Колдовская метка

4 Стейнер

– Ты! – чересчур громко гаркнул Ширинов. – Как твоё имя?

– Я не глухой, – сердито огрызнулся Стейнер.

– Этому не занимать мужества, – приблизившись, заметил Хигир и сложил ладони «домиком». – Назови своё имя, дитя.

– Стейнер. Стейнер Эрдаль Вартиаинен.

– Стейнер. Значит, «каменный», – заметил первый иерарх. – Верно, на голову каменный?

– Уж лучше на голову, нежели на сердце, – подметил молодой кузнец.

– Что ты здесь делаешь? – Ширинов навалился на трость.

– Приводил сестру. – Стейнер возвышался над иерархом на целую ладонь и смотрел на него сверху вниз, и всё же руки юноши дрожали от страха и злости, так что он отчаянно стискивал кулаки, лишь бы не выдать своего волнения. – А теперь забираю домой.

– А ты уже прошёл Испытание?

Стейнер судорожно сглотнул, но взгляда не отвёл, отыскав в себе смелость глядеть прямо. Он не сделал ничего дурного.

– Я прошёл все: первое в своё десятое лето и последнее в шестнадцать, когда закончил школу.

– Пора возвращаться, – позвал Хигир.

– Не торопись, брат, – ответил Ширинов.

Он шагнул к Стейнеру, и за улыбающейся маской был ясно слышен отчетливый звук. Иерарх принюхивался, как ищейка тянет носом, идя по следу лисы или зайца.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать. Я же сказал, что прошёл все шесть Испытаний. И моя сестра тоже. Мы уходим.

– Нет. Не думаю. – Ширинов подался вперёд и склонил голову к плечу. – Я чую в тебе скверну. – Он вновь принюхался. – На тебе след колдовской метки.

– Что за ерунда! – возмутился Стейнер. – Это ложь!

Хьелльрунн стиснула его ладонь.

– Я чую силу земли, – продолжал Ширинов. – И моря. В тебе огромная сила. Не знаю, как ты прошёл Испытания, но теперь ты попался.

Стейнер открыл рот, но слова никак не выходили. Сила моря? Земли? Если уж у кого и могла быть колдовская метка, то у Хьелльрунн, а не у него. Сестра вновь сжала его руку, но он едва ли почувствовал – брат неотрывно смотрел в улыбчивую личину иерарха.

– Это ложь! – повторил молодой кузнец и будто услышал себя со стороны, как бывает во сне. Неужели он бы не знал? Наверняка случилось бы что-то необычное.

– Меня называли по-разному, Стейнер Эрдаль Вартиаинен, но лжецом – никогда, – отозвался Ширинов.

– Всё из-за моей дерзости, да?

– Вовсе нет. Я чувствую в тебе силу земли и силу воды. Не узнай мы этого, какие беды ты мог бы принести Империи? Какие ужасы призвать?

– Призвать? Я не обладаю даром, старик.

Однако слова унёс ветер, подобно тлеющим углям или прозрачному дымку. Мир для Стейнера померк. Ужасная неуверенность навалилась на него, дыхание перехватило, силы утекали.

– Явишься поутру в гавань, – велел Ширинов. – Иначе я пошлю за тобой солдат.

– Не пытайся сбежать, мастер Вартиаинен, – посоветовал второй иерарх с притворной заботой. – Если мы не найдём тебя завтра к полудню, то обшарим весь город. – Хигир подался ближе. – А это кончится худо. Поиск приводит к жертвам, случайным, разумеется.

– Вы ошибаетесь! – Стейнер покачал головой. – Я прошёл все Испытания!

– Не в этот раз, – ответил Ширинов и явно ухмыльнулся за маской.

Иерархи развернулись и скрылись за колоннадой школы, пока Стейнер глядел им вслед, не сводя глаз. Он окаменел и онемел от потрясения, но тут тяжёлый кулак врезался ему под рёбра, выбив из лёгких воздух.

– Завтра чтобы явился в гавань, и держи свой дерзкий язык за зубами.

Стейнер собирался ответить, но тут его по лицу ударил второй солдат, да с такой силой, что голова мотнулась. И вот он уже оказался на коленях, разглядывая пятна сажи и алые капли на снегу. Кровь, догадался он.

– Стейнер! – Хьелльрунн упала на колени и обняла брата. Плечи её сотрясались от рыданий. – Ох, Стейнер.

Онемевшими пальцами он зарылся в снег, как вдруг на свет показалась брошь.

Ну, хоть украшение нашлось, хотелось сказать ему, но челюсть опухла и не слушалась.

Они сидели за кухонным столом, и Стейнер размышлял, как такое могло случиться. На прочие думы сил не оставалось. Отец уже оправился от молчаливого потрясения. Сначала он шёпотом выражал недоверие, а теперь гневно рычал и непрерывно строил планы побега.

– Мы не можем рисковать, – возразил Вернер.

– Зоркий, Хигир, сказал, что они сровняют город с землёй, если я завтра не явлюсь. – Стейнер прижал лоскут к порезу на щеке.

– Плевать на город, – возмутилась Хьелльрунн.

– Ты же обещал, что Испытание в этом году отменят, – заметил Марек, тяжело глядя на Вернера. – Ты сказал…

– Я надеялся, что в этом году Синод к нам не явится.

– Почему Зорких было двое? – задумчиво промолвила Хьелльрунн. – Почему не Тройка?

– И оба – иерархи, – добавил Стейнер.

– Никогда прежде Синод не посылал к нам высокопоставленных служителей. – Хьелль покачала головой. – Только святых матерей.

– В Хельвике погибли двое Зорких. Третий же бесследно исчез, – объяснил Вернер. – Солдатам причина неведома. Видимо, Синод отправил двоих Зорких, чтобы расследовать дело.

– И они случайно остановились в Циндерфеле, чтобы провести Испытание, – проронил Марек, тяжело глядя на рыбака.

– Никто не ожидал, что они появятся так скоро, – сказал дядя.

– Двое Зорких мертвы, а третий пропал, – повторил Стейнер.

Вернер кивнул.

– Ты вчера ничего подобного не упоминал.

Моряк лишь пожал плечами и взглянул на Марека, но тот отвёл взгляд.

– Прости, Стейнер.

– Почему ты извиняешься? – Он повертел в руках брошь. – Не ты ведь узрел во мне колдовскую метку. Не ты отправляешь кораблём неизвестно куда.

– Конечно нет, – ответил Вернер. – Просто хочу…

– Поверить не могу, – перебил Марек. – Всё это время… Будь это Хьелль, я бы понял…

– Эй! Не надо говорить обо мне так, будто меня здесь нет. – Хьелльрунн взглянула на брата и вновь уставилась на ревущее в очаге пламя.

– А я только успел полюбить работу, – с горькой улыбкой произнёс Стейнер. – Я мог бы стать хорошим кузнецом.

– Лучшим. – Вернер положил ему ладонь на плечо.

Марек прокашлялся и поднялся, скрипнув стулом.

– У меня для тебя кое-что есть.

– Меня увезут и убьют, вряд ли мне что-то поможет.

Отец взглянул на рыбака, и тот кивнул.

– Мы не знаем наверняка, убивают ли меченых детей, – вздохнув, признался Марек. – Нам неизвестно, что с ними происходит.

– О чём ты говоришь? – прошептала Хьелль. – Всем от Свингеттевея до Нордвласта понятно: детей с колдовской меткой убивают.

– Я уже мёртв, – ответил Стейнер. – Всё остальное – лишь ожидание.

– Идёмте, – позвал Марек. – Кое-что вам покажу.

Стейнер окунулся в темноту кузницы: пышущий красноватым жаром горн, знакомые запахи угольной пыли и раскалённого металла. Воздух отдавал железом – привкусом угрозы и крови.

– Откуда тебе столько известно про Владибогдан? – удивился юноша, как только дверь закрылась. – Дело явно не в том, что ты рыбак. Что ещё вы утаиваете об Империи?

Вернер виновато поморщился.

– Мы следим за перемещениями имперцев и кое с кем делимся информацией, – объяснил он. – Ваш отец сейчас мало помогает – всё время приглядывает за вами. Давным-давно мы уговорились, что не позволим Сольминдренской империи поступать, как заблагорассудится.

– Вы – шпионы, – нахмурилась Хьелльрунн.

– Я кузнец, а не шпион, – возразил Марек. – Знали бы вы, что известно нам об Империи, тоже приложили бы все усилия, чтобы спасти родных.

– Ведь в этом всё и дело. – Стейнер сердито глянул на отца. – Ты никогда не делился знаниями об Империи, едва ли упоминал маму и вообще с нами почти не разговаривал.

– Стейнер! – Марек обошёл наковальню и схватил сына за плечи, но тот отпрянул.

– Это был ты! – зашипел юноша на Вернера. – Ты побывал в Хельвике! – Он перевёл яростный взгляд на дядю. – Ты убил двоих Зорких! Ты пообещал отцу, что Испытание отменят, и Хьелльрунн не проверят в этом году!

– Я никого не убивал, – возразил моряк, но его слова никого не обманули.

– Побойся Фрейны, Стейнер! – Марек покачал головой. – Только послушай себя!

– Нет, – вмешалась Хьелльрунн. – Лучше вы послушайте меня. – Её монотонный голос звучал твёрдо, пока пламя окутывало жутковатым светом фигуру сестры. – Пусть Стейнер и не умеет читать, но он не глупый. Как и я. – Она развернулась к отцу. – Ты отправил Вернера убить Тройку, потому что опасался, что я не пройду Испытание.

– Имперцы прислали бы новых Зорких, – возразил ей брат.

– Да, но в Хельвик, а не в Циндерфел – пока Империя ищет убийцу, ей не до нас.

Марек с мольбой потянулся к детям и покачал головой.

– Я просто хотел вас защитить.

– Эта брошь… – Хьелльрунн указала на металл, поблёскивающий у Стейнера на ладони. – Она ведь скрывает колдовскую метку? Твоя последняя отчаянная попытка спасти меня от Испытания.

– Значит, это правда, – протянул Стейнер. – В тебе есть драконья скверна?

– Мне больше нравится термин «колдовская метка». – Хьелль посмотрела брату в глаза.

– Вы оба знали? И ничего не рассказали мне? – поразился он, переводя взгляд с отца на сестру.

– Я догадывался, – потупившись, признался Марек. – Никогда не сомневался, что так выйдет – очень уж она похожа на мать.

– Хьелль? – ошеломлённо выдохнул Стейнер.

– Я всегда знала, – ответила Хьелльрунн. – Прости, Стейнер. Я хотела тебе рассказать, но не могла решиться. Я даже не знаю, в чём заключается моя сила.

– Ты скрывала… – Стейнер привалился к наковальне. – От собственного брата. Неужели я совсем не заслуживаю доверия?

– Тебя никогда не интересовали древние сказания и богини. Я боялась, Стейнер, думала, ты возненавидишь меня и сгоряча наделаешь глупостей.

– Я бы ни за что не выдал тебя Империи. Хорошего же ты обо мне мнения.

– Мне жаль, Стейнер. Я просто растерялась. – Хьелльрунн обхватила себя руками и понурила голову, укрывшись за нечёсаными вихрами. – Мне духу не хватало кому-то сказать.

– Так вот кого обнаружили иерархи, – догадался юноша. – Ты стояла за моей спиной. И как только брошь откололась, они почуяли беду.

– Не смей так говорить! – Хьелль вздернула подбородок с гневом в глазах. – Я не причиняю вреда и не делаю дурного.

– По правде, – помолчав, сказал Марек, – детей не казнят на том острове.

– Так мы думаем, – добавил Вернер.

– Мне нельзя на остров, – заявил Стейнер. – Что там со мной будет?

Марек и Вернер переглянулись, и дядя пожал плечами:

– Неизвестно. Мы давно пытаемся заслать на остров сторонника Обожжённых республик.

– И всё-таки вы – шпионы, – понял Стейнер.

– Послушай. – Вернер говорил мягко, словно извиняясь. – Пусть и жестокая, но это – удача. Что, если именно тебе суждено проникнуть на остров?

Стейнер в упор посмотрел на дядю и покачал головой.

– Я был уверен, что хорошо тебя знаю, но ты готов без сожалений отправить меня на Владибогдан.

Он развернулся и обвинительно наставил на отца палец.

– Ты должен меня защищать. Разве не так поступают родители? Что ты за отец?

– Я не желал для тебя дурного, – возразил Марек, но не справился с голосом и отвернулся.

– Стейнер, просто выслушай, – взмолилась Хьелльрунн.

– Потому что так лучше для тебя, да? Пожертвовать мной, чтобы избежать острова?

– Ей нельзя туда, – сказал Марек. – Империя заставит её использовать силу, и тогда…

– Что? Что ты знаешь? – Стейнер шагнул к отцу.

– Колдовство выжигает человека, – попытался втолковать Вернер. – Опустошает, делает слабым и больным, подобно огню, сжигающему уголь или дерево.

– Хьелль умрёт, – коротко объяснил Марек.

– Думаете, меня пожалеют, когда узнают, что я не умею… – Стейнер покрутил рукой, изображая нечто неопределённое. Но все поняли, что он имел в виду колдовство.

– Тебе нельзя на остров, Хьелль, – повторил Марек. – Добром это не кончится.

– Если рассказать Зорким о Хьелль… – Вернер покачал головой. – Они наверняка заберут вас обоих. Никто не должен знать, что Зоркие ошибаются.

– Рад, что между вами такое согласие, – с горечью произнёс Стейнер. – А я, пожалуй, буду наслаждаться последними часами свободы.

Кристофин стояла у входа в таверну. При виде Стейнера она улыбнулась, но глаза остались грустными.

– Здравствуй, Стейнер.

– И тебе привет. Слышала новости?

Девушка со вздохом кивнула.

– Впустишь? Хочется выпить и забыться… Утром, правда, ничего не изменится.

– Не могу. Отец боится распугать посетителей.

– Да нет на мне метки, – простонал Стейнер. – Это ошибка.

Кристофин вновь кивнула, но с места не двинулась.

– Отец предупредил, что ты так скажешь. Почему не остался дома с семьёй?

– Мы повздорили.

Юноша отвернулся – в голове вдруг опустело, дыхание перехватило. Он не мог выразить словами, что чувствовал к Хьелльрунн, Вернеру и Мареку.

Кристофин подошла и тронула его за руку.

– Ступай в конюшню, – велела она, прервав мрачные размышления. – А я принесу медовуху.

– Я не собираюсь пить в конюшне. На мне нет метки, и я не лошадь.

– Или конюшня, или ничего. Иди. И постарайся пробраться незаметно.

Стейнер неохотно кивнул. Как в дурмане, он задворками обошёл таверну. Конюшня, обветшалое деревянное строение, нищенски ютилось позади. Из трактира доносились громкие отрывистые голоса, и юноше даже почудилось, что он вот-вот услышит своё имя. Сквозь закрытые ставни пробивался свет и приковывал взгляд. Стейнер с наслаждением воображал застарелый запах пива и беспорядочный ворох соломы на полу; он жадно прислушивался к громовым взрывам хохота и приглушённому гулу разговоров. Вряд ли на острове его ждут подобные удовольствия.

Молодой кузнец юркнул в конюшню и нашёл пустое стойло. Кристофин заранее всё подготовила: два табурета, фонарь и две глубокие кружки. Солому покрывала старая попона. Дочь трактирщика проскользнула следом с глиняной кружкой в руках и озорной улыбкой на лице.

– Накрыто на двоих, – заметил Стейнер.

– Пить в одиночестве вредно, – ответила Кристофин и устроилась на попоне.

Он внимательно посмотрел на девушку.

– Зачем такое участие? Зачем ты всё это делаешь?

– В школе я никак не решалась с тобой заговорить. Взрослея, стала волноваться, что скажут другие девчонки.

– Потому что я не умею читать, – догадался Стейнер и привычно испытал стыд.

Кристофин покачала головой и продолжила как ни в чём не бывало.

– А теперь ты уезжаешь, и я поняла, что не следовало стесняться… Плевать теперь на чужое мнение.

– А сегодня что? У меня вроде как метка.

– Каково это?

– Что?

– Колдовская метка. Какие у тебя способности?

Стейнер устало хохотнул и приложил мозолистую ладонь ко лбу. Он понял, что сейчас разрыдается от отчаяния, и закрыл лицо руками, чтобы скрыть свою слабость от Кристофин. Однако вскоре почувствовал, как её тёплые пальцы касаются ладоней, отводя их в сторону.

– Меньше слов, больше выпивки, – сказала девушка и наполнила кружки.

– У меня нет метки, честно. Это иерарх, чтобы его… – Не успел он закончить фразу, как Кристофин потянулась и нежно его поцеловала.

– Я тебе верю, – наконец сказала она.

Стейнер тут же отбросил все мысли о Владибогдане, Синоде и Империи. Последняя ночь принадлежала только ему.