Кодекс Арафской дуэли

Глава 12 Четвертая рекомендация

Монтейн стоял в коридоре и рассматривал две оставшиеся двери. За одной был Кали. За другой – кто-то другой из числа знакомых. Тот, кто дал рекомендацию. Тот, кто был офицером ОТК. Да, за последний час Монтейн обнаружил, что на ОТК могут работать такие люди, которых в этом никак не заподозришь. Разве можно было подумать на профессора Тенедоса или Сертана? Доктор Мергус – еще ладно, доктора в любой службе пригодятся. Однако среди остальных его столичных знакомых, не считая Кали, был один человек, который определенно служил в ОТК, насколько было известно Монтейну. Только вот ожидать, что этот человек даст ему рекомендацию, было совершенно невозможно. Или… Или?

За одной из дверей что-то упало, покатилось, и голос Кали весьма вдохновенно произнес словесный оборот, который герцогским детям вроде бы знать не полагалось.

Тогда Монтейн решительно постучал в другую дверь. Послышались шаги, и дверь распахнулась.

На пороге стоял Алиот Гиеди.

Тот самый, кого Монтейн счел бы последним человеком, кто мог бы дать ему рекомендацию.

При виде Монтейна, а еще точнее при виде Монтейна и палаша, Гиеди поморщился.

– Послушайте, я не отказываюсь от дуэли, но решать этот вопрос сегодня или завтра не могу…

– Нет, я не для поединка, – сказал поспешно Монтейн. – Я в Команде Арафы и сегодня ничего такого затевать не собираюсь. Может быть, вы уделите мне несколько минут? Я понимаю, что после того, как я поступил вчера, общение между нами должно происходить только через секундантов, но…

– Да ладно, – покладисто сказал Гиеди. – Если драться не собираетесь, то заходите, поговорим. – Он пропустил Монтейна в комнату, пригласил сесть и предложил вина.

От вина Монтейн отказался: «Не пью». Присел неловко, не зная, как бы пристроить свой палаш, чтобы тот не лез на глаза.

Гиеди, казалось, неловкости не ощущал. Монтейн остро позавидовал его умению непринужденно вести светский разговор с неприятелем.

– Мне, знаете ли, любопытно, что это вы на меня взъелись. Какая-то родовая вражда? – светски осведомился Гиеди.

– Не родовая, – промямлил Монтейн. Тут же он разозлился из-за своей нерешительности и на несколько секунд стиснул зубы. Вроде помогло. – Вы… вы дали мне рекомендацию… в ОТК. Почему?

– Вам? – удивился Гиеди. – Вы ошибаетесь. Я дал рекомендацию моему шурину.

Монтейн помимо воли сглотнул.

– Шурин – это брат жены, – сказал он напряженным голосом. – Разве вы женаты на Джессе?

Гиеди посмотрел на него внимательно, уже начиная понимать:

– Вас все время называют Монтейн. А вы?..

– Джессинар Сафар из Монтейна, – проговорил юноша.

Ох, нет… Этот лощеный городской щеголек ни капли не был похож на ободранного деревенского хулигана, брата Джессы, которого Алиот и видал-то два раза в жизни, и то мельком. Тот был… подонок, слова другого не подберешь. Вор, браконьер, конокрад – мужичье давно прибило бы этого мальчишку, если б поймало на горячем, да только везуч он был, ни разу не попался. Удивительно, что тот грязный лохматый дикарь оказался братом Джессы, потому что Джесса была…

Описать Джессу равнодушно Алиот не смог бы и сейчас, спустя несколько месяцев после того, как ее встретил. Он все вспоминал, как ехал по весеннему лесу, больше прогуливаясь, чем всерьез охотясь, – и вдруг перед ним открылась большая, залитая солнцем поляна. А на поляне бушевала метель из бабочек – тысячи золотистых созданий кружились в воздухе, опьяненные кратковременным счастьем свободного полета. И посреди этих золотистых вихрей стояла фея. Стояла и как будто дирижировала волшебным танцем бабочек.

Это лишь потом Гиеди понял, что девушка не дирижирует, а отмахивается от крылатых созданий, которые летели ей прямо в лицо. Жмурясь, она побрела в сторону леса, однако волшебное впечатление так и не развеялось для Алиота, хотя он уже увидел, что это просто молоденькая девушка в слишком коротком и слишком тесном платье. Она немного испугалась, увидев всадника, и заспешила вперед по тропинке. Алиот быстро догнал ее, спросил, из какой она деревни, – и узнал, к своему огромному удивлению, что перед ним дочь того самого сумасшедшего Сафара, который был притчей во языцех почти для всего Озерного края. Застенчивая милая девочка ничем не напоминала вечно пьяного буяна, о громких выходках которого ходили настоящие легенды. Да и братец ее уже начинал обретать известность – егеря деда находили для него очень сильные выражения, особенно когда начинали рассказывать, как этот негодяй увел с баронского охотничьего подворья рыжего мерина и продал на осенней ярмарке в соседнем селе как вороного.

А Джесса была мотыльковой феей – и других слов для нее Алиот Гиеди найти так и не смог. Уговорами, почти шантажом он заставлял ее приходить на свидания, которые – не подумайте ничего плохого, а лучше посмейтесь над знаменитым столичным сердцеедом эрст-капитаном Гиеди – были совершенно невинны. Нельзя сказать, чтобы грешные мысли не приходили в голову Алиоту; просто мысли эти приняли вдруг совершенно неожиданный для эрст-капитана оттенок. Он осознал, что именно к Джессе хочет возвращаться со службы и именно Джессу хочет видеть матерью своих детей. И дурацкая формула старинных романов «Они жили долго и счастливо и умерли в один день» показалась ему самой верной для описания той жизни, которую он задумал для себя и Джессы.

Мезальянс вышел, конечно, да еще и скандальный – с такой-то родней невесты! Но Гиеди, благодарение небесам, мезальянсов никогда не боялись. Дед, которого как главу клана Гиеди поставил в известность о своих намерениях, сморщился, будто сжевал лимон, но никаких особенных возражений не высказал. Только и промолвил: «Смотри, тебе с ней жить. Развод – это не для Гиеди. Впрочем, ты уже большой мальчик».

Оставалось просить руки девушки у ее семьи. Вернее сказать, Гиеди собирался просто поставить Сафаров в известность о своих намерениях, а вовсе не спрашивать их разрешения на брак. Оставалось только обдумать, как, собственно, ему следует поступить с новоявленными родичами.

В отношении младшего у него не возникло никаких затруднений. Мальчишка Сафар, конечно, – дрянь человечишка, шпана, шалопай, но армия и не из таких делала настоящих людей. В юнкерском училище ему предоставят возможность стать достойным уважения офицером.

А вот старший… Проще всего, конечно, было устроить ему несчастный случай, но Алиот не искал легких путей. К тому же как-то это некрасиво по отношению к Джессе – убивать ее отца, хоть тот и порядочный мерзавец. И Гиеди придумал подарить ему хуторок на острове посреди Медвежьего озера. А лодки не давать. И лошади тоже не давать, чтобы не было соблазна зимой по льду отправиться куролесить по окрестностям. И приставить пару-тройку слуг из числа отставников ОТК. Отставникам остров будет вместо курорта, а тестю – вместо тюрьмы. Пусть сидят там, рыбачат, охотятся, а для развлечения варят самогон (все равно ведь будут варить, независимо от указаний Гиеди). В общем – богатая идея, которую можно творчески развить, было бы желание. А желание развить у отставников непременно появится: не те в ОТК кадры, чтобы тупо наливаться самогоном.

Вот с такими замыслами Алиот Гиеди и направлялся к жалкой хибаре, служившей по какому-то недоразумению родным домом его мотыльковой фее, когда услышал крики и шум. Он пришпорил коня и оказался неподалеку от дома Сафаров как раз в тот момент, когда с грохотом распахнулась хлипкая дверь и младший Сафар буквально вышвырнул сестру из дома, а затем и сам прытко выскочил во двор, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Успев схватить какую-то сучковатую палку, он развернулся к двери аккурат в тот момент, когда из нее с саблей наголо появился его отец.

Гиеди мигом спешился и побежал к Джессе, по пути выискивая взглядом подходящее оружие – хотя бы такую палку, как у Джессинара. А Джессинар заорал, увидев его:

– Увози Джессу, барчук! Я сам!

Алиот оценил: и правда, справится. Сабля была тупая, а мускулы у старшего Сафара – не мясо, а желе. Верткий и быстрый жилистый мальчишка с крепкой палкой, которой действует с явным знанием дела, имеет все шансы если не победить его, то хотя бы утомить. Он оттеснил отца подальше от Джессы, и Гиеди получил возможность без помех поднять потерявшую сознание девушку и унести ее со двора, а там уже посадить ее на лошадь и увезти в дедову усадьбу.

Он полагал, что Джессинар появится в усадьбе через пару часов и с ним можно будет спокойно поговорить и о будущем Джессы, и о его собственном будущем. У Алиота возникло убеждение, что юнкерское училище Джессинар Сафар воспримет как удачный шанс изменить свою судьбу. Все-таки мальчишка, который без оружия кинулся защищать сестру от разъяренного отца, не безнадежен.

Но Джессинар не появился. Алиот навел справки в селе: отец его не убил и даже, кажется, не ранил. Видели, как младший Сафар шел лесом куда-то прочь от села. Собственно, он исчез без следа.

Милого тестюшку Алиот таки отправил на озерный хутор. А Джессинару, раз уж мальчишка пропал, он арафскую рекомендацию написал. Была бы бумажка, а человек найдется. Быть того не может, чтобы ОТК не нашла человека, рекомендованного для службы.

И вот – нашелся.

Изучая лицо собеседника, Гиеди промолвил:

– Не прими в обиду, но мыло и хороший портной способны изменить человека до неузнаваемости.

Пусть и близнецы, Джессинар и Джесса были не очень похожи друг на друга. Недаром Гиеди не увидел в Монтейне никакого сходства со своей мотыльковой феей – разве что в тех чертах, которые в общем отличали уроженцев Озерного края от прочего населения Империи. А так и волосы у брата были светлее, и глаза не такие синие, а скорее стальные, а уж взгляд и подавно другой.

– Я спросил, – ровным голосом повторил Джессинар, – женаты ли вы на Джессе.

– Безусловно, – сказал Гиеди. – Я представил Джессу моей семье и сообщил начальству о том, что Джесса – моя жена. Большего я сделать пока не могу. Возможно, вы не в курсе…

– Я в курсе, – проговорил Монтейн. – Я не думал только, что вы признаете Джессу своей женой. Мы не ровня.

Юноша слегка покраснел, и Алиот понял, что для Джессинара мучительно осознавать, насколько Сафары не ровня Гиеди.

– Это говорит мне личный друг графа Менкалинана, – напомнил Гиеди юноше.

– Друг? – Джессинар хмыкнул и выпрямился с таким надменным выражением лица, что Гиеди тут же пришло на ум его давнее мимолетное сравнение Монтейна с юным принцем. – Прилипала Кали. Да все знают, что такие друзья у него более двух-трех месяцев не задерживаются.

– Это ты что-то о Кали не понял, – сказал Гиеди.

Монтейн, не обратив внимания на то, что Гиеди перешел на «ты», спросил еще надменнее:

– Чего ж такого я не понял о графе Менкалинане?

Даже простонародное «чего» не разрушило впечатления о Монтейне как о принце.

– Вот именно, – сказал Гиеди. – Вот у кого Кали словечки таскает.

– Простите? – холодно переспросил Монтейн.

– Я не так уж тесно общаюсь с графом Менкалинаном, – сказал Гиеди. – Встречаемся, конечно, иногда, но я не стал бы определять наши отношения как приятельские. А вот Нолла я хорошо знаю. И когда позавчера я заглянул на квартиру Кали, чтобы выяснить, не там ли он находится, Нолл меня порядком удивил. Когда я спросил, где ты, Нолл ответил, цитирую дословно: «Господин Монтейн ушли к Вулкану». Так вот, если бы Нолл относил тебя к числу прилипал, он бы назвал тебя «этот»: «Этот ушел к Вулкану».

– Это говорит о том, как ко мне относится Нолл, – сказал Монтейн. – Возможно, я как-то снискал его симпатию.

– Симпатия Нолла выразилась бы в слове «Монтейн». Слово «господин» свидетельствует о симпатиях Кали. А уж слово «ушли» вместо «ушел»… это уже не симпатии. Это что-то крепче.

Монтейна слова Гиеди не убедили.

– Вы заблуждаетесь, – сказал он совсем уж ледяным тоном.

– Напрасно ты так, – вздохнул Гиеди. – Я с тобой ссориться в любом случае не хочу, потому что это причинит боль Джессе. Ты о сестре-то хоть раз вспоминал?

– Если б я увидел, что вы к ней плохо относитесь, я бы дуэли ждать не стал, – сказал Монтейн. – В этом городе хорошее ружье купить не проблема, а стреляю я неплохо.

– Что же ты вдруг взвился… там, у Вулкана? – помедлив, спросил Гиеди.

– Не знаю, – признался Монтейн. – Я не хотел. Понесло вдруг. Вы там все такие довольные сидели. Богатые. Беззаботные. Даже у Кали – ну что за беда? Подумаешь, заклятье… Завидно стало, аж зубы свело. Я-то там по недоразумению оказался. Кто я такой? Пустое место. Если б не Кали, меня в вашу компанию век не позвали бы.

– Когда мне было восемнадцать, меня бы тоже в такую компанию не позвали, – пожал плечами Гиеди. – Ну и что?

– Вы не поймете, – сказал Монтейн. – Вы всегда были Гиеди. Вы никогда не были «не пойми кто». – Он неловко встал. – Не буду вас больше отвлекать. Приношу вам извинения за свое поведение у Вулкана. Я был неправ. Завтра перед дуэлью я повторю извинения при свидетелях.

– Да не переживай ты…

Монтейн высокомерно глянул на него:

– Я оскорбил вас прилюдно. Извинения тоже надлежит приносить прилюдно. – Он открыл дверь.

– Ты снова боишься сорваться? – догадался Гиеди.

– Да.

– Ты скоро станешь дядей, – сказал Гиеди ему в спину.

Монтейн, не обернувшись, пробормотал после секундной паузы:

– Рад за вас с Джессой, – и закрыл за собой дверь.