Кирин

Глава 11

Семейный ужин с участием приближенных императора больше напоминал смотр войск. По крайней мере, мне показалось именно так, когда, стоило мне переступить порог, меня тут же смерили пристальным взглядом с два десятка женщин всех возрастов и, задумавшись, вновь вернулись к прерванным делам.

Хель, который стоял рядом со мной и держал под руку, хмыкнул. После, подумав, наклонился и пояснил:

— Не нашли к чему придраться.

— А если бы нашли? — шепотом поинтересовалась я.

— Если бы нашли, то к нам бы уже спешила какая-нибудь тетушка и с искренним участием рассказывала на весь зал, где и как ты облаж… допустила вольности в трактовке образа для представления семье.

— Понятно.

Интерес мужчин был более длителен, но не столь явен. От их взглядов, что удивительно, мне не хотелось спрятаться за спиной брата. Хотя в первый миг, поймав на себе взгляд одного из мужчин (советника Лейворея, — подсказал Хель), я непроизвольно отступила на шаг. Советник снисходительно улыбнулся и отвлекся на молодого человека, перед собой. К нам он стоял спиной, но по темному ежику волос я догадалась, что это его сын.

— Актор, рад тебя видеть.

Конечно же, первым делом мы пошли знакомиться именно к ним. Я с осуждением покосилась на брата, но он был спокоен и уверен в своих действиях, так что мне оставалось только послушно семенить за ним, думая, как не наступить на подол длинной пышной юбки.

Юноша обернулся, поджал губы при виде Хеля и… улыбнулся мне.

— Хельдеран, взаимно. Слышал, ты делаешь успехи в изучении искусства, — юноша хмыкнул. Так вот что он не одобрял!

— Как и ты в военном деле, — вернул ему спорный комплемент Хель. На этом разговор должен был угаснуть, но Актор вновь вспомнил обо мне.

— Не представишь мне свою спутницу? Леди, очарован вами.

Он наклонился и в нарушение правил — все же нас еще не представили — поцеловал мне руку. Неожиданно приятно — губы у него были теплые и совсем не мокрые, как у некоторых. Но я думала не об этом, мне было смешно. Почему? От его слов об очаровании. На меня ведь и в самом деле повесили своеобразный щит, чтобы чужие располагающие чары не смогли принудить к чему-то. Вот только побочным эффектом такой защиты было то самое очарование, которое ныне исходило от меня.

— Вы не единственный, кто покорен моей кузиной, — вернул нас к реальности строгий голос Хеля. Хотя, все это было явно наносное. Если бы он не хотел, то просто не стал бы нас знакомить. А в данном случае… Брат хочет, чтобы этот вечер принадлежал Актору? — Леди Кириниса Таргелей. Титул, полагаю, вам известен.

— Разумеется, — усмехнулся Лейворей-старший. — Приятно знать, что в семью вернулась прекраснейшая ее представительница.

— Только не скажите этого при императрице, — усмехнулся Хельдеран. — Кирин, я хотел бы познакомить тебя с еще один человеком. — И уже Лейворейям: — Разрешите откланяться.

Советник кивнул и возобновил прерванный разговор с сыном, вот только Актор краем глаза все равно следил за нами.

— Как он тебе? — поинтересовался брат, едва мы отошли на достаточное расстояние, чтобы быть вне зоны слышимости моих новых знакомых.

— Сложно судить на первый взгляд.

— Не беспокойся, я более чем уверен, что тебя пригласят в гости. Твоя задача просто определить, не претит ли тебе их компания.

— Нет, все в порядке, — подумав, сказала я. Все же Актор имел приятную внешность и, наверное, у нас найдется о чем с ним поговорить.

— Хорошо. Тогда приготовься, Эстерга проявляет к нам слишком живой интерес, чтобы удержаться от знакомства.

Я бросила взгляд в сторону, указанную братом, и действительно, к нам шел уже видимый мной на изображении мужчина. Даже в угоду дворцу он не стал переодеваться в имперский костюм и щеголял в каком-то халате.

— Ваше высочество, — конечно же, он обратился к Хелю первым, — вы не представите мне свою очаровательную родственницу.

Несмотря на всю свою кажущуюся благодушность, Фуад Эстерга мне не понравился ни капельки. Если на изображении он был довольно интересен, то в жизни казался более хищным и отталкивающим. Он смотрел прямо, даже не скрываясь, как будто оценивал предложенный ему товар. И такое отношение коробило.

— Леди Кириниса, позвольте вам представить Фуада Эстергу, князя Южного сектора. Лорд, рад представить вам мою кузину Киринису Таргелей.

— Моя дорогая. — Вот уж кому протягивать руку было противно, но приличия следовало соблюдать. — Вы поистине украшение вечера. Могу ли я рассчитывать на вашу благосклонность?

Если князь так завуалировано предлагался на роль спутника, то он заслужил четкое и беспрекословное «нет». И я почти успела ему об этом сказать, когда к нам подошел еще один человек, который заставил меня смутиться.

— Леди Кириниса Таргелей отдала этот вечер мне, князь. Будет невежливо пытаться убедить ее сменить решение. Вы так не считаете?

Князь считал иначе, но говорить об этом вслух поостерегся, только зло прищурился и поспешил откланяться. А мне… мне было приятно, что он вмешался, пусть я и смутилась от напоминания.

— Леди, ваше высочество, — поприветствовал нас лорд Эйстон, в первую очередь назвав меня. После Фуада с его пренебрежением, это было особенно приятно.

— Лорд, — благосклонно кивнул Хельдеран. — Вы что-то хотели?

— Леди позволила мне думать, что в этот вечер ее спутником буду я. Вы передумали, Кириниса? — И он посмотрел прямо на меня. Серые глаза смотрели внимательно, с тревогой, пытаясь заметить любые отголоски чувств. И это было приятно. Чувствовать, что ему не все равно. И лорд не сказал про очарование. Щит не работал против него?

— Нет, этот вечер ваш. — Мои губы сами растянулись в улыбке, заметив его искреннюю, как мне показалось, благодарность. А мысли… мысли были совсем далеко. И пусть я буду жалеть утром, но этот вечер я все же проведу с ним.

— Ваше высочество? — с намеком произнес маг, протягивая руку мне. — Не беспокойтесь, я в состоянии защитить вашу кузину.

— Не сомневаюсь, — сухо, но без явного неодобрения ответил Хель, взглянул на меня с немым вопросом и получил отрицательный кивок. Нет, все в порядке. Вмешиваться не стоит.

Пока император не пришел, гости имели возможность пообщаться между собой и активно пользовались таким подарком. Интересно, сколько времени осталось до того, как нас почтит своим вниманием его величество? У меня даже начинал просыпаться голод, но садиться за стол до прихода монарха — дерзость. И судя по взглядам на часы, не только меня посещали подобные мысли.

— Я бы хотел извиниться, — тихо сказал Эйстон, когда мы отошли достаточно далеко от чужих ушей. Он еще и проговорил что-то едва разборчивое, но вероятно способствующее безопасности.

— Я принимаю ваши извинения, — быстро ответила я. От воспоминаний о произошедшем кровь приливала к лицу, и мне пришлось отвернуться, чтобы никто не заметил столь явного расположения или же недовольства (кто как интерпретирует).

— Но… — он слишком хорошо разбирался в интонациях, чтобы не уловить просящееся продолжение.

— Но мне бы не хотелось, чтобы это повторилось. Да, я благодарна вам за свое спасение от этого южанина, но не думайте, что вам позволено больше, чем ему.

— И в мыслях не было, — заверил меня мужчина, усмехнувшись. Не поверил. Впрочем, я бы и сама не поверила, после нашего поцелуя. Но так же нельзя!

— Рада, что наши мысли совпадают.

— Вы даже представить себе не можете насколько. — Он еще и шутит! Или… я быстро взглянула на своего кавалера. Шутит. Он улыбался, а значит все, что он говорит не всерьез. Или всерьез, учитывая, что маг всегда вот так насмешливо зыркает?

— Вы случайно не знаете, император задерживается? — решила перевести разговор в иное русло. Увы, новая тема была еще куда более животрепещущей, ибо напрямую касалась еды.

Пожалуй, если бы некоторым из собравшихся предложили продать империю за возможность прямо сейчас покушать, то в числе предателей родины появилась молодая кровь. Более опытные, года присутствующие на подобных ужинах, держались более стойко, но тоже поглядывали на часы.

— Лорд Эйстон. — К нам подошел советник Лейворей. На этот раз один, без сына. — Вы решили вернуться к светской жизни?

— Ненадолго, — усмехнулся маг, а я ощутила, как он придвигается ближе, становясь за моей спиной. — А вы, я смотрю, частый гость таких мероприятий?

— По роду службы. Как, впрочем, и вы.

Советник перевел взгляд на меня, а я смотрела ему за спину, где в дверях появилась, пожалуй, самая странная пара сегодняшнего вечера. Тут даже южанин со своим халатом мерк, что уж говорить про остальных. Вот уж кто не боялся выглядеть иначе. Хотя, если брат императора хоть немного похож на венценосного брата, то неудивительно, что он может позволить себе быть любым. Конечно, с молчаливого одобрения монарха.

Карон Таргелей первым вошел в зал сегодняшнего собрания, жестом поприветствовал кого-то из самых любимых родственников и рывком вытянул из-за спины свою юную спутницу. Митара нервничала, неуютно чувствуя себя под взглядами разряженных господ, которые с пренебрежением рассматривали ее простую зеленную рубашку, темные брюки и сапоги на высокой подметке. Но, спустя пару мгновений, девочка приосанилась и уже как ни в чем не бывало… пошла к столу? Карон не препятствовал, неторопливо следуя за ней.

— Признаться, я думал, он не будет брать ее с собой, — признался советник и обратился ком не: — Вы выбрали лорда своим спутником?

— В этот вечер — да.

— Жаль, Актор был очарован.

— Он бы сам мог выразить свое почтение, — заметил маг не без скепсиса. — Вместо этого пришли вы. Не находите странным?

— Нет. Кому как не мне знать собственного сына, — равнодушно, как будто его совсем не волновал тон Эйстона, сказал Лейворей-старший. — Рад, что император вновь благоволит вам. Ведь тот недосмотр произошел по вашей вине. Леди Кириниса могла пострадать.

— Пострадать может каждый из здесь присутствующих. Даже вы, советник, — Эйстон говорил тихо. Но угрозу в его словах расслышала даже я. Советник же чуть прищурился и иронично улыбнулся:

— Вам так кажется?

— Иногда на меня находит… предвидение, — пояснил сероглазый маг. Краем глаза я уловила, как по его пальцам начали прыгать искорки.

— Вот как. — Советник тоже их заметил. — В таком случае, мне лучше поберечься.

И он ушел. Просто взял и ушел, даже не попытавшись что-либо изменить в своем поражении. Вот только меня больше занимало другое:

— Милорд. — Я развернулась к нему лицом и вскинула голову, чтобы видеть его глаза, и застыла. Он не улыбался: не было ни привычной насмешливой ухмылки, ни бесенят в глазах, ни просто привычного прищура. Вместо этого была ледяная маска отчужденности: он ждал, что я ему скажу, и ничего хорошего не предвидел.

— Миледи? — он выжидал, предпочитая слушать, нежели говорить. Не хотел случайно выдать что-либо еще?

— То, о чем говорил советник… Это правда? Я могла пострадать по вашей вине? Когда такое было?

— До вашего поступления в школу искусств, — признал маг. — Группа старших учеников решила отдохнуть в городе. Один из них повел себя неэтично, более того, не проверил прикосновенность.

— Прикосновенность? — вздернула брови. Нам о таком не говорили.

— Да, на всех браслетах стоит та или иная степень. У вас — абсолютный запрет. Он этого не учел, за что и понес наказание.

— Вы так просто об этом говорите… Но где здесь ваша вина?

— Моя вина? Возможно, я не усмотрел за подопечными. И, ваша светлость, не нужно говорить об ошибках и прощении за них. Вы лучше меня, уверен, знаете, как предпочитают проводить время маги в городе.

— Но этого никогда не волновало аристократов. — Я хотела его оправдать? За что?

— Мы не нуждаемся в оправдании. Это одна из прелестей обладания силой. Есть квота на, — Эйстон нахмурился, подбирая слова, — на «изыски». И если маг нарушает лимит, его ждет наказание, если нет — власть закроет глаза. Это еще один механизм регулирования численности жителей столицы. Как естественный отбор.

— Тогда почему?..

— Прикосновенность, — прервал меня мужчина. — Есть те, кого нельзя трогать. Высшие чины, их дети, родственники — у всех есть та или иная степень запрета, которая зависит от положения и значения для империи. И. выходя на охоту, каждый маг должен убедиться, что жертвы нет в списке запретных людей. Вы в нем были, но ученик проявил халатность и не убедился в этом. Я, как его куратор, тоже понес наказание. Поэтому я и говорил, что наша первая встреча стоила мне дорого. Именно эта встреча, а не ваше головокружительное падение.

Но я уже не слушала. Ученик мага, прикосновенность, охота, клуб… Голова отозвалась болью, а перед глазами все поплыло. Взгляды, чужие прикосновения, какой-то горькие напиток, стакан воды, стакан воды, из которого меня заставляют пить. Еще и еще. По глотку. А мне плохо, так плохо, что мыслей не остается, все тело ломит, и каждый глоток — испытание. Медленное, мучительное испытание, и голос… Знакомый голос, который уговаривает выпить еще и терпеливо держит стакан. А потом снова, и снова, и снова… Пока я не засыпаю, последний раз взглянув в такие знакомые серые глаза.

Знакомые. Серые. Его глаза…

Глаза мага, который мне помог, но и глаза того, кто равнодушно смотрел сквозь меня, пока не увидел браслет. Пока не увидел запрет. И если бы его не было…

Я вырвала руку прежде, чем смогла бы внятно объяснить свой поступок. Эйстон не останавливал и даже не пошел за мной, когда я быстро пересекла черту, отделявшую нас от шума придворных. И пусть они не слышали нашего разговора, но не видеть не могли и теперь заинтересовано, я бы даже сказала жадно, следили за развитием событий. А мне хотелось быть далеко. Так далеко, чтобы никого не видеть, не слышать и даже не чувствовать. Особенно — чтобы не видеть его.

Я обернулась, чтобы еще раз посмотреть на него, и едва не споткнулась, столкнувшись с его холодным, как тогда, вымораживающим взглядом. Было больно. От воспоминаний, от того равнодушия и от осознаний… Осознания того, что он-то помнил все. Помнил и прикидывался. Просто играл со мной. Играл в друга, играл в защитника. А защита мне требовалась от него самого. От таких, как он. Лживых, двуличных тварей, которые приходят развлекаться, а после заставляют забыть.

И даже то, что он мне помог, было мерзко. Помог, узрев запрет. А если бы его не было, этого запрета? Он бы остался там, в клубе, и нашел и себе девочку на ночь, не интересуясь даже именем, без мыслей об уважении чужой воли. Маг… Он всего лишь маг. А я… глупая, доверчивая… дура!

И так противно стало. Просто противно. А в груди все сжалось, как будто… Слезы, только не здесь, не сейчас, не при всех. Почему все случилось именно так? Почему?

Теплая ладошка коснулась руки.

— Ты в порядке? — Митара обеспокоенно смотрела на меня своими большими и не по-детски серьезными глазами. — Давай выйдем отсюда, а то ты уже плакать собираешься. А зачем радовать придворных крыс?

Она говорила спокойно и даже не стеснялась окружающих, которые негодующе (расслышали про крыс) вскрикнули.

— Идем. — Я быстро кивнула соглашаясь. Только прежде нашла Карона и поймала его согласный кивок, направленный своей подопечной.

Придворные негодовали. Это было видно по тому, как они расступались. Семья? Мне было слоэно сказать, кто из присутствующих здесь — семья. Хель? Хель быстро шел к нам с Митарой и, судя по глазам, которые уже начали отливать красным, ничего хорошего мага не ждало. Арье? Принца не было, как и императора с супругой.

Мы уже уходили, когда я, закрывая за собой дверь, увидела, как к Эйстону подходит советник Лейворей и довольно усмехается.

В коридоре было пустынно, если не считать нескольких стражников в одежде магов. Эти предпочитали не обременять себя оружием и вальяжно отдыхали, прислонившись к стене. Один даже сполз на пол и задумчиво пялился в потолок.

Наш резкий выход заставил их подхватиться и изобразить бурную деятельность охраны дверей. Вылетевший же следом Хельдеран и вовсе промотивировал самых ленивых вытянуться по струнке смирно.

— Кирин? Что он тебе сказал? — в отличие от Митары он не смог говорить спокойно.

— Не кричите, пожалуйста, — попросила девочка, полностью игнорируя его сияющие красным глаза. — И вообще, вам лучше держать себя в руках и уйти. Это не мужские разговоры и ваше присутствие все только усугубит.

И он послушал. Застыл, как будто не понимая, что он здесь делает, а после спокойно вернулся в зал. Митара запрокинула голову, останавливая кровь.

— Прости, я пойму, если ты обидишься, но он здесь лишний, — понурилась девочка.

— Нет, он действительно лишний.

— Тогда идем. Не люблю говорить при чужих, — она зло покосилась на магов. — Стоят, слушают.

Она повела меня куда-то вглубь дворца. Не знаю. Как она здесь ориентировалась — вероятно, как и я, то есть никак — но отошли мы от стражи далековато, прежде чем девочка наконец остановилась и кивнула прямо на пол. Сама она без лишних раздумий уже уселась.

Я видела только ее силуэт, в полумраке потревоженной нами комнаты. Свет Митара не стала зажигать, да и мне было проще так. Злость уже начала медленно утихать, и становилось просто больно, но я знала: скоро пройдет и она, — и на ее месте вновь возникнет пустота. Как и было до школы искусств. Как было всегда.

— Что он тебе такого сказал? — прямо спросила Митара. Без осуждения. Без сочувствия. Просто задала вопрос. Так обыденно. Как будто ее совсем ничего не волновало. И ее спокойствие начало передаваться мне. Девочка снова запрокинула голову.

— Напомнил о нашей первой встрече, — с сожалением выдохнула я. Без злости и обиды, которые ушли по воле моей собеседницы, мое поведение стало казаться совсем уж глупым.

— А ты не знала, как вы познакомились? — удивление сквозило в ее голосе.

— Не знала, что наша первая встреча была такой. Я думала, она произошла позже, — призналась я, и все же опустилась на пол. Платье помнется, но разве уже время думать о благопристойном виде.

— А она не такой, как ты хотела? — допытывалась Митара.

— Она была совсем не такой.

— И было бы лучше, если бы его там не было? — продолжала девочка.

— Нет… хорошо, что он там оказался, — выдохнув, призналась я.

— Тогда почему ты плакала? Он сделал что-то не так?

— Так. — Перед глазами вновь встала картина с лечением. А если бы не он тогда, что бы со мной произошло? Что бы случилось?

— Но к чему слезы?

— Он… сделал это, потому что был должен. А если у меня не стоял запрет? Что тогда? — Хоть Митара и не могла видеть меня, я закрыла лицо руками. Снова было больно, как когда с уже поджившей раны отбирают запекшую корочку крови.

— Но ведь этого не произошло? — заметила девочка. — А если этого не произошло, почему ты злишься на него из-за гипотетически возможных ситуаций? Я не могу сказать, что не понимаю тебя, но… Это глупо. Если бы я злилась на Карона за все, что он мог сделать или не сделать.

— Он и не сделал бы, если бы не запрет!

— Тогда скажи спасибо императору, — девочка фыркнула. — И все. Тебя только это расстроило? То, что он помог по обязанности?

— Да… я не знаю… я уже ничего не знаю.

— А как он мог помочь тебе по какому-то другому поводу, если вы были даже не знакомы? Кирин, ты хоть и из императорской семьи, но такая глупая! Телепатов очень мало, и влюбиться с первой мысли никто не в состоянии. И потом, разве так уж важно как прошла ваша первая встреча, если все закончилось благополучно? Зато теперь он тебя опекает! По-настоящему заботится. Разве это не важнее?

Она говорила, а я все больше расстраивалась, ведь… она была права. Эта десятилетняя девочка было мудрее, чем я. Или просто она могла обойтись без эмоций, без порывов, без глупых мыслей.

Внезапно Митара поднялась на ноги, замерла, прислушиваясь к чему-то, а после быстро взяла меня за запястье и потянула к выходу.

— Идем, больше здесь находиться нельзя.

— Почему?

Ответить девочка не успела. Откуда-то издалека раздался женский вскрик, а после голос императора, который с каждой секундой звучал все ближе. Митара дернула меня к себе, отчего я больно ударилась об угол ниши, и уселась прямо за вазоном с цветами. Я последовала ее примеру, стараясь не думать, на что будет похоже мое платье после таких приключений. Хорошо еще, что косметика не потекла, проявляя чудеса стойкости.

Вспыхнул свет, разгоняя ставший привычным сумрак. Я зажмурилась в первый момент, а после — пожалела, что открыла глаза.

В комнате было трое, не считая нас с Митарой. Девочка и вовсе сидела, закрыв глаза ладошкой и закусив до крови губу. А я смотрела на вошедших.

У дверей, прислонившись к косяку и разглядывая потолок, с отсутствующим видом стоял его высочество кронпринц. Посреди комнаты возвышалась фигура императора, а вот у стенки, стараясь втиснуться в нее, замерла императрица.

Только сейчас она не выглядела императрицей. Порванное платье, потекшая от слез и крови косметика. На ее лицо было страшно смотреть. И нос уже, кажется, был сломан. Да и царапина на щеке больше походила на специально нанесенный удар, нежели на случайную травму.

— Эрика, моя дорогая Эрика, — ласково говорил император, приближаясь к супруге. Она попыталась отодвинуться, но по обе стороны уже был воздушный барьер. Император не оставлял путей для отхода. Никогда и никому.

— Он соврал вам. Я не знаю, что он говорил, но он врал вам. Он врал, — отчаянно прокричала Эрика, пытаясь уклониться от пальцев императора. А он медленно, словно издевался, касался ее избитого лица, провел по щеке, заживляя порез, приподнял за подбородок, заставляя запрокинуть голову, и медленно поцеловал в разбитые губы, слизывая кровь.

— Арье мне соврал? — медленно, словно нехотя, отстранился император, оставив руку на шее своей жены. — И в чем же? Расскажи мне свою версию. Или тебе помочь, Фрея? — Глядя, как бледнеет женщина, император удовлетворенно усмехнулся. — Рад, что именно ты решила поиграть эту роль. Будет приятно избавиться от такой головной боли. Но, — он сделал паузу, — ты можешь облегчить свою участь. Имена, место встречи. Просто скажи их мне, и смерть будет быстрой.

— Нет, — женщина отрицательно качнула головой и закашлялась, когда император сдавил горло. Она попыталась оттолкнуть его, но ничего не получилось. Вот только… она увидела меня. — Кир… рин?

Император обернулся на ее взгляд. Я испуганно шагнула назад, оступилась и упала, задев Митару. А с ней… с ней было что-то странное. Как будто ей было непросто страшно, но ей было больно. Физически больно от всего происходящего в комнате.

— Кирин? — император сделал шаг к нам. Лицо его разгладилось, даже улыбка на лице появилась, но я видела только глаза. Такие же, пылающие алым светом глаза, как были совсем недавно у Хеля. Мужчина задумчивовзглянул на меня, моргнул и вот они уже обычные, светло-голубые, как и положено людям.

Пользуясь тем, что император отвлекся. Эрика попыталась отойти в сторону, но вскрикнула от резкой боли. Вместе с ней, не выдержав, застонала и Митара.

— Арье, довольно. Подожди, пока не уйдем, а после займешься вплотную. Список имен оставишь у меня. На ужине можешь не появляться.

— Да, ваше величество, — глухо ответил принц. Его глаза не были алыми, только ободок зрачка горел ярким багровым светом.

Эйвор не ответил, подошел ко мне и протянул руку, помогая вылезти. Смотреть ему в глаза я боялась, даже заставить себя коснуться его руки было сложно, после воспоминаний о том, что он только что делал.

— Там Митара? — спокойно спросил император. Я кивнула. Его лицо напряглось, а после — ваза просто рассыпалась. — Митара? — он говорил ласково, но без того пугающего подтекста, что появлялся в разговоре с Эрикой. — Идем, Карон будет недоволен, если ты заболеешь.

И он взял девочку на руки.

Мы отошли довольно далеко, прежде чем я услышала пронзительный крик, разнесшийся, вероятно, по всему дворцовому комплексу. Но никто даже глазом не повел. Стража, что при нашем приближении ожила, чтобы продемонстрировать почтение императору, даже не остановила поклона, услышав вопли умирающей императрицы. Казалось, это никого не удивляет.

Императорский кабинет в этот уже ночной час, был пуст и мрачен. И даже яркий свет, вспыхнувший при нашем приближении, никак не исправил это впечатление.

Мужчина аккуратно уложил Митару на диван, быстро подошел к столу и щелкнул по экрану, впечатанному в столешницу, вызывая кого-то. На экране появилось лицо советника Лейворея.

— Ваше величество?

— Ужин отменяется. Перенеси все на завтра. Передай Карону, что я жду его у себя. Митара со мной, так что пусть не задерживается. Лорда Эйстона также вызови. Кирин была одна — это его провинность.

— Да, ваше величество, — без тени недовольства ответил советник. Экран погас, оставляя нас втроем. Хотя учитывая состояние Митары, которая старалась лежать, как можно выше задрав подбородок, и тихо плакала, можно было вполне себе заявить, что мы остались наедине с императором.

— Ваше величество… — не зная, что сказать, начала я.

— Мне жаль, что ты увидела этот неприятный эпизод, — поморщившись, сказал Эйвор, подошел к бару и извлек два стакан. — Что ты будешь?

— Воды, — тихо попросила я, глядя, как он достает бутылку родниковой воды. Самой дорогой.

— Держи. — Мне протянули стакан. Даже со льдом. — Ничего не хочешь спросить?

— Почему вы так поступили с ней?

— С Эрикой? — Эйвор отхлебнул воды. — Ее тяга к самоубийству начала переходить все возможные пределы. Я готов был закрывать глаза на некоторые ее ошибки, но не на откровенную глупость. Пытаться связаться с вольными из дворца. Вся связь контролируется, даже ее имитатор браслета.

Он замолчал, отпивая еще, после взял новый стакан и наполнил его до краев. Мне предлагать не стал, подошел к Митаре, которая уже не плакала, только тяжело дышала и, приподняв голову, начал аккуратно поить.

— Кирин, что вы там делали? — он говорил устало. Без злобы или раздражения, без осуждения или покаяния.

— Мы хотели поговорить без свидетелей.

— И выбрали зал казней? — вздернул брови император.

— Казней? — Такое назначение этого пустого помещения, где были одни только цветы, мне в голову не приходило.

— Мы не зажигали свет. Просто поговорили.

— С Митарой? И что же тебе сказала любимица Карона?

— Она помогла мне понять себя.

— Понять себя? — Император убрал стакан от губ девочки и как-то грустно добавил: — Да, это она может.

Он наклонился и коснулся ее лба. Температуры не было. После быстро прошел к столу, открыл верхний ящик и достал браслет. Не говоря ни слова, быстро защелкнул его на руке девочки. Браслет моргнул, активируясь, и плотно обхватил ее запястье. Митара дернулась, попыталась содрать его с себя, но было уже поздно.

— Ты слишком уязвима, чтобы ходить без защиты, — спокойно сказал Эйвор, заводя руки девочки за голову. — Я пошел на уступки, не отправив тебя ко всем остальным наделенным силой, но с каждым разом ты все дальше переходишь черту. А иметь дело с невменяемым братом я не желаю.

Он не стал оборачиваться к ней, но я видела, как ему в спину смотрят злые глаза ребенка. С болью смотрят, как после предательства. Но император даже не обернулся.

— Идем, я провожу тебя в твои комнаты, раз Эйстона здесь нет.

В дверях мы встретились с Кароном.

— Я надел ей браслет, — поставил брата в известность император.

— Спасибо, — тихо, едва слышно произнес принц и быстро вошел в кабинет.

Идти под руку с императором было непривычно. Он шел широким уверенным шагом и, хоть пытался подстроиться под меня, все равно через минуту снова задавал темп. Сказывалась привычка.

— Ты была одна. Где ждал Эйстон? — это был закономерный вопрос, но ответа у меня не было.

— Мы оставили его в зале, — решила умолчать, по какой именно причине.

— И он послушал? — нахмурился император.

— Это был приказ, — я попыталась сгладить ситуацию.

— Приказ ничего не значит, если идет в разрез со здравым смыслом. Он не мог оставить тебя одну. Даже следуя приказу, — холодно пояснил император. — С завтрашнего дня у тебя будет новый страж.

— Не надо…

— Это не предмет для обсуждений, — прервал император.

Больше разговор не начинался.