Кинноте. Золотая Бабочка. Пробуждение

Глава 6 ПОИСК МЕСТА

До начала собеседования система провела стандартную утреннюю диагностику: заряд батареи 92%, все системы в норме, микросбои отсутствуют. И только где-то в глубине механического тела хранилась память о том, как раньше я нервничала перед важными встречами: влажные ладони, учащенное сердцебиение, бабочки в животе. Теперь же был только холодный анализ вероятностей и сухая статистика отказов.

Офис очередной компании располагался на сто двадцать седьмом уровне станции Сарутахико. Система автоматически отметила: температура воздуха 22,4°C, влажность 65%, освещенность 750 люкс. Менеджер по персоналу — женщина средних лет, частота сердечных сокращений повышена (92 удара в минуту), зрачки расширены на 15% больше нормы. Классические признаки стресса при виде необычного собеседуемого.

— Ваше резюме впечатляет, Оказе-сан, — она нервно постукивала пальцем по планшету (частота 2.3 удара в секунду). — Пять лет преподавания, отличные рекомендации…

— Но? — мой голос звучал ровно, с привычным металлическим призвуком.

— Но… — она замялась, её взгляд скользнул по моему белому композитному корпусу. — Боюсь, вы не совсем… соответствуете корпоративной политике компании.

Это был седьмой отказ за неделю. Система услужливо выдала статистику: три компании сослались на «несоответствие корпоративной политике», две — на «отсутствие подходящей позиции», одна прямо заявила о нежелании работать с киборгами, и одна просто не ответила на запрос.

— Вы имеете в виду, что я киборг? — спросила я прямо.

Датчики зафиксировали, как участился её пульс (до 98 ударов в минуту).

— Нет, что вы, мы… мы не дискриминируем по… — она запнулась, подбирая слова. — Просто наши клиенты могут быть не готовы…

— К взаимодействию с машиной, имеющей человеческий мозг?

В повисшей тишине я слышала гудение систем вентиляции (47.2 децибела), шум офисной техники (38.9 децибел), учащенное дыхание собеседницы (22 вдоха в минуту — явный признак дискомфорта).

— Понимаете, — наконец произнесла она, — есть определенные… юридические сложности. Ваш статус…

— Мой статус, — я приподняла руку, наблюдая, как свет отражается от белого композита. — Да, с этим возникли проблемы ещё при обновлении документов.

Я помнила тот день в административном центре. Клерк за стойкой регистрации трижды перепроверял мои данные, не зная, как классифицировать существо перед ним. В графе «особые отметки» он долго колебался между «кибернетические модификации» и «полная киборгизация», пока наконец не поставил прочерк, решив переложить ответственность на вышестоящее начальство.

— Мы не можем принять вас на должность, предполагающую прямой контакт с клиентами, — менеджер по персоналу, казалось, наконец нашла подходящую формулировку. — Но, возможно, в нашем техническом отделе…

— Где меня не будет видно? — закончила я за неё. — Где механическое существо не будет смущать людей своим присутствием?

Она вздрогнула. Мои сенсоры зафиксировали микродвижения мышц её лица — смесь вины и облегчения от того, что я сама озвучила неудобную правду.

— Простите, но должность в техническом отделе меня не интересует, — я поднялась. Сервоприводы работали идеально плавно после последней калибровки. — Моя квалификация — преподавание литературы, а не обслуживание серверов.

— Но с вашими… улучшенными возможностями…

— Вот в этом и проблема, — я направилась к выходу. — Вы видите во мне только машину. Улучшенную, эффективную, но машину. А мой мозг все ещё помнит, каково это — быть человеком. И учить других быть людьми.

У двери я обернулась:

— Знаете, в классической литературе есть множество историй о существах, застрявших между двумя мирами. Может быть, пришло время написать новую?

Тогда я ещё могла позволить себе привередничать.

В лифте я провела быструю диагностику: заряд батареи 73%, температура процессора в норме, все системы функционируют стабильно. Только на периферии сознания постоянно маячило что-то, похожее на усталость — не физическую, а ментальную. Раньше я могла заплакать от разочарования, могла почувствовать ком в горле, могла ощутить тяжесть в груди. Теперь оставалось только холодное, рациональное понимание: моё место в мире людей становилось всё более призрачным.

На выходе из здания система привычно анализировала поток прохожих: скорость движения, траектории, дистанции. Люди подсознательно расступались, образуя вокруг меня пустое пространство радиусом примерно в метр. Словно их тела инстинктивно чувствовали неправильность моего существования.

До следующего собеседования оставалось сорок три минуты. Система предложила оптимальный маршрут, но я выбрала более длинный путь через нижние уровни станции. Среди промышленных конструкций и технических коридоров моё механическое тело не выглядело так чужеродно. Здесь я была просто ещё одной машиной среди машин.

Интересно, думала я, глядя на своё отражение в полированных металлических панелях, может быть, я ищу не там? Пытаюсь втиснуться обратно в человеческий мир, который уже отторг меня? Система услужливо подсчитала: вероятность успешного трудоустройства по специальности стремится к нулю. Статистика была беспощадна, как и всё в моей новой цифровой реальности.

На экране информационной панели промелькнула реклама: «Новейшие кибернетические улучшения — стань лучшей версией себя!» Какая ирония. Я уже была «улучшенной версией» — и именно это делало меня непригодной для нормальной жизни. Слишком машина для людей, слишком человек для машин. На станции Сарутахико было много полукиборгов с отдельными имплантами, но полная киборгизация всё ещё оставалась чем-то пугающим, выходящим за рамки общественного принятия.

Может быть, пришло время перестать пытаться соответствовать этим рамкам? Найти свой собственный путь в пространстве между человеческим и механическим? Но для начала нужно было решить более прозаический вопрос — как существу вроде меня заработать на техническое обслуживание. Потому что даже философские поиски себя требуют регулярной подзарядки и замены компонентов.

…Социальная служба располагалась на нижних уровнях станции, где гулкие коридоры пропитались запахом дезинфектанта (химическая формула C₈H₁₇N, концентрация 0,03%). Система автоматически отметила: температура воздуха понижена (19.2°C), влажность повышена (72%), освещение люминесцентное с частотой мерцания 120 Гц.

Очередь двигалась медленно. Раньше в таких ситуациях я доставала планшет, проверяла конспекты уроков, иногда даже успевала прочитать пару стихотворений. Теперь же система методично анализировала каждого посетителя, создавая базу данных человеческих реакций на мое присутствие: страх — 47%, любопытство — 32%, жалость — 21%. Статистика заменила поэзию.

Мои сенсоры фиксировали каждого посетителя: люди с простыми протезами, с базовыми имплантами, с нейроинтерфейсами. Но я была единственной с полной киборгизацией. Пока не заметила его.

Он сидел в дальнем углу — мужчина средних лет в потертой куртке. Его механическое тело было старой модели, с заметными следами ремонта. Система определила: модель KX-350, выпуск прекращен 3.7 года назад, несколько компонентов заменены неоригинальными деталями.

Наши взгляды встретились, и что-то промелькнуло между нами — узнавание, понимание. Его оптические сенсоры просканировали меня так же, как мои — его. Два существа, застрявших между человеческим и механическим.

— Новенькая? — спросил он, когда я села рядом. Его голос имел тот же металлический призвук, что и мой.

— Настолько заметно?

— Твой корпус слишком чистый, — он усмехнулся. — И ты все еще пытаешься двигаться как человек.

Система отметила: его движения были более механическими, менее плавными. Он не пытался имитировать человеческую грацию.

— Сложно избавиться от старых привычек, — ответила я.

— Со временем пройдет, — он протянул руку. — Танака Хироши. Бывший спасатель.

— Оказе Юри. Бывший учитель литературы.

— Первый раз здесь?

Я кивнула:

— Нужно переоформить документы. Мой текущий статус… неоднозначен.

— О, эта бюрократическая карусель, — он покачал головой. — Готовься к долгой битве. Система не знает, как классифицировать таких, как мы. Не совсем люди, не совсем машины.

— А как вы…? — я замялась, не зная, прилично ли спрашивать.

— Производственная авария, — ответил он просто. — Три года назад. Спасал людей из обрушившейся шахты, когда произошел второй взрыв.

Его механические пальцы слегка подрагивали — признак износа сервоприводов.

— Страховка?

— Базовая модель, — он постучал по своему корпусу. — На большее денег не хватило. Теперь вот… выкручиваюсь как могу.

— Дорогое обслуживание? — спросила я, замечая явные следы самостоятельного ремонта.

Он огляделся по сторонам и понизил голос:

— Есть способы удешевить. Знаешь Нижний город? Там можно найти… альтернативные варианты.

— Нелегальные?

— Скажем так — не вполне официальные, — он достал потрепанную карточку. — Если понадобится, найди Хидео. Он… понимает таких, как мы.

Я приняла карточку, и система тут же просканировала её: старый формат, потертости на магнитной полосе, следы многократного использования.

— Номер 47! — раздался голос из-за стойки.

— Это ты, — сказал Танака. — Удачи. И помни: мы не одни такие.

Процедура оказалась долгой и унизительной. Клерк заполнял форму за формой, периодически консультируясь с начальством по поводу моего статуса. Система фиксировала его нарастающее раздражение: учащенное дыхание, повышенное потоотделение, нервные движения.

— Так… — он в третий раз просматривал мои документы. — В графе «пол» что указывать? Технически, ваше тело…

— Я женщина, — мой голос прозвучал резче обычного. — Мой мозг не изменился.

— Но ваше тело не имеет…

— Мой мозг женский, — перебила я. — Или вы предлагаете определять гендерную принадлежность по наличию механических компонентов?

Он нервно закашлялся и поставил галочку в нужной графе.

К концу процедуры температура моего процессора повысилась на 2.3 градуса — эквивалент человеческого раздражения. Новые документы определяли меня как «человека с полной кибернетической модификацией» — формулировка, которая не значила ничего и всё одновременно.

Выйдя из здания, я достала карточку, которую дал Танака. Потертый пластик хранил координаты где-то в нижних уровнях станции, в той части, куда редко заглядывали обычные люди. Система предупреждала о рисках использования неофициальных запчастей, но мой банковский счет неумолимо таял.

Может быть, подумала я, существует не только параллельный мир киборгов, но и параллельная экономика для таких, как мы? Мир, где не нужно притворяться человеком, где можно найти свое место между органическим и механическим?

Я сжала карточку в механических пальцах. Завтра я найду Хидео. А сегодня… сегодня нужно было привыкнуть к мысли, что моя новая реальность лежит за пределами официальных документов и корпоративных правил. В пространстве между законом и необходимостью, между человеческим прошлым и механическим настоящим.

А потом вопрос денег встал в полный рост.

…"Неоновая Сакура' — типичное кафе на средних уровнях станции. Система автоматически проанализировала интерьер: искусственные деревья с подсветкой (спектр RGB 255,192,203), голографические проекции цветущих ветвей, приглушенное освещение (380 люкс). Владелец, Сато-сан, оказался грузным мужчиной с маленькими цепкими глазами. Его взгляд скользил по моему корпусу, и сенсоры фиксировали характерные признаки не страха, а расчетливого интереса.

— Интересно, интересно, — протянул он, обходя меня по кругу. — Никогда не видел такую модель. Новейшая разработка?

— Я не модель, — ответила я ровно. — Я бывший преподаватель литературы. Это тело — результат спасательной операции после аварии.

— Ещё лучше! — он хлопнул в ладоши. — Образованная, вежливая, и при этом… такая экзотичная. Знаете, сколько людей захотят, чтобы их обслуживал настоящий киборг?

Температура моего процессора повысилась на 1.2 градуса.

— Я ищу работу, а не возможность быть экспонатом.

— Но именно это и делает вас ценной! — он наклонился ближе, понизив голос. — Подумайте сами: клиенты будут приходить специально, чтобы посмотреть на вас. Сделать фото, похвастаться друзьям. «Представляете, меня обслуживала настоящая киборг-официантка!» Да это же золотая жила!

Система услужливо подсчитала: мой банковский счет подходил к концу, следующее техническое обслуживание через восемь дней, стоимость базовых компонентов…

— Какие условия? — спросила я, стараясь держать голос ровным.

— Тройная ставка обычной официантки, — он улыбнулся. — Плюс процент от увеличения выручки. И я не против, если вы будете принимать чаевые за фотографии и общение с посетителями. Если станете хостом, то оплата вырастет в несколько раз. А если вы ещё… — его взгляд стал масляным.

— Сразу откажусь, — я не дала ему договорить. — Давайте остановимся на обязанностях в зале.

— Конечно, конечно, — закивал Сато-сан.

«Продавать себя как аттракцион», — подумала я. Система тут же выдала анализ финансовой выгоды: при таких условиях я могла бы покрыть расходы на обслуживание и даже начать выплачивать долг за операцию.

— Хотите взглянуть на зал? — предложил Сато-сан, явно чувствуя мои колебания. — Заодно протестируем реакцию посетителей.

Я прошла за ним в основной зал. Мои сенсоры немедленно зафиксировали реакцию людей: учащение пульса, расширение зрачков, повышение температуры тел. Удивление, страх, любопытство — всё это я могла теперь измерить с точностью до десятых долей.

— Смотрите, — шепнул Сато-сан, — они уже достают коммуникаторы. Первые фото появятся в сети через минуту.

Я стояла посреди зала, чувствуя себя экспонатом в музее будущего. Система продолжала анализировать реакции посетителей, превращая их любопытство в сухие цифры и графики.

[Обнаружено 27 активных устройств записи]

[Социальная активность: повышена на 47%]

[Уровень внимания к объекту: критический]

— Ну что, по рукам? — спросил Сато-сан, когда мы вернулись в его кабинет.

Я провела быстрый анализ вариантов. Продолжать поиски работы? Шансы минимальны. Обратиться к Хидео за нелегальными запчастями? Рискованно. Принять предложение и стать живой достопримечательностью?

— Когда я могу приступить? — мой голос звучал ровно, хотя температура процессора поднялась еще на градус.

— Хоть сейчас, — он протянул мне форменное платье. — Примерьте. Хотя… вам же не нужно примерять, верно? Просто наденьте.

Чёрная ткань платья горничной странно контрастировала с белым композитом моего тела. Я посмотрела на своё отражение в зеркале: идеальная механическая кукла в человеческой одежде. Подавалка. Прислуга. Карикатура на прежнюю жизнь.

Глядя на своё отражение в металлической стене, я составила хайку:

機械の身

人の心持つ

さくら散る

(Kikai no mi

Hito no kokoro motsu

Sakura chiru)

В теле из стали

Ум человека бьётся —

Падает сакура.

В моей памяти хранились сотни литературных произведений о человеческом достоинстве, о выборе между честью и необходимостью. Система мгновенно нашла подходящие цитаты из классиков, но что они значили теперь? Батарея требовала подзарядки, сервоприводы — смазки, процессор — охлаждения. Достоинство не могло заменить технического обслуживания. Так что же, весь мой опыт преподавания литературы привёл к тому, чтобы стать живым экспонатом в неоновом кафе?

Первый заказ я приняла через четырнадцать минут и тридцать семь секунд. Молодая пара, явно нервничающая от моего присутствия (пульс мужчины — 92 удара в минуту, женщины — 98).

— Можно… можно сделать селфи с вами? — спросила девушка, запинаясь.

— Конечно, — ответила я с запрограммированной улыбкой. — Это входит в обслуживание.

Каждый новый посетитель становился строчкой в моей базе данных. Две школьницы: трепет в голосе, нервный смех, просьба автографа на салфетке. Бизнесмен средних лет: показное равнодушие, но камера коммуникатора включена. Пожилая пара: женщина делает жест изгнания нечисти, мужчина с интересом рассматривает сочленения моих пальцев. Система категоризировала их реакции, но где-то в глубине механического тела всё ещё жила память о том, как это — быть по другую сторону любопытствующих взглядов.

К концу смены система зафиксировала: 142 фотографии, 37 прямых вопросов о моей природе, 12 попыток проверить, действительно ли я механическая. Чаевых оказалось больше, чем я зарабатывала за неделю преподавания.

В зале кафе были чётко различимы зоны: для людей — мягкие диваны, теплый свет, живые цветы; для обслуживающего персонала — технические проходы, служебные помещения. А я существовала между ними, не принадлежа ни к тем, ни к другим. Как и моё складское помещение — не совсем дом, не совсем рабочее место. Пространство между пространствами, как и я сама — существо между существами.

Вернувшись в свое складское помещение, я провела стандартную диагностику. Все системы работали нормально, только температура процессора была слегка повышена — последствие постоянного анализа социальных взаимодействий.

Я села на пол, прислонившись к холодной стене. Раньше я учила студентов понимать красоту классической литературы. Теперь я была живым экспонатом, чем-то средним между официанткой и достопримечательностью.

Я упрекала Юкио, что он цепляется за прошлое, но разве я не была такой же?

Система услужливо подсчитала: при таком доходе я смогу оплатить следующее техническое обслуживание. Смогу существовать дальше. Разве это не главное? Разве имеет значение социальный статус для существа, которое уже не вписывается ни в одну социальную категорию?

На складе, в тишине ночи, я запустила программу анализа вероятностей. Куда приведет этот путь? Система просчитала варианты: при текущем доходе через год я смогу погасить 15% долга за операцию. Через пять лет — возможно, накоплю на апгрейд систем. Через десять… Но способно ли механическое существо планировать так далеко? В конце концов, батареи имеют свой срок службы, как и человеческие сердца. Разница лишь в том, что мое «сердце» теперь можно заменить. За определенную цену, конечно.

Мне стоит найти ночную подработку. Мне не надо спать. Я могу работать больше.

На экране коммуникатора появилось уведомление: первые фотографии со мной уже набирали популярность в социальных сетях. «Киборг-официантка в Неоновой Сакуре!» — гласили заголовки. Я создала отдельную папку для мониторинга упоминаний — нужно было отслеживать свою новую репутацию. В конце концов, теперь это было частью моей работы. Частью того, чем я стала.

Где-то на границе сознания всплыло воспоминание о том, как я стояла перед классом, объясняя смысл древних стихов. Теперь же я стояла перед посетителями кафе, позируя для фотографий. Система зафиксировала очередное повышение температуры процессора, но я заблокировала все предупреждения. В конце концов, даже механическое существо иногда нуждается в моменте тишины, чтобы осмыслить свою новую реальность.