Колдовство по найму

ГЛАВА 16 ЛОВУШКА НА ХОРТОВУ КРОВЬ

Свет в бухгалтерии потух. Загудел и смолк компьютер. Светильники в коридоре на мгновение ослепительно вспыхнули и разом погасли. Здание погрузилось во тьму.

Эй, что такое происходит?! — рявкнул раздосадованный Иващенко. — Немедленно включите свет!

А якщо нэ включимо? — проскрежетал голос уже из другого угла.

Ирке показалось, что и сам голос был другим.

— Где вы? Где прячетесь? — требовательно спросил Иващенко.

Послышался скрипучий смешок.

Мы не прячемось. Мы здесь. Та й здесь! И тут! И ще тут! Сюды! — голоса неслись со всех сторон, из всех углов. И еще в кромешной темноте слышался дробный топот маленьких ножек. Словно крысы пробежали.

Уберите свои когти от моей ноги! — объявил Серега.

Кто тебя трогает, да еще за ноги! — буркнул майор.

Но кто-то же трогает, — дрожащим от ужаса голосом проговорил программист.

У самой его ноги опять скрежетнул смешок, и кто-то маленький и ловкий отбежал в сторону.

— Ай, они колются! — вскрикнула Танька.

Ирка тоже почувствовала укол в коленку. Она схватилась за больное место — что-то острое тут же ткнулось ей в руку.

А вокруг забегали, затопотали, замельтешили. Топот маленьких ножек окружал, замыкал в кольцо. Ирка завертелась на месте, пытаясь разглядеть тех, кто носился вокруг нее, но видела лишь мелькающие сгустки мрака. Они все мчались быстрее, топот усиливался, нарастал, вроде бы удваивался, утраивался, вроде бы их становилось больше. И вдруг всё прекратилось, смолкло. Будто ножом обрезали.

— Эй вы, которые здесь… — нерешительно позвал Богдан. — Вы теперь где?

Мертвая тишина была ему ответом.

Ушли, что ли? — потерянно пробормотал майор.

Вам лучше знать, — отозвалась из темноты Танька. — У вас, вон, нюх, слух.

Да не чуем мы ничего! — раздосадовано бросил вовкулака. — Как поотшибало! А ты, сестренка?

А я тут при чем?! — мгновенно возмутилась Ирка.

На самом деле ведьмочка была бы сейчас не против, чтобы к ней вернулись черно-белое суперзрение и слух, позволяющий различать звуки, недоступные человеческому уху И, ладно уж, пусть странные непривычные запахи возвращаются тоже. Но ничего такого не происходило. Она по-прежнему едва-едва могла видеть сквозь сплошной мрак и не слышала ничего, кроме учащенного дыхания напуганных людей.

У меня кинжал с собой, — сказал вовкулакам Богдан. — Можете попробовать перекинуться.

Давай его мне, — скомандовал майор.

А вы где? — Богдан растерянно закрутил головой, вглядываясь в темноту.

Кажется, я от тебя справа, — не совсем уверенно предположил майор. — Так, я сейчас протяну руку…

Богдан тоже вытянул руку и почувствовал, как его пальцы касаются чьей-то ладони.

Вроде держу. Это вы, майор?

Наверное, я, — с сомнением в голосе предположил майор. — А это ты?

— Я! Я! — захохотал скрипучий голосок.

Твердые и тонкие, как лапки у насекомых, пальчики впились майору в руку. Острая боль обожгла ладонь. Теплая кровь заполнила глубокий разрез, струйкой полилась на пол.

— У, ё! — взвыл майор, вертясь на одном месте и пытаясь отодрать повисшее на нем существо.

В глубине комнаты заорал Богдан:

— Пусти, гадина! Ай, не кусайся!

Острые зубки, словно иголки, прокололи ему кожу и принялись рвать. По запястью прокатилась волна жгучей боли. Мальчишка затряс левой рукой, пытаясь стряхнуть существо, но зубы впивались всё крепче.

— Больно же! Ну, сейчас я тебя! — коротко замахнувшись, он рубанул турецким кинжалом перед собой.

Сдвоенные изогнутые лезвия ослепительно сверкнули, на мгновение разгоняя плотный мрак.

Ай-ай! — существо тут же выпустило Богдана. — Хладнэ зализо, у него хладнэ зализо! — И ножки затопотали прочь.

Мой тоже смылся. У-вау! — болезненно подвыл майор, обматывая платком изодранную руку.

Давайте-ка выбираться в коридор и к выходу, — решил за всех Иващенко. — Пацан, ты с кинжалом впереди. Серегу и этого, криминального гения, по центру— И, повернулся к компаньону: — Видишь, что у нас в здании по ночам делается! Твое счастье, что мы тебя нашли!

Знайшлы! Знайшлы! — скрипуче захохотали со всех сторон. — Малы знайты! Мы тэж тэпэр знайдэмо! Молодый, молодый! Знайдэмо молодого!

Наружу! — гаркнул майор.

И они, сбившись плечом к плечу, ринулись к выходу, почти неся впереди себя Богдана, выставившего руку с клинком.

— Тикають! Тикають! Нэ втэчуть! Знайдэмо! Молодого знайдэмо! — скрипели вокруг голоса.

Крохотные, но цепкие ручонки хватали бегущих за колени, и что-то невероятно острое тыкалось всем в щиколотки, что-то сухое, словно солома, хрустело под ногами.

Ирка содрогнулась от омерзения, когда цепкая лапка схватила ее за локоть. Слепо ударила рукой о стенку коридора. Кажется, попала — что-то хрустнуло, и хватка разжалась.

Группа перепуганных людей выкатилась в коридор… и замерла.

Впереди, позади, по бокам слышался ритмичный топот. Сотни крохотных ножек притопывали, приплясывали. Сотни крохотных ладошек прихлопывали, и смех, скрипучий смех накатывал со всех сторон.

— Нэ втэчэтэ! Мы вас сюды привели, мы вас сюды прыманылы, а тэпэр мы знайдэмо! — казалось крохотные плясуны пустились в хоровод вокруг тесно сбившейся группки людей. — Хто з вас, хто з вас, кажить, хто з вас?

Да кто? Кто вам нужен? — спросил компаньон. От страха его голос скрипел, как у неведомых плясунов.

Не ты, не ты! — издевательски прокричали из темноты. — Ты не вин, ты прыманка на нього. — В темноте снова заплясали, притопывая и прихлопывая. — Ай да мы, ай да мы! Пидсказалы, та пидбылы, та мысль у голову вложили! Тайни ходы зробыти допомоглы! А ты так легко пиддався, вкрав та сховався! А тэбэ шукалы, а тэбэ выстэжувалы! И нихто знайты нэ миг, бо мы следы пряталы, ухоронку ховалы! Лыше один, лыше вин кризь наше колдовство пройшов, наши тайны видкрыв. И зараз вин тут, тут! И мы його знайдэмо! Молодый, молодый!

Так ты у нас, оказывается, не сам пятьдесят лимонов стырить додумался? — с усмешкой бросил Иващенко своему компаньону— Ты у нас жертва колдовского психологического воздействия!

Ловушка! — прошептала Танька. — Вот она, твоя вторая пустая карта, вторая тайна! Всё наше расследование было ловушкой!

Говорила, не надо в него лезть, так тебе полмиллиона пекло! — с некоторым удовлетворением объявила Ирка.

Жадные, жадные, всэ видьмовськэ племя жаднэ! — подтвердили скрипучие голоса. — Видьмы прыйшлы, його привелы! Мы зналы!

Ничего мы не жадные, сейчас время такое, — обиделась Танька. — И вообще, кто вы такие, чтоб критиковать!

Вона хоче знаты, хто мы! Видьма хоче знаты! — проскрежетало из тьмы.

И в густом, давящем, прямо-таки осязаемом мраке коридора засветился крохотный мертвенно-белый светлячок. Огонек приближался, надвигался всё ближе… Ирка поняла, что не хочет видеть того, кто несет этот жутковатый свет, и в то же время не может отвести взгляд.

Кружочек света остановился прямо перед напуганными людьми. И они увидели. Маленькое кривоногое существо с тельцем не толще соломинки и похожей на наперсток головой. Черты лица настолько мелки, что разобрать невозможно, лишь хорошо виден щелястый жабий рот с острыми, будто иголочки, зубами. В длинных, как макаронины, гибких пальцах созданьице держало веретено, на кончике которого бледно светился огонек.

В молчании люди рассматривали явившуюся им тварюшку. Ирка гадливо повела плечами. А майор гулко захохотал, пугая тьму.

— И вот от этой мелочи мы сматывались? Да мне всей их кодлы только на перекус и хватит! — и Ментовский Вовкулака, выхватив у Богдана из рук кинжал, перекувыркнулся в воздухе.

Громадный волк обрушился сверху, ударом лап вбивая тварюшку в пол.

— Пэрэкынувся, пэрэкынувся! Це вин! Мы знайшлы його! — заверещало, заскрежетало со всех сторон, и разом вспыхнуло множество мертвенно-белых светлячков.

Люди в ужасе закричали. Всё пространство вокруг было заполнено тоненькими, как соломинка, крохотными тварями с веретёнцами в длинных пальцах. Насколько хватало глаз, существа роились на полу. Цепляясь острыми кончиками веретёнец, плотно, будто мошкара, висели по стенам. Сыпались с потолка на головы своим соплеменникам. Их гибкие туловища переплетались, длинные пальцы зловеще шевелились, а концы веретён были грозно выставлены.

Джокеры! — белыми от страха губами прошептала Ирка. — Карты предупреждали!

Это не джокеры, — пробормотала Танька. — Это нички! Но они же… Я про них читала, нички совсем не агрессивные! Они в деревнях живут, по ночам в хатах мелко пакостят!

Ну и сидели бы в своих деревнях, чего они в город-то приперлись! — нервно оглядываясь, сказал Богдан.

Хазяин велел! — заскрежетали твари. — Хазяин велел — нички прыйшлы, нички знайшлы, нички поймають! Хазяин будэ задоволэный! — И, хохоча своим скрежещущим смехом, нички разом кинулись на Ментовского Вовкулаку.

Тысячи нитей слетели с веретёнец и разом метнулись, захлестывая волка. Оборотень прыгнул, уклонился, нити скользнули по шкуре, гигантские челюсти клацнули… Громадный волк вскинул голову, из его пасти свисало сразу с десяток тоненьких соломообразных тварей… Но в то же мгновение нички тряхнули веретёнами, и сброшенные нити захлестнули волку лапу. Веретёнца закрутились, зажужжали, заматывая пленника в плотный кокон. Вовкулака забился…

— Вы что делаете, гады?! — нашарив, наконец, упавший кинжал, Богдан рванулся на помощь, пытаясь разрезать опутавший волка клубок. И с маху напоролся на сотню острых веретенец.

— Богдан!!! — отчаянно завопила Танька.

Десятки мельчайших уколов на теле мальчишки мгновенно набухли кровью, футболка из белой превратилась в красную. Пацан отпрянул в сторону.

А вовкулака уже весь был закутан в кокон, только торчала наружу лобастая голова. Аркан из прозрачной нити стянул отчаянно щелкающие челюсти. Одна из ничек вскочила пленнику между ушами — оборотень мог лишь мотать головой и грозно рычать сквозь сомкнутую пасть.

Длинные гибкие пальцы ухватили волка за шерсть, рванули — вовкулака взвыл от боли, — поднесли выдранный клок к злобной маленькой мордочке.

Та вин сивый! Вин старый! — разочарованно протянул скрипучий голосок. — Нэ вин, нэ вин! Шукайтэ! — И длинный палец уперся в застывшую группку людей. — Дэ молодый, дэ?

Сейчас вам будет молодой! — дружно прорычала шестерка оборотней и рванула на помощь своему командиру. Двухлезвийный кинжал был снова выхвачен из рук Богдана…

— Не перекидывайтесь! Им это и нужно! — заорала Ирка.

Но вовкулаки ее не слушали. Один за другим они перелетали через клинок. Вздыбив шерсть, молодые волки грудью врубились в шевелящийся клубок ночных созданий.

Толпа ничек распалась перед ними, будто колосья на поле, и тут же плотно сомкнулась. Нити веретён вновь взметнулись в воздух.

— И-ех! — закрутив кинжал, словно бумеранг, Богдан запустил его в воздух.

Нитяные арканы лопнули, встретившись с острой сталью.

— Ты зачем кинжал выкинул, придурок?!! — завопила Танька.

Еще разок крутанувшись в воздухе, сдвоенный клинок рухнул на головы ничкам. Там, где хладное железо касалось ночных созданий, они валились замертво, будто срезанные колосья. Но остальные тут же зацепили кинжал петлями и оттащили прочь, подальше от Богдана.

Нички разделились. Одни стремительно завертели свои веретёнца, и тут же новые нити начали захлестывать оборотней, крутить им лапы. А другие повернулись к людям. Их масса надвигалась всё ближе…

— Дэ, дэ, дэ? Дэ вин? — монотонно бубнили нички. — Хто з вас вин?

Отчаянно, брызжа слюной, завизжал компаньон:

Кто, кто вам нужен?!! Скажите, объясните, я вам всё найду!!! Только не трогайте меня!!!

Эк! — кулак Иващенко обрушился предателю на затылок. Глаза компаньона закатились, и он свалился под ноги наступающим ничкам. — Сто раз предупреждал: ты в переговорах не участвуешь! Тебя тоже касается! — Бизнесмен грозно покосился на племянника.

А я что, я молчу! — совершенно невозмутимо ответил Серега. На губах у него играла отсутствующая улыбка, копошащихся вокруг ничек он разглядывал с мечтательным любопытством. — Чего мне с собственным глюком разговаривать? Меня ж глючит, правда? Ребята в общаге давно обещали дать травки курнуть…

— Я тебе курну! — взревел Иващенко.

Надвигающаяся масса ночных созданий перекатилась через бесчувственное тело компаньона, придвинулась ближе. Пальцы-макаронины, противно шевелясь, потянулись к людям. В ужасе, что сейчас эти пальцы коснутся ее, Ирка взвизгнула и залепила ногой по ближайшей твари. Одну ничку унесло в сторону, но другие не остановились.

— Зажигалка, дайте зажигалку! — Танька вцепилась в рукав Иващенко.

Бизнесмен выхватил из кармана золотистую зажигалку. Ведьмочка щелкнула колесиком и прокричала:

— Солнышко-Сварог, злым теням порог! Огнь Сварожич, поможи, зла тенета розвьяжи!

Огонек вытянулся, истончился, превращаясь в тонкую, неровную, колеблющуюся огненную плеть. Гибкий удар хлестнул по ничкам. Передовую шеренгу смело, оставляя на их месте длинную черную полосу золы. Запахло горелой соломой. Огненный хлыст взвился, рассекая толпу ничек пополам. Молодой вовкулак рванулся, выдираясь из пут, его пасть щелкнула, выкусывая прореху в плотной массе ночных тварей.

Это что еще за заговор?! Почему не знаю?! — со смесью радости и ревности завопила Ирка.

А ты не полагайся только на бабушкину тетрадку! С литературкой работай! — лихо выкрикнула Танька, хлеща огнем во все стороны.

Слетающие с веретён нити вспыхивали, осыпались пеплом. Тоненькие тела переламывались пополам. Толпа ночных тварей уже не казалась бесконечной. Их становилось меньше и меньше! Нички отпрянули, оставив наполовину спутанных вовкулаков. Молодые волки бились на полу, вырываясь из спеленавших их веретённых нитей. Вот один поднялся, второй, третий… Губы вздернулись в рыке, обнажая грозные клыки…

— Хазяин розсердыться! — скрежетнуло из толпы. — Вин потрибэн хазяину! Хапайтэ оборотней! Вин десь тут!

Новая армада ничек осыпалась на волков со стен и потолка, погребая их под собой. Огненная плеть полоснула поверху… Противный запах горелых нитей ударил в нос. Стремительно вращая свои веретёна, нички бросали нити навстречу огню. Густая, словно заросли подводных растений, паутина повисла между людьми и захваченными вовкулаками. Огненный хлыст прожигал заслон, но он становился всё плотнее, всё гуще. Пламя уже жгло только сами нити, неспособное пробиться сквозь них к ночным тварям. Паутина качнулась навстречу, тесня пятерых уцелевших прочь из коридора. Позади нитяного заслона слышался отчаянный рык — вовкулаки еще сражались… Но вот рев волчьих глоток стал затихать.

Паутина из тонких сверкающих нитей уплотнялась, становилась всё толще и толще. Вот она стремительно ринулась навстречу огню. Край паутины хлестнул по людям. Иващенко, Серегу и ребят вышибло из коридора в холл! Они покатились по полу. Зажигалка выпала у Таньки из рук, отлетела в сторону. И вдруг из-за нитяного заслона послышались многоголосые скрежещущие вопли:

— Не те, не те оборотни! Бо не вси волки! Не вин, не вин! Нема його! Утик, утик! В погоню!

Словно театральный занавес, паутина распалась пополам. И в открывшуюся щель, выставив вперед острые веретёна, хлынула толпа ничек. Их армия уже не казалась столь громадной — огонь и волчьи клыки сделали свое дело. Но против пятерых людей и уцелевших тварей было более чем достаточно!

— Бежим отсюда! — гаркнул Иващенко и, крепко ухватив за руку Серегу, рванул к выходу.

Сквозь стекло будки мелькнуло бледное, совершенно безумное лицо охранника. И тут же исчезло — похоже, охранник хлопнулся в обморок.

Будто стая пчел взвилась у людей за спиной. Генеральный обернулся. Неистово жужжа, сотни веретён неслись к нему. Порывом воздуха Иващенко и Серегу толкнуло к стене, и вокруг словно град застучал: пробивая одежду и больно прихватывая кожу, веретёна прикалывали их к стене, как жуков к листу картона! Бизнесмен и его племянник неистово задергались, пытаясь вырваться, но веретёна держали крепко.

Вторая стая взмыла из длинных пальцев ничек и ринулась навстречу Ирке и ее друзьям. Они побежали, но веретённый рой настигал. В голове у Ирки было пусто, ни одного заклятья! В последней отчаянной надежде она сунула руку в карман: — Бабушка, помоги! — и швырнула карточную колоду навстречу атакующим веретёнам.

Края карт сверкнули серо-стальными лезвийными остриями. Колода закружилась стайкой ярких бабочек и выпорхнула навстречу веретённому рою. Отступив к стене, ребята расширившимися глазами смотрели на разгоревшийся воздушный бой. Вот вжикнул острый край карты, и веретено распалось пополам. Но тут же другое с хрустом пробило карту насквозь. Медленно, но верно веретёна пробивались сквозь карточный заслон.

А толпа ничек тем временем рванула к беспомощным Иващенко и его племяннику. Гибкие пальцы цеплялись за одежду, тонкие создания, омерзительно извиваясь, ползли, подбираясь к лицу. Одна тварь вскочила бизнесмену на голову, свесилась, заглядывая в глаза. И разочарованно заскрежетала:

Старый, тэж старый! Не вин! Пэрэвирьтэ молодого!

Э-э, — предостерегающе забормотал Серега, когда острие веретена распороло футболку у него на груди, обнажая кожу. — Мне этот сон перестал нравиться! Проснуться хочу! Будильник, ты где? Вы что делаете? А-а-а!!!

Острое веретено уперлось младшему программисту в пупок и поехало вверх, оставляя на животе и груди царапину, мгновенно набухшую кровью. Жабий рот нички распахнулся. Из него, свисая ниже колен твари, вывалился длинный язык. И этот язык пополз по груди Сереги, слизывая кровь. Содрогаясь от отвращения и боли, парень кричал.

Язык втянулся в рот твари, растянутые губы заплямкали, словно пробовали изысканный деликатес. Ничка глотнула.

— Не та кровь! Не та! Не вин! Знов не вин!

Нички повернулись к Ирке и ее друзьям.

Один остался, один! — заскрежетали твари. — Це вин! Вин! — Гибкие пальцы-макаронины указали на Богдана.

А чего я-то? — потерянно пробормотал мальчишка.

Толпа ничек неумолимо двинулась к нему.

Вин, вин, вин! Молодый! Иды до нас! Хазяин тэбэ хоче!

Много хочет — мало получит! — выкрикнул Богдан, сжимая кулаки. — Вот заставили меня меч оставить, а он сейчас бы пригодился!

Вон, целая стенка с мечами, бери любой! — Танька кивнула на стенку холла с красующейся на ней оружейной коллекцией.

Последние карты из старой колоды осыпались клочьями, вспоротые веретёнными остриями.

— И как туда пробиться? — фыркнул Богдан.

Наступающие нички замкнули их в плотное полукольцо.

Ирка схватила мальчишку за плечо:

Ты ж здухач! Стань здухачем — перелетишь!

Ты знаешь, боюсь, в таком шуме я не смогу заснуть, — процедил Богдан.

— Танька, усыпи его!

Танька скороговоркой затянула:

— Ходыть Сон по улонци…

Но нички не собирались давать ей времени для завершения колдовства. Скрежеща: «Вин, вин! Знайшлы! Наш!» — твари перешли в наступление. Длинные пальцы вцепились Богдану в ноги…

— А вот фиг вам, не ваш! — вдруг яростно вскричала Танька и… Ухватив Богдана за плечи, она изо всех сил впечатала пацана головой в стену!

Бесчувственное тело рухнуло к Танькиным ногам! И тут же, отделившись от беспомощного хозяина, над ним взмыл второй Богдан! Выше, крепче, сильнее! Веки здухача и на сей раз были крепко сомкнуты, но лицо не дышало покоем сна, оно исказилось болью и яростью. Слепой взгляд закрытых глаз нашарил Таньку…

— Со мной потом разберешься! — выкрикнула ведьма. — А сейчас дай им! — Она указала на ничек.

Двойник Богдана коротко кивнул и взмыл в воздух. Сверкающий рыцарский плащ развевался за его плечами. Здухач подлетел к стене с оружием. Пальцы его сомкнулись на рукояти огромного рыцарского двуручника.

— Пойдем со мной! — тихо попросил рыцарь.

И пудовый меч легко скользнул из ножен. Он был выше, чем сам здухач, но в руках мальчишки порхал легко, как тростинка. Шелестя, словно вертолетная лопасть, меч пошел поперек толпы ничек, выкашивая ночных тварей, будто сухой луг.

Издавая скрежещущие вопли, нички кинулись врассыпную. Но лезвие перепорхнуло на другую сторону и вновь неумолимо двинулось им навстречу. Ночные создания заметались.

— Хазяин розсэрдыться! — заскрипел предостерегающий голос. — Вин, вин! Хазяину потрибен молодой Хорт! Взять молодого Хорта!

— Хорт? При чем тут Хорт? Какой еще Хорт? — обалдевшая Ирка отшатнулась от стены, сделала шаг вперед.

Но ничкам не было до нее никакого дела. С безумием обреченных они кинулись навстречу Богдану. Но даже погибая, продолжали скрежетать:

Взять, взять! Молодой Хорт! Потрибна Хортова кровь!

Вы что, все очумели? Оставьте его! Он никакая не Хортова кровь! — прокричала Ирка.

Розбудыть молодого! Здухач зныкнэ! Визьмэмо, визьмэмо! — заскрежетали голоса.

Нички поперли вперед, словно камикадзе, бросаясь под меч. Клинок завязал в налипающих на лезвие тонких телах, движения его становились всё медленнее. И вот уже тоненький ручеек ночных созданий просочился мимо сражающегося здухача. Прямо к бесчувственному телу носителя. С десяток ничек подбежали к Богдану, ухватили его за плечи, затрясли.

— А вот не зря я его оглушила. Кто в обмороке, того не разбудишь! — довольно пробормотала Танька.

Отмахиваясь от уколов веретён, она кинулась отдирать ночных созданий от мальчишки. И тут же еще одна группа ничек сумела проскользнуть под убийственным клинком.

В воздухе свистнули нитяные арканы, и Танька покатилась на пол. Ее поволокло прочь. Тело Богдана захлестнуло петлей, дернуло…

Здухач отчаянно заметался, но уцелевшие нички встали между ним и похищенным телом.

Рыцарский меч сверкнул, обрушиваясь на врага. Но спутанное, бесчувственное тело Богдана уже волокли прочь, во тьму коридора.

Ирка бросилась было за ним, но немногие уцелевшие нички выступили вперед, раскручивая свои веретена. Здухач рвался в погоню, но уже не успевал, не успевал, не успевал…

— Да оставьте же вы его! — бессильно закричала Ирка. — Никакой он не молодой Хорт! Говорят, что это я Хортова кровь! Хватайте меня!

Ответом ей был скрежещущий смех:

— Нэ брэши, видьма! Якый же ты — вин! Ты — вона! Молодый Хорт, молодый Хорт! Хазяин велел впийматы молодого Хорта! И мы впиймалы, впиймалы!

Ирка почувствовала, что ее всю трясет от бесконечного ужаса, отчаяния и глухой злобы на саму себя. У стенки беспомощно дергались пришпиленные бизнесмен с племянником. Где-то там, в коридоре, остались вовкулаки — кто знает, живые или мертвые. Танька тюком валялась на полу. Богдан мог вообще никогда не очнуться — ведь если здухач не воссоединится со своим телом… У Ирки дыхание перехватило. Она стояла, совершенно бессильная: ни оружия, ни заклятья наготове, ничего, чтобы помочь другу!

«А зубы и когти? — ярость, горячая и в то же время ледяная, туманила голову, отключая человеческий рассудок. — Мощь могучих лап, и пьянящая радость охоты, и добыча, трепещущая в ощеренной пасти…»

В очередной раз вокруг Ирки исчезли цвета, сменяясь четкостью очертаний. Она почувствовала, как там, в коридоре, возятся изодранные, израненные, но живые, живые вовкулаки. И как старый волк ползет, судорожно ползет сюда, волоча за собой непослушное тело и обрывки разодранных пут. А потом из глубин ее души стало подниматься нечто грозное и абсолютно бесстрашное, прорываясь наружу гремящим рыком.

Сильные ноги швырнули Ирку в прыжок. Мощное темное тело взвилось в воздух. Щелкнули клыки. Тащившие Богдана твари зашлись в коротком вопле и смолкли. Острые когти прошлись по разодранным телам ничек. Взметнулись в воздух нитяные арканы… И тут же бессильно сгорели, потому что вокруг гладкой черной шкуры вспыхнул огненный ореол. И волной покатился по толпе ночных созданий, оставляя после себя лишь выгоревшую проплешину.

Широкая грудь сшибла наземь с десяток ничек, их тонкие соломенные тушки переламывались под тяжелыми лапами. Веретено больно вонзилось между когтями. Сверкающие зубы выдрали из лапы острую колючку, послышался злобный визг, и темное тело прянуло вслед самым благоразумным из ночных тварей — бросив своих пленников, они пытались бежать. Но поздно, слишком поздно.

Громадная лапа прихлопнула последнюю бегущую ничку. Корчась в покрытых синим лаком когтях, существо затуманенным взором глядело на нависшую над ним оскаленную пасть.

— Не вин, не вин! — проскрежетала ничка. — Хазяин… не знае! Не Хорт, не Хорт! Хорты…

Когти сжались. Еще раз простонав: «Хазяин!»— последняя ничка смолкла.

По комнате пронесся полустон-полувздох. На мгновение у стены соткалась высокая гибкая фигура в плаще из тьмы. Из-под клубящегося мрака капюшона мрачным красным огнем сверкнули змеиные глаза с узкой щелью вертикального зрачка. Коротко и остро блеснул перстень с кровавым рубином.

— Теперь знаю!.. — угрожающе прошелестел тихий голос.

Над капюшоном взвился столб алого пламени, и фигура исчезла.

Над опустевшим полем боя, покачиваясь на тонких, но сильных ногах, отблескивая темной гладкой шкурой, скаля клыки, в хватке которых задыхались матерые волки, стояла громадная борзая. Хортица.