Клетка разума / The Mind Cage

Вечером он пришел к Делинди. Молодая женщина была с ним ласкова и, похоже, старалась понравиться ему, но в то же время она была в таком напряжении, что не могла ответить на ласки Марена. Это было именно поведение женщины, которая опасается атаки против своей родины, и мог ли Марен сердиться на неё за это? За притворной беззаботностью Делинди скрывались отчаяние и тоска, разрывавшие ей душу. Может быть, позже, когда завоевание Георгии будет только страницей истории и напрасные старания дочери посла помешать катастрофе, обрушившейся на её родину, станут лишь воспоминаниями, Делинди наконец снова станет самой собой?

Тогда будет интересно узнать точно, какой она была в эти дни.

Глава 26

Час ночи.

В слабо освещенном Лагере "А" жизнь кипит ключом. В полумраке Марена и Делинди ведут к самолету, который снаружи ничем не отличается от других воздушных машин, предназначенных для транспортировки десантных войск, но внутри оборудован роскошно: спальня, кабинет комната охраны, где могут находиться ординарец и часть экипажа.

Самолет направился к югу, где была выбрана база для атаки. Во время перелета Марен и Делинди спали, потом они отдыхали ещё два часа после приземления. Около четырех часов Марен остановил разбудивший его звонок будильника. Он спал в одежде, сняв лишь ботинки и китель, так что, выбравшись из постели, сразу же прошел в кабинет. Едва генерал закончил надевать свою форму, как шум шагов заставил его поднять голову: к нему подошла Делинди. Она на ходу причесывалась.

- Я бы хотела быть рядом с тобой, если в этом нет неудобства для тебя.

Марен был не в силах избавиться от мысли, что видит перед собой шпионку в разгар её приготовлений. Он обнял Делинди, и та улыбнулась ему деланной улыбкой: "Я не буду путаться у тебя под ногами".

На что она могла ещё рассчитывать? У неё больше не было ни малейшего шанса: приказы отданы, войска идут - уже ничто не может помешать атаке.

Марен нажал кнопку, в проеме двери, ведущей в комнату охраны, появился мужчина лет пятидесяти с красным лицом и отдал генералу честь.

- Дженнингс, покажите мне все сообщения, которые к вам поступили.

- Есть только одно сообщение, господин генерал. Оно принято только что. Я ещё не успел расшифровать его, - Дженнингс положил перед Мареном листы и ушел.

Это была шифрованная телеграмма за подписью начальника штаба армии: войска перешли границу Георгии. Война началась. Марен поднял взгляд от бумаги и посмотрел на Делинди: настало время сказать ей правду.

Он сделал это, сперва осторожно подготовив Делинди к такой новости, и прибавил в конце:

- Ты понимаешь, что раньше я не мог ничего сказать тебе об этом.

Она побледнела, но не потеряла спокойствия, и утвердительно кивнула ему.

- Это будет опасно для тебя?

Вместо прямого ответа Марен сказал:

- Тебя, кажется, волнует только это.

Молодая женщина неуверенно и слабо улыбнулась:

- Все ждали этой войны уже много лет. Мы, георгийцы, постоянно живем в состоянии коллективной иллюзии. У нас есть лишь одна надежда: что нас поймут.

- Что ты хочешь сказать?

Глава 27

Делинди отвернулась и стала смотреть на прозрачную пластмассовую стенку самолета, не обращая внимания на взгляд, который не сводил с неё Марен. В одно мгновение эта женщина стала совершенно другой - возможно, немного более суровой. Может быть, нежность, которую Марен чувствовал в её душе, была лишь плодом его воображения, его вымыслом?

Чем больше Марен думал, тем сильнее становилось его убеждение, что Делинди либо георгийская шпионка, либо неосознанно выполняет приказы Мозга. А двое детей, которых она родила Марену? Часть её плана. И любовницей Великого Судьи она стала, выполняя этот же план. Теперь она хотела... быть понятой!

Генерал нарушил молчание:

- Представь себе, что Великий Судья дал мне полную свободу действий. Чего бы ты попросила у меня?

Ответ последовал мгновенно, и Делинди не стала придерживаться тех терминов, в которых был сформулирован вопрос. Она не повернулась к Марену, но генерал чувствовал, как часто и тяжело она дышит.

- Если бы ты был Великим Судьей, я попросила бы тебя изменить правила любовных игр, разрешив брак после определенного срока близости. Я попросила бы тебя предоставить автономию самым крупным из подвластных тебе государств, таким, как Георгия. Я попросила бы тебя восстановить свободу вероисповедания. Я попросила бы тебя...

Тут её голос оборвался, но звук её слов отдавался в самой глубине души Марена.

"Если бы ты был Великим Судьей..."

"Она хотела бы увидеть, как я разрушу то, что Великий Судья создавал всю свою жизнь..." Марен не осуждал её, но вдруг почувствовал странную грусть. Потом он осознал, что Делинди замолчала.

- К несчастью (или, может быть, к счастью), я не Великий Судья. Однако несколько дней я должен замещать его на этой войне.

Наступила тишина. Делинди прошла у Марена за спиной и оказалась вне поля его зрения. "Как она отреагирует на мои последние слова?" - подумал Марен.

Пока генерал ждал ответа, его взгляд упал на папку, лежавшую перед ним. "Королевская семья Георгии. Доклад Дэвида Бернли". Марен неохотно взял в руки этот документ, хотя и знал, что собранная в нем информация будет для него бесценной завтра, когда ему нужно будет мгновенно принимать решения. Своему сыну он поручил эту работу лишь из любопытства. Интересно, как мальчик справился с ней?

Генерал бросил взгляд на список имен (их было чуть больше ста), пробежал глазами комментарии, одним взглядом улавливая смысл нескольких параграфов. Вдруг одна фраза привлекла его внимание:

"После смерти своей младшей сестры Анделиндамины, скончавшейся много лет назад, её величество королева Кийшнашения является единственной представительницей королевской семьи по прямой линии". Дальше молодой офицер добавил:

"Королева не замужем. По моему мнению, её безбрачие имеет политическую причину: его цель - создать в других странах впечатление, что нынешняя королева последняя представительница королевской семьи".

Марен молча кивнул в знак согласия. Тактику королевы было нетрудно понять: если бы ей этим способом удалось убедить Великого Судью, что Георгия может пасть без боя, можно было надеяться, что он направит свою военную активность в другую сторону. Вероятно, это был один из бесчисленных георгийских приемов выигрывания времени, которые теперь потеряли смысл.

Марен положил бумаги на стол. Он уже знал немалую часть данных, собранных в этом докладе, но в первый раз видел их так четко изложенными. И обнаруженная Дэвидом Бернли связь между георгийской политикой и безбрачием королевы была оригинальной идеей. Некоторые люди из списка и соединявшие их связи были Марену незнакомы. Не знал он и некоторых второстепенных деталей, к примеру, имени сестры королевы. Кстати, как её звали?

Анделиндамина!

Сохраняя полное спокойствие, даже не оборачиваясь, Марен опять положил доклад на стол и спросил Делинди:

- Ты была знакома с сестрой королевы?

- Да... мы были знакомы.

- Какая она была?

- Молодая наивная. Теперь она умерла, ты ведь знаешь.

Это была чистая правда. Может быть, физическая смерть более окончательна, но разве превращение неопытной молоденькой девушки в светскую даму не один из видов смерти?

Если то, о чем думал Марен, правда, то каким хитроумным был этот план! Дочь георгийского посла! Разведслужбы увидели лишь то, что было перед глазами, и не удивительно: отношения между Георгией и государством Судьи были восстановлены совсем недавно. Значит, родная сестра царствующей королевы, никем не узнанная, проникла в самое сердце империи Великого Судьи! Проникла с конкретным заданием... и потерпела поражение.

Марен ясно чувствовал, что молодая женщина была в безумном смятении, сравнимом с тем, которое испытал он сам в предыдущие дни. Делая вид, что увлекся чтением доклада Дэвида-младшего, генерал тайком следил взглядом за отражением Делинди в находившемся рядом зеркале. Он видел, что Делинди сжалась и испугана. Но когда она заговорила, голос был бесстрастным и звучал естественно. Она спросила:

- Кто будет казнен?

Вот оно!

- Решения будут приняты на месте.

Любовница диктатора нисколько не сомневалась в том, каким будет исход сражения: она уже сейчас считала поражение своей родной страны свершившимся фактом.

- А королева? - снова спросила Делинди после долгой паузы.

- Тут у меня полная свобода действий.

Снова молчание.

- Она моя подруга, - теперь голос Делинди замирал.

Марен мысленно вздохнул: да, он не ошибся! Эта женщина действительно умоляла пощадить свою сестру. Говорить о распоряжениях, полученных относительно королевы, ему было запрещено, но он мог дать своей спутнице минимум спокойствия.

- Когда - и если - встанет вопрос о... возмездии, я могу сначала поговорить об этом с тобой, если ты пожелаешь.

- Спасибо!

Марену показалось, что тело, отражение которого он не терял из виду, вдруг немного расслабилось.

- Меньшего я от тебя не ожидала, - голос Делинди снова окреп.

- Хорошо, это решено!

После этого разговора ум Марена был занят только заданием, которое он должен был выполнить. Однако на мгновение в его памяти возникли дымящиеся развалины Квартала Группы 814, и это напомнило генералу о смертельной смертельной для него и для Великого Судьи - угрозе, воплощением которой были эти руины. Генерал стиснул зубы и отогнал от себя все личные мысли.

Меньше чем через час Марен вел Делинди в самолет, на котором она возвращалась в Лагерь "А", где должна была пересесть в рейсовый самолет, регулярно летавший между Лагерем и столицей. Впрочем, в столице она не останется, потому что должна вернуться к своим детям, которые ждут её за городом, и быть с ними до тех пор, пока в столицу не вернется спокойствие.

Глава 28

В девять часов утренний туман рассеялся, и горы, над которыми летел самолет, вспыхнули зеленым пламенем под лучами солнца. Пол аппарата был прозрачным, и время от времени Марен различал внизу характерные признаки возделанных земель. Под крылом самолета возникали города и через мгновение снова растворялись вдали. Вдруг в небе закружился вихрь серебристых бликов: на самолет нападали вражеские истребители. Должно быть, эту эскадрилью вовремя перехватили, потому что больше не было ни одной тревоги.

В половине десятого Марен, чье сердце билось чуть быстрее обычного, прыгнул с парашютом и приземлился очень удачно - меньше чем в четырехстах ярдах от района высадки.

Магнитные реакторы, катапультированные с самолетов-маток, опустились на землю следом за ним и извергли из себя в беспорядке тысячу сверкающих ракет, танки, мобильные артиллерийские орудия и транспортные машины, которые составили движущуюся гудящую цепочку и за несколько минут забрали всех солдат.

К половине одиннадцатого армия парашютистов, защищенная спереди движущейся стальной стеной, готовой изрыгнуть смерть при малейшем сопротивлении, стекалась к георгийской столице со всех сторон и двигалась по всем главным магистралям города, который можно было посчитать пустым, если бы столько полных ужаса лиц не смотрело настороженно из окон. Марен не увидел никаких следов боя. Когда незадолго до двенадцати часов генерал в сопровождении отряда солдат на бронемашинах подъехал к дворцу, тот был уже занят передовыми патрулями. При появлении Марена люди из охраны, которых он лично отобрал для предстоящего задания, замерли по стойке "смирно", а их офицер зашагал навстречу своему командующему. Отдав честь, этот человек тихо доложил:

- Королева в Тронном зале. Люди из Лаборатории вызваны.

Марен кивнул. Все было рассчитано с точностью до минуты.

- Как только они будут здесь, пусть камергер доложит обо мне.

Через несколько минут Марен входил в приемный зал для малых церемоний. Королева сидела очень прямо, вытянувшись в кресле с высокой спинкой. Она была молода, носила косы, и её лицо не было накрашено, но несомненно она была похожа на Делинди. Семейное сходство было не очень заметно, потому что королева не обладала классической красотой своей младшей сестры, и все же ошибиться было невозможно: линия носа, форма нижней челюсти, изгиб щеки и, что было менее явно, общее строение лица были одинаковы у обеих сестер. Королева была одета в шелковистое светлое платье, доходившее ей до колен.

Марен поклонился, королева ответила ему легким наклоном головы. Выпрямляясь, он увидел техника, входившего в заднюю дверь, к которой правительница сидела спиной. Даже не взглянув на Главу Группы, этот человек направил свой нейтрализатор на трон и выстрелил. Королева поникла в кресле, согнувшись пополам. Тогда в зал вкатили передвижной аппарат для вживления болевых схем. Женщины-операторы уложили бесчувственное тело вниз лицом на обитую мягкой тканью подставку, над которой поднималась мощная лампа. Машина заурчала, и, хотя ничего не было видно, болевая схема была впечатана в мышцы плеча георгийской королевы. Теперь правительница страны была отдана на милость подстанции Контроля, который мог в любую минуту начать терзать её плечо постоянно усиливающейся болью.

Марен все это время стоял неподвижно. Под его взглядом операторши снова усадили жертву в её кресло. Аппарат исчез. Подчиняясь беззвучному приказу генерала, анестезиолог выстрелил снова и скрылся.

Королева зашевелилась. Открыла глаза. Узнала Марена.

- Я в смущении от того, что произошло, Ваше Величество! Сейчас я пришлю к вам ваших женщин и попрошу у вас аудиенцию позже.

Королева встряхнула головой, словно для того, чтобы развеять туман в своем уме.

- Я не думаю, что... Я не знаю, что... - она говорила по-английски почти без акцента.

Марен попрощался с ней и быстро ушел.

Покинув дворец, генерал сразу же поторопился в свой новый штаб, размещенный в главном военном здании павшей столицы. Там шла лихорадочная деятельность. Время от времени поступали сообщения. Около трех часов дня, когда Марен торопливо поглощал сандвичи, запивая их кофе, ему передали целую охапку телеграмм. Беглый взгляд на всю эту кучу в целом позволил Главнокомандующему сделать вывод, что победа была полной: всякое организованное сопротивление было практически подавлено, и ниоткуда не поступало сведений о серьезных боях. Он передал эти доклады в штаб для анализа, и через час Верховное Командование объявило, что "великая" война с Георгией завершилась.

Тогда Марен переключил свое внимание на другую задачу: стал просматривать протоколы допросов вражеских руководителей. Никто из них не признался, что имеет какое-либо отношение к взрыву, разрушившему Квартал 814, и детектор лжи подтвердил их слова. Но когда их спрашивали, известно ли им о существовании тайных георгийских боевых групп, выполняющих задания за границей, их ответы были менее категоричными: "У нас существовало и существует до сих пор столько экспериментальных групп... Я не знаю ничего похожего на прежний коммунизм. Идеалисты? - у нас идеалисты тринадцать человек из каждой дюжины".

Марен сделал вывод, что георгийское правительство не было замешано в этом деле. Он направил на все пограничные заставы Георгии группы разведчиков с приказом вести тщательное наблюдение, особенно на границах с двумя соседними государствами, не находившимися под контролем Великого Судьи. Кроме того, Главнокомандующий отдал приказ такого содержания:

"С 1.09 до 3.09 арестовывать всех лиц, мужчин и женщин, которые попытаются покинуть Георгию. Проверять на детекторе лжи всех из их числа, кто относится к типу идеалиста или кажется умнее среднего человека".

Это распоряжение было сформулировано не очень четко, как заметил Марену полковник, руководивший службой военной разведки. Можно ли считать умным человека, который ещё пытается путем заговора воскресить отживший свое коммунизм? На это Марен ответил с насмешливой улыбкой:

- Мой дорогой Рекс, я имею в виду ум, на первый взгляд выдающийся, но имеющий пробелы, которые особенно благоприятствуют таким взглядам.

Отдав своему начальнику штаба приказ передавать по телеграфу в столицу те протоколы допросов арестованных, которые будут содержать сведения, имеющие отношение к бомбе, Марен лично направил Великому Судье официальное сообщение:

"Ваше Превосходительство! Полицейские силы, которые вы так великодушно предоставили в распоряжение Ее Величества Королевы Георгии Кийшнашении, выполнили свою задачу. В настоящее время они по просьбе Ее Величества обеспечивают безопасность пограничных провинций страны. Но, вероятнее всего, в течение недели их заменят верные законной власти местные войска. Выступления революционеров полностью подавлены. В Георгии снова действует законное правительство".

И подписался: "Дэвид Марен, Глава Группы".

В конце дня, дрожа от ядовитой радости, в столицу прибыл Слейтер. Он и Марен поужинали вместе в мирной обстановке, которую время от времени нарушало приглушенное эхо орудийных выстрелов. Немалая часть их разговора была посвящена войне. Потом Марен, более заинтересованный, чем хотел показать, спросил своего гостя, есть ли что-нибудь новое о бомбе. Слейтер отрицательно качнул головой, и сделал это с таким нетерпением, что Глава Группы предпочел оставить эту тему. За кофе они затронули вопрос о подозрительных лицах, которых предполагалось ликвидировать. Начали с тех, кто в это время по той или иной причине находился в заключении. Таких было восемьдесят два. Марен и Слейтер решили этот вопрос самым простым образом: каждый составил список людей, которых считал необходимым принести в жертву, и оба сравнили перечни своих жертв. У Марена оказалось восемь имен, у Слейтера тридцать одно. Семь приговоренных Марена были указаны и в списке Слейтера. Шеф полиции позвонил в тюрьму, прочел эти семь имен и коротко приказал:

- Ликвидировать сейчас же!

Потом он положил трубку и повернулся к Марену:

- А теперь перейдем к остальным.

Марен кивнул в знак согласия, немного удивленный тем, что его не трогает судьба этих людей. Смерть, которой он боялся для себя, в этом случае казалась чем-то абстрактным. "Пусть каждый из них выпутывается из этого сам", - подумал генерал. Если сумеют, хорошо, если нет - что ж, тем хуже для них. Он должен был выполнить свою работу - определить степень скрытой опасности, которую представлял каждый подозреваемый с учетом его карьеры и биографии. Одна ошибка в этой оценке - и умрет не один человек, а тысяча!

Марен сравнил имена Слейтера со ста десятью именами, перечисленными Бернли. Восемнадцать были в обоих списках. Он отрицательно качнул головой по их поводу: "Родственники королевы. Подождем!"

Кстати - королева! Марен взглянул на свои наручные часы: уже больше половины десятого! Он встал.

- Придется отложить наши дела. Вы знаете, что я должен сделать с этой дамой? Настало время для этого!

- Я тоже должен уйти: нужно решить целую кучу неотложных вопросов. И... Можно сказать ещё одно слово?

- О чем вы?

- О Мозге. Вы нашли что-нибудь?

- Нет.

- Ладно. Желаю удачи... с Ее Величеством.

Марен самодовольно усмехнулся, как полагается мужчине в таком случае.

- Есть моменты, когда по-настоящему понимаешь, как хорошо быть Главой Группы.

Глава 29

Оказавшись во дворце - было чуть меньше десяти вечера - Марен прошел в покои королевы. Увидев его, правительница встала со стула, на котором сидела, и повернулась к Марену лицом. Ее глаза были огромными - так широко они были раскрыты. Все в поведении королевы говорило, что её силы на пределе, а напряжение её тела показывало, насколько она испугана.

Когда королева заговорила, её голос, несмотря на старания держать себя в руках, дрогнул.

- Вы сейчас убьете меня, не правда ли? Великий Судья всегда казнит правителей тех стран, которыми он завладевает. Я готова к смерти. Но сначала я хотела бы обратиться к вам с просьбой, мой победитель.

Момент был неподходящий для того, чтобы рассеивать её заблуждение. Тон королевы был мелодраматическим, и Марен догадывался, что сейчас услышит что-то сентиментальное.

- Любая просьба, не выходящая за рамки данных мне предписаний, будет удовлетворена, Ваше Величество, - медленно и спокойно ответил он.

Королева покачивалась на ослабевших ногах и сжимала губы. Марен чувствовал, что она вот-вот расплачется.

- Для вас, генерал, покорение Георгии, возможно, лишь одна из глав вашей биографии. Для меня же это похоронный звон по целой эпохе. В предсмертный час мне приходят в голову сумасшедшие мысли. Поражение имеет много символов, и в этих символах присутствует образ победителя. Я женщина. Я побеждена. А вы мужчина и мой победитель. Я видела вас всего одно мгновение - сегодня утром, но в это мгновение я почувствовала испуг, ужас... и любовь!

Марену не понадобилось закрывать дверь: по его приказу она была автоматически закрыта. Он обнял стоявшую перед ним женщину и на руках донес её до постели. Вздрогнув, словно её обожгло горевшее в ней самой пламя, побежденная прижала к себе своего победителя. В этот момент она была сильной!

* * *

Марен и королева лежали рядом в рассветном полумраке. Оба устали, но не были сонными.

- Ты не забудешь меня, правда?

- Никогда!

- Теперь ты можешь меня убить. Я в мире с самой собой - поражение завершено.

"Двое приговоренных к смерти (двое) цепляются за крошечный остаток жизни", - подумал Марен. Он действительно приговорен и умрет, если не сможет избавиться от этой судьбы, а она считает себя приговоренной.

Страсть, которой были заполнены предыдущие часы, заставила его забыть, что настала пора подарить этой женщине жизнь. Мысли генерала пошли в другом направлении: он перестал быть примитивным человеком, чей внутренний мир состоит только из реакций его клеток, и снова сделался сложным и многосторонним существом.

- Я подумал, как быть дальше, Шения. Может быть, есть выход. Возможно, есть способ оставить твоим власть, и я мог бы найти предлог для этого.

- Моим? Ты хочешь сказать - моим родным?

Она была в изумлении.

- А почему бы и нет? Для ста людей это сделать не труднее, чем для одной.

- Но это не будет опасно для тебя?

- Подожди... Я не сказал, что непременно добьюсь успеха, я лишь сказал, что есть возможность попробовать найти общий язык. Только для этого ты будешь вынуждена согласиться на те меры, от которых до сих пор всегда отказывалась.

- Так или иначе ты все равно выполнишь эти меры, - с жаром начала она. - Чтобы спасти моих... - Королева вдруг замолчала, а потом спросила, словно удивленный ребенок:

- Почему ты делаешь это? - И, не давая Марену времени ответить на этот вопрос, задала новый: - Ради меня?

- Ради тебя!

Это было все. Королева, похоже, поверила его словам, что было не так уж непривычно для Марена. Как он и предполагал, теперь она будет верить, что имеет защитника среди высших руководителей, входящих в Совет Великого Судьи. То, что этот защитник сам тайно от всех обречен на смерть, в данный момент, разумеется, не играло роли.

Если бы не эта договоренность, королева могла бы заупрямиться и противопоставить требованиям победителя театральное поведение в духе: "Я умираю за свой народ!" Теперь же она поставила подпись на всех документах, которые Марен попросил её подписать, и подтвердила по телевидению, что "столкнувшись с невероятным по дерзости восстанием, зачинщики которого поставили перед собой безумные цели, и учитывая международную ситуацию", она "была вынуждена обратиться за помощью к Великому Судье и передать себя и свой народ под его защиту". И коротко сказала с горечью в голосе: "Эта защита предполагает некоторые перемены, но лучше перемены, чем неконтролируемое кровопролитие". "Чтобы облегчить проведение мер, необходимых в этой чрезвычайной ситуации, - сказала королева в заключение, - я приняла отставку Кугарачара Майетта и обратилась к Дуони Хаваристу с просьбой сформировать новый кабинет министров".

Грубые фамилии, грубые люди - методы, освященные традицией: для молниеносной войны хороши все, кто есть под рукой. Для войны, правду о которой, конечно, никогда не узнает ни георгийский народ, ни какой-либо другой.

Слейтер расставлял по местам свои команды "офицеров в штатском". Сто тысяч георгийцев, известных своими монархическими взглядами и уже много лет назад отмеченных как потенциально опасные, будут "зарегистрированы" первыми. В таком масштабе эта процедура будет унизительной. Эти гордые люди будут мучиться от позора, когда им придется стоять в очередях к передвижным регистрационным установкам, применявшимся в полевых условиях. Каждый гражданин будет должен пройти процедуру снятия отпечатков пальцев, подписать обязательство быть верным властям и лечь на живот под прибор впечатляющих размеров, который обычно принимали за рентгеновский аппарат, но который на самом деле вживлял болевые схемы.

Начав свою работу, люди Слейтера не остановятся, пока не пометят всех георгийцев до одного. Но Марен не стал ждать этого. Незадолго до двенадцати дня он позвонил Медельину.

Глава 30

- Оставляю вам готовую площадку для вашей работы, дорогой друг!

- От души поздравляю вас, Дэвид! - серьезно ответил Медельин. Полнейший успех по всей линии фронта. И вдобавок какой личный триумф! Главное - не забывайте раз в год навещать королеву, чтобы поддерживать вашу с ней дружескую связь.

- Вам нужно лишь сказать своему секретарю, чтобы он напоминал мне об этом, - сухо ответил Марен.

Вспоминая прошедшую ночь, он ясно чувствовал, что, если у него ещё есть будущее, он не перестанет повторять восхитительное приключение, которое пережил вчера. Может быть, вначале это была хитрая игра женщины, желавшей спасти свою жизнь, но победа королевы над своим победителем была абсолютной: Марен был уверен, что она родит ему ребенка.

Да, возможно, это было расчетливое соблазнение. Только соблазнительница душой и телом попала в собственную западню.

В любом случае желания Марена были выполнены. И, конечно, королева в любой момент может обратиться за помощью к своему защитнику (если только он ещё будет жив).

Марен положил трубку и вбежал в самолет, который отвез его обратно в Лагерь "А". В пути на его эскорт напал георгийский истребитель, который после короткой схватки разбился, превратившись в пылающий факел. Безумный поступок вражеского летчика напомнил Марену о том, как патетически вела себя королева перед лицом, как она считала, неизбежной смерти, и он спросил себя, как он сам поступит в полночь, когда наступит седьмой день.

На посадочной полосе Лагеря "А" он обнаружил Дэвида Бернли, который был вне себя от восторга.

- Папа, это чудесно! Ты спас тысячи человеческих жизней, которые надо было уберечь! Я жалею лишь об одном, что не смог принять в этом большего участия!

Тогда Марен объяснил своему сыну, как благодаря составленному им списку восемнадцать человек, намеченных для казни, были оставлены в живых. Действие этого рассказа было удивительным: на глазах Дэвида-младшего выступили слезы, и он, не говоря ни слова, крепко сжал руки своего отца. Оставшись один, Марен задумался об этой сцене.

"Каким станет мир, когда это сверхчувствительное поколение повзрослеет?" Генерал представил себе Группы, состоящие из людей, практически лишенных отцов с раннего детства - людей, которых неудовлетворенное желание иметь отца приведет к изменению самих основ группизма. Будет ли так на самом деле? Если такая эволюция должна произойти, он не ждет для страны в будущем ничего хорошего.

Приближался час отлета, и Марен начал нервничать и беспокоиться, потому что совершенно не знал, что произошло в столице за время его отсутствия. Как только там поняли, что между Группой 814 и Траском есть связь, то, разумеется, включили болевую схему Траска, и дальность действия этого сигнала будет постепенно увеличиваться. У Марена были все основания запастись обезболивающими средствами: они могут понадобиться ему ещё до прилета в столицу. До приземления придется терпеть боль: Марен совсем не желал, чтобы офицеры, которые придут его встречать, заметили, что Главнокомандующий наглотался таблеток.

Однако самолет успел уже пролететь верхнюю точку своей параболы, когда боль грубо вонзила свой кинжал в плечо Главы Группы. Марен молча стал бороться с этой пыткой.

Было ясно: критический момент наступил.

Глава 31

Скрючившись в неудобной позе в своем кресле, Марен не мог заставить себя думать ни о чем, кроме хлеставшего его бича боли. Наконец телеэкран показал ему, что самолет круто заходит на посадку, и у Марена сжался желудок от резкого уменьшения скорости. Как обычно, посадка была выполнена с поразительной точностью. Лишь только двери открылись, генерал положил в рот таблетку и покинул самолет.

Его встречали, но это была не делегация его сотрудников, которую он ожидал увидеть. Принимавшая Марена группа была необычной: его пришли поздравить с возвращением Подредж, ещё пять или шесть Глав Групп и Великий Судья, стоявший несколько в стороне от остальных. Тот, кому оказывалась эта честь, с ужасом подумал, что лишь через несколько часов сможет полностью избавиться от муки, которую терпел.

Диктатор подошел к генералу, положил свои тяжелые ладони ему на плечи и крикнул, покрывая своим голосом оглушительный шум машин:

- Дэвид, Медельин сообщил мне, что георгийское дело выполнено!

- Ваше Превосходительство, Георгия рухнула, как карточный домик. Война продолжалась всего пять часов.

Великий человек радостно прижал победителя к своему сердцу.

- Молодец, Дэвид! Вы по-прежнему величайший в истории мастер молниеносной войны!

Это похвала вызвала некоторое беспокойство в душе Марена, которому ещё никто до сих пор не выражал свое восхищение так демонстративно и который считал себя просто хорошим логиком в одном конкретном роде деятельности. По-прежнему такой же радостный, Великий Судья повел его к остальным.

- Оскар, пожмите руку тому, кто не знает поражений!

Подредж погрузил свой взгляд в глаза Марена, словно вонзил в них пару стальных лезвий. Самый одаренный из Глав Групп пожал руку Главнокомандующему и, с любовью указывая на вождя страны, объявил:

- Для хозяина это великий день! С падением Георгии осуществилось то, о чем он мечтал двадцать лет. Теперь не осталось ни одного противника, настолько серьезного, чтобы нам стоило из-за него беспокоиться.

Откровенно говоря, это было не совсем верно: ещё могли возникнуть опасные коалиции. Но отчасти эти слова были верны, и Марен заставил себя улыбнуться:

- Георгия задержит нас надолго, Оскар: надо будет её очистить и проглотить!

Удивление генерала переросло в тревогу: он вспомнил об одном человеке, которого Великий Судья осыпал преувеличенными похвалами. Через несколько часов этого человека не было в живых! Марен вздрогнул и подумал: "Осторожно! Он опасается меня со времени истории с Траском". Может ли этот вождь с необычным характером вернуть свое доверие человеку, в котором однажды усомнился? В этом весь вопрос!

Покончив с поздравлениями, Великий Судья положил свою крепкую руку на плечо Марена и сказал:

- Господа, нам остается решить одну важную проблему, и я желаю, чтобы мы немедленно отправились на место взрыва: нужно ввести Дэвида в курс дела, а для этого лучше всего быть на месте.

Все уселись в большой "прыгун", который быстро взлетел в сопровождении больших отрядов охраны - одного спереди, другого сзади.

Первым признаком того, что пострадавшая от взрыва зона уже близко, для Марена стали яркие огни мощных фонарей. Когда аппарат подлетел ещё ближе, генерал понял, что это были прожектора, установленные на всех уцелевших зданиях квартала. Место взрыва было полно занятых работой людей и техники.

Наблюдая за этой сценой, Марен в то же время не упускал ни слова из того, что говорили его адъютант, Подредж и диктатор. Так генерал узнал, что были обнаружены ещё восемь уцелевших членов Группы 814, которые после собрания покинули город, так что общее число выживших было теперь сто два. Было похоже, что эта цифра окончательная, так как уже двадцать четыре часа не поступало сведений о новых спасшихся.

- Как только мы узнали, что Траск входил в восемьсот четырнадцатую, мы почувствовали, что дело принимает новый оборот, - сказал Подредж. Недавно была включена его болевая схема, и скоро мы узнаем, жив ли он. Я совершенно не представляю себе, какую выгоду он мог бы извлечь из этого взрыва, но совпадение слишком явное. За этим что-то кроется.

Марен, злой от боли, готов был ответить: "А если целились как раз в него?" но устоял против этого искушения и ограничился тем, что спросил:

- Предположим, он не появится - что тогда?

- Будем считать дело закрытым!

Марен утвердительно кивнул. В сущности, не было смысла уточнять столь очевидный факт, но окружавшее его облако боли замедляло работу его ума. За его спиной прозвучал голос адъютанта:

- Доказано, что бомба была сброшена с большой высоты, но табло контроля за воздушным пространством интересующего нас сектора показывает, что бомбардировщик под конец опустился в самый центр пожара.

Беспилотный самолет! Автоматические приборы слежения зарегистрировали его полет над столицей. Если бы его база находилась за чертой города, радиолокаторы наблюдения отметили бы его обратный путь. Офицер продолжал:

- Самолет взлетел с Запасного Аэродрома "Б", который находится в самом центре города. Судя по регистрационным журналам аэродрома, эта машина приземлилась на эвакуационной полосе для торговых самолетов ровно за пять часов десять минут до взрыва. График посадки показывает, что она прилетела с востока. РЛС обнаружения проследили его путь от самого атлантического побережья, а радары дальнего действия определили место его старта подводную лодку, находившуюся на поверхности в открытом море на расстоянии двухсот миль от берега и взорвавшуюся через минуту после разрыва бомбы. Все прибрежные станции отметили ударную волну этого взрыва. Хронометраж позволил нам даже точно определить место, где находилась субмарина, и мы знаем, что она затонула и лежит на глубине трех тысяч футов. Зондирование показало, что в этой точке действительно находятся какие-то металлические объекты. Как только эта новость стала известна, многие нейтральные страны тут же сообщили нам, что ни одна из их подлодок не пропала. Вот все данные, которыми мы располагаем.

На мгновение внимание всех остальных было отвлечено от Марена, и генерал воспользовался этим, чтобы наклониться к своему адъютанту и шепнуть ему:

- Проверьте местонахождения всех подлодок, спущенных на воду за последние пятьдесят лет. Доклад представите мне лично.

- Слушаюсь!

Марен глубже уселся в своем кресле. Не в первый раз он размышлял над тем, как невероятно трудно организовать такое покушение в самом центре Города Судьи. Поэтому он предполагал, что бомба была изготовлена достаточно давно и доставлена издалека. Он смутно помнил, что двадцать пять лет назад в водовороте войны бесследно исчезло немало боевой техники, в том числе подводных лодок. Разве подчиненные Мозга не могли восстановить все это вооружение, укрыть его в бесчисленном множестве надежных тайников и переделать так, чтобы им можно было управлять дистанционно? И разве субмарина не могла незаметно покинуть свое укрытие, катапультировать беспилотный самолет и взорваться сама после того, как находившиеся на её борту приборы установили, что взрыв успешно произведен?

"Прыгун" резко опустился, и Марен обвел взглядом опустошенное взрывом пространство. Работы по разборке развалин продвинулись уже достаточно далеко.

- Сколько времени понадобилось, чтобы радиоактивность упала до нормального уровня?

- Взрыв был вызван сверхтяжелыми элементами, которые образовались в последний момент перед ним и имеют период полураспада порядка одной сотой секунды. Через несколько минут после взрыва уровень радиоактивного заражения был уже неопасным.

Марен прокрутил эту мысль в своем уме.

- Был такой генерал Инскип, который десять лет назад ушел в отставку. Жив ли он еще?

- Да. Ему больше восьмидесяти лет, но у него ещё крепкое здоровье.

- Он был величайшим авторитетом в области вооружения, применявшегося в прошлом веке. А во время второй атомной войны было потрясающее оружие! Пошлите к нему комиссию из экспертов. Я хочу получить от него информацию, особенно относительно оборонительных средств, которые использовались для отражения штурмовых операций различного рода.

- Инскип будет в восторге. Я слышал, у него было впечатление, что им немного пренебрегают.

Подредж, который расслышал конец этого диалога, повернулся к ним.

- Ясно, что организаторы покушения имели ограниченную цель: они хотели разрушить только этот квартал. Еще до получения от вас сообщений, что вы не смогли найти доказательств связи взрыва с происками георгийцев, мы чувствовали, что Георгия в этом деле ни при чем.

- Что вы обнаружили на Аэродроме "Б"?

- Пустой номер, - вмешался адъютант. - Бомбардировщик лишь использовал его как стоянку. Он ничего не выгрузил и не принял на борт.

- Понимаю... Он ждал команды. Если только он не был оборудован программируемым устройством управления, установленным на определенное время.

Марена тревожила одна назойливая мысль: Мозг пожертвовал ценнейшей техникой и подверг себя огромному риску лишь для того, чтобы уничтожить одного человека, в действиях которого не был уверен! Генерал не сомневался, что логика мыслящей машины была безупречной и та верно оценила степень опасности. Но мощь и жестокость её ответа сами по себе подтверждали величайшую ценность изобретения Траска. Марен задавал себе вопрос, от которого ему становилось не по себе: может ли человек, владеющий таким открытием, дать победить себя из-за собственной неспособности защититься?

Чуть позже, когда он стоял среди развалин квартиры ученого, это смутное чувство боязни чего-то билось в его душе в одном ритме с колющей болью, терзавшей его плечо. Пол в основном уцелел, и на нем разложили листки с надписями, обозначавшими степень прочности разных участков: "безопасно", "ненадежно", "опасно", и в некоторых местах "особо опасно". Обходя участки, отмеченные последней из этих надписей, Марен без колебаний направился туда, где раньше была спальня и где теперь была прикреплена табличка "опасно".

Ни от тел, ни от кроватей не было и следа. Генерал стал осторожно расспрашивать проводника. Тот взглянул в свои записи:

- Здесь не было найдено никаких трупов, господин генерал.

Этот ответ отозвался в душе Марена таким отчаянием, что тот забыл даже о боли, которая грызла его плечо. Как будто до сих пор он не переставал надеяться, а теперь надежда мгновенно умерла. На смену ей пришли апатия и покорность судьбе. Марен осознавал, что случилось самое худшее, и чувствовал себя раздавленным огромной тяжестью своего горя. Здесь Рива провела свою первую ночь в доме Траска. Марен мысленно видел перед собой её бронзовое от загара тело, наготу которого лишь наполовину прикрывали простыни, и одновременно представлял себе, как это тело обуглилось и рассыпалось в мельчайшую пыль под действием гигантского взрыва. А члены Группы 814, которые проявили сочувствие к Траску, мгновенно испарились в пламени пожара в своих стоявших вокруг домах, которые были теперь лишь кучами мусора. Люди умерли лишь из-за того, что их сосед-ученый узнал какую-то тайну, - вот в чем была вся трагичность случившегося.

Когда Марен возвращался назад, осторожно ступая по ненадежному полу, ему пришла в голову ещё одна мысль: даже если он спасется от приговора, Мозг не остановится, пока не найдет человека, узнавшего о его существовании, то есть его, Марена. Значит, для Дэвида Марена настал час показать, как он умеет применять законы логики. Генерал задал себе вопрос: "Буду ли я пытаться спасти свою голову?" С мучительной тревогой он понял, что до сих пор ждал спасения со стороны - какого-нибудь случая, который автоматически изменит его нынешнее плачевное положение. "Что ж, проанализируем ситуацию так, словно это военная операция. Кто противник?"

Мозг?

Марен был в замешательстве и тревоге. Он с трудом нагнулся, чтобы не удариться о почерневшую от огня балку. Если его расчеты верны, он стоит в лаборатории, на том самом месте, где тогда лежала его телесная оболочка. Именно здесь два дня назад сознание Уэйда Траска, переселившееся в тело Дэвида Марена, нашло свою смерть. Этот несчастный случай усложнил ситуацию, но лишь отчасти. Если противником действительно был Мозг, Марен мог считать всех остальных всего лишь марионетками. "Они и есть марионетки", - внушал он себе. Он хотел верить в это и стал убеждать себя в своей правоте. Невозможно, чтобы компетентные органы до сих пор не сумели найти Мозг. Их неспособность сделать это можно было объяснить лишь тем, что сотрудники, занятые его поиском, находились под контролем Мозга, и все расследование было комедией огромного масштаба. Тут не могло быть ошибки. Марен вспомнил, что сказал ему Слейтер о тайне, окружавшей поиски. Сотрудники Контроля, которые вели их по видимости так решительно, должно быть, дали клятву молчать о своей работе, и у них у всех было выработано психическое поведение, смысл которого сводился к следующему: человек чувствовал, что вспоминать о существовании Мозга опасно.

Марен подошел к месту, где раньше находились часы, и осмотрел пол, выясняя, нет ли в нем следов проводки. Но сложившийся в его уме образ Мозга не покидал его сознания. Вопрос был лишь один: где скрывается Мозг? Наиболее вероятным местом была все-таки воронка внутри Укрытий под особняком Великого Судьи. Более надежного тайника не было на всей планете. Правда, при одном условии: если Великий Судья находится под контролем Мозга.

Марен представил себе мыслящую машину, которая управляет всеми властителями человечества. Теперь, подумав об этом, он понял, что перед Мозгом стояла почти неразрешимая проблема - обеспечение собственной безопасности. Мозг нашел решение, жестокость которого была невообразимой: с помощью двух своих главных марионеток - Великого Судьи и Слейтера он уничтожил всех, кто непосредственно помещал его в тайник, и одновременно убедил свои живые орудия, что бойни, которые они устраивали одну за другой, имели лишь одну цель: уничтожить его. Это убеждение невозможно было искоренить: чем больше становилось убийств, тем меньше их исполнители сомневались в их причине. Но фактически единственным, кто извлекал выгоду из этого настолько же долгого, насколько безрезультатного расследования, был Мозг.

Вдруг Марен заметил, что рядом с ним стоит Великий Судья.

- В чем дело, Дэвид?

Услышав, что диктатор обращается к нему, генерал показал на отверстия в главной балке, в которые, должно быть, пропускались соединительные провода часов.

- Я задавал себе вопрос, что это такое, Ваше Превосходительство.

Судя по планам, разрешение на просверливание этих отверстий не было дано. Это было отмечено. Значит, все рабочие, когда-либо выполнявшие ремонт в этом доме, будут опрошены на детекторе лжи. Для этого понадобится несколько дней, может быть, целая неделя, - подсчитал Марен.

Но по-настоящему этот вопрос его не интересовал. Главное - он увидел собственными глазами, что от квартиры Траска ничего не осталось. Ему было недостаточно увидеть разрушения на экране телевизора: Марену было необходимо побывать здесь, взглянуть на развалины собственными глазами, почувствовать, как раскатываются под ногами обломки, вдохнуть стойкий запах, оставленный бомбой.

Марен вдруг почувствовал огромную усталость. Доказательства налицо его тело больше не существует. Дэвид отказывался признать бывшее тело Траска своим, он внутренне сопротивлялся бы этому, даже если бы не имел других поводов для страха. "Если бы я каким-то чудом оказался в безопасности, сохранил бы я оболочку Уэйда?" - спрашивал он себя. Такая перспектива мало радовала Марена: в лучшем случае он теперь будет вынужден до конца жизни носить грим.

"Сейчас мне бы нужно принять снотворное и спокойно поспать часа четыре. Потом я буду готов действовать!"

В этот момент на плечо Марена легла чья-то рука. Он обернулся и увидел офицера-прапспа из охраны Великого Судьи. К нему подходили ещё четыре прапспа. Странно, но они держались настороженно.

- Именем Его Превосходительства Великого Судьи вы арестованы! Будьте добры следовать за мной без скандала.

- Что? - воскликнул Марен, одновременно ошеломленный и взбешенный.

- Вы арестованы, господин генерал.

Марен повернулся к офицеру спиной. Плечи его согнулись под тяжестью поражения. Диктатор, Подредж и ещё два Главы Групп наблюдали за происходившим.

- Ваше Превосходительство, я не понимаю.

- Мы тоже многого не понимаем, господин Траск! Например, мы хотели бы знать, что стало с нашим дорогим другом Дэвидом Мареном.

Марен собрался было ответить, но закрыл рот и слегка встряхнул головой, словно разгоняя туман, которым боль окутывала его ум. Первое впечатление было верным, хотя он не ожидал, что события примут такой оборот: начинается кризис, а он не готов к этому.

Голос Великого Судьи зазвучал снова, на этот раз угрожающе:

- Даю вам гарантию, что вы получите полную возможность дать нам свои объяснения перед тем, как вас казнят.

Отвезите его в Контроль! - отрывисто приказал диктатор и на этом закончил разговор.

Глава 32

Ничто не было оставлено на волю случая. Перед тем, как втолкнуть Марена в специальный самолет Контроля, ему сковали руки, а как только арестованный оказался в машине, его обыскали. Это было сделано вежливо, но если бы Марен сам командовал этими людьми, то назвал бы такой обыск тщательным. В процедуру обыска вошел осмотр рта, и арестованный с удивлением узнал, что среди его зубов был один искусственный с отверстием, наполненным каким-то веществом. Те, кто осматривал Марена, не посчитали нужным проверить, нет ли у него капсул внутри мышц, и не стали выяснять, пропитаны ли какие-нибудь участки кожи арестованного составом, который, растворившись, мог бы превратиться в наркотик, но зато поскоблили Марену ногти: под конец его заставили снять мундир и надеть тонкий серый комбинезон. Все это было выполнено до того, как "прыгун" приземлился на террасе здания Совета Глав Групп. По прибытии на место Марена в наручниках провели в комнату из цемента и стали - одну из одиночных камер ведомства Слейтера. Там специалисты стали уничтожать маскировку Дэвида, и через полчаса по фотографиям и данным из архивов Контроля в нем узнали приговоренного бунтовщика Уэйда Траска.

Марен заметил тревожный признак: по мере того, как схема за схемой исчезал его грим, поведение его тюремщиков менялось - они становились грубее. Пока заключенный был похож на Дэвида Марена, они проявляли к нему некоторое уважение, теперь же руки, обшаривавшие того, кто считался Траском, толкали, щипали, хватали его все сильнее, все грубее, каждый раз чуть больше выходя из пределы необходимого. Наконец, один из обыскивавших, самый крупный, попытался силой усадить Марена. Дэвид ударил грубияна коленом в низ живота. Обидчик тут же со стоном свалился на пол, корчась от боли. Один из его собратьев ударил заключенного по лицу, но тот был готов к ударам: Марен уже достаточно долго старался вызвать у себя ненависть и ярость - единственное, что позволяло человеку выдержать пытку. Поэтому удар лишь немного оглушил Дэвида: вся сила кулака разбилась вдребезги об эту стену гнева. Защищенный своей мощной броней из ненависти, Марен выбросил ногу вперед, целясь в лодыжку того, кто его ударил. Потом заключенный сел: он не потерял хладнокровия и знал по собственному опыту, что сидящего человека ударить труднее, чем стоящего.

С другого конца комнаты прозвучал властный голос:

- Оставьте его. Надо дождаться приказа.

Лежавший на полу здоровяк встал, кое-как дотащился до раскладушки и сел на нее, а второй пострадавший в это время перестал растирать себе лодыжку и упал на стул, явно страдая от боли.

Теперь Марен смог изучить своих сторожей. Их было пятеро, и все явно были из Контроля. Два более молодых, которым, похоже, было около тридцати лет, выглядели сообразительными и опытными в своем деле, остальные трое были плотного телосложения и чуть старше сорока лет. Что до их седого начальника, ему было лет пятьдесят пять. Он как раз подходил к заключенному.

- Моя фамилия Кэролл, господин Траск. С минуты на минуту я должен получить приказ применить все средства, чтобы получить от вас подробный рассказ о том, что вы делали в эти дни.

Марен рассматривал лицо этого человека, которого немного знал, потому что один или два раза видел его в обществе Слейтера. Кэролл имел твердый характер, а высокое представление этого офицера о долге сейчас делало его опасным противником, так как Кэролл совершенно не сомневался в законности полученного им задания.

Но Марен не стал задумываться над этим. Ему было нужно лишь одно ненависть. Ненависть, которая одна своей необузданной силой может придать твердость мышцам человека и крепость его нервам, когда его пытают. Дружелюбные и благоразумные мысли были теперь очень далеко, на самой периферии сознания Дэвида.

За дверью послышался шум, Кэролл подошел к ней и несколько минут говорил там с человеком, которого Марен не видел. Потом дверь закрылась, офицер снова приблизился к Дэвиду и остановился перед ним. Голос Кэролла звучал бесстрастно, но офицер немного побледнел, когда объявлял заключенному:

- Приказ поступил. Когда вы решите заговорить, скажите это мне, и я вызову Великого Судью. Он желает лично выслушать ваше признание.

Глава 33

После этого время остановилось для Марена. Когда боль набрасывалась на него, он что-то вопил в припадке ненависти и бешенства, почти не сознавая, что именно выкрикивает, - в основном это были бессмысленные неразборчивые ругательства по адресу мучителей. Слова не играли роли: значение имели только горевшая в нем ярость и его желание поддерживать в себе этот внутренний жар.

У Марена была серьезная причина молчать: он не мог, не должен был, не смел ничего сказать людям, которыми управлял Мозг, - во всяком случае, пока не исчерпает все другие средства. По своему опыту Марен знал, что его не убьют, пока не вырвут у него признание. Молчать значило жить, заговорить означало подписать себе смертный приговор.

В застенке, под слепящими лучами прожекторов, время то сжималось, то растягивалось до бесконечности, а Марен мог рассчитывать лишь на свои нервы. Он собирал все свои силы, и, падая в бездну слабости, каждый раз находил на её дне новый запас ненависти, которая опять наполняла его тело жгучей энергией. Тогда, весь дрожа от бурлившей в нем бешеной злости, Марен пронзительно кричал: "Кретины, придурки, рабы... идиоты, идиоты, идиоты..." - и снова те же ругательства, раз за разом, без конца. Он ни на мгновение не пожалел себя, ни разу не попросил пощады. В сущности, Марен ни в чем не обвинял своих палачей - ему незачем было знать, правы они или нет. Он видел все стадии постепенного физического, морального и психического разрушения человека в тюрьме и под пыткой. Выжили только те, кто ухватился как за соломинку за что-то вроде сумасшествия - за безумную злость. И это было единственное, что имело значение для Марена.

В конце концов неослабевающий гнев заключенного подействовал на тех, кто его пытал. Марен знал, что так должно было случиться, хотя и не добивался этого намеренно. Жестокость этих людей, без которой они не были бы агентами Контроля, была также их скрытым уязвимым местом. Один за другим падали рубежи их духовной обороны, и давало трещины, как разрушающийся фасад, их наружное спокойствие, за которым скрывалась тяжелая душевная драма.

Один из агентов вдруг завопил во все горло. Остальные стали, подталкивая, выводить его из комнаты, а он вырывался и орал, как рассерженный ребенок. Но это был большой мальчик, и понадобилось несколько человек, чтобы справиться с ним. Другой начал тихо всхлипывать. "Дэн, вы позорите себя! Сейчас же прекратите!" - крикнул ему Кэролл. "Это сильнее меня", - ответил агент. Слезы не переставали литься у него из глаз, и его тоже пришлось отправить за дверь.

Потом не выдержал третий офицер: на глазах у своих ошеломленных сослуживцев он вытянулся и словно окаменел. Все его мышцы напряглись как в столбняке, глаза выкатились. Врач поспешил сделать ему укол, и офицер рухнул на пол как развинтившаяся кукла.

Кэролл, конечно, поставил Великого Судью в известность о том, что произошло, потому что дверь вдруг открылась, и в её проеме Марен через сероватый туман различил представительную фигуру диктатора. Государственный человек озадаченно покачал своей львиной головой и сказал:

- Остановитесь: дайте ему отдохнуть. Отведите его в...

Марен не расслышал, куда Великий Судья велел его отвести: он просто отключился. Заключенный почувствовал, как чьи-то руки схватили его и погрузили в забытье, находившееся в опасном соседстве с обмороком.

Марен зевнул, открыл глаза, и к нему вернулась память. Он находился в большой со вкусом обставленной комнате и сидел в кресле. Его руки были прикованы наручниками к подлокотникам и, судя по тому, как онемели оживавшие теперь ноги, их тоже приковали к ножкам кресла. Поскольку его голова могла двигаться свободно, Марен огляделся вокруг в надежде узнать это место. Справа были дверь и настенный телеэкран; окна не было; слева стояла кушетка; прямо перед Мареном были большие вделанные в стену часы, и...

Часы захватили его внимание. "Такие же, как у Траска", - подумал Марен, и тошнота подступила у него к горлу.

Пока Дэвид рассматривал часы, они вдруг загудели и пробили половину десятого (утра или вечера?). Едва затихло эхо этих ударов, как из какого-то скрытого отверстия часов вырвалась струйка света - серебристый ручеек, который потек по полу, свертываясь, скручиваясь в подобие шнура. А в это время часы выпускали в комнату все новые струи того же вещества. Вдруг конец "шнура" изогнулся, потом распрямился - и "шнур" сделал скачок в сторону Марена, который смотрел на это, парализованный изумлением. Дэвид вспомнил ту ночь неделю назад, когда в квартире Траска он видел, как такие же часы ткали паутину из таких же светящихся нитей, и задрожал от панического страха. Живой световой шнур, рывками подползавший к нему, делал то, что не смогла сделать пытка.

В ужасе Марен, словно загипнотизированный, следил за приближением шнура, который, судорожно извиваясь, делал рывок за рывком вперед, каждый раз ещё немного сокращая расстояние между собой и его креслом. Вначале световая нить была ярдах в восьми от Дэвида; меньше чем за две минуты она проползла половину этого расстояния. Когда прошел шок, вызванный удивлением, Марен стал звать на помощь - сперва тихо, потом все громче. Его голос поднялся до крика, потом перешел в вопль. Гордость исчезла, желание держать себя в руках было забыто. У него было только одно желание: пусть придет кто-нибудь. Прекратите это, и скорее, скорее!

Никто не появился. Марен внезапно понял, что никто и не придет. И тут Дэвида осенило: перед ним мгновенно открылся подлинный смысл происходившего. Мозг умело навязал Великому Судье свою волю - заставил его перевести заключенного в комнату с часами. Мозг же внушил диктатору убеждение, что незачем ставить охрану у её двери, или устроил так, что часовым был назначен один из его рабов. Слейтер ведь говорил, что Мозг может управлять людьми на расстоянии. Значит, его компьютерный противник способен блокировать слух человека в решающий момент. Может быть, часовой стоял на своем посту за дверью, но не мог услышать крики, звучавшие из охраняемой им комнаты.

Больше у Марена не было времени размышлять о своей судьбе: один из "шнуров света" подлетел к нему по воздуху и завис над его головой. Марен сжался, но "шнур" упал ему на колени...

* * *

... Где-то шумело море, разбиваясь о подводные скалы. В первое мгновение он лежал неподвижно. Потом в него ударила волна. Это ощущение было настолько реальным, что он почувствовал, как вода приподняла его и понесла в сторону берега. Потом она отхлынула назад. Отступая, море пенилось и шумело, вполголоса напевая свою песню. Он сжал губы и поймал ртом что-то неощутимо маленькое и приятное на вкус, принесенное волнами, проглотил это, одновременно пытаясь улечься на песке. Он плохо понял, как сумел сделать это: тело действовало само по себе, мысли и сознание не принимали в его движениях никакого участия. Он действовал, он существовал, он жил - и это было все.

С нового места ему не было видно море, но он слышал близкий шум откатывающихся назад волн, шелест и свистящий шорох сливающихся друг с другом струй и...

Звук затих.

* * *

"Я был морским животным, находящимся на одной из низших ступеней эволюционной лестницы", - с изумлением подумал Марен. "Это было воспоминание о какой-то ранней эпохе существования жизни!" Эта мысль потянула за собой другую, не менее поразительную: "Это то, что бывает с прапспами. Они могут сознательно вызывать у себя такие воспоминания!"

* * *

... Его окружала давящая тьма. Он почувствовал странное возбуждение и тут же тьму разорвал свет, такой ослепительный, что вызывал боль. Он понял, что именно этот свет возбуждал его. Прошло сколько-то времени, и вокруг снова потемнело. Его возбуждение ослабло, превратившись в слабую пульсацию. Вскоре свет возник опять. Теперь Марен знал, что означало связанное с ним чувство - это было ощущение жизни. Свет и тьма и связанные с ними ощущения продолжали чередоваться. Марен был потрясен до глубины души, когда понял, что это было - самый ранний период существования жизни. Темнота - ночь, свет - день. А то, что возбуждалось под этим светом, было, должно быть, одной из первых переходных форм от мертвой материи к живой. Он попытался ещё глубже заглянуть в свою память, но тут...

* * *

... Он сжался, притаившись за гребнем скалы, и чувствовал пьянящий восторг, но к этому восторгу примешивался страх. Он чувствовал, что ниже, по другую сторону остроконечной скалы, находится огромный зверь, и изо всех сил старался не привлечь к себе его внимание. В ужасе и отчаянии тот, кем Марен себя вспоминал, судорожно стиснул в ладонях рукоять грубого каменного топора, и лишь тогда Дэвид осознал, что он уже не крошечное животное. Сгорбившись и прижимаясь к боку пригорка, он больше чувствовал, чем видел великолепные мощные мышцы, выступавшие буграми на его плечах и груди, и был уверен, что мог бы хорошо постоять за себя в схватке с насторожившимся чудовищем. Но зверь был нечувствительный к ударам - большой и глупый. Он сначала отступит, но потом разорвет человека когтями. А человек был в силах заставить зверя отступить, но не мог рассчитывать на то, чтобы его уничтожить.

В отчаянии человек распластался на земле, желая избежать боя - и на этом месте воспоминание Марена оборвалось...

* * *

Было темно. Марен лежал на ковре - по крайней мере так ему казалось. Но его ощущения были немного искажены: он чувствовал себя физически слабее, чем раньше. "Не переселили ли меня в другое тело?" - с тревогой спросил он себя. Он попытался пошевелиться - и услышал звон цепей. Его запястья были стиснуты чем-то тонким и прочным, а ноги были сжаты в лодыжках металлическими кольцами. Марен вздрогнул и заставил себя расслабиться.

- Вы проснулись? Давно ли вы здесь? - спросил сзади него голос Ривы Аллен.

Это мог быть только сон! Этот голос мог появиться только из какого-то уголка его памяти! Рива Аллен ведь умерла, рассыпалась в прах от взрыва гигантской бомбы, самой мощной за последние четверть века!

Тот же голос снова зазвучал в темноте рядом с ним.

- Нам давали еду восемь раз. Это может означать три дня, но, может быть, прошло больше времени, потому что я все время была голодна.

Теперь Марен понял, что его слабость вызвана голодом. Но что все это значит? Кто все-таки лежит в этой темной комнате рядом с женщиной, которой больше нет?

Он с тревогой вспомнил: "Я не знаю, где я, но я попал сюда по воле Мозга. Ему совершенно безразлично, хорошо мне или плохо, он хочет лишь одного: узнать, какую опасность представляет для него Уэйд Траск и каковы цели Уэйда Траска. Он использует свое знание функций живого организма для выполнения своих хитрых замыслов".

Что узнал Мозг?

Тут мысли Марена прервал шум. Открылась дверь, пропустив луч света, который, расширяясь, как раскрывающийся веер, превратился в конус, и Марен повернул голову в его сторону. В комнату входили два прапспа, которые несли подносы с дымящимися кушаньями.

- Наконец-то принесли поесть! - радостно воскликнула Рива Аллен.

В этот момент в комнате появился третий незнакомец. Поскольку он был в маске, было невозможно понять, был ли он тоже прапспом, но как только он заговорил, Марен узнал его - это был Ральф Скаддер.

- Глава Группы Дэвид Марен, - прозвучал из-под капюшона голос карлика, - я принял решение освободить вас и вашу подругу. Развяжите их, приказал Скаддер своим двум подчиненным.

Марен вспомнил, как Скаддер вел себя в ночь взрыва. Предводитель прапспов старался задержать его у себя, засыпая его вопросами. Это могло объяснить многое! Марен легко мог представить себе, что в это время подручные бандитского главаря Скаддера устроили обыск на квартире Траска. Однако оставалось неясным одно: как они отыскали секретную лабораторию?

Он заставил свои мысли переключить на многозначительное обращение к нему Скаддера: "Глава Группы Дэвид Марен". Он Дэвид Марен, и только это имеет значение! "Я снова стал собой", - сказал себе генерал. Должно быть, Мозг, выполняя над ним свои операции, каким-то образом включил некий жизненный механизм. "Я наконец вернулся в свое тело!" Сознание этого наполняло Дэвида восторгом. Это было чудесно!

- Только что было объявлено об аресте Уэйда Траска, - снова заговорил Скаддер. - Больше нет смысла держать вас под охраной.

Эти слова тоже немало объяснили. Предводитель прапспов честно ждал возвращения Траска. Марен растер себе запястья, чтобы вернуть им гибкость, быстро проглотил свою долю еды, и потом принял решение. Было ещё слишком рано делать выводы из того, что с ним произошло: в последних событиях были противоречия, которые нельзя было разрешить одними раздумьями.

Его и Риву каким-то сложным путем вывели на поверхность. Оказавшись на улице, Глава Группы сразу же вбежал в телефонную будку и набрал номер персонального телефона Великого Судьи. На экране появилось лицо Селис, личной секретарши диктатора. Оно исчезло на несколько мгновений, потом появилось снова, и теперь Селис казалась взволнованной.

- Дэвид, - тихо сказала она. - Его Превосходительство отказывается разговаривать с вами. Но он просит вас быть на заседании Совета, которое начнется завтра в одиннадцать часов. Вы не хотите ему что-нибудь передать? - спросила она ещё тише.

- Моя милая, будьте добры, попросите его от моего имени отложить казнь Уэйда Траска до тех пор, пока я не побеседую с ним, то есть с Великим Судьей, - с беспокойством попросил Марен.

- Минуточку!

Она снова исчезла. А когда изображение девушки снова появилось на экране, Великий Судья, должно быть, находился рядом и диктовал ей слова, потому что она говорила бесстрастным голосом и четко отделяя слово от слова. Селис произнесла:

- Его Превосходительство поручил мне сообщить вам, что Траск уже получил отсрочку до конца заседания Совета. Он не понимает, как замаскированный Траск мог одержать победу над Георгией, и требует удовлетворительных объяснений по этому поводу. Это все. До свидания.

Послышался щелчок - их разъединили.

Глава 34

Отходя от телефона вместе с Ривой Аллен, Марен вспомнил слова секретарши диктатора, вздрогнул и покачал головой.

Потом генерал задумался. Он остановился и внимательно взглянул на свою спутницу. Эта женщина провела пять дней с Траском. Что тот рассказал ей? Если Дэвид хотел отчитаться перед Советом по всей форме, ему было необходимо иметь больше информации, чем сейчас.

- Вы не откажетесь поехать со мной? - спросил он.

Молодая женщина была лишь тенью той Ривы Аллен, которую он знал: она похудела, глаза были как у сумасшедшей во время галлюцинации. Тем не менее она согласилась.

- Но вы понимаете, что это подразумевает? Вам известно, кто я такая?

- Да, да.

Она явно думала, что речь идет о любви. Тем хуже! Ему нужно быть в курсе всего, что произошло между ней и Траском, до последнего слова, до самого легкого намека. За это он заплатит Риве ту цену, которую она запросит.

Марен отвез Риву в свою квартиру во дворце Глав Групп. Но его ждали более срочные дела, и их было много, поэтому, приведя Риву к себе, Марен оставил её одну и прошел в свой кабинет в том секторе здания, который занимало руководство Вооруженных Сил. Оттуда он связался по телефону с начальником отделения военной разведки, работавшего в Георгии.

- Я так рад, что вы позвонили! - воскликнул, услышав его голос, этот офицер. - Я хотел доложить вам результаты операций, которые мы провели согласно вашим указаниям. Захватив всех, кто пытался пересечь границу, мы решили нашу проблему: первые же допросы дали интересную информацию. Прежде всего дело Траска, о котором писали газеты, - не то, чем оно кажется на первый взгляд. Траск знает какой-то - мне неизвестно какой - секрет, и эти люди приставили к нему одного из своих самых умелых агентов - женщину. И...

Марена нелегко было удивить, но на этот раз он не смог сдержаться и изумленно воскликнул:

- Что?!

- Я был очень озабочен этой новостью, и как раз поэтому очень рад вашему звонку.

Марен сделал глубокий вдох и ответил:

- Благодарю вас, полковник. С этого момента я лично займусь этим делом.

- Если бы вы не позвонили, я передал бы свою информацию непосредственно Великому Судье. Я уже решил это сделать.

- Держите меня в курсе всего, что сможете узнать.

Кладя трубку, Марен почувствовал, что его руки дрожат.

Рива Аллен! Что она узнала за все то время, пока жила в квартире Траска? А за все то время, которое провела связанная по рукам и ногам рядом с тем, кто был для неё Дэвидом Мареном, Главой Группы, имеющим какие-то отношения с Уэйдом Траском?

Еще не совсем оправившись от волнения, генерал позвонил в Службу Связи и спросил подошедшего к телефону дежурного офицера:

- Майор, можно ли передать из этого здания секретное сообщение?

Маленький коренастый военный, чье изображение было видно на телеэкране, выглядел человеком, которого застали врасплох.

- Это... необычный приказ, - начал он, запинаясь, однако потом взял себя в руки и задумчиво добавил, - но в конце концов... Глава Группы может его отдать.

Марен был удивлен этим ответом и почувствовал приступ гнева. Поэтому тон его нового вопроса был вызывающим:

- Насколько я понимаю, у вас есть система автоматического прерывания всей неофициальной связи?

Собеседник генерала, похоже, забеспокоился, но его голос звучал по-прежнему твердо.

- Да, но только, если вызывающий абонент не пользуется изобретенной Траском аппаратурой с бесконечной цепочкой эхо, а большинство Глав Групп имеют её в порядке исключения, хотя мы и были против этого. Такие сообщения мы можем перехватывать, но не можем остановить.

Марен вспомнил, что Великий Судья действительно пожелал иметь линии прямой связи со своими советниками.

- Немедленно установите мне такую аппаратуру. Не теряйте ни минуты!

- Есть господин генерал.

Марен закончил разговор. Его мысль перепрыгнула на другое:

"Скаддер явно участвует в заговоре, иначе он не оставил бы Риву Аллен рядом со мной на все это время".

Едва эта мысль зародилась в уме генерала, как он уже звонил в Военную Полицию и отдавал приказ арестовать старосту прапспов.

- Пусть он принесет план Укрытий, который попросил его подготовить Уэйд Траск. Можете сказать Скаддеру, что, если он будет сотрудничать с нами, с ним ничего не случится. Я хочу допросить его завтра в первом часу. До этого он не должен видеться ни с кем.

После этого Марен велел людям из Службы Связи вызвать к нему на завтра к 10.40 его сына Дэвида Бернли и уточнил: "Пусть он придет в форме". Затем Главнокомандующий позвонил генералу в отставке Юджину Инскипу. К его удивлению, медсестра, которая подошла к телефону, быстро передала трубку старому генералу.

- Эти чертовы бабы укладывают меня в постель уже на закате! Чем могу вам служить?

- Связались ли мои помощники с вами в последние дни?

Отрицательный ответ не слишком удивил Марена: сразу после приказа своему адъютанту связаться с Инскипом он был изобличен как самозванец, и адъютант, разумеется, не стал выполнять указания того, кого считал лже-Мареном. Дэвид глубоко вздохнул и задал решающий вопрос:

- Завершили ли вы свою работу о вооружении, применявшемся в прошлом веке?

После паузы и подчеркнувшего её вздоха Инскип ответил:

- Молодой человек, я не знаю, что у вас на уме, но по вашему тону догадываюсь, что речь идет о чем-то срочном. Желаете ли вы, чтобы я прислал вам второй экземпляр своей рукописи?

- Я не только буду счастлив получить его, но ещё хотел бы сам зайти за ним и побеседовать с вами полчаса, если вы сможете не заснуть до этого времени.

- Если это важно, я не буду спать всю эту чертову ночь, и пусть эти бабы только попробуют отправить меня в кровать до вашего приезда!

- Вот это настоящий разговор! - засмеялся Марен. - А теперь выслушайте меня внимательно: меня интересуют, и срочно, бомбы и ракеты, способные разрушить целый город или уничтожить все на большой площади. Мы готовимся к отражению атак, при которых будут применены бомбы крупного калибра. Что ещё есть подобного?

- Вибрационное оружие. Потом газ, не имеющий себе равных по эффективности. И еще... В общем, я понимаю, чего вы хотите. Я просмотрю свою документацию, а пока могу вам сказать, что есть по меньшей мере пять типов ракет, относящихся к названной вами категории. До скорой встречи.

Встреча заняла девяносто минут этого судьбоносного вечера. Марен вернулся в свою квартиру, не забыв по дороге отдать приказ мобилизовать всех находящихся в городе техников для выполнения чрезвычайного задания.

Дэвид решил не открывать Риве, что он знает, кто она на самом деле. Не из жалости к ней: он подумал, что труп настоящей Ривы Аллен, должно быть, лежит в какой-то тайной могиле, и стиснул зубы. Нет, им двигала не жалость. Просто он не забывал, что эта женщина имела способ ускользнуть от него: несмотря на все меры предосторожности она могла незаметно проглотить яд и этим избежать допроса. Решение могло быть только одно: заставить её все рассказать с помощью хитрости, вести себя так, словно она действительно та, за кого себя выдает. Что могла узнать она, теперь уже неважно.

Когда он вошел к себе, в ванной журчала вода. Рива вышла оттуда в его халате и, увидев Марена, бросилась к нему в объятия со страстностью молодого животного. Марен цинично ответил ей поцелуями на поцелуи, признавая при этом, что её любовный пыл не был поддельным. Эту женщину действительно сжигала страсть, которую, несомненно, он должен был утолить. Марен разделся. Ему пришла в голову мысль использовать гипнотизирующий газ, но он отказался от этого: такие газы сильно влияют на женский организм, и последствия их действия могут сохраняться ещё дольше, чем последствия действия наркотиков.

- Тогда ты сказал... А потом я сказала...

Сначала Рива отказалась подробно пересказать ему содержание "их" разговора. Она была явно удивлена его требованием и воскликнула, что Марен должен и сам знать, о чем они говорили между собой, когда он лежал рядом с ней на полу. Она вспоминала какую-нибудь фразу, потом качала головой, глядя на Дэвида, словно желала сказать "Неужели вы на самом деле хотите, чтобы я это повторила?" Тогда она начинала сокращать и обобщать, и Марену приходилось вытягивать из неё подлинные слова и их точный смысл. "Она, должно быть, сильно заинтригована, но при этом ни на мгновение не вышла из своей роли", - подумал Марен. Вожделение, которое все больше охватывало Риву, мешало ей вспоминать. Хотя, может быть, это тоже была расчетливая игра: возможно, она хотела таким способом выяснить, насколько ценна для Марена эта информация, и определить, что в её рассказе интересует его больше всего. При других обстоятельствах полнейшее спокойствие, с которым эта женщина вела свой любовный шантаж, восхитило бы Марена. Но он твердо держался того объяснения, которое дал Риве по поводу своего любопытства: он тогда частично был под влиянием гипнотического средства и потому его воспоминания об этом времени спутанные и смутные, а он хочет знать, что его похитители могли из него вытянуть, - и не отступил от этой легенды.

Понемногу у генерала сложилось убеждение, что Траск был немного болтливее, чем хотел, чего обычно нельзя избежать, когда разговор перескакивает с темы на тему, говорил о своих социальных идеях и делал туманные намеки на свое изобретение, но его открытие было слишком революционным: люди были просто неспособны без посторонней помощи преодолеть психологический барьер и представить себе механический перенос сознания из одного тела в другое, лежавший в основе изобретения Уэйда. Дэвид с облегчением сделал вывод, что шпионка ничего не поняла.

Около четырех часов утра у Ривы больше не осталось сил, и она уснула. Когда её дыхание стало ровным и спокойным, генерал выбрался из постели и выглянул в коридор, чтобы убедиться, что охрана, которую он приказал поставить у своей двери, на месте. Он увидел на посту двух крепких, широкоплечих женщин, опытных сотрудниц Контроля, и приказал им: "Разбудите её в половине девятого, отведите в свой сектор и допросите".

Сделав это, Марен взял свою одежду и прошел к себе в кабинет. В соседней с кабинетом комнате стояла раскладушка. Генерал лег на нее, но из-за волнения и тревоги заснул не сразу.

Эта ночь не пропала зря: одно за другим события, с виду не имевшие друг к другу отношения, прочно связывались в его уме между собой, складывались в одно целое, и это целое приобретало смысл - смысл такой страшный, что Дэвид не решался взглянуть истине в лицо. "Если это правда, если это правда..." - думал он, дрожа от испуга.

Веки Марена отяжелели, и он закрыл глаза. В этот момент в его уме возникла навязчивая мысль - последняя за эти сутки:

"На этот раз я должен принять решение!"

Глава 35

Марен встал в начале седьмого, надел халат и позвонил заместителю начальника охраны.

- Полковник Грегсон у телефона, - ответил тот сонным голосом.

Марен назвал себя и спросил:

- Задержали вы Скаддера?

- Да, он в наших руках, - теперь Грегсон окончательно проснулся. - До чего он был удивлен!

Марен мог себе это представить: ещё бы, то, что хранилось в такой глубокой тайне, вдруг вышло наружу! Но в ответ он сказал только:

- Немедленно пришлите его ко мне.

- С картой?

- С картой. Да, есть ещё одно дело, Грег...

- Какое?

- Мне нужны все штурмовые бригады, которые у нас есть, с тяжелой техникой, такой, чтобы могла прорывать мощные укрепления. Боевые действия будем вести в Укрытиях, поэтому осторожнее со взрывчаткой!

- Предполагать, что против нас применят газы и радиоактивные снаряды?

- Будет прекрасно, если предположите.

- Мы будем готовы в девять. Это вас устроит?

- Вполне.

- Тогда можете положиться на меня!

Закончив этот разговор, Марен позвонил в Управление Противовоздушной Обороны.

- Приказ Воздушному Контролю: полностью запретить полеты над городом до новых указаний и постоянно патрулировать над ним на большой высоте. Стрелять по всем аппаратам, если они обнаружены в верхних слоях атмосферы сразу, если в нижних - после предупреждения. Мейер!

- Что прикажете, господин генерал?

- Соблюдайте строжайшую секретность. Людей, которые сегодня на дежурстве, предупредите по мере их заступления на посты.

- Слушаюсь, господин генерал!

Марен положил трубку, встал - и тут осознал, что за время его короткого сна решение было найдено. Он знал, что нужно делать. Марен с идеальной ясностью представлял себе, как ему следует поступить, и никогда не был так уверен в своей правоте, как сейчас. Он готов действовать, и ничто не сможет его остановить! В хаосе последних событий родился новый Дэвид Марен - человек в полном смысле этого слова. Генерал вспомнил свой жизненный путь, состоявший частью из жестокости, частью из служения идеалу. Это был путь приспособленца: вся его жизнь прошла в рамках ограничений, с которыми он соглашался, чтобы принять мир таким, каким его видел Великий Судья.

Со всем этим было покончено. Конец сомнениям! Конец страху! Одеваясь, Дэвид перебрал в уме то, что он должен сделать в этот решающий день. Нет, больше у него не оставалось никаких колебаний. Все в его уме было четким и ясным. Все было очевидно.

Это будет необычная битва. Но на данный момент в его руках сосредоточена огромная военная сила, которая дает ему возможность вступить в сражение с таинственным неприятелем. И этот неприятель - Мозг - будет вынужден открыться.

Условия боя были фантастическими: враг мог в любой момент подчинить себе сознание своих главных противников. В такой ситуации Марену оставалось лишь одно: решиться действовать первым и бросить свои силы вперед, чтобы заставить противника ответить.

Надо действовать, не заботясь о последствиях.

По почти пустым в этот ранний час коридорам Марен прошел в свой рабочий кабинет. Туда ему подали завтрак, и пока он подкреплялся едой, ввели Скаддера. Карлик выглядел одновременно рассерженным и сильно встревоженным.

- Значит, Траск начал свою игру? Хорошо, но я тут при чем? Я всего лишь согласился дать ему карту. Что тут противозаконного?

- Где эта карта? - резко оборвал его Марен.

Полковник Грегсон, хорошо сложенный человек немного старше сорока лет с неприметной внешностью, достал карту и развернул её под лампами. Глава Группы подошел к прапспу.

- Расскажите мне подробно о том, что показано на этой карте.

Скаддер неохотно подчинился. Из его объяснений стало понятно, что значение для Марена имели этажи 48, 49, 50 и 51 Укрытий. На штабных картах было отмечено, что этот их участок был закрыт и опечатан двадцать пять лет назад по приказу Великого Судьи.

А Мозг, похоже, до сих пор не обращал внимания на то, что готовил Марен! Генерал почувствовал, что снова начинает волноваться, но его голос звучал спокойно и уверенно, когда он приказывал штурмовым бригадам захватить отмеченные на карте сектора и уничтожить все машины и приборы, которые будут там обнаружены. Разнести все на куски, сжечь все дотла, ничего не оставить! Марену было нелегко отдать такую команду, но выбора не было: у генерала было ощущение, что в его время никто не знает эту технику достаточно хорошо, кроме, может быть, Траска. А Траска он использовать не мог.

Когда приказ был отдан и войска двинулись в путь, Марен поручил одной из частей войск связи срочно доставить на "прыгунах" ко всем телефонным коммутаторам саперов, которые должны были полностью лишить связи Город Прапсп, перерезать все линии связи, идущие в Укрытия, и прервать междугородную связь.

Глава 36

"Жребий брошен!" - сказал Марен.

После напряжения последних часов его мозг был как пустой. Но мощные силы уже пришли в действие. Оставалось только ждать.

Чтобы время ожидания не пропало зря, Марен воспользовался своей властью члена Малого Совета диктатора и члена правительства и послал на все главные радио и телевизионные студии заявление, которое они должны были передать сегодня в одиннадцать часов утра. Это было заявление об отставке с поста Главы Группы. Он завернул свое кольцо в бумагу и сделал надпись: "Моей любимой Делинди", потом упаковал свою печать и поручил курьерской службе передать её в одиннадцать часов госпоже Селис во дворце Судьи. После этого Марен подготовил служебные письма ко всем Главам Групп с извещением, что он отказывается от всех своих официальных должностей, и уложил свои ордена в драгоценный футляр - посыльный доставит их на военное кладбище хранителю наград. Поскольку Марен не мог выйти из своей Группы, он не сделал никаких попыток связаться с ней.

Без двадцати десять из его личного громкоговорителя зазвучали хриплые голоса офицеров, командовавших штурмовыми бригадами. После наполненной тяжелым ожиданием паузы послышался свист распылителя газа. Марен приглушил звук, но шумы не исчезали, и он выключил аппарат.

Затрещал телефон: звонил его секретарь.

- На проводе полковник Грегсон. Он звонит со своего полевого КП.

- Дэвид, - заговорил Грегсон, - мы сражаемся, можно сказать, на два фронта. Когда мы продвигаемся в одну сторону, то натыкаемся на прапспов. А на всех других направлениях мы сталкиваемся с механическим чудовищем, которое защищено толстой металлической броней. Судя по показаниям наших датчиков, толщина брони восемь футов. Прапспы и эта машина применяют против нас газы. Нам тут придется несладко!

- Значит, вы разворошили осиное гнездо! - с удовлетворением ответил Марен. - Продолжайте в том же духе!

Он приказал снова привести Скаддера. На этот раз у прапспа был вызывающий вид.

- Я не виновен, - пошел он в наступление, - но я знаю, что происходит. Мы - вернее, те из нас, кто находится в Укрытиях, - можем продержать вас в таком напряжении восемь дней без передышки. Мы ведем переговоры.

Вот чего Марен не ожидал!

- Переговоры! - ошеломленно повторил он. - Но, боже праведный, с кем вы можете их вести?

@BODYM = - С настоящими хозяевами мира! - вызывающе ответил Скаддер и с усмешкой добавил: - И если вы хотите услышать мой совет, вам было бы лучше не пользоваться этими сведениями без разрешения вашего господина и повелителя, Великого Судьи!

@BODYM = Для Марена, который сжег за собой мосты, важным было лишь то, что слова Скаддера проливали неожиданный свет на тайну загадочных переговоров. Заставляя себя не повышать голос, генерал спросил:

@BODYM = - Не могли бы вы объяснить мне все это подробнее?

@BODYM = - Нет ничего проще. Я начал о чем-то догадываться, когда мне однажды сообщили, что мне будет поручено быстро набрать среди прапспов телохранителей для Великого Судьи. Это было достаточно давно. В то время у нас, у прапспов, было два хозяина: Великий Судья и секретная группа, которая связалась со мной. Вы догадываетесь, кто платил больше? Так вот, щедрее была группа. Это был наш первый выход на сцену. Примерно в то же время появился Траск. У него была теория, что прапспы не результат несчастного случая и последствий войны, и я сразу же понял, что если удастся это доказать, то наше движение сможет стать самостоятельным и покончить с нашей изоляцией от общества. Поэтому я встал на сторону Траска. Порывшись в старых архивах, я узнал достаточно, чтобы убедиться в одном: то, что считали эпидемией, вначале было экспериментом, который проводила эта самая группа. Вот об этом мы и ведем переговоры, - угрожающим тоном закончил Скаддер. - Мы желаем получить информацию об этих опытах.

@BODYM = Марен чувствовал в этом маленьком уродце всю решимость, на которую способен человек, сражающийся за свою жизнь. Уничтожение Мозга задержится на целую неделю... Он вздрогнул при этой мысли. Возможности для колебаний не оставалось - решение было лишь одно: он тоже должен вступить в переговоры и играть всеми картами, которые имеет на руках. И не время жалеть противника: после одиннадцати часов он уже не будет иметь власти члена правительства. Марен пошел в наступление:

@BODYM = - Скаддер, вы ошиблись, выбирая партнера для переговоров: единственный партнер, имеющий нужную силу, это я. Почему - я вам сейчас объясню.

@BODYM = После этого генерал, не повышая голоса, рассказал об арестах, произведенных в Георгии, и коротко изложил сведения, полученные во время допросов.

@BODYM = - Одним словом, - сказал он в заключение, - если вы не свяжетесь со своими товарищами, которые руководят сопротивлением в Укрытиях, вы будете расстреляны в течение часа. Если они не сдадутся к десяти тридцати, все захваченные в плен будут казнены. Больше я не обсуждаю этот вопрос. Отвечайте: да или нет!

@BODYM = Крошечное крысиное лицо предводителя прапспов побледнело до синевы, но Скаддер был не лишен мужества и спросил:

@BODYM = - Получим ли мы те данные об экспериментах, которые желаем иметь?

@BODYM = - Вся информация по этому поводу, которая станет нам известна, будет передана прапспам, - пообещал Марен.

@BODYM = Какое-то время Ральф Скаддер молчал, сгорбившись и упершись взглядом в пол. Наконец он выпрямился и голосом, похожим на подавленное ворчание зверя, произнес:

@BODYM = - Хорошо! Мы сдаемся!

@BODYM = Победа Марена обернулась тяжелой драмой для прапспов, и генерал мысленно дал себе слово, что займется судьбой этих несчастных, если только у него ещё есть будущее. Может быть, он в силах что-то сделать для них.

@BODYM = Но сейчас в его уме крутился другой вопрос, и Марен задал его Скаддеру: как его, Марена, тело было похищено из тайной лаборатории и переправлено в убежище предводителя прапспов?

@BODYM = - Да, - ответил Скаддер, - мои люди отправились искать вас к Траску за час до взрыва. Это была забавная история, - добавил он с невеселым смехом, - Траск в это время был в моем кабинете, и я тянул наш разговор, задерживал его у себя, чтобы мои люди смогли обшарить всю его квартиру сверху донизу.

@BODYM = - Но зачем все-таки вам понадобилось обыскивать его квартиру? Вы же не рассчитывали найти там меня?

@BODYM = - Нет, вам не за что благодарить нас: вам просто повезло. Эта женщина - Рива Аллен, кажется, так? - подняла тревогу и связалась со мной через людей, которые стоят за ней. Она уже много дней наблюдала за Траском, и вдруг он словно испарился: вошел в свой рабочий кабинет и не вернулся. Это озадачило и обеспокоило девушку.

@BODYM = - Спасибо! - Марен чувствовал большое облегчение: тайна разъяснилась.

@BODYM = Он велел привести шпионку, и вскоре та вошла в комнату, очень уверенная в себе, невозмутимо спокойная и веселая: она, очевидно, больше не желала играть роль скрывающейся от властей куртизанки. Широко улыбнувшись Марену, она радостно воскликнула: "Здравствуй, красавец-любовник!" - и рассмеялась искренним, безмятежным и звонким смехом. Марен вопросительно взглянул на стоявших по бокам заключенной женщин, которых он знал как мастериц своего дела.

- Вы вытянули из неё что-нибудь?

- Мы не отходили от неё с тех пор, как нам её передали - это было без четверти девять. Мы перепробовали все методы убеждения, но на все вопросы она только смеялась.

Марен спокойно покачал головой, но он не тешил себя напрасной надеждой: Рива сумела накачаться наркотиком. Вероятнее всего, наркотик был спрятан в одном из зубов. Достаточно было хорошего укуса. А что такое "наркотик смеха", Марен знал хорошо. Это средство убивало страх. Угроза смерти и пытки вызывали у того, кто находился под его влиянием, эйфорию. Действие наркотика продолжалось минимум двадцать четыре часа. На ближайшее время шпионка ловко увильнула от допроса.

- Уведите её и держите под наблюдением.

Нелегко было Марену отдать этот приказ!

Вошла его секретарша.

- Прибыл лейтенант Бернли.

- Впустите его.

Глава 37

В дверях возникла высокая фигура Дэвида Бернли. Желто-голубой мундир туго обтягивал его широкие плечи. Молодой офицер замер по стойке "смирно".

- А, вот и ты, сын! - воскликнул Марен, намеренно напоминая о своем отцовстве. Генерала немного смутило то, как подействовало на Бернли его дружеское приветствие. Марен сейчас не слишком гордился собой, потому что в этом проявлении родительских чувств был вполне конкретный расчет: в ближайшие часы ему понадобится верность, которую нельзя найти у первого попавшегося подчиненного, - верность, которую отец имеет право ожидать от сына.

Судя по выражению лица, мальчик был глубоко растроган: приветствие подействовало так, как рассчитывал Марен.

- Здравствуй... папа! Вы меня вызывали?

- Я очень рад тебя видеть!

Стыд и чувство вины мгновенно исчезли у Марена: то, что он готовился совершить, имело такое огромное значение, что угрызения совести в подобный момент были чем-то смешным и второстепенным.

- Я хочу поручить тебе очень ответственное задание.

- Это будет для меня счастьем!

Марен решил не давать никаких объяснений.

- Иди за мной, Дэвид!

Возле двери генерал обернулся к Бернли:

- Под твоим началом будет небольшой отряд. Никто не должен знать, что ты мой сын.

- Есть, господин генерал! - ответил Бернли, отдавая честь, и на его лице отразилась решимость выполнить приказ.

- Речь идет о деле чрезвычайной важности. Вся моя надежда на тебя, ласково продолжил отец.

Бернли с трудом проглотил слюну, комком вставшую в горле, но недрогнувшим голосом ответил:

- Можете положиться на меня, господин генерал!

- Я полагаюсь на вас, лейтенант.

Больше они не обменялись ни словом. Как было условлено заранее, в соседней комнате Марена ждали солдаты - двенадцать рядовых и капрал, присланные в его распоряжение командованием столичного гарнизона. Глава Группы представил им "лейтенанта Дэвида Бернли, который назначается командиром этого отряда до нового приказа", и подробно объяснил, что они должны делать. Им Марен тоже не дал никаких объяснений: они опытные солдаты, а он их главнокомандующий - этого достаточно. Все время, пока Марен говорил, он не переставал наблюдать за Дэвидом Бернли, щеки которого постепенно бледнели. Закончив инструктаж, Марен взглянул в лицо Дэвиду-младшему.

- Лейтенант!

- Что прикажете, господин генерал?

- Следуйте за мной со своим отрядом!

- Слушаюсь, господин генерал!

Они поднялись на этаж, где ровно в одиннадцать часов должно было открыться заседание Совета. Марен взглянул на свои часы: осталось ещё четыре с половиной минуты. Все шло точно по графику. У двери зала заседаний стояли на часах пять рядовых охранников и их офицер, все прапспы - значит, Великий Судья уже здесь. Офицер узнал Марена и кивком поздоровался с ним.

- Мы обязаны обыскать вас - так положено, господин генерал.

- Разумеется! - ответил Марен, нажимая на курок спрятанного в кармане нейтрализатора. Потом он схватил офицера свободной рукой и, закрываясь им как щитом, выстрелил снова, целясь в одного из охранников. Позади генерала его солдаты уже стреляли в остальных противников.

Боя практически не было - такой полной была внезапность нападения. Шесть прапспов совершенно не ожидали его и потому были побеждены мгновенно.

Марен не стал останавливаться и выяснять, заметил ли кто-нибудь происшедшее. Даже не обернувшись, он вошел в зал заседаний. Часы на стене показывали 11.01. График по-прежнему соблюдался идеально.

Глава 38

Марен неподвижно стоял в проеме двери, открывавшейся в залитый светом зал: он ждал, пока телохранители, насторожившиеся на своих постах за прорезанными в стенах амбразурами, узнают Главнокомандующего и ослабят внимание, а его бойцы, согласно его приказу, скрытно поднимутся по лестнице в коридор для наблюдения, где стоят эти охранники, и начнут вторую внезапную атаку. Потом Марен очень медленно и размеренным шагом направился к Великому Судье, рядом с которым сидел Подредж. Генерал начинал волноваться: это был ключевой момент, и все зависело от синхронности действий. Его солдатам была поставлена задача нейтрализовать охранников выстрелами газовых пистолетов, завладеть их оружием, занять их места за амбразурами и служить ему прикрытием. Но нельзя было допустить, чтобы солдаты узнали диктатора до решающего момента: на этом условии держался весь план.

- Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать...

В сознание Марена навсегда врезалась картина, которую он увидел в последнюю секунду перед тем, как начать действовать: почти все Главы Групп - не хватало только Медельина и грозного Эдмунда Слейтера; Уэйд Траск, прикованный к креслу на нижнем конце стола, и, наконец, в своем белоснежном костюме Великий Судья, который поворачивал к нему лицо.

Пора!

Марен выстрелил через карман в Великого Судью, целясь ему в голову. Гипнотический пистолет генерала имел особую конструкцию: выбрасываемая им струя газа была диаметром всего в несколько молекул. Тем не менее Великий Судья почувствовал легкий толчок, от которого его голова слегка качнулась назад. Впрочем, это могло быть просто сокращение мышц, потому что больше действие выстрела на диктатора ничем не проявилось. Марен стал ждать. Газ, который он применил, действовал по принципу вируса, только гораздо быстрее. Он мгновенно пропитывал всю сеть кровеносных сосудов, питающих мозг, и нервные клетки тут же реагировали на него: молекулы калия, которые в каждой клетке находятся в подвешенном состоянии на её заряженной электричеством поверхности - точнее, висят в энергетическом поле, которое и есть эта поверхность, освобождались. И тут же возникала путаница в мыслях и чувствах загипнотизированного человека: исчезала соединяющая их между собой огромная сцепляющая сила, которая позволяет им обеспечивать полное единство и целостность сознания человека, его "я".

Диктатор качнулся и стал наклоняться вперед. Подредж и Марен подхватили его, не дав упасть, и посадили в кресло на верхнем конце стола. Голова Великого Судьи склонилась набок, но диктатор был больше похож на расслабившегося человека, чем на потерявшего сознание. Солдаты, которые в этот момент, должно быть, занимают места у амбразур, может быть, удивятся, но не станут задавать себе вопросы. Впрочем, об этой стороне проблемы Марен думал недолго. Как только диктатора удобно усадили, генерал перестал интересоваться им и повернулся к остальным. Они, кажется, уже опомнились. "Нужно вызвать врача... Ему плохо!" - громко закричал чей-то хриплый голос. Марен, который не предполагал, что непонимание происшедшего может быть таким полным, на мгновение встревожился. Глава Группы Джон Пилер уже открывал дверь. Главнокомандующий с ужасом представил себе, как его тайна будет раскрыта.

Дверь уже приоткрылась, но тут в образовавшуюся щель просунулось дуло нейтрализатора. Оно почти коснулось лица Пилера, и тот отскочил назад, растерянный и озадаченный. Одновременно с его движением державший оружие солдат четко и громко объявил:

- Никто не должен покидать зал: приказ генерала Марена!

- Рядовой, закройте дверь! - приказал Марен со своего места.

- Есть, господин генерал!

Дверь закрылась.

Глава 39

Марен оказался в центре внимания. Большинство повернувшихся к нему лиц окаменело от страха. Но чувствовалось, что под этим страхом тлеет гнев.

- За одно это вы пойдете в конвертер! - бешено выкрикнул Глава Группы Ярини, указывая на бесчувственное тело Великого Судьи. Подредж с грозным видом сверлил генерала взглядом и наконец задал странный вопрос: "Какая муха вас укусила, Дэвид?" Судя по этим комментариям, присутствующие оправились от первоначального шока, поэтому Марен заговорил:

- Не пугайтесь, господа, - это не государственный переворот. Я дам вам все необходимые объяснения. Прошу вас быть очень внимательными.

Советники молча вернулись каждый на свое место за столом. Вдруг раздался шум: Ярини вместо того, чтобы сесть, схватил свой стул и, потрясая им над головой, с воплем бросился на Марена. Не сделав и двух шагов, нарушитель спокойствия вдруг споткнулся и рухнул на пол. На мгновение в воздухе разнесся характерный запах гипнотического заряда. Если бы Марен ещё сомневался контролируют ли его люди амбразуры, этого было бы достаточно, чтобы рассеять его сомнения.

- Господа, - очень спокойно продолжил он. - Не отказывайтесь от права услышать то, что я должен вам сказать. Вам совершенно незачем беспокоиться о Великом Судье: он очень скоро проснется.

Советники молчали и явно чувствовали себя неуютно. Марен догадывался, что некоторые из них задавали себе вопрос, не повредит ли им в какой-то степени уже одно то, что они слушают его. Но он был готов заставить их слушать и больше не обращал внимания на их сомнения и страхи.

Генерал начал со своей встречи с Траском после приговора, которая закончилась тем, что их сознания поменялись местами, и, ничего не скрывая, рассказал о своих отношениях с ученым. Только после этого он обвинил Великого Судью в том, чего никто не мог заподозрить - что диктатор защищает Мозг и сам находится под его управлением. Услышав это Джон Пилер побледнел, зажал себе уши и закричал во все горло:

- Больше я не стану слушать ни слова из этих предательских фантазий!

Марен снял нейтрализатор с предохранителя и выстрелил. Пока тело Пилера бессильно опускалось в кресло, генерал холодно предупредил остальных:

- Я убежден, что Пилер и Ярини разыгрывают комедию в интересах Великого Судьи. Если вы в дальнейшем потерпите присутствие подобных трусов на своих заседаниях, Совет покроет себя позором.

На губах Главы Группы Эльстана появилась улыбка, не предвещающая ничего хорошего:

- В любом случае вы не сможете увидеть, кто будет заседать в Совете!

- Совершенно верно, - ответил Марен и холодно сообщил, что он публично объявил о своей отставке.

Подредж пристально глядел на него, не веря своим ушам, и наконец сказал:

- Могу я позвонить в свой кабинет? Я хотел бы получить подтверждение этому.

Генерал кивнул в знак согласия.

Положив трубку после этого звонка, Подредж обвел взглядом комнату, не зная, как заговорить: то, что он услышал, явно привело его в замешательство. Наконец советник медленно произнес:

- Заявление Марена произвело сенсацию. Курс ценных бумаг на бирже упал на много пунктов.

Эльстан вскочил на ноги. Это действительно предательство и бунт!

- Я должен позвонить своему биржевому маклеру, - пробормотал он и неуверенно протянул руку к телефону.

- Сядьте и перестаньте срамиться! - гневно прикрикнул на него Марен. Эльстан помедлил в нерешительности, потом покраснел и вернулся в свое кресло, больше не настаивая на своей просьбе.

После этого Подредж выпрямился и сказал:

- Дэвид, я хотел бы задать вам вопрос: чем вы объясните, что Мозг ни разу не выполнил обмен телами, хотя и знает этот процесс?

Несколько мгновений Марен молчал. Но у него не было никакого способа избежать изложения теории, которую он построил на этот счет и принял в качестве рабочей гипотезы. Наконец генерал ответил:

- По моему мнению, а оно, я подчеркиваю, основано на том, что Мозг не смог сделать меня бессильным, - так вот, по моему мнению, Мозг совершенно ничего не знает о переносе сознания. Думаю, установив в тюрьме контакт с Траском (то есть на самом деле со мной), он случайно включил какой-то механизм нервной деятельности, который автоматически вернул наши сознания в их первоначальные тела. Более того, я думаю, что Мозг дезориентирован этим явлением.

- Это лишь предположение, - сказал Подредж.

Марен утвердительно кивнул. Он начинал злиться: неужели никто из них не может понять, какую борьбу он выдержал, чтобы добыть эти факты и раскрыть их? Но ничто в голосе генерала не выдало его раздражения, когда он ответил:

- Разумеется, это лишь предположение. Но то, что все действия Мозга, направленные против меня, потерпели неудачу, доказывает, что оно логично. К тому же правда, какова бы она ни была выяснится до конца дня.

- Вы хотите сказать, что теперь, когда Мозг загнан в угол, он будет вынужден показать, каковы на самом деле его возможности?

Это было настолько очевидно, что Марен чуть не дал волю своему нетерпению. Но генерал удержался от язвительного замечания, которое уже было готово сорваться с его губ: он понял, что Подредж, описывая ситуацию на таком примитивном уровне, пытается ему помочь. Марен вдруг сообразил, что его слушатели ещё в шоке и с ними нужно говорить просто.

- Да, это именно так, господин Подредж, - сказал он, повысив голос. Что ещё вы хотели бы, чтобы я разъяснил?

Подредж несколько мгновений бесстрастно смотрел на Марена, потом на волевом лице советника появилась слабая улыбка, и он открыл рот. Но раньше, чем он успел сказать хотя бы слово, раздался целый хор голосов. Какое-то время все или почти все присутствующие говорили сразу:

- Мозг уже один раз показал свою находчивость. Как мы можем быть уверены, что он не одержит над нами верх?

- Что будет, когда Его Превосходительство проснется? И каков ваш план?

- Как мы сможем узнать, что Мозг действительно побежден?

- Что...

Марен поднял руку.

- Господа, прошу вас, тише! - сделал он замечание советникам. Во вновь наступившей тишине опять прозвучал серьезный голос Подреджа.

- Я думаю, Дэвид, что эта лавина вопросов сводится в основном к одному: что произойдет, когда он (советник указал подбородком на Великого Судью, который по-прежнему был без сознания) придет в себя? Скажу откровенно: как ни странно это может вам показаться, я считаю, что вспышка гнева, свидетелем которой вы были, отчасти объясняется нашим общим беспокойством за вас.

Марен перевел взгляд на диктатора. Какой это необыкновенный человек! Сомнения быть не могло: министры Великого Судьи остались верны своему повелителю. Обаяние этой сильной личности было так велико, что обнаружение слабостей Судьи даже не пошатнуло веру советников в него. Потом мысли Марена приняли более личный характер: в первый раз за все утро он задал себе вопрос: "Что будет со мной?" Он сжег за собой мосты, теперь он всего лишь рядовой гражданин. Он не имеет никакой законной власти и подлежит всем наказаниям, которые могут повлечь за собой его действия. Чувство, вызванное этой мыслью, было неприятным, но прошло так же внезапно, как возникло.

- Прежде, чем перейти к вопросу о моей судьбе, - без труда ответил он Подреджу, - нам ещё осталось выслушать один любопытный рассказ. Этой ночью, когда я начал угадывать правду, я понял, что находился за кулисами драмы, о существовании которой я не подозревал, хотя в определенном смысле знал её полностью. Дело в том, господа, что все вроде бы не имеющие ничего общего между собой факты: Мозг, возникновение сразу после войны множества государств, быстрая капитуляция почти всех этих стран, как только мы ставили под сомнение их право на существование, бесчисленные казни - на самом деле тесно связаны между собой. И не будем забывать о прекрасной физической форме, в которой поддерживает себя Великий Судья. А теперь я хочу показать вам достаточно удивительное зрелище.

Марен придвинул стул к креслу Великого Судьи и сел рядом с диктатором.

- Ваше Превосходительство, теперь вы можете говорить. Вы хотите говорить. Вы понимаете меня?

Находившийся без сознания правитель как будто выпрямился.

- Я вас понимаю, - произнес он.

По группе слушателей пробежала дрожь, словно рябь по поверхности воды: все зашевелились на своих местах. Марен заметил это, но не повернул головы в их сторону.

Глава 40

- Сколько вам лет? - спросил Марен.

- О господи! - негромко пробормотал кто-то.

- Семьдесят девять, - ответил Великий Судья.

Марен быстро обвел взглядом стол заседаний: на всех лицах только внимание, все словно околдованы. Никто ни о чем не спрашивал, но нужный результат был достигнут с первого удара.

Генерал повернулся к Великому Судье и продолжил свои вопросы. Постепенно перед советниками разворачивался странный и впечатляющий рассказ.

Во время третьей атомной войны Великий Судья был офицером связи при штабе Восточной Коалиции. Он знал большую часть секретов и был знаком практически со всеми компетентными специалистами во всех отраслях знаний: учеными, инженерами, исследователями и множеством техников, в совершенстве знавших свое дело. К концу этой катастрофической войны он узнал, что ученые готовили заговор и выяснил, что в научных кругах всех стран шло брожение умов. В воздухе носились идеи, обладавшие огромной силой. Исследования, проводившиеся в военных целях, привели к созданию новых изобретений и оригинальным открытиям во всех областях науки. В частности, был разработан процесс, позволяющий замедлить старение организма и даже в определенной степени обновлять уже постаревшие ткани тела. Было ещё множество других малоизвестных работ, которые могли открыть неслыханные перспективы перед группой достаточно решительных людей, которая набралась бы смелости их использовать.

Полковник Иван Проков понял всю выгоду своего уникального положения: он был единственным штабным офицером, знавшим о заговоре, и потому имел возможность диктовать его участникам свои условия.

На этом месте рассказа Марен повернулся к Главам Групп и пояснил:

- Только человек, осуществляющий связь между службами, как полковник Проков, имел средства арестовать или казнить во время восстания военных руководителей высшего уровня.

Это уточнение не вызвало никакого отклика, и Марен продолжил свой гипнотический допрос.

Заговорщики к тому времени уже давно установили контакт с подобными им тайными группами, действовавшими на территории Западного Союза, что и позволило им организовать заговор с целью прекратить войну и взять в свои руки управление миром и в итоге осуществить этот план с не имевшим себе равных успехом.

Заговорщики предвидели мощную вспышку шизофренического национализма, прежде всего в Восточной Европе и на Среднем Востоке, поэтому в каждом из нескольких тысяч самостоятельных государств, возникших после войны, взял власть тайный представитель их организации. На все эти новые страны оказывалось огромное давление изнутри и извне. Агент заговорщиков, даже держа в своих руках рычаги власти, иногда должен был использовать все возможные виды обмана и предательства, чтобы включить доставшуюся ему частицу мира в Мировое государство - в Союз Великого Судьи. Чаще всего для присоединения страны к Союзу оказывались необходимы измена и война.

Тут Марен вмешался снова.

- Как все вы знаете, больше десяти лет я лично руководил всеми этими присоединительными войнами. Я предполагаю, что те главы правительств, кого мы казнили, не участвовали в заговоре, а те, кого мы по той или иной причине оставили у власти, были его участниками. Впрочем, есть одно исключение, - уточнил он, - это Георгия. Но о нем у нас будет возможность поговорить позже.

Первые заговорщики были сторонниками коллективизма, принятого в восточных странах. Они понимали необходимость компромисса с силами, стоявшими за свободное предпринимательство, но для них это был только компромисс, необходимый ради прекращения войны, и они заключили тайное соглашение, по которому Великий Судья должен был, не теряя времени, саботировать проведение капиталистических принципов в экономике, чтобы в конце концов заменить капитализм социализмом, основанным на принципе Группы.

В течение предусмотренного для этого срока экстремисты сделали первый шаг к отмене компромисса - беспощадно перерезали восемьдесят тысяч соратников по заговору. Но их ждало разочарование: во время войны "западники" спрятали Мозг в тайном укрытии. Через десять лет после бойни Великий Судья попытался провалом попыток разыскать Мозг объяснить экстремистам то, что свободное предпринимательство искоренялось медленнее, чем они хотели. Тогда тайная группа, которая осуществляла свою деятельность через широкую сеть фиктивных организаций, а свой штаб разместила в Георгии, начала опасаться диктатора.

Несмотря на свое долгожительство, заговорщики уже много лет растили себе смену из одаренных молодых людей. Некоторые из этих подрастающих талантов были приняты в тайную организацию, другим не доверяли настолько, чтобы ввести в засекреченное общество, но тем не менее выгодно использовали их.

Уэйд Траск принадлежал ко второй группе, и теперь заговорщики воспользовались Траском, который имел свои собственные взгляды на развитие общества, чтобы раз и навсегда выяснить, могут ли они рассчитывать на сотрудничество Великого Судьи. Для этого диктатору тайно сообщили, что ученый позволил себе бунтарские высказывания.

Траск был арестован и приговорен к смерти.

Тут же началась война с Георгией. Худшие опасения заговорщиков подтвердились: они поняли, что Великий Судья не имеет никакого желания пересматривать компромисс между группизмом и свободным предпринимательством. Они бросили бунт Траска как перчатку на арену, и, приговорив ученого к казни в конвертере, диктатор ясно показал своим бывшим друзьям, что теперь от стал их непримиримым врагом.

- Что вы думаете обо всем этом, Уэйд? - спросил Марен.

Изобретатель смотрел перед собой невидящим взглядом. Услышав вопрос Марена, он шевельнулся и устало пробормотал:

- Кто бы мог подумать, что третья атомная война ещё не закончилась?

- Ваше Превосходительство, - продолжил Марен, повернув голову к диктатору, - вы хотите рассказать нам ещё кое-что, так ведь? Есть ли заговорщики среди Глав Групп?

- Два заговорщика: Ярини и Джон Пилер.

- Отлично! - Марен обвел присутствующих взглядом с видом величайшего удовлетворения. - Вот кто доказал свою полнейшую бездарность: они не сумели помешать мне действовать.

- Вы все же должны учесть, Дэвид, насколько внезапными были ваши действия, - мягко заметил Эльстан. Но Марен едва расслышал его, поскольку уже переходил к следующему вопросу.

- Вы хотите рассказать нам... рассказать нам, как захватить этих... коммунистов, Ваше Превосходительство!

Ответ был жестоким:

- Для этого нет никакого надежного метода: участники заговора, как правило, замаскированы. Они находят людей, не вызывающих подозрений, изучают их привычки, потом убивают или похищают таких людей и занимают их места.

- Сколько примерно у них крупных руководителей? Я подчеркиваю крупных, то есть имеющих доступ к органам власти нашей страны.

- Около трех тысяч.

- У них обязательно должен быть центральный штаб, центр информации и связи. Вы хотите рассказать нам о нем, Ваше Превосходительство, - поторопил Великого Судью Марен.

- Я не знаю, где он находится.

Марен был разочарован, но не стал настаивать. Однако он ненадолго задумался над этим. Всего три тысячи человек! Это совсем немного! Члены такого малочисленного комитета вполне могли в случае неудачи своего дела собраться на относительно малом пространстве. Например, в Георгии! И если бы они слишком поздно узнали о начале наступления, они уничтожили бы свои технику и документацию вместо того, чтобы вывезти их. Это и произошло. И происходит сейчас.

Марен с беспокойством спросил:

- Предупредили ли вы эту группу об атаке, которая готовилась против Георгии, и если да, то когда?

- В день, когда был вынесен приговор Траску.

- Значит, позже, чем это обычно делается в подобных случаях?

- Да, намного позже.

Глава Группы Гейнс, который до сих пор лишь молча смотрел на происходящее своими большими печальными глазами, теперь прервал допрос.

- Мне непонятно кое-что: почему вы посчитали нужным загипнотизировать Его Превосходительство? Мне кажется, что под давлением неопровержимых доказательств Великий Судья заговорил бы сам.

- Мы ещё дойдем до этого. Почему вы предупредили их? - продолжил он, глядя на диктатора.