Княжич Соколов

Глава 8

— Кого я вижу, — эхом разнесся по пустому серому коридору мужской голос, — Зверева в естественной среде обитания, — усмехнулся брюнет в приталенном коричневом костюме и дразнящим жестом провел по прутьям решетки.

Лежавшая на твердой заправленной постели девушка демонстративно проигнорировала раздражающего гостя, но тому такая реакция только понравилась.

— Чудесно выглядишь, Анюта. Изменилась. Новая прическа? Тебе идет, подходит к здешней обстановке, — оскалился в лисьей улыбке брюнет, — сколько лет мы не виделись? Девять?

— Восемь, — холодно поправила Зверева и скользнула по незваному визитеру глазами, — а ты выглядишь ушлепком, никаких изменений.

— А вот язычок все такой же острый, — ничуть не обиделся гость, подтянул к решетке металлический стул и опустился на него, оперев локти на спинку, — ну, рассказывай, чем живешь? Где пропадала?

— К чему этот цирк, Глеб? Ты и сам прекрасно знаешь кем я работаю, — бросила Зверева, нервно покручивая в руке золотое колечко.

— Подтирать задницу наследнику изгнанного из столицы рода это не работа, Анюта, — издевательским тоном подметил брюнет, — уж точно не для нашей гениальной Анны Зверевой. Куда делись твои амбиции, простолюдинка? Ради этого ты шла по головам аристократов?

— Чего ты хочешь, Глеб?

— Чего я хочу тебя не касается, — хлестко ответил брюнет, — важно чего хочет род Одоевских. Восемь лет назад мы сохранили твою поганую жизнь в обмен на то, что ты никогда больше не появишься в столице!

— А ну повтори, — медленно поднялась с кровати Зверева, — Вы сохранили мою жизнь?! ВЫ, стадо трусливых завистливых шавок, пытавшихся меня утопить?! — пылая холодной яростью шагнула вперед девушка.

— Э-э-э, — пулей отскочил подальше от решетки Глеб Одоевский, — тебя казнят за нападение на аристократа, тварь! В этот раз устав лицея тебя не прикроет! Ты тут никто!

— Полагаю, разговор окончен, — вклинился высокий старческий голос.

— Демьян Афанасьевич? — округлил глаза Одоевский и выпрямился по стойке смирно, — что вы тут делаете?

— Пришел навестить свою ученицу, — спокойно ответил старик, опираясь на зеленую трость с навершием в виде черепахи.

— Со всем уважением, Демьян Афанасьевич, бывшая ученица. Она давно закончила лицей.

— Ошибаешься, Глебушка, — сверкнул маленькими глазами старик, — у меня не бывает бывших учеников.

— Но-но... — замялся в нерешительности Глеб.

— Ох, милок, если вы еще не договорили, то я могу зайти попозже, — игриво сощурился старик.

— Нет-нет-нет, — взял себя в руки Одоевский, и, злобно покосившись на Звереву, вернул стул обратно к стене, — я уже собирался уходить.

— Вот и славно, — облегченно улыбнулся старик, — в моем возрасте ступеньки это целое испытание.

— Рад был повидаться, Анна Руслановна, — бросил Одоевский и не дожидаясь ответа направился к лестнице.

— Чтоб ты сдох по дороге, — фыркнула Зверева вслед.

Об полыхнувшую от Глеба волну подавленной ярости можно было обжечься.

Старик дождался пока за Одоевским захлопнется дверь, медленно подошел к решетке и встретился взглядом с потрепанной блондинкой в джинсах и блузке, которая ей явно была великовата.

— Рада вас видеть, Демьян Афанасьевич, — впервые за долгое время искренне улыбнулась Зверева.

— Взаимно, Аннушка, — ответил тем же старик и положив руку на прут, добавил, — отойди немного назад, дорогая.

Зверева послушно сделала два шага назад и по тюрьме разнесся оглушительный щелчок лопнувшего магического барьера.

— Я войду? — вежливо спросил разрешения Демьян Афанасьевич и отодвинул податливую решетку в сторону.

— Конечно, — разрешила девушка, все еще недоуменно поглядывая за спину старику.

Ее не покидало ощущение нереальности происходящего.

Казалось, что сейчас вот-вот ворвется охрана и встреча с единственным человеком которого Анна Руслановна Зверева была рада увидеть после долгой разлуки улетучится как сон.

Что на смену старику, который воспитывал девушку с малых лет придет палач с топором наперевес и отрубленной головой Артемия Соколова в руках. Сумасбродного высокомерного княжича, которого она перед государем поклялась защищать ценой своей жизни.

И не смогла.

— О! Не переживай, — проследив взгляд девушки усмехнулся старик, опираясь на трость, — решение о твоем освобождении уже принято.

— Вот как, — осознав что ошибалась, Зверева мгновенно переключилась в рабочий режим, — то есть он жив?

— Твой подопечный? — улыбнулся уголками губ Демьян Афансьевич, — жив твой Соколов, жив. Не переживай.

— И где он? — деловито спросила Зверева, тут же начав собирать свои немногочисленные вещи и продумывать план дальнейших действий.

Если княжича еще не казнили, значит не все потеряно. Время есть. Уйти с боем будет не просто, но вполне возможно. Царский лицей Зверева знала как свои пять пальцев, уж хотя бы голову этого придурка она точно сможет спасти.

— Все также нетерпелива, — покачал головой старик и присев на кровать, передал Зверевой ее телефон, на котором шла трансляция.

Главный телеканал империи в прямом эфире транслировал кадры с голубоглазым молодым аристократом в черном костюме. Он величественно и совершенно свободно стоял и непринужденно улыбался на фоне Царского лицея и в свойственной только ему одному самоуверенной манере вел рассказ.

Облегченно выдохнув, что показывают не публичную казнь, Зверева включила звук.

«... только благодаря оперативному вмешательству дружинников Царского лицея под чутким руководством господина Алексея Алексеевича Кропоткина жертв удалось избежать. Общими силами злоумышленник был ликвидирован. Нападавшим оказался Оскар Асплунд, поданный Швеции двадцати двух лет. Прибыл в Санкт-Петербург три недели назад с целью поступления в Царский лицей, но провалил отбор. Причины нападения... »

— Что за бред он несет, — оборвала трансляцию Зверева и швырнула телефон на кровать.

— Вовсе не бред, — отозвался Демьян Афанасьевич, — шведский шпион действительно прилетел три недели назад под видом поступающего, но тогда же и был схвачен. До сегодняшнего дня официально числился без вести пропавшим пока великокняжеский совет решал, как поступить в этой ситуации. Как видим из пресс-релиза, который зачитывает ваш подопечный, Рюриковичи решили пойти на обострение со шведами.

Несколько секунд Зверевой потребовалось чтобы разложить в голове как вообще Рюриковичи позволили Соколову выступить на телевидении, а не отрубили ему втихую голову, но толковых вариантов не было и в ее голове появился совсем другой вопрос.

— Это конфиденциальная информация, зачем вы мне это рассказываете, Демьян Афанасьевич?

— Затем, дорогая, что если хочешь выжить в столице, надо быть в курсе всего что происходит вокруг.

— Кто вам сказал, что я планирую остаться в столице? Вы сами слышали, что Одоевские мне не рады.

— Еще бы, ты убила их наследника и пятерых слуг на том озере, но дело не в Одоевских. Твоему Соколову не рады в столице куда больше влиятельных людей и молодого княжича это не останавливает. Так почему должно остановить мою лучшую ученицу?

— Соколов просто сумасшедший, — кивнула Зверева.

— Мне так не показалось, — не согласился старик.

— Он надумал поступать в царский лицей!

— О! — удивился Демьян Афанасьевич, — с атрибутом ветра то? А сможет?

— Вполне, — неохотно признала Зверева.

— Тогда нужно будет за ним приглядеть.

— Вам и без этого дел хватает.

— Да я не про себя говорю, — махнул дряхлой рукой старик, — а про тебя, Аннушка.

— Меня? В лицее я никто. Уж в этом Глеб точно был прав.

— Глебушка тоже был никем, пока его не пристроили в лицейскую дружину.

— Предлагаете мне работу? — опешила Зверева.

— Подработку, — кивнул старик, — боевым инструктором. Свободный график, личный блок с полигоном, полная свобода действий и выбора подопечных.

Девушка медленно присела на кровать, пытаясь осознать, что услышала.

— Вам не позволят... — не веря своим ушам прошептала она.

— Кто, Одоевские? — от души засмеялся Демьян Афанасьевич, — пока я директор этого лицея мне и сам император не указ.

Солнце уже падало за горизонт, когда цепкие руки аналитиков Алексея Алексеевича Кропоткина оставили меня в покое. После того, как я сдержал свое слово и раздал чуть ли не тысячу интервью, мне, наконец, выдали гостевой пропуск.

Синяя ключ-карта позволяла беспрепятственно перемещаться по небольшой территории полигона приемной комиссии, который состоял из четырех одинаковых высоких зданий-блоков из стекла, образующими собой квадрат с гостевым кирпичным домом посередине.

Кропоткин пообещал организовать обещанный шанс на поступление к утру, и я решил осмотреться.

Остальные Рюриковичи уже покинули территорию приемной комиссии, а «Око» хоть и легко справлялось с глушилками этого полигона, за его пределы пробивалось с колоссальными затратами эфира, запас которого я и так изрядно истощил за сегодня.

Поэтому, я решил оставить минимальное наблюдение за областью вокруг себя и дать дару передохнуть.

Готовых путей отхода на случай опасности у меня было подготовлено три. Четыре, если считать Звереву, которая решила заночевать в тюрьме, хоть ее и выпустили.

Из вредности видимо.

Все мероприятия по приему и отбору учеников в царский лицей на ближайший учебный год уже были завершены, да и время позднее, поэтому три из четырех новеньких блоков приемной комиссии сейчас пустовали.

Яркий свет горел лишь в тренировочном, в него я и направился. Мой постоянный надзиратель на этот раз надзирал не так явно и просто обозначал свое присутствие позади. Даже жаль бедолагу дружинника, которому поручили меня.

Спать до рассвета я не планировал.

Высокие стеклянные двери разъехались в стороны, стоило мне подойти, и я попал в просторный светлый холл.

Во избежание неприятных недоразумений, я поднялся на третий этаж и, пройдя очередной электронный замок, оказался на открытом балконе с тусклым освещением.

Ощутив приятную прохладу ветра, я подошел к краю балкона и посмотрел вниз, где раскинулась внушительная тренировочная площадка длиной метров двести, обнесенная веером трибун.

— ШЕВЕЛИСЬ!

— ДАВАЙ! ДАВАЙ! ДАВАЙ!

— ЩИТ! АТАКА! ЩИТ! АТАКА!

Крики доносились снизу и среди двух десятков человек я легко определил Ивана Сомова.

Широкоплечий внук Богатыря уверенно сдерживал натиск двух огневиков куполообразным ледяным щитом и в ответ на их робкие попытки обойти с фланга, Сомов точечно подмораживал землю и отвечал разящими выпадами.

С этой точки открывался прекрасный обзор на все происходящее, а главное, куполообразная крыша была приоткрыта именно над этим балконом.

Я закрыл глаза, перейдя в легкое состояние транса.

Сквозняк на высоте запускал внутрь здания мощные потоки воздуха, благодаря контролю над которыми я не только слышал все что происходит внизу, но и следил за каждым присутствующим в здании человеком без использования «Ока».

Максимальная эффективность с нулевыми затратами эфира. Лишь немного концентрации и удачно подобранное место.

Однако не успел я насладиться спокойствием и долгожданным уединением, как странное ощущение кольнуло в уголке сознания.

Неохотно открыв глаза, я перевел взгляд направо и вздрогнул от неожиданности.

На дальнем краю темного балкона, болтая ногами, сидел человеческий силуэт.

— А ты занятный, — заговорил силуэт и, не вынимая рук из карманов, обратным сальто встал на ноги.

Меня же неслабо удивил тот факт, что я не смог ощутить присутствие человека в каких-то десяти метрах возле себя.

Я.

Ловец.

Легко находивший замаскированного беглого Эфириала среди миллиардного населения планеты. И пусть я сейчас не в форме, это ничего не объясняет.

Контролируя каждую воздушную крупицу, витающую над этим огромным тренировочным полем, я упустил абсолютно все признаки присутствия постороннего под самым боком.

Дыхание, сердцебиение, запахи, звук колышущихся на ветру волос и частей одежды... да то же сопротивление воздуха, создаваемое телом... нет, это не я не заметил, это он смог все это скрыть?

Интересно.

Я даже не смог заметить аномалию в циркуляции потоков воздушных частиц... или он и ее отсутствие смог имитировать? Странное ощущение дежавю накрыло сознание, но определить его источник сходу не удалось.

— Не более занятный, чем ты, — отозвался я, когда незнакомец вышел на тусклый свет единственной лампочки.

Им оказался молодой парнишка среднего роста в черной толстовке, широких свободных штанах и разноцветных кроссовках.

Пацан с детскими чертами лица окинул меня оценивающим взглядом и только в глубине его черных как сама смерть глаз я почувствовал силу, из-за которой все мое тело непроизвольно напряглось.

— Как ты смог меня заметить? — удивленно спросил парнишка, слегка покачиваясь от скуки.

— Природная наблюдательность, — сказал я, успокоив нездоровую реакцию физического тела, которая ошибочно интерпретирует мое удивление как страх и сковывает движения.

Подметил для себя этот нюанс человеческой психики, который нужно будет отработать и преодолеть. Не хотелось бы словить от тела подарок в виде ступора посреди боя.

— Твой дар в наблюдательности, получается? — беззаботно спросил парнишка и одним ловким движением запрыгнул на бортик балкона.

— Можно и так сказать, — ответил я.

— Ясно, — буркнул парень, после чего бесстрашно развернулся ко мне спиной и словно канатоходец поковылял дальше по балкону.

Нисходящие потоки сквозного ветра проходили сквозь него словно его тут и не было.

Пустота. Ноль информации от каждого органа чувств.

Не справившись с любопытством, я активировал «Око» и тогда парнишка обернулся на полушаге и поднял на меня заинтересованный взгляд.

— Так, получается, это был ты! — от чего-то обрадовался парень и двумя прыжками вновь оказался рядом.

— О чем ты?

— Об этом, — вскинул голову парнишка и пальцем указал ровно в ту точку неба, где витал мой сокол, точнее маленький, размером с горошину, прозрачный глаз.

— Ты его видишь? — даже восхитился я.

Как-то незаметно для самого себя ощущение глубочайшего удивления сменилось уважением, а ложный страх любопытством.

Никому до этого момента не удавалось определить мое наблюдение. Даже моему отцу. Кто же этот самородок?

— Не совсем, — честно ответил парнишка, — скорее чувствую, что на меня смотрят.

— Интересно, — протянул я и перевел взор «Ока» в сторону Сомова, который на этот раз отрабатывал дистанционные ледяные атаки на каком-то щуплом бедолаге, — а теперь чувствуешь взор?

— Не-а, — пожал плечами парнишка, — занятный у тебя дар, давай дружить?

— Дружить? — усмехнулся я.

— Ну да, а что? — впервые вытащил руку из карманов парень и протянул мне, — я Алекс.

— Артем, — ответил я на рукопожатие.

— Знаю, — улыбнулся парнишка, — который Соколов. Из телевизора. Везет тебе, столько внимания.

— Вообще-то я больше люблю тишину, — признался я, продолжая изучать глазами аномального подростка, — в ее поисках и пришел на этот балкон.

— А тут оказался я, — грустно улыбнулся парнишка, — помешал, получается. Извини.

— Ничего, — махнул я, — с тобой стало даже веселее.

— То есть друзья? — с искренней детской надеждой в голосе спросил парень.

— Поверь, тебе не нужен такой друг, Алекс... — замялся я на секунду, — из какого ты говоришь рода?

— Не из какого, — развел руками парнишка, — сирота.

— Но фамилия то у тебя есть? — не поверил я.

— Не-а, — вздохнул парень, — просто Алекс.

Просто Алекс. Простолюдин сирота, слоняется один поздним вечером на одной из самых охраняемых территорий Российской Империи.

— Ты ведь не ученик лицея, верно? — почувствовав неладное в лоб спросил я.

— Не-а, — с небольшой грустью в голосе ответил Алекс, — я просто здесь живу. Ты первый кто за последний год смог меня увидеть.

Только после этих слов я осознал весь масштаб дара этого паренька и почему он мне показался настолько пугающе знакомым.

Улыбка сама расплылась по моему лицу.

Кто знал, что мой коматозный Мин окажется далеко не единственным Эфириалом на этой странной планетке.