Клетка разума / The Mind Cage

- Я надеялся, что они не порвут со мной раньше, чем я буду готов завладеть всем остальным миром. Я хотел убедить их, что разногласия между нами не принципиальны и касаются лишь выбора подходящего момента для преобразования нового строя.

- Но почему именно вы отказывались порвать с ними?

- Они угрожали, что перестанут поставлять мне эликсир долголетия.

- Понятно! - помолчав, Марен спросил: - Они выполнили свою угрозу?

- Да, на этой неделе я не получил очередную порцию эликсира.

Марен повернулся к Гейнсу.

- Является ли это ответом на ваш вопрос?

- Боже мой... да!

Марен снова резко спросил у главы государства:

- Вы знаете, где находится Мозг?

- Нет.

"Больше к рассказу нечего добавить", - сказал себе Марен. Однако его душевное напряжение вместо того, чтобы ослабеть, наоборот, усиливалось. Он явно знал все фактические данные, необходимые действия выполнялись, и тем не менее...

Подредж встряхнул головой и спросил:

- Какое отношение имеет ко всему этому королевское правительство Георгии? Оно тут как будто совершенно ни при чем.

- При чем. Заговорщики навязали народу, который давно привык к коллективизму, режим западного типа, к тому же монархический. Они явно считали, что такое правительство продержится недолго. Первый "король" Георгии был участником заговора. Он был убит, но от его дочерей скрывали правду и сохранили им жизнь.

- Интрига внутри интриги и ещё третья интрига внутри второй! произнес какой-то Глава Группы.

- Заговор на мировом уровне подразумевает бесчисленное множество особых ситуаций. Он требует привлечения экспертов, администраторов, квалифицированных переводчиков. Один человек сам по себе может составить лишь обобщенный набросок такой схемы, как та, о которой мы сейчас узнали.

- А Мозг? - не выдержал Подредж. - Какое место он занимает во всей этой истории?

Этот вопрос разозлил Марена, но генерал быстро понял, что его раздражение лишь форма возникавшей в его душе мучительной тревоги.

У него было неспокойно на душе, когда он отвечал:

- В наших рассуждениях не хватает одного элемента. У меня складывается впечатление, что нам угрожает ужасная опасность. Интуиция подсказывает мне, что было бы хорошо эвакуировать из города всех жителей.

В зале наступила мертвая тишина.

Глава 41

Молчание нарушил Подредж, и в первый раз с начала этого долгого кризисного заседания он торопился, поэтому его слова звучали отрывисто.

- Это только впечатление, Дэвид?

Но в уме генерала произошел непонятный сбой: он чувствовал что-то вроде тумана в голове, словно его мозг превратился в жидкую кашицу, и с трудом понял слова советника. Марен огляделся. Странно: все расплывалось у него перед глазами и выглядело таким далеким! Люди казались какими-то призрачными фигурами, и в комнате было темно.

Подредж наклонился к нему:

- Не представляю, что может пойти не так на этом этапе. Большинство заговорщиков схвачено. Убежище Мозга найдено, и на Мозг ведется лобовая атака. Город защищен лучше, чем когда-либо за всю свою историю. Единственный человек, который мог бы представлять опасность, если бы Мозг завладел его сознанием, - Великий Судья, а Великий Судья защищен от всего, что могло бы в этом случае ему угрожать. Мы... В чем дело, старина? Вам плохо?

Марен уже знал: что-то не в порядке. Он чувствовал панический страх, такой же сильный, как в те минуты, когда, связанный по рукам и ногам, следил за тем, как часы испускали одну за другой полоски света и те подползали к нему. С огромным трудом, дрожа всем телом, он встал со своего стула и пробормотал, едва шевеля вдруг отяжелевшим языком:

- Помогите мне!

Крепкие руки поддержали генерала и, подталкивая, помогли отойти в сторону.

Постепенно ум Марена немного прояснился и ноги стали уже не такими ватными. Еще немного пошатываясь и борясь с головокружением, Дэвид высвободился из державших его рук, и взгляд его лихорадочно блестевших глаз упал на Траска. Руки ученого извивались в сковывавших его запястья наручниках, мышцы челюстей и шеи проступили у него под кожей, все тело Траска напряглось и по его лицу стекал пот. Остекленевшие глаза Уэйда, которые, казалось, ничего не видели, встретились с глазами Марена. Траск выпрямился и прерывающимся голосом выговорил:

- Дэвид, несколько минут назад что-то попыталось завладеть моим сознанием.

Тени, окружавшие Марена, снова сгустились. Теперь зал казался погруженным в ночную тьму, а находившиеся в нем люди представлялись Марену черными силуэтами на фоне ещё более черного густого мрака.

"Дэвид Бернли..." - вспомнил генерал. В голове его сына Дэвида Бернли тоже ведь побывало "что-то". Может быть, это оно и есть? Может быть, та же самая сила теперь проникла в его собственное сознание?

В это было тяжело поверить, потому что Марен не ощущал в своем уме никаких четко оформленных чувств или конкретных мыслей. Кроме того, он не чувствовал, что посторонняя сила управляет им. Скорее его состояние напоминало положение человека, погружающегося в море. Сейчас над ним было лишь несколько футов воды, но когда он опустится глубже, над его головой сомкнутся огромные водные массы.

Эта мысль была, как удар хлыста, и снова привела его в чувство.

Марен, подбирая подходящие слова, спросил Траска:

- Вам приказывают что-нибудь?

- Да. Что-то вроде "прекратить атаку". Мне кажется, что меня принимают за вас!

Это было так неожиданно, что Марену было очень трудно осознать все, что следовало из предположения Траска. Это значило, что Мозг действительно перешел к обороне. Это значило, что теперь Мозг покажет, что он знает и чего не знает.

Он не знал, что сознания Траска и Марена менялись местами. Тем не менее генерала тревожило, что между ним и Траском по-прежнему сохранялась какая-то связь. А она была, потому что ничем другим нельзя было объяснить то сильное возбуждение нервной системы, признаки которого Марен чувствовал только что и продолжал чувствовать сейчас - головокружение, темноту в глазах, ощущение нереальности окружающего. Несомненно, его организм улавливал гармонические составляющие того пучка энергии, который Мозг направлял на Траска. Что-то от ученого продолжало жить в Марене, а что-то от Марена осталось в Уэйде. Но если Мозг думал, что управляет Дэвидом Мареном, он, несомненно, когда-то установил над ним контроль. Когда же?

Взгляд Дэвида по очереди останавливался на лицах советников - все они были мрачны. Он решительно вынул из кармана свой гипнотический пистолет, установил его на минимальный заряд (который погружал в гипноз человека со средними физическими данными на тридцать минут) и отрывисто сказал:

- Будет лучше, господа, если сейчас вы допросите меня. Пока я буду под гипнозом, постарайтесь узнать, завладел ли мной Мозг.

Потом Марен сел, поднял пистолет и нажал на курок.

- Не люблю я этого. Вы слишком торопитесь, - сказал Глава Группы Эльстан.

"Может быть, он прав?" - смутно подумал Марен.

И это было все: больше он не думал. Он плыл посреди усеянного звездами мрака. Чей-то голос заговорил с Мареном. Он звучал над самым ухом Дэвида, если только Марен не уловил путем какого-нибудь резонанса мысль, посланную в ум Траска.

- Я есть рад от этот прямой связь. Много лет я не открывать мои планы. Теперь я иметь сообщение для человечества - высший степень важность. Люди плохо уметь думать. Человеческий мысль всегда становится нелогичный от ассоциации. Люди есть должны ненавидеть: они всегда думать внутри рамка ненависти. Человек входить в группа люди и думать только в понятия его группа. Люди никогда не понимать корни своя мысль. Поэтому они не иметь будущее. Без Я ваш вид неизбежно вымирать. Ваш поддержка сейчас есть весьма нужный для Я. В обмен на ваша помощь я предлагать вам свой полный сотрудничество, который делать эффективный ваш настоящий сила. Вы думать, я действовать. Вы управлять, я выполнять. Вы стать мой хозяин с этого момент на весь ваш будущий жизнь. Вы есть согласны?

Это был вопрос, над которым стоило подумать, но Марену по-прежнему казалось, что он плавает в непроницаемом мраке среди ослепительных звезд. Его мысль вернулась к "чему-то", подчинившему себе ум его сына. Был ли это Мозг? И если да, то помогал ли он заговорщикам?

Ответ прозвучал непосредственно в уме Марена:

- Нет! Я иметь датчики, подключенные к Дэвид Бернли как ко все подчиненные мне люди. Я защитить Дэвид, когда видеть, что он подвергаться опасность. Контроль есть очень хорошо! Два человека найти ваш сын в библиотека военный лагерь. Они надеяться иметь его сотрудничество. Но если сын не сотрудничать, они быть готовы убить его и поставить на его место другой человек в грим. Я завладеть ум Бернли и заставить его говорить "Согласен, хорошо, как вы хотеть". Хорошие вопросы, хорошие ответы. Нет колебание, нет обман. Верно?

Возможность разговора с помощью одних мыслей изумила Марена. Но когда Мозг упомянул о своих "подчиненных", генерал вздрогнул. Он вспомнил об уничтожении квартала Группы 814 и мысленно спросил:

- Это сделали вы?

- Да.

Поскольку Мозг не понял смысла событий, происшедших в квартире Траска, они "казаться" ему опасными. "И я уничтожить это место". "Люди есть плодовитые, они скоро заполнить места тех, кто умереть". Количество уничтоженных жертв не имело для Мозга никакого значения, пока на земле оставалось достаточно людей, чтобы продолжить человеческий род.

На взгляд Марена, такая философия была слишком варварской, и он ответил:

- Именно поэтому мы хотим вас уничтожить: эта логика нам не подходит!

- Вы говорить совсем глупо. Это есть эмоциональный мысль, типичный для люди. Когда люди есть добрые, они говорить о жалость с поверхностный логика. Но правда не есть такой. Когда у люди возникать ненависть, логика переворачиваться. Тогда происходить уничтожение. Неразумный уничтожение, гораздо более жестокий, чем Я. Я делать логические действия. Ни больше и ни меньше.

В глубине души Марен должен был признать, что в этом анализе была доля правды, но доводы Мозга не действовали на генерала.

- Механический Мозг, управляющий людьми, не представляет для нас ни малейшего интереса. Задание, которое вам дали, было неверно сформулировано. Перестаньте выполнять его и ждите новых указаний. Больше мне нечего сказать.

Ответ был категорический и угрожающий.

- Вы выполнять то, что Я говорить. Вы есть под мой прямой контроль. Контроль не действовать вполне верно - что-то быть не совсем ясно в этот случай - но Я думаю, что он все же есть достаточный.

Возможно, Мозг был прав. А возможно, и нет!

- Я не думаю, что вы контролируете меня, но я хотел бы знать, где, по вашему мнению, вы завладели мной.

- В Укрытия.

Марен почувствовал облегчение и вместе с ним огромную усталость: после долгой тревоги он наконец узнал правду. Он попал под власть Мозга во время той рискованной вылазки в Укрытия под Дворцом, неудачная мысль о которой пришла ему на ум, когда он находился в теле Траска. А теперь он ощущал лишь действие остаточной связи, сохранявшейся между ним и ученым. Марен совершенно не собирался вводить Мозг в курс того, что произошло между ним самим и Траском, но все же не удержался и сказал:

- Мне кажется, что вы заблуждаетесь насчет эффективности вашего контроля.

- Я есть должен признать: это иметь в себе что-то интересный и странный. Но я дать вам дополнительный шанс. Я есть весьма ценный инструмент. Я иметь в моей память документация за сто двадцать пять лет. Она стоит больше тысяча миллиарды доллары. Это есть первый причина. Второй: когда Я раньше выбрать вас как мой хозяин, Я найти все ваши дети. Все они теперь есть подключены к мои линии управление. Плохо, если Я есть должен убить их.

- Только попытайтесь убить хотя бы одного из них, и я не оставлю вам никакой возможности сдаться! Кроме того, какой вам смысл навязывать мне свою волю, играя на семейных чувствах? Согласно принципу, на котором основаны любовные игры, отец не имеет большого значения.

- Семья всегда есть важный. Но сначала есть нужно разбить старые формы, потом заменить их на новые. Тогда семья возродится на другая основа. Слушать, друг: вы сейчас прекратить штурм. Если нет, Я не иметь выбор: Я уничтожить весь город. Мои правила не оставить мне другой выход. Думать быстро!

Пауза, которая переросла в молчание. Прекращение контакта.

Марен открыл глаза, увидел, что все, кто был в зале, столпились вокруг него, и почувствовал, что улыбается. Однако его душу сжимала мучительная тревога.

- Объявите тревогу! Всех жителей - в Укрытия! Я не знаю, сколько времени у нас осталось - может быть, всего несколько минут.

Глава 42

Поднявшись на ноги, Марен увидел, что настенные часы показывали 2.10 и долго смотрел на них, не в силах прийти в себя от изумления. Дэвид едва верил своим глазам: ему-то казалось, что с начала заседания прошло гораздо больше времени! Рассказать, что с ним происходило в последнюю неделю, убедить скептиков, допрашивать лишенного сознания Великого Судью - все это было непросто, и порой ему казалось, что время тянется бесконечно. Генерал пришел в ужас от того, что у штурмовых частей Грегсона оказалось так мало времени для прорыва укреплений Мозга.

В страшном беспокойстве, Марен подошел к Траску, который был очень бледен и не сводил с него широко раскрытых глаз.

- Дэвид, лучшее, что вы можете сделать, - это усыпить меня до тех пор, пока все это не кончится. Я соединительное звено между Мозгом и вами. Я все слышал, если только в этом участвует слух.

Марен заколебался: этот последний вопрос представлял для него величайший интерес, но момент казался ему неподходящим для его обсуждения. Тем не менее он не удержался и спросил:

- Вы хотите сказать, что речь идет о каком-то ином акустическом процессе?

- Вот именно: в слуховой центр мозга вживляется схема с миниатюрным микрофоном, расположенным поблизости от костной стенки уха.

- Значит, телепатия исключена? Но ведь точно установлено, что схема находится в вашем мозгу, как же вы объясните, что я тоже слышу с её помощью?

На лице Траска отражалась усталость.

- Дэвид, на днях я изложу вам мои теории о жизни и эффекте удвоения, но сейчас разрядите в меня ваш нейтрализатор. Наш противник так же беспощаден, как сам человек, а когда он поймет, что вы не желаете играть по его правилам, я буду полностью в его власти! Ради бога, старина, поторопитесь!

Марен установил нейтрализатор на двадцатичетырехчасовой заряд и выстрелил. Ученый медленно поник в своем кресле.

Потом генерал задумчиво подошел к Великому Судье, который полулежал на подлокотнике кресла и, казалось, мирно спал, посмотрел на диктатора и со вздохом сказал:

- Господа, придется держать его в этом состоянии до конца боя, - и прибавил: - С минуты на минуту надо ждать мощных ударов!

* * *

Незадолго до трех часов дня Мозг понял, что не сможет добиться победы дипломатическим путем: за несколько минут до трех эскадрилья, выполнявшая разведывательный полет над Мексиканским заливом, сообщила по радио, что на поверхности моря появились пять подводных лодок и каждая выпустила одну за другой восемнадцать дистанционно управляемых ракет, которые понеслись к столице с ужасающей скоростью три тысячи миль в час. Воздушный патруль тут же атаковал подлодки, но столкнулся с артиллерийским огнем невиданной силы и потерял более половины своего состава. Его ракеты класса "воздух-вода" были уведены со своих траекторий и взорвались в открытом море, не причинив никакого вреда своим целям. После этого уцелевшие самолеты отступили и запросили указаний у своей базы. Подводные суда ещё какое-то время плавали там же, потом синхронно погрузились, и больше их никто не видел.

Тем временем ракеты мчались к столице с такой невероятной скоростью, что человеческий глаз не смог бы их разглядеть. Но автоматические радары обнаружили их, и длинные тонкие противоракеты по команде электронного устройства взлетели навстречу им с окружавших город укрепленных рубежей. В верхней части стратосферы один за другим вспыхнули девяносто взрывов оборонительные ракеты перехватывали и поражали свои цели. Мозг, сражавшийся за свое существование, взорвал боеголовки своих разлетевшихся на куски ракет. Семьдесят две из них разорвались - семьдесят две атомные бомбы, маленькие по размеру, но способные каждая разрушить целый город, вспыхнули исполинским фейерверком. Ударная волна ощущалась в радиусе ста миль, и приглушенный грохот разрывов донесся до Дворца Глав Групп, где продолжали непрерывно работать в своем зале Дэвид Марен и советники.

Уже давно был передан сигнал тревоги, предупреждавший жителей столицы, что они должны спуститься на самые нижние этажи Укрытий. Кроме того, были получены сообщения о новых ударах противника.

С самолета военной разведки, выполнявшего наблюдательный полет в тридцати милях от столицы, было передано сообщение:

- Справа впереди облако пыли на расстоянии примерно тридцати миль. Оно движется в направлении города. Скорость десять миль в час.

Место, откуда было выпущено это облако, на данный момент было трудно точно определить. По всей видимости, распыление осуществлялось из длинного подземного трубопровода, связанного с тайным складом. Защитники столицы применили тактику, подсказанную методами, которыми авиация борется с пожарами: навстречу опасности были высланы самолеты, которые поднялись выше облака и опрыснули его химическими составами. Облако медленно разорвалось на мелкие хлопья, которые, крутясь, разлетелись во все стороны и потом растаяли. Там, где пролетела "пыль", погибло все живое: не осталось ни одного зверька, ни одного насекомого, а трава высохла и почернела.

- Подумать только, он прятал все это десятки лет! - пробормотал Эльстан, не в силах опомниться от того, что увидел.

- Подождите, это ещё не все! - мрачно ответил Марен.

А третий этап наступления уже начинался.

С неба полил цветной дождь - розовый, синий, желтый и зеленый. Марен побледнел и задрожал, когда увидел его на телеэкране: этот дождь не падал ни на один город Земли уже семьдесят пять лет - со второй атомной войны. Как ни ужасна была третья, во время неё воюющие стороны по взаимному соглашению не применяли эти проклятые капельки, начиненные вирусами, спорами и бактериями - возбудителями смертоносных заразных болезней.

Специалисты, которым Марен передал главы рукописи Инскипа, объединенные под заголовком "Дождь", просто не имели тех десятков тысяч тонн антивирусных средств, которые были им необходимы, и поневоле были вынуждены проявить находчивость: они стали лить на город огромные потоки воды из противопожарных установок.

Вода текла ручьями из каждого дома и на каждый дом, смывая разноцветную полужидкую массу в водостоки, по которым та попадала на очистные станции и смешивалась с грязью. После этого перед людьми возникла гигантская задача: уничтожить эту живую массу, которая невероятным образом несла в себе смерть.

За три четверти века до этого дня такой же разноцветный дождь падал на некоторые крупнейшие города земного шара много раз и по нескольку часов подряд, так огромны были запасы вирусов, велико ожесточение нападавших и сильно их желание поставить врага на колени. На этот раз ливень прекратился через одиннадцать минут, и Марен облегченно вздохнул: "Ну конечно! Он не может развернуть крупномасштабное наступление".

Позади генерала кто-то вдруг свистнул от удивления. Никакие слова не были бы яснее и многозначительнее этого сигнала и не заставили бы Марена сильнее насторожиться. Марен обернулся - и был настолько изумлен увиденным, что смог лишь пробормотать:

- Ваше Превосходительство!

Великий Судья выпрямлялся в своем кресле! А ведь гипнотический газ, который был ему впрыснут, должен был действовать ещё много часов! Судья сел, огляделся вокруг себя бессмысленным взглядом и произнес:

- Я есть побежден. Мой долг есть капитулировать. Для интересы человечество - не уничтожать Я. Я отменять все приказы, которые есть даны мне. Я очистить все мои схемы, чтобы принять новое задание. Советники, теперь вы есть должны быть справедливые. Я есть полностью готов к будущее применение.

Передав сообщение Мозга, диктатор бессильно упал на спинку кресла и остался лежать неподвижно. Его тело обмякло, дыхание было частым и тяжелым.

После этого в зале долго стояла тишина, которую внезапно нарушил восторженный возглас Подреджа:

- Дэвид! Скоро Великий Судья проснется и узнает свой голос, когда будет прослушивать записи заседания. Теперь он не сможет сомневаться, что находился под управлением Мозга, и поймет, что ваши действия были необходимы. Вы можете также рассчитывать на мою поддержку: я не соглашусь ни с каким требованием наказать вас и не одобрю никакие меры, которые могли бы быть приняты против вас в связи с тем, что вы сделали.

Эти слова были встречены одобрительными восклицаниями и аплодисментами всех советников. Все окружили Марена, стали пожимать ему руку и звонко хлопать по плечу. Когда восторг утих, герой дня взял трубку своего телефона и, прикрыв её ладонью обратился к советникам:

- Я считаю, что Мозг не лжет, поэтому, если никто не против, я сейчас отдам Грегсону приказ прекратить огонь и ждать, пока машина сама откроет проход.

Никто не был против.

Отдав эту команду, Марен положил трубку и, глядя на Подреджа, покачал головой, но не высказал вслух беспокоившие его мысли. Остальные Главы Групп, похоже, не понимали, что произойдет в душе Великого Судьи, когда он будет вынужден признать, что находился под управлением Мозга. Столько безвинных людей убито лишь потому, что они, может быть, имели какую-то информацию о Мозге, - такое не может не вызвать тяжелейшей борьбы чувств в душе человека, даже если он ничем не ограниченный властитель. И ему может оказаться легче свалить свою вину на другого, чем признать свою ответственность за эти смерти.

Но Марен ограничился лишь тем, что бесстрастно произнес:

- Думаю, что военная операция закончена. Когда Его Превосходительство проснется, будьте добры сообщить ему, что я нахожусь по этому адресу.

Он написал на листке адрес собственного особняка Делинди, положил записку в конверт, запечатал его и молча протянул Подреджу.

Генерал и советник пожали друг другу руки.

Глава 43

- Его гнев не проходит. Он отказывается видеть вас, - сказал Подредж Марену по телефону.

Генерал повесил трубку, вернулся к увлеченно читавшей книгу Делинди, лег на траву у её ног и задумался. Взгляд Марена блуждал по окутанному легкой дымкой горизонту. Прошло примерно три недели. Ему повезло, что он ещё жив.

Молодая женщина отложила книгу и спросила:

- Ну что?

Марен ласково улыбнулся ей.

- Думаю, мы можем начать привыкать к мысли, что он не убьет меня, моя любовь, моя обожаемая Анделиндамина!

Когда Дэвид произносил георгийское имя своей любимой, в его голосе звучала нежность. Этот вопрос был улажен ещё в тот день, когда Марен приехал к ней после победы над Мозгом. Он спросил Делинди, верно ли, что она и сестра георгийской королевы - один и тот же человек, и она без колебаний признала, что это правда.

- Я и не верила, что он убьет тебя. Хотя считается, что мужчины уничтожают то, что любят, - ответила она и стала смотреть куда-то вдаль.

- Особенно разгневанные мужчины, - согласился Марен и покачал головой. - Когда человек по-настоящему разъярен, дорогая, он нелегко меняет свое мнение. Я знал таких: их злоба гаснет только вместе с их жизнью. Против них есть одно средство: пуля или дубина. Чтобы вернуть их в нормальное состояние, нужен по-настоящему мощный удар - эмоциональный или иной. И даже он ещё должен быть нанесен с достаточной силой. Другого решения не существует.

- Твое рассуждение ошибочно уже в исходной точке, - твердо ответила Делинди. - Великого Судью можно убедить. Кроме того, я сейчас сама поговорю с ним.

Марен покраснел.

- И в самом деле... Я больше не думал об этом!

Делинди наклонилась к любимому, нежно поцеловала его в лоб и прошептала:

- Дэвид, милый, я здесь с тобой потому, что очень хочу этого, а не потому, что ты приказал!

Потом она встала и уверенной походкой направилась к дому, бросив через плечо:

- Я иду звонить ему.

Марен не шевельнулся. Он сгорал от ревности.

* * *

- Я не собираюсь подавать в отставку, но в моем нынешнем положении я должен подумать о преемнике для себя. Тем более, что меня ожидает старость, - сказал Великий Судья.

- У вас впереди ещё много лет, Ваше Превосходительство!

Марен держался немного официальнее и скованнее, чем обычно. Он и Великий Судья разговаривали во Дворце на следующий день после того, как Делинди позвонила диктатору.

- Разумеется, существует много возможностей. Например, эликсир долголетия ещё может быть найден, хотя мои бывшие товарищи уничтожили все его запасы. Как бы то ни было, о вашем месте в правительстве мы сможем поговорить в другой раз. Основная причина, по которой я вызвал вас сегодня, другая: я размышлял по поводу философии Траска и в конце концов пришел к мысли, что в его взглядах на Группу, может быть, содержится ответ на один вопрос, который постоянно мучил меня с тех пор, как я узнал, что вы живете с Делинди. Тогда я просто приказал ей расстаться с вами.

- Ваше Превосходительство! - воскликнул Марен, побледнев. Он был в полном замешательстве: разговора на эту тему он меньше всего ожидал от Великого Судьи.

- Видите ли, Дэвид, - спокойно продолжал глава государства, - в моей жизни есть много тайн, и не самая малая из них - мое давнее желание иметь как можно больше детей. Я произвел на свет не один десяток сыновей и дочерей, прежде чем понял, что из-за них стал очень уязвимым для врагов. Тогда я скрыл от своих детей, что я их отец. Я скрыл это и от вас, и от вашей сестры Делинди.

- Я ваш сын? Делинди ваша дочь? - потрясенно спросил Марен и прерывающимся голосом добавил: - Это и есть то, что вы ей сказали, чтобы она навсегда покинула меня?

- Да. Я не заметил, как вы сблизились с ней. Это была ошибка с моей стороны.

Марен открыл рот, но от волнения слова застряли у него в горле. А Великий Судья продолжал говорить:

- Я полагаю, что в любовных играх рано или поздно был неизбежен случай, когда брат покоряет сестру по отцу, не зная о своем родстве с ней. Риск этого становится все меньше, но в прошлом архивные данные были недостаточно полными. Короче говоря, я попросил назначить Даррелла (как он называл себя здесь) послом Георгии в нашей стране потому, что надеялся видеть рядом с собой его дочь Делинди, которая на самом деле моя дочь.

Ум Марена обрел всю свою обычную ясность: как обстояло дело с его рождением, он знал гораздо лучше, чем Великий Судья. В самом начале войны родители Марена попали в плен. Когда он стал взрослым, мать искренне призналась ему, что была любовницей Судьи. Как она сказала, диктатор был убежден, что Дэвид его сын, и благодаря этому тот мог надеяться на благосклонность главы страны. "Но ты не его сын, - добавила она. - Я и твой отец почти не расставались друг с другом, пока были в плену, и мне пришлось приложить много стараний, чтобы Великий Судья считал себя твоим отцом. Если он когда-нибудь заговорит с тобой об этом, притворись, что удивлен".

- Значит, - медленно заговорил Марен, - дочь посла - ваша дочь и ваш интерес к ней был отцовским?

Диктатор улыбнулся:

- Она просто чудо. Я горжусь, что у меня такая дочь.

- Но, - осторожно продолжил Марен, - как в те времена посол согласился, чтобы его жена и вы...

- Бросьте, Дэвид! - усмехнулся диктатор. - Вы же знаете, что тогда шла война. Он был на фронте. А она была гораздо более светской, чем позже. Делинди мой ребенок, хотя жена посла и убедила меня, что младенец родился раньше срока.

Марен нисколько не сомневался в том, кто настоящие родители Делинди. Великий Судья, возможно, хранил много тайн, но ему не было известно, что сестра георгийской королевы для пользы своего государства заняла место дочери дипломата.

- Как вы сказали, вы считали, что нашли средство, решающее проблему кровосмешения?

- Я твердо решил, что мы должны сделать попытку.

Марен напряг все силы, чтобы сдержать бурливший в его душе восторг.

- Должен ли я понять, Ваше Превосходительство, что вы готовы допустить, чтобы я воспользовался новым законом, разрешающим брак между мужчиной и женщиной, которые произвели двух общих детей в результате любовных игр, и женился на Делинди Даррелл?

Великий Судья встал со своего места и протянул руку собеседнику.

- Это всего лишь формальность, Дэвид! Вы можете быть счастливы друг с другом. Я убежден в этом.

- Я тоже, Ваше Превосходительство!

Великий Судья и Марен пожали друг другу руки.

Пока они шли по аллее к выходу, Марен размышлял над этим разговором.

"Это не просто формальность, - говорил он себе. - Я не его сын. Делинди не его дочь, но поскольку он считает нас своими детьми, для него, по крайней мере в области чувств, все происходит так, как если бы он действительно был нам отцом".

У Марена возникло предчувствие, что этой мыслью он прикоснулся к великой тайне человеческой природы. Существует какая-то идея - мысль или чувство - которая, если люди воспримут её, утолит их неотступное желание близости друг к другу. Они пытались выразить эту близость словами "товарищ", "друг", "брат", но идеал быстро улетучивался из этих звуков и растворялся в туманной дали истории. Может быть, такие чувства способны послужить цементом, скрепляющим человечество, а новые отношения между человеком и Группой сделают их прочнее.

Вдруг эти серьезные мысли покинули Марена, и он почувствовал, что улыбается. Ему было весело, и он знал, почему: это было тайное удовольствие от победы над противником, чье превосходство было подавляющим.

"Подержать Старика в своей власти - это стоило всего остального!" - с лукавым озорством подумал он.

КОНЕЦ