Глава 7 Развлечения

Догорали последние дни каникул. Погода стояла на редкость тихая и солнечная. Ни малейшего ветерка, тепло, но уже не жарко, небо голубое, ясное.

Федя с Яном отправились в парк, где бродили по аллеям, болтая ни о чем. Под ногами шуршали первые опавшие листья.

– Ты чего? – Ян заметил, как что-то неуловимое изменилось в лице друга, когда они прошли мимо детских аттракционов.

Федя немного поколебался, но потом произнес:

– Ты знаешь, Ян, когда я был маленьким, то ненавидел этот парк и терпеть не мог ходить сюда.

– Почему?

– Мы ходили сюда очень редко, а, когда приходили, у мамы денег хватало максимум на два аттракциона. Мне, блин, так всегда хотелось нормально покататься… Только я ничего не просил. Не хотел маму расстраивать. Знал, что нам тогда просто на еду не хватит денег. Я плелся на бесплатную площадку и смотрел, как другие дети катаются на всем подряд. Нищета так унизительна…

– Сейчас же все изменилось.

– Да. Но воспоминания все равно останутся. Ты знаешь, когда мама еще только начинала встречаться с Олегом, мы пришли сюда вместе. Мне было лет десять. Олег купил тогда пачку билетов и сказал: «Катайся на чем хочешь и сколько хочешь». Я думал, у меня это самый счастливый день в жизни. Тогда Олег еще нормально ко мне относился…

– Ладно, хватит грузиться. Деньги в кармане, пошли наслаждаться жизнью.

– Ну и куда?

– Давай на «Ножницы».

Федя поморщился. У него всегда были проблемы с вестибулярным аппаратом. Как и все мальчишки, он любил самые страшные аттракционы, но его начинало на них тошнить. И в транспорте, особенно в автобусе или в самолете, без таблеток он вообще ездить не мог.

– Да ладно тебе, боишься что ли? – подколол Ян.

– Чего? Ну, пошли…

Друзья сели в кресла, пристегнулись. И началось. Рядом истошно визжали какие-то девчонки. Яна разобрал смех, но в постоянно переворачивающемся вниз головой положении, да еще при быстром вращении, смеяться было, по крайней мере, неудобно. Федя побледнел. Ему стало совсем нехорошо, и он едва сдерживался, чтобы его не вырвало на сидящую рядом тетку. Наконец все остановилось. Федя, бледный как смерть, шатаясь вышел с аттракциона.

– Федька, ты чё? – Ян удивленно посмотрел на друга. – Мне понравилось, вообще классно.

– Ян, меня просто тошнит. Подожди, я посижу немного.

Федя плюхнулся на скамейку, уронил голову на руки. И тут послышался голос Бочкова:

– Эй, Литвинов! Ты чё, наркотиков перебрал?

Федя резко поднял голову. Бочков шел вдвоем с Пришей.

– Или после детской качельки в штанишки наложил?

– Бочков, слушай, иди… в песочницу! – Федя едва сдержал приступ рвоты.

– А, ты там совочек забыл? Тебе его принести?

– Нет, Костя, ты знаешь, мы его тебе оставили, по-дружески, – пришел на помощь Ян, – ты поиграй, а потом засунь себе… Ой, ладно, при даме не буду говорить куда. Сам догадайся.

– Ребята, может, хватит уже? – Рашевской было смешно, но она пыталась изобразить равнодушный вид. – Костя, пойдем.

Бочков усмехнувшись пошел за Пришей, обняв ее за талию, и Феде от этого стало еще хуже.

Прошло минут пятнадцать, пока Федя пришел в норму. Ян за это время подцепил двух девчонок, купил им мороженое и уговорил вместе покататься на картах.

Ребята как раз брали карты, когда рядом снова оказались Бочков с Рашевской.

– Ты еще и ездить умеешь? – ухмыльнулся Костик. – А я думал, ты только на «Веселом светофоре»…

– Бочков, тебе не надоело? – прервал его Ян. – Просто удивляют твои познания в развлечениях детей трех – шести лет.

– Поехали на скорость, кто быстрее? Шабуров, поедешь? А то Литвинову опять нехорошо станет.

– Так, короче, девчонки, вы пока подождите, мы тут сделаем этого придурка и потом будем кататься вместе, – подытожил Ян.

– Ирин, подождешь немного? – Бочков взял Рашевскую за руку. – Ладно?

– О'кей, я пока там посижу, – Ириша указала на трибуны для зрителей.

– Не скучай, – расшаркивался перед девушкой Бочков.

Рашевская с девчонками отправились к трибунам.

– Заезд – десять кругов, – предложил Ян. – Согласны?

Федя с Костей кивнули.

В очередной раз прослушав скучный инструктаж, надели шлемы, расселись по картам. Еле дождавшись взмаха зеленого флага, одновременно рванули с места. Федя был настолько зол на Бочкова, что готов был приехать первым любой ценой. Он вырвался вперед, но на третьем повороте Ян его обогнал, Бочков ехал чуть сзади. На втором и третьем круге так и ехали, почти вровень: Ян чуть впереди, за ним Федя, подальше – Бочков. На четвертом круге Федя снова обогнал соперников. Бочкова это разозлило, он прибавил скорость. Ян тоже не отставал. Борьба накалялась. На пятом круге скорость у всех стала уже предельной. Ириша стояла на трибунах и молилась, чтобы никто не разбился. Собралась кучка зрителей. Всем было интересно, чем закончится эта гонка.

В конце восьмого круга Ян ехал впереди, Бочков с Литвиновым немного отстали. Костика внезапно посетила гениальная, на его взгляд, идея, и он принялся прижимать Федину машину к краю трассы.

– Ты чё, урод, с ума сошел?! – Федя пытался оторваться, но Бочков прижимал его все плотнее.

Федя не сдавался и скорость не сбавлял. Бочков немного отъехал, но перед самым крутым поворотом резко повернул карт и подрезал Литвинова, сильно рискуя при этом сам.

– Идиот!!! – Федя инстинктивно дернул руль.

Бочков живо свернул в сторону, а Федя, так и не успев вырулить, что, в принципе, в данной ситуации было нереально, на всей скорости врезался в ограждение. Покрышки разлетелись в разные стороны. Удар был настолько сильным, что Федя чуть не вылетел из карта. Чем-то больно стукнуло в плечо. Юноша резко затормозил, его круто развернуло, пронесло на другую сторону трассы, и карт наконец замер на месте.

Среди кучки зрителей раздались крики. Ян тут же остановился, кинулся к Феде. Тот тяжело дышал, опершись на руль. Выплеск адреналина получился куда выше нормы.

– Ты как? – Ян с тревогой смотрел на друга.

– Нормально, – Федя снял шлем, судорожно вдохнул воздух.

– Блин, ни фига себе ударчик… – Шабуров оценивающе осмотрел глубокую вмятину на карте.

– Что, Литвинов, пора очки покупать? – подошел ухмыляясь Бочков. – Ты не мокрый случайно? Или ты сразу в памперсе?

– Заткнись, придурок! Ты вообще соображаешь, что делаешь?! – Федя уже не владел собой. Сдержаться и не разбить Бочкову морду было нереально.

– Не понял… Еще скажи, это я за рулем твоего карта сидел, – Костик немного сбавил тон.

– Какого хрена было подрезать?! – Литвинов резко вскочил.

– Никто тебя не подрезал! Меня просто занесло немного! Водить сначала научись, а потом садись за руль!

Ян едва удержал Федю, яростно прошипев:

– Не надо! Стой, тебе говорят! Ты чё, не видишь, там менты стоят?! Хочешь еще раз с Олегом потом разбираться?

Тут подбежали инструктор и технический работник, хором перечисляя полный словарь русского мата. Далее последовала долгая ругательная лекция на тему правил, техники безопасности и системы штрафов. Досталось всем и по всем пунктам. Заканчивая тем, что категорически нельзя было выходить из машин на трассе. Потом инструктор долго осматривал карт, подсчитывая ущерб… Сумма штрафа оказалась намного больше предполагаемой.

Когда инструктор наконец отпустил ребят и они покинули злополучную трассу, к ним подошли девчонки и Рашевская.

– Ребята, что там случилось? – спросила Ирина. – Мы так испугались…

– Случилось то, что Литвинов за руль сел, – прокомментировал Костик.

– Бочков, если ты виноват, так хоть молчи! – раздраженно ответил на это Ян.

– Я виноват?! – возмутился Бочков. – Ты это видел? Если не видел, так сам заткнись.

– Нет, ну а Костя-то здесь причем?! – вступилась Рашевская.

– Ладно, проехали, – поставил точку в разговоре Ян, чувствуя, как Литвинов снова закипает.

Бочков нежно поцеловал Рашевскую в щечку, и они ушли, держась за руки. Для Феди это стало последней каплей.

Девчонки, скромно стоявшие в стороне, решились напомнить о себе. Федя уже забыл, как их зовут. Рыженькая осторожно спросила:

– Федя, ты как? Сильно ударился?

Литвинов понял, что его сейчас порвет. Эмоции зашкаливали за критическую отметку.

– Девчонки, вы извините… Я… домой пойду, – мрачно выдавил он.

– Ну ладно, – обиженно протянула черненькая. – А ты, Ян?

– Я тоже, наверное, – Шабуров также был сильно не в духе. – Вы простите, ладно? Не обижайтесь.

– Да ничего.

– Бывает.

– Тогда пока.

– Пока. Увидимся.

Ян с Федей молча поплелись домой.


Федя не мог успокоиться до глубокой ночи. Более поганого дня не было со времен той Игры. Гремучая смесь внутри состояла из великого множества компонентов: и ненависть к Бочкову, и сумасшедшая ревность, и досада на то, что произошло, и стыд, и злость на себя… Литвинов не пошел ужинать. Кусок в горло не лез, и, к тому же, видеть сейчас Олега… Какого черта они вообще поперлись сегодня в этот дурацкий парк?!! Если бы хоть Рашевской там не было…

Федя едва смог уснуть, и всю ночь ему снился один и тот же сон. На маленьком, словно игрушечном карте, юноша пытается догнать Бочкова, который едет почему-то на белом «мерседесе». Как ни старается Федя, Бочков все больше отдаляется от него. Там впереди, у дороги, стоит Рашевская в роскошном ярко-красном длинном платье. Бочков останавливается рядом с ней, она садится к нему в машину. «Мерседес» мчится на немыслимой скорости, Литвинов пытается его догнать, карт несется на пределе, но расстояние между ними лишь увеличивается. «Мерседес» уже превращается в белую точку на горизонте. Феде плохо, слезы текут по щекам, он упорно выжимает предельную скорость… Необходимо догнать!!! И вдруг… на дороге из ниоткуда возникает огромная кирпичная стена! Федя пытается затормозить, но ему это не удается, юноша, в отчаянии, поворачивает руль в сторону, но карт не реагирует и несется прямо на стену. Удар!!! Федя с криком просыпается…

Когда сон повторился уже в третий раз, Литвинов, измученный, с тяжелой, как чугунный котел, головой, сел на кровати. Лучше вообще больше не спать. Посмотрел на будильник. Пять утра. Федя обхватил руками голову. Кирпичная стена так и стояла перед глазами. Даже сейчас, будучи лишь воспоминанием, она казалась по-настоящему реальной и осязаемой. И только сейчас Федя осознал, что на стене был нарисован тот самый злополучный знак, изображение, которое неустанно преследовало его.

Литвинов встал, включил свет. Умылся, оделся, тихонько спустился в гостиную и вышел на лоджию. Облокотился на перила, полной грудью вдыхая свежий, влажный утренний воздух. Тишина и покой, царившие на улице, словно бальзам, успокаивали измученную душу. Рассветало, но солнце еще было за горизонтом. На ясном небе догорали последние бледные звезды. Ни ветерка. Чистый, прозрачный воздух замер в ожидании чуда, наступающего с рождением утренней зари. Листья на деревьях, казалось, боялись шелохнуться. Как хорошо! Птицы уже проснулись, и их щебетание в утреннем безмолвии походило на волшебную небесную музыку. Федя вздохнул и улыбнулся. Он взял стул, подвинул его близко к перилам, удобно устроился и, с замиранием сердца, погрузился в симфонию утра. Звезды растаяли в глубине синего неба. Первые лучи солнца робко показались из-за горизонта, ласково, тепло и нежно целуя этот мир. Небывалый восторг наполнил душу. Все кошмары, переживания и волнения исчезли без следа. И было утро. И была красота. И была тишина. И было счастье…

Чтобы скрасить начало учебного года, Ян устроил дома вечеринку, собрал половину класса. Федя очень надеялся на то, что придет Рашевская, но надежды не оправдались. Ирина не пришла, сославшись на какие-то свои дела.

Вечеринка удалась на славу.

В самый разгар веселья Димка, немного полноватый добряк с пышной рыжей шевелюрой, предложил:

– Давайте в игру сыграем! Я в телефон игру новую закачал…

Раздался дружный хохот.

– То есть, ты предлагаешь всем по очереди поиграть на твоем телефоне? – выразил общую мысль Сашка, юный циник в тонких очках.

– Да нет. Хватит ржать! – Димка немного смутился. – Вы послушайте сначала. Короче, тут шарики… Надо телефон из рук в руки передавать. У кого в руках шарики взорвутся – тот делает что-нибудь прикольное.

– Давайте!

– Нормально!

В последующий час проигравшие чего только не делали: изображали привидение, завернувшись в простыню, читали перековерканные стихи в древнегреческом стиле, пили по десять стаканов колы, лаяли на четвереньках под столом… Феде пришлось изображать мумию, с головы до ног обмотавшись туалетной бумагой.

Когда фантазия иссякла, Ян предложил:

– А давайте, кто проиграет – переодевается в бомжа. Нет, если парень – лучше даже в бомжиху! И идет на улицу. Уходит только тогда, когда ему подадут деньги. Ну как?

Раздался дружный смех. Идею приняли на ура. Оказаться проигравшим, естественно, никому не хотелось, однако отказываться никто не стал. Надо было видеть, с какой скоростью телефон перелетал от одного игрока к другому! Никто даже ради прикола не задерживал его в руках дольше одной секунды. Димка с опаской наблюдал за процессом, понимая, что до конца игры телефон может и не дожить, а разбитый по гарантии вряд ли будут ремонтировать. И какой же хохот раздался в комнате, когда шарики взорвались в руках у Шабурова! Сам себе выдал задачку…

Яна же проигрыш ничуть не смутил. Его одевали и гримировали целый час. Смеялись при этом до боли в желудке.

Реквизит собирали, как говорится, всем миром. Максим из гаража притащил старую отцовскую спецовку, насквозь провонявшую бензином. Ее художественно порвали в двух местах, чтобы было натуральнее. Девчонки скинулись по десятке, быстро сгоняли в секонд-хенд, купили там наистрашнейшую юбку и крайне уродливую шляпу. Потом всей компанией отправились к мусорным бачкам и поваляли там юбку, привязав ее к длинной палке. Ян брезгливо морщился:

– Лен, ты меня потом отмоешь? Я ради этого могу даже сам в помойку залезть.

Интеллигентная и тихая Леночка сильно смутилась от подобной наглости, даже не представляя, как реагировать на эти слова. Ян добродушно улыбнулся:

– Ну ты что, шуток не понимаешь?

– А ты думай, что говоришь.

Леночка на всякий случай ретировалась подальше от Яна. Тот же усмехнулся и пробормотал себе под нос:

– А вообще, неплохо было бы…

Повалять в помойке шляпу Шабуров категорически отказался, поэтому ее просто хорошо помяли и посыпали сверху придорожной пылью.

– Ян, смотри, там башмак на помойке валяется, – Димка не решался сам прикоснуться к подобной гадости. – Чё, слабо надеть?

Ян медленно подошел к башмаку, который, похоже, выбросил уже настоящий бомж. Юноша поморщился, развернулся и направился к дому:

– Я сейчас.

Шабуров вернулся через десять минут, прихватил башмак газетой, сложенной в несколько слоев, и положил его в пакет.

Спустя некоторое время, Ян полностью был упакован: старый свитер, вывернутый наизнанку, от которого во все стороны торчали рваные нитки, короткая ситцевая юбка в цветочек, изрядно потрепанная и запятнанная помойкой. Из-под юбки торчали старые тренировочные штаны Яна. Они уже давно стали ему малы и побывали половой тряпкой. Сверху надели спецовку и нахлобучили на голову мятую и пыльную шляпу. Волосы вымазали подсолнечным маслом. Девчонки выгребли всю косметику, нарисовали Яну красивый фингал под правым глазом, лицо намазали самым темным тональным кремом и хорошенько запачкали тенями.

Апогеем процесса стало надевание на толстом слое газет в коридоре того самого башмака с помойки. Ян натянул на ногу два носка, сверху – полиэтиленовый кулек и, в резиновых перчатках домработницы, под аплодисменты, надел башмак. Для второй ноги нашли старый отцовский резиновый сапог, из серии «пора бы уже выбросить, но еще жалко».

Вид получился – жуть полная. Шабуров посмотрел на себя в зеркало, загнулся от смеха. Перекосил лицо, повернулся к ребятам, протянул трясущуюся руку:

– По-по-по-дайте, люди до-добрые, на на-настойку бо-боярышника! – голос Ян изменил до неузнаваемости.

Ребята были в полном восторге.

– Ян, ты в цирковое не хочешь поступать? Тебе клоуном надо работать, – Димка хохотал громче всех, – у тебя дар людей смешить.

– Ка-каким к-клоуном? Я тут на по-помойке такие бабки зашибаю! Ты чё, пацан! У меня етот, бизьнес!

Вся компания дружно отправилась на улицу. Чтобы не привлекать внимания, ребята расположились вокруг скамейки. Димка тихо наигрывал что-то на гитаре. Ян же одиноко поплелся выполнять нелегкую миссию. Поначалу он немного стушевался и выбрал самый простой путь: подобрал пустую банку и сел у дороги, прямо на асфальт. Но, по-видимому, особой жалости у прохожих он не вызывал и подавать ему деньги никто не торопился. Ребята поглядывали на новоиспеченного бомжа, вернее, «бомжиху», перекидываясь шутками и приколами. Уговор был «работать до первой подачки». Разгорелись споры, удастся ли Яну получить милостыню.

– Ой, какая прелесть! – невольно вдруг воскликнула Лена: мимо шла бабулька с хорошеньким пекинесом на поводке. Малюсенькая собачка так смешно и неуклюже вышагивала по дороге, что все невольно улыбнулись, до того славная была собачонка.

Шабурову надоело сидеть на холодном асфальте, и он решил перейти в наступление. Поднялся, жертвой выбрал молоденькую дамочку в строгих очках, похожую на учительницу.

– Девушка! Помогите, Христа ради! На хлебушек подайте, сколько сможете!

Компания на скамейке отвлеклась от пекинеса, напряженно и заинтересованно наблюдая за происходящим. Девушка же торопливо достала кошелек, протянула Яну десятку и быстро пошла дальше. Ян, настолько искренне счастливый, что все удалось, прокричал ей вдогонку:

– Спасибо! Дай вам Бог здоровья и счастья!

Тут уже ребята просто упали от хохота. Ян, весьма довольный собой, двинулся по направлению к друзьям, но тут послышался чей-то истошный визг и крики.

Все резко повернулись. Девчонки хором вскрикнули. Пекинеса, которым они только что восхищались, держал в зубах здоровенный бульдог, мотая его в воздухе, как тряпку. Собачонка отчаянно визжала, барахтаясь в слюнявой пасти и вырываясь изо всех сил. Брызнула кровь. Хозяйка собачонки в ужасе бегала вокруг:

– Уберите свою собаку! Господи, да что ж это такое! Господи, ну помогите же! Помогите кто-нибудь! Что вы стоите, это же ваша собака!!! – кинулась она к бритоголовому высоченному мужику, равнодушно жующему жвачку.

– Ну моя, и чё я сделаю?

– Собаку уберите!

– Как я ее уберу? Тебе надо – ты и убирай.

Ян, не раздумывая, кинулся к бульдогу, бросился на него сверху, буквально сев верхом, схватил за ошейник двумя руками. Бульдог задергался, но хватку не ослабил. Пекинес продолжал истошно визжать и извиваться.

– Э-э-э! Ты, бомжиха поганая! – мужик наконец заинтересовался происходящим и даже выплюнул жвачку. – Ты чё…, делаешь?! Ты мне собаку щас раздавишь!

Ян, не обращая на него внимания, крикнул:

– Ребята, дайте палку какую-нибудь!

Подбежала вся компания. Федя, подобрав на земле толстую палку, пришел на помощь Яну, и они вместе принялись засовывать палку бульдогу в рот, пытаясь разжать ему зубы.

– Э! Вы чё делаете! Уроды! Я щас на вас его натравлю! – хозяин псины схватил Литвинова за шиворот и оттащил от своей собаки, но это оказалось как раз вовремя, поскольку бульдог выпустил из зубов пекинеса и чуть не прокусил Феде руку. Пекинес, хромая, бросился к своей хозяйке. Бабулька, рыдая, прижала его к себе:

– Маленький мой, Тосенька, живой, слава Богу!

Бульдог же, разозленный до предела, теперь пытался добраться до Шабурова, который продолжал крепко, как только мог, держать его за ошейник.

– Ты, уродина вонючая, отпусти собаку! Нашлась тут защитница фауны! Еще мне вшей на собаку напускаешь! Я тебе щас ноги поотрываю!

– Рот закрой!!! – Литвинов встал перед мужиком, прямо и нагло смотря ему в глаза. – У меня отец – областной прокурор! Ты еще этой бабушке заплатишь за ущерб! А если не уберешь сейчас же собаку и, не дай Бог, она кого-нибудь покусает, то сядешь как за убийство!

Матерясь последними словами, мужик взял бульдога за ошейник. Ян отпустил собаку и, не удержав равновесия, свалился рядом на асфальт. Мужик, плюясь и чертыхаясь, с трудом потащил бульдога по улице за поводок.

Шабуров тяжело поднялся. Бабулька кинулась к нему:

– Спасибо вам! Дай вам Бог здоровья! Как благодарить вас – прямо не знаю…

– Да все нормально, – Ян только сейчас понял, насколько его трясет. – Сильно он его покусал?

– Не знаю даже… К ветеринару срочно сейчас пойдем, – бабулька плакала. Она достала кошелек, выгребла оттуда все деньги и протянула Шабурову: – Вот, вы возьмите…

Ян отпрянул назад:

– Вы чего?! – тут же понял, снял с головы шляпу, пробормотал: – Да это… Это… так просто… шутка… пари.

Бабушка не въезжала. В другой ситуации ребята бы ухохотались, но сейчас всем было очень жалко собачонку и было как-то не до смеха. Федя пришел на помощь:

– Бабушка, он с нами. Мы просто его переодели… Это так, игра. Вы идите сейчас лучше в больницу… с собачкой…

До старушки понемногу начало доходить происходящее. Она весьма странно посмотрела на Яна, сконфуженно убрала деньги и сказала:

– Вы простите меня, старую, ребятки… Спасибо вам. Просто Бог вас послал.

Со слезами на глазах бабулька перекрестила Яна с Федей и ушла. Ребята долго смотрели ей вслед.

Шабуров немного оклемался, улыбнулся Литвинову:

– Ничё ты Олега-то в прокуроры записал! Ему б подошло.

– Ян, я никогда не имею в виду Олега под словом «отец», – раздраженно ответил Федя.

– Ты чё так серьезно воспринимаешь?

– Да ничё! – Федю почему-то взбесила тема. – Что первое пришло в голову, то и сказал. И вообще, пошли домой. Тебе переодеться надо.

– Да, и помыться желательно, – Ян, картинно сморщившись, понюхал подмышку.


История разлетелась по школе со скоростью молнии. Шабуров обрел небывалую популярность на несколько дней и очень этим гордился. Однако постепенно все забылось, как это всегда происходит, и жизнь пошла своим чередом. Потянулись долгие учебные дни, похожие друг на друга, как скопированные файлы. Осень, опавшие листья, холодный ветер и дожди… дожди… дожди…

Загрузка...