Кодекс Инквизитора. Книга III

Глава 1

— Не смотри на меня так! Это политика! Я при всём своём желании не смогу наложить вето. Ты убила двух наследников не последних родов империи! Ежели воспользуюсь правом, знать не спустит, а там жди удара в спину! На кону благополучие государства Российского. Ты должна меня понять, Ольга!

— Я никому ничего не должна, в отличие от короны. Отказ принимается, но ты предоставишь роду Нагих бессрочный доступ в арсенал. Оружие, технологии, редкоземельные металлы, и это не обсуждается. Клянусь Чёрной луной, что не пойду против Имперского кодекса, но оставляю за собой право защиты рода, ордена Зимнего креста, а также церкви Тёмной Богородицы. В остальном, ни прямо, ни косвенно, не причиню вреда государственному строю. Слово сказано!

— Резолюция будет подписана сегодня же. Получишь всё, что просишь, и даже то, чего не просила. Не теряю надежды, что ты простишь меня, княжна. — Императрица, вынув платиновый портсигар, закурила тонкую дамскую сигарету, выпустив ароматный клуб дыма, виновато посмотрела на меня.

Претензий к самодержице не имела, но воспользоваться ситуацией была обязана — когда ещё представится случай? Анна Иоанновна душой не кривила, я её отлично понимала. Быть директором серпентария — задачка не из лёгких. Иногда приходится, наступив на горло, принимать непопулярные решения. В моём случае — считывала искренность помыслов напрямую с души. Истинный взор трудно обмануть. Я видела метания меж двух огней, колебания и даже муки совести.

По-человечески мне было жаль её: больше века на троне без сна и отдыха, в постоянном страхе за благополучие семьи. Подковёрная возня, нескончаемые интриги, заговоры — что может быть хуже? Такой судьбы и врагу не пожелаешь. Прутья золотой клетки не спасут от завидущих взглядов злопыхателей и тех, кто не прочь примерить корону.

Не ждала я вето от императрицы, поэтому и не разочаровалась в ней. Палки в колёса вставлять не будет, и то хорошо. Раз пошла такая канитель, выжму из ситуации всё что можно.

Кодекс войны изучила вдоль и поперёк. План действий созрел в голове до выхода на арену. Прав у терпилы имелось не так много, но они всё же были, и основным — являлась возможность выбора места сражения. Свод писался кровью в стародавние века и до сих пор не менялся, что было мне на руку. Против дивизий противника не устоять — об этом не может быть и речи, но кто сказал, что я должна выходить в чистое поле с голой жопой или сидеть в осаде, дожидаясь у моря погоды, пока магические снаряды меняют ландшафт поместья? Пусть ищут дурака под свой рост!

Нанять боевиков со стороны не поспевала. Те малочисленные структуры, в которые обратилась, без разъяснения причин отказали в сотрудничестве. Да и что тут объяснять? Наймиты неохотно шли на неоправданные риски, никто ломаного гроша не поставит на мою победу. Вассалы, как и предполагалось, сунули головы в песок. Открестившись от обязательств, предпочли выплатить виру.

Хотела было ободрать как липок, но, махнув рукой, сняла вассальную клятву верности со всех разом. Плевать на прибыль. Несколько миллионов золотых в год погоды не сделают. Денежных знаков у меня больше, чем могла бы истратить за десять жизней.

Только с закладного депозита получила от Императорского банка шестьсот миллионов золотом плюс сто миллионов подняла на тотализаторе. Соратники также заработали кучу бабла. Корона торчит столько, что не унести. Куда мне больше? На кой нужны крысы, когда в свите не каждому волку место найдётся?

Сбросив с себя обузу, вздохнула с облегчением. Если и строить империю, то с нуля. Капиталы Нагих за пару месяцев приумножила многократно. Завела пусть и маленькую, но зубастую армию. Наладила производство. Обустраиваю вотчину. Возвела храм, которого доселе не видел мир, и, наконец, отделалась от паразитов. Бабы с воза — кобыле легче.

Восемнадцать родов понуро пошли на хер. Отныне, чтобы стать моим вассалом, нужно делом доказать право. Претенденты уже имеются. Лопухина и Безобразов подтвердили состоятельность. Лё Гран и Платова — под вопросом: у одной в роду полторы калеки, а вторая — вообще самозванка.

Я могла бы сделать ясноглазую змею членом семьи, но имелись сомнения, примут ли Ярославну старые грымзы, что обретались за кромкой привычного мира. Кровь родная вроде, но Марию мегеры недолюбливали. Ежели уложу Яру на алтарь, то не факт, что она с него встанет. Да и не до жиру сейчас. Может статься, что фамильный монолит займёт почётное место в трофейном зале победителей, вместе с вываренным добела черепом вашей покорной слуги.

— Первое: мне и свите нужен академический отпуск на момент ведения боевых действий, подтверждённый твоим словом. Второе: желаю воспользоваться древней припиской Кодекса войны. Я имею право выбора места, где состоится сражение. Сама понимаешь, встречать врага под стенами поместья в Петергофе неразумно, да и соседи могут пострадать, включая летний дворец Вашего Императорского Величества. Свод нельзя оспорить и подвергнуть сомнению моё решение, даже тебе это не под силу. Кланам придётся играть по навязанным правилам.

— Так-то оно так, но битва в любом случае должна состояться на твоих землях или в вотчинах вызывающей стороны, если ты решишь нанести удар первой. Аристократы нейтральных территорий обязаны предоставить военный и гуманитарный коридоры сроком до полугода, дальше — по договорённости сторон. Ты всё же решила ударить малыми силами? Оля, поверь моему опыту, у тебя нет ни единого шанса на победу. Твою рать разобьют на подступах к позициям. Это самоубийство! — Императрица в сердцах топнула ножкой, а я лишь осклабилась фирменным оскалом инквизитора.

— Предпочитаю воевать с комфортом. У меня нет никакого желания отбивать головой пакеты реактивных ракет. Императорский разлом находится на моих землях, твой подарок, между прочим. Вот там и побегаем. Нота вступает в силу завтра в шесть утра. Одолжишь лимузин? После того как улажу формальности с главами враждебных кланов, хочу устроить вечеринку в городе. Покутить, расслабиться, а то вдруг больше не представится такой возможности.

— Оля… Ты умом тронулась? Может, стоит назначить медицинское обследование и признать тебя невменяемой? Так хоть голову, бестолковую, сохранишь! С ума сошла⁈ Война в разломе? — Императрица едва слюной не подавилась, услышав моё безапелляционное заявление.

— Начинай продавать акции корпораций смертников, если хочешь остаться в плюсе. Скоро они весомо потеряют в цене. Через час соберётся совет, где я изложу требования. Бойня в Императорском разломе войдёт в историю Российской империи. Даже если я проиграю, то уйду красиво. Лимузин дашь?

— Забирай, вместе с Аничковым дворцом. Жалую с царственного плеча — за безумие и отвагу. Такой дуры, как ты, империя ещё не знала! Буду скорбеть по тебе все сорок дней! — Картинно всплеснув руками, императрица налила из декантера грамм сто пятьдесят коньяку и залпом осушила бокал.

— Есть ещё маленькая просьба, так, не просьба, а просьбочка… Не откажи в последнем желании идущей на смерть! — добавив пафоса в голос, потянулась за коньяком, но тут же получила по пальцам.

— Ты в учебном заведении. Штраф за распитие — десять тысяч золотых! Что ещё за просьба? Не наглей, княжна, мне и так придётся объясняться перед советом, с какой стати дворцовый комплекс перешёл в чужие руки!

— Я сделала для империи больше, чем весь сраный совет вместе взятый. Не надоело кормить дармоедов? Я бы на твоём месте…

— Ты не на моём месте! Не забывайся, Ольга! Самодержавие лишь формальность, тебе ли не знать! Невозможно управлять государством самолично, я обязана делегировать полномочия тем самым дармоедам, как ты выразилась! Говори, да не заговаривайся! — Зрачки Анны потемнели, выпустив чёрную как смоль ауру.

Эманации тёмной силы рванулись ко мне, но в нескольких сантиметрах от лица замерли, не решаясь атаковать.

— Трудно, наверное, сдерживать в себе такую мощь? — Цапнув пальцами одну из чёрных эфемерных лент, оттяпала приличный кусок.

Императрица, отшатнувшись, с ужасом уставилась на существо, что стояло подле неё. Из уголков пустых глазниц капля за каплей истекала рубиновая кровь, тут же формируясь в нечто невнятное. Спустя пару-тройку минут кроваво-красный бриллиант весом в три сотни карат опустился на протянутую ладонь.

Применив истинное зрение, с придиркой ювелира изучила каждую грань. Несмотря на то что мои деяния являлись экспромтом, камень народился безукоризненным. Идеальная чистота, интенсивный глубокий цвет. Даже в полумраке ректорского кабинета он искрился, словно уголёк.

Не обращая внимания на потерявшую дар речи самодержицу, сформировала из отреза тьмы простую, но элегантную оправу и затейливую цепочку в довесок. Остался финальный штрих. Напитав артефакт крови огромным количеством энергии, вдохнула в него жизнь поцелуем бездны.

— Да не смотри ты на меня как на врага народа, аура регенерирует в течение часа, ничего с тобой не случится. Держи отдарок за дворец. Второго такого не сыскать. Кровавое сердце защитит от любого посягательства, зачистив саму суть врага. Никакая сила его не остановит! Владей, Государыня! — Слова прозвучали как-то странно, будто голос был не моим.

Повернув голову, завидела отражение в огромном, висевшем на стене зеркале: из зазеркалья на меня взирало безглазое страхолюдно-милое создание. Некрасиво получилось: Анна Иоанновна стала очевидцем пришествия в мир подлинной личины. Надеюсь, её трусики остались сухими, иначе государыня не простит конфуза.

— Я предполагала, что ты не человек! Но кто же ты есть на самом деле? — Чернота улетучилась из голубых глаз самодержицы, будто и не было её.

Хотелось ответить что-то в стиле — Ахиллес, сын Пелея, но, удержавшись от шутейки, которую в этом мире могли и не понять, отделалась заученной фразой:

— Нагульная дочь Мораны, в Прави места не нашлось, в империю на передержку отправили. Русский подтянуть, веру в мамку вернуть да ренегатов наказать. Такая версия тебя устроит?

— Нет, не устроит! Байки свои оставь для черни, а я хочу знать правду! Кто ты? Демоница? — Страх начал мало-помалу выветриваться, а в голосе самодержицы прозвучали стальные, властные нотки.

Я и сама такая: если ссыкотно, делаю вид, что море по колено.

— Анна, ну откуда мне знать, кто я? Гульнула маменька по молодости лет, вот и уродилось то, что уродилось! С меня-то какой спрос? Держи артефакт и забудь, что видела. Померещилось тебе, после стакана коньяку!

Императрица, неуверенно приняв бриллиант, тут же повесила на шею.

Далее случилось странное, такого развития событий я не планировала. Камень вместе с цепочкой всосался в нежную белую кожу государыни. Анна, вскрикнув, повалилась без сознания. Не будь у меня прокачанных скилов, острая пробка хрустального декантера вошла бы аккурат в монаршую глазницу, а я бы отправилась на колесование.

Подхватив обмякшее тело, заозиралась по сторонам. Первичная реакция незадачливого убивца — отыскать место, куда бы понадёжней заховать труп. Ощутив на шее тёплое дыхание, перевела дух: жива, слава Моране! Не хочу на колесо страданий, мне ещё ворогам земельные участки наделять, по два с половиной метра на каждого!

Уложив Анну на кушетку, вытащила кисет с херотой. Ну нету у меня нюхательной соли, я же не падаю в обморок по поводу и без!

Сыпнув граммульку на миллион в хрустальный бокал с водой, влила прочищающий мозги напиток в рот императрицы. Глаза женщины тут же открылись, по зеницам прошла изморозь. Вот уж чудной эффект, у меня тоже так было?

Самодержицу скрючило, затем выгнуло дугой, и ноги сами пошли в пляс. Отжигала государыня недолго: поймала бесноватую на выходе из кабинета, где она пыталась головой проломить дубовую резную дверь. Кое-как стреножив брыкающееся тело, дождалась, пока херота попустит Анну. Вскоре воздействие стимулятора сошло на нет, взгляд приобрёл осмысленное выражение, и через минуту императрица окончательно пришла в себя.

Оглядев высокую грудь, не нашла ничего подозрительного. Рубцов, ожогов не было и в помине, кожа оставалась чистой и такой же бархатистой на вид, как и была. Новорождённый артефакт бесследно исчез. Последовательность действий я запомнила, но не думаю, что получится повторить сложный процесс в человечьей ипостаси. В роли артефактора выступила истинная суть, она сама выбралась наружу, и я тут была решительно ни при чём.

— Остолопка! Твой дар едва не убил меня! Мало показалось, отравить удумала? Откуда у тебя пыльца хирото, княжна⁈ Средство запрещено к ввозу на территорию Российской империи под страхом смертной казни! Эта гадость — не что иное, как боевой стимулятор элитных воинов японской императорской гвардии! Передозировка может свести человека с ума в считаные секунды, при этом псих на некоторое время делается фактически неуязвим. Прецеденты случались, погибла уйма гражданских лиц. Понадобилась рота спецназа, чтобы изничтожить берсерка, а ты меня этим дерьмом опоила!

Хорошо, что полог тишины работал на всю мощь, иначе меня бы уже пинали под рёбра камер-казачки императрицы.

— Подарок спасёт жизнь в случае беды, я не всегда буду рядом, что до хероты — подогнали по-братски для личного пользования. Вот и сгодилась пыль, в чувства тебя привела. Откуда мне было знать, что свойства артефакта выльются в метафизическую плоскость?

— То существо, что я видела… твоё истое олицетворение? — Самодержица, зябко поёжившись, пренебрегая бокалом, глотнула коньяка прямо из декантера.

— Может, и так, я её вижу второй раз в жизни. Является, когда сама того пожелает. Ежели предстала перед тобой, значит, у неё свои резоны. Ты служишь тьме, а я сразу нескольким тождественным первостихиям. Не спрашивай, как так вышло, — сама не знаю. Одно ты должна понять: я не враг короне. Благоденствие империи в моих интересах, — то, что сотворила страшила, лишь подтверждает слова и намерения. Посмотри на ауру, что ты видишь?

Императрица, прикрыв веки, ушла в себя.

— Как странно! Невероятно! Как ты это сделала⁈ Невозможно! Нет, этого просто не может быть!

Ничего сверхъестественного, в моём понимании, не произошло. Настоящая личина, заглянув на минутку в наш бренный мир, мимоходом сотворила многоконтурную защиту класса «цитадель», целиком прикрыв центральный меридиан, физическое и эфирное тело, а также энергетические оболочки. Действенно, и смотрелось красиво. Тёмную ауру императрицы будто рубиновыми нитями расшили. Структура плетения была столь сложна, что даже моих навыков не хватало, чтобы уразуметь весь гениальный замысел. Тут надо проводить полевые испытания, что я и сделала, запустив в голову самодержицы хрустальный графин с пойлом.

Из груди Анны Иоанновны вырвалась тончайшая карминная плеть. Сосуд обратился в ничто, а кабинет ректора заполнился парами кипячёной сивухи.

— Работает, надо же! Назову своё детище — малым защитно-атакующим контуром. Звучит не очень, зато передаёт суть предмета. Давай ещё разик, и я пошла отсель, мне к войне готовиться. Кстати, а вот и та чепуховая просьба: здесь список имён, всего несколько сотен, я хотела бы видеть их в качестве гостей на нынешней вечеринке. Будь так добра, устрой императорским указом увольнительную на двадцать четыре часа данным господам. Для Вашего Величества — сущий пустячок. — Вынув из кармана листок, сплошь расписанный фамилиями тех, кто не желал моей смерти на позорном столбе, вручила покрасневшей от гнева государыне.

— Я тебя за такие опыты на каторге сгною! Да ты знаешь, что было бы с теми, кто посмел бы посягнуть на жизнь императрицы⁈

— Однажды я назвала богиню дылдой — и ничего, стою перед тобой, живая и здоровая. Одно дело покушаться, другое — предотвращать покушение. Чуешь разницу, Анна? Умерь гордыню. Ты воочию убедилась, на что способен внедрённый артефакт. Одна попытка уже была, как думаешь… последняя? — ухмыльнувшись, глянула прямо в голубые глаза.

— Ты что-то знаешь об этом?

— Не больше твоего, государыня. Судя по всему, Мария передала привет. Ты это знаешь, я это знаю. Нижним миром безраздельно правит она, там нет твоей власти. Будь готова к очередному витку.

— Что будет, если ведьма обратится к тебе за поддержкой?

— Я сделала свой выбор, когда поклялась Чёрной луной. Служу короне и империи!

— Короне, но не мне, ведь так? — Самодержица, сделав вид, что её заинтересовал предложенный список, поворотилась спиной.

— Хочешь, чтобы я присягнула тебе лично? Опасаешься меня?

— Верно мыслишь, Ольга! Хоть мне и зазорно признавать это. Впервой вынуждена расписаться под собственным бессилием. — Опустив глаза, Анна тяжело вздохнула.

— Коли выживу в войне кланов, присягну на верность, а ежели сгину, проблема решится сама собой. Не гони лошадей, государыня. Нет у меня сейчас времени на обряд очищения, а пустое преклонение колена погоды не сделает.

— Я не тороплю тебя. Всё, что увидела, останется между нами. Никто не должен знать, кого я на груди пригрела. Об одном прошу: придерживайся субординации на людях, твои манеры далеки от безукоризненных. Отмеченные в списке лица получат увольнительную ровно на сутки. Кроме трёх, указанных в самом конце. Не знаю, на кой тебе дочери японского императора, но их отпустить не могу. Девушки находятся в заложниках у короны. Я не стану рисковать жизнями принцесс!

— Выпиши гвардейцев, раз такое дело. Повздорила нынче с одной из них, хочу загладить вину, пригласив на вечеринку. Не решишь проблему — жди неприятностей: я невзначай задела честь Кимико, рано или поздно девчонка затребует сатисфакции, и мне придётся её убить, а тебе придётся отвечать перед императором Мураками, отчего не уберегла любимую дочь. Аничков под надёжной охраной, выдели дополнительный эскорт, и всё будет в ажуре.

— Почему от тебя столько проблем, Оля⁈ Не смей даже думать о дуэли с принцессой! Ослушаешься — живо отправишься на каторгу до конца дней своих! Мне что, с Китайской империей проблем мало? Хочешь войну с японцами устроить⁈ Да ты хоть понимаешь, какой ценой короне дался мирный договор с Японией⁈ — Голубые зрачки государыни налились чернотой, что являлось признаком лютого гнева.

Тёмная энергия, завидев меня, будто разумная, юркнула обратно, не желая связываться с заведомо сильным противником, который ещё и союзник вдобавок. Анна, досадливо махнув рукой, пошарила глазами в поисках декантера. Припомнив, что защита распылила сосуд на атомы, поморщившись, налила воды и залпом осушила стакан.

Пойду я, наверное, а то того и гляди доведу женщину до белого каления.

— Не могу знать, Ваше Императорское Величество! Неприятности за мной по пятам ходят, таков рок! Прокляли меня ещё до рождения. Постоянно над этим думаю и не нахожу ответа!

Достав из хранилища фляжку с анчутовкой, протянула самодержице:

— Пару глотков вернут вам расположение духа, не побрезгуйте. Тайный рецепт Евдокии Лопухиной, только для избранных.

Фляжку государыня приняла и даже понюхала содержимое. Хлебнула глоток, затем другой, блаженно зажмурив веки, прислушалась к внутренним ощущениям. Фекаловка — она такая, с ней и жить хорошо, и жизнь хороша.

— Какой сочный травянистый букет! Божественный вкус, а аромат! — Приложившись к горлышку ещё раз, собралась было вернуть сосуд, но я не приняла.

— Небольшой презент за принцесс. Надеюсь, вы найдёте способ вытащить девочек ненадолго. Не всё же им в кельях сидеть.

— Подумаю на досуге, но ничего не гарантирую. Вопрос сложный, придётся решать через кабинет министров и лично посла Японской империи. Сама понимаешь… политика! — В подтверждение подняв палец вверх, тут же сменила тему: — Рецептом не поделишься? Странный напиток — немного горчит, вкусовые сосочки будто с ума сходят. Не пойму, в чём подвох. В жизни ничего приятней не пила.

— От рецепта толку мало, дело в ингредиентах. Редкие травы-муравы из Императорского разлома на базаре не купишь. Вскоре я там окажусь, выпадет случай, соберу нужное, а Лопухина лично приготовит. Не пей много, а то поплывёшь. Пойло с подвохом. Принимай на ночь как микстуру, красочные сны гарантирую, а сейчас спешу откланяться — совет кланов на носу, пора!

— Не буду говорить пафосных речей и давать напутствий. Делай то, что должно, и возвращайся со щитом! — Приблизившись вплотную, порывисто обняла, а затем чмокнула в щёку. — Ступай, Ольга, а то сейчас… после этого ты точно на каторгу отправишься! Всё, вон иди!

Предварительную ноту от глав потерпевших семей с непреложным указанием явиться на совет кланов, где мне и будет вручён официальный акт объявления войны, получила несколько часов назад. Собрание должно состояться тут же — в академии магии. Императрицы на заседании не ожидалось, не по статусу ей, зато присутствовал глава Императорского клана, старший сын, он же наследник трона — Великий Князь Пётр Михайлович. Дядька ста двадцати лет от роду, с наружностью героя аниме. Я бы ему и восемнадцати не дала, если бы не знала подлинный возраст. Человеком он был малопонятным: ни дурного, ни доброго о нём сказать никто не мог.

В светских хрониках не мелькал, в дворцовых интрижках не участвовал. Сидел безвылазно в Зимнем и в хрен не тарахтел. По слухам, власть и корона его ничуть не интересовали. Холост, байстрюков не имел, больше и сказать нечего.

Странный тип, короче, от таких следует ожидать неприятностей в первую очередь, но мне с его лица воды не пить. Преемник всего лишь председательствовал на сборище желавших моей смерти честолюбивых говнюков.

Войдя в просторную залу, сразу же ощутила эманации «добра». Благо, что здесь находились лишь главы высших кланов, то бишь княжеских, за исключением двух потерпевших графских домов, но и тех нескольких сотен пар ненавидящих глаз хватило, чтобы ощутить кожей пламя кострища. Могли бы — сожгли прямо в цитадели, обложив нотами, актами и прочей бюрократической макулатурой.

Приветливо оскалив зубы, помахала всем присутствующим ручкой, чем вызвала гневливые крики и череду прямых оскорблений. Не обращая внимания на беснующуюся толпу, заняла своё место за трибуной ответчика.

Председатель подал голос, усиленный магией, князья затихли, и началось слушание. По существу никто ничего не сказал, а что тут скажешь, вина моя лишь в том, что волки захотели кушать. Получив от овцы по сусалам, решили собраться в стаю и дать отпор наглой малолетней выскочке.

Будь я нищей баронессой, о войне бы никто и не помышлял, но, на свою беду, оказалась весьма состоятельной особой, без фактической защиты. Вассалов — и тех распустила, что только подзадорило оппонентов. Им бы по сыновьям скорбеть, а не шкуру медведицы делить, так нет, уже поделили! Бог им судья, я человек маленький.

Перед фактом поставили — стою, обтекаю. От войны откреститься не могу: автоматически окажусь проигравшей стороной, потеряю всё, чем владею. Земли, деньги, крепостные — отойдут в руки победителей, а я с голой жопой двину на паперть, где меня прирежут наёмники.

Кодекс войны суров и ни хера не справедлив, но писан кровью Рюрика, а следовательно, обязателен к исполнению, чем я сейчас и воспользуюсь.

— Я принимаю ваши ноты, господа, и объявляю войну кланам Болховских, Закревских и Сольских, а также всем тем, кто выступит на стороне вышеуказанных господ, — твёрдо, без запинки, будто на экзамене, отчеканила каждое слово. — Битва при Императорском разломе войдёт в историю — как величайшее сражение кланов. Прошу ознакомиться с актом объявления войны, у вас есть ровно десять минут на принятие решения. В случае отказа все ваши активы перейдут в собственность победителя, то есть меня.

— Какой разлом, что ты несёшь, болезная! Умом тронулась⁈ — До этого невозмутимый князь Болховский, покраснев от негодования, едва не сорвался с места, желая придушить зарвавшуюся княжну.

— Поберегите силы и ярость для боя, князь. Я в своём праве, а вам, прежде чем швырять ноты в лицо, нужно изучить священный Кодекс войны, где кровью моего незабвенного предка писано, что вызываемая сторона имеет право выбора места битвы. Я, в свою очередь, внимательно ознакомилась с древним сводом. Императорский разлом находится на территории вотчины. Вы либо играете по правилам, либо платите по счетам. Я всё сказала, господин Болховский.

Смотреть на перекошенное бешенством лицо князя просто песня какая-то! Того и гляди аристо Кондратий хватит, и не придётся в аномалию лезть.

— Господин председатель! Ваше Императорское Высочество! Это неслыханно! Подлог! Я протестую! — Сорвавшись на крик, Болховский всё же бросился на меня, попытавшись дотянуться до горла, но был перехвачен графом Сольским.

Жаль: защищаясь, я могла бы его убить без последствий: дала бы себя немного придушить, словила собачий кайф — да и приласкала бы, вырвав кадык.

— Ваше поведение недопустимо, князь! Займите своё место, иначе будете удалены! — Пётр Михайлович, дождавшись, пока Болховский уймётся, продолжил: — Вы подали ноту объявления войны, руководствуясь одноимённым кодексом. Право на возмездие было рассмотрено и подтверждено лично Её Величеством Императрицей и Самодержицей Всероссийской, так же как и право княжны Ольги Фёдоровны Нагой на самооборону. Следуя кодексу великого предка, подтверждаю правомочность ответчика. У вас осталось пять минут для принятия решения!

Пётр Михайлович мне однозначно пришёлся по нраву — припёр к стенке засранца, теперь тот не увильнёт! Зал притих. Гордые представители знати раскумекали, в какой жопе оказался их собрат.

Императорский разлом официально открыла аккурат перед зачислением в академию. Я там была, свидетельств этому — масса, а раз вошла и вышла живой, значит, по бумагам всё на мази. Комар носа не подточит. Каким образом оттуда выбралась — дело третье, проверять желающих не нашлось. Теперь в моём распоряжении более сорока тысяч отмычек. Одна польза от такой войны. Есть шанс самой гробануться, но всё лучше, чем в Петергофе оборону держать или штурмом идти на подготовленные вражьи позиции.

— Ваше Императорское Высочество! Внекатегорийный разлом не изучен, мы не знаем, что нас там ждёт. Возможно, смерть! Лезть в аномалию — чистое безумие! Я требую оспорить право княжны Нагой. Сейчас двадцать первый век, принципы ведения войны изменились! Господин…

Властный голос Великого Князя оборвал Болховского на полуслове:

— Не забывайтесь, князь! Вы предлагаете оспорить не право Ольги Фёдоровны Нагой, а незыблемые постулаты, на которых зиждется мощь Российской империи. Ещё одно слово — и будете привлечены к ответственности! Императорский разлом официально открыт, княжна была там и вернулась живой — это бесспорный и подтверждённый факт. Лично объявили войну, а сейчас заговорили об опасности и смерти? Вы в своём уме, Болховский? Одна минута! Либо удостоверяете намерения, либо назначаетесь высшим советом кланов проигравшей стороной со всеми вытекающими последствиями! Я всё сказал!

— Согласен! Подтверждаю! — сорвавшись на крик, завопил князь.

Под гнётом обстоятельств графья также засвидетельствовали ноты. Дело сделано. Победитель заберёт всё, включая жизни побеждённых. Поутру начнётся веселье, а сегодня я отдыхаю в обществе друзей и кицунэ. Лелею надежду, что доживу до завтрашнего утра!