Клара

09.2028

Поезд равномерными звуками и толчками аккуратно разбудил Клару когда ещё было темно. Лежа сверху, первым делом она посмотрела вниз, на маму, та ещё спала и, кажется, время от времени попадающие на лицо тени или свет от фонарей нисколько не мешали ей. Клара решила смотреть в окно, ведь стало интересно где же они едут. Узнать это по пейзажам было нельзя никак. Скопления маленьких домиков, примерно поровну, что деревянных, что кирпичных выкрашены только в светлые оттенки, а между ними поля или лес. Посмотреть сколько времени негде, но день лениво заступал в свою смену, сменяя ночь. Прошло около получаса после пробуждения Клары, как зазвонил будильник на мамином телефоне, дочь машинально сначала глянула на его экран, а потом на маму, которая тоже будто машинально, даже не открывая глаз, первым делом нахмурила брови, а вторым неуклюже стала пытаться найти телефон беспорядочно ляпая рукой по столику. Будильник вскоре был выключен, а они отправились «наводить гигиену» как выразилась мама, после этого она стала собирать постели, скрутив одеяла и подушки с простынями в два огромных рулона. Мама с дочерью сидели напротив них так, будто от скуки создали себе попутчиков.

– Скоро уже приедем, – сообщила и так понятные вещи мама.

Только она договорила и в дверь пробили три застенчивых удара, это была проводница, которая раздавала обратно билеты.

– А почему их обратно отдают? – спросила Клара, как только вежливая женщина в синей форме заперла дверь купе.

– Ну, – помедлила мама, – может быть кому-то надо.

– А нам надо?

– Не, – мама опять будто задумалась, – выбросим.

Клара об этом даже немного пожалела, две бумажки цвета персикового йогурта казались ей красивыми, то ли своими необъяснимыми узорами, то ли блестящей полосой с боку, да и вообще это же настоящее подтверждение того, что она была в другой стране, до которой ехать два дня.

После того как поезд остановился и делившие последние пару суток такой длинный и увлекательный для Клары путь пассажиры разбежались кто куда, словно стая птиц, спугнутая кем-то. Стало заметно, что они с мамой стоят совсем одни, не слышно ещё ни машин, ни тем более людей. Прохладный августовский воздух с невероятной легкостью залетал в грудь, а солнце светило откуда-то из укрытия, потому что его самого видно не было, но на улице стоял практически день. Вокзальные часы сообщали о том, что сейчас с небольшим шесть часов утра. Пройдя несколько подземных переходов Клара с мамой оказались около высокого старого здания, перед входом в которое был установлен памятник какой-то женщине.

– А кто это? – сразу же поинтересовалась Клара.

– Учительница, это «пед».

Клара настолько просверлила свою мать взглядом, что та без дополнительных вопросов добавила:

– Педагогический университет, там учат учителей.

– И из нашей школы тоже?

– Ну, скорее всего кто-то отсюда есть и у вас.

Две фигуры пересекали большую площадь, чтобы сесть к арендной машине, которых на удивление не оказалось прямо около вокзала, а пришлось проделать десятиминутный путь. Мама тянула по плитке с характерным стуком чемодан на колёсиках, а Клара сама несла свой портфель и тканевую сумку с дедовыми подарками. После того как мама покопалась в телефоне замки на машине отщелкнулись и спустя пол часа они обе были дома.

Клара, ещё когда шла от вокзала до машины заметила в себе какую-то необъяснимую радость от того, что она просто приехала домой, хотя и в России ей всегда было хорошо, но тут подумалось, что даже дышать приятнее, а войдя в свою комнату это ощущение только усилилось из-за того, что сквозь окно осторожно струился оранжевый свет, будто подсвечивая лежащий на диване графический планшет в белой упаковке. У Клары даже дар речи пропал, не потому что она это давно хотела или просила, она и об обычном телефоне не просила, а когда он появился, то не особо-то им и пользовалась, а просить аж специальный планшет не могло ей и в голову прийти. Во-первых, в плане рисования её полностью устраивала бумага, а во-вторых, хоть и было интересно как рисуют на этих штуках, цену из она уже понимала тоже. Словно испугавшись невиданного зверя с растерянным лицом, она только посмотрела на маму, а та в ответ улыбалась привычной улыбкой.

– Ну открывай, – сказала она Кларе.

Та же всё никак не могла ухватиться за край упаковочной плёнки, которая как на зло сейчас выскальзывала из пальцев как ты за неё не возьмись. Тогда мама сходила на кухню за ножом и сделала небольшой надрез, дальше уже Клара могла справиться сама и после того как включила свою новую вещь, время резко сжалось и промежуток с семи утра до часов двух дня пролетел не более чем минут за сорок. У Клары уже порядочно заболела голова и сообщив маме, что она пошла на улицу, быстро выскочила из дома на поиски своих друзей, во дворе почему-то никого не обнаружилось, как и во всех остальных местах, где только могла предположить девочка. Домой она вернулась чуть позже трёх часов дня, как раз было время обеда.

Вечером домой пришёл и папа, после того как расспросил Клару про её сюрприз, взял планшет и сказал, что ещё сейчас туда кое-чего добавит, когда дочь хотела подсмотреть он убирал планшет и приговаривал что-то вроде: «Куда мы лезем?», Клара в ответ только улыбалась. Наставил он туда ещё несколько приложений для рисования, хотя тот кому этот планшет предназначался был в восторге даже от стандартного приложения, а теперь и подавно.

На завтра Клара уже и с друзьями повстречалась, а ещё через неделю, когда буквально пару дней оставалось до школы, Клара зашла домой с губами больше своих обычных размеров в несколько раз, папа усмехнулся и что-то пошутил, а у мамы было что-то близкое к истерике совсем не в юмористическом смысле. После расспросов выяснилось, что два мальчика дрались палками, видимо имитируя ними мечи и неожиданно кусок «меча» отлетел Кларе прямо в лицо. Папа ещё больше засмеялся, а мама выдала что-то странное вообще для всех:

– Ага, стояла там, наверное, хвасталась, что в России была или своим планшетом, вот и дали, – говорила мама отцу, будто сама была там.

– Ничего я такого не говорила, – на удивление самой себе запротестовала Клара.

– А что это тогда? – спросила мама словно в первый раз увидела «раны».

– Это палками дрались.

– Да какими палками? Что ты врешь?

– Ну и иди, сама знаешь куда? – обидевшись сказала Клара то, что слышала и дома и уж тем более во дворе.

За что мгновенно почувствовала пощечину, а отец больно схватил за руку и стал говорить, что так с матерью разговаривать нельзя и что она вообще себе возомнила, но в Кларе бурлил коктейль от досады и злости с такой силой, что все эти взывания к совести абсолютно не были услышаны.

На завтра будто всё забылось, и мама была по-обычному доброй, а Клара, не умевшая долго сопротивляться буквально через пару минут подобрела тоже, ещё через пару дней они поехали всей семьей за школьной формой и остальными принадлежностями, включая новый рюкзак, и вроде бы всё хорошо, но Кларе как-то резануло слух это слово – «семья», когда услышала его от кого-то из родителей. Впрочем, концентрироваться на данных чувствах она не стала.

С привычной линейки началась и школа, теперь Клара её уже точно ждала, потому что ни с одним предметов не знала никаких проблем и не собиралась узнавать их впредь, ведь ей было крайне приятно испытывать это чувство: чувство жизни со всеми законченными делами, вроде бы это мама когда-то её и уговорила делать уроки в среду на пятницу, чтобы в четверг быть свободной и с пятницы на понедельник, чтобы гулять все выходные. Такого принципа Клара теперь старалась придерживаться во всех сферах своей жизни и жизнь за это будто благодарила её: страшных масок дома она уже давным-давно не видела, а если такое случилось где-то на улице, то её это больше ни капельки не пугало, в классе она со всеми сдружилась, и чуть ли не каждый учитель нахваливал её. День рождения, новый год, подарки и спокойствие, теперь Клара точно отдавала себе отчёт в том, что она счастливый человек.

После зимы наступила теплая весна, и в самом конце этой поры года неожиданно, где-то за неделю до каникул, приехал дед. Старший человек в роду Чащиных решил никого не предупреждать и своим внезапным визитом сконфузил родителей Клары, зато сама она чуть не разорвалась от радости, когда увидела бровастого высокого мужчину в одеждах тусклых тонов и с огромным рюкзаком, без которого уже и не могла представить деда. Лето ещё не наступило, а он уже начал удивлять её как когда-то в России, хватило даже того, что дед без телефона, только лишь дома на компьютере посмотрев карту, добрался до озера и они смогли с Кларой порыбачить, а в другой день, точно так же, лишь глянув где лес, они с внучкой отправились собрать каких-нибудь грибов: «А вдруг!» сказал дед, комментируя сомнения Клариных родителей, что весной вообще бывают грибы. Их и не было, зато дед показал Кларе птиц, названия которых она слышала, но никогда не видела, а также почти с грустью сообщил, что на слух он их особо не отличает. Клара не сказать, чтобы всё запомнила, зато в память въелось, что все, кого она называла воронами оказывается являются разными птицами, «вороны» с голубыми глазами – галки, большие «вороны» с серым пухом на клюве – грачи, а большие вороны, словно в серых майках – и есть вороны, только серые, а есть чёрные, от грача отличаются тем, что у них клюв полностью чёрный. Эти знания потом не раз пригождались девочке, чтобы поправить не таких разбирающихся детей.

Дни прошли, а вслед за ними наступило лето, а значит она снова поедет в Россию к деду с бабой, что в общем-то опять и случилось, а в конце лета её опять забрала мама, и даже не описать с каким воодушевлением Клара ехала с ней на поезде, ведь ожидала подарков, как и в прошлом году, но на этот раз вышло без сюрпризов и она конечно немного огорчилась, но долго не грустила, буквально несколько минут, всё равно ей ничего такого уж конкретного и не хотелось. Зато точно, как в прошлом году ей хотелось в школу, ведь там друзья и ежедневная радость в виде весёлых перемен и хороших оценок, а также радость от решения трудных задач.

И не сказать, что всё стало каким-то однообразным и зацикленным, потому что когда человек счастлив его устраивает и однообразие, но годы проходили очень сильно похожими один на другой, разве что когда Кларе стукнуло десять, папе по вопросам бизнеса надо было часто уезжать куда-то на долго и в другие страны, поэтому дома его могло не быть и около месяца. К маме в это время не менее одного раз в неделю стала приходить подруга, с которой они сидели в комнате и говорили обо всём подряд, часто, например, обсуждая своих мужей, в руках непременно было по бокалу белого или красного вина, цвет не важен. В результате Клара всегда видела страшную маску, только теперь она уже знала, что это не какой-то монстр или чудовище – это просто её пьяная мать. Когда мама была в таком состоянии, Клара ничего не могла с собой поделать, постоянно огрызалась, хотя мама, как правило, была с ней неадекватно учтива, но хоть ребёнок и не мог четко сказать и даже осознать, что его бесит именно эта фальшь, но уж точно что-то бесило и очень сильно. Подруга, тётя Инна, как заставляла мать называть её вместо Клариного «эта», всегда была на стороне матери, а нередко могла и отпустить какую-то колкость в сторону Клары, чем только подпитывала негативное отношение к себе.

В конце учебного года Клара чувствовала себя абсолютно чужой в этом доме и только и ждала того, чтобы отправиться в Россию. Да, дома был и отличный компьютер, и телефон у неё появился такой, который хотели бы все в классе, одежда и школьные принадлежности тоже в основном брендовые, вот только это мало поможет, если для собственной матери ты по умолчанию глупая и во всём плохая, а отец всегда на стороне матери, хотя домой приезжает на пару дней в месяц, но ведёт себя так будто в курсе всех дел внутри этой квартиры.

Один раз мать решила выяснить в чём же причина такого резкого ухудшения отношений с дочерью и когда Клара сидела и смотрела телик, мать предусмотрительно отобрала у неё пульт и села в кресло.

– Так, – начала она, – в чём дело?

Клара не реагировала, хотя отлично понимала к кому обращаются.

– Клара, я с тобой разговариваю! – ужесточила голос мать. – В чём дело? За что ты меня ненавидишь?

Клара конечно же никого не ненавидела, просто очень уж легко её было поймать на таком манипулятивном вопросе, и в этом раз она встрепенулась как птичка и делая глубокий выдох, понимая, что сейчас начнётся выпалила:

– Просто ты слишком много пьешь.

Под лицом матери будто пробежали какие-то насекомые:

– Так что мне не с кем не общаться? Только на тебя сидеть смотреть или что?

Тут в разговор влез стоящий в дверях отец.

– Действительно. Ты уже вообще оборзела, у каждого должна быть своя личная жизнь, – спокойно заключил он.

Клара же уже почти плакала, она абсолютно не понимала в чём она борзела, она просто не хотела, чтобы пьяная мать, которой постоянно была присуща в этом состоянии страшная маска, чужой голос, чужие манеры и чужое поведение как-то контактировала с ней.

– Общайся, – ответила им двоим дочь уставившись в телик, по которому не шло ничего, но спрятать наглым образом вылезающие из глаз слёзы можно было только так.

Разговоры подобные этому происходили ещё не раз, и хоть в школе пока всё и было хорошо, дома тучи сгущались всё больше и больше, а совсем уж черно было, когда в один день перед школой Клара узнала от отца, что умер дед и отец поедет туда помогать. Происходило всё зимой, и выйдя из подъезда она заметила какую-то перемену в цветах вокруг себя: небо было пасмурным, но она обычно любила такую погоду, теперь же эта серость давила всем своим весом, на лавках необычно много обладателей страшных масок, а школа до этого вызывавшая только положительные чувства, казавшаяся чем-то монументальным и основательным, почему-то стала выглядеть дряхлой. Входные пластиковые двери были измызганы, краска на дверях кабинетов отслаивалась, куда-то делась одна буква с большого расписания висящего на втором этаже, хотя всего лишь ещё вчера всё казалось нормальным. Как итог, в конце третьей четверти Клара получила первый раз оценку, которая другими словами называлась «удовлетворительно», то есть тройка по старой системе, радости было мало, но она будто не могла всерьёз волноваться о школе, только лишь ждала лета, ведь летом она отправится в Россию, жаль, что теперь уже только к бабушке. Время в гостях у неё воспринималась как спасательный остров, после которого чудом всё исправится и станет хорошо, ведь там никогда не бывало плохо, и приезжая домой всегда была какая-то радость.

В Россию Клару снова завозила мама, это была уже совсем не та девчушка семи лет, которая приезжала раньше, в прошлом октябре стукнуло одиннадцать, сама Клара этот каламбур заметила, но никому не говорила, что одиннадцатого октября ей одиннадцать лет. И хоть в отличие от тех времен, когда она была ребёнком, Клара уже умела скрывать свои чувства, бабушка заметила холодность между матерью и дочкой. Когда мама уехала домой бабушка интересовалась в чём же дело и не показалось ли ей. Внучка всё и изложила в подробностях, про подругу, «эту» тётю Инну, про отца, который всегда за мать, не говорила разве что, что в школе стала учиться хуже, в этом она обвиняла только себя.

Когда мама приехала её забирать, то бабушка чуть ли не в первый день решила начать разбираться с тем, что происходит дома у её сына.

– И что, это правда, что ты и неделю не проживёшь без выпивки? – спросила бабушка маму строго.

– Это что, она наплела? – мама презрительно кивнула в сторону дочери.

– Так это правда или нет? – не унималась бабушка.

– Конечно нет, ну бывает мы выпиваем, как и все люди.

– Она ещё и курит постоянно в это время, – стала давить Клара уже понимая, что бабушке ответить нечего на такую простую мамину отмазку.

– Ты ещё и куришь?! – бабушка была совсем уж шокирована.

– Хватит врать уже! – зарычала мать на Клару.

Бабушка предательски чуть ли не встала рядом с мамой по одну сторону, хотя ещё мгновение назад они стояли друг на против друга и ударила откуда не ждали. По крайней мере такого не ждала её внучка, и что всё будет настолько быстро, ведь всё лето, только и шли разговоры вроде: «Пусть только она приедет, я уж с ней поговорю, а если Алексей приедет, то вообще не знаю, что с ним сделаю, дед таких терпеть не мог». А сейчас мать перевела главное Кларино оружие и защиту в виде бабушки в свою пользу. Так Кларе и казалось, что теперь бабушка защищает мать от неё, взрослую женщину от девочки, которой ещё нет и двенадцати лет.

– Ты точно не обманываешь, Кларочка? – спросила бабушка, будто умоляла признаться её, что она просто наврала доверчивой старухе.

Только вот чувствовала себя обманутой здесь одна Клара, которая решила больше никому ни на что не отвечать, взрослые же тоже, что называется, съехали с темы и стали заниматься своими делами, а этот разговор словно затерялся где-то как большой предмет, который был у всех на глазах, но его никто никак не замечает. Зато мама с Кларой в остальные дни общалась подозрительно вежливо, Клара ждала, что это закончится как только они сядут в поезд, но и в поезде всё было нормально.

Бабушка, как несколько лет назад дед, стояла на перроне и отчего-то плакала, не сильно, время от времени вытирая слёзы, Клара смущалась этого, а бабушка, заметив внучкино смущение сквозь слёзы улыбалась, девочка улыбалась ей в ответ застенчиво сжимая губы и махая рукой. Поезд тронулся, и они с мамой в очередной раз поехали домой. В этот раз Клару забирали сильно позже обычного, школа начиналась буквально через пару дней.