Кэт в Зомбилэнде

Глава 2

— Суд объявляется открытым, председательствует достопочтенный Верховный судья.

Голос секретаря эхом разносится по залу суда. Я вытираю вспотевшие ладони о бедра и сажусь на отведенное мне место за столом из резного дерева ручной работы. На мне темно-зеленая мантия. На самом деле, все, кто участвует в деле — Кэтрин Паркер против Тупых Лиц (это всего лишь мое предположение), — одеты в мантии. Церемония здесь имеет большое значение.

Я осматриваю зал суда и перевожу взгляд с одного лица на другое. Судья… не человек. И под «не человеком» я подразумеваю, что он никогда не был человеком. Он слишком крупный, слишком мускулистый, и трудно различить его черты лица. От его лица исходит свет. Если у него вообще есть лицо. По сути, он — живая свеча. Или, еще лучше, живое пламя.

Здесь нет присяжных, но за моей спиной сидят зрители. Большая аудитория, состоящая из людей из обеих зон ожидания. Стены прозрачные, и я вижу за ними радугу, но ничего больше.

Мой назначенный судом защитник сидит рядом со мной. Это неприметный парень с каштановыми волосами и голубыми глазами. Честно говоря, если бы я увидела его на улице, то не обратила бы ни малейшего внимания. Не знаю, какую пользу он мне принесет, но это неважно. Я посмотрела весь сезон «Дробилка». (Он может вывести из себя кого угодно. Хи-хи.) Я так же знаю парочку слов. «Протестую! Отклонено! Поддерживаю!»

Ребята. Я оооочень хороша в этом.

Сторона обвинения смотрит на меня со своей стороны комнаты — мужчина и женщина в возрасте около тридцати лет. Что значит: СТАРЫЕ. Здесь, да и, наверное, в другой зоне, никто не стареет после тридцати пяти. Эти двое немного привлекательны.

По сравнению со мной. Что? Я изысканна. Это не хвастовство, если правда. И да, моя скромность — одно из моих лучших качеств помимо тысяч других. Но вернемся к стороне обвинения. Они бывшие сотрудники «Анимы», и у них тоже есть адвокат.

— Эти двое… они лучшие в своей области, и у них лучший адвокат, — шепчет мне Эмма. Она сидит по другую сторону от меня. — Но и у нас лучший адвокат нашей стороны.

Наш парень — Джей — улыбается мне. Он совершенно спокоен. Абсолютно уверен.

— На Земле и здесь, наверху, ошибки имеют последствия. За это нужно платить. Всегда. Хорошая новость для тебя: цена за твои ошибки уже уплачена щедрым благодетелем, но только если ты согласишься. Свобода воли имеет значение и для тебя. Но, поскольку за каждого, кто находится в нашей зоне ожидания, уже заплачена цена, не признавай никакой вины, о чем бы тебя ни спрашивали, — говорит он. — Ни своей, ни Астона. И не лги. Это автоматический проигрыш.

Тьфу! Как мне сказать правду, не признавая себя виноватой? Я так многого еще не понимаю в этой загробной жизни.

— Кто этот щедрый благодетель? — спрашиваю я. — И почему он… или она… так поступил?

— Он был первым охотником. И ценой этому была вечная смерть.

Черт.

Эмма успокаивающе сжимает мою руку.

— Возможно, тебе не будут задавать никаких вопросов. Дела, подобные этому, как правило, продвигаются с невероятной скоростью, и никто ничего не обдумывает. Обычно после того, как обе стороны высказываются, судья выносит решение.

У меня пересыхает в горле. А она еще даже не закончила.

— Все, что тебе нужно сделать, это представить факты, поразить судью своим остроумием и обаянием и убедиться, что ты опровергаешь все, что говорит другая сторона, придумывая аргументы, которые они не смогут опровергнуть.

Ах. И это все?

Судья стучит молотком и говорит:

— Начинаем. Я выслушаю ваши аргументы.

В моей голове пусто. Вот дерьмо! Конечно, я блефую, как могу, и машу рукой моим оппонентам, предлагая им выступить первыми. И посмотрите на меня, я уже начинаю действовать как юрист. «Мои оппоненты». Я уже в выигрыше.

Этого человека… я вдруг узнаю, что его зовут Лоуренс Смит, и он дядя Ребекки Смит, которая в настоящее время руководит «Анимой» в естественном мире. Спасибо, высшее сознание! Я у тебя в долгу.

— Он такой спокойный и уверенный, — думаю я, но тут же осознаю, что произнесла эти слова вслух.

— Это потому, что он уже делал это раньше. Очень… много раз. И он чаще выигрывал, чем проигрывал. Он даже выиграл у меня, — надувшись, говорит Эмма.

О… двойное дерьмо.

— Ваша честь, — говорит Лоуренс, кивая судье, — на самом деле нет причин для возбуждения этого дела. Астон Мартин не просит о помощи и не заслуживает ее. Ваша собственная система правосудия утверждает, что то, что человек сеет, он и пожнет. Ключевое слово. Сеет. За последние четыре месяца Астон Мартин посеял ненависть, горечь и, самое главное, разбитые сердца. Как мы можем законным образом заменить его урожай счастьем? Ответ прост. Мы не можем. Его нужно заставить есть плоды его собственного труда.

Тишина. Отчасти благоговейная, отчасти угнетающая. И среди этой тишины, мне кажется, я слышу, как рушатся мои шансы на успех. Да. Вот оно. Я определенно это слышу.

Лоуренс садится и ухмыляется мне. Будет ли неуважением к суду с моей стороны, если я покажу ему средний палец?

Эмма хлопает меня по плечу:

— Слушай внимательно, потому что то, что я скажу дальше, все изменит и поможет тебе. Все, что он сказал, — правда.

И как это мне поможет?

Джей говорит:

— Тебе нечего бояться, Кэт. Помни, ты сражаешься с позиции победителя, а он с позиции проигравшего. Его аргументы были попыткой поднять тебя на свой уровень. Боль и страдание. Страх и ненависть. Сопротивляйся. Любовь всегда и во всех отношениях побеждает ненависть.

Любовь. Точно. Вот что у меня есть, и нет ничего сильнее этого.

Судья делает мне знак, и я встаю на дрожащие ноги. Серьезно, у меня подкашиваются колени.

— Ваше Величество. — среди моих оппонентов раздаются смешки. Мне кажется, что женщина даже сжимает губы. Я вздергиваю подбородок. — Я имею в виду, Ваше Великое и Славное Величество.

На переполненных скамьях позади меня раздаются смешки. Члены семьи Льда, независимо от того, насколько далека их связь, пришли, чтобы поддержать меня. Члены «Анимы» тоже здесь, чтобы заставить меня нервничать еще больше.

Снова воцаряется тишина, пока все ждут, что я скажу. «Ну же, ну же. Открывай рот, произнеси слова». Не то чтобы это было сложно.

«Я могу это сделать». Я откашливаюсь.

— Мистер Лоуренс… прав. — черт! Я не это хотела сказать, но тем не менее это правда. Даже Эмма это знала.

На этот раз в толпе раздаются удивленные возгласы. Эмма даже опускает голову на поднятые руки и стонет, словно я только что проиграла.

Я продолжаю.

— Он прав. Мы пожинаем то, что сеем, как и положено. Всегда. Закон есть закон, и его нельзя нарушать, даже тем, кого мы любим и обожаем. Истина всегда должна быть истиной, и нельзя делать исключений без веских причин и без извращения закона.

Снова ухмыляясь, Лоуренс одергивает манжеты своих рукавов. Он думает, что победил.

Я расправляю плечи. Я только начала.

— На протяжении многих лет Лед… мистер Мартин… посвятил свою жизнь помощи человечеству. На самом деле, он сделал гораздо больше, чем просто помогал. Он спас невинных людей из лап зла. Спасал отцов и матерей. Детей, которые слишком малы, чтобы постоять за себя. Своих друзей и семью. Даже тех, кто презирал его. Он потратил часы… дни… годы на тренировки, чтобы стать лучшим охотником на зомби. Он провел бессчетное количество ночей, патрулируя свой город, на случай, если гнездо с З выходит на свободу. Он перестал спать и отказался от возможности вести светскую жизнь. Уж я-то знаю! Я не могу сосчитать, сколько раз приглашала его сходить со мной в кино, но он категорически отказывался. И все потому, что большую часть своих свободных вечеров он проводил, помогая своим друзьям выслеживать зомби.

— Ушла от темы, — бормочет Эмма.

Верно.

— Льду пришлось похоронить многих своих друзей из-за этой войны, и все же он продолжает снова и снова рисковать своей жизнью, чтобы защитить и спасти других. Когда у него была возможность поступить как «Анима» и убить Ребекку Смит, он этого не сделал. Он позволил ей уйти. И почему? Потому что он любит, а любовь не превращается в ненависть. Он предложил ей второй шанс. Любовь — это то, что он сеял, поливал и выращивал годами. А не всего несколько месяцев. Годы. Сейчас самое время собрать один из его урожаев. Спасибо, что уделили мне время.

Я сажусь, и моя дрожь усиливается. И снова в зале воцаряется тишина.

Я поворачиваюсь к Эмме. Она изумленно смотрит на меня. Я поворачиваюсь к Джею. Он одобрительно мне кивает.

Что ж, ладно. Должно быть, я потрясла ее. Как и всех остальных. Пойду-ка похлопаю себя по спине.

Лоуренс вскакивает на ноги.

— У меня есть свидетели. Они расскажут из первых уст о последних преступлениях мистера Мартина. Он…

— Достаточно, — говорит судья. — Разжигать ненависть — все равно что сажать сорняки в саду. Сад, который мистер Мартин выращивал с любовью в течение многих лет, как уже говорилось. Сорняки можно и нужно удалять, пока они не поглотили все на своем пути. Мистер Мартин забылся и нуждается в напоминании. Напоминании, которое он посеял для других и теперь пожнет для себя. Именно поэтому я разрешаю тебе навестить его, Кэтрин Паркер. Покажи ему свет. Если он вырвет эти сорняки, ты сможешь навестить его снова… и снова, пока он не встанет на правильный путь.

— Но… — говорит женщина из «Анимы».

— Но, — вмешивается судья. — Не позволяй себе уставать от того, что делаешь правильно, мисс Паркер, какими бы ни казались обстоятельства. Сражайся честно. Но. Если мистер Мартин когда-нибудь попросит тебя оставить его в покое, ты должна послушаться его. — он стучит молотком. — Я вынес свое решение. Так есть и так будет.

Мое сердце радостно подпрыгивает в груди. Я только что выиграла свое первое дело! Потому что я настолько хороша!

— Я все сделаю как надо, судья.

Он подмигивает мне перед тем, как исчезнуть… в одно мгновение был здесь, а в следующее исчез.

— Ты сделала это! — Эмма обнимает меня, прижимая к себе.

— Ну да. Единственный раз, когда я была неправа, это когда я думала, что неправа.

Джей хлопает меня по плечу.

— До следующего раза… — он оставляет нас праздновать.

— Хотела бы я остаться, — говорит Эмма, — но обещала Хелен, что помогу ей с двумя другими делами.

Хелен — биологическая мать Али.

— Что за дела?

— Меня ознакомили только с первым. «Анима» пытается добиться решения, запрещающего использовать кроличьи облака для предупреждения охотников о грядущих атаках зомби. Они говорят, что это несправедливо по отношению к другим охотникам по всему миру. Что ж, у меня есть решение. Показывать облака каждому охотнику!

В идеальном мире «Анима» все равно бы на что-то жаловалась. «Это решение слишком идеально. Мы должны это исправить!»

Внезапно Эмма замирает. И я тоже. Чувствую… что-то. Беспокойство или вспышку страха от кого-то, с кем я связана.

— Али в беде, — говорит она.

У меня сжимается желудок, но я не обращаю на это внимания. Я только что выиграла крупную битву. И не собираюсь сдаваться при первых признаках беспокойства.

— Что случилось?

— Может, она сломала ноготь. Может, в нее стреляли. Я никогда не узнаю наверняка, пока не увижу сама.

Серьезно. Это очень познавательно.

— Я проверю, как она. А ты поможешь Хелен, как и обещала. — ей нужна любая помощь, которую она может получить.

— Поторопись. — Эмма подталкивает меня. Не то чтобы мне нужно было сделать хоть один шаг.

Я закрываю глаза, представляю Али и внезапно оказываюсь в ее спальне. Добро пожаловать в путешествие по зоне ожидания.

Али метается взад-вперед, сжимая руки в кулаки. Но она жива и здорова, никаких ран я не вижу. Фух.

Она замечает меня, и ее лицо озаряется.

— Кэт!

— Единственная и неповторимая.

Высокая блондинка с необычными голубыми глазами, Али — известная супермодель. Ее красота сдержанна и утончена. Лед как-то сказал мне, что парням достаточно одного взгляда на нее, чтобы захотеть защитить… после того, как они разденут ее и попробуют кое-что из ее товаров и услуг. Я, конечно, перефразировала. Но он добавил, что был бы исключением… после того, как я пригрозила отобрать у него пакеты с яблоками.

В отличие от большинства других охотников, Али наполнена такой верой — источником духовной силы, — что к ней могут приходить свидетели, такие как Эмма и я. По сути, она притягивает нас прямо к себе.

Она опускается на край кровати.

— Я так рада тебя видеть, но… Не пойми меня неправильно, но ты — последний человек в мире, с которым я хочу сейчас разговаривать.

— Вау. От такого милого приветствия у меня сердце замирает от радости, — сухо говорю я.

— Прости. Просто… в дневнике, который оставил мне предок, было предсказание о приближении смерти, и, кажется, так и есть. Это действительно так. У меня было видение. Плохое.

О, нет. Я подбегаю и приседаю перед ней, протягивая руки… но они проходят сквозь нее. Не уверена, что когда-нибудь к этому привыкну.

— Расскажи мне все. — с тех пор, как она стала охотником на зомби, у нее появились способности, которых нет у других. Или которых у нее не было. В общем, это длинная история. Суть в том, что она видит проблески будущего, и эти проблески всегда сбываются. — Уверена, я смогу найти решение.

Она прикусывает нижнюю губу.

— Ну, это касается Льда.

— Расскажи мне, — повторяю я с большей настойчивостью. — Со всеми подробностями.

— Хорошо. На самом деле я видела два одинаковых видения, с изменением только одной переменной. Переменная имела большое значение. Огромное. Но это так же плохо, и…

— Ты болтаешь не по теме. Придерживайся фактов, или я найду способ перестать быть свидетелем и начну преследовать тебя.

— Живой ты мне нравилась больше. — она тяжело вздыхает. — В одном из них женщина стреляет в Льда… и он умирает.

Ахнув, я отшатываюсь назад.

— Нет. — я яростно качаю головой. — Нет. — только не Лед. Только не он.

Однако…

Если он умрет, то присоединится ко мне в зоне ожидания. Мы сможем…

Нет! Какого черта? Я не стану думать о таких подлых мыслях. Не буду вести себя эгоистично. Он нужен на Земле. Он спасает жизни. Сколько невинных людей умрет без него от зомби-токсина?

— В другом видении, — продолжает Али, — девушка закрывает его и пули попадают в нее. Он выживает… но она умирает.

Мой желудок снова сжимается, только еще сильнее. В ушах звенит, и гравитация перестает действовать; так и должно быть. Я чувствую, что поднимаюсь вверх… вверх… легкая, как перышко, но на самом деле твердо стою на месте.

— Это еще не все, — говорит Али, отворачиваясь от меня. — Девушка, которая спасает его… это Камилла Маркс.

Нет. Нет, нет, нет. Камилла — Милла для друзей, поэтому, конечно, я всегда буду называть ее Камиллой — это та, кто предала Али, отдав ее «Аниме» в обмен на брата.

Ее мужественного брата. Ее непочтительного и красивого брата. Ривера Маркса. «Почему я думаю о нем с сексуальным подтекстом? Возвращайся в прежнее русло, девочка!»

Верно. «Анима» угрожала ему самым отвратительным образом.

«Помоги нам или потеряешь его», — сказали они Камилле. И она пошла на это, помогла им. Ривер — не просто ее единственный оставшийся член семьи. Он — тот самый мальчик, который спас ее от физического насилия их отца. Она жестока, когда дело доходит до его защиты. Но давайте будем честны. Она плохо справилась с ситуацией.

Неправильный поступок, даже по правильным причинам, все равно остается неправильным.

Действия Камиллы привели к моей смерти. Охотники остановились в доме моей подруги Рив, а это означало, что Лед остановился у нее, а это означало, что я остановилась у нее. Камилла отключила охранную систему и открыла ворота, позволив врагу проникнуть внутрь в виде армии зомби, на которых висели бомбы, и вооруженных солдат.

Я пережила обрушение дома и укусы зомби, но не огнестрельное ранение… ну, почти в каждый дюйм моего тела.

— Ты использовала свою способность скрывать воспоминания, превращая Камиллу в чистый лист, — напоминаю я ей. Камилла потеряла все, начиная с воспоминаний о детстве, которые ненавидела, и заканчивая братом, которого обожала. — Она больше не помнит ни зомби, ни войну, ни Льда. — Как же она должна его спасти?

Али заламывает руки.

— Знаю.

Без Камиллы… Лед может умереть раньше времени…

Я провожу рукой по лицу. Ладно. Хватит бояться. Пришло время собирать урожай Камиллы.

— Я поговорю с ней. Помогу ей вспомнить. — однажды воспоминания Али тоже был закрыты. Охотники делились историями о ее прошлом, и она все вспомнила. — Камилла у нас в долгу. Конкретно передо мной, но в основном перед Льдом. Она вспомнит. Она будет охранять его двадцать четыре часа в сутки, пока… на настанет конец. — ее конец. И я не буду переживать из-за этого. Не буду!

Сначала Лед, а потом все остальные.

— Кэт, — начинает Али.

— Мы не можем позволить ему умереть, — говорю я, отчаянно надеясь, что она согласится. — Просто не можем.

— Если она узнает правду, то не станет его охранять. Не важно, сколько она нам должна.

— Тогда мы ей не скажем. Мы никому не скажем.

То, что я предлагаю, противоречит правилам зоны ожидания. Мы не должны ценить одну жизнь больше, чем другую. Для судьи мы все бесценны. Мне не нужно об этом говорить. Благодаря тому, что подключена к высшему сознанию, я чувствую правду всем своим существом.

Если я устрою это — использую время, проведенное со Льдом, чтобы спасти ему жизнь, а не изменить его точку зрения, — меня отправят в последнюю зону, и я никогда больше не смогу помочь своим друзьям. И да, судья уже знает, о чем я думаю, потому что у нас коллективный разум.

Большое спасибо, высшее сознание! Я в долгу перед тобой не останусь.

Но. Всегда есть «но». Он меня не остановит. У нас есть свобода воли, и намерения ничего не значат без подкрепляющих их действий.

Неважно. Я должна это сделать. Если Лед умрет, мне все равно некому будет помочь. Эмма и Хелен присмотрят за Али.

— Мы не можем подписать Камилле смертный приговор, — говорит Али. — Мы будем лицемерами, если поступим так, как она поступила с нами. За что мы ее наказали.

И снова мне все равно. Я пристально смотрю на Али с такой силой, какой никогда раньше не проявляла.

— Сможешь ли ты смириться со смертью Льда, когда у тебя была возможность спасти его? Сможет ли Коул смириться с этим? — я манипулирую ею. Я знаю это. И ненавижу это. Но не отступлю.

Она опускает голову.

— Нет.

— Тогда мы сделаем это. Это значит, что ты никому не расскажешь о смерти Камиллы, даже Коулу. — ее парню, любви всей ее жизни. — Это останется между нами. Обещай мне.

Али никогда не лжет. Мне всегда это в ней нравилось, потому что это значит, что, независимо от обстоятельств, я могу ей доверять. То, о чем я прошу, нет, требую от нее, не является ложью, но и честностью это тоже не назовешь.

— Обещай мне, — настаиваю я. — Ради Льда. Ради Коула.

— Обещаю, — шепчет она.

Хорошо. Это хорошо.

— Я уговорю Камиллу остаться со Льдом, а Льда — с Камиллой.

— Как? Лед ненавидит ее до глубины души.

— Это правда, но он все еще любит меня. Он сделает все, что я попрошу. — может быть. Возможно. Дерьмо! В его нынешнем состоянии я не знаю, что он сделает или скажет. Я никогда не видела его таким.

Раздается стук в дверь.

— Аллигатор? — Коул Холланд пришел к своей девушке. Эти двое не могут вынести долгой разлуки.

Когда-то я могла бы сказать то же самое о нас со Льдом.

— Секундочку. Я переодеваюсь. — она снимает рубашку, хоть та чистая. Видите? Она отказывается лгать.

Коул смеется, и от этого хриплого звука по моей коже разливается тепло. О, вау, если такова моя реакция, то держу пари, что Али тает.

— Ты грязная? Тебе нужно принять душ? — говорит он. — Я могу тебе помочь.

— Он только испачкает тебя еще сильнее, — говорю я и шевелю бровями. На мою попытку пошутить она хмурится. Я вздыхаю. — Если есть способ спасти и Камиллу, я найду его. А пока что Лед — это все, что имеет значение. Хорошо?

Она сдержанно кивает.

Преисполненная решимости сделать то, что нужно, я представляю Камиллу…