Колдун: Сверхновая [СИ]

Глава 16

Машина мчится по кольцевой вокруг города, я держу за руку Янаю, и мне хорошо. Возможно, в последний раз в этой жизни хорошо, никто не знает, что нас ждёт на том заброшенном заводе. Орчанка категорически отказалась лезть в десятку и сидеть рядом с демонессой. Сказала, что не для того её дед воевал, что бы такие как рогатая топтали эту землю. Суккуба никак на это не отреагировала, а я предложил Павлу садиться к нам — ему на все эти условности было плевать, он детдомовский. Орк занял полтора места, я сел в середине, и сейчас прижимался к девушке у окна. Она держала меня за руку, время от времени поглаживая мою ладонь большим пальцем, и чуть улыбаясь — ей тоже было хорошо.

— Павл, слушай, гранатомёт придётся оставить. — Говорю ему осторожно.

— Это ещё почему?! — Рычит он недовольно: — Там же какое-то старое здание.

— Во-первых — если обвалится всё, и нас завалит, что будем делать? — Спрашиваю его: — А во вторых — у мага заложница, а может даже не одна.

Если ещё жива — это я уже не говорю в слух. Не хочется верить, что всё зря.

— Маш что-нибудь придумает, не беспокойся, гоблин. — Рычит орк, видимо довольный тем, что снова меня обозвал гоблином.

— Слушай, чего ты всё меня гоблином называешь, а? — Злюсь я: — Я вообще то тоже орк, хоть и наполовину.

— Ладно тебе, «орк», хех. — Усмехается Павл, и треплет меня по голове, со словами: — Хочешь быть орком — буду звать «орк», так бы и сказал сразу.

Ничего не отвечаю, поворачиваюсь к окну и смотрю на пролетающие мимо фонари. Нас не останавливают, машины милицейские, хоть и без мигалок едем. Эльф включает радио, чтобы разогнать тишину, и оно начинает петь голосом известной эльфийки, поп-артистки, она, надрываясь, выдаёт припев своего очередного хита:

Когда сворачиваем с кольцевой, начинаем углубляться в промышленный район. По бокам вижу частные склады с вывесками, автобазы, даже один таксопарк и множество кустарных мастерских для автомобилей. Всё это кое где обнесено серыми бетонными заборами, иногда обычными сеточными. Машина останавливается, и мы начинаем выходить.

— Отсюда пойдем пешком, нечего шуметь. — Говорит эльф.

Я согласно киваю, проверяю автомат и снимаю с предохранителя. Орки уже успокоились — поверили, что операция санкционирована милицией. Да ещё и деньги заплачены неплохие. По всему выходит мы их подставляем, если ничего не выгорит. С другой стороны — если операция провалится, то все будут мертвы. Так что тут как не крути, они всё равно ничего не поймут.

Вокруг щёлкают затворы автоматов, перезаряжаются пистолеты. Кое кто прыгает, проверяя как сидит разгрузка и защита. Наташа разминается, и не мудрено — столько времени провести в положении сложенного матраца. Только Яная без оружия, когда ей предложил эльф хоть что-то из имеющегося, отказалась, показывая огонь на своей ручке. Андриэль пожал плечами, и больше не предлагал.

Оглядываюсь — всё та же серость, а небо затянуло тучами, видимость очень плохая. Применяю заклинание ночного зрения, из своего маленького арсенала колдуна. Картина немного проясняется — теперь вижу всё более-менее отчётливо, хоть и потерявшее почти все цвета. Слева пустырь, тянется куда-то в даль, что там дальше — не разобрать. Справа заброшенные здания то ли бывших складов, то ли заводов, стёкла в них побиты почти все. А вот далеко впереди комплекс зданий, четыре больших трёхэтажных строения — наша цель. Света нет ни в одном видимом мне окне.

— Всё в порядке? — Спрашивает демонесса, подошедшая сзади.

— Ты сняла медальон? — Спрашиваю её.

— Я… — Начинает она, но запинается, потом наконец отвечает: — Если что-то случится, хочу умереть собой.

— Всё будет хорошо. — Обнимаю её.

Снова всех оглядываю, когда заканчиваем обниматься с демонессой, и вижу, что все смотрят на нас. Киваю остальным и говорю:

— Сейчас накину на всех отвод глаз.

— Не надо, маленький гоблин, я сама. — Подмигивает мне Маш: — Нечего тебе свой и так небольшой резерв тратить.

Вот язва, не может всё никак угомониться. И видит же, что я бешусь от этого каждый раз, а всё туда же. Нас всех обдаёт приятным ветерком, и я чувствую магию духов. Всё, теперь нас не разглядишь и с десяти шагов, что уж говорить про часовых в окнах, которых может и не быть. Вот что значит военные заклинания, чувствую, что и звук от нас тоже глушиться.

— Выдвигаемся. — Просто говорит эльф, и мы идём по двое.

Я с Янаей замыкаю наш небольшой отряд, впереди идут Наташа и Павл, сразу за ними Маш, которая сейчас сканирует всё пространство. Дальше эльф с оперативниками.

Вокруг ни одной живой души, ни крысы, ни собаки, ни кошки. Что очень странно — в таких местах должно быть много всякой мелкой живности вроде мышей и крыс. Пару раз Маш всех останавливает, прислушивается к чему то, но потом даёт отмашку, и мы идём снова.

У Наташи в одной руке большой тактический щит, а в другой таран. Весит он, судя по виду неплохо, мы бы вдвоём с эльфом без помощи магии не унесли. На спине весит армейский пулемёт с заряженной лентой, как раз то что подходит огру по размеру. Пробираемся всё дальше, идём так же осторожно, и через десять минут оказываемся у полуразрушенного забора.

— Ты не чувствуешь тут своих родичей? — Спрашиваю тихо Янаю.

— Что-то было такое, но, по-моему, это просто эхо, если они тут и появлялись — то давно. — Говорит она, и добавляет задумчиво: — Или хорошо маскируются, но ведь нас это не остановит, и ты всё равно пойдёшь за эльфийкой?

— Если бы ты была на её месте — я бы поступил точно так же. — Отвечаю ей серьезно.

— Я знаю, поэтому и с тобой. — Пожимает она плечами.

Продвигаемся за забор и идём к первому зданию. Дверей у него нет, и постояв немного в отдалении, ждём пока Маш даёт отмашку что всё чисто, начинаем заходить. Сначала орк с Наташей, прикрывающей его щитом с фланга, потом остальные. Снаружи остаются Сергей и Влад, а мы продвигаемся вглубь.

— Пусто. — Говорит Маш.

— Я тоже ничего не чувствую. — Поддерживает её Марик.

Все оборачиваются к нам с Янаей, девушка пожимает плечами и переводит взгляд на меня. Я киваю, и сжимаю жёлудь в кармане. Чувствую его почти точную копию где-то рядом. Пытаюсь определить направление — а оно показывает вниз, под землю.

— Подвал. — Говорю я наконец.

Орчиха что-то делает, нюхач не отстаёт от неё. Так продолжается ещё минут пять, первым сдаётся Марик. За ним своё бессилие признаёт орчанка, плюёт на замусоренный пол, со словами:

— Экранировано всё, надо спускаться.

Ходим по пустым и грязным помещениям. Когда-то тут стояло борудование, теперь уже не разобрать что именно и для чего это было. А потом, в девяностых, видимо это место облюбовали местные бомжи и наркоманы, превращая его в подобие клоаки. Наконец в самом конце здания находим спуск вниз, и вот тут уже видим первые признаки если не опасности, то того, что кто-то тут точно сейчас есть. В тёмном проёме горит тусклый свет, где-то вдалеке, но ошибиться невозможно — это электрическая лампа.

— Сейчас, ждём. — Говорю, и кидаю в даль один из своих желудей.

Закрываю глаза, пытаюсь настроиться, и наконец появляются картинки перед глазами. Сначала не верю — но потом становится всё яснее и яснее. По бокам от коридора небольшие комнатки. Лампочка горит в самом конце коридора. В одной из комнаток могу точно разобрать разумных, минимум двое, расу не определить. Но они живые, двигаются. Напротив, есть ещё одно помещение, и там тоже вижу чью-то тень и кровати под ним. Они что, перевезли сюда всех, кого могли, и теперь занимаются тут своими «излечениями»?!

Отталкиваю всех, и быстро спускаюсь вниз. Вижу краем глаза как остальные переглядываются, и только Яная первая ныряет за мной. После недолгого спуска по лестнице, оказывают там, где лежит мой амулет, поднимаю и кладу в карман. На ладони зажигаю небольшое пламя, и захожу в одну из комнаток.

— Что за чёрт… — Шепчу я, видя открывшуюся картину.

— Вы от дяди Гены? — Спрашивает с кровати маленькая девочка-гномка.

Сглатываю, во рту становиться сухо, слова не лезут из горла. Ничего не отвечаю. Ребёнок явно болен, и это точно этот долбанный гнев Единого. На теле типичные красные пятна, сама девочка исхудавшая, болезненная, с большими синяками под глазами. А под подбородком видно воспалившиеся лимфоузлы. Выхожу из комнатки, ничего не ответив, смотрю в такую же напротив — там мальчик полуорк, чуть постарше, и девочка эльфийка. Оба страдают страшным недугом.

— Сука. — Не выдерживаю я.

Дети ничего не понимают, смотрят на меня с широко открытыми глазами, прячутся под одеялом. Только сейчас замечаю — тут достаточно тепло, маг сделал им все условия для жизни. Прохожу дальше — насчитываю ещё девять комнатушек, везде дети, все разного возраста — от пяти и до пятнадцати лет максимум. Помещения, где они находятся более-менее чистые, с первым этажом не сравнить. В одной комнатке нахожу подобие туалета.

— Что он тут с ними делает? — Спрашиваю сам себя, и продолжаю зло, шипя — Дерьмо, какое же дерьмо, Единый, что же ты делаешь.

Все уже зашли в подвал, и оценивают открывшуюся картину. Я возвращаюсь, и смотрю на детей другим зрением. Нет, ни одного целителя. Значит не для того они тут собраны. Но тогда для чего?

— Тс-с-с, меня зовут тётя Маш, а тебя? — Говорит орчиха, присев рядом с одной девочкой эльфийкой, лежащей на кровати. — Всё скоро кончится, обещаю, тс-с-с.

Ребёнок покрыт потом, истощён, тяжело и часто дышит. Орчиха гладит её по голове, а из глаз зеленокожей льются беззвучные слёзы. Чувствую, что она применяет заклинание — что-то из воздуха, видимо каким-то образом облегчает последние часы ребёнка.

Я облокачиваюсь на стену, и призываю духа воздуха, отгоняя неприятный запах из всего помещения наверх, к выходу. В соседней комнате сидит у кровати Яная, успокаивает какого-то человеческого малыша, совсем маленького, лет семи. Она тоже плачет, ведь ребёнок не шевелится, просто смотрит широко-раскрытыми, остекленевшими глазами в потолок. Подхожу, и начинаю оттаскивать демонессу, приговаривая:

— Пойдём, милая, не надо, пойдём, он мёртв.

— Да отпусти ты! — Вскрикивает она, и отталкивает меня.

Чувствую её растерянность, гнев, жалость, какой-то фонтан самых разных чувств, но их все роднит одно — безысходность. Девушка садится на колени в коридоре, куда я её вытащил, и плачет, закрывая лицо руками. В отличие от орчихи она открыто рыдает. Сажусь рядом, кладу автомат, и обнимаю суккубу, прижимая к себе и гладя по голове.

Оглядываюсь — Павл вывел свою жену из комнатки, и сейчас они стоят в обнимку. Эльф и Марик облокотились на стену, думают о чём-то своём, опустив головы к полу. Огр бродит между комнатами, ей тоже не хорошо, в лицо Наташе даже не смотрю, там, наверное, всё в слезах.

— Не знаю, что он тут с ними делает, но я его убью. — Рычит тихо орк.

— Мне иногда кажется, что лучше бы я осталась там, дома. — Говорит тихо Яная, слышу её только я: — Эти чувства, эти эмоции, почему?

— Жизнь в основном — это боль, в редких случаях которую прерывают мгновения счастья. — Тихо отвечаю ей.

— Я не хочу… — Шепчет демонесса.

Целую её в висок, и мы поднимаемся. Иду в самую дальнюю комнату, там неровной стопкой сложена одежда. В ворохе тряпок я нахожу пальто и второй желудь, по следу которого мы и пришли. Вот след и оборвался. Сзади подходит Марик, берёт у меня одежду эльфийки, держит в руках несколько минут и говорит:

— Она здесь, скорее всего в здании напротив, точнее не буду прощупывать, маг может заметить.

— Он уже, наверное, заметил. — Отвечаю я ему.

— Не было никаких охранных заклинаний. — Из коридора говорит орчиха, слушающая наш разговор.

— Тогда идём. — Приказывает эльф.

— А дети? — Спрашивает Яная.

— Закончим — вызову скорую. — Пожимает плечами Андриэль, — Мы им ничем сейчас не поможем, разве что у Стаса может есть что-то из лекарского?

Я отрицательно качаю головой, орк сплёвывает, и вместе с Маш они первые идут на выход. Забираем Сергея и Влада от входа, и двигаемся к большому зданию напротив. Судя по всему, это было административное крыло всего комплекса, на это намекало всё — множество окон, несколько балконов, широкий вход с лестницей. Дверей сейчас не было, их давно кто-то выломал и убрал. Только чёрный провал входа.

— Наташа, Павл — первые, Маш — прощупай воздухом внутри насколько сможешь. — Командует эльф.

— Никакой защиты, ничего охранного, меня это беспокоит. — Задумчиво говорит орчиха после пары минут своих манипуляций с духами, потом поворачивается к демонессе: — Ты там своих не чувствуешь?

— Они не мои. — Огрызается Яная, но отвечает: — Есть что-то очень слабое, но мне кажется это эхо, если и пришелец из инферно — то очень и очень слабый.

А я вдруг понимаю, как просто можно найти эльфийку. У моих знакомых тоже есть возможность использовать магическое зрение, только вот моё ещё и колдовское. Если им нужна прямая видимость что бы прощупать силу противника, то мне достаточно обычного взгляда, чтобы увидеть хотя бы какие-то следы. Как тогда, в квартире, когда я через бетонную стену мог видеть отблески аур Янаи и Кристиниэль.

Девушка и маг на втором этаже, и если девушку я вижу отчётливо — белый свет бьёт прямо через не такой уж и толстый пол, то вот магу похоже плоховато. От его силы почти ничего не осталось, видимо всё потратил на похищение эльфийки. Но помимо них вижу ещё отголоски разумных, и вот они в отличие от детей являются неинициированными целителями. Не такими сильными как эльфийка, но всё же. В подвале этого здания тоже вижу тусклые силуэты больных, скорее всего детей, как и тех, что мы видели.

— Они на втором этаже. — Говорю я всем. — По центральной лестнице, налево, второе помещение.

— Как ты… — Начинает орчиха, но вглядывается мне в глаза и выругивается себе под нос, потом говорит: — Вот откуда у тебя ручной демон.

— Мы можем не скрываться, там из врагов только маг, он обессилен. — Пожимаю плечами я: — У него не одна девушка в заложниках, там есть ещё пару целителей, все не прошли ритуал.

Разумные переглядываются, но решают не отставать от плана, первые идут огр и орк, за ними шаманка, а потом уже мы. Я постоянно наблюдаю, и когда мы заходим на лестницу, ведущую на второй этаж, один из разумных гаснет. Просто свет целителя пропадает.

— Он убивает их, быстро! — Кричу я, и орк с огром набирают скорость, ускоряются, входя в берсерк.

Я с суккубой делаю тоже самое, достаю пистолет, и врываюсь на второй этаж прямо за ними. Мы проносимся по коридору, и влетаем в большое помещение, упираюсь в спину Наташи. Она даже не замечает, что я в неё врезаюсь. Через секунду ухожу в сторону и осматриваюсь.

Большое длинное помещение, по всем стенам тянутся жгуты толстых проводов, что бы сойтись в самом конце у постамента. На котором лежит какой-то прозрачный кристалл, размером с мою голову. Освещает всё это пару старых и грязных ламп. По бокам помещения, на пути проводов, стоят старые ржавые кровати, на каждой из которых лежат дети. К каждому такому лежбищу идут ответвления от основных жгутов, каким-то образом соединяясь с кроватями. Справа от постамента с камнем стоит компьютер, к нему тоже отходят кабели, а на экране, на чёрном фоне, бегут цифры. А вот слева от кристалла располагается что-то вроде кресла дантиста, к которому идут провода от постамента и компьютера. Там возится сухонький и скрючившийся старик, в белом халате, совершенно лысый. Лицо его избороздили множество морщин, а кожа покрыта пятнами неизлечимой болезни.

Я присматриваюсь, и вижу, что он делает — снимает с кресла мёртвого разумного, человека, девушку лет тридцати. Оттаскивает куда-то к окну, где под подоконником располагается закрывающееся отверстие. Нажимает педаль снизу, оно открывается, и тело отправляется вниз. Похоже у него всё тут отработано — конвейер какой то, из фильма ужасов.

Старик как будто не замечает нас, и тянется за полулежащими без сознания разумными у окна. В этот раз это парень лет двадцати, полуорк, тоже неинициированный целитель. Когда старик его берёт под мышку, пытаясь поднять, я наконец выхожу из оцепенения и кричу:

— Руки вверх, милиция!

Старик не реагирует, продолжает поднимать свою ношу. Но у него не хватает сил, тогда он тянется к Кариниэль, и я предупреждаю:

— Ещё одно движение в её сторону, и ты умрёшь.

Вот тут он останавливается, поднимает голову и устало смотрит на нас.

— Да пустить ему пулю в лоб, и всего делов. — Рычит орк рядом.

— Подожди, надо узнать, что он тут делал, он нам живой нужен. — Говорит эльф. — Суд пусть решает — пустить ему пулю или сгноить в камере.

— Молодые разумные, я так устал, вы просто не представляете. — Говорит старик скрипучим голосом. — Но я должен закончить свою работу, я просто обязан это сделать.

Мы расслабляемся — не может этот дед представлять хоть какой-то угрозы. А он каким-то неимоверным усилием совершает почти моментальный переход к Кариниэль, у него в руке откуда-то берется скальпель, который этот больной мужчина приставляет ей к горлу.

— Тс-с-с. — Шипит он, мне кажется, что так же грустно, как и говорил: — Я вам расскажу, а вы сами решайте, что делать дальше, а что бы вы выслушали — придётся нам в таком положении какое-то время пробыть, хм.

У него идёт кровь из носа, и только тут я замечаю, что весь его белый халат покрыт красными пятнами. Да что халат, все руки в крови. Андриэль тем временем говорит зло ему, пытаясь потянуть время:

— Давай, рассказывай.

Я смотрю на орчанку — возможно она сможет духами что-то сделать, но старик сразу предупреждает:

— У меня сильный защитный амулет, никакой магии не взять, во всяком случае быстро. — Откашливается кровью: — Секунд пять вам понадобиться, а мне хватит этого что бы умертвить её.

Мы молчим, но стволы не убираем, и старик продолжает:

— Галя узнала, чем я занимаюсь, и выгнала меня. Но выбора просто не оставалось, она не разрешала тратить свой материал.

— Что бы продлевать твою никчёмную жизнь, старик? — Злится орк.

— Нет, чтобы исцелять их. — Старик кивает на кровати с детьми, которые сейчас без сознания, а маг продолжает: — Эта технология невероятна, она позволяет опустошить резерв разумного, высосать его, хитрые алгоритмы управляют магическими потоками, заряжают специальный артефакт, кристалл. И из него уже можно брать силу на исцеление от гнева Единого.

— Старик, ты только продлеваешь их агонию. — Говорит эльф.

— Видишь эту девочку, длинноухий? — Старик кивает на эльфийку: — В ней столько силы, что возможно у меня получится сделать артефакт, который будет излечивать полностью от недуга!

— А возможно не получится. — Уже встречаю я. — Ты убиваешь одних, что бы жили другие.

— Ты ошибаешься, маленький гоблин. — Кряхтит старик: — Ну посмотрите на эту разумную, что она в своей жизни делала — я ведь знаю её, это дочь Веткова, ради которого Галенька всем и занималась.

Он снова закашливается, нож в это время ходит ходуном у него в руке, задевая шею эльфийки, и у девушки появляются небольшие надрезы из которых идёт кровь. Наконец старик заканчивает, и тяжело дыша продолжает:

— Ни капли этой силы я не потрачу на себя. Здесь все самые тяжелобольные, и я собираюсь их вылечить. Цена этому — девчонка, которая только и делала что тратила отцовские деньги и прожигала свою жизнь в клубах да ресторанах. А в чём эти дети виноваты, которые никому не нужны, и умирали в ужасных условиях пригородного хосписа?

Я продолжаю держать его на мушке пистолета, а сам понимаю, что мы в полной заднице. И стоило об этом подумать — Наташа выходит в центр комнаты, прикрывая собой старика. Я резко сдвигаюсь в сторону, чтобы ни на секунду не терять его голову из прицела. Огр рычит и смотрит на меня, буравя маленькими глазками.

— Нельзя, пусть закончит. — Тихо рычит Наташа.

— Ты не понимаешь! — Кричит эльф, тоже целясь в мага.

— А ты много понимаешь, командир? — Внезапно говорит Влад, и присоединяется к огру, закрывая часть обзора. — У меня дочь умерла от этого дерьма, пока Веткова развлекалась, ты же помнишь — я до сих пор с долгами расплачиваюсь. И всё это что бы просто облегчить страдания. А он может их исцелить.

— Он нихрена не может! — Кричит ему эльф. — Он же сказал, что «возможно» у него получится!

— Пусть попробует, мы всегда его успеем застрелить, жизнь этой девки может стоить того. — Говорит Влад, и направляет на нас дуло автомата.

— Маш, Павл, со мной. — Говорит огр, окидывая взглядом орков.

— Нет, Наташа, ты сейчас не права. — Отвечает Павл. — У нас командир есть, и приказ чёткий — убить или захватить старика, и освободить заложников.

— Не заложник. — Рычит огр: — Дети, больные.

— Правильно, милая дама, всё так, кх-х. — Старик опять закашливается, а закончив, продолжает: — Сразу после убьете меня, в рапорте напишите, что не успели спасти девушку, зато её имя войдёт в учебники истории — как одной из создательницы артефакта излечивающего неизлечимое!

Плохо, очень плохо. Вижу, что Маш колеблется, но её сейчас ещё удерживает муж. Пока. Если дать минут пять ей подумать, это будет конец. Вхожу в берсерк, ещё секунд десять у меня есть, и когда старик в очередной раз делает тяжёлый глоток воздуха, стреляю прямо в кругляш медальона у него на груди. Яная в это же время запускает цепь огня, которая обвивается вокруг руки мага и отрезает её.

В полной тишине после выстрела, все слышат, как падает рука со скальпелем, который бьётся с характерным звуком о кафельный пол. Следом падает тело человека, а Яная молнией оказывается рядом с эльфийкой, поддерживая её бессознательное тело.

— Гад. — Рычит огр, и бросается на меня. Ухожу в сторону, и Наташа впечатывается в стену между кроватями, падая с грохотом.

— Нельзя кому-то подарить жизнь, при этом отобрав её у другого! — Кричу я на всех: — Мы не боги, мать вашу, мы не Единый!

Я перевожу ствол пистолета на компьютер, и стреляю в него три раза. Потом на кристалл, но меня останавливает эльф:

— Постой, Стас, он же заряжен, ведь нескольких он до нашего прихода убил.

Опускаю пистолет, и вижу, что все смотрят на меня с осуждением, даже эльф. Все, кроме демонессы и орка. Взгляд суккубы твёрд, и она в любой момент готова вместе со мной ввязаться в бой против всех. А орк смотрит печально, никогда его таким не видел. За всех отвечает Влад:

— Ты мог бы посоветоваться, мы бы нашли выход…

— Выход?! — Кричу на него я: — Может ещё бы и поставлял ему жертв?!

Все молчат. Даже огр, вставшая сейчас, и успокаиваемая Маш.

— Андриэль, вызывай скорую, уходим отсюда. — Говорю я, беря на руки эльфийку.

Все как-то поникли, спрятали оружие, и пошли на выход. Яная подошла, встала рядом, взяла за руку, повернула моё лицо к себе, и серьёзно говорит:

— Они сейчас злы на тебя, потому что…

— Потому что никто не хочет принимать решения, тем более такие. — Говорит орк, хлопая по плечу. — Спасибо, Стас, что избавил всех нас от этого.

— А ты почему? — Спрашиваю его.

— На войне всякое бывает… — Пространно отвечает он, и уходит. У самого выхода останавливается, не оборачиваясь говорит: — Пройдёт время, и они поймут, что произошло, спасибо тебе скажут и извинятся, а если нет, то мне их жаль.

Мы остаёмся вдвоём, окружённые койками с мёртвыми, или почти мёртвыми детьми. На душе паршиво и тоскливо, хочется закурить и выпить. Но девушка вряд ли разрешит. Это конечно не препятствие, но не хочется её огорчать. Вздыхаю, ещё раз всматриваюсь в лица умирающих, пытаюсь запомнить их все, и говорю тихо:

— Всё это не отменяет того, что я подонок.

— Подонок тот, кто стоит и ничего не делает, когда это необходимо. — Говорит Яная, и тоже идёт к выходу, оставляя меня одного.