Клара

08.2027

В июне Клара закончила детский сад, лето, перед тем как пойти в школу оказалось жарким, долгим, будто само решило помочь насладиться всем своим присутствием. За три месяца девочке казалось, что она чуть ли не прожила целую жизнь. Родители уже отпускали её одну гулять в своём дворе, правда очень быстро это переросло в побеги в другие дворы, но за них Клару очень быстро перестали ругать, да и она уже давно привыкла к недовольству взрослых у себя дома, так что ругань её не сильно останавливала. Уходы на новые территории обязательно оборачивались новыми друзьями, их было столько, что Клара не у каждого даже имя могла запомнить сразу, но это в общем-то и не так важно. Подрываясь без будильника в шесть-семь утра ничего не ев, не каждый раз даже чистя зубы, девочка уже неслась на встречу друзьям, которые, тогда казалось, жили чуть ли не в других странах, ведь каждая площадка, окруженная домами, представлялась больше и загадочней, чем была на самом деле.

Дни, наполненные смехом, иногда какими-то трагедиями, например, когда всем знакомый кот играючи выбил жизнь из воробья, дети, вдоволь наругавшись на местного хищника устроили похороны птице со всеми почестями, даже с крестом и цветами, но на этом всё не заканчивалось: одуванчики и то, что росло в округе какое-то время подносили к этому месту скорби, устроенному чуть ли не ровно в середине двора. Потом конечно же цветы стали пропадать, да и сам крест повалился и больше уже никем не был поднял, а к концу лета и отыскать место детского паломничества было уже невозможно, будто его никогда и не существовало.

Каждому в этой новообразованной стае было не больше шести-семи лет, да и меньше, никому не было тоже, так как детям постарше абсолютно не интересно находиться в такой компании, а детей помладше ещё просто-напросто никто не отпускал одних. Не смотря на столь маленькую разбежку в возрасте знаний про окружающий мир у детей было в очень разном количестве, Клара относилась к тем, у кого этих знаний поменьше, всё было для неё удивительно. Один мальчик сказал, что знает где здесь есть стоянка с брошенными машинами, но идти надо далеко, это конечно же никого не остановило, хотя Клара и чувствовала какую-то непонятную тревогу, но, чтобы не прослыть трусихой молча пошла в неизвестные дали

Добирались они до цели по своим меркам и правда долго, а какая-то внутренняя сигнализация у Клары в душе верещала уже на всю мощность, чуть ли не физически заставляя её вернуться в знакомые и можно сказать, родные места. Тем не менее детская толпа уже видела очертания стоянки далеко внизу, «далеко» – это метров триста, но зрелище действительно стоило преодолённого пути: площадь не меньше чем парковка у большого гипермаркета была заполнена самыми разными машинами, разной степени ржавости, какие-то военные грузовики чередовались с обычными маленькими машинами, на паре прицепов можно разглядеть заброшенные катера или лодки. Все ринусь по старым, уже разрушающимся бетонным ступеням вниз, таких проходов было два или три и каждый раз ноги переставлялись медленней чем хотелось бы, спасал только железный поручень с остатками красной краски, Клара всегда после таких мест нюхала свои ладони, а они неизменно пахли металлом.

Сетка-рабица абсолютно не мешала обзору и жадные до такого зрелища детские глаза скользили вдоль неё, не обходя вниманием ничего, что могло попасть в поле их зрения. Почти обойдя одну из четырёх сторон большого прямоугольника, они уперлись в старый и толстый ясень, который создавал тень над одной из машин, кроме тени каждую осень он, как одеялом, укрывал её опавшими листьями, о чём свидетельствовали небольшие кучи подгнившей листвы возле сдутых колёс.

– Мы можем пролезть здесь, – сказал мальчик, который их сюда привёл, – вон по дереву, потом на крышу машине, походим внутри.

Все как-то замялись, а он сказал, что уже ходил тут сто раз и ничего за это не было.

Раз так, то конечно, попробовать можно.

Через несколько минут весь коллектив исследователей в количестве семи человек, каждый раз обязательно гупая по крыше старой машины, перебрался внутрь стоянки.

И началось изучение такого интересного объекта, с начала дети просто ходили и смотрели на забытые хозяевами и самим временем автомобили, кто-то становился около колеса грузовика, и все понимали, что оно в два раза больше этого маленького человека, кто-то пристально вглядывался через запыленные стёкла, часто покрытые слоем чего-то зелёного, явно растительного происхождения, внутрь салона. До того, как кто-то начнёт дергать дверные ручки долго ждать не пришлось, да и найти открытую машину тоже было не такой уж непосильной задачей.

Посидели в одной, потом нашли вторую, Клара всё время избегала садиться внутрь, ей казалось это страшно запрещённым, машины ведь чужие, да и на свободные места хватало много желающих и без неё. Такого хитрого приёма хватало до тех пор, пока они не наткнулись на микроавтобус, открыта у него была только одна дверь, для водителя, но тем не менее воспользовавшись этим входом все уже сидели внутри, а за рулём уселся один из парней.

– Клара, садись, – он махнул ей рукой приглашая внутрь салона, – поедем куда-нибудь.

Кларе совсем не хотелось, но она уже привыкла делать не то, что хочется, а что сказали, чтобы никто ни в коем случае не обиделся и не разозлился, и вот она уже сидит в салоне вместе со всеми. Не так уж в принципе и страшно.

Их «водитель» крутил рулём, давил на педали и дёргал рычагом, перетыкал, наверное, все кнопки, что только были в салоне постирав много лет копившуюся пыль, как тут после очередных дерганий рычага микроавтобус, который стоял на небольшом уклоне очень медленно покатился куда-то вниз, но даже этого хватило, чтобы детские сердца ушли в пятки.

Первым корабль покинул капитан, но спасибо, что, хотя бы дверь за собой не закрывал и остальному экипажу было не так тяжело выскочить. Клара видела в стёкла сзади как «водитель» убегал куда-то, а потом и совсем пропал среди автомобильных туш. Микроавтобус тем временем катился вниз уже как метра три, а эти метры можно было умножить на тысячу в Кларином, да и остальных, восприятии. Клара, вошедшая последней теперь и выйти могла только последней, от того всё делалось только страшнее, но очередь дошла и до неё, машина катилась очень медленно, а Клара чувствовала себя так будто выпрыгивает из самолёта, но в последнюю секунду всё же решилась, нормально не получилось, всё-таки упала и счесала до крови кожу на ладонях, но разглядывать было некогда, их машина врезалась в другую. Без громкого звука, скорее всего даже царапин никаких не осталось, но детям казалось, что они устроили аварию.

А тут ещё и жаркий воздух разрезал чей-то злобный крик:

– Вы что там делаете? – донеслось из ниоткуда, – как вы сюда залезли?

Вдалеке виднелся силуэт мужчины, высокого, с большим животом, рукава рубашки, кажется были закатаны, лицо его было не разглядеть, но детское воображение само дорисовало гримасу и все, словно птицы порхнули кто куда, точнее кого куда понесли ноги. Клара, сперва застыв и не в силах выбрать за кем бежать так бы, наверное, и стояла, но в глаза попался ясень, что недавно послужил входом на стоянку, к нему она и ломанулась, что было мочи, ей казалось, что настолько быстро она ещё никогда не бегала, возможно это было и правдой. Изредка она оглядывалась, мужик-сторож махал кулаками и хоть, и не быстро, но всё же направлялся будто бы лично за ней, а за кем ещё, если все уже выбрались отсюда.

Вот и дерево, но что теперь можно сделать, ни черта не ясно как отсюда вылезать, и Клара полезла по забору, рабица предательски прогибалась, маленькие стопы то и дело соскальзывали, и она беспомощно болтала ногами, словно застрявший в каком-нибудь отверстии кот. Однако быть пойманной, тем более единственной пойманной она не собиралась, а потом ещё и подумала, что про всё это скажет мама и будто только от самих эти мыслей справилась с непреодолимой преградой высотой не более полутора метров.

А дальше нужно было бежать, что Клара и сделала пока не кончились силы, она остановилась разглядывала местность, но сразу не могла сообразить где она находится, чуть не запаниковала, но стала понимать, что места в общем-то знакомые, они ходят домой из сада «сюдой». И так цепляясь за объекты, вон за тот ларёк, потом надо найти «будку с электричеством», после которой она всегда обращала внимание на большие качели. Так и добралась до своего двора, выискивая то, что запоминала несколько лет проходя один и тот же путь.

Дома же никто ни о чём не расспрашивал, Клара будто не могла поверить, что она столько всего за сегодня пережила, но никто этого не видит, не понимает, будто свои приключения она держала сейчас в руках перед собой, но их всё равно никто не мог бы рассмотреть. Родители занимались своими делами, и даже, только Клара зашла, то как всегда услышала призыв идти есть, а то уже три часа, а она где-то ходит.

Клара не хотела, но и, как обычно, не протестовала.

После так и улеглась спать. Следующие пару дней она вообще никого найти не могла, но запомнив, как идти до стоянки, сходила туда сама, посмотрела хотя бы издали на запретное место.

Ещё через несколько дней в их домофон позвонили, родители Клары были на работе, но она уже не боялась снимать трубку и сама, что пошла и сделала.

– А Клара дома? – не здороваясь и без прочих церемоний раздались оттуда детские голоса.

– Это я, – ответила Клара.

– Выходи, – весело сказали ей.

Ей было даже как-то лень, будто за пару дней она снова привыкла только сидеть дома и рисовать или что-нибудь смотреть по телику, но всё же натянула свои кроссовки и пошла.

Только выйдя из подъезда, её два спутника, один из которых водил на стоянку, показали пачку сигарет, ничего на ум Кларе не пришло, сигареты и сигареты, поболтав о чём-то они ушли в соседний двор, времени сейчас не более девяти часов утра и людей вокруг почти не было видно. Пройдя сквозь кусты, вся троица уселась под одним из балконов, казалось, что их тут никто никогда не сможет найти или хотя бы заметить. Клара не понимала зачем они здесь, но её позвали, поэтому и пошла.

Рассевшись на холодном бетоне один из парней снова достал пачку сигает, а тот, что водил на стоянку – спички. Клара хоть и не знала, как должно быть, но можно сказать, догадалась, что пачка уже не полная, одну сигарету протянули ей, а она растерялась не зная, что делать, точнее она знала, что точно не хочет, ведь когда в саду спрашивали будут ли они курить Клара твёрдо ответила, что она точно не будет. Но тем не менее раз дают – то надо брать. И как обычно, чтобы никто не расстроился и не обиделся она сделала, что требовалось, парни подкурили себе, потом ей. Со всей силы она потянула мерзкий дым, который уже колол глаза и закашлялась так, что не могла вспомнить, когда такое вообще было, сигарету она держала по-взрослому, как видела в фильмах, но уже точно решила, что это не её и захотела отдать бело-жёлтую палочку, протянула руку в одному из парней, как тут её кашляние нарушил чей-то писклявый голос:

– И ты здесь, – сказал кто-то.

Клара с усилием открыла всё ещё страдавшие от дыма глаза и увидела Рому Кравчука, она с ним ходила в сад, на его лице застыло какое-то гадкое ехидство.

– А я всё твоей маме расскажу.

Клара совсем уж растерялась, потому что вот это действительно худшее, что может быть, лучше уже тут и помереть под этим балконом, с ненавистью и растерянностью глянула на своих спутников, которые и затянули её во все эти проблемы. Они не выражали никаких эмоций, а Кравчук будто куда-то испарился.

Положив сигарету, которую она всё так же ещё держала между двумя пальцами, на бетон, она сама не зная куда побрела, но в полной уверенности, что домой больше можно не возвращаться, далеко уйти не получилось и не зная, как же ей провалиться сквозь землю она сидела на качелях и покачивалась, изредка отталкиваясь ногой от земли.

А когда солнце стало краснеть с работы приехали родители, что удивительно, на одной машине, обычно мама приезжала сама, так как работала гораздо ближе к дому, чем папа.

– Клара, ты чего там? – добродушно окрикнула её мама.

И Клара только сейчас сообразила, что Кравчук им пока ничего не рассказал, ну хоть этот вечер она проведёт нормально и радостная побежала навстречу родителям. Сегодня она ещё пока поживёт, а если завтра её выгонят или прибьют, то так тому и быть.

Накормив дочь, а потом ещё и задобрив сладостями родители сообщили, что им куда-то надо в очередной раз на всю ночь и не боится ли Клара побыть самостоятельной или может её лучше куда-то отдать, хотя и отдавать-то некому, у всех какие-то дела, Клара сообразила, что надо сказать, что она легко поспит и одна в квартире. Родители были рады это слышать, и она тоже осталась довольна, тем что никому не создала трудностей.

Клару уложили в её комнате, она и сама уже почти отрубалась, родители пообещали быть с утра, ещё до того, как она проснётся, такой уговор вполне устроил девочку, ведь пока она будет спать она и знать не будет, что дома никого нет.

Щёлкнули замки, а Клара стала погружаться в сны, сегодняшний проступок почти вышел из памяти, будто она его никогда и не делала.

Как часто бывало, что-то разбудило её среди ночи, и она дежурно пошла смотреть в окно на свой ночной двор, который в темноте был совершенно другим местом, отметила для себя, что не горит красная лампочка от телика, нигде не светятся часы, видимо отключили электричество, да и во дворе ни один фонарь не светил, только луна немного выполняла эту функцию.

Как обычно подставив стул, уперев локти в подоконник, а подбородок в ладони она стала наблюдать за пейзажем, в котором знает каждый уголок, но что-то было не так, взгляд уперся в какого-то маленького человека на качелях, ровно на том месте где сидела она сама весь день. На душе уже стало жутковато, но Клара не могла отвести взгляд. Человек вырисовывался всё лучше: длинная черная юбка, черная кофта с пуговицами, а на голове светлая косынка, спина сильно сгорблена, лица не видно, потому что старуха сидит боком и смотрит вперёд, Клара была почти рада, что не видит её физиономию.

Но медленно под скрип железа она стала поворачиваться, и как же сейчас Кларе хотелось бы убежать, но она не могла, будто прилипла к табуретке, а та к полу.

Старуха уже повернула своё лицо к ней: оно было не женским, будто какой-то озлобленный мужчина смотрел на девочку, губ не видно, на том месте только морщины, больше похожие на лапы насекомого, глаза, если они вообще есть, посажены очень глубоко, но где-то там в глубине что-то мерцает слабой точкой, и этих точек хватало, чтобы приковать Клару к месту где она стоит. Бабка задвигала ртом, так будто собиралась улыбнуться, но улыбка перетекала в мерзкий оскал обнажая зубы-иголки. Клара уже видела такое и опять всё всплыло тут как тут, а потом по ушам ударил старухин крик, точь-в-точь аккордеон, а не человеческий голос, всё как тогда, да ещё и громкость была такой, словно она стояла рядом, а не сидела в десятках метров от закрытого окна.

Но Клара от этого звука будто в себя пришла, отскочила от окна, завесила шторы, бегом побежала проверять замки – всё было закрыто, как и все окна, не зная, что делать она просто закуталась в одеяло так, чтобы не осталось ни одного отверстия и кое-как, несколько раз считая до ста, сумела заснуть, чтобы скорее «сделать» утро, и чтобы родители скорее пришли.

Проснулась она в одиночестве, домой никто и не приходил, часы сбились из-за отключения электричества ночью, поэтому понять сколько времени она никак не могла, уже готовая впасть в отчаяние она услышала, как в дверях, будто жук в коробке, скребётся ключ, дверь открылась и на порог вошли родители, Клара кинулась к ним, обняла маму, даже не дав ей раздеться и упёршись лицом ей в живот сказала, почти со слезами:

– Пожалуйста, больше никогда не уезжайте.

Родители только улыбнувшись переглянулись.