Князь тьмы по призванию! Том 2

Глава 15

Утро следующего дня. У лавки дома Блеберри.

Группа адамантитовых приключенцев, именуемая Святым Копьем, прибыла в Бавонию на пару дней раньше запланированного. Загоняя коней и используя собственные силы для перемещения, они торопились на помощь Охотникам, старым друзьям. По расчетам капитана Святого Копья, святой воительницы Ялты, на оружие которой поставило ставку правительство Бавонии, они должны были успеть соединиться и вместе дождаться подхода третьего отряда, а после разбить демона в человеческом обличии. Но произошедшее лишь подтвердило гениальность князя тьмы Дьябло, чьи планы частенько опережали планы лучших умов людского рода.

Выставив караулы и оцепив всю улицу, голубоглазая представительница народов Зарберга, взяв под своё крыло всю внешнюю стражу, отдает приказ начать опросы и допросы. Всех и каждого, связанных с Блекберри, велено немедленно арестовать, допросить и поместить под стражу. Также, бесцеремонная Ялта велит собирать дворян и их войска. Поле боя, улица, почти не пострадала; обычно адамантиты радовались подобному. Но не в случае с Князем Тьмы. Все знали, что битва равных с князем тьмы по силе сопровождается огромными разрушениями, тысячами смертей невинных, разрушением городов и целых королевств. Здесь же…

— У них не было и шанса, — разглядывая темное пятно, оплавившее камни, говорит следопыт группы. — Они смогли его ранить; демоническая кровь, пропитанная скверной, расплавила камни и въелась в землю на добрых пять метров. Нужно освятить это место, пока к нему не потянулись темные сущности.

— Так и сделаем. — Припав на одно колено, оценивая места, где ступала нога владыки демонов, ответила Ялта. — Как думаешь, эта кровь — его сильно ранили?

Следопыт, подойдя к изувеченному трупу Синей Пташки, оглядел разорванную девочку: лицо, туловище, ноги, руки и пальцы. Она боролась до конца; ногти были вырваны, сломаны, а на лице, гримасой отчаяния и безнадежности, отпечатался страх.

— Учитывая регенерацию демонов и то, что известно мне из гримуаров рода последователей Люциуса, Короля Смерти, вряд ли могли ранить. Говорят, владыки тьмы неуязвимы к физическим атакам, что любая рана, нанесенная ему любым оружием, кроме освященного, затягивается с той же скоростью, с которой наносится повреждение,- ставя точку в вопросе о ранении, ответил следопыт.

— У Сумрачных был представитель света, — говорит Ялта. — Маг, владевший тремя элементами, а также силой зачарования. Да и Лефесто тоже держал за пазухой козырь, его белые крылья… Впрочем, пусть его секрет останется с ним в могиле.

— Хозяйка, не наговаривай на мага, — в отряде Святого Копья были эксперты всех областей, включая убийства. Молодой парень, происходящий из бастардов Тау, оглядел убитого заклинателя. — Маг что-то пытался сделать; даже вроде как почти все свои магические силы израсходовал. Бил сильно, на пределе возможного; меридианы рук очень сильно повреждены. Как убийца, чьи любимые цели — это маги, могу сказать, он старался… — говорит Асасин, а после поднимает кость, на которую была насажена голова мага. Бросок оказался настолько мощным, что затылок и лоб пробило насквозь; а после голову вырвало из хребта, и та повисла на остатках мышц и кожи.

— Судя по всему, это берцовая кость; могу предположить, её вырвали ещё с живого человека, Акуллы. А после, как копьё, метнули в бьющего с дистанции волшебника, — Асасин сглотнул, помня, откуда принёс тело. Так же как и капитан, оглядев место битвы, взволнованно выдал: — Ахуеть… Мало того что черепушку размажжил, так ещё и костью пробил полностью заряженный амулет барьера, затем наложенный барьер от магии, барьер, отменяющий кинетический урон, урон телу и разрушил саморегенирующее благословение. — Асасин впервые с дня, когда, по приказу семейства Тау, убил всю свою семью, ощутил некую внутреннюю дрожь, страх. Это место, дом, перед которым он остановился, пропиталось настолько жуткой аурой, что даже нахождение рядом заставляло инстинкты убийцы вопить об опасности.

— Командир,- желая предложить тактическое отступление, подходит к Ялте Асасин, пытаясь утешающе положить той руку на плечо.

Женщина отмахнулась, не дав тому до себя дотронуться.

— Займись делом, — откинула его руку девушка, а после кистью закрыла глаза Лефесто. — Как же так…- склоняя голову в честь уважения брата по оружию, пыталась понять причины произошедшего Ялта. — Твоя легендарная трусость всегда шла в ногу с рассудительностью. Раньше ты без зазрения совести мог продать товарища на растерзание врага, если это спасёт весь отряд, а что теперь? Когда-то ты продал и меня, но что случилось сейчас, почему? Дьябло овладел твоим разумом? Заставил вытащить верных друзей из моря, навязав им заранее проигрышный бой? Не понимаю, Лефесто — не понимаю.

Ялта глядела на бледное, изуродованное тело своей первой и последней любви. Когда-то давно, только получив ранг, оставив позади себя множество команд, которые не могли угнаться за её личными достижениями и победами, она стала частью отряда Сумрачных Охотников. Лефесто показал ей, каким должен быть лидер: холодным, рассудительным, с чувством юмора и навыком, способным сплотить всех вокруг себя. В личной дуэли, тренировочном спарринге, Ялта проиграла; хитрец обманул её, вскружил голову и нанёс удар из-за спины. Удар оказался не болезненным, но коварным, в самое женское сердце. Ялта влюбилась в первого мужчины, который смог одолеть её. Она всегда думала, что это будет герой Луи, но нашлись и другие, те, кто был, если не сильнее, то умнее её. Их первый и последний совместный бой состоялся в море, когда отряд путешествовал от одного острова до другого. Нагрянул шторм, и водяное чудище, именуемое Сторуким Хозяином Губоковдия, принялось топить торговую экспедицию. Ялта была единственной, кто не владел навыками полёта, перемещения в воде и контроля маны, позволяющей ходить по водной глади. Отряд Лефесто был изранен; все, включая командира, не могли продолжать бой и были вынуждены отойти, бросив перспективного, здорового новичка вместе с последними из кораблей. Сторукий поглотил спасательную лодку с Ялтой и моряками. Его огромная пасть, размером с остров, пожрала весь флот, но то, что было внутри, оказалось уязвимым для тех, кто, как глисты, как бактерии-паразиты, еще могли бороться и сопротивляться. Тогда-то девушка отвергла свою человеческую сущность, возвала к силе фамильяра и светлым богам, обрела желанную силу. Полгода Ялта прожила в теле чудовища; от желудка до самого мозга она мечом своим хотела проложить себе путь к спасению и победе, но… чудовище, в нутре коего бесновался паразит, изрыгнуло её, выплюнув с костями и остатками судов у берегов одного из необитаемых островов. Именно любовь, чувство, свойственное всем живым, а так же то, что оно влекло за собой, Ялта скормила своему духовному фамильяру. Обменяв будущее рода, своё будущее как женщины, на величайшую из доступных живым сущностям сил.

— Дьябло тут ни при чём. — Треся ритуальными косточками, зажатыми в ладонях над теле поверженных, взывая к духам битвы, говорит темный шаман группы адамантитов. — Князь Тьмы Дьябло оказался очень прост. Духи говорят, он не обманывал Лефесто; это сделал кто-то другой. То же и с его спутниками.

Раскрыв ладони, шаман позволяет костям зависнуть в воздухе. Словно куклы в театре, маленькие косточки, привязанные к пальцам шамана незримыми нитями маны, забились, застучали друг о друга, выдавая мелодии и ритмы, которые шаман, с помощью своего фамильяра, преображал в звуки, из которых, опираясь на личные знания о мёртвом языке, складывал слова.

— Княжна Агония, чую силу её… — говорит темный шаман.

Сердце Ялты защемило. «Два князя тьмы в одном городе? Невозможно!»

— Бред. Дьябло бы пожрал её. Причём сразу, как почувствовал, — говорит паладин группы, носивший прозвище Василиск.

— Мертвые не лгут! — рыкнул на благословленного паладина темный жрец. Они никогда не ладили, но сейчас не это было причиной его гнева. Шаман, ощущая присутствие зла, не хуже чем асасин, очень хотел услышать от своего капитана «правильные» выводы и решения. — Прихвостни Агонии смогли внушить Лефесто страшное и ложное. Страшное — о том, что Дьябло творил со своей госпожой и всеми жителями города. Ложное — о том, когда, как и почему он внезапно должен ослабеть. Лефесто шёл по наводке своего старого друга; должно быть, тайного культиста и последователя княжны Агонии.

— Имя? — Закрыв глаза другу и помолившись за его вечный спокойный сон, спрашивает Ялта.

— Увы… он уже среди духов; мертвые смеются, не хотят говорить о мертвых, — так же, прибывая в гневе от полученного ответа с той стороны «жизни», хрипит темный маг. Подобное колдовство отнимало слишком много энергии, в то время как шаман только и думал о том, как в случае боя спасти свою жизнь и жизнь любимого капитана. Почти что все, поголовно, в отряде Святого Копья были влюблены в своего холодного командира. Именно её история отвергнутой любви, потерянных чувств создала прочные мужские узы, в которых каждый хотел подарить величайшей воительнице человечества дольку своих чувств.

— Чёртовы духи… — сжала кулаки Ялта.

Шаман промолчал. Оскорбление серьезное, но командиру он мог простить и не такое.

— Дьябло… — скрежетая зубами, повторила имя цели Ялта. — Друзья, теперь, после гибели наших союзников, мы точно не совладаем с этой напастью сами. Нам следует предупредить местных. Разделимся! Один отряд займётся эвакуацией высокопоставленных послов, учеников и их семей, второй отряд отправится за героем, а третий… Лично я, Ялта, отправлюсь встречать третий отряд Адамантитов. Мы приложим все силы, дабы не дать войне, развязанной Дьябло, охватить мир людей. Мы переживем эту напасть и победим!

Глаза авантюристки Ялты столкнулись с внезапно распахнувшимися глазами мертвеца — Лефесто. Зрачки его дернулись, уставились на женщину с проклятущим, веющим злом и ненавистью взглядом.

«Ты подчинишься мне, присягнёшь на верность, попросишь пощады!» — мысль, чуждая, враждебная, вторглась в её сознание, завладела разумом, оставив тело в позе замершей статуи. «Ты подчинишься мне, присягнёшь на верность…» — ломая сознание Ялты и почти что взяв под контроль, мило, сладостно, убаюкивающе нашептывал некто. Чей-то голос, могущественный и… тёплый, проник в самое сердце, надломил проклятую скорлупу, заставив проклятье фамильяра треснуть.

— Злодейская магия! — воин-паладин Василиск кладёт руку Ялте на плечо, садится рядом и закрывает глаза убитому Лефесто. — Он был настоящим воином, командир Ялта. Хоть мы, ваши товарищи, и не питали к нему особо тёплых чувств, но знали, как вы относились к нему. Пришло время исполнить задуманное: одолеть ублюдка, сотворившего это с Лефесто. — Позволив командиру отряда скинуть свою руку, подняться и сделать несколько шагов назад, понимая чувства женщины, Василиск умолк.

В груди Ялты разгоралось пламя. Нечто тёплое, забытое, растекалось по всему телу. Звуки окружающего мира чувствовались иначе, взгляды товарищей, воспоминания о том, как они заботливо и с благоговением присмыкались перед ней, теперь ощущались по-другому. Внезапно для себя Ялта поняла, что все её компаньоны влюблены в неё, но сама она не питает к ним ничего, кроме… отвращения. «Кому вы хотите отомстить, за что?» — в голове воительницы кольнуло; при мысли, что нужно вновь сражаться, идти на смерть против того, чей ангельский голос до сих пор эхом отзывается в её ушах, весь воинственный запал тут же иссяк. Ноги задрожали, тело ослабло, и Ялта, заваливаясь на бок, пала в руки подоспевшего Асасина.

— Какого чёрта⁈ Шаман!

— Вижу! — всего через секунду голову Лефесто, испустившего темную эссенцию запечатали в магический куб из стены света, перевязанного магическими цепями паладина.

— Это проклятие⁈ — вскочив на ноги, создал из магии стену щитов Василиск.

Темная энергия, беснующаяся с женским ликом, клацая зубами, ударилась о белые стенки барьера, пустив по ним трещины. Через появившиеся трещины в мир живых потянулись руки, зазвенели демонические голоса, режущие слух живых.

— Запечатайте его, быстро! — кричит Асасин, создавая иллюзорные тени, что клинками рубят расползающиеся по улицам конечности.

— Я пытаюсь! — кричит темный шаман, но сила его слишком слаба в противостоянии такой же, но более могущественной темной силе. — Жрец! — кричит шаман, и тут же, поражённый проклятием, что просачивается между кубом, тенями убийцами и стеной щитов, впивается ему в ногу, падает на каменную твердь. Боль, сравнимая с проростанием игл внутри плоти, охватывает мужчину. Крик его разлетелся по всей улице, и тут же стрела и болт одновременно поразили куб, пробив насквозь его и то, что было заточено внутри.

Арбалетный болт и стрела из света? — удивился Асасин, глядя на пересекшиеся с двух сторон магические снаряды. Оглянувшись на крыши двух противоположных домов, убийца видит старых знакомых. Тех, кого когда-то лично учил уклоняться от его коллег по цеху.

— Шепчущий лучник и Туманный стрелок. — с усмешкой Асасин оборачивается к поражённому, превратившемуся в туман проклятию спиной. — Не ожидал увидеть двух S-ранговых Адамантитов в столь захолустном городе.

— Ошибаешься, наставник, я всё ещё А-ранга, — усмехнувшись, спрятав между пространствами свой туманный арбалет, говорит мужчина.

— Твои знания устарели, вечно молодой бродяга; меня тоже понизили. — при помощи заклятия превратив лук в браслет, ответил второй мужчина.

— Что с капитаном? — в один голос переспросили оба стрелка, в прошлом являвшиеся её компаньонами.

Ялта, с закрытыми глазами, скалясь от ужаса и противоборства внутри неё, видела сны: дурные и те, от которых всё её нутро, её личный фамильяр, бился в гневе и агонии, пытаясь защитить своё право на контроль этой души и телом. Человек по имени Ялта была жива, но фамильяр, часть её души, пожирался проклятием, истощался; его буквально убивала черная энергия, что в купе с человеческим иммунитетом отвоевывала право на это тело.

— Попала под хитрое и каверзное проклятие, — говорит подоспевший с опозданием жрец. Создав целительную сферу, поместив в неё командира, целитель из всех сил пытался найти причину терзаний Ялты. Используя очищение, омоложение, отпущение грехов, весь свой арсенал, он пытался вывести проклятие из Ялты, но… проклятие уже давно покинуло тело и душу воительницы, взявшись пожирать её духовное оружие, фамильяра. — Не понимаю, я же всё делаю правильно, всё как всегда⁈ — на лбу целителя проступил пот. Весь отряд, включая стрелков, склонились над телом сильнейшей из святых воинов.

Если она падёт, погибнет вся страна! — именно с этой мыслью молились, наблюдая за работой целителя авантюристы. И, удача, или же неудача, оказалось на их стороне. Ялта открыла глаза.

— Что это было? — задаваясь вопросом, авантюристка, чувствуя изменения в себе, обращает внимание на свою одежду, тело, руки. Они словно избавились от оков, от сдавливавших, контролировавших всё вокруг нитей. Затем разум поразили другие мысли: стыд. Она лежала на руках слабого жреца и испытывала стыд. За себя и за то, что этот человек, зовущий себя мужчиной, как женщина, как слабое существо, плачет. Следом за стыдом приходят телесные ощущения; одной рукой целитель поддерживает Ялту за спину и плечи, но другая, на уровне бёдер, и его «мерзкие, тонкие» пальцы касаются её ягодиц.

Желание отстраниться, стыд, негодование, смущение вызывают сильнейший жар. Лицо Ялты окрашивается в красный; давно забытые эмоции, чувства, желание отведать вкусной пищи, напиться, а с ним — придаться утехам — возвращаются в её разум. Также Ялте очень хочется крови… убийства. Не ближнего, нет; их она стремилась защитить как и раньше, а того, кого даже в глаза не видела. Кого-то по имени Ри… — в голове Ялты кольнуло. Всё сущее запрещало ей желать смерти тому, кого она никогда не видела, не знала. Она уже находилась под властью проклятого глаза, но при этом даже не подозревала, чем это может обернуться для всех её подопечных и мира, который героиня всю жизнь так стремилась защитить.