Когда в сердце пылает любовь

Глава 6

Мне снился сказочный мир из хрусталя. Я парила, легко перескакивая с одного искрящегося в лучах солнца прозрачного уступа на другой, весело смеясь, убегая от моего короля. Он с ленцой нагонял меня, улыбался, ловя мой взгляд. Я не могла ускользнуть от него, он появлялся то тут, то там, играя со мной. Я веселилась, как заяц прыгала, но белый лис, владыка, был стремителен и быстр. Меня не могли от него укрыть ни белёсые облака, ни разноцветные радуги. За одну из них я спряталась, украдкой выглянула, выискивая Тантриона. Неожиданно крепкие руки обняли меня за талию, я восторженно взвизгнула. Владыка развернул меня к себе лицом. Я рассмеялась, довольная тем, что он меня, наконец, поймал в свои объятия.

Тантрион долго всматривался в моё лицо, дождался, когда я успокоюсь, а затем… Наши губы встретились и тут же я услышала:

— Опять улыбается, — усмехнулся где‑то рядом тёмный.

Я отстранилась от владыки, держась за его плечи, недовольно взглянула на обнаглевшую заразу. Тёмный стоял чуть поодаль, возле хрустальной стены, подпирая её спиной, всё в той же чёрной тунике, ткань которой обтянула сложенные на груди сильные руки. На сером лице показное омерзение и прищур жёлтых глаз.

— Завидно? — дерзко бросила ему.

— Просыпайся давай, — усмехнулся тёмный, и стекло под ногами затрещало, а затем и вовсе рассыпалось, а мы с моим королём упали вниз.

Я резко вскочила на кровати, крича от страха.

— Ну, наконец‑то, — проворчал тёмный.

Он был, как и во сне, в чёрной тунике, видимо, другой одежды ему никто не предложил. Я не понимала причину его недовольства. Атмосфера в госпитале всегда отличалась от всего остального мира. Словно в этом крыле время останавливалось. Накрахмаленные простыни холодили кожу, аромат лекарств, заставлял погружаться в неприятное безразличие. Но это оцепенение слетело, стоило услышать раздающиеся за окном странные пугающие звуки. Я долго пыталась вспомнить, что там так могло громыхать, рассматривая залитый светом проём окна.

— Тебе что в темнице не сидится? — недовольно пробормотала, не желая отвлекаться на тёмного. Тревога всколыхнулась от того, что происходило на улице. А там было что‑то ужасное, так как диск солнца закрывал белый туман.

— Он рассказал тебе кто ты, госпожа? — спросил он у меня, а я откинула одеяло и бросилась к окну, так как, наконец, поняла, что могло так громыхать. На город напали големы!

— Ты слышишь меня или нет? Он рассказал тебе кто ты и что можешь? — яростный голос тёмного раздался за спиной.

Я обернулась к нему. Наказ короля я помнила, поэтому и оттолкнула от себя мужчину, направляясь на выход из лазарета.

Удивительно, почему здесь было так тихо, словно все вымерли. Ни одного целителя не было, даже в коридоре. Я шла, как была, в белой тунике пациента, босая, к себе в комнату. Нужно было срочно переодеться.

— Эй, госпожа, куда собралась? — не отставал от меня мой раб, который, кажется, не понимал своего положения, или не принимал его. — Госпожа, ты должна знать, что ты очень сильная волшебница, и ты можешь остановить то, что сейчас происходит возле стен города.

Я закрыла уши руками, пытаясь выполнить наказ короля. Не слушать тёмного, не слушать, чтобы он мне не говорил.

— Ты можешь спасти своих родных и короля. Это големы! Понимаешь? Каменные глыбы. Они разнесут стены города и погибнут мирные граждане. В тебе столько силы, госпожа, что тебе подвластно абсолютно всё!

От мраморных стен отражались чуть слышные шаги, приглушенные ворсом гобеленов. Навстречу нам шёл Мэнатель в чёрной кольчуге поверх зелёной куртки. Он был вооружён. Волосы заплетены в боевые косицы, заканчивающиеся острыми железными наконечниками. Всегда мечтала научиться этому стилю боя, но Хани запрещал даже думать, говоря, что я слишком медлительна для косиц, могу себя поранить. Оглядев меня с головы до босых ног, Мэнатель нахмурился, затем остановился и склонил голову.

Я отняла руки от ушей, так как дело это было бесполезное, всё равно всё слышу, как ни старалась.

— Только прикажи и големы будут тебе повиноваться, — шепнул тёмный.

Я опустила голову, злясь. Близость раба раздражала. Он специально соблазнял речами. Нельзя его слушать. Тантрион велел не слушать, а ему я доверяю безоговорочно.

— Наш владыка послал меня охранять вас, госпожа Ясил, — учтиво объяснил своё присутствие мой напарник.

— Благодарю, но ты должен охранять владыку, — возразила я.

Если мы здесь, то кто прикрывает сейчас спину моему любимому? Нужно срочно спешить к стенам!

— Да, да. Я сам смогу охранять свою госпожу. Знаешь ли, опыта у меня больше, — тёмный попытался своим презрением ранить Мэнателя, но тот пристально рассматривал меня.

— Узнал? — улыбнулась я ему, повертевшись перед ним, чтобы со всех сторон обозрел. — Или до сих пор не помнишь, что виделся со мной на кордонах.

— Госпожа, там големы, возможно, вашего короля прихлопнули, а вы тут перед юнцом красуетесь в просвечивающей тунике, — ехидно вставил тёмный, а я готова была зарычать на него. — Он вас в жизни не вспомнит, так как пялится в разрез горловины. Интересно, что он там потерял? — продолжал издеваться над нами мужчина. За что был пронзён нашими угрожающими взглядами — моим и Мэнателя.

— Король сказал не слушать вашего раба, — бесстрастно поделился со мной ученик моего брата.

— Да, мне тоже.

— Ах вот оно что! А я думал — ты оглохла. Я так понимаю, что он опять промолчал о твоём даре, и очень зря. Но ничего, я восполню пробелы в твоём образовании, госпожа. Дар у тебя очень специфический, ты может пожелать всё что угодно и всё это что угодно сбудется. Вот о чём ты желала в последний раз, помнишь? А теперь вспомни, оно сбылось?

Я смотрела в серые глаза Мэнателя и чувствовала холодный пот, стекающий вдоль позвоночника. Смотрела и не видела ничего. О чём я мечтала? О Тантрионе. Сбылось? Неясно пока, но он назвал меня любимой. Я сопоставляла многие факты моей жизни. И эти мысли пугали меня. Я всегда получаю что хочу. Почти всегда. Ставлю цель, иду напролом, пока не получу желаемого. Так было всегда, с самого детства.

— Не слушайте его, — схватил меня за плечо Мэнатель, встряхнув. — Он тёмный…

— Я раб госпожи, — стал оттеснять от меня напарника тёмный. — Я не причиню ей никогда вреда. Я связан клятвой и долгом жизни, юнец. Что ты знаешь о долге жизни, чтобы клеймить меня позором? Да, я тёмный, кожа, знаешь ли, от яда посерела. Но и ты может таким же стать, стоит Паучихе каждый день впрыскивать в твою кровь свой яд.

— Замолчи! — приказала я рабу, не больно надеясь на успех, но он взял и замолчал, лишь скалясь, как волк, на Мэнателя. — Как тебя зовут?

Тёмный поклонился, прижимая руку к груди.

— Моё имя АхраШеррот Немель, моя госпожа Хэни, — издевательски ласково шепнул тёмный, выпрямляясь. — И я ваш раб.

— Ты заноза в пятке, а не раб, — раздражённо ответила ему. — Откуда ты, вообще, знаешь о моём даре.

— Как откуда? — усмехнулся тёмный, протягивая ко мне руку, но я ударила по ней, чтобы не наглел. Жёлтые глаза предупреждающе сощурились, но голос источал лишь ласку и немного иронии. — Ваши волосы, моя госпожа, это верный признак. И я знаю очень много об этом мире и землях Зорь.

Я вздрогнула, понимая, что передо мной один из Древних. Мэнатель ловко встал между мной и тёмным.

— Отойди от неё и не разговаривай.

— Меня владыка освободил как гарант того, что она останется жива и невредима. Долг жизни, знаешь ли, — безмятежно отозвался АрхаШеррот, ну и имечко у него.

А затем я вскрикнула, так как стремительные движения тёмного я не успела даже отследить, а Мэнатель уже лежал на полу, и на нём сверху сидел АхраШеррот, белозубо улыбаясь. Затем подмигнул и, зловеще шипя, произнёс:

— Вы, детишки, ничто против меня.

— Отпусти его немедленно! — крикнула, бросившись на выручку Мэнателю, но тёмный, послушный моему приказу, чуть кривясь, подчинился. Рабская вязь вспыхнула на его коже, но тут же угасла.

Мэнатель плавным движением поднялся с пола, его лицо кривила злоба. Я почесала бровь, понимая, что мужчин надо разводить, или же дать подраться, выяснить отношения. Хотя у Мэнателя была старая рана на душе, ведь он хранил чужой меч, значит, затаил жажду мести, которая ведёт его.

— Так, я одеваться, а вы тут не убейте друг друга.

Я развернулась в сторону лестницы, но тёмный, как приставучая колючка репейника, остановил, преградив дорогу.

— Госпожа не хочет услышать о своём даре?

Вот дался ему мой дар. По глазам вижу, что его распирает мне всё рассказать, и, наверное, присутствие Мэнателя только и сдерживает от желания сделать это прямо сейчас.

— Хочу, но не от тебя, — высокомерно отозвалась, сложив руки на груди. — Мой король сказал, как только я проснусь, он мне всё сам расскажет. Так что я и собираюсь идти к нему прямо сейчас. Не стой у меня на дороге, тёмный.

Раб самоустранился, прижимаясь к стене с явной злостью.

— Ты можешь опоздать! — резко бросил он.

— Вот поэтому я и спешу, — кинула через плечо и припустилась в бег в свою комнату.

Там, за закрытой дверью, я облачилась в плотную кожаную стёганую куртку и брюки, закинула на плечо колчан, достала оба меча, крепя ножны на поясе. Когда вышла из комнаты, оба эльфа — и тёмный, и светлый — ждали меня в коридоре.

Я покачала головой, направляясь к лестнице. Во дворце послышалось оживление. Появились первые раненые. Мы посторонились, пропуская воинов, несущих в лазарет на носилках своих товарищей, и целителей, отдающих указания.

Я в страхе осматривала тех, кого несут, боясь увидеть знакомые лица.

— Ты можешь остановить големов, просто приказав им. Прикажи големам пойти против тёмных эльфов, и они подчинятся, — тихо шептал АхраШеррот.

Я слушала его, не могла не услышать. Взглянув в жёлтые омуты его глаз, почувствовала груз ответственности, который тёмный на меня взвалил. Он ждал от меня действий, верил, что я могу это сделать. И глядя на окровавленные руки целителей, на тревогу в глазах собратьев, я понимала, что должна попробовать, должна постараться. Не имею морального права отмахнуться от слов тёмного.

Молчаливо я бросилась вниз по лестнице. Неслась к тому, кто улыбался мне так, как никому другому, мечтая поскорее оказаться рядом с тем, кто приходит ко мне во снах. Я стремилась к моему любимому. Он обещал рассказать, он должен дать подсказку как мне быть. В городе царил беспорядок. Эльфы бежали к воротам, чтобы сдержать атаку големов. Тупые каменюки, с ними было тяжело сражаться. Практически неуязвимые. Я обернулась к тёмному, прокричав на бегу:

— Как вы ими управляете?

— Не мы! Паучиха подчиняет их своей воле и передаёт поводки своим жрицам, матерям домов. Тебе надо подчинить их себе, приказав. Скинешь подчинение Паучихи и спасёшь многих.

— А тебе не жалко тех, кто в этом случае погибнут. Это же твои братья.

Немель поджал губы, а затем и вовсе направил свой взор вперёд, на ворота. Стены города были достаточно высоки даже для каменных существ. Толстые, надёжные, они защищали нас столько тысячелетий и сейчас не поддавались под натиском устрашающих ударов. Земля дрожала под ногами, металлический привкус крови витал в воздухе. Я оглянулась на своего напарника. Мэнатель смерил тёмного задумчивым взглядом, бежал рядом, не отставая, проталкиваясь через собравшихся воинов. В небо взмывали стаи стрел, со стен големов поливали магией. Крики приказов заглушали пронзительные писки пауков, лязг мечей. Битва была жаркой. Я терялась, выискивая короля. Трибор кричал, отдавая команды своим войскам, рядом Хани прикрывал брата. С другой стороны от ворот на стене командовал Гасар.

— Ну же, — рычал надо мной тёмный, а я растерялась. Я бежала чтобы увидеть Тантриона, а не найдя его, испугалась.

— Я должна поговорить с королём.

— Нет времени, госпожа. Смотрите, ворота скоро не выдержат.

Я проследила за рукой АхраШеррота. Он был прав: многовековые ворота трещали, прогибались железные скобы, лопались древесные волокна и охранные нити чар.

Я ещё раз оглядела стены, но тут было столько эльфов, и среди рыжих так много блондинов, а нужен был лишь один единственный. Где же он?

Я подбежала к стене, подальше от братьев, чтобы они меня не заметили. Выхватив «Смерть орков», стала подниматься вверх. Тёмный ругался на меня, поднимался следом, не давая Мэнателю быть за моей спиной.

— Госпожа, вы тянете время! Нужно действовать сейчас! Ну же, прикажите им!

Я взобралась на стену и ужаснулась количеству тёмной армии, которая прорубила себе путь через лес, уничтожая вековые деревья. Не видно было даже рва под стенами города из‑за полчищ тёмных, которые пытались взобраться вверх по осадным лестницам. Я насчитала восемь големов, паучьих всадников чуть больше сотни, а ещё были лучники и море пеших. Я обернулась на тёмного и в этот момент, наконец, увидела короля! Тантрион стоял в окружении личной охраны на стене с другой стороны от ворот и взывал к своей магии. Ветер развевал рыжую ткань плаща, как знамя, теребя её, раздувая. Земля под ногами тёмных зашевелилась. Наши продолжали щедро поливать смертоносными заклятиями и острыми стрелами врагов. Но големы! Они были проблемой.

Я прикрыла глаза, решаясь. Нужно было понять, как, вообще, управлять этими камнями. Вокруг был оглушающий гул и грохот, мешающий сконцентрироваться. Я не раз была на полях сражений, и чувство самосохранения кричало об опасности. Нельзя стоять, нужно было двигаться. Среди этого гомона я услышала певучий сильный голос Тантриона. Он взывал на Древнем языке к матери — земле. Ветер шептал, что поможет, подбадривал меня, ластясь о щёки, теребя волосы, которые я не успела заплести. Но самый отчётливый звук, который я слышала, — это каменный скрежет. Так двигались големы. Нехотя, с трудом передвигая ноги, тяжело замахивались, чтобы обрушить всю свою мощь на городские стены. Я мысленно представляла големов, определяя их местонахождение по звукам, я пыталась слиться с ними.

— Госпожа Ясил! — крикнул Мэнатель.

Меня дёрнули в сторону, но я продолжала выстраивать линии, начав чувствовать, словно сам мир мне шептал. Я вскинула руку, как делал Тантрион, повелевая своей стихией. Слова сами сорвались с губ, я вложила свою волю, уверенность и команду к беспрекословному выполнению:

— Остановитесь.

Скрежет прекратился в один миг. Ветер радостно запел. Тёмный шептал одно лишь слово: «Молодец». Я боялась открыть глаза, чтобы не растерять решимость и концентрацию. Я чувствовала, как каменный холод щиплет кончики пальцев.

Сжав руку, приказала:

— Растопчите тёмных эльфов!

И скрежет возобновился, тяжёлые ноги поднимались, наступая на ставших враз врагами бывших хозяев. Страшный писк пауков взбудоражил кровь.

— Держись, — приказал тёмный.

Да, я чуть не отпустила нити, холод, который чувствовала в своей руке. Продолжала стоять с закрытыми глазами, слушая боевой клич светлых эльфов, весёлый смех ветра. В моем воображении големы ушли достаточно далеко, гоня прочь к нашей границе тёмных эльфов. Я отдала последний приказ:

— Вы просто камни, вы скалы, уснувшие навек, вы стражи, охраняющие земли светлых.

Моя рука устало упала. Опустошение накрыло с головой, я еле держалась на ногах. Открыла глаза, смотря сквозь дым на каменные глыбы, возвышающиеся над деревьями. Наши войска ринулись в атаку с боевым кличем. Наши флаги гордо реяли. У моих ног лежали мёртвые, невидящим взором глядя в небеса. На грубо отёсанных серых плитах, омытые красной кровью лежали те, кто несколько минут назад были полоны жизни. Тёмный обнимал меня за плечи, успокаивал. Меня трясло словно от холода, я пыталась согреться, чуть привалившись к крепкому мужскому телу, морщась от непривычного запаха. Мэнатель тоже был рядом, склоняя в почтении голову перед тем, кто приближался к нам. Мир перед глазами плыл, в ушах стоял гул сердца, которое перегоняло кровь в венах.

— Ты! — зашипел любимый голос, а затем моя опора исчезла, но упасть мне не дали — король бережно поймал в объятия. На миг прикрыла глаза, улыбнувшись. Мой король. Его сильные руки прижимали меня к себе, его аромат окутывал, ограждал. Наконец, мы вместе, как во сне. Я бросила короткий взгляд на АрхаШеррота, который прижимал руку к разбитому носу.

— Она ещё молода для таких нагрузок! — яростно кричал на него мой король.

— Ей пора учиться! — не остался в долгу тёмный.

Я быстро приходила в себя, прижавшись к любимому, ловя исходящий от него аромат гари, вспоминая, что мы стоим у всех на виду, и король, не стесняясь, держит меня, не давая упасть. Я даже не слушала о чём ругается он с тёмным. Умиротворение постепенно вытравило из сердца странную опустошённость после управления големами. Холодный металл его лат быстро согревался от соприкосновения с моей алеющей щекой, помогая ей остыть. Не ожидала, что мой возлюбленный не станет скрывать то, что стало откровением для меня ещё вчера. Владыка легко и спокойно показывал свои чувства ко мне, и я украдкой поглядывала по сторонам. Воины понимающе отводили взоры, чтобы не вводить меня ещё больше в краску.

— Не тебе её учить, тёмный! — кричал король, от чего его грудь ходила ходуном, а я ещё сильнее оказывалась прижата к ней.

— А кому? Ты же не доверяешь ей! Скрываешь от неё тайну! Она уже достаточно сильная чтобы властвовать!

Я взглянула в лицо короля. Тёмные брови хмурились, губы кривились от злости, а глаза блестели неприкрытой ненавистью.

— Замолчи, тёмный! Только твой долг не позволяет убить тебя прямо сейчас.

Слова короля в тёмном вызвали лишь смех. Он рванул вперёд, выхватывая у зазевавшегося воина меч, крича:

— А я могу!

— Не сможешь никогда! — вскинулась я, выплескивая свой страх за жизнь любимого.

Я заслоняла собой короля. Острый конец клинка сверкнул у самого носа. Но АхраШеррот со вздохом опустил руку.

— Почему каждый раз между нами возникает Фэйари? — насмешливо спросил он у короля, и в следующий момент его повалили стражники на каменные плиты. Я же обернулась к Тантриону, а он потрясённо глядел на меня. Его пальцы прикоснулись к моим волосам, а я прижалась щекой к его ладони, с облегчением глядя на нежность в голубых глазах короля.

— Хэни, — шепнул он, — маленькая моя Хэни. Что же ты творишь! Он же мог убить тебя!

— Я же его госпожа, — стала оправдываться в ответ. — Раб не может причинить вред своему господину.

— Он мог не успеть остановить руку!

— Он сказал, что опытный воин, успел бы, — отмахнулась я, радостно улыбаясь, хотя на самом деле сама струхнула. Иногда меч ведёт, а не воин, так что вероятность быть пронзённой клинком у меня была. И это я понимала, как и Тантрион.

— Хэни, — укоризненно выдохнул он и уже смелее обнял, прижимая мою голову к своей груди. — Не делай так больше, прошу.

Я кивнула, чтобы не давать зыбких обещаний. Всякое в жизни бывает. И я не могу стоять и смотреть, как кто‑то посягает на жизнь любимого. АхраШеррота увели вниз под конвоем, меня король повёл тоже вниз, туда, где собирались радостные жители, поздравляя воинов и благодаря их за отвагу.

Я заметила Трибора, который слушал донесения своих подчинённых. Он поднял голову, оглядываясь в сторону открытых ворот. В его взгляде сквозила тревога. Я оступилась, выискивая глазами Хани. Я хотела спросить у него, что случилось. Он всегда рассказывал мне о ходе битв, а проспала я большую её часть.

Трибор увидел меня, вздохнул с облегчением, затем кивнул командиру, а сам направился ко мне.

— Где Хани? — прочитала я по его губам и всполошилась. Последний раз я видела его возле брата, а теперь… Я стала оглядываться.

— Что случилось? — заметил моё состояние король.

— Хани не вижу, — тихо ответила.

Спустившись вниз, я побежала к старшему брату.

— Я видела его возле тебя.

— Он командовал отрядом зачистки. Но они возвращаются, а его нет.

— Что? — ахнула я и бросилась к воротам.

Пробежала по мосту, остановилась, всматриваясь в тех, кто возвращался домой. Я искала глазами, расспрашивала у воинов, но никто не видел Хани. Он словно сквозь землю провалился.

— Хэни, остановись! — приказал мне мой король, но я, обернувшись, прокричала:

— Я поищу его! Он, наверное, на третьем кордоне!

Я бежала через лес, цепляясь за надежду, что он там. Я продолжала спрашивать у всех, кто шёл мне навстречу, о брате. Но в ответ лишь усталые пожатия плечами. Его не было ни на первом, ни на втором кордоне. Они сильно пострадали, там стояла такая неразбериха, что я, быстро пробежавшись, поспешила к третьему. Был бы Хани, он бы сумел организовать воинов, которые оставались без командиров.

— Хэни! — продолжал звать меня голос Тантриона, ему вторил Трибор.

Я мотала головой, не в силах остановиться, тревога глодала душу. Где мой Хани? От третьего кордона практически ничего не осталось. Стены были разрушены до основания, уцелела лишь сторожевая башня. Везде пламя и чёрный дым. Остатки некогда непоколебимого отряда собирали тела мёртвых, чтобы отдать им последние почести. Но и здесь Хани не было, ни среди живых, ни среди тех, кто ушёл за грань.

— Хани! — не выдержала я и стала звать его во всё горло.

— Господин Ясил попал в плен к тёмным! Я видел, как его уносили пауки! — прокричал один из раненых, указывая в ту сторону, где замерли каменные големы. Я всмотрелась вдаль и увидела, что тёмные ещё недалеко ушли, и рванула, было, за ними, но крепкие руки схватили.

— Нет, любимая, нет! — шептал мой король. — Мы найдём его. Найдём.

— Он там! — кричала я, вырываясь. — Мы должны его спасти!

— Спасём, Хэни, мы обязательно его спасём, но не сейчас, — попытался успокоить меня мой король.

— Нет, надо сейчас. Они недалеко ушли. Я должна спасти Хани! Трибор, его унесли пауки! Если его укусят, он станет тёмным!

Брат стоял как изваяние, сжимая до белых костяшек рукоять меча. Он медленно повернул голову к нам.

— Трибор, нужна подготовка. Они сейчас только и ждут, что мы погонимся за ними! Мы не сумеем его отбить. Нужно организовать отряд! Ты же знаешь!

Тот кивнул, прикрыл глаз, а когда наши с ним взгляды встретились… Я никогда не видела старшего брата таким обречённым. Он отошёл от нас, приказывая воинам собраться.

— Хэни, мы должны вернуться во дворец. Соберём отряд, и обязательно спасём Ханинеля, — твердил, как заведённый, король.

К нам подвели коня, я безудержно ревела, умоляя спасти Хани. Я не понимала, почему не сейчас. Вот же они, так близко. Но король шептал, что нужен отряд, подготовка. Наскоком моего брата не отнять. Нужен проводник в подземелья.

Я взглянула в лицо Тантриона. Вытерла слёзы, начиная понимать, о чём толкует король.

— Мой раб подойдёт?

— Конечно, Хэни. Он‑то нам и нужен. Дальше начинаются степи и голодные орки. Вход в подземелье где‑то на их территории. Пока будем искать, потеряем время. А Ахранитэль обязан тебе помочь. Он же твой раб.

Я с удивлением услышала, казалось бы, знакомое имя.

— Ахранитэль? Он сказал, что его зовут АхраШеррот.

— Это сейчас его так зовут, — отозвался король, трогая ногами бока лошади, — а раньше у него было светлое имя.

Белоснежный конь домчал нас до столицы в считанные удары сердца, стремительно пронёсся по улицам города и остановился, пританцовывая, возле дворца.

Тантрион легко спрыгнул на землю, протягивая мне руки. Я засмотрелась на него, облачённого в серебристые латы, украшенные тугими колечками в виде веточек Вечного Древа. За спиной оранжевые всполохи дорогого плаща. Яркий самоцвет в малой короне, обхватывающий белый лён волос Тантриона, искрился в лучах солнца. Потянулась к нему и, взлетев, оказалась в надёжных объятиях.

— Я обещаю, что мы найдем Ханинеля. Слышишь? Мы спасём его.

Я кивнула, хотя сердце было не на месте. Сколько уйдёт времени на подготовку, что ждёт моего братика в плену у тёмных? Я отгоняла мысли о смерти. Нет, нет. Только не думать об этом. Он жив и здоров. Я обязательно его спасу, мы обязательно его найдём.

АхраШеррот

Как часто доброта и благие дела выкладывают прямую дорогу в мир боли, отчаяния и страданий. АхраШеррот знал, что светлые эльфы стремятся к лучшему, блюдут добродетель, помогают слабым и страждущим. Совестливые светлые эльфы. Как ни упиралась маленькая фэйари, но и она не могла бездействовать, видя, как гибнут её собратья. Доброе сердце, наивный взгляд — ею очень просто управлять. Она подчинилась ему, воспользовалась силой. Тёмный сам не ожидал такой мощи в хрупкой эльфийке. Он знал, на что способна кровь фэйари, но никогда не видел, ведь прежние властители мира никогда не использовали свою силу во вред.

Стоя рядом с источником непостижимой для него силы, АхраШеррот не мог не восхищаться. Прекрасная эльфийка с волосами цвета заката, вскинув руку перед собой, сжимала кулак. От напряжения тонкие пальцы дрожали. Порывы ветра разметали её волосы, пряча от всех побледневшее лицо. Эльф стоял, не в силах отвести от девчонки взгляд. Он хотел то, чем владела она. Она та, кто мог противостоять тварям, пробравшимся из другого мира. Хрупкая, юная, с возвышенными мечтаниями, с чистым и открытым сердцем. В её власти было уничтожить Паучиху, и он должен был заполучить её, должен ради будущего своего народа, ради тех, кого он обрёк на вечное рабство у страшной богини.

Заслоняя собой госпожу от острых стрел, Немель уже представлял, какие великие дела будут свершаться их совместным тандемом. Улыбка гуляла на серых губах, и песнь сражения, словно эхо будущего, подбадривала тёмного. Таких, как она, в прежние времена уничтожали. Он сам был среди тех, кто вёл войну против фэйари, завоёвывая этот мир. А теперь он раб одной из них, он тот, кто поведёт наследницу. Он поможет взойти ей на верховный трон пантеона, стать равной богам. Своё место он выберет сам, ведь кукловода обычно никто не видит, как и невидимых зрителям нитей, что дёргает он, заставляя двигаться кукол.

Ахра замечтался и пропустил момент, когда один из пауков сумел добраться до верха стены. Несколько эльфов бросилось ему наперерез, срубая тонкие мохнатые лапы. Звон металла, пронзительный писк вернули тёмного в реальность. Он отточенными движениями привычно вспорол брюхо пауку. Чёрная кровь брызнула в разные стороны, пачкая самого эльфа и его меч. Стрелы пронзили всадника. Маг успел перед смертью бросить огненный шар, который чуть не попал в госпожу, но её вовремя спас Мэнатель.

Скинув останки паука вниз, Немель увидел, что ещё несколько пауков также в последнем порыве добрались до самого верха. Одному удалось даже схватить светлого, прежде чем упасть вниз. Паук неуклюже встал и бросился прочь от стен. Светлые эльфы открыли ворота, решившись на атаку. Везде добивали серокожих воинов. Он видел удивление в жёлтых глазах соотечественников. Видел и гасил в себе ярость. Это всё ради них же. Скоро всё изменится. А пока нужно было сражаться на стороне светлых, предавая своих. За его спиной была госпожа — спасение тёмных, да и всего мира, от злобы Паучихи.

Утеревшись рукавом, тёмный обернулся к своей госпоже, которая шаталась, как лист на ветру. Подскочив к ней, Ахра заметил, что к ним устремился сам король. Густые брови хмурились, голубые глаза предупреждающе сверкали гневом. Тёмный усмехнулся ему, прижимая к своему плечу эльфийку. Меч в руке Тантриона сверкнул в лучах солнца. Светлые эльфы не успевали сторониться, освобождая путь своему владыке. Но тот словно не видел их. АхраШеррот ждал его приближения, уткнувшись носом в рыжую макушку, дразня Древнего.

Тот вскипел! Никто не ожидал от всегда сдержанного владыки такой ярости. Удар, которым наградил тёмного король, отбросил того от наследницы фэйари. Немель от неожиданности выпустил её из своих рук. А когда сумел подняться на ноги, заметил лукавую улыбку на её губах. Она, словно молодой побег вьюна, ластилась к груди Тантриона, цеплялась за него, как за самое дорогое во всём мире Ислардии. В её глазах была радость. Ахра взбесился, глядя, как надежда на исполнение его мечты млеет в руках того, кто вечно опережал его. Тантрион всегда получал лучшее, не особо прикладывая сил. Женские сердца всегда велись на его прекрасное лицо, которое нельзя было назвать смазливым, но притягательным, соблазнительным.

Тёмный дёрнулся, но воины, держащие его, с силой подтолкнули к лестнице. Спускаясь, Немель пытался усмирить себя. Магический резерв как был исчерпан до конца, так до сих пор не наполнялся. Можно было убить во имя Паучихи и получить вожделенную магию, но нельзя дать слабину. Нужно держаться. В нём больше нет яда, а значит, надо искать другие пути. Например, попросить у сердобольных светлых эльфов. Уж они‑то должны помочь ему.

Ахра схватился за сердце, захрипел, закашлялся, прикусив губу, сплюнул кровь на землю. Он оглянулся на свою госпожу в желании взмолиться ей. Но девчонки, как и короля лесных эльфов, не оказалось ни среди тех, кто остался на стенах, ни среди тех, кто собирал тела раненых и поил их, облегчая им муки. Зато стражи, держащие его, ускорились, волоча его вдоль по улице, обгоняя носилки с ранеными, телеги и прочих жителей города.

— В госпиталь! — крикнул один из них стражам у дворцовых ворот.

Ахра смотрел на кроны деревьев над головой, усмехаясь. Даже не посмотрели, ранен он вообще или нет. Зато с ветерком доставили до дворца.

Его занесли в соседнюю комнату с той, в которой в своё время лечилась его госпожа. Целитель, молоденький эльф, осмотрел его, сверкая зеленью тёплых глаз, водил руками над грудью тёмного. Стражники вышли, чтобы не мешать другим целителям, каждый из которых был занят лечением ран и спасением жизни воинов.

Немель резко схватил целителя за руку, прижимая её к своей груди, с придыханием шепнул:

— Я горю! Изнутри горю!

Зеленоглазый юноша испуганно смотрел на тёмного эльфа и не понимал что происходит. Отчего силы уходят из него, а пациент корчится от невыносимой боли.

Отобрав руку, он бросился звать главного целителя. А Ахра притих, слушая, как чужая магия успокаивается, наполняя его силой. Заклинание, которое использовал тёмный, называлось «Живоглот». Древнее и достаточно страшное. Таким способом можно было выпить очень многих, но тёмный не собирался выдавать себя, да и портить своё положение тоже. Его всё устраивало.

К нему подошёл хозяин лазарета, хмуро окинул взглядом, и Немель понял, что такого не проведёшь. Блондин, как и прочие светлые, но его отличал отпечаток мудрости в добрых и всё понимающих глазах. Не укрылись от тёмного и следы усталости на узком вечно молодом лице, красоту которого портил длинноватый нос.

— Крикни стражу, пусть уведут его в камеру. Здесь ему уже точно делать нечего.

— Эй! — обиженно крикнул тёмный. — Имейте сострадание. Там плохо кормят!

Королевский целитель покачал головой. Его ученик поспешил в коридор и вернулся оттуда с двумя стражами.

— Если у вас есть антимагические браслеты, то наденьте на него, — холодно посоветовал мастер Айторин.

Ахра зло бросил на него взгляд, но не стал сопротивляться, протягивая руки. Теперь на нём были не только рабские метки, но и браслеты, как у настоящего пленника. Но тёмный пообещал себе не унывать. С такой госпожой он быстро выберется из камеры. Главное подождать, когда она узнает, где он и в каком ужасном состоянии. А он ей покажет всё своё актерское мастерство и бесхитростная девчонка пожалеет, что сразу его не на свою кровать уложила, а оставила в камере гнить.

— И сожгите его одежду, на ней кровь паучихи, и вымойте, воняет, — отдавал распоряжения целитель, закрывая за стражниками дверь в лазарет.

После постыдной процедуры мытья с помощью магии, тёмный эльф переоделся в зелёную тунику, брезгливо огляделся. Без зеркала было сложно судить, как он выглядит, но знал что смешно. Зелёный цвет, девчачья вышивка листиков по горловине и рукавам, обтягивающие брюки и коричневые сапоги. Что могло быть ещё более унизительным, чем стоять голым перед двумя стражами и поворачиваться под струями устроенного для него ледяного водопада? Одеться в одежду светлых эльфов! Тёмный злился на стражников, правда, те оставались равнодушны к его грозным взглядам. Зато после всех издевательств ему дали тарелку с едой, без ложки и чашку с родниковой водой и проводили до мрачных апартаментов.

Оглядев свою темницу, Немель лёг на лежанку, закинув руки за голову. Жёлтые глаза отлично всё различали даже в кромешной тьме, поэтому эльф видел обстановку камеры словно солнечным днём. Даже запах сырости не удручал его. Все удобства были в углу и самоочищались, устраняя любой неприятный запах. Стены его узилища были сложены из больших грубо обработанных камней, явно вырезанных из монолита. Поверх серого камня струились, плавно двигаясь, светящиеся нити защитных чар. Выбраться без посторонней помощи отсюда не удастся. Ахра прикрыл глаза, ухмыляясь. Магия приятно согревала его сердце. Резерв хоть и не наполнился даже наполовину, но придавал уверенности в своих силах. Исчезло чувство немощности.

Как и думал Немель, не дали ему после скудного обеда вздремнуть. В камеру ворвалась наследница фэйари в чёрной курточке, обтягивающих брюках и небольших мягких сапожках. Одежда на ней, прямо сказать, была необычна для светлых эльфов, особенно здесь, в столице и во дворце. Ахра не видел столько дерзкого наряда ни у одной леди. Волосы стянуты были в тугую косу, на конце которой поблёскивали острые металлические шипы. У госпожи в руках, облачённых в кожаные перчатки с обрезанными пальцами, были вещи и явно мужские. За её спиной неслышно появился король лесных эльфов без своей извечной короны, в чёрной куртке, словно путник. Нехорошие подозрения роились в голове у тёмного эльфа. Что‑то произошло и теперь он как‑то причастен к этому. Если даже невиновен. Ведь светлые скоры на расправу. С этими мыслями он встал, рассматривая группу поддержки в числе пятерых стражников, которые оставались в коридоре и в камеру не вошли, но следили за ним зорко.

— Вставай, надевай, — приказала госпожа, и рабские метки защипали кожу.

Девчонка была взвинчена до предела и зла.

Тёмный усмехнулся и принял из её рук одежду. Сначала разложил куртку с брюками на лежанке, затем, понимая, что никто уходить не собирается, приступил к раздеванию. Скинул зелёную тунику.

— Эй, ты что делаешь? — возмутилась госпожа. Но Ахра заметил, как заалели её щеки.

— Поверх одевай!

— Так будет жарко, — возразил ей АхраШеррот, чарующе улыбаясь.

— Под землёй не вспотеешь, — возразила та в ответ. Улыбка на серых губах угасла.

— Под землёй? — переспросил он, обращая свой взор к королю.

— Да, ты проведёшь нас в царство Паучихи, в самое сердце и так, чтобы нас не поймали, — строго ответила госпожа. И каждое её слово, как осиные укусы, обжигало кожу, откладываясь в мозгу тёмного эльфа.

— Вот как? — всё также смотрел Немель на короля, который продолжал молчаливо стоять за спиной наследницы фэйари.

— Да, вот так вот! — гордо заявила рыжая эльфийка, задирая нос. — Это мой приказ! И ты его исполнишь, ценой собственной жизни будешь защищать нас, как приведёшь, так и выведешь на поверхность тайными тропами, живыми и невредимыми.

Ахра перевёл взгляд своих жёлтых глаз на госпожу, пытаясь не кривиться от магии подчинения. Он приблизился на шаг и склонился над ней, заглядывая в серые глаза.

— Позвольте узнать, зачем тебе, малышка, в подземелье? Что он хочет там найти? Уж не войной ли пошёл на Паучиху?

Эльфийка оскалилась, смешно морща нос, и огрызнулась:

— Не твоего ума дело, что мы там собрались делать, ты мой раб и подчиняешься мне! А я приказала тебе отвести нас в подземное царство тёмных эльфов и ты это сделаешь. Так что потеплее одевайся.

Немель усмехнулся, выпрямляясь. Затем взялся за штаны и резко стянул их вниз. Король дёрнулся, прижимая за плечи к себе рыжую эльфийку. Но сама фэйари оставалась спокойной, смотря исключительно в лицо тёмному эльфу и с насмешкой заявила, разочаровывая шутника:

— У меня два брата, что думаешь, я не подсматривала за ними в душе? Поверь, я их видела абсолютно голыми и не только их. Так что тебе особо гордиться нечем.

Тантрион проказливо улыбнулся, приподнимая бровь, молчаливо спрашивая у тёмного: «Съел?»

— Ну что за молодежь пошла? Никакой скромности! — сокрушённо вздохнул Ахра и взялся за чёрные брюки, такие же, какие были на короле и девчонке. Куртку накинул, уже выходя за ними следом из камеры.

— А помнишь, Тантрион, какие раньше благородные леди были. Оголённое плечо покажи и они сразу в краску.

Тантрион обернулся на Немеля, всё так же улыбаясь.

— Мир меняется, и мы с ним.

— Это верно, — согласился с королем тёмный, грустно вздохнув.

Мир меняется быстрее, чем эльфы, которым приходится подстраиваться под нынешнее время, отпуская старые привычки, нормы морали, правила поведения. Мир не стоит на месте, а вместе с ним всё, что находится в нём.

Совет

Мы вернулись во дворец, и Тантрион сразу созвал на совет моего отца и Трибора. Мэнателя впустили как личную охрану короля. Также присутствовал Ириадил и его охранник. Принц сейчас и спорил с отцом, называя всю нашу идею с походом безумством.

Я сидела рядом с Тантрионом по другую сторону стола от родственников, рассматривала свои руки, так как в глаза отца и брата смотреть было тяжело. В них я видела отражение своих чувств — боль и страх. Я пыталась не думать о матушке, для которой известие о пропажи Хани будет самым настоящим ударом.

Кабинет был большим. Я сначала рассматривала карту нашего материка, висящую на стене напротив, но, понимая, как обширна территория степняков, боялась подумать, сколько времени уйдёт на прочёсывание её в поисках входа в подземное царство тёмных эльфов. Никто не знал, где он может быть, так как это могло быть где угодно!

Я украдкой взглянула на первых мужей королевства, отмечая, как они устали после боя. В грязных одеждах со следами крови они явились по первому приказу Тантриона.

— Я сказал, значит, так тому и быть! — грозно осадил сына король. Все молчали, не встревая в разгоревшийся спор между отцом и сыном. Я вздрагивала от громкого голоса наследника и понимала его страх за короля, который решил не отпускать меня одну. — Ты уже достаточно взрослый для того чтобы взять на себя ответственность за королевство!

Я украдкой взглянула на принца: черты лица его стали жёсткими, кожа местами испачканная, волосы в пепле. Одежда на нём в подпалинах от огненных шаров, которыми атаковали нас тёмные эльфы. Принц заметил мой взгляд и дерзко спросил, указывая на меня пальцем:

— Это всё из‑за неё? Это ведь из‑за неё ты бросаешь всё и собираешься отправиться в царство Паучихи? Она тебе настолько дорога, да?

Тантрион медленно поднялся со своего места, опираясь руками о столешницу, подался вперед, словно нависая над принцем и всеми, кто сидел по ту сторону от стола. Мне стало не по себе, хотя я находилась рядом с королем, какого же было мужчинам, даже представить не могла. Король умел убеждать, подавлять своей властной натурой.

— Ириадил, мы разговаривали с тобой о Хэни, повторять не буду, — я робко подняла на короля взгляд. О чём они говорили? Не из‑за этого ли принц постоянно ко мне придирался? Отец так же, как и я, внимательно прислушивался к словам Тантриона, который продолжал давить на сына. — Память твоей матери всегда трепетно будет храниться в моём сердце, и не очерняй её своими обвинениями.

Я тяжело вздохнула. Опять я во всём виновата. Я пальцем отковыривала грязь с куртки, боясь поднять голову. Теперь из‑за меня поссорятся король и принц. Я никогда бы не пожелала такого ни тому, ни другому. Как бы я ни относилась к принцу, но я его уважала, прекрасно понимая, что он любит свою мать, которая давно покинула этот мир. Но для детей родители всегда живы, всегда любимы, и ревность принца была пусть и детской, но искренней.

— Отец, прошу, одумайся! — не выдержал Ириадил, вскакивая с кресла, с силой отталкиваясь руками от подлокотников. — Это опасно! Ради спасения младшего Ясила можно собрать лучших стражей и следопытов, зачем тебе самому лезть туда!

— Потому что они незаменимы здесь! — еще на полтона выше крикнул на него король. — Нужно усилить охрану границ, восстановить кордоны. Степняки нападут, если не будет достаточно сильных воинов на границах. Да и маленький отряд более незаметный и быстрый, чем целое войско.

Мой отец покивал головой, соглашаясь с каждым словом Тантриона, он сложил руки домиком, задумчиво поигрывая пальцами. Трибор смотрел на меня с явным желанием тоже возмутиться, как и принц. Он хотел идти вместо меня, но король даже слушать его не стал. Отмахнулся раздражённо, напомнив, что его место здесь.

— Отец, — позвал принц, и в его голосе было столько отчаяния.

— Я уже всё решил, — остановил его король, затем обошёл стол, снял со своей головы малую корону и надел на сына.

Я видела нежность в глаза короля, и обиду принца, которому ничего не оставалось, как подчиниться решению владыки. Подняв к себе лицо Ириадила за подбородок, Тантрион мягко произнёс:

— Она тебе к лицу, мой мальчик. Привыкай к её тяжести.

— Ты ещё не умер, — возразил принц.

Но Тантрион бросил короткий взгляд на меня. Затем обнял сына, пообещав ему:

— Это временно, не расстраивайся. Как только вернусь, сниму с тебя обязанности короля.

Первым встал мой отец, за ним Трибор и остальные, я тоже. Затем мужчины склонились перед принцем, кроме короля, я же неловко кивнула, не понимая, что происходит.

— Официальная часть завершена, приступим к основной, — возвестил Тантрион и вернулся на своё место.

Ириадил тяжело упал в кресло, чуть ли не с ненавистью глядя на меня в упор. Я не отводила глаза. Не собиралась пасовать перед ним. Никогда этого не делала и не сейчас начинать. Мой брат куда главнее, чем злость наследника.

— Давайте обсудим, что вам следует сделать, пока меня не будет, — предложил король, и началась мужская беседа. Я слушала их, запоминая на будущее, ведь не за горами тот день, когда я буду иметь право голоса в решении таких проблем.

Отец предлагал сделать упор на восстановлении третьего кордона — угроза нападения степняков нависла над приграничными поселениями. Король согласился, отдавая распоряжения Трибору. Принц понял, что умирать от угрызений совести я не собираюсь ни сейчас и ни позже, включился в беседу, выдвигая свои предложения. Я немного заскучала, тоскуя о Хани. Страх за его жизнь всё больше сжимал сердце в тиски.

Наконец собрание было закончено и мы в кабинете остались одни с королем и отцом.

— Хэни, — неожиданно тихо позвал меня отец. Я встрепенулась, оглядываясь на таинственных мужчин. Встала, чтобы оставить их одних. Понимаю, что работа их не ждёт, а тут я сижу, мешаю. — Хэни, ты должна узнать кое‑что о себе.

Настороженно обернулась к королю. Кажется, я должна была о кое — чём важном поговорить с Тантрионом, а не с отцом. Король кивнул в ответ.

— Это его право как отца. Я потом дополню, — подбадривающе объяснил он, приглашая сесть.

Я опустилась в кресло, сцепляя руки в замок. Что‑то не нравится мне напряжённость отца. Что‑то плохое, наверное, хочет рассказать обо мне. Отец тоже сел, долго искал слова, рассматривая меня с какой‑то необъяснимой болью. Словно её ему причиняю я! Тяжело вздохнув, я, наконец, услышала от него:

— Хэни, ты унаследовала дар своей матери, точнее, её рода. Фэйари не столько фамилия рода, сколько название расы, чья кровь в твоих жилах. Этой расы больше нет. Только смески как ты. Хотя в тебе больше эльфийского от меня. Я сам не знаю всей твоей силы и возможностей, но одна уже себя проявила.

— Позволь мне, — остановил его Тантрион.

Он взял мои ледяные пальцы в свою горячую ладонь. Я практически не дышала, страшась его слов. Кое‑что мне тёмный уже рассказал. Надеюсь, это не запрещённая магия, и меня не осудят за то, что я сделала. Я ведь хотела спасти всех.

— Хэни, фэйари славились тем, что они были очень добрыми. В их сердцах никогда не властвовала злость, гнев, только любовь, добро и сострадание. Они были словно созданы самим светом. И они были могущественными как магически, так и духовно. Моя первая жена была королевой фэйари, ты уже знаешь об этом, и она открыла мне много своих тайн. Одна из них в том, что женщины — фэйари выбирают себе мужей, влюбляются в них, и те отвечают им тем же.

Я сжала свои пальцы в его ладони, я смотрела в его глаза и таяла, оглушённая стуком своего сердца. Отвечают тем же! Значит, он любит меня. Любит так же, как и я его! Я зарделась, от чего щёки стали пылать, вспоминая, что рядом сидит отец и всё слышит. Хотя они с матушкой никогда не верили мне, и вот теперь всем станет понятно, что он мой! А я его уже давно. Мне никто не нужен, кроме моего короля! От его близости хотелось прикоснуться к его щеке ладонью, провести пальчиками по густым тёмным бровям, утонуть в лазури его глаз, попробовать на вкус эти соблазнительные губы.

— Хэни, — мягко позвал меня Тантрион.

— Да? — с придыханием ответила, мечтая, чтобы он поцеловал меня сам. Я боюсь, что не смогу правильно это сделать, по — взрослому. Видела, как это делал Хани и не раз, подглядывая за ним на конюшне, и это не так просто, как прикоснуться губами. Он знал какую‑то тайну, поэтому с лёгкостью умел вскружить юным девам головы.

— Хэни, соберись, — с улыбкой шепнул Тантрион, и чудилось мне в его глазах невозможная нежность, от которой впору задохнуться, воспарить, утонуть в голубых глазах.

— Хэни! — строго прикрикнул на меня отец, и всё волшебство лопнуло. Я вздрогнула, прижимаясь к королю.

— Арганон, ну зачем же так, — тихо укорил король, поглаживая рукой меня по волосам.

— Разговор серьёзный, а она чуть ли не слюни пускает, — возразил отец. — Хэни, если будешь себя так вести, я тебя никуда не пущу!

— Простите, — потупилась я. Опять я какую‑то глупость сотворила. Но что сделать, чтобы не выпадать в астрал, когда я смотрю в эти бесподобные очаровательные глаза цвета неба, что мне сделать, чтобы не желать прижаться к королю! Я отпустила руку Тантриона, села прямо и взглянула на отца. Тот хмурился, сердито на меня глядел, разве что пальцем не грозил.

— Ты идёшь в поход только из‑за своего дара, родная, — заявил он. — Никакой слабины, никаких романтических бредней. Это опасный поход. Если ты не готова — сиди дома, иначе из‑за тебя могут погибнуть остальные.

Я кивнула отцу, прекрасно осознавая, что он прав. Я должна собраться. Должна взять себя в руки и быть серьёзной. Да, мне нельзя быть размазнёй. От этого зависит в первую очередь жизни моих любимых мужчин — брата и любимого. Я опустила глаза, так как стало стыдно перед отцом. Бездумно рассматривала витую вязь по краю столешницы, покрытую золотом, вспоминала улыбку Хани, его голос. Я должна быть взрослой, закончилась детская пора. Я спасу его во чтобы то ни стало. И со мной будет мой король, а значит, у меня всё получится! Он будет для меня талисманом на удачу.

— Хэни, ты должна понимать, какая сила хранится в тебе, — вернул меня к разговору отец.

Я нахмурилась, ожидая объяснений.

— Фэйари — повелители этого мира. Им подчиняется всё в нём, — замысловато заявил король. — Ты уже успела вкусить сладость этой власти. Понравилось повелевать големами?

Я чувствовала, что он вопрошает у меня с сарказмом. Мастер Огневель часто поступал так же, когда я неверно отвечала на вопросы, поэтому отрицательно покачала головой.

Король усмехнулся, добавляя:

— Не увлекайся этой силой. Она искушает, манит к господству над всеми. Как бы ты ни была сильна, но менять судьбы в свою угоду ты не имеешь права, ты не богиня, но даже богам порой это запрещено. Судьба очень строга и любит собирать долги по счетам. Имей в виду, любимая, не заиграйся. Но, тем не менее, твоему слову подчиняется всё в мире Ислардия. Ты наследница фэйари, одна из немногих. Ради благих дел, чистосердечных порывов, для счастья всех, а не только своего, вот для чего дана тебя эта сила. Ты должна принять всю ответственность, так как твоё желание меняет жизни других.

Я слушала и чувствовала, как на душе становится тяжелее. Значит, тёмный прав. Любое мое желание исполняется. Любое, абсолютно, а я же порой хочу таких несусветных глупостей!

— Абсолютно любое желание? — ахнула я, вспоминая, как мечтала сорвать с неба звезду, как мечтала научиться летать, для чего сделала крылья и если бы не брат, обязательно сиганула бы с обрыва.

— Не могу с уверенностью сказать что любое, но, наверное, нет. Иначе чтобы было с этим миром, если бы каждое? — с улыбкой заговорщицки шепнул мне король, чуть подавшись ко мне.

Я с облегчением выдохнула. Это хорошо, что не каждое. От сердца отлегло, а то это получается, я всегда и во всём виновата буду, в любом несчастье? Нет, я так не хочу! Ой, я испугано замерла, прислушиваясь к себе и окружению. Надо научиться не желать. Ведь мои желания могут сбыться. Теперь нужно следить за своими мыслями и языком.

— А только те желания, что озвучены, исполняются или даже те, что подумала? — решилась я уточнить этот момент у Тантриона.

— Кажется, озвученные, — успокоил меня король. — В эти слова ты должна вложить свою волю, желания, чувства.

— А! — с ещё большим облегчением выдохнула я и расслабилась. — Тогда легче. Я поняла, что надо язык держать за зубами, и тогда всё будет хорошо.

Король кивнул, протянул руку, погладил по волосам, чуть замирая, задержав взгляд на моих губах. Их тут же жутко защипало. Я даже их облизнула.

— Кхе — кхе, — строго прокашлялся отец.

Мы с королём повернулись к нему, я обиженно воззрилась, на отца, а он отвернулся.

— Дела не ждут, — напомнил он королю.

— Да, не ждут. Теперь ты за главного, Арганон, следи за моим сыном. Он дорог мне так же, как и тебе Хэни.

Я удивлённо подумала, что они с отцом, словно детьми на время поменялись. Тантрион в ответе за меня, отец за принца. Как же крепко сплелись наши корни с королевской семьёй!

— Я вас понял, — кивнул отец. — Хэни, вся надежда на тебя. Будь серьёзной, молю. Именно к такому тебя готовил Хани: к серьёзным походам на врага. Мы первые клинки королевства, мы лучшие воины — не посрами нас.

Я вскочила и, прижимая правую руку к груди, порывисто произнесла:

— Клянусь нести славу семьи Ясил как знамя, приумножая нашу доблесть и храбро сражаться с врагом на благо Златолесья.

— Молодец! — довольно кивнул отец, который тоже встал с кресла, как и король.

— Арганон, тебе не кажется, что это слишком, — возмутился Тантрион.

— Нет, мы Ясилы, мы рождены служить королю. В этом нет ничего постыдного. И моя дочь воин, так мы её воспитали.

Я улыбнулась отцу, я была благодарна ему за всё. Я ни разу не обвинила его в том, что не растили меня как благородную деву. Вышивать платочки — скука смертная. Куда интереснее скакать по полю, слышать пение ветра, играть с братьями, охотиться бок о бок с ними. Другой участи я для себя не видела.

— Я откланяюсь, — с поклоном произнёс отец.

— Да, нам надо подготовиться, — отпустил его король. Я радостно повернулась к Тантриону, а он неожиданно больно схватил меня за плечи.

— Хэни, я не желаю видеть, что ты ради меня готова подставиться перед врагом. Поняла меня? Ничего подобного, что было сегодня! Я не переживу, если с тобой произойдёт что‑то ужасное по моей вине. Ты слишком юна, чтобы уходить за грань. Поэтому не смей меня спасать ценой собственной жизни! Это мой приказ.

Я стушевалась под его гневным взглядом. Растерялась, не понимая, почему он так говорит. Разве это ни есть лучшее решение в опасных случаях? Спасти короля любой ценой так принято!

— Хэни, любовь моя. Взгляни на меня, прошу, — с мольбой шепнул Тантрион, обнимая меня за плечи, зарываясь одной рукой в волосы, заставляя поднять голову.

Я встретилась с ним взглядом и в них плескалась такая боль.

— Я прошу сделать, как я приказал. Я Древний, моя жизнь длится дольше твоей. Я терял слишком много тех, кого любил, кто был мне дорог. Ты возродила к жизни моё сердце, оно бьётся ради тебя. Оно умрёт, если твоё сердце остановится.

Я прижалась щекой к кафтану из жёсткой серебряной ткани, улавливая запах пепла на ней.

— Я тоже не вижу смысла продолжать жить, если вас не станет. Я живу ради вас. Я не смогу стоять и бездействовать, если на вас нападут, я приложу все силы, чтобы защитить вас. Мой король, такова моя любовь к вам.

Тантрион отстранился, долго не сводил с моего лица своего напряжённого взгляда, а затем сделал то, о чём я так долго мечтала. Склонился к моим губам и поцеловал. Я задержала дыхание, боясь испортить момент. Закрыла глаза, ощущая горячие мягкие губы любимого. Всё внутри меня готово было взорваться от счастья. Я словно опьянела. Робко обняла короля за талию, привставая на носочки, потянулась за исчезающими губами. Король улыбнулся, а я разочарованно замерла. Это всё?! Почему так мало! Я же знаю, что целуются долго!

— Пойдём переоденемся, пора выдвигаться в дорогу, — предложил мне мой король, но я схватила его за руку. Во мне было столько решимости, что я готова была саму себя испугаться. Но я же знаю, что целуются влюблённые часами! И не просто прикасаются губами! Поэтому я сделал шаг, разделяющий нас, обхватила короля за шею, заставляя склониться, и сама поцеловала его.

В этот раз всё было иначе. Стоило моим губам коснуться его, как я оказалась сидящей на столе. Тантрион целовался упоительно. Я враз растеряла боевой настрой, растаяла под напором его губ, которые не отпускали мои. Я чуть ли не мурлыкала как кошка, когда мой любимый зарывался руками в волосы, гладил спину. Его язык мягко раздвинул мои губы. Я испуганно вздрогнула, а король, прикрыв глаза, отстранился.

— Прости, ты пока не готова. Я спешу. Совсем голову потерял, — сокрушенно прошептал он, отходя от стола, на котором я сидела.

Вот не поняла, что опять сделала не так. Ведь чувствовала, что я виновата. Я спугнула его. Значит, язык должен был проникнуть ко мне в рот? В этом тайна, о которой умалчивал Хани? Нужно срочно его найти, хотя бы ради этого! Я должна у кого‑то спросить. У Тантриона вряд ли получится в таком состоянии, он корил себя на чём свет стоит за несдержанность. Поэтому я решила его успокоить. Спрыгнула со стола, обняла за талию, прижимаясь щекой к груди.

— Это было лучше, чем мне приснилось.

Я почувствовала, как Тантрион подобрался весь.

— Во сне? — тихо переспросил он меня.

— Да. Мне снился сегодня самый чудесный сон, что мы с вами поцеловались, но это было ничто по сравнению с настоящим поцелуем.

Король усмехнулся, крепко прижал меня к себе, но напомнил о брате:

— Нам пора собираться, милая. Время дорого, а ещё Ахранитэля уламывать нам помочь.

Я удивлённо воззрилась на короля. Мы направились к двери из кабинета, шли, обнимая друг друга, как настоящие влюблённые. Хотя мы и есть влюблённые. Напоминание о тёмном привело меня в чувство. Отец приказал быть сильной.

— Он мой раб, он обязан подчиниться, — с твёрдой уверенностью в праве своих слов завила королю, но он покачал головой.

— Хэни, с ним так нельзя. Он слишком хитрый и злобный. Не доверяй ему никогда. Даже с рабской меткой он может обмануть.

— А если я как фэйари ему прикажу? — хотя прибегать к этой силе не хотелось. Я не забыла наставления короля.

— Только чётко формулируй свой приказ. Чтобы он не нашёл лазеек не подчиниться или выполнить не так, как ты хочешь. Но для начала пойдём переоденемся.

Тантрион привёл меня в оружейный склад. Он находился в подвале крыла охраны. Мне подобрали костюм, в котором Ириадил занимался, когда был совсем юным. Я оглядела себя в чёрной куртке, удивляясь, как этот цвет мне идёт, делая более боевой! Тантрион переодевался в соседней раздевалке, и когда он постучался в дверь, я радостно открыла и повертелась перед ним, чтобы он мог меня увидеть во всей красе.

— Ты бесподобна, — выдохнул мой король, а глаза его заблестели.

Он сжимал в руке боевые ленты, на концах которых были длинные острые шипы. Король не делал попыток приблизиться. Я чувствовала, как жар пробежался по телу от того, что его голубые глаза неотрывно смотрят на меня. Смутившись, решила хоть как‑то нарушить молчание. Да и тема была для этого. Я тоже оценила его в чёрном наряде наёмника.

— Вам к лицу чёрный.

Волосы у него были заплетены в тугую косу. Было так непривычно видеть острые ушки его величества. Обычно они скрывались за волосами. Я закусила губы, чтобы глупо не улыбаться, но от мысли, что я первая, кто их увидел, меня распирало веселье и гордость собой. Да, я первая смогла полюбоваться на них. А может, даже выпадет шанс прикоснуться. О, надо обязательно это сделать. Прямо вижу — я и он на привале. Вокруг лес. Солнце только начинает выглядывать из‑за горного хребта с заснеженными вершинами. На небе ни облачка. Птицы поют, ветер колышет кроны деревьев. Мы сидим на травке возле небольшого ручья. Я заплетаю любимому волосы. Белоснежный шёлк красиво ложится, переплетаясь между собой локонами. Мой пальчик робко касается остроконечного ушка. Я улыбалась, видя, как Тантрион вздрогнул и медленно оборачивается ко мне лицом.

— Хэни, — позвал меня мой король.

— Да? — с придыханием ответила, глядя в лазурь его глаз. Сердце замирает в груди.

— Я ленты принёс, сядь, заплету.

Что? Фантазия лопнула как мыльный пузырь. Я снова оказалась в раздевалке. Розовые мраморные стены, моя одежда, висящая на вешалке, зеркало на всю стену. И я стою напротив Тантриона. Он протягивает мне ленты. Он собрался меня заплетать боевыми лентами! Я взвизгнула от радости.

— Это мне! Это точно мне? Хани запрещает мне такое вплетать. Говорит, поранюсь.

Тантрион покачал головой, даря мне самую нежную и тёплую улыбку.

— Это зачарованные ленты. Амулет — охранка. Они будут защищать тебя. И никогда не поранят. Так что не бойся.

— Я не боюсь! — поспешно возразила в ответ и села на лавку спиной к королю. — Просто брат говорит, что они опасны. А я слишком легкомысленная, забуду, крутану своей пустой головой и изуродую своё личико.

— Ханинэль прав. Простые опасны. Но эти зачарованные. Так что опасны всем, кроме тебя, ну и меня, — тихо добавил Тантрион.

Он начал плести мне косу, а я блаженствовала. Да я эту косу никогда не распущу. Её мне заплел… Ой, только сейчас вспомнила, что жених перед свадьбой невесте косу плетёт. Значит, наша свадьба скоро? Или я опять себе лишнего напридумывала? Ой, как сложно‑то!

Я пыталась держать себя в руках. Рассматривая свои пальцы с ухоженными короткими ногтями, каменный пол с тёмными прожилками, я пыталась представить, как бы мы смотрелись на крыльце храма Богини Плодородия. На мне обязательно будет розовое платье с красными цветами по подолу. Вышитый золотом пояс из красной парчи, с кисточками на концах. На голове венок из полевых цветов и коса, которую перед праздником заплетёт сам король, чтобы в брачную ночь расплести.

У, куда меня занесло. Брачная ночь! Это ещё таинственнее, чем поцелуи. Я не маленькая, понимала, откуда дети берутся, только не могла взять в толк как мужчина в женское чрево своё семя сеет. Судорожно вздохнув, прижала ладони к горячим щекам. Ну что за мысли у меня в голове? Я же благородная дева, всё, что надо, мне муж расскажет сам. Так всегда мама говорила, когда я спрашивала, о чём, собственно, влюблённые по ночам шепчутся и хихикают за закрытыми дверями.

— О чём так тяжело вздыхаешь? — тихий шёпот возле самого уха и горячее дыхание заставили замереть, а руки прижать к груди, чтобы сердце из неё не выпрыгнуло.

О, как же это приятно, вот так вот сокровенно услышать его голос. Если он со мной всегда так будет разговаривать, то я стану немой рыбой, которая только и может что рот открывать, а в голове ни одной мысли, кроме несвязных: он, я, одни, совсем одни, очень рядом, так близко, поцелуй!

Опустила руки на колени, обернулась, вглядываясь в любимые черты.

— О нас вздыхаю.

Лазурь его глаз чуть потемнела, а голос превратился в журчание горной реки.

— О чём конкретно?

Меня бросило в жар. Смогу ли я спросить у него смело? Я Ясил, а мы храбро смотрим в глаза своим страхам.

— О брачной ночи, — призналась. — Она же будет? — робко уточнила.

Тантрион мягко погладил меня по щеке, затем порывисто прижал к груди, тихо со стоном прошептал:

— Будет, Хэни, всё будет. Только не сейчас.

— А когда? — решила идти до конца, и пусть от своей смелости становится трудно дышать, но лучше узнать всё сразу.

Тантрион тяжело вздохнул. Я слышала, как быстро бьётся его сердце.

— Не знаю, — честно шепнул мой король. — Ты не готова.

Я обиделась. Ну почему все всё решают за меня. Откуда другим знать, готова я или нет. Я отстранилась и твёрдо заявила:

— Я готова! Я уже взрослая. Честно!

Тантрион покачал головой:

— Нет, любимая. Пока нет.

Я встала со скамьи, расстроенная до невозможности. Ну почему опять не время? Когда же наступит этот самый день! Сколько можно ждать?

— Вы сами будете определять, готова я или нет? Есть какие‑то особенные критерии? Можно мне узнать, какие?

Злые слёзы щипали глаза, хотелось позорно устроить истерику, как самая обычная лесная дева, а не как воин из уважаемой семьи.

— Хэни, ты не поняла. Ты должна узнать очень многое об отношениях между мужчиной и женщиной. Должна быть готова к тому, что… — король смутился, от чего кончики ушей покраснели. Я в изумлении смотрела на это чудо, но Тантрион недолго молчал: — Я боюсь тебя испугать.

— А не лучше ли сразу прыгнуть в воду, когда не умеешь плавать, чем по чуть — чуть заходить в неё, страшась неизвестности? — я горько спросила то, что знала по себе.

Хани никогда не готовил меня долгими неделями. Один разговор, а потом всё остальное отрабатывала на практике. Слова порой пусты. Главное, только чётко рассказать основные моменты, а там уж сама дойду своим умом. Не глупая!

— Неужели, вы хотите, чтобы другие меня научили этому?

Король замолчал, словно погрузился в себя. Сжимая руки в кулаки, он смотрел на меня и словно не видел. А я теребила косу, которую он мне заплёл, ласково гладя острые шипы.

— Ты права, Хэни, — отмер через несколько мгновений мой любимый, а у меня от сердца отлегло. — С тобой по — другому нельзя. Хорошо. Сразу так сразу. Только знай, что обратного пути у тебя не будет. Только вперёд, только со мной.

Я бросилась в его объятия, щекой ощущая тепло чёрной куртки, снова погружаясь в его аромат полевых горьких трав, сорванных с солнечного луга.

— Конечно, с вами, хоть куда, хоть на край мира.

Я была готова на всё ради него. Я верила, что была рождена для него.

— Хэни, — ласково выдохнул Тантрион, — ты сама не понимаешь, что от меня просишь.

— Всё я понимаю.

Мы постояли немного, наслаждаясь умиротворением, которое царило между нами.

— Поспешим, любимая, — решился разрушить трепетный миг мой король.

Я вздохнула, нехотя убрала руки от его талии, вглядываясь в лицо любимого. Он видел моё нежелание разлучаться. И, кажется, он был со мной солидарен, так как подарил очередной поцелуй, и в этот раз я не отстранилась, позволяя его губам и языку властвовать надо мной. Я чуть не задохнулась от яркого удовольствия, крепко схватилась за его сильные плечи. Ничего похожего в кабинете не было. Тантрион был воплощением страсти, тайного желания, порочного удовольствия. Я дрожала как лист под его руками, которые словно вырисовывали рисунок на моей спине, обжигая своим жаром. Моё сердце было переполнено светом. Я готова была поделиться им со всем миром, отдавая его.

Я замычала, когда тело пробила очень сильная дрожь, и горячая волна прошлась по позвоночнику вверх. Пальцы Тантриона властно держали меня за волосы, не давая и шанса разорвать поцелуй. Он словно забирал это странное состояние, принося успокоение. Его пальцы мягко массировали затылок, губы ласково собирали влагу со щёк. Я тяжело дышала, опустошённая, с трудом стоящая на ослабевших ногах, прижатая к груди короля. Потрясённо смотрела на любимого, который лучился силой, обволакивающей его. Я видела её — светлую оболочку! Это была аура — то, что могли видеть сильные маги, переходя на магическое зрение! Я зажмурилась, затем открыла глаза снова, с облегчением выдохнула — прошло.

— Что это было? — тихо спросила.

Тантрион печально улыбнулся, легко целуя в нос.

— Сила фэйари пробуждается в тебе, любимая. Скоро ты станешь полноценной наследницей.