Казачий край

Глава 24 Воронеж. Октябрь 1918 года.

- Бр-р-р! - я вышел из бронепоезда на перрон железнодорожной станции городка Лиски, который моя бригада вчера освободила, и плотнее запахнулся в новенький полушубок с нашитыми на плечи полковничьими погонами. Конец октября, а нет-нет, по утрам уже подмораживает всерьез. Четвертый день мы наступаем на противника и плевать на погодные условия, мы торопимся к сердцу России, к Москве, и наш напор на большевиков настолько силен, что даже хваленые латышские стрелки и прочие интернационалисты, его не выдерживают и откатываются с нашего пути как пустые бочонки из под пива.

На одном из последних совещаний общего военного совета Донской и Кубанской армий, при участии представителей Добровольческого, Астраханского и Терского корпусов, было решено, датой наступления на большевиков назначить 20-е октября 1818 года. В успехе никто не сомневался, слишком свежа была память о летних победах на Дону, Кубани и под Царицыном. Наши войска скопили значительные запасы боеприпасов, продовольствия и снаряжения, утроились в числе воинов, мы были готовы к продолжению борьбы, и появился приказ по всем вооруженным силам Доно-Кавказского Союза с незатейливым, но многозначительным названием: "Поход на Москву!"

В многостраничном приказе указывалось все, что только могло быть в нем расписано, но суть была проста и понятна даже рядовому и необразованному крестьянину из какой-нибудь дикой глубинки:

"...Имея конечной целью, захват сердца России - Москвы, военный совет ДКС приказывает:

1) Генерал-лейтенанту Мамантову выйти на северные границы Донской Казачьей Республики и, составляя левый фланг всех наступающих сил ДКС, 20-го октября начать наступление в направлении на Лиски - Воронеж - Елец - Тулу - Серпухов - Москву. Под командование генерал-лейтенанта Мамантова передается Пешая Донская Гвардия генерал-майора Дроздовского, 1-й Донской корпус генерал-майора Денисова, 2-й Донской корпус генерал-майора Фицхераулова, 4-й Донской корпус генерал-майора Сидорина, Добровольческий корпус генерал-майора Слащева и Особая Кавказская бригада полковника Черноморца.

2) Генерал-майору Покровскому выйти в район сосредоточения город Царицын и, составляя правый фланг всех наступающих сил ДКС, 20-го октября начать наступление в направлении на Урюпинск - Тамбов - Козлов - Рязань - Москва. Под командование генерал-майора Покровского передается 1-й Кубанский корпус генерал-майора Улагая, 2-й Кубанский корпус генерал-майора Шкуро, 4-й Кубанский корпус полковника Науменко, Астраханская сводная казачья дивизия генерал-майора Драценко, Дикая Кавказская дивизия генерал-майора Келеч Султан-Гирея, 1-я Терская казачья дивизия и 1-й армейский корпус.

3) Генерал-майору Кутепову выйти на линию Мариуполь - Лозовая и прикрыть территорию ДКС со стороны Украины от разрозненных красных отрядов Украинской советской армии под общим командованием Нестора Махно. Под командование генерал-майора Кутепова передать Корниловскую дивизию и 3-й Донской корпус генерал-майора Полякова К. С.

4) Войска резерва возглавляет генерал-майор Поляков И.А., и под его командование передаются следующие воинские части и соединения: 5-й Донской корпус, 3-й Кубанский корпус, 2-я Терская казачья дивизия, части формируемого 2-го армейского корпуса, Волжская, Донская и Кубанская речные флотилии.

Под приказом подписались четверо: Назаров, Краснов, Чернецов и, ставший главой Кубанского краевого правительства Мыкола Рябовол.

В тот самый день, а было это, за неделю до начала наступления, я принял окончательное решение о том, чтобы остаться при штабе Донской армии, но не сложилось. Я приехал в Персиановский лагерь, выстроил бригаду и хотел обратиться к хлопцам со словами, что с завтрашнего дня, у них новый командир, бравый кубанский полковник Топорков. Однако, пройдясь вдоль строя и увидев, как на меня смотрят так многое прошедшие со мной казаки, решил, что пропади она пропадом та карьера и перспективы, и остался в боевых частях.

Правда, немного жалел о том, что покидаю Настеньку Чернышову, с которой сошелся и жил как муж с женой. Однако это все можно пережить, и не я один на родине близкую женщину в одиночестве оставляю. Так комбриг Черноморец пошел со своей бригадой в поход на Москву, а Чернецов на мое решение, только понимающе хмыкнул и пожелал удачи.

Как я уже сказал ранее, в наступление мы перешли 20-го октября, и понеслось. Моя конница, две тысячи бравых молодцев, шла в авангарде Донской армии. Мы с песнями и при развернутых знаменах занимали один населенный пункт за другим, а народ, в большинстве своем, встречал нас как освободителей. Случались стычки, но несерьезные и только здесь, под Лисками, бригада столкнулась с настоящим сопротивлением. Что ни говори, а латыши, матросы и спартаковцы бойцы серьезные, но наш настрой был только на победу, а напор настолько силен, что враг бежал уже через полчаса боя. Потерь мы практически не понесли, и в городок вошли, как это уже стало привычным, с песнями, но вскоре, от зрелища того, что красные перед своим отступлением творили в Лисках, казаченьки замолчали и ходили хмурые, да злые. Было от чего.

Все центральные улицы городка были завалены трупами расстрелянных отступавшими чекистами людей, и было их не сотня или две, а почти две тысячи. Почему большевики совершили подобное, никто не понимал, ведь не было среди убитых и замученных, офицеров или годных в строй мужчин. Куда ни посмотришь, а сплошь женщины, старики, подростки и несколько инвалидов. Зачем убивать тех, кто не может быть для тебя опасен? В чем суть этого акта? Кто тот выродок рода человеческого, который отдал приказ на исполнения этого злодеяния? Ответа не было, и даже местные жители его не знали, поскольку во время массовых расстрелов сидели по домам и на улицу носа не казали, а все убитые были транзитными пассажирами поездов или беженцами, пробирающимися на юг.

Ночь моя бригада переночевала в Лисках, а в передовых порядках нас сменили дроздовцы и добровольцы, которые должны были первыми пойти на штурм Воронежа. Я не выспался, ходил по перрону злой и ждал получения приказа на дальнейшее продвижение вперед.

- Господин полковник, - ко мне подскочил один из пластунских офицеров, - ночью выжившего нашли, из тех, кого расстреливали.

- Где он сейчас?

- По настоянию врача, который на первичном опросе присутствовал, его в госпиталь поместили.

Вскоре я был в санитарном поезде и присел рядом с выжившим, небольшого роста худым дядечкой лет около сорока, который настороженно и с опаской смотрел на меня.

- Что с ним? - спросил я находившегося рядом врача.

- Левая рука прикладом раздроблена, - проходя мимо, ответил тот, - нужна ампутация, и тогда будет жить. Остальное мелочь, два пулевых ранения, оба по касательной, да легкое обморожение пальцев ног. Если вас интересует, сможет ли он давать показания, то ответ да, мы ему местную блокаду поставили, и боли он почти не чувствует. Однако разговаривайте недолго, ему вскоре на операцию.

- Хорошо, доктор, не задержу, - посмотрев на раненого, я спросил его: - Кто вы и как вас зовут?

- Коллежский асессор Игнатюк, ехал с семьей из Калуги на юг и был задержан большевиками до выяснения, не являюсь ли я агентом белогвардейцев, - голос человека был еле слышен, и разговаривал он с трудом.

- Почему и для чего было совершено такое массовое убийство мирных граждан, какое здесь вчера случилось?

- Красные говорили, чтоб казаков запугать и нас за собой вглубь России не тянуть.

- Кто отдал приказ?

- Не знаю, но слышал фамилии какого-то саратовского чекиста Васильева, командира латышей Вацетиса и красного матроса Вахрамеева.

- Что же, мы запомним эти фамилии и будем этих красногадов искать особо.

Я привстал и собирался уже покинуть раненого, но он придержал меня:

- Подождите...

- Что-то еще?

- Больше всех в пытках китайцы отличились, а остальные так, только расстрел и даже не издевались почти. Найдите их и отомстите за нас...

- Обязательно, господин Игнатюк. Отдыхайте и не вздумайте умирать. Вы знаете, что происходило, и пережили смерть, а значит, должны выжить, выздороветь и сделать все, что в ваших силах, дабы подобного более, никогда не повторилось, а коль будет суд над тварями, что людей уничтожали, ваши свидетельские показания очень пригодятся.

В Лисках мы простояли до вечера и все это время мои казаки собирали сведения о названных Игнатюком людях, так что уже перед нашей отправкой дальше на север, я знал, кого мы должны найти и покарать. Во-первых, это китайский батальон некоего товарища Са Фуяна. Именно эти большевистские наемники зверствовали особо, и пытка крысой, когда ее сажают в ведро и привязывают к обнаженному телу человека, а потом колотят по нему палкой, вынуждая животное прогрызать себе путь на свободу через живую плоть, самая простейшая в их богатом арсенале. Второй кандидат на нелегкую смерть, командир 5-го Земгальского Латышского полка Иоаким Иоакимович Вацетис. Третий, председатель Саратовского губкома РКП(б) Васильев-Южин, чекист со стажем, который и до Лисок успел людям немало беды принести. Последний, откомандированный со своим отрядом в Новороссийск для уничтожения кораблей Черноморского флота матрос Вахрамеев. Благо, доехать эта скотина до места назначения не успела, и сейчас он здесь за свою неудачу отыгрывается. Ничего господа краснопузы, всех вас расплата ждет. Дайте срок, и мы вас к стенке поставим, но перед этим, вы посмотрите в глаза тем, кого не добили в Ростове, Таганроге, Екатеринодаре и этом самом городке.

В ночь моя бригада снова начала движение и спустя пару дней, следуя во втором эшелоне наступающих войск, оказалась у Воронежа, который красные решили защищать до последнего своего бойца и укрепили так, как досель не укреплялся ни один город в Гражданскую войну. Кругом надолбы, колючая проволока в несколько рядов, линии полнопрофильных окопов, а на каждое подразделение блиндажи и укрытия.

Офицерские добровольческие батальоны Дроздовского и Слащева раз за разом атаковали вражеские оборонительные позиции, прорвались в город и закрепились на окраине. Однако дальше, не смотря на все свое мастерство и воинское умение, пробиться не смогли. Может быть, местные мобилизованные горожане и солдаты бывшей царской армии, и сдались бы, но наемники свое золото отрабатывали полностью, и город не сдавался.

Тогда, Константин Константинович Мамантов приказал только имитировать наступление и не ломиться на вражеские пулеметы грудью солдат. Вместо этого он пустил вокруг города большие массы кавалерии, которые должны были обойти красную цитадель и занять все окрестные населенные пункты вокруг Воронежа: Семилуки, Рамонь и Сомово, а пока это происходило, подтягивал к передовой всю нашу артиллерию.

Как ни размышляй, а обойти Воронеж нашим войскам нельзя. Нам была необходима транспортная магистраль на Москву, а потому, все равно придется штурмовать этот город, но не с налета и не с кондачка, а при массированной поддержке артиллерии и хорошо слаженными штурмовыми группами, да так, чтобы из города ни одна красная сволочь не вырвалась.

Трое суток продолжалась подготовка и, наконец, когда от конных группировок, плотным кольцом окруживших противника, поступили доклады о готовности, Мамантов отдал команду на штурм. Взвились в предрассветное и темное небо сигнальные ракеты, и по заранее разведанным и отмеченным позициям красногадов ударила вся наша артиллерия, полевая, гаубичная, мортирная и пушки бронепоездов. Полчаса продолжался огненный шторм, и на снарядах наши артиллеристы не экономили. Разрушительный шквал прокатился по улицам, он ломал дома, крушил и заваливал окопы, разбивал блиндажи, и вот, все смолкло. Не успело еще эхо канонады уйти за горизонт, как в бой вступила пехота добровольцев и, уже к вечеру, всего через восемь часов ожесточенных уличных сражений, Воронеж, как его называли газеты большевиков, "Красный Верден", был взят и полностью очищен от противника.

В разрушенном Воронеже попались в плен все, кто отдавал приказ о зверствах в городе Лиски и некоторые иные личности, отметившиеся в казнях и расстрелах на Дону. Этих тварей судили в течении суток, и всех без исключения приговорили к повешению, но я этого не видел и при этом не присутствовал, так как в самом начале наступления нашей пехоты меня вызвали в штаб Мамантова и дали новую боевую задачу.

Командующий нашей армией стоял у стола и внимательно рассматривал раскинутые на большом и просторном столе карты Воронежской и Харьковской губерний. Его адъютант доложил о моем появлении и, на миг, оторвавшись от своего занятия, Константин Константинович взглянул на меня, и кивнул на стол:

- Черноморец, для твоей бригады работа появилась. Как твои казаки, к походу готовы?

- Конечно, - подойдя вплотную к картам, сказал я, - бригада у меня Особая, а потому к бою и походу мы готовы всегда. Что за работа?

Генерал чуть улыбнулся, но, вновь взглянув на карту, нахмурился, огладил свои роскошные усы и произнес:

- Для начала, посмотри на наше сегодняшнее положение. Наступление нашей армии на север идет вполне предсказуемо и результатами я удовлетворен. Рядовые солдаты и мобилизованные сдаются целыми отрядами, и сопротивление оказывают только фанатики, да наемники из прибалтов, европейцев и азиатов. У Кубанской армии положение еще лучше и они как на прогулке, рвутся вперед так, что могут раньше нас в Москву войти. Все бы ничего, но только что из Новочеркасска нам переслали сообщение из находящегося в украинской столице штаба группы армий "Киев". На территории Германии неспокойно, народ возмущен и недоволен сложившемся положением дел и затянувшейся войной, со дня на день вспыхнет революция, и военные части кайзера уже в ближайшую неделю начнут покидать Украину. Их и так-то, осталось всего ничего, но пока, страну они держат, и местные большевики с эсерами, да прочими меньшевиками, в основе своей сидят по подвалам. Что будет, когда германцы отступят, понимаешь?

- Да, ясно что, Константин Константинович. Большевики города под себя возьмут, народ взбаламутят, и получим мы еще один фронт по левому флангу.

- Правильно, и что надо сделать, чтобы этого не допустить?

- Заблаговременно прикрыть фланг.

- Тоже верно, и кто этим займется, догадываешься?

- Раз меня вызвали, значит, моя бригада.

- Ну, если все понимаешь, то через час выдвигайся обратно на Лиски и, как можно скорее, через Валуйки и Купянск шуруй на Харьков. Тамошние германские войска уже ждут и никак не дождутся, когда в родной Фатерлянд смогут вернуться, так что город тебе передадут с рук на руки. Боя с ними не ожидается, а даже наоборот, они тебе кое-что из вооружений и припасов оставят.

- Как всегда не бесплатно? - усмехнулся я.

- Это уж как водится, - генерал тоже улыбнулся и продолжил: - Насколько я знаю, командующему группы армий "Киев" генералу фон Кирбаху, за содействие и помощь, наши атаманы золотишка немало сыпанули. Еще вопросы есть?

- Да. Почему именно моя бригада? Неужели никого больше нет, кого на Харьков послать?

- А вот представь себе, что некого. Резервы все сплошь сырые, Кутепов только на линию Мариуполь - Синельниково вышел и с Махно, этим чертом степным, зацепился крепко, а из нашей армии, в этой операции только на тебя и добровольцев могу рассчитывать. Чем дроздовцы и корпус Слащева сейчас заняты, ты и сам видишь, а поэтому, посылаю тебя.

- Какие задачи ставятся передо мной после занятия Харькова?

- Обеспечение безопасности мирных граждан, охрана наших вербовочных пунктов, которые в городе уже имеются, и недопущение беспорядков на заводах и фабриках. В первую очередь на паравозостроительном и машиностроительном Шиманского. Как только в Харькове будут сформированы боевые отряды и с Дона прибудут подкрепления, продвигайся по железной дороге на Белгород и Курск. Если встретишь сильное сопротивление большевистских отрядов, атаковать или держать оборону, решай сам.

- Разрешите выполнять?

- Действуй полковник и не вздумай там народ угнетать. Это не Дон и не Кубань, и там наши законы военного времени, для многих гражданских людей не есть непреложная истина в крайней инстанции.

- Все ясно, господин генерал-майор.

- Тогда с Богом!

Через час, вся моя бригада в полном составе срочно погрузилась в эшелоны и отправилась обратно в направлении на Лиски. Очередной поворот судьбы и вместо Москвы мы едем на Украину. Черт его знает, хорошо это или плохо, и неизвестно какой дальше фортель нам судьба подкинет, но пока, есть очередной приказ, есть новая задача и ее необходимо исполнить как можно лучше.

Я сидел у чуть приоткрытого окошка в жилом броневагоне "Кавкая", неспешно курил, смотрел на пролетающие мимо серые пейзажи поздней среднерусской осени и размышлял о том, что сегодня узнал от Мамантова. Германцы покидают Украину, бросают десятки складов с военным имуществом и обнажают наши фланги. Теперь помимо наступления к столице России, нашей армии придется прикрывать еще и как минимум более тысячи верст украинского пограничья, то есть территории Екатеринославской и Харьковской губерний. Это растрата сил, средств и неожиданные нападения уже приобретающего громкую славу лихого человека, авантюриста Нестора Махно, с которым сам Кутепов с одного удара справиться не смог.

Да уж, ничего хорошего, но и не самое плохое, поскольку основная наша беда это гадские бывшие союзники по Антанте, которые после победы над Германией, как бы мимоходом, примутся за наше воспитание. Черт! Черт! Черт! Как же не вовремя все это и не ко времени. Впрочем, такие события всегда не ко времени и на моей памяти, чтобы военная операция прошла полностью согласно планов, не случалось никогда.