Кодекс пацана. Назад в СССР

Глава 3

Драка пацанов по большей части отличается от киношного кунг-фу. Во-первых не звучат выкрики, имитирующие голоса зверей. Нет, раздается рычание, пыхтение и шипение, но нет устрашающих выкриков боевой обезьяны.

Во-вторых, вся драка состоит из попыток нанести как можно больше ударов и желательно по лицу. Чтобы потом можно было увидеть рожу своего противника, разрисованную всеми цветами радуги.

В-третьих идет топтание на месте, толкание с попыткой уронить противника. Перевести борьбу в партер, а уже на земле усесться сверху и основательно настучать по хлебалу.

— На, сука! На!

— Ты чо, мля? Чо?

— Ха!

— На, сука!

Удары сыпались с обеих сторон. Противники наскакивали и отскакивали друг от друга, чтобы примериться для следующего удара.

— Серый, дай ему! Да в…би от души, чего ты как баба? — раздавалось от благодарных зрителей.

И Серый давал. Ещё как давал! Драться он умел неплохо…

Уже окрасилась красным белая футболка незнакомца, уже на Серегиной щеке появилась ссадина и под глазом наливался неплохой бланш. Противники не падали, наносили друг другу удары. Защищали свою голову и старались попасть по бестолковке противнику.

Если пацан не подготовлен к драке, или имеет зачатки боевых навыков, то в большинстве своём так и происходит. И дерутся в основном без правил. То есть все удары разрешены. Это не боксерский ринг, не восьмиугольник или какой-то модный в моем времени четырехугольник, огороженный сеном. Тут правил нет, если только косо посмотрят, когда влупишь противнику по яйцам.

Но вот, в уличной драке против толпы народа, когда нет возможности убежать… Да-а-а, за пределами ринга нет никаких правил, если тебе жизнь дорога. Удар по яйцам практически любого мужика выведет из строя на порядочное время, а пара контрольных в челюсть быстро успокоят его желание бычить.

А все эти пацанские фразочки про петушинный поступок: «Не мужик — бить по яйцам!» чаще всего звучат от тех, кто бьёт первым со спины, как крыса, запинывает лежачего и без проблем зовёт своих дружков-шакалят на драку против одного. Жизнь в своё время научила, что похер на то, как будут мой удар в пах называть, если это спасёт мою жизнь.

Сейчас речь о жизни и смерти не стояла, поэтому оба пацана лупили себя по всем точкам, кроме паха. По голове, по плечам, по груди…

Серега уворачивался и подставлял плечо, чтобы потом ударить снизу апперкотом. Серковский старался попадать в челюсть, бил по ногам. Со стороны это выглядело даже слегка забавно. Оба пытались выйти из боя с минимальным ущербом, при этом максимально навредив противнику. В идеале — вырубить его наглухо, отправить в нокаут.

— Ты чо, мля? А? Ты чо?

— На, мля! На!

— Серый, вали его!

Удар! Удар! Нырок! Удар!

Коленом, локтем, кулаком. Ещё кулаком!

Кровь на подорожнике. Падает на землю, моментально покрывается пылью и превращается в мелкие горошины.

— Ты чо, а? Сука-а-а…

— Ха!

Кровь на сбитых костяшках. На губах. Под носом пришлого.

— Давай, Серый! Давай! Под «солнышко» бей!

Удачная подножка и оба падают в пыль. Серовский оказывается сверху и начинает методично колотить по мотающейся голове Серёги. Серёга закрывается локтями, вертится ужом, пытается скинуть с себя противника, но тот не новичок в драках.

Ничего глобального, просто перешли в «партер». Тут даже хуже удары наносятся — нет свободы для маневра и размаха. Серёга тоже пытается ударить, но из его положения удары ещё слабее выходят, чем у противника.

— Лось, надо бы их разнять! — неуверенно проговорил Пашка.

— А если бы Серый был сверху? — спросил я в ответ.

— Ну, тогда бы другое дело…

— Нет никакого дела. Драка скоро закончится, — сказал я.

В моей памяти эта драка отложилась тем, что Серёга получил люлей и потом вместе со мной пошел нарабатывать боевые навыки в секцию бокса. Однако, что-то в этом времени пошло не так, раз я не увидел появление ещё одного героя этой драмы. А когда увидел, уже было поздно…

— Отвали от него! — с таким криком Мишка Коротков по кличке Коротыш подскочил к лежащей паре и с ноги заехал серовскому по лицу.

Тот только успел взмахнуть руками и опрокинулся навзничь.

И когда только успел подлететь? Я не успел ни криком, ни действием остановить Коротыша. Серёга скинул с себя тело противника и поднялся, ухватившись за протянутую ладонь.

— Эй, это не по-пацански! — пискнул один из мальков, всё ещё стоящих за нашими спинами.

— Да мне насрать! Вы чего смотрели? Нашего какой-то чухан месит, а вы только орете! — напустился было Коротыш на нас.

— Они один на один выходили. Теперь ты сотворил косяк, — покачал я головой.

— Какой косяк? Я за своего пацана впрягся! — насупился Коротыш и снова пустился в атаку. — Что я ещё мог подумать? Вы в гараже прячетесь, а тут Серый огребает.

— Это тебе только показалось, — покачал я головой и направился к лежащему.

— Я бы и сам его уработал, — буркнул Серёга, вытирая кровь с губы.

— Да я откуда же знал? Я не слышал, что вы один на один выскочили. Ладно, этому чухану только полезно. Будет знать, как на Вокзал нападать.

Я проверил пульс, похлопал по щекам лежащего. Пацаны стояли поодаль, наблюдая за моими действиями.

— Вроде живой. Сейчас очухается, — констатировал я.

В это время пришлый открыл глаза и начал озираться по сторонам. Увидев, что мы стоим рядом, попытался привстать. Я протянул ему руку, чтобы помочь подняться, но он зло ударил по ней:

— Вы чо? Вы охренели? Толпой на одного?

— Да тут непонятки такие произошли, — я попытался объяснить ситуацию. — Один из наших не понял, что вы раз-на-раз вышли, думал, что ты друга на гоп-стоп решил взять…

— Чо? Да чего ты лечишь? Вы меня толпой загасили, теперь ждите ответку! — не стал слушать залетный.

— Слышь, какую на х… ответку? Тебе мало? — тут же подскочил Коротыш. — Так я добавлю!

Пацан поднялся на ноги, осмотрел себя. Да уж, в таком виде на модный подиум не поднимешься. Он что-то пробурчал себе под нос и пошел по дорожке в сторону своей улицы.

— Может всё-таки добавить? — громко сказал никак не успокаивающийся Коротыш.

— Себе добавь, — буркнул Серёга.

— Чо? Я же за тебя впрягся!

— Ты на хрена вообще впрягался? Никто тебя не просил! Сами бы разобрались, а теперь…

— А чо теперь? Чо этот чухан сделает? — хмыкнул Коротыш.

— Пока мы с ним один на один выходили, то всё по чесноку шло, а теперь у него есть повод кинуть предъяву и нам придется за тебя отвечать, — поджал губы Серёга.

Мда, не получилось у меня провести воспитательную работу среди населения. А ведь какой простой был план? Дождаться поражения Серёги, взять его на поруки, воспитать неплохого бойца. А так… А может, ещё не поздно?

— Пацаны, придется к серьезной драке готовится, — сказал я. — Тренироваться нужно. Может, со мной, на спортбазу?

— К Рыбину, что ли? — спросил Пашка.

— А чего бы нет? Удар поставлю, научу бить справа и слева, не будет такого беспорядочного махания, как это делал Серёга. Того ухаря можно было за пару секунд вырубить, а ты с ним танцы танцевал полчаса, — улыбнулся я, обращаясь к Серёге.

— Ага, посмотрел бы я на тебя. Это на базаре все герои, а по факту… — буркнул Серёга.

— А я вот любого боксера могу уработать, — с вызовом в голосе сказал Коротыш. — Меня у Скалушкина неплохо подготовили…

— Ну да, у Скалушкина-то лучше, — закивали головой ребята.

Вечный спор — кто лучше. Или у Николая Николаевича Рыбина в боксерском зале, или у Александра Васильевича Скалушкина, который вел рукопашный бой по вечерам в третьей школе. Ну что же, сейчас мы можем на месте выяснить — чьё кунг-фу сильнее.

— Любого боксера сможешь уработать? — спросил я Коротыша. — Так может и меня получится?

— Дык может и получится, — хмыкнул Коротыш. — Чо, на спарринг нарываешься?

— А давай, легкий такой, ладошками? Или зассал?

Я встал в боксерскую стойку и даже начал подпрыгивать на месте. Подмигнул Мишке, но тот лишь отмахнулся:

— Да я сейчас не в форме.

— Ага, оно и видно. Как ногами по лежачим бить, так это в форме, а как против меня выйти, так сразу же форма теряется. Ладно, пошли к старшим. Сейчас выложим им что да как, а потом уже будем вместе решать.

— А чего к старшакам? — насторожился Мишка. — Сами сможем справиться.

Почуял, пройдоха, что за такой косяк по головке его не погладят. А если и поглядят, то сильно против шерсти. Но к старшим идти было нужно. Если без их участия, то мы впятером не вывезем. Какие бы не были крутые и болтливые, но вот авторитет был как раз у тех, кто на пять-шесть лет старше. Кто армию прошел или успел по малолетке срок отмотать.

— Не справимся мы сами, — помотал я головой. — Отловят нас поодиночке и замнут. Южа — маленький городок, все друг друга знают. Если мы не знаем этого перца, то вовсе не означает, что Ленка не расскажет ему и его друзьям про нас. Так что нужно будет старшакам разговоры разговаривать. Пошли, лучше пусть они про ситуацию узнают от нас, чем… вот, допустим, от них, — я показал на двух мальцов, которые продолжали тереться возле гаража.

Да, если старшаки будут допрашивать этих первоклашек, то те наплетут им с три короба и расхлебывай потом всю эту хрень. Так что лучше было быстро рассказать обо всём, а те уже будут в курсе происходящего и смогут внести ясность в предъявы, которые запустят с Серовки.

— Лось прав. Нужно к Гурылю идти, — проговорил Серёга. — Потом в самом деле замучаемся отмахиваться.

Мишка что-то невнятное пробурчал себе под нос, но в итоге кивнул. Мы оставили было Пашку домучивать мопед, а сами двинули по летней улице в сторону двухэтажных домов, но он воспротивился этому и сказал, что без него мы ни хрена со старшаками не договоримся. Поэтому он закрыл гараж, отнес домой ключ и после шугнул мальков:

— Сегодня покатушек не будет! Когда машинка заработает, тогда и подходите! Пока же валите на Гарели!

— А чего нам там делать? — спросил не ожидающий подвоха мальчишка.

— Снимать штаны и бегать! — хохотнул Пашка в ответ.

Мы шли плечом к плечу, шутливо толкались. Мишка задирал ноги и показывал вертушку из недавно увиденного боевика «Кровавый спорт». Вертушка получалась коряво, но ведь и у Ван Дамма она вышла не с первого раза. Правда, ребята пока об этом не знали.

Мишка старательно пытался показать, какая у него крутая растяжка. Мы же только хмыкали в ответ. В драке такая растяжка особо сильно и не нужна. Пока будешь поднимать ногу к лицу, противник ударит по оставшейся ноге и вот ты уже на земле, а противник удобно усаживается сверху. Но в фильмах это смотрелось эффектно. Особенно в китайских, где звуки ударов Брюса Ли почему-то озвучивались стуком деревянных плашек друг о друга.

Эх, как же я давно не ощущал такого душевного подъема и сопричастности к товариществу. Мы шли впятером, подкалывали друг друга и от души хохотали. Я был среди своих. Пусть после школы нас разметает в разные стороны, но пока что мы были вместе.

Я был снова молод, горяч, и к тому же знал, что ждет, пока ещё советский, народ в дальнейшем. Всеобщая нищета накроет город, район, страну. Нет, будут те, кто станет жировать и процветать, но таких будет в тысячи раз меньше.

Тем временем мы приблизились к дому Гурыля. Старшак был из прошедших армию, не бухал особо, не курил, и этим самым выбивался из общей толпы людей, которые смолили либо папиросы, либо сигареты без фильтра. Многие из более старшего поколения сажали самосад и потом сушили листья табака на чердаках, чтобы потом нарезать и забивать «козьи ножки».

Евгений Гурылев же был приверженцем спорта. Он и меня в своё время свел с боксерскими перчатками, познакомил с основами боя, а потом передал в ласковые тренерские руки. Высокий, худощавый, с широкими плечами и короткой стрижкой, Гурыль был тем, на кого равнялись пацаны. И да, он не любил, когда при нем курят. Гонял за это мелкоту и не позволял дымить. Говорил, что вот когда будет восемнадцать, тогда и решим сами — будем тянуть эту гадость или нет. Двоих даже выгнал из пацанского круга за то, что те не поняли с первого раза.

Самого Гурыля не станет через полгода. Его найдут за стадионом «Дружба» с перерезанным горлом и избитым до состояния стейка. Понятное дело, что убийцу найти не смогут, да особо и искать не будут… Однако, в среде пацанов с Вокзальной Гурыля не перестанут поминать добрым словом.

Сейчас Гурыль, живой и здоровый, вместе с товарищем своего возраста стояли снаружи гаража возле поднятого капота «Жигулей». Сама машина была запыленной, грязной, словно недавно вернулась с многокилометрового забега не по очень хорошей дороге. Да-а-а, относительно хорошей дорога стала в двухтысячных, а до этого времени к ней подходило японское название «тояматоканава».

— Привет, Гурыль! — приветствовал я, подходя ближе.

Остальные тоже приветствовали его вразноголосицу.

Руку не подавали, памятуя правила этикета, которые перешли и в пацанские понятия.

Первым подает руку человек более старший по должности или возрасту: старший — младшему по возрасту; вышестоящий по должности — нижестоящему; женщина подает руку мужчине. Также первым руку подает тот, кому представляют человека. Приветствие путем обмена рукопожатиями мужчинам рекомендуется делать всегда, женщинам — по обоюдному согласию.

У нас был свой этикет. «Правильный» — как мы его называли… Но откуда ему взяться, если не со школьной скамьи? Вот мы и пользовались тем, что было придумано до нас.

— Во, привет, пацаны! — весело приветствовал нас старшак. — Вы по делу или как?

Он вытер ладонь замасленной тряпкой и протянул руку каждому из нас. Впрочем, наши руки тоже особо не отличались от почерневшей с ремонта машины ладони Гурыля. Мы крепко поздоровались в ответ.

Глаза старшака остановились на лице и одежде Серёги:

— Свежая, как я посмотрю. Упал с лестницы, что ли?

— Ну да, на Серовке лестницу нашел и о её перила ударился, — хохотнул угодливо Мишка.

— Это где же на Серовке такие лестницы? — хмыкнул Гурыль.

— Да там… — замялся было Серёга.

— Говори как есть, — улыбка пропала с лица старшака.

— Да чо говорить-то? В общем, один чухан за Ленкой начал ухлестывать. Провожал её в общем… Я сделал культурное замечание, чтобы он перестал это делать, на что тот попросил обосновать, что я пацан…

— Обосновал?

— Ну да… — Серёга снова замялся.

— Что было? — Гурыль повернулся ко мне.

Резкий, внимательный, сразу же подобравшийся. Он как будто бы почуял опасность и вздыбил шерсть на загривке.

— Подрались они, в общем, — ответил я. — Один на один вышли, а потом…

— А потом я не понял, что они в честном махаче сошлись и въехал серовскому по хлебалу, — закончил Мишка. — А чего я должен был подумать? Этот на Сером сидел, махал его от души…

— То есть, ты влез в драку? — спросил Гурыль. — А рядом стояли пацаны и не вмешивались? Да ещё по почти лежачему зарядил?

— Да, но я не понял! — отступил на шаг Коротыш.

— Сюда подойди, — буркнул Гурыль.

Коротыш с опаской приблизился и полетел на землю от удара кулаком по скуле. Он поднялся, потер скулу и хмуро взглянул на Гурыля.

— Понял, за что? — спокойно спросил старшак. — Или ещё пояснить?

— Я всё понял, — ответил Коротыш.

— Вот сейчас ты всё понял, а раньше чего не понимал? — вздохнул Гурыль.

Коротыш опустил голову. Было видно, что он сожалеет о своём проступке.

— А мы ведь только-только Серовку подуспокоили, теперь по новой придется разговоры разговаривать, — Гурыль посмотрел на Малыша, который молча взирал на экзекуцию.

Малыш был близким другом Гурыля. Сам он не очень уважал пацанскую тему, но всё равно приходил на разборки, на стрелки, на места разговоров. Не прятался за спинами и если надо, то бил в полную силу.

— Серовка вряд ли когда успокоится, — проговорил Малыш. — Рано или поздно, но мы снова бы с ними столкнулись. Так что неделей раньше, неделей позже… Один х… напрягли бы нас.

— Ну что же, тогда поедем разруливать ситуацию. Может быть и получится всё миром утрясти. Коротыш, Лось, Серый, поедете с нами, — с этими словами Гурыль захлопнул крышку багажника.