Клуб одиноких вдов

Глава 5

Официант принес заказ, расставил на столике тарелки, откупорил бутылку малаги и наполнил бокал. Потом поставил бутылку на столик и сказал:

– Вино за счет заведения. Жорж просит простить его, он не хотел вас обидеть.

– Кто такой Жорж? – недоумевающе спросила Марина.

– Наш секьюрити. Он встретил вас у входа. И, как ему кажется, был слишком резок с вами.

Марина вспомнила молодого человека с разноцветным галстуком и табличкой «Фейсконтроль» на мускулистой груди, под которой билось сердце цыпленка.

– Так его зовут Жорж! – улыбнулась она невольно. – Я могла бы и догадаться.

– Жорж славный парень, не обижайтесь на него, – продолжал уговаривать ее официант. – Когда мы только открылись, у нас было много проблем с местными хулиганами. Они вламывались в заведение, ломали мебель, били посуду. Варвары!

– Просто ужас! – с поддельным сочувствием кивнула Марина.

– Жоржу пришлось несладко, – вздохнул официант. – Он бился, как лев. Он защищал нас, порой рискуя собственной жизнью. Он наш герой!

– Рыцарь без страха и упрека, – поддакнула Марина.

– Так вы простили его? – спросил официант. Его глаза блестели, словно готовясь пролиться слезами в случае, если Марина не проявит милосердия.

– Как вас зовут? – мягко спросила она.

– Меня? – удивленно переспросил официант. – Макс.

– Так вот, Макс, передайте Жоржу, что он ничем меня не обидел, – почти торжественно произнесла Марина. Ей стоило большого труда сохранять серьезный вид. – А если ему так показалось, то пусть знает, что я его простила. И даже выпью в его честь вот этот бокал вина.

Макс просиял.

– Я пойду и немедленно сообщу об этом Жоржу, – заявил официант. – Он будет просто счастлив, поверьте.

– Так и сделайте, – кивнула Марина. – А я, с вашего позволения, приступлю к трапезе. Умираю от голода и жажды.

Намек был слишком прозрачен, чтобы остаться не понятым. Макс наконец удалился.

«Уж слишком они здесь все чувствительны, – подумала Марина, отпивая глоток вина. – Прямо таки как…»

Она не додумала эту фразу. Малага была превосходной. Вкус вина напомнил ей Испанию, которую она считала лучшей страной в мире и хотела бы там родиться, если бы ей предоставили возможность выбирать. Но ей ничто не мешало без зазрения совести уверять всех, что у нее испанские корни, и что ее бабушка – родом из Андалусии. Это было неправдой, но Марину это не смущало. У нее была чуть смуглая кожа и черные волосы, и когда она наряжалась махой, жительницей мадридских трущоб, щеголихой-простолюдинкой, то внешне ничем не отличалась от танцовщиц фламенко, которых встречала в Испании. Смуглая кожа досталась ей от природы, любовь к Испании, как она подозревала, тоже. Все могло быть во тьме минувших веков, думала Марина. Булгаковский Воланд был прав, причудливо тасуется колода. Почему бы ее далеким предкам не родиться на Пиренейском полуострове, а затем в поисках лучшей доли не иммигрировать в Россию? Иначе чем объяснить ее любовь к этой стране и фламенко…

Размышления Марины прервал официант, который бесшумной тенью снова возник перед ней с подносам в руках. На этот раз на подносе одиноко стоял высокий бокал, наполненный светлым вином. И в бокале, словно в цветочной вазе, находилась алая роза.

– Это вам, – произнес Макс.

– Снова от Жоржа? – поинтересовалась Марина, подумав, что, по всей видимости, она явно недооценила молодого секьюрити.

– На этот раз от мужчины, который сидит напротив вас, – ответил официант и поворотом головы показал ей направление.

Марина увидела светловолосого мужчину, который выглядел моложе ее лет на десять. У него были правильные черты лица, тонкий, с аристократической горбинкой, нос. Такой орлиный профиль хорошо бы смотрелся на монетах, подумала она. Заметив ее взгляд, мужчина помахал ей рукой, словно приветствовал старую знакомую. Но Марина его не знала. И поэтому не ответила.

– Макс, а вам не кажется странным, что мужчина дарит мне цветы? – спросила она, поворачиваясь к официанту.

Его взгляд показывал, что он согласен с ней.

– Что ему сказать?

– Ничего, – покачала головой Марина. – Это будет лучший ответ. И принесите мне счет, пожалуйста. Я уже сыта по горло.

– Ваш счет уже оплатил этот мужчина, – вид у Макса, когда он это говорил, был виноватым, словно он допустил оплошность и сам понимал это. – Я подумал, что вы с ним знакомы, и только поэтому согласился передать этот цветок.

– Вероятно, он посчитал, что таким образом легко сможет со мной познакомиться, – заметила Марина. – Мне будет неловко ему отказать. Но он просчитался, потратил свои деньги впустую. – Тоном заговорщика, понизив голос, она спросила: – Знаете, что я сделаю, Макс?

– Что? – заинтересовался официант.

– Я просто уйду, не поблагодарив его, – улыбнулась Марина. – И мне это будет даже приятно. Напомнит времена моей юности. Вам никогда не случалось сбегать из ресторана, Макс, не оплатив счета?

– Нет, – глаза официанта расширились от неподдельного изумления.

– А мне приходилось в студенческие годы, – откровенно призналась Марина. Она знала, что уже никогда не придет в этот бар, и ей хотелось напоследок пошалить, ничем не рискуя. – Незабываемое чувство! Попробуйте как-нибудь, Максик, может, вам понравится.

Подмигнув официанту, она встала из-за стола и направилась к выходу, стараясь ступать как можно грациознее. Она знала, что незнакомец, приславший ей розу, провожает ее взглядом. Почему-то ей было приятно это.

На выходе из бара ее никто не встретил, даже Жорж, чего она втайне опасалась, не зная, как себя с ним вести. Когда тяжелая дверь закрылась за ее спиной, Марина с облегчение вздохнула, словно вышла из заточения на волю. Это был чуждый ей мир, и он не вызвал у нее интереса. Она чувствовала себя как сапер, который благополучно прошел минное поле.

Но Марина еще не дошла до своего автомобиля, когда дверь бара снова распахнулась, и из нее вышел светловолосый незнакомец. Только сейчас она увидела, что это был великолепный образчик мужской красоты в ее вульгарном понимании. Мужчина был высок, атлетически сложен, и вдобавок имел голубые глаза. Любая девчонка запищала бы от восторга, обрати он на нее внимание.

«Но я-то уже не девочка», – подумала Марина.

И вдруг ей стало обидно, что юность прошла безвозвратно. Но только на мгновение, потому что все то, что Марина имела сейчас, она ценила дороже прожитых лет. В молодые годы она была никем, смазливой дурочкой, которую каждый мог обидеть – и обижал. Сейчас же она – Марина Тукова, и сама решает, как ей жить. А это стоит того, чтобы отказаться от сказочного молодильного яблока, если бы такое существовало и досталось ей, даже не прикусив его. Вечной жизни ей даровано не будет, а проживать снова молодость со всеми ее ошибками и страданиями – непомерная плата, неравноценный обмен.

– Почему вы ушли? – спросил незнакомец, догнав ее и вставая между ней и автомобилем.

Марина поняла, что он не пропустит ее, пока она не ответит. И со вздохом сказала:

– Я спешу. По важному делу.

– Только не лгите мне, – сказал мужчина. – Не унижайте себя ложью. Вы никуда не спешили, пока я не подарил вам розу. Что было не так?

Марина начала злиться. Мужчина требовал от нее ответа с таким видом, как будто имел на это право. А такого права у него не было. Поэтому она решила быть откровенной и не щадить его чувств.

– Я еще могу понять, когда официант пытается копировать походку Мэрилин Монро, – сказала она. – Но когда какой-то…, – грубое словцо едва не сорвалось с ее губ, но она сдержалась, заменив его презрительной улыбкой, – изображает из себя Блока, то это выше моего понимания. И сильно раздражает.

– Это вы о чем? – с удивлением посмотрел он на нее.

Не отвечая, она язвительно процитировала:

– Я послал тебе чёрную розу в бокале

Золотого, как небо, Аи.

После чего насмешливо пояснила:

– Быть может, вам это неизвестно, но это написал Александр Блок. Жил такой поэт задолго до вашего рождения. Откуда вам о нем знать, правда?

Мужчина смущенно улыбнулся.

– Вот уж не мог подумать… А я ни сном, ни духом! Признаться, мне казалось, что я буду выглядеть оригинальным.

Он говорил серьезным тоном, но Марине почему-то казалось, что мужчина смеется над нею, как будто считает ее дурочкой.

– Вы ошиблись, – сухо произнесла она. – Теперь я могу идти?

Но мужчина не собирался так легко уступать.

– А насчет «какой-то», – продолжал он, словно не расслышал ее вопроса, – так ведь, как известно, один раз – не…

– Избавьте меня от таких подробностей, – перебила его Марина. – Меня темная сторона вашей жизни абсолютно не интересует. Как, впрочем, и светлая.

Она говорила, а сама не могла отвести взгляда от его глаз. Они словно ласково улыбались – и были бездонны, как голубое небо в ясную погоду, завораживали ее…

Поймав себя на этой мысли, Марина невольно смутилась. Опустила голову, чтобы скрыть это. И разозлилась уже на саму себя. В собственных глазах она выглядела так, будто была желторотой девчонкой, к которой впервые пристают на улице, а ее это и пугает, и радует одновременно.

– А я знаю, кто вы, – сказал мужчина, словно исчерпав все остальные аргументы. – Видел вас на сцене. Скажу как на духу: Айседора Дункан вам в подметки не годится.

– А вы ее тоже видели на сцене? – съязвила Марина.

– Нет, Айседора Дункан умерла почти сто лет назад, – серьезно ответил он, видимо, не поняв сарказма. – Трагическая случайность: ее шарф застрял в колесе автомобиля.

Марина почувствовала себя неловко и почти виновато спросила:

– Так она была вашим кумиром?

– Я считал ее лучшей танцовщицей в мире за последние сто лет до того момента, пока не увидел вас.

Если это и была лесть, то очень умело преподнесенная. Марина помимо своей воли почувствовала себя польщенной.

– Мое имя вы знаете, а как зовут вас? – спросила она, вдруг решив сменить гнев на милость.

– Айвон, – ответил тот. – Надеюсь, хотя бы в этом я оригинален. Спасибо маме.

Ей нравился тембр голоса незнакомца. Он был мягок, словно даровал покой ее смятенной душе. Вероятно, таким голосом Дон Жуан соблазнял Донну Анну, оплакивавшую своего убитого на дуэли мужа…

Марина резко встряхнула головой, будто пытаясь избавиться от наваждения.

– Знаете что, Айвон, – резко сказала она. – Вы очень интересный собеседник, но я действительно…

Но он перебил ее, с надеждой спросив:

– Мы еще увидимся?

– Если только случайно, – произнеся это, она смягчила свои слова улыбкой. – А сейчас пропустите меня.

Он не сдвинулся с места, глядя на нее с упреком, как обиженный ребенок. Она обошла его и села в свой джип. Тронулась. Заметила в зеркало, что он садится в черный «мерседес», стоявший у бара. Выехала на дорогу. И потеряла его автомобиль из вида.

У нее окончательно пропало настроение работать в этот день. Марина решила вернуться домой. Надо было переодеться, отдохнуть. Ее ожидал вечер в Клубе одиноких вдов. И это было тоже своего рода испытание, к которому следовало подготовиться.

Два или три раза Марине показалось, что она видит в зеркало заднего вида следовавший за ней в общем потоке автомобилей черный «мерседес». Но, вероятно, она выдавала желаемое за действительность. Когда она выехала за город, и машин на трассе стало намного меньше, «мерседеса» среди них не было. Почему-то ей стало немного грустно, когда она убедилась в этом.