдет намного медленнее. Ничего, лишь бы не забыли ненароком. Андрей Георгиевич, повелеваю вам по мере надобности сообщать, дабы все шло в должном порядке. Попаданец сказал должные слова, поблагодарил императора. Кажется, его дела на этом закончились, а вот заботы и проблемы империи нет. Ему еще два дня писать официальные документы, беседуя между делом с императором. Для того он и является чиновником свиты его величества!