Колдовство по найму

ГЛАВА 17 ЗАЧЕМ ВЕДЬМАМ ДЕНЬГИ?

— На всех троих получим меньше, чем должны были получить на каждого! — гневно процедила Танька, сузившимися глазами разглядывая компанию вовкулак.

Вытянув длинные ноги, вся семерка вальяжно раскинулась в мягких креслах банковского офиса. Сегодня они отказались от камуфляжных костюмов, и даже майор явился без мундира, в обычных джинсах и рубашке. Но все равно банковские служащие с опасливым недоверием косились на этих посетителей: молодые волки и их командир выглядели опасными субъектами, чему немало способствовали украшавшие их физиономии синяки и ссадины. У майора надо лбом был начисто выдран клок волос, похоже, вместе с куском кожи, повязка у него на лбу прокрасилась свежим пятном крови. Но выглядел Ментовский Вовкулака чрезвычайно довольным.

Будто овечку задрал, — прокомментировал Богдан.

А он и задрал! — агрессивно вскинулась Танька. — Меня! Считай, по живому зарезал! Выцарапал, выгрыз! Волчина позорный! Придется таки с ними делиться, по пятьдесят тысяч на каждого! Ну что за взрослые пошли! Вместо того чтобы детей защищать, так и норовят кинуть на сотни тысяч баксов!

Так он и защищал! — вступился за оборотня Богдан. — А не то пристрелили бы тебя!

Так я потому и уступила! Иначе фиг бы он у меня получил, а не триста пятьдесят тысяч! — взвилась Танька.

Ну так и не блей, бедная овечка! — рявкнул на нее Богдан. — По пятьдесят тысяч — тоже хорошие деньги!

Только непонятно, куда их совать! — раздраженно пробурчала Танька. — Протрынькать — слишком много, бизнес начать — слишком мало. Хорошо, что теперь даже детям можно свой счет иметь! Значит так, оставляем баксы в банке — я уже выяснила, процент там выйдет приличный. А я спокойно обдумаю, как их лучше всего использовать. Так что пока никаких машин никто не покупает!

У Ирки холодильник, считай, спекся. И бабку она хотела в санаторий, — недовольно протянул Богдан.

На холодильник пусть оставит, — нехотя согласилась Танька. — А бабка в санаторий с процентов поедет, в следующем месяце. Как говорит мой папа, все отдохнем на одну путевку. Кстати, Ирка, ты не вздумай бабке своей про деньги проговориться, а то она у тебя тоже любит банковские вклады: в банку засунет и в кладовке за ведром припрячет, пока не сгниют! Ирка! Ты нас хоть слышишь вообще, Ирка?!

Бледная Ирка, в глубокой задумчивости сидевшая в кресле, вздрогнула:

— А? Что? — быстро провела языком по зубам, внимательно оглядела собственные ногти, потянула носом воздух и облегченно вздохнула:

— Да-да, хорошо! Просто замечательно! Богдан с Танькой обменялись тревожными взглядами.

— Да перестань ты дергаться, Хортица… — начал Богдан и осекся, потому что Ирка снова вздрогнула и принялась ощупывать свои руки в поисках отсутствующих когтей.

Дверь распахнулась. Семерка вовкулак вскочила навстречу Владимиру Георгиевичу Иващенко. Бизнесмен выглядел не лучшим образом. Он был бледен, совсем как Ирка, и почему-то все время косился на Таньку: испуганно и в то же время как-то обиженно.

Слегка недоумевая — вроде, обижаться ему было не на что, — Танька ободряюще кивнула:

— Здрасьте, Владимир Георгиевич! Как дела? Как компаньон? Как Серега?

Иващенко выдавил в ответ фальшиво-бодрую улыбку:

— Спасибо, все очухались. Теперь под домашним арестом. Оба. Найдут способ покрыть убытки компании — спущу дело на тормозах. Не найдут — посажу всерьез! У нас по их милости все равно дефицит бюджета в полмиллиона долларов! Правильно? — и он вопросительноглянул на Таньку, словно ждал от нее подтверждения.

Не очень понимая, что она должна подтвердить — то ли правильность мер по отношению к мошенникам, то ли размер дефицита, — Танька кивнула, соглашаясь и с тем, и с другим.

— Ну что, все готовы? — поинтересовался Иващенко и опять внимательно посмотрел на Таньку.

Едва заметно пожав плечами, девчонка снова кивнула.

Иващенко повернулся к поджидавшему его банковскому служащему.

— Я предупреждал по телефону: я хочу перевести со счета компании полмиллиона долларов… — он осекся и вновь тревожно уставился на Таньку. Той ничего не оставалось, как снова кивнуть. В глазах бизнесмена промелькнуло было облегчение, но тут же опять сменилось тревогой. — И распределить их между десятью именными счетами — по пятьдесят тысяч на каждый…

Бизнесмен в очередной раз вопросительно воззрился на Таньку. Та ответила ему изумленным взглядом. Но Иващенко упорно ждал и явно не собирался ничего предпринимать, пока не получит Танькиного согласия. Изумленная девчонка в очередной раз кивнула.

— Сейчас всё сделаем, Владимир Георгиевич! — бодро заверил служащий. — Получатели все здесь? Отлично! Проходите сюда, пожалуйста!

Защелкали клавиши компьютера, тихо гудя, принтер выплюнул бланки банковских договоров. Десять совершенно одинаковых договоров — разнились в них только имена. Иващенко закрыл колпачком ручку.

Вот видите, с моей стороны всё точно в срок, как и договаривались, копеечка в копеечку! — повернулся он к Таньке, и в голосе бизнесмена прозвучала явная претензия. — А если вам пришлось поделиться с этими господами, — он кивнул на семерку донельзя довольных вовкулак, — так я здесь ни при чем! И пытаться вытрясти из меня вдвое большую сумму — некрасиво! У нас договор был! Вы слышали когда-нибудь о бизнес-этике, милая девочка?

Я?! — воскликнула обалдевшая от его напора Танька.

Вы, вы! Судя по вашему изумлению — никогда не слышали! — продолжал наступать Иващенко, — А надо бы, если, конечно, хотите заниматься делами!

Я… Я не в том смысле «я», что никогда не слышала, а в том смысле «я», что я ничего из вас не вытряхивала! — попыталась остановить его растерянная Танька.

Ну да?! — недоверчиво усмехнулся Иващенко. — Может, это вы таким манером меня подстегивали, чтоб я от выплаты не уклонялся? Так это тоже отвратительно! Я не давал вам повода подозревать меня! У нас договор! Моей кровью, между прочим, подписанный! А вы…

Погодите, — на мгновение оторвавшись от ощупывания ногтей и зубов, вмешалась Ирка. — Чего вы на Таньку накинулись?

Это я на нее? — возмутился бизнесмен. — Это она на меня! Своими колдовскими штучками накинулась!

Не кидалась я на вас! — Танька уже чуть не плакала.

— А почему тогда в локальной сети корпорации посторонняя программа шастает? Между прочим, «Ведьматанька» называется!

Ирка и Богдан понимающе переглянулись. Танька страдальчески сморщилась.

И что, эта «Ведьматанька» очень вредная? — убитым голосом поинтересовалась она.

Наверняка, можно даже не спрашивать, — пробурчал себе под нос Богдан.

О нет, ну что вы, совсем не вредная! — с издевательской любезностью сообщил Иващенко. — Просто с какого бы компьютера я не подключался, она тут же наседает со своими требованиями! Ни одну программу открыть невозможно, чтоб поперек экрана не зависло сообщение от «Ведьматаньки»!

Ну и чего она вам пишет? — мрачно спросила Танька.

Вы имеете в виду, что вы мне пишете? А то вы не знаете! Всегда одно и то же! «Дай миллион, дай миллион, дай миллион!»

Ирка невольно хрюкнула от смеха.

— Не «Ведьматанька», а Паниковский какой-то! — рявкнул Иващенко. — Миллион! Как же! Договаривались на полмиллиона, вот их вы и получили! — И, круто развернувшись, он вышел прочь из банка.

Танька шагнула за ним следом, словно хотела догнать, объяснить. Но сквозь стекло двери видно было, как Иващенко вскочил в свой джип. Взревев двигателем, машина умчалась.

Танька досадливо махнула рукой.

Вот всегда так с этими взрослыми! В чем угодно готовы обвинить, а нас никогда не выслушают! — обиженно протянула она.

А почему эта самая «Ведьматанька» с него миллион требует? — поинтересовалась Ирка.

Ну-у… — Танька замялась. — Когда мы компьютер допрашивали, я подумала, что продешевила, можно было с Иващенко и миллион скачать. А что, вон сколько работы мы проделали… — И вдруг девчонка осеклась, смертельно побледнела. До нее дошло. — Погодите! — страшным шепотом проговорила она. — Это что ж получается? Компьютер тогда с меня информацию снял, и теперь я в нем живу? Я?

Не надо так нервничать. Не ты вовсе, ты тут стоишь, договор на пятьдесят тысяч баксов от нервов мнешь, скоро совсем скомкаешь, — попытался успокоить Таньку Богдан. — Наверное, у них в локальной сети теперь твоя цифровая копия шастает. Ох и не завидую я им!

Не может быть! — почти простонала Танька. — Невозможно!

Как же, невозможно… — мрачно пробурчала Ирка и вытащила из кармана смятый листок бумаги. — Помнишь, когда мы заговор на карты положили, чтоб каждый в них свой страх увидел, я тебя просила записывать, кто чего боится?

Конечно, помню, — пожала плечами Танька. — Я еще Серегино признание записала и тебе дала. Думала, ты его Иващенко покажешь, а ты — раз! — и в карман бумажку спрятала. Я что-то неправильно там записала?

Выражение Иркиного лица стало очень странным:

— А кто его знает, что ты там вообще записала, — проворчала она и, секунду поколебавшись, сунула записку подруге под нос.

Танька с изумлением смотрела на листок, исписанный, несомненно, ее собственным почерком: «01100010011110100111101010 101111001».

Это что такое? — обалдело спросила она.

Если я не ошибаюсь, это двоичный компьютерный код, — невозмутимо произнесла Ирка.