Китти и Полуночный час

Глава 7

— Здравствуйте, вы позвонили на «Полуночный час».

— Я хочу узнать об оргиях.

— Оргиях?

— Да, вампирских оргиях. Как мне узнать, где они проходят? Как мне принять участие в одной из них?

— Гм... давайте подумаем. Вы — вампир?

— Да.

— Тогда обычно приходит приглашение. Вы часть организованной семьи или одиночка?

— У меня есть семья, — возмущённо произнёс парень, словно я посмела предположить, что он не достаточно породист.

— Не все семьи проводят оргии. Я хочу сказать… какая именно оргия вам нужна?

— Ну как сказать... оргия. Ну, оргия!

Я почти видела, как его объяснение сопровождается неопределёнными пассами руками. Мысленные сигналы тревоги стали смолкать — они лишь немного поддергивались при подозрении, что меня обводят вокруг носа.

— А, оргия. Поняла. Сколько времени вы являетесь вампиром?

— М-м-м... не слишком долго.

— Нет, а конкретнее. Сколько времени именно? Вы же должны понимать, что это «недолго» у некоторых вампиров такое разное. Если вас обратили ещё во времена Римской империи, то «недолго» может занимать несколько столетий, понимаете? Так какое у вас «недолго»?

— Гм... год?

Он искал правильный ответ, который произвёл бы на меня хорошее впечатление.

— Хорошо, как вас зовут... Дэйв. Ага. Ты не вампир.

— Но…

— А знаешь почему? У вампиров нет оргий. Ты просто ищешь горячего секса с сексапильными вампирскими крошками и думаешь, что вампирская оргия — место, где ты получишь желаемое, потому что наслушался всяких баек. Я права?

— Но... но... Я э-м...

— А знаешь что? Вампиры воспринимают секс совсем по-иному. Когда о сексе говорят вампиры и люди, они понимают под этим совершенно разные вещи. Вампиры не занимаются сексом, не попив крови. Фактически секс для них — синоним кормёжки. Ты этого хочешь, Дэйв? Если ты испытываешь желание всенепременно стать основным блюдом, иди, ищи, потому что я могу описать во всех подробностях, что эти крошки с тобой сделают.

— Но... как же... истории... я слышал...

Легковерный и невразумительный. Просто милашка.

— Следующий гость, вы в эфире. Брюс?

— Гм, привет, да. Я хотел узнать, могу ли я получить телефонный номер убийцы, который приходил на ваше шоу в прошлом месяце?

— Вы имеете в виду Кормака? Вы хотите телефонный номер Кормака? — Я не смогла скрыть раздражения. — Того самого Кормака, который пытался меня убить?

— Да.

— А можно узнать зачем?

— Ну, понимаете... Я просто хотел спросить, нужен ли ему ассистент или ученик, или ещё кто-нибудь.

— Так значит, Брюс, ты хочешь стать охотником на оборотней?

— Да.

— Это опасный вид работы. Ты когда-либо видел оборотня в действии?

— Гм... по телевизору. Ну, в «Неизведанном Мире» и все такое.

— О боже, видео на том шоу такое фальшивое. Позволь описать, на что в действительности похоже нападение оборотня. У среднестатистического оборотня четыре набора когтей, как у тебя пальцев. Двухдюймовые клыки. Давление челюсти в пять раз больше человеческого. И оборотни быстры. Преодолевают милю за две минуты. А ты так можешь, Брюс?

— Э-м-м…

— Ты умеешь стрелять?

— Э-м-м…

— Знаешь, сколько времени понадобиться среднестатистическому оборотню, чтобы разорвать взрослого оленя?

— Нет…

Я сладенько улыбнулась. По радио не передать лица, но голос все компенсирует.

— В последний раз у меня ушло около пяти минут. И я обычный среднестатистический оборотень.

Клянусь, я слышала, как Брюс сглотнул.

—Ничего себе.

— Прости, Брюс, но бесплатная реклама охотников на оборотней не в моих интересах. Ты же понимаешь о чём я? Спасибо за звонок.

Я подавила внутреннюю дрожь. Люди не прекращали задавать вопросы о Кормаке, и это начинало действовать на нервы

— Наш следующий гость. Бетти, ты в эфире. Что ты хотела спросить?

—Привет, Китти. Я просто хотела узнать, ты в прошлом месяце ходила с Кормаком на свидание?

У меня отвисла челюсть. Мне понадобилось целых пять минут, чтобы придти в себя и ответить:

— Чего?

— Ты ходила с Кормаком на свидание?

— Мы говорим о том Кормаке, который попытался убить меня в прямом эфире, да? Парне, который убивает оборотней ради проживания?

— Угу.

— И ты хочешь узнать, встречаюсь ли я с ним? Почему ты решила, что это хорошая идея?

— Ну, я как бы почувствовала между вами связь, когда он был на шоу.

— Ты почувствовала что-то. Ты экстрасенс?

— Да нет.

— Эмпат?

— Нет.

— Ясновидящая?

— Нет.

— Тогда, какого чёрта ты думаешь, что мы встречаемся? Конечно, ты что-то почувствовала! Он выслеживает оборотней. Я оборотень. Отношения охотник-жертва, вот что это было. Он хотел убить меня. Я была готова защитить себя, в ход могли пойти когти и пули — пахло горячим. Именно это ты и почувствовала.

— Но он не убил тебя. Ты справилась. Он так мило говорил. И голос такой славный. А сам он симпатичный?

— Ну, да, вроде. Если только ты сохнешь по парням, которые носят револьверы в кобуре.

— Просто ты всегда так волнуешься, когда упоминают Кормака, что я подумала, может между вами не все решено.

— Он пытался убить меня! Какое ещё объяснение вам нужно? Перехожу к следующему звонку. Здравствуйте!

— Гм, привет, Китти. Ну, вопрос я забыл. Но последняя идея — о свидании и все такое. Разве не интересное предложение, как думаете?

—Нет. Нет, я так не думаю, категорически.

— Ну, просто, вы всегда говорите о сверхъестественном расовом понимании, и могли бы… создать мост. Это было бы дипломатично.

Дипломатично. Ага. Мне пришлось очень сильно постараться, чтобы дать дипломатичный ответ:

— Простое напоминание — это моё шоу. Предполагается, что это я даю паршивый совет.

Я просмотрела список звонков, ища вопрос не связанный с охотником на оборотней.

— Привет, Ингрид из Миннеаполиса.

— Привет, Китти. Я просто хотела сказать, что я оборотень уже как десять лет, и я женат на самом замечательном человеке в мире. Он защитник дикой природой. Мы живём душа в душу, просто стараемся всегда друг друга слушать.

В студии стало душно. Я начала обмахиваться листом с памятками.

— Ничего себе, Ингрид. Очень интересно. Можно поинтересоваться, как вы познакомились?

— Ну, это была ночь полнолуния…

Я читала между строк и была готова поспорить, что у мистера Ингрида фетиш на мех. Бывает. Но, кажется, они счастливы и именно это имеет значение, верно?

— …так что я не позволю вашему предубеждению против охотников за головами разрушить отношения, которые могут перерасти в прекрасную любовь.

Сдерживая голос насколько возможно, я отчеканила:

— У меня нет предубеждения против охотников за головами. У меня предубеждение против людей, которые пытаются меня убить.

Мэтт яростно махал в окне кабины.

— Китти, перейди на вторую линию.

— Что? Зачем? — Я проверяла монитор. — Имя не указано. Ты его не проверял?

— Просто ответь на звонок.

Я переключила линию.

— Да? Что такое?

— Норвиль, это Кормак. Если ты сейчас же не сменишь тему, я приду с тобой серьёзно поговорить.

Кормак. Чёрт. Мне странно польстило, что он тоже слушает шоу.

— Я пыталась сменить тему.

Хотя он это знает из последних пятнадцати минут. Интересно, что будет, если я его спровоцирую.

— Но эй, спасибо за звонок. Так, тебя выпустили из тюрьмы.

— Окружной прокурор не захотел поддерживать обвинение без твоих свидетельских показаний. Вышел чистеньким.

— И ты когда-либо ходил на свидание с оборотнем?

Двухсекундная пауза.

— Не твоё дело.

Он стал отрицать. О, как интересно.

— А если бы твоя девушка подверглась нападению, заразилась ликантропией и стала оборотнем? Ты бы поставил на ней крест? Чувствовал бы глубокое инстинктивное желание убить её?

— Меняй тему. Я серьёзно.

— Кормак, когда в последний раз ты ходил на свидание?

Одна из сложностей ведения радиошоу состоит в том, что ты делаешь оценки лишь по голосу. Я не могу видеть лиц и их выражений и должна быть внимательна к интонациям голоса, чтобы судить о настроении и реакции. Поэтому хоть и я не видела лица Кормака, по лёгкости в его голосе я могла сказать, что он усмехался.

— Норвиль, а когда ты в последний раз ходила на свидание?

Щёлкнула телефонная линия.

Ублюдок.

— Это, мой друг, не твоё дело, — сказала я в микрофон.

Я выпрямилась, нацепила улыбку и подумала о чём-нибудь счастливом. Мои когти вокруг горла Кормака. Руки так и чесались.

Несколько дней спустя я всё ещё пыталась очистить ту самую груду дерьма на столе, когда раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте. Как поживаете, мисс Норвиль?

Это был парень из ЦКЗ, отдел параестественной биологии, на какую бы организацию на самом деле он не служил. Стоило догадаться, что он снова позвонит.

— Привет, господин Аноним.

— Что, простите?

— Проехали. Чем могу быть полезна?

— Ничем особенным. Я просто хотел поговорить.

— И в прошлый раз вы звонили за этим. Да вы просто одержимы мной.

— Я должен быть осторожен. Не думаю, что вы осознаете моё положение…

Я сердито выдохнула.

— Конечно, нет. Вы же не представились!

Сейчас я была уверена, что он всего лишь какой-то шизик с манией величия, который пытается сделать меня частью своей параноидальной фантазии. С другой стороны, кроме этого, он возможно действительно правительственный шпион.

Мужчина раздражённо вздохнул.

— Я хотел поговорить о вашем признании. Я заинтригован. Вы раскрыли свою личность. Это очень храбрый поступок.

— Почему?

— Вы раскрылись. Но вы также создали возможность. Быть может, вы облегчили мне работу.

— Вы так и не сказали, в чём она заключается.

— Думаю, вы знаете больше, чем делаете вид.

Он упомянул Центр исследования параестественной биологии. Должно быть, он связан с тем проектом, связан с написанием отчётов для правительства.

— Давайте проверим, правильно ли я догадалась, — сказала я. — Созданная моим шоу гласность в некотором роде придаёт вес исследованию. Вы пытаетесь привлечь внимание, и моё шоу открывает для вас дверь. Выполняет хлопотную работёнку за вас. В недалёком будущем люди потребуют разглашения.

— Это вполне вероятно.

Казалось, он улыбался от радости.

— Я могу задать несколько вопросов?

— Я сохраняю за собой право не ответить.

— О, конечно. Почему исследование не получило больше гласности с самого начала? Прошло больше года. Оно не засекречено, а просто... проигнорировано.

— Как ни странно, секретность привлекла бы больше внимания, а некоторые люди этого не хотят. Что касается разглашения… тайна — мощный инструмент некоторых сообществ.

Вампиров, например. У меня паранойя на этом пункте.

— Следующий вопрос. Как вы заставили испытуемых принять участие? Говоря об упомянутой вами секретности, почему именно они подверглись исследованию?

— Я могу задать вам вопрос?

— Конечно.

— Если бы лечение существовало, вы бы им воспользовались?

Спустя несколько месяцев после атаки, когда прошёл шок, и я снова начала находить опору в мире, я провела большое исследование: прочитала о волках, изучила весь фольклор, который только смогла достать. Множество историй описывало путь к исцелению. Уничтожь волка, который обратил тебя в оборотня. Этот вариант мне не попробовать. Выпей чай из аконита волчьего перед новолунием. Меня от него стошнило.

Затем я сдалась, поскольку моё положение не такое уж и плохое, правда.

— Я не знаю, — сказала я, наконец. — Имя Илайджа Смит вам о чём-нибудь говорит?

— Нет. А должно?

—Возможно, он вас заинтересует. Вы же это ищете? Исцеление?

— Скажите мне — с кем вы говорите, когда нуждаетесь в совете?

Что это, игра в вопросы?

— Вы предлагаете стать моим барменом?

— Нет. Я просто… я уважаю вас. До свидания, мисс Норвиль.

— Постойте…

Но он уже повесил трубку.

Мне нужно выпить. Мне нужен телохранитель.

Телефон снова зазвонил, и я почти выпрыгнула со стула. Клянусь богом, если бы не шоу, я бы засекретила свой номер.

— Алло?

— Мисс Норвиль?

— Здравствуйте, детектив Хардин.

— Вы меня помните. Хорошо.

— Ту ночь я вряд ли забуду.

Вероятно, это была вторая самая страшная ночь в моей жизни.

— Нет, думаю, что нет. Я хотела узнать, не могли бы вы дать небольшую консультацию по одному делу.

— По поводу чего?

Пауза. Я могла слышать, как она глубоко дышит по телефону, словно собираясь с духом.

— Преступления. Убийства.

Я закрыла глаза.

— И вы думаете, что в этом замешан сверхъестественный мир.

— Вполне уверена. Но я хочу услышать чужое мнение прежде, чем начну поднимать шум. Ситуация может вылиться в кошмар.

Это она мне говорит? Нужно лишь чтобы один вампир-одиночка высушил досуха очаровательную десятилетнюю девочку.

— Вы знаете, что у меня нет специального образования, и я не разбираюсь ни в судебной экспертизе, ни даже в оказании первой помощи.

— Я знаю. Но вы единственный известный мне человек, кто хоть как-то знаком с этим предметом.

— За исключением Кормака, да?

— Я ему не доверяю.

И всё же что-то в этом есть — полицейский больше верит монстру, чем убийце монстра. Возможно, с шоу есть польза, в конце концов. Возможно, моё откровение во благо.

— Мне нужен водитель.

— Уже еду.

Хардин подобрала меня на немаркированном полицейском седане. Отъехав от бордюра, детектив начала бессвязный монолог. С виду обычный трёп, но костяшки её пальцев побелили, а лоб исполосовали морщины. Она курила, сосала сигарету, словно в первый рабочий день, стряхивая пепел в опущенное окно.

— Я начала слушать ваше шоу. Та ночь с вызовом на вашу станцию показалась такой странной… мне стало любопытно. Мне до сих пор любопытно. Я все время изучаю новое. Я просмотрела все наши смертельные случаи с разрыванием на части за последние несколько лет. Большинство из них слишком стары, чтобы раздобыть хоть какое-то доказательство и пойти по следу, в некоторых мы ловили животное, которое это сотворило. Но теперь… не думаю, что могу списать подобный случай на нападение диких собак. Вы переубедили меня. Вам ли, ребята, не знать, как отрывать людям головы.

Она искоса посмотрела на меня с мрачной улыбкой на лице. Её тёмные волосы были убраны в короткий конский хвост. Светло-карие глаза. Никакого макияжа. Функциональная одежда: рубашка, брюки и спортивная куртка. Ни капли гламура. Детектив Хардин до предела честная женщина.

Я прислонилась к дверце у пассажирского сидения.

— Мы не все отрываем людям головы.

— Ясно. Так или иначе, год назад в подобном случае я искала бы стаю диких динго, сбежавших из зоопарка. Но теперь…

— Вы сомневаетесь. Как всё плохо?

Хардин сжала руль.

— Я не знаю. У вас крепкий желудок?

Я заколебалась. Я регулярно ем сырое мясо, но не из-за личных предпочтений.

— Это зависит от того, что я делаю, — увильнула я от ответа.

— Что вы этим хотите сказать?

Как объяснить, что это зависит от того лапы у меня или ноги? Вдруг мои слова испугают Хардин. Она может попытаться меня арестовать. Лучше всего уйти от ответа.

— Не берите в голову.

— Она была проституткой, восемнадцать лет. Труп найден в трёх частях. Не считая мелких фрагментов. Зубчатые раны указывают на следы укусов и клыки крупного хищника. Ос... оставленная масса не равняется исходной массе жертвы.

— Блин, — пробормотала я, потирая лоб. Жертву съели. Возможно, я не готова к такому.

— Вчера ночью не было полнолуния, — отметила детектив. — Это всё ещё мог сделать оборотень?

— Оборотни могут обращаться в любое время, когда захотят. Ночи полнолуния — единственное время, когда они вынуждены это делать.

— Как мне узнать, что убийца — ликантроп, а не большая агрессивная собака?

— По запаху, — выпалила я, не подумав.

— Что?

— Запах. Ликантропы пахнут по-другому. По крайней мере, с точки зрения другого ликантропа.

— Ясно, — протянула Хардин. — А если под рукой нет такой «ищейки»?

Я вздохнула.

— Если сможете найти ДНК нападавшего, то по маркёрам. У ЦКЗ есть малоизвестный доклад, касаемый особенностей маркёров ДНК оборотней. Я отправлю вам ссылку. Вы уверены, что это не большая собака?

Если напавший был оборотнем, то он должен быть из стаи Карла. Но я сомневалась, чтобы кто-нибудь из них решился бы поохотиться в городе или уйти в самоволку. Пришлось держать ответ перед Карлом. Если же в город забрёл чужак, то Карл наказал бы наглеца за вторжение на чужую территорию.

Я боялась увидеть место преступления. Если я почувствую там стаю, если пойму, кто конкретно убил девушку — выложу ли я Хардин всё как есть или придумаю оправдание, пока не обсужу всё с Карлом? Я нервно забила пяткой по полу. Хардин покосилась на меня, и я перестала.

Мы ехали к Капитолийскому холму, плохой части города даже для таких людей, как я. Множество полуразрушенных одноэтажных домов, заросшие дворы, бандитские тачки, разъезжающие по перекрёсткам при свете дня. Целая улица была огорожена полицейскими автомобилями и жёлтой лентой. Один из полицейских помахал Хардин. Она припарковалась на обочине около переулка. Рядом стояла карета скорой помощи, а место преступления кишело людьми в униформе и пластиковых перчатках.

Кроме того, в конце улицы мелькали фургоны трёх различных каналов новостей. Операторы держали видеокамеры, репортёры в опрятных костюмчиках притаились поблизости. Полицейские не давали им подойти, но операторы нацелили своё оборудование, словно крутили фильм.

Я спряталась за спиной Хардин, и мы пошли к месту преступления.

Детектив переговорила с мужчиной в деловом костюме и представила нас.

— Китти Норвиль, детектив Салазар.

Глаза детектива расширились, и он ухмыльнулся.

— Наша волчья знаменитость?

— Да, — ответила я, чуть ли не с вызовом.

Я протянула руку. На минуту мне показалось, что детектив не пожмёт её, но я ошиблась. Салазар на шесть дюймов выше меня, и вид у меня не страшный. И улыбка обаятельная.

Салазар обратился к Хардин:

— Ты уверенна, что это хорошая идея? Если те ребята пронюхают, что она здесь, то не отклеятся, — указал он большим пальцем через плечо на фургоны новостников.

Вот только моей фотографии не хватало во всех вечерних новостях с заголовком: «Оборотни рыщут по даунтауну».

— Я прослежу за ними. Она консультант, только и всего.

Слишком поздно. Мы уже привлекали внимание. Одна из камер указывала на нас. Репортёр в строгом костюме с юбкой перевела взгляд на камеру, затем на нас. Как только мы оказались в их поле зрения, остальные команды стали усиленно искать, что же заметили их конкуренты. В джинсах и свитере, я выделялась как гражданское лицо в месте, куда полицейские обычно гражданских не пускают. Медейники начнут задавать вопросы. Я демонстративно развернулась к ним спиной.

— Не люблю камеры, — призналась я. — Мне бы не хотелось, чтобы общественность узнала, как я выгляжу.

— Хорошо.

Хардин сместилась, загораживая обзор камер.

— Салазар, проводи репортёров в здание и удостоверься, что они не попытаются снимать из окон.

— Будет сделано.

— Хорошо. Это не займёт много времени.

— Давайте просто закончим со всем поскорее, — предложила я.

Салазар провёл нас к переулку.

Я видела, что могут делать оборотни и вампиры, когда они теряют свою человечность и знают лишь кровь и резню. Измельчённая оленина. Повсюду потроха, полдюжина волков роется в корпусе животного. Я думала, что знала чего ожидать. Но реальность оказалось совершенно иной.

Её глаза были открыты. Кровь запеклась на тёмных волосах и обрызгала безжизненное лицо, но первым я увидела глаза, стеклянные и сверкающие. Голова лежала приблизительно в четырёх футах от остальной части трупа. На секунду мой взор затуманился чёрными пятнами. Расчленённые фрагменты. Ноги валяются в одной стороне, обнажённые руки и туловище скручены в другой, одежда порвана прямо вместе с ними. Вытащенные органы — яркие, тёмные куски — лежат между. Как брак в мясной лавке, который жалко выбросить на улицу всем на глаза.

Хуже всего, что я понимала, как убийца всё провернул. Когти распарывают живот, отводя в противоположные направления, челюсти на горле…

Я человек и не могла такого сотворить. Я не могла даже думать о таком. Но Волк мог. И сделал. На секунду я забыла, кто я на самом деле, застряла между двумя сущностями.

Я должна помнить кто я.

Я прикрыла рот и отвернулась.

Какой-то шутник в униформе рассмеялся.

— И вы ещё называете себя монстром.

Я моргнула — другой волк воспринял бы эти слова как вызов. Но этот клоун не мог читать сигналы.

— Я никогда и никому не отрывала голову, — отвела я.

Хотя я чуть не проделала такое с Заном...

Ко мне подошла Хардин.

— Она — третья в одинаковом М.О. за последние два месяца. Первые два случая были списаны на нападения диких животных. Койотов, например. Тогда я начала копать. Мы выяснили, что слюна на укусах принадлежит человеку. В основном.

Я вышла из переулка и прислонилась к стене. Итак, могут ли оборотни на самом деле преодолеть свою природу и стать полноценными членами общества, или я просто сотрясаю воздух пустыми словами? Я не хотела верить, что убийца — ликантроп. Хардин неправа; это было животное….

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Запах крови и гниения резко ударил в нос. Жертва лежала здесь с прошлой ночи. Падаль, подсказала слово моё второе «я», вызывая слюноотделение. А ну прекрати. Я сосредоточилась на незаметных запахах, которые дразнил нос, точно лучик солнечного света, играющий на слегка колеблющейся воде.

Дёготь и асфальт. Выхлопные газы автомобиля. Хардин недавно чистила зубы. Мята и табак. Крысы. И... вот оно. Животный запах, несочетающийся с характерными ароматами города. Мускусный и ярко выраженный. И всё таки человеческий. Мужской. Он пах кожей и мехом.

Я не распознала отдельные ноты аромата. И при этом он не пах моей стаей — группой Карла. Чуть камень с души не упал. Вот только след означал, что у нас по территории бродит чужак.

— Это оборотень, — сказала я, открывая глаза.

Хардин сощурилась на меня.

— Ваш друг?

Я заморгала.

— Нет. Давайте кое-что проясним. Вы попросили у меня помощи, но если собираетесь меня подозревать, я ухожу.

— Извините, — ответила Хардин, вскинув руки. — Но если я правильно поняла из вашего шоу, у вас есть стаи, верно? Я могу предположить, что вы знаете других оборотней в городе?

Она сделала домашнюю работу, мне пришлось проявить сдержанное восхищение. Она стояла близко — но не в пределах досягаемости — рука подпирала стену. Больше на её лице не читалось любознательность. Она не обращалась ко мне за ответом. Она подозревала меня.

— Вы привезли меня не в качестве консультанта, — поняла я. — Вы думаете, что я могу назвать имя убийцы. Вы хотите меня допросить.

Она наклонила голову на мгновение; когда она снова посмотрела на меня, её решительное выражение подтвердило догадку.

— Вы сказали, что смогли различить запах. Если вы знаете кто убийца, то должны рассказать мне.

—Я не знаю кто убийца. Вы должны мне поверить.

— Я могу привлечь вас к делу как важного свидетеля.

— Свидетеля?! Я ничего не видела!

— Вы обладаете доказательством, которого нет у наших судебных экспертов. Это делает вас свидетелем.

У меня закружилась голова. Хардин ввязала меня в заваруху, но никак не сможет удержать. Прецеденты, юридические прецеденты… мне нужен научный ассистент. О чём это я? Не будет никакого прецедента.

— Вы узнаете убийцу, если с ним встретитесь?

— Да. Думаю, что да.

— Тогда оставайтесь на связи. Сообщите мне, если что-нибудь выясните. Это все, что я хочу.

Она хотела, чтобы я стала свидетелем чёртового преступления, к которому не имела ни малейшего отношения. Стерва-манипуляторша.

— Суд ни за какие коврижки не будет слушать свидетеля, распознавшего убийцу по запаху. Судья просто не будет знать, что делать с таким свидетельством.

— Пока что, — ответила Хардин с кривой усмешкой. — Дайте мне минуту, и я отвезу вас обратно на студию.

Один из репортёров, женщина в костюме, поджидала нас у машины Хардин. За её плечом стоял оператор, камера светила прямо на нас.

— Блин, — пробормотала я.

Хардин нахмурилась.

— Не обращайте внимания. Идите вперёд, словно их тут нет.

— Они же не могут передать моё изображение без разрешения?

— Могут. Извините.

Я сгорбила плечи и наклонила голову, не желая терять достоинство и закрывать лицо. Кроме того, было слишком поздно.

Репортёрша увернулась от Хардин и подошла прямо ко мне, вытягивая микрофон.

— Анджела Брайант, КТНК. Вы Китти Норвиль, ведущая радиошоу? Как вы замешаны в этом происшествии, мисс Норвиль? Вы свидетель? Эти убийства дело рук сверхъестественного?

На этот раз я держала рот на замке и позволила Хардин усадить меня в машину. Детектив молча прошла к водительскому сидению. Я подпёрла коленом дверцу и прикрыла лицо рукой.

Мы уехали.

— А вы застенчивы для знаменитости, — отметила Хардин.

— Мне всегда нравилось радио за его анонимность.

Мы остановились перед студией. Я уже хотела выйти из автомобиля — точнее, как можно невиннее выскользнуть из него — но Хардин меня остановила.

— Ещё один вопрос.

Я приготовилась. Детектив сунула руку в карман пальто.

— Я чувствовала себя такой идиоткой, отправившись искать их. Но оказалось их проще найти, чем я думала. Видимо, для таких товаров есть целый рынок. Я должна знать — они помогут?

Она раскрыла ладонь и продемонстрировала три блестящих серебряных девятимиллиметровых пули. Я уставилась на них, словно мне под нос сунули ядовитых змей.

— Да, — ответила я. — Они помогут.

— Спасибо. — Она положила пули в карман. — Наверное, стоит купить пару крестов.

— Не забудьте про деревянные колы.

Быстро помахав рукой на прощание, я сбежала прежде, чем разговор пошёл бы ещё дальше.