Глава 2

Второй выпуск шоу, получившего название «Полуночный час» (для меня та удивительная ночь навсегда останется первым эпизодом), вышел неделю спустя. Это дало мне время провести исследование. Я просмотрела полдюжины статей, опубликованных в альтернативных медицинских журналах и одну государственную научно-исследовательскую работу удивительно высокого уровня, своего рода медицинский проект «Синяя книга». Это было исследование параестественной биологии, спонсируемое Национальными институтами здравоохранения (НИЗ) и Центрами по контролю и профилактике заболеваний (ЦКЗ). Учёные попытались зафиксировать эмпирическое доказательство существования таких созданий, как вампиры, ликантропы и т.д. Исследователи не просто нашли доказательства, они задокументировали их: фотографии, диаграммы, истории болезни, статистика – и пришли к заключению, что эти явления недостаточно широко распространены и не смогут заинтересовать правительство.

Документация меня не поразила: всё это я уже видела прежде в той или иной форме. Меня удивило, что кто-то из тайного мира принял участие в этом исследовании. Как учёные получали испытуемых? В докладе мало что сообщалось о подопытных. По-видимому, к ним отнеслись как к доступным лабораторным крысам. Это подняло целый ряд вопросов, которые можно было обсудить в эфире.

Если собрать всю информацию вместе, то выходит, что, по крайней мере, часть медицинского сообщества признаёт существование таких людей как я. Я начала шоу, изложив все данные, и открыла линию для звонков.

«Это правительственный заговор...»

«...Сенатом управляют кровососущие злодеи!»

«Это не означает, что они на самом деле вампиры, но всё же...»

«Так, когда они собирались опубликовать...»

«... медицинские школы проводят секретные программы...»

«Общественность готова...»

«...в более просвещённое время, конечно, нас бы не стали выслеживать как животных...»

«Включат ли жертв ликантропии в закон о защите граждан с ограниченными возможностями?»

Пролетело время. Спустя неделю мы со слушателями обсуждали, кто из исторических фигур в тайне мог быть вампиром или оборотнем. Мой фаворит, предложенный одним смелым гостем — генерал Уильям Т. Шерман . Я просмотрела о нём информацию, увидела фото и знаете, весьма вероятно, что он был оборотнем. Все остальные генералы гражданской войны как истинные пуритане застёгивали воротнички и стригли бороды, а вот у Шермана был открытый воротник, потрёпанные волосы, небольшая щетина и взгляд из разряда «да пошёл ты». О, да. Неделю спустя я получила с полдюжины вопросов как сказать своей семье, что ты вампир или оборотень. На это у меня самой нет хорошего ответа — я так и не призналась семье кем стала. Для них одна работа радио-диджея уже дикость.

Летели дни и недели.

Я выпускала шоу уже два месяца, как Оззи позвонил мне домой.

— Китти, приезжай.

— Зачем?

— Просто приезжай.

Я обдумала полдюжины сценариев кошмара. Мне предъявляли иск за сказанное в эфире. Баптистская церковь объявила бойкот. Хотя вот это ещё можно провернуть в свою пользу. Свобода слова и все такое. Или шоу подтолкнуло кого-то на самоубийство или убийство.

Поездка на автобусе заняла полчаса. Я не успела принять душ, и настроение было хуже некуда. Чтобы Оззи ни собирался мне сказать, я просто хотела покончить со всем поскорее.

Дверь в кабинет оказалась открыта. Я засунула руки в карманы пальто и ссутулившись вошла внутрь.

— Оззи?

Он не оторвал глаз от разбросанных по столу груды бумаг, книг и газет.

В углу тихонько шумело радио. Конечно же, наша волна — новости.

— Заходи и закрой дверь.

Я подчинилась.

— В чём проблема?

Оззи поднял голову.

— Проблема? Никакой проблемы. Вот, взгляни на это.

Он протянул мне стопку бумаг.

Сплошной текст с юридическими терминами. Контракты. Я увидела только одно слово, и перед моими глазами все поплыло.

Синдицированная сделка.

Я снова посмотрела на Оззи. Он чинно сидел на своём рабочем месте, положив руки на стол, и улыбался, точно кошка, которая только что съела очень жирную канарейку.

— Что думаешь? Мне позвонили с дюжины радиостанций. Все хотят заполучить твоё шоу. Меня берут в качестве продюсера. Ты получишь повышение с каждым новым рынком. По рукам?

Вот это куш. Шоу станет национальным, по крайней мере, в ограниченном масштабе. Я попыталась прочитать договор. Лос-Анджелес. Меня хотят видеть в Лос-Анджелесе? Это... невероятно. Я сидела напротив стола и хихикала. Ничего себе! Ничего себе, ничего себе, ничего себе, ничего себе! Как же я это проверну. Новый формат потребует ответственности и обязательности — а я бегу от этого как от чумы с тех пор... как я начала болтаться с такими людьми как Ти Джей.

Но если я откажусь, кто-нибудь из радио-сообщества украдёт мою идею. А, чёрт возьми, это моё детище.

Я дала ответ:

— Мне нужен личный веб-сайт.


Той ночью я съездила в Арваду, к хижине Ти Джея, которую он арендовал за автогаражом. У Ти Джея не было постоянной работы. Он ремонтировал мотоциклы за плату и большую часть времени с трудом терпел человеческий мир. Пару раз в неделю я приезжала к нему на ужин. Он хорошо готовил. Но важнее всего, что он не осуждал любовь к едва прожаренному стейку.

Казалось, я знаю Ти Джея уже целую вечность. Когда я ещё была новичком, он выручал меня чаще, чем кто-либо другой в местной стае. Он стал мне другом, и он не хулиган – множество людей используют свою звериную натуру как оправдание ужасному поведению. С Ти Джеем мне комфортнее, чем с кем-либо ещё. С ним не нужно притворяться человеком.

Я нашла его в сарае на улице. Он работал над своим байком, пятнадцатилетней «Ямахой», его гордостью и радостью, требующей постоянного ухода.

Ти Джей бросил гаечный ключ в ящик с инструментами и встал, чтобы обнять меня, совершенно не волнуясь по поводу пятен от смазки.

— Ты счастлива, — сказал он. — Просто светишься изнутри.

— Моё шоу синдицируют. Его будут транслировать в Лос-Анджелесе. Ты можешь в это поверить? Меня синдицировали!

Он улыбнулся.

— Рад за тебя.

— Я хочу это отпраздновать. Хочу оттянуться. Я знаю одно местечко. Вампиры там не тусуются. Пойдёшь со мной?

— Я думал, ты не любишь клубы и вечеринки. Тебе же не нравится, когда мы гуляем с Карлом и стаей.

Карл был вожаком нашей стаи, богом и отцом в одном флаконе. Он клей, скрепивший местных оборотней. Он защищал нас, и мы хранили ему верность. Карл выходил в свет вместе со стаей только чтобы отметить территорию, образно говоря. Похвастаться удалью перед местным кланом вампиров. Устроить словесные разборки и драку за господство.

— С ними скучно, а я хочу повеселиться.

— Ты знаешь, что должна попросить у Карла разрешение на выход в город.

Я нахмурилась.

— Он запретит.

Стая волков — это демонстрация силы. Одиночки или пары уязвимы. Но я хотела, чтобы это был мой праздник, человеческий праздник, а не волчий.

Однако, когда ты часть стаи, тебе нужен друг за спиной, и мне неуютно идти одной. Я нуждалась в Ти Джее. И, возможно, Ти Джей нуждался в Карле.

Я попробовала ещё раз, бесстыдно умоляя, но что поделать, у меня нет ни капли гордости.

— Ну же, пойдём! Что может произойти? Всего на пару часиков. Пожалуйста!

Ти Джей поднял тряпку с руля и вытер ладони. Он ухмыльнулся мне как снисходительный старший брат. Если бы я сейчас находилась в волчьем обличье, то мой хвост завилял бы от надежды.

— Хорошо. Я пойду с тобой. Только на пару часов.

Я вздохнула от облегчения.


Клуб «Провод под напряжением» располагался в дальней части старенького склада на краю Лодо. Это всего в нескольких кварталах от стадиона «Курс Филд», где пробуждается исторический центр города. Никакой кричащей вывески. Вход (раздвижная дверь гаражного типа, которая раньше была частью погрузочной платформы) за углом от главной улицы. Балки и вентиляция не скрыты, а специально выставлены напоказ. Из динамиков льётся техно и индустриал. Грохоча об стены, музыка слышна снаружи как вибрация, и это служит единственным признаком того, что здание не пустует. Вампирам нравилось собираться в местах с помпезным фасадом — в модных, роскошных местах, где собирались модные, роскошные люди, на которых кровососы могли произвести впечатление и обольстить своим чрезмерным чувством стиля.

Мне не пришлось наряжаться. На мне были поношенные выцветшие джинсы и чёрный топик, а волосы заплетены в две косички.

Я планировала танцевать до упаду.

К сожалению, Ти Джей возомнил себя моим телохранителем. Его лицо было достаточно расслаблено, и он шёл, засунув руки в карманы жакета, словно ни в чём не бывало, но взгляд внимательно изучал всё вокруг, а ноздри раздувались, вдыхая запахи.

— Вот он, — сказала я, ведя друга к двери клуба. Ти Джей обошёл меня, чтобы первым войти внутрь.

Всегда было — и будет — что стоит мне зайти в переполненную комнату, как часть меня немедленно думает: «овцы». Добыча. Сто тел, прижатых друг к другу, молодые сердца бьются, гоняя горячую кровь по жилам. Я сжала кулаки. Я могу разорвать любого из присутствующих. Могу. Пришлось сделать глубокой вдох и отогнать навязчивую идею.

Я учуяла пот, духи, алкоголь, сигареты и более тёмные запахи: кто-то поблизости недавно кололся героином. Я чувствовала колебания в сердцебиении наркомана, обоняла яд на его коже. Если бы я сконцентрировалась, то расслышала бы отдельные разговоры у барной стойки, в десять шагов от меня. Музыка ощущалась через обувь. Играли «Систерс оф мерси».

— Я на танцпол, — сказала я Ти Джею, который все ещё осматривал зал.

— Пойду, проверю милых мальчиков в углу.

Он кивнул на парочку болтающих парней в обтягивающих кожаных джинсах.

Мне, конечно, жалко Ти Джея. Но ведь самые симпатичные, самые смазливые парни всегда геи?

Я была радио-диджеем дольше, чем оборотнем и всегда любила танцевать, потея под ритм музыки. Я присоединилась к прессу тел, дрыгающихся на танцполе, не как монстр с мыслями о резне, но как «я». Я не танцевала в клубах после нападения, которое превратило меня в то, что я есть. В общем, несколько лет. С толчеёй иногда трудно справиться. Но когда музыка громка и ты всего лишь незнакомка в толпе, волнения и заботы исчезают, и ты начинаешь жить настоящим моментом.

Я закрыла глаза, позволяя музыке увести себя, ощущала каждое тело вокруг, каждое биение сердца. Я приняла все это, и меня переполнила радость.

И вдруг посреди пота и жарких тел я учуяла нечто холодное. Тёмная точка прорезала толпу, словно судно воду, и люди — тёплые, живые организмы — расходились, как волны.

Оборотни, даже в человеческой форме, сохраняют некоторые способности своих альтер эго. Обоняние, обострённый слух, сила, проворство. По одному только запаху мы можем распознать любого человека в комнате, даже в толпе.

Прежде, чем я успела повернуться и убежать, вампир встал передо мной, блокируя путь к отступлению. Я попыталась обойти его, но он не пропустил меня, двигаясь быстро и изящно, без всяких усилий.

Противник довёл меня до паники, и моё дыхание участилось.

Он принадлежал местному клану вампиров, я знала его. Он выглядел молодым и дерзким: красная шёлковая рубашка с расстёгнутым воротником, самоуверенная ухмылка.

Кровосос слегка раскрыл губы и показал кончики клыков.

— Убирайтесь отсюда.

Поджарый и дикий, он напоминал безумца, героя фильма «Заводной апельсин».

Я обернулась, ища взглядом Ти Джея. Ещё два мертвеца, безупречно одетых в шёлковые рубашки и скроенных на заказ слаксы, заблокировали его в углу. Кулаки Ти Джея были сжаты. Он поймал мой взгляд и угрожающе стиснул зубы. Я должна верить ему, он вытащит меня отсюда, но он стоял слишком далеко, чтобы помочь.

— Я думала вам, ребята, не нравится это место, — сказала я.

— Мы передумали. И вы — нарушители границ.

— Нет, — тихо заскулила я. Я всего лишь хотела провести здесь несколько часов.

Я сверкнула глазами, дрожа всем телом. Передо мной стоял хищник, и я хотела бежать, как того велел основной инстинкт. Я не смела отвести взгляд от вампира, но моё внимание привлёк другой запах. Животный запах, с ноткой меха и мускуса, скрываемый под обычными человеческими ароматами. Оборотень.

Карл не колебался. Он просто встал на место, которое занимал вампир и аккуратно отодвинул противника, прежде чем тот понял, что произошло.

Наше небольшое передвижение привлекло внимание остальных кровососов. Ти Джей, который мог постоять за себя в честном бою, протолкал себе дорогу и подошёл к нам.

Карл схватил меня за плечо.

— Марш на улицу.

У Карла были жёсткие каштановые волосы и борода, и он постоянно зыркал глазами. С шестью футами четырьмя дюймами в высоту и внушительной комплекцией, он угрожающе возвышался над моими жалкими пятью футами шестью. Даже если бы я не знала кто он, то выбрала бы из очереди претендентов на роль оборотня. Он обладал специфическим хищным взглядом.

Карл потащил меня к двери, и я запищала. Я бежала за ним, стараясь удержаться на ногах, но едва поспевала. Похоже, Карл волочил меня, но я едва это замечала. Я оцепенела от облегчения: вампир отстал, мы уходим.

Вышибала заблокировал нам путь в коридоре, ведущем от танцпола к главному входу. Он проигрывал Карлу в росте, но плечи у него были не уже. И он понятия не имел, что при желании Карл мог разорвать ему лицо.

— Этот парень к вам пристаёт? – спросил меня вышибала.

Карл усилил хватку.

— Это не ваше дело.

Вышибала нахмурился и посмотрел на меня, ожидая подтверждения. Он оценивал ситуацию на основании человеческой восприимчивости. Он видел, что девушку тащат с танцпола, а это, вероятно, означало проблему. Но всё не так. Вроде бы.

Я расправила плечи и выровняла дыхание.

— Всё в порядке. Спасибо за беспокойство.

Вышибала пропустил нас вперёд.

Ти Джей последовал за нами.

Выйдя на улицу, мы спустились по боковой улице, завернули за угол в переулок, скрываясь от взора людей, которые вышли из клуба подышать свежим воздухом.

Карл прижал меня к кирпичной стене, уперевшись руками по обе стороны от моей головы.

— Что, чёрт возьми, ты делала в месте, где тебя могли найти?

Наверное, он имел в виду вампиров. Моё сердце заколотилось, голос напрягся, а угрожающий вид Карла лишь усилил беспокойство. Выдох вышел как удушье. Карл был так близок, его горячее тело прижималось к моему, а я вот-вот потеряю его. Я хотела обнять его, вцепиться, пока он меня не простит.

— Я всего лишь хотела погулять по городу пару часиков, хотела развеяться. Я не думала, что здесь будут вампиры. — Я отвела взгляд, смахивая слезу с щеки. — Ти Джей был со мной. И их здесь не должно было быть.

— Не спорь со мной.

— Прости, Карл. Прости.

Так трудно унижаться без хвоста.

Скрестив руки и сгорбив плечи, Ти Джей стоял на расстоянии нескольких футов, прислонившись к стене.

— Это моя вина, — сказал он. — Я разрешил ей.

— Когда ты начал раздавать разрешения?

Ти Джей отвёл взгляд. Карл был единственным человеком, который мог заставить его выглядеть робким.

— Прости.

— Вы должны были позвонить мне.

Я всё ещё пыталась отдышаться.

— Как… как ты узнал, где нас найти?

Карл посмотрел на Ти Джея, который водил ботинком по асфальту.

— Я оставил ему сообщение, — ответил Ти Джей.

Я закрыла глаза, признавая своё поражение.

— Разве мы ничего не можем сделать, не доложив Карлу?

Карл зарычал. Человеческие голосовые связки могут породить рык. Парни из профессионального реслинга все время это делают. Но рычат они совсем не так как Карл. Карл рычит, словно волк сейчас выпрыгнет из горла и укусит меня за лицо.

— Нет, — сказал Ти Джей.

— Ти Джей, ступай домой. Мы с Китти немного поговорим. С тобой я позже разберусь.

— Да, сэр.

Ти Джей поймал мой пристальный взгляд на мгновение, широко улыбнулся и, кивнув Карлу, зашагал по улице. Между тем, Карл положил руку на мой загривок и развернул меня в противоположном направлении.

Это должна была быть моя ночь.

Обычно я льну к Альфе. Его личность такова, что он может подчинить всех вокруг себя — по крайней мере, всех в стае. Я лишь хочу сделать его счастливым, чтобы он любил меня. Но прямо сейчас я рассердилась.

Не могу вспомнить, когда была больше сердита, чем напугана. Это странное чувство, схватка эмоций и животного инстинкта, который выражал себя в действии: дерись или убегай. Я всегда убегала, скрывалась, унижалась. Волосы на моих руках и загривке встали дыбом, и проснулась глубинная память о густом мехе.

Грузовик Карла стоял за углом. Альфа усадил меня на пассажирское сидение, а сам сел за руль.

— Я навещал Артуро.

Артуро был господином местного клана вампиров. Он держал их в узде, как Карл — оборотней, и пока обе группировки оставались на своей территории и не беспокоили друг друга, между ними царил мир, по большой части. Если Артуро решил переговорить с Карлом, это означало, что у него жалоба.

— Что случилось?

— Он хочет, чтобы ты бросила шоу, — сказал Карл, устремив вперёд сердитый взгляд.

Я залилась краской. Надо было ожидать, что произойдёт нечто подобное. Дела ведь шли так хорошо.

— Я не могу бросить шоу. Мы расширяемся. Синдицируемся. Это огромная возможность, и я не могу отказаться от неё…

— Сможешь, если я прикажу.

Я устало потёрла лицо не в силах придумать решение, которое удовлетворило бы обе стороны. Я заставила себя не плакать и откашлялась.

— Значит, ты тоже считаешь, что я должна уйти.

— Артуро жалуется, что некоторые из его людей обращались за советом к тебе вместо того, чтобы идти к нему. Это вызов его власти, и он прав.

Ничего себе! Карл и Артуро договорились о чём-то. Великий день для сверхъестественной дипломатии.

— Тогда он должен отчитать своих людей и не возлагать ответственность на меня…

— Китти…

Я опустилась на место и надулась как маленький ребёнок.

— Его также волнует вопрос безопасности. По его мнению, ты привлекаешь к нам слишком много внимания. Какой-нибудь телепроповедник или ультраправый сенатор объявит охоту на ведьм, и люди начнут нас искать.

— Расслабься, девяносто процентов слушателей воспринимают передачу как шутку.

На секунду Кард отвлёкся от дороги и впился в меня взглядом.

— Мы держались друг друга и хранили тайну уже долгое время. Артуро дольше, чем большинство. Так что не жди, что он одобрит твоё шоу.

— Почему он говорил с тобой, а не со мной?

— Потому что моя работа держать тебя на поводке.

— Привязи или удавке? Прости.

Я принесла извинения прежде, чем у Карла появился бы шанс снова впиваться в меня взглядом.

— Ты должна бросить шоу, — сказал он и с силой сжал руль.

— Ты всегда исполняешь желания Артуро?

Печально, но мне не удалось придумать аргумента лучше. Карл не захочет осознавать, что он осчастливил Артуро.

— Это слишком опасно.

— Для кого? Для Артуро? Тебя? Стаи?

— Неужели нельзя поверить, что я ставлю твои интересы превыше всего? Артуро может слишком остро реагирует, но ты чертовски сильно светишься. Если какой-нибудь фанатик решит, что ты прислужница зла, и придёт в твою студию с ружьём...

— Ему понадобятся серебряные пули.

— Если он поверит, что шоу настоящее, то может и прихватить парочку.

— Этого не произойдёт, Карл. Я никому не скажу кто я.

— И сколько времени это продлится?

Карлу не нравилось шоу, потому что он его не контролировал. Оно всецело моё, а я, как предполагалось, принадлежу Карлу. Прежде я никогда не спорила с ним так яростно.

Я посмотрела в окно.

— Мне будут повышать зарплату с каждым новым рынком. Сейчас сумма небольшая, но если проект выстрелит, то я заработаю много денег. Половина — твоя.

Двигатель жужжал, за окнами текла ночь, и детали растворялись в темноте. Я не должна думать о торге, чтобы сохранить шоу. Вопрос о прибыли имел эффект божественного явления. Я отдам Карлу все бонусы синдикации, лишь бы сохранить шоу. Если он захочет, я буду валяться у него в ногах каждый день.

Я должна держаться за шоу. Оно моё. Я горжусь им. Это важно. Я никогда не делала ничего важного раньше.

Карлу потребовалось много времени на ответ. Каждую секунду надежда узлом завязывалась на моём горле. Конечно, если бы Карл собирался отказать, то не думал бы так долго.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Но я всё ещё могу передумать.

— Это справедливо.

Я так выдохлась, словно участвовала в гонке.

Путь из города к открытому пространству и частной зоне, которая окаймляла предгорья вдоль шоссе № 93 на западе, занял двадцать минут. Там располагалось сердце территории стаи. Некоторые волки купили себе здесь дома. Зона изолирована и безопасна, так что можно бегать без опаски. Никаких уличных фонарей. Небо затянуто тучами. Карл припарковался в конце грунтовой дороги. Мы взобрались на первый холм, уходя подальше от дороги и домов.

Если я думала, что разговор окончен, то ошиблась. Мы обсудили только половину проблемы. Человеческую половину.

— Обратись, — приказал Карл.

Полнолуние будет только через две недели, а в иных случаях мне не нравилось менять форму. Мне не нравилось поддаваться порыву. Я заколебалась, но Карл разделся и стал волком: выгнулась спина, вытянулись конечности, заколыхался мех.

Почему Карл не может успокоиться? Мой гнев стал лишь сильнее, а ведь должен был отступить и дать дорогу страху. Карл утвердит своё господство, и мне, скорее всего, причинят боль.

Но я впервые так рассердилась, что мне стало все равно.

Я не могу бороться с ним. Я вдвое меньше. Даже если бы я знала, что делаю, то все равно бы проиграла. Итак, я пустилась наутёк, сбрасывая рубашку и лифчик, затем остановилась спустить джинсы и трусики, выпрыгнула из них и обратилась на лету, чтобы к тому моменту как мех прекратит расти, я продолжала бег.

Если не думать об обращении слишком много, то процесс пройдёт не слишком болезненно.

Руки утолщаются, вырастают когти. Она думает о текучей воде и не чувствует, как скользят кости под кожей, а суставы и мышцы группируются в нечто иное. Она приседает, глубоко дыша сквозь выступившие зубы. Зубы и лицо удлиняются, меняются волосы и глаза. Сквозь очи волчицы темнота уже не кажется столь густой.

Она прыгает. Волчица появляется и продолжает бег на своих четырёх лапах. Это чувство настолько естественно, настолько великолепно. Лапы едва касаются мягкой земли, и она взлетает в воздух. Порывы ветра проходят по меху точны пальцы, запахи ударяют в нос: деревья, земля, гниение, жизнь, вода, старые следы, свежие следы, гильзы от винтовочных патронов с прошлого сезона, кровь, боль, её стая. Территория стаи. И Альфы. Вожака. Он прямо позади неё. Преследует.

Она не должна от него убегать. Но бегство лучше, чем борьба, а желание бороться сильно. Убей её, если она не сказала, что сожалеет. Но она сожалеет: она все сделает для своего Альфы.

Она бежит, но он крупнее и быстрее. Он ловит её. Она падает и борется, её гонит страх, но Альфа пресекает сопротивление зубами. Клыки впиваются в её плечо, и она визжит от боли. Используя плечо как точку опоры, он добирается до горла, и она уже лежит на спине, вверх брюхом. Его контроль гарантирует, что он никогда не прокусит её кожу.

Она не шевелится, лишь скулит с каждым вдохом. Откидывает голову назад, выставляя горло. Он может убить её в этот момент. Его челюсть смыкается вокруг шеи и не отпускает.

Только после того, как она пролежала неподвижно целую вечность, он медленно дарует ей свободу. Она остаётся на месте и облизывает его челюсть снова и снова. «Ты Бог», — вот что она говорит. Она ползает на животе перед ним, потому что любит.

Они охотятся, и она показывает ему, он – Бог. Она ждёт, пока он не разрешит ей съесть кролика. Он оставляет ей кожу и кости, и она облизывает и сосёт их.

Она удовлетворена.

Я проснулась в серых сумерках. Волчица не желала уходить, цепляясь за моё сознание, и я позволила ей заполнить мой разум, потому что её инстинкты лучше моих, особенно когда дело касается Альфы.

Она лежит голая в логове, прикрытом кучей земли. Именно здесь, выспавшись, Альфа сбрасывает свою волчью шкуру. Он стоит перед ней обнажённый и возбуждённый. Он кусает её ухо, облизывает подбородок, сосёт горло и взбирается наверх, раздвигая её ноги. Она стонет и впускает его, и он медленно и нежно продвигается внутрь. Ради этого она и живёт — его внимания, его обожания.

Он шепчет ей на ушко:

— Я буду заботиться о тебе, и тебе никогда не придётся расти. Понимаешь?

— Да. О, да

Он кончает, прижимая её к земле, она льнёт к нему и исчезает. Я снова становлюсь собой.

Прерогатива Альфы — он имеет в стае кого угодно и когда угодно. Одна из льгот положения. Одна из причин, почему я таю от него. Стоит ему только войти в комнату, и я становлюсь горячей и возбуждённой, и ради одного его прикосновения готова сделать все что угодно. Вдыхая его аромат и аромат других волков, я чувствую себя дикой.

Я обвилась вокруг него, и он прижал меня к себе. Мой защитник.

Мне нужна стая, потому что я не могу защитить себя. В дикой природе волчат учат охотиться, бороться. Но никто меня ничему не учил. Карл хотел, чтобы я зависела от него. Никто не ждёт, что я буду самостоятельно охотиться или помогать защищать стаю. У меня нет обязанностей, пока я подчиняюсь Карлу. Пока я остаюсь «волчонком», он будет заботиться обо мне.


На следующий день, в студии, я шугалась каждой тени. Я вздрагивала и оборачивалась при каждом шорохе. Свет божий на улице, а я не могла отделаться от впечатления, что сейчас через окно залезут вампиры, придя по мою душу.

Я не думала, что кто-нибудь воспримет шоу настолько Серьёзно. Да я половину эфира отшучиваюсь.

Если Артуро действительно хочет, чтобы я покинула шоу, и я ослушаюсь, то возникнут проблемы. Я не знаю, какие именно, но они меня затронут. В следующий раз Артуро и его закадычные друзья могут не потрудиться обратиться к Карлу как к посреднику. Он выскажет свою жалобу прямо мне. Я шла, мечтая обзавестись глазами на затылке. И по бокам. Как же тонка грань между осмотрительностью и паранойей.

Карл не всегда будет рядом, чтобы позаботиться обо мне. К примеру, он не сможет придти ко мне на работу.

Я нашла Мэтта, звукооператора шоу, когда он возвращался с ужина. Одна из привилегий моего новообретенного успеха: рекламу в нужное время включаешь уже не ты. Мэтт — спокойный, немного отрешённый парень, и он тоже получил работу на радиостанции, пройдя здесь практику. Я всегда думала о нём как о друге, который выполнит всю нужную тебе работу.

— Эй, Мэтт… ты случайно не знаешь хорошего учителя по самообороне?

Загрузка...