Кайа. История про одолженную жизнь (том Шестой, часть Вторая)

Глава 143

Третье апреля, Санкт-Петербург, Центр протезирования. День.

Продрал глаза я довольно поздно. Дисплей «умного» браслета сообщал, что сейчас уже начало двенадцатого. Впрочем, будить меня никто, похоже, и не собирался вовсе, давая как следует выспаться.

— Вы проснулись. — констатировал очевидное внезапно раздавшийся женский голос, и от неожиданности у меня дрогнула рука.

Оторвав взгляд от браслета, повернул голову (не отнимая, впрочем, ее от подушки) к говорившей. Ею оказалась сероглазая брюнетка, излишне худая и не слишком-то симпатичная на физиономию (из-за массивного, «волевого» подбородка). Она сидела возле окна на стуле, закинув ногу на ногу.

Женщина показалась мне очень знакомой, и я напряг память, вспоминая, кто же это может быть…

Точно. Кажется, мозги мои еще не «включились в розетку». Это же главная гувернантка царевен (могу ошибаться в названии, но смысл ее должности именно такой). Впрочем, вот так вот сразу ее и не узнать. В усадьбе эта особа «страдает» от натурально терминальной стадии чопорности, и я имел честь лицезреть ее лишь и исключительно в строгом платье и с «уставной» прической. Однако сейчас на ней модненькие брюки и стильный джемпер плюс совсем иная, «гражданская», прическа (честно сказать, нынешний «лук» ей весьма к лицу). Ну и сама эта ее довольно вызывающая поза.

Глядя на нее, мне вдруг вспомнился «пионерский лагерь». И слова преподавателя одной из очень специальных дисциплин насчет необходимости создания своего внешнего образа. И неукоснительного следования ему в дальнейшем. А также о том, что достаточно будет изменить его, и 8 из 10 знакомых уже пройдут мимо, попросту не узнав тебя. И это даже без использования парика и прочих «околошпионских» инструментов для изменения внешности.

А затем мысли мои перескочили на другую тему.

Зачем она самолично заявилась сюда? И где, собственно, моя кузина?

— Люсия Витольдовна, доброе утро. А куда делась Вероника?

Насколько я успел узнать эту женщину (на вид ей возможно дать лет 35, наверное, хотя Люсия, скорее всего, гораздо старше того возраста, на который выглядит), пусть и общались мы пока еще буквально пару раз, она совершенно не терпит панибратства. И не думаю, что смена «прикида» и обстановки изменили эту черту ее характера.

— Добрый день, я бы сказала. Ее отослали домой. — заявила женщина, закрыв бумажную книгу, которую почитывала, пока дожидалась моего пробуждения, а затем положила печатное изделие на тумбочку. — Пить хотите, Кайа?

К возрасту своего теперешнего тела я привык уже давненько, а вот к тому, что меня на полном серьезе называют на «вы» — что-то пока никак не получается. Это постоянно вызывает не хилый такой диссонанс. Я подспудно ожидаю того, что человек в какой-то момент попросту рассмеется и скажет нечто: «ну ты чего, Кайа, я же просто шучу!».

Не рассмеется, конечно, ибо натурально поколотить меня могут (воспитатель из Пансиона про розги вовсе не шутила), но вот проявить к моей персоне неуважение (внешне по крайней мере, ибо еще та Кайа сделала все, чтобы от нее воротили нос «уважаемые люди»)…

Тем временем Люсия, не дожидаясь моего ответа, встала и налила из графина почти полный стакан воды, а затем протянула его мне.

— Спасибо. — поблагодарил я и, усевшись на кровати, принял стакан. — А кузину отослали… вы?

— Ее отослала я, да.

Она отослала Веронику… Серьезно? Мне оказалось вполне достаточным провести в компании со вновь обретенной кузиной буквально несколько минут, чтобы стало очевидным то, что эта молодая женщина — обладательница весьма болезненного самомнения. Что, впрочем, совсем неудивительно… подростковая или даже детская психологическая травма… ведь ее, много лет пребывавшую в Семейном «чулане», вследствие внутрисемейных же дрязг и интриг, только-только «вытащили» на «свет божий». Вновь «привив» ее «ветвь» к главному «стволу» Семьи, так сказать. Совершенно естественно (для здешних людей дворянского сословия, разумеется), что она самым изрядным образом гордится обретенным статусом.

Ей было поручено присматривать за родственницей, за мной (шутка ли — моя Кайа в данный момент, пусть и номинальная, но все же наследница баронского титула, если я ничего не путаю, и заодно всей промышленной империи Филатовых… в этой РИ в наследном праве существует нечто вроде майората). Возможно, для обитателей того мира это было бы неочевидно… в конце концов, людей там на сорта не делят, в основном, тем более в рамках одной семьи… однако подобная близость ко мне ставит кузину довольно высоко во внутрисемейной иерархии. И мне кажется практически невероятным, что она позволила бы постороннему человеку вот так запросто выставить себя вон, ибо дела Семейные — это дела Семейные, как говорится. Тем более…

«Я ее отослала».

…используя подобные выражения. Сомневаюсь, что Люсия сейчас фигурально выразилась. Понятно, что эта женщина — человек совсем непростой (как минимум она лицо дворянского сословия и приближенная к царской Семье), но все-таки.

Глядя сейчас на Люсию, у меня натурально затряслись руки, словно бы после длительного запоя, ибо перед глазами калейдоскопом промчались ужасы из не такого уж и далекого прошлого. Каждый раз… каждый… когда кажется, что в моей жизни начало «выглядывать солнышко», Вселенная напоминает мне, что я лишь пешка в некой безумной партии.

Оперативно справиться с тремором рук не получилось, и я пролил на себя немного воды. Люсия, разумеется, заметила это, но ничего не сказала. Я торопливо допил воду и поставил опустевший стакан рядом с графином.

Интересно, почему сюда отправили именно ее? Почему, к примеру, не Милу? В конце концов, мы с царской любовницей названые сестры, а здесь такое совсем не шутка. Возможно, Люсия заявилась ко мне не только из-за того, что моя Кайа теперь официально приставлена к принцессам в качестве компаньонки и подружки (женщина эта, получается, вроде как мое начальство, хотя ничего такого вслух объявлено мне еще не было). Если это так, то…

— Как ваше самочувствие? — поинтересовалась она, прервав тем самым мои мысли.

Как следует выспавшись, я теперь чувствую себя вполне прилично, хотя эффект от обезболивающего явно подходит к концу.

— Неплохо, спасибо, вот только палец побаливает.

— Чудесно. — произнесла Люсия… не уточнив, правда, что именно «чудесно»…после чего продолжила уже приказным тоном, не терпящим возражений. — Сходите в душ и приведите себя в порядок, Кайа, а затем вашу руку осмотрит доктор. И если рука заживает как должно, мы немедленно вернемся в усадьбу.

Сказав это, Люсия направилась на выход из моих покоев.

Я же, глядя ей в спину, подумал о том, что мы говорили настолько похожим образом, будто были двумя «картонками» из некой третьесортной книжки, автор которой не особенно заморачивался созданием образа и характера для каждого из персонажей, вследствие чего все они разговаривают одними и теми же словами. Ох уж эти здешние околоофициальные «вежливизмы».

— Не забудьте надеть защитный рукав, мочить руку вам нельзя. — остановившись возле двери, напомнила она, а затем вышла.

Некоторое время стоял, глядя на закрытую дверь, после чего взял видеофон и послал царской любовнице сообщение.

Мюсли: Доброе утро. Люсию ко мне прислала ты?

Очень даже возможно, что сейчас я совершил ошибку, поведав царской любовнице о визите ко мне главной гувернантки ее детей. Быть может, некто… на ум мне приходит лишь один человек, который практически гарантированно имеет такую возможность… желает приватным образом поведать мне какое-то нечто, а Люсия — просто «почтовый голубь». Однако, учитывая реальную возможность (в чем я уверен наверняка) покушения на принцесс…

Быстро пришедший ответ прервал мысль.

Я: Доброе утро. Да, ее прислала я.

В душе.

Стоя под контрастным душем, я механистически накручивал локон на указательный палец здоровой руки. Расслабиться не получалось, ибо мысли мои продолжали крутиться вокруг этой Люсии.

Что-то явно назревает. Эту женщину точно прислала царская любовница. Во всяком случае, она это подтвердила. Но для чего ей это понадобилось? Мы уже давненько в неформальных отношениях, и она может просто набрать мой номер, если ей вдруг станет интересно, как там дела у ее названой сестренки. Или воспользоваться моим же мессенджером, коль скоро у нее возникнет срочная нужда в конфиденциальности разговора. Ей незачем отправлять сюда главную гувернантку своих дочерей в качестве «почтового голубя». Как незачем той и отсылать прочь мою кузину. Во всем этом нет видимой логики, ибо в усадьбу ее родителей меня прекрасно доставили бы и на Семейном авто. Если только Люсия не двойной агент, так сказать, и, будучи посланницей Кристины (напросившись на эту роль, к примеру), она не исполняет распоряжение кого-нибудь еще. И вот в этом случае все происходящее выглядит вполне логичным. Впрочем, как оно на самом деле я узнаю уже совсем скоро.

— Все-таки многовато событий в жизни одной четырнадцатилетней девицы. — пробормотал я, вытираясь, а затем добавил. — Было бы. Не будь девица эта, то бишь я, — технической наследницей Филатовых и инструментом в руках Вселенной.

Позже.

Когда я вышел из ванной, в отведенных мне апартаментах посторонних не обнаружилось, а посему набрал маман.

— Приветик, милая. Хотела тебе сама позвонить, но подумала, что ты все еще спишь. Как все прошло? — услышал я голос приемной родительницы.

Мне вдруг стало интересно, отчего у нее теперь, когда вокруг творится натуральный ад и полнейший беспредел, такой умиротворенный тон, словно бы она довольна всем происходящим? Удачно ли протекающая беременность (такое долгожданное событие!) тому причиной или же…

— Привет. Да нормально, вроде. Я теперь полностью комплектна, спасибо. — мой собственный тон был вполне жизнерадостным. — Извини, если вдруг побеспокоила, но за мной тут внезапно приехала Люсия… ты ведь знаешь Люсию?

Приемная родительница ответила не сразу.

— Я поняла, о ком ты говоришь.

— Собственно, это все, что я хотела сказать. Как там мой брат?

Терпеливо выслушав от маман шутливые жалобы на зверски пинающегося сводного братца, я завершил разговор. После этого вызвал медсестру, которая, в свою очередь, пригласила вчерашнюю женщину-хирурга, дабы та осмотрела растерзанный палец и перебинтовала мою руку.

Палец выглядел жутковато, конечно, однако, со слов хирурга, все хорошо и заживление идет как должно. Мне можно возвращаться домой, то бишь в усадьбу.

После убытия хирурга в апартаментах вновь объявилась медицинская сестра, а также одна из горничных усадьбы (видел ее там множество раз, хотя имени не знаю), очевидно приехавшая вместе с Люсией. Попотчевав меня изрядным количеством таблеток и сделав укол, медработник ушла.

Горничная помогла мне переодеться из больничного в повседневное, причесаться и «отштукатурить» физиономию, ибо самому это сделать было бы крайне проблематично. Удобно, когда у тебя есть горничная.

Уже собравшись, заметил, что браслет сигнализирует о непринятом сообщении.

(сообщение на французском)

«Я так понимаю, твоего ответа можно уже не ждать?».

— Я через две минуты выйду. — сообщил горничной, и та покинула покои.

Ясне я вчера так ничего и не ответил.

«Прошу прощения за то, что вчера не ответила, у меня тут обстоятельства. На самом деле, я пока еще не знаю, как сказать то, из-за чего тебя искала. Я напишу тебе позже, хорошо?».

Это была чистая правда. Интуиция подсказывала, что мне необходимо пересечься с этой Ясной, но я без понятия, как и что именно ей сказать. Да и не особенно надеялся, что она вообще откликнется.

Ответ от Ясны пришел практически моментально (по-русски):

«Заинтриговала! Буду ждать!».

Уже убрав видеофон в сумку, вспомнил о том, что, вообще-то, было бы неплохо позвонить и кузине.

Набрал.

Как выяснилось, Люсия все же выразилась фигурально. Из сбивчивого объяснения Вероники стало ясно, что никто ее и никуда не «отсылал». Гувернантка царевен, прибыв ранним утром, поведала моей кузине о том, что дама Кристина прислала ее ко мне с сообщением крайне деликатного характера. Совать свой нос в чужой вопрос Вероника не стала и, поскольку цвета императорского Дома никаких подозрений не вызывают (тем более что Кайа теперь — их некровная родственница), кузина с чистой совестью оставила меня на попечение придворной горничной и Люсии.

Возможно, все было не «буква в букву» (Вероника явно нервничала, вероятно почувствовав, что зря все-таки «убыла», однако я ее успокоил, мол, все хорошо), но, в общем и целом, примерно так.

Оно и логично, зачем бы Люсии, которая очевидно врала, разводить на ровном месте конфликт? Не за чем.

Скорее всего, «шпильку» эта гувернантка «воткнула» конкретно в меня, а значит, далеко не всем в усадьбе по душе мое присутствие там. Ну и хрен бы с ними.

Завершив вызов, вышел из покоев.

Провожали нас все те же «лучшие люди» этого заведения.

Ресторан при гостинице ' M ontmorency', отдельный кабинет, позже.

Все-таки она, и правда, не просто так заявилась за мной. Подтверждение этому (помимо того, что кузину отослали прочь) я получил практически сразу по выходу из Центра протезирования.

Люсия, едва за нами закрылась дверь вэна, заявила (все тем же безапелляционным тоном), что сначала мы заедем в ресторан, на поздний завтрак, а уже затем отправимся в родные пенаты.

Вхожу ли я в число тех людей, с которыми эта женщина пожелала бы устроить милые посиделки в рестике, вместо того чтобы как можно скорее исполнить поручение? Очень вряд ли, разве что подобное входило в это самое поручение.

И вот теперь мы вдвоем сидим в отдельном кабинете (оформленном в китайском стиле, очень симпатично и атмосферно) «пафосной едальни», как говорит Кристина, и молча поедаем поздний завтрак. С завтраком, вернее, уже покончили и теперь пьем кофе.

На какой-то миг я «завис», глядя в одну точку, а когда «вернулся в себя», то обнаружил никак не подписанный белый конверт, лежащий на столе прямо передо мной.

Я вопросительно поглядел на Люсию.

— Это для вас. — отпив кофе, произнесла она.

— И от кого же? — поинтересовался я, не спеша брать в руки корреспонденцию.

— Не заставляйте меня произносить это имя вслух, пожалуйста. — ответила она с той благородной невозмутимостью, которая сделала бы честь любому английскому сэру, пэру или… не важно, в общем… а затем добавила. — Насколько мне известно, с этим человеком вы знакомы лично.

Мне вдруг вспомнилось то, что читал там в газете на тему ликвидации террориста Хаттаба. Я, конечно, не террорист (пассажиры того поезда, уверен, нашли бы для меня подходящий синоним)… Я клятвопреступник и предатель. И если Кристина каким-то образом прознала об этом, то вполне могла захотеть «поставить точку» в наших отношениях, пусть и общественно опасным способом. У таких людей «тормозов» нет, и Государыня наглядно продемонстрировала это.

— Я со многими людьми знакома лично. И письма от некоторых из них отправятся в мусорную корзину без прочтения. — произнес я.

— Не в этом случае, уверяю вас. — покачав головой, ответила она.

— Откройте конверт, пожалуйста. — спорить с ней я не стал, ибо по доброй воле имя отправителя она не скажет, это очевидно.

— Вы боитесь? — в голосе Люсии, которой явно не понравилось отсутствие покорности с моей стороны, отчетливо слышалась легкая издевка.

В сословии считается неприличным демонстрировать на людях сколь-либо сильные эмоции. Особенно это касается страха. Подразумевается, что люди чести (смешно, конечно, но они на полном серьезе считают себя таковыми)…вне зависимости от их половой принадлежности… с самых юных лет должны уметь справляться с оными. Признаться, я, и правда, опасаюсь, но это, скорее, иррациональный страх, который, однако, невозможно просто взять и отбросить.

Многие из «знатных» не считают признанных Семьей байстрюков равными себе (не вслух, конечно, но тем не менее). Людьми чести. Особенно это касается байстрюков — членов иных Семейств. Люсия, видимо, как раз из числа таких «знатных», и я только что доказал ей правоту подобных взглядов.

— А не чересчур ли вы взрослы для таких подколок? Это в детстве «на слабо» сверстников подлавливать — дело обычное. А у меня осталось слишком мало своих пальцев… — я продемонстрировал ей забинтованную кисть, — чтобы ими понапрасну рисковать, вскрывая непонятные конверты от «анонимных доброжелателей». Сейчас не то время, когда можно проявлять небрежность в вопросах безопасности. Моя покойная тетушка не даст соврать. Так вы сделаете это или отправляем письмо в мусорную корзину?

Возразить ей было нечего, ибо история моего похищения (истории, во множественном числе, вернее) и убийства моей же тетки — не секрет. Люсия достала из сумочки изящный нож и затем собственноручно вскрыла конверт. Никаких спецэффектов, вроде взрыва, не случилось. Не то чтобы я ожидал чего-то подобного, но…

— Достаньте содержимое, пожалуйста.

Издав хмыкающий звук, она извлекла из конверта лист бумаги и, не опуская на него взгляд, положила на стол. После этого…

— Я на минутку. Не желаю смущать вас.

…она вышла из кабинета.

Глупость, конечно, но голой кожей до письма я дотрагиваться не рискнул… после истории с «плодоразрушителем» ожидать можно вообще чего угодно… использовав в роли импровизированной перчатки несколько салфеток (и прикрыв еще несколькими нос и рот).

(написано по-русски)

«В самом скором времени произойдет большой переполох. Твоя обязанность — отвести от себя любые подозрения в причастности к произошедшему. Тебе необходимо сохранить свое положение».

Подписи не было. Короткое послание написано не от руки, обычная распечатка. А значит, и определить отправителя по почерку не представляется возможным. Впрочем, невозможно точно определить и то, кому конкретно предназначено это письмо. Обезличенное и бесполое (в том смысле, что адресатом может быть как мужчина, так и женщина).

— Два варианта вижу я… — глядя на бумагу, скосплеил мастера Йоду, а затем продолжил размышлять, но уже строго про себя. — Или это некая провокация со стороны названой сестренки и ее мамашки, которых не мог не насторожить мой внезапный вечерний визит в царскую опочивальню. Или же прямой приказ Государя, а значит, Кристину и ее богатенькую иностранную подельницу в скором времени будут брать на «горячем» за самые мягкие и лучшие части. Лично мне кажется, что второй вариант гораздо вероятнее.

Существуют, конечно, и другие варианты для грядущего переполоха, вплоть до убийства принцесс, но…

— А ты что думаешь, монетка? — вслух спросил я, достав из сумки монету Розы. — Решка — первый вариант, а орел — второй.

Его величество случай оказался со мной вполне согласен, ибо выпал орел. Значит, Государь.

Твоя обязанность… Тебе необходимо… — вспомнились мне слова из письма.

Удивительно ли это? Вовсе нет. После того как я сдал царю его любовницу, мой «коготок» и «увяз». В общем, подобное развитие событий было вполне предсказуемым. Предателя не просят, ему попросту отдают распоряжения. Не «пропасть» птичке, то бишь мне, теперь будет задачкой со звездочкой. Впрочем, здесь у меня они все такие.

Было бы глупо думать, что, повелев мне никогда более уже не касаться «этой темы», Государь не будет ее касаться сам. Еще глупее было бы надеяться, что он позволит мне «соскочить». Тем более что царь сам определил меня в прихвостни Кристины, а значит, ему оно зачем-то понадобилось, даже если любовница просила об этом.

Но в то же время он велел мне быть подле своих дочерей. Причем быть вооруженным (хотя револьвер мне пока еще не вернули).

Все это, разумеется, лишь многомерная «игра», в которой участвует и царская Семья, и я, и моя Семья в общем, и многие-многие другие. Причем в этой игре я царю (равно как и многим прочим «игрокам») одномоментно и союзник, и противник. И конечно же, ничто не прекратится с изобличением царской любовницы. Это не цель «игры». Это всего лишь «игровой» эпизод. Один из…

Права была галлюцинация, я лишь «фигурка на доске». Все еще. Одна из… И пока совсем не факт, что я когда-нибудь сумею стать настоящим «игроком», но…

Однажды я непременно стану им. Вселенная не оставляет мне иного выбора. И я приложу все силы, чтобы это случилось в этот раз.