Карусель душ

— Этот грязный негодяй решил обвинить тебя в своих проблемах, трахал других женщин за твоей спиной, напился до комы, а потом перерезал тебе горло, — сказала Элли, записывая все это на своих изящных пальцах. — Смелость этих людей никогда не перестает меня поражать.

Она сидела, скрестив ноги, на краю моей кровати, держа в руках чашку с дымящимся чаем. Я уже выпила половину своего, и его тепло разлилось внутри меня, успокаивая нервы. Технически нам не нужно было здесь есть или пить, но все равно наслаждаться этим было приятно.

— Что такая милая девушка, как ты, терпела это, Мори? — раздался низкий голос Тони с маленького диванчика. Он небрежно развалился и курил сигару, положив ногу на мой маленький кофейный столик.

Было все еще так странно называть это место моим в любом случае, но чем дольше я оставалась здесь, тем больше оно начинало казаться мне домом. Мне неприятно это говорить, но я чувствовала себя намного комфортнее в этой маленькой комнатке, чем когда-либо в той шикарной квартире с Остином.

Там, сзади, все казалось холодным и безжизненным. Я ходила на цыпочках по своему дому, боясь потревожить покой монстра, живущего под моей крышей. Но здесь я чувствовала себя теплой, уютной и живой. Даже запахи навевали воспоминания о детстве и комфорте дома моей семьи.

На одной из моих полок горели благовония, и в сочетании с сигарным дымом и чаем со специями создавалось ощущение, что я была маленькой девочкой в доме бабушки Энн. Это должно было что-то значить. Это должен был быть знак, верно?

Я грустно улыбнулась Тони — высокому, долговязому мужчине с безупречной формы усами, торчащими в стороны.

— Он не всегда был таким, но, думаю, через некоторое время я просто сдалась. Мне было легче иметь с ним дело таким, чем пытаться сбежать.

— Жаль, — сказал он, качая головой. — В мое время мы бы отвезли его куда-нибудь в милое и тихое место и показали ему, что такое настоящая нью-йоркская драка.

Я рассмеялась, а Элли закатила глаза.

— Тони нравится думать, что у него были связи с мафией, но я думаю, что он полон дерьма. — Она пригвоздила его взглядом. — Ты слишком мил для мафии, Тон.

Приложив ладонь к груди, он изобразил обиду.

— То, что я любовник, а не боец, не значит, что у меня нет друзей в высших кругах, маленькая леди.

Элли застонала, а я просто рассмеялась над их перепалкой. Я была почти на 100 процентов уверена, что между ними назревало что-то романтическое, но я не могла сказать наверняка. Иногда Тони смотрел на Элли с такой тоской в глазах, которая быстро исчезала, когда он знал, что за ним наблюдают.

Возможно, они и жили в совершенно разные эпохи, но загробной жизни было наплевать на все это. У меня было ощущение, что самые разные души, если им дать шанс пообщаться, могут просто найти себе пару в самых неожиданных местах.

— Иногда я жалею, что у меня нет связей с мафией, — размышляла я вслух, откидываясь на спинку своей кровати. Лафайет сидел у меня на коленях, и одной рукой я гладила его шелковистую черную шерстку, пока он счастливо мурлыкал. — Может быть, тогда мне удалось бы избежать перерезанного горла.

Настала моя очередь быть пронзенной взглядом Элли. В ее розовых глазах блеснуло сомнение и, возможно, немного жалости. Я ни капельки не винила ее. Протянув руку, она накрыла мою и нежно сжала мои пальцы.

— Ты не сделала ничего плохого, дорогая, поверь мне. За твоей спиной могла быть целая армия, и все же такой человек, как твой Остин, нашел бы способ позволить своему злу прорваться сквозь их защиту. — Она жутко пошевелила пальцами. — Вот как работает зло. Оно проскальзывает сквозь щели и роет, и роет.

Я слабо улыбнулась и кивнула, хотя все еще сожалела о каждом синяке, который позволила этому мужчине оставить на моем теле.

— Но ты сильная, — добавила она, похлопав меня по руке, ее отполированные острые ногти заблестели в свете свечей. — Мет Калфу не стал бы беспокоиться о слабой душе, у которой нет потенциала. Я знаю это точно. И теперь у тебя есть власть превратить жизнь своего бывшего в сущий ад, по крайней мере, на данный момент. Никаких связей с мафией не требуется.

Я рассмеялась, глубокое тепло разлилось в моей груди, когда я почувствовала, как волна понимания и принятия захлестнула меня. Я знала, что она права — единственный реальный способ бороться со злом — это хитрость и немного моей собственной порочности. Я была не из тех, кто прощает и забывает. Карма проявляется во всех формах, и мне просто нужно было тщательно выбирать способ мщения.

— Ты мудрее, чем я думал, девочка, — сказал Тони, глядя на меня с нежностью, как гордый старший брат. — Не всегда легко делать то, что правильно… — Его голос затих, когда он ненадолго отвел взгляд, почти погрузившись в раздумья, прежде чем решительно продолжить. — Но иногда правильное на самом деле не… не то, что правильно.

Подушка с моей кровати пролетела через весь фургон, попав Тони в лицо, а Элли рассмеялась.

— Ты несешь чушь, болван, — сказала Элли, но при этом захлопала длинными светлыми ресницами.

О да, девушка была сильно влюблена.

Тони схватил подушку и швырнул ее обратно, но Элли увернулась, прежде чем она попала в нее или в ее кружку с чаем.

— Тони пытается сказать, что ты не всегда должна делать то, что общество считает правильным или моральным, дорогая. Ты можешь доверять своей интуиции и сделать выбор сам. То, что он сделал с тобой, было ужасно, но в этих краях это не редкость. Иногда лучше быть немного злым, если это значит все исправить.

— Эти слова вылетели у меня из головы, — гордо сказал Тони, постукивая себя по виску кончиком сигары.

Несколько часов спустя, я оказалась за игрой в покер с Тони, Элли и двумя неряшливыми, измазанными краской клоунами, которых я видела, когда была с Лиамом. Их звали Рой и Рекс, и они погибли во время крушения поезда в шестидесятых. Хотите верьте, хотите нет, но до своей смерти они были цирковыми

клоунами.

К этому времени главная палатка опустела, и балаганщики заняли ее для себя.

На фоне пела женщина; ее нежный, но властно завораживающий голос разносился по комнате, исполняя серенаду всем нам, пока мы пили «Эйфорию» и расслаблялись. Сладкая смесь заструилась по моим призрачным венам, и хотя я полностью осознавала, что ощущения, вероятно, были в основном ментальными, а не физическими, это не мешало мне наслаждаться ими.

После закрытия палатка была полна разврата и сексуально заряженного флирта. Затемненные трибуны время от времени наполнялись вздохами или стонами, и я вспомнила, когда в последний раз была в одной из них. Я видела, как люди трахались прямо на трибунах, совершенно не заботясь о том, что их увидят. Было приятно осознавать, что на подобные вещи здесь не смотрят свысока. Казалось, все наслаждались любым доступным им удовольствием.

После десяти лет отношений с мужчиной, который заставлял меня чувствовать себя виноватой за то, что я такая, какая есть, это было более чем освежающе. Это приносило удовлетворение, о котором я и не подозревала.

Я обнаружила, что охвачена волнением от всего этого. Более того смеюсь и шучу со своими новыми друзьями-нежитью, пока мы разыгрываем наши карты. Тони курил свою сигару и пил «Эйфорию» маленькими глотками, как воду, в то время как Элли хлопала ресницами при каждом удобном случае.

Когда Рой раздавал карты для следующей раздачи, я не могла не почувствовать укол тоски в животе. Но на этот раз это была не тоска по той жизни, которая у меня была раньше, а скорее стремление стать постоянным участником здесь, с этими новыми душами, которые действительно приняли меня.

— Почему ты такая серьезная? — Рекс спросил меня, приподняв брови. Я моргнула, вынырнув из своих мыслей, осознав, что все смотрят на меня. Рекс был дородным мужчиной с бородой, добрыми карими глазами и клоунской раскраской по всему лицу.

— Не стесняйся поделиться с классом, малышка-призрак, — добавил Рой. Он подмигнул мне своим серым глазом — тем, который не был скрыт повязкой. Это был почти единственный способ отличить двух братьев-клоунов друг от друга.

Я снисходительно улыбнулась.

— Я просто подумала, что это место может оказаться не таким уж плохим — ну, знаете, если я решу остаться.

— Если, она говорит… — раздался дразнящий голос у меня за спиной. Руки ласкали верхушки моих плеч, нежно массируя, пока аромат Баэля окружал меня. Его губы ласкали раковину моего уха. — Как будто там, сзади, тебя ждет что-то столь же захватывающее, как это. — Остальные засмеялись, и я поймала себя на том, что ухмыляюсь, когда внутри меня поднялось головокружительное чувство.

Я повернулась лицом к Баэлю, мой пульс учащенно забился в предвкушении этой маленькой игры, в которую ему нравилось играть со мной. Его красивые черты лица были освещены мягким сиянием неоновых ламп, а тело все еще было покрыто остатками сценического блеска.

— Я пока не даю никаких обещаний, — сказала я застенчиво, пытаясь скрыть тот факт, что его прикосновение посылало электрические разряды по каждому нерву моего тела.

Я врала сквозь зубы. В душе я знала, что уже приняла решение остаться. Разговор с Элли и Тони только укрепил его. Я пока не собиралась говорить Баэлю или Тео. С таким же успехом я могла бы заставить их повозиться еще немного.

Баэль усмехнулся, его руки обвились вокруг верхней части моего тела и притянули меня ближе к нему.

— Что ж, тогда я просто должен сделать так, чтобы это стоило твоего времени, — прошептал он, когда его губы коснулись моих.

Он поцеловал меня сначала нежно, но потом более крепко, как будто провоцируя меня отстраниться, поскольку у нас была небольшая аудитория. Его язык дразняще высунулся наружу, когда я слегка приоткрыла губы, позволяя ему проникнуть внутрь. Вокруг нас происходило так много эротических и рискованных действий, что этот поцелуй казался целомудренным по сравнению с ним.

Поцелуй был наэлектризованным; казалось, что ничто другое не имело значения, кроме нас самих, в этот момент здесь, вместе, под эти мигающие огни и приятную музыку. Мои руки зарылись в его волосы, притягивая его ближе, пока между нашими телами больше не осталось пространства.

— Почему бы тебе не показать ей, чего ей не хватает, а затем вернуться к нам с вердиктом? — Поддразнил Тони.

— Ты заставляешь нас краснеть, малышка-призрак, — добавил Рекс, толкнув локтем брата, который громко рассмеялся.

Баэль отстранился от наших страстных объятий с ухмылкой на лице, прежде чем приподнять единственную бровь.

— Значит, теперь они могут давать тебе прозвища? Я думал, то, что у нас было, было особенным, грустная девочка?

— Почему ты ее так называешь? — Спросила Элли после долгого глотка «Эйфории». Ее глаза блестели, а конечности были расслаблены, когда она положила ноги на колени Тони.

Баэль играл с моими кудрями, рассеянно поглаживая непослушные пряди.

— Потому что глаза — это окно в душу, и моя грустная девочка никогда не могла скрыть эту прекрасную грусть.

Элли выглядела смущенной, но остальные кивнули. Я покачала головой, закатив глаза от уникальной манеры Баэля танцевать вокруг да около и говорить загадками.

— Это потому, что у меня один голубой глаз, а другой карий. Он просто драматизирует это.

Элли наклонилась вперед, прищурившись на меня.

— Почему я раньше этого не замечала? — Тони, Рекс и Рой рассмеялись над Элли, и она обратила на них свои прищуренные глаза. — Продолжайте смеяться, и мы посмотрим, кто завтра наденет пылающий обруч на ваши пустые головы.

Это только заставило их смеяться громче, и я увидела, как Элли борется с усмешкой, опрокидывая остатки своего напитка обратно.

— Давай дадим им повод для сплетен, — прошептал Баэль мне на ухо. Протянув руку, он переплел свои пальцы с моими и поднял меня со стула, положив другую руку мне на поясницу.

Я помахала остальным, когда их волчий свист и улюлюканье последовали за нами.

Мы вышли из палатки, прохладный ночной ветерок коснулся моего раскрасневшегося лица, когда мы вышли наружу. Баэль вышел, увлекая меня за собой. Я смеялась, пока мы пробирались сквозь толпы серых лиц, перемешанных с блуждающими, полуживыми душами тут и там. Теперь, когда я знала, что ищу, их было легче идентифицировать.

Танцовщицы махали нам из своих кабинок и станций, некоторые просто кивали головами или приподнимали шляпы в нашу сторону. Карнавал представлял собой головокружительное буйство красок, звуков и запахов.

Мы снова добрались до Колеса обозрения, и воспоминания о нашей последней поездке всплыли у меня в голове. Раньше я панически боялась высоты, но теперь, зная, что технически я мертва, это что-то успокоило во мне. На самом деле я не могла пострадать там, наверху, так о чем было беспокоиться?

Мы запрыгнули на сиденье, окруженное чем-то вроде клетки с маленькими окнами, которые позволяли вам создать некое подобие уединения и любоваться карнавалом сверху. Она раскачивалась взад-вперед, пока мы кувыркались на месте. Сильные руки Баэля обвились вокруг меня, прижимая к своему телу. Внутри было на удивление чисто — позолоченная клетка с красными сиденьями.

Он притянул меня к себе на колени, проводя руками вверх по моим ногам, пока они не уперлись в мои бедра. Его губы были шершавыми на моих губах, жадно пожирая каждый дюйм моего тела. Я тихо застонала, когда он соскользнул рукой мне под платье, лениво обводя внутреннюю поверхность бедра. Аттракцион начал двигаться, медленно поднимая нас в воздух.

Он оторвался от моих губ, чтобы проложить дорожку горячих поцелуев по моей шее, прежде чем хрипло прошептать мне на ухо.

— Чувствуешь, что ты делаешь со мной? Я без ума от тебя, грустная девочка.

Я чувствовала, как он твердеет под кожаными штанами, его член идеально упирался в мою киску. Я уже была влажной для него, переполненная желанием.

— Мне нужно быть внутри тебя, — сказал он, его голос стал глубже, его английский трудно было понять, поскольку акцент усилился. Он отстранился, его темно-синие глаза стали почти черными. — Позволь мне трахнуть тебя на высоте, в небе…

Пока мы продолжали наш подъем, я стянула платье, пока оно не собралось вокруг талии. Я была обнажена, и теперь моя грудь была открыта прохладному воздуху снаружи. Баэль выругался, приподнимая меня выше, беря в рот один из моих сосков. Его язык проколол чувствительный бутончик, заставив мои бедра дернуться, а голову запрокинуться. Я закрыла глаза и застонала.

Он лизал и сосал меня, пока одной рукой расстегивал молнию на штанах, освобождаясь. Я почувствовала прикосновение его члена к своей киске и содрогнулась от предвкушения. Наслаждение достигло своего пика, и на мгновение мы были невесомы. Баэль расположился у моего входа и одним быстрым движением вошел в меня, полностью заполнив меня. Я ахнула, когда он начал двигаться длинными, медленными движениями.

Мои бедра обвились вокруг его талии, когда мы двигались вместе в заоблачной клетке. Ветер трепал наши волосы, когда толчки Баэля стали глубже и настойчивее. Одной рукой я держалась за прутья решетки у него за головой, а другой вцепилась в его длинные волосы, проводя пальцами по коже головы, как когтями.

Я могла видеть карнавал внизу под нами, освещенный, как маяк, в море тьмы, которым была призрачная протока. Здесь, наверху, были только мы, запертые в нашем личном мире. Здесь, наверху, я могла хоть раз в жизни быть снисходительной и эгоистичной. Я могла наслаждаться удовольствием, о существовании которого даже не подозревала. Так могло бы продолжаться вечно, если бы я этого захотела.

Его бедра встретились с моими, толчок за толчком, мы оба тяжело дышали и ругались каждый раз, когда он достигал точки. Влажные шлепки нашей кожи были самой эротичной вещью, которую я когда-либо слышала.

Аттракцион снова пришел в движение, и мне показалось, что теперь он двигался быстрее. Если бы я не была так полностью поглощена этим мужчиной, с его членом, погруженным в меня, я, возможно, немного испугалась бы.

Я трахала его жестко и быстро, вращая бедрами и поднимая одну ногу на сиденье скамейки. Это поставило меня под немного другим углом, когда головка его члена терлась о неуловимое местечко, от которого у меня мерещились звезды.

Мышцы Баэля перекатывались под кожей с каждым толчком, и его глаза не отрывались от моих, пока он входил в меня снова и снова. Прилив адреналина от пребывания так высоко в небе был опьяняющим.

Но Баэль не позволил мне долго молчать; он наклонился, чтобы запечатлеть мои губы в страстном поцелуе, от которого искры пробежали по каждому нервному окончанию в моем теле. Его пальцы впились в плоть на моих бедрах, сильнее прижимая меня к себе, пока наши тазы не соприкоснулись с громким хлопком, который эхом отразился от металлических прутьев вокруг нас.

— О боже… — простонала я. — Блядь, блядь, блядь! — Теперь это было песнопением каждый раз, когда он входил в меня. Каждый раз, когда я подпрыгивала у него на коленях, по моему телу прокатывалась очередная волна удовольствия.

Я почувствовала, что балансирую на грани. Пройдет совсем немного времени, и я полностью разобьюсь под его прикосновениями. Его рука скользнула между нами, чтобы яростно погладить мой набухший, пульсирующий клитор, пока все не побелело под моими закрытыми веками и чистый экстаз не захватил меня полностью.

Мои бедра задрожали и сомкнулись вокруг его талии, когда я сильно кончила, стенки моей киски сжались по всей длине. Огонь пробежал по моим венам, когда я заставила себя расслабиться и просто позволить себе почувствовать это — быть в моменте и позволить своему телу впитать его.

Меня подняли прежде, чем я осознала, что происходит, настолько обезумев от удовольствия, что мне потребовалось мгновение, чтобы обвить руками шею Баэля.

Он уложил меня на пол между стоящими друг напротив друга скамейками и устроился между моих раздвинутых бедер, его член все еще был глубоко внутри меня. На нем были только жилет и кожаные штаны, поэтому он выскользнул из него, обнажив всю верхнюю часть тела, сплошь покрытую татуировками и пирсингом. Его длинные темно-русые волосы волнами ниспадали на широкие плечи, а мускулистые руки изгибались в лунном свете.

— Соберись, грустная девочка, — сказал он, его глубокий голос был гортанным от животной потребности. — Я и так с трудом могу контролировать себя рядом с тобой. Мне нужно, чтобы ты сидела очень тихо ради меня, — предупредил он. Это предупреждение было всем, что мне было нужно.

Он начал входить в меня сильнее и быстрее, чем раньше. Ощущение было ошеломляющим; мое тело, уже чувствительное и гудящее от интенсивного оргазма, полученного мгновениями ранее. Но я не жаловалась. Это было именно то, что мне было нужно прямо сейчас. Я жаждала большего. Я хотела, чтобы он использовал меня до тех пор, пока от меня ничего не останется.

Я запустила пальцы в собственные волосы, застонав и пытаясь держаться как можно тише, следуя его приказам. Было трудно не отвечать на его толчки или не хвататься за его тело. Он продолжал безжалостно вколачиваться в меня, наши тела ударялись друг о друга в мелодичном ритме.

Пристальный взгляд Баэля не отрывался от моего, пока он двигался внутри меня с невероятной силой и точностью. Его пронзительные глаза были полны дикой похоти, но я также чувствовала в них что-то более глубокое — что-то новое. Просунув руки под мои бедра, он закинул мои ноги себе на плечи, заставляя свой член проникать в меня глубже, ни на секунду не теряя инерции.

Меня никогда раньше так не трахали — так основательно и яростно. Ну, меня жестоко трахали, но Остин всегда воспринимал это как рутинную работу. Я обычно лежала там неподвижно, позволяя ему тереться об меня, пока он не выдыхался, что обычно длилось максимум пять минут.

Это было по-другому. Это было как отдача, так и принятие. Баэль отдавался сильно, быстро и страстно, а я жадно брала, умоляя о большем.

Моя голова была в тумане, когда он прижал меня к земле. Его грубые руки ласкали мои бедра, и удовольствие, которое он посылал по всему моему телу с каждым толчком, было ошеломляющим. Он тихо говорил мне на ухо, его голос был успокаивающей песней.

— Я не остановлюсь, пока ты не кончишь, — прорычал он, входя в меня глубже. Мое тело дрожало под ним, когда я подчинилась его воле.

— Скажи мне, что ты останешься, Мория, — внезапно сказал он. Я распахнула глаза, ошеломленно встретившись с ним взглядом. Он не переставал двигаться, жестко трахая меня, подчеркивая каждое слово толчком. — Останься. Со. Мной. Позволь мне обнимать тебя так каждую ночь. Позволь мне трахать тебя до тех пор, пока ты не забудешь ту жизнь, которую знала до меня.

Мой рот открывался и закрывался, но из него не вылетало ни слова, только стоны. В голове роилось так много мыслей, что я пыталась собрать их все воедино. Я отказывалась давать какие-либо обещания, пока мой разум мне не принадлежал, но я знала, что он никогда не заставил бы меня принять это решение. Я хотела прямо тогда сказать ему, что останусь. Что я исследую эту загробную жизнь вместе с ним и создам здесь для себя дом.

— Я дам тебе все, чего ты когда-либо жаждала, — выдохнул он между толчками. Я могла сказать, что он был близок к тому, чтобы кончить. Его член утолщался внутри меня, и его пальцы дрожали от напряжения, когда он сжимал мою кожу, словно боясь отпустить. — Ты принесла мне покой в моей жизни, полной тьмы. Ты мне чертовски нужна.

Я выкрикивала его имя снова и снова, как будто это была какая-то священная мантра. Каждый толчок ощущался глубже предыдущего; каждый более интенсивный, чем предыдущий, пока я снова не почувствовала, что балансирую на краю. Словно почувствовав, как близко я была, Баэль наклонился вперед для поцелуя, наши губы слились с дикой самозабвенностью, даже когда он продолжал свой неумолимый темп внутри меня.

Когда мы на мгновение оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Баэль низко зарычал, сжимая мои бедра достаточно сильно, чтобы оставить на них синяки, прежде чем возобновить свои безжалостные удары с новой силой, еще больше вызывая стоны глубоко внутри меня.

— Даже если ты решишь уйти, я буду преследовать тебя вечно, грустная девочка. Ты будешь чувствовать меня в каждой тени, видеть мое лицо в каждом отражении и слышать мою песню в каждом дуновении ветерка.

Прошло совсем немного времени — все мое существо натянулось, как резиновая лента, готовая порваться в любой момент, когда волна за волной захлестывали меня, одновременно поглощая нас обоих и отправляя по спирали в небытие.

Баэль перестал бороться с собой и упал со скалы вместе со мной, его член пульсировал внутри моей киски, горячие струи спермы покрывали мои внутренности, когда он начал замедляться. Его бедра беспорядочно двигались, а глаза были плотно закрыты, когда он простонал мое имя.

Он трахал меня медленнее, медленнее и еще медленнее, целуя меня томно, лениво и восхитительно. Измученные, но насытившиеся, мы, наконец, рухнули в объятия друг друга, Баэль навалился на меня всем своим весом. Я не возражала. Я наслаждалась ощущением того, как он покрывал меня с головы до ног, пока волна удовольствия распространялась по моим конечностям.

Освещаемые только лунным светом, просачивающимся сквозь отгороженное сиденье, которое мягко раскачивалось, когда Колесо обозрения вращалось все сильнее, мы потратили несколько минут, чтобы перевести дух.

Баэль приподнялся на локтях, одной рукой убирая непослушные кудри с моего лица.

— Ты такая красивая. — Его темные глаза изучали мое лицо, тщательно обводя каждый угол, словно изучая произведение искусства. Я сделала то же самое с ним. — Закрой глаза, — прошептал он, слегка целуя меня в уголок рта.

Я подчинилась, позволяя своим векам закрыться, мое тело расслабилось в его объятиях, легкая улыбка задержалась на моих губах. Волна энергии пробежала по моим рукам и ногам, приятно покалывая кожу. Я вздрогнула, когда мой желудок перевернулся, и открыла глаза.

Я ахнула, когда вес Баэля оставил меня, и обнаружила, что смотрю в потолок знакомой комнаты, а не на ночное небо и Колесо обозрения. Несколько раз моргнув, как будто, возможно, я вижу вещи в моем постсексуальном тумане, мне быстро стало понятно, что это не вымысел.

Я была в личной палатке Баэля. Его спальне. Той самой, куда они с Теодором привели меня в ту первую ночь. Той, откуда я сбежала, не зная, где нахожусь, или в какую сторону идти — вверх или вниз. Свет был тусклым, палатку освещали в основном несколько свечей, разбросанных по комнате на разных столах и полках. У него было много книг, беспорядочно открытых, как будто он бросил их читать посреди, чтобы перейти к следующей.

Комната была богато украшена разноцветными шелками, расшитыми бисером занавесками и причудливыми шезлонгами. Это было пространство, созданное для того, чтобы вы чувствовали себя непринужденно. Я села, осознав, что лежу на мягкой кровати с матрасом, который, насколько я знала, мог быть сделан из облаков. Пуховое одеяло было из черного шелка и пахло розами, а вокруг него была натянута сетка от пола до потолка, создавая маленький кокон, который наполовину стягивался веревкой.

Поднявшись на колени, я добралась до изножья кровати и выглянула из-за сетки, чтобы осмотреть остальную часть комнаты. Он был почти в три раза больше фургона Элли, который был намного больше моего.

Я оглядела все эти наряды и его дорогую коллекцию диковинок, затем огляделась в поисках Баэля. Он стоял возле небольшого столика в стороне, одной рукой слегка сжимая стакан с чем-то янтарного цвета, и уставился в очередную приоткрытую книгу с непроницаемым выражением лица.

Его волосы ниспадали на лоб неряшливыми волнами, идеально обрамляющими черты лица. Я практически ощущала мягкость этих прядей, которые всего несколько минут назад проскользнули сквозь мои пальцы.

Он наконец заметил, что я наблюдаю за ним, и повернулся в мою сторону сверкающими глазами, полными чисто мужского удовлетворения. Прямо сейчас они были темно-синими с вкраплениями серебра и янтаря, напоминая мне о самых глубоких частях моря.

— Как долго я здесь нахожусь? — Спросила я его, присаживаясь на краешек его кровати, свесив ноги, хотя они и не совсем доставали до пола.

— Минуту, — сказал он, ставя свой стакан. Именно тогда я поняла, что он все еще одет в ту же одежду, что и раньше, только теперь на нем полностью отсутствовал фрак, он был с обнаженной грудью и демонстрировал каждую великолепную татуировку, которая меня очаровала. Я оценивающе оглядела его, задержавшись на впадине его мышц, которая сужалась в виде буквы V, прямо над его все еще расстегнутыми кожаными штанами.

Он самодовольно улыбнулся, очевидно, заметив мою оценку.

— Рад, что ты все еще уделяешь мне внимание, Дорогая, — сказал он, подмигнув. Его взгляд скользнул по моему телу, разогреваясь от желания, от которого мне захотелось прихорашиваться.

— Можешь ли ты винить меня? — Я ответила, не сбиваясь с ритма, прежде чем отвернуться, чтобы осмотреть комнату такой, какой она была — своего рода святилищем и местом, которое казалось мирным, несмотря на всю странность за ее пределами. — Зачем ты привел меня сюда?

Я оглядела себя и заметила, что на мне странная рубашка, которой я раньше не надевала. Это была мужская рубашка, но в более старом стиле, который напомнил мне о моде многовековой давности. Она выглядела так, как будто ее мог бы надеть принц из волшебной сказки. Рубашка была кремового цвета и была мне так велика, что ниспадала до верхней части бедер и сбивалась на запястьях.

Он подошел к кровати с кошачьей развязностью, на которую был способен только Баэль Сент-Клер. По мере того, как он приближался, мое сердце бешено колотилось, а во рту пересохло. Протянув руку, он запустил пальцы в мои волосы и притянул мое лицо к своему, запечатлев нежный, восхитительный поцелуй на моих губах.

Когда он отстранился, его большой палец погладил мою щеку.

— Мне нравится видеть тебя в моей постели.

Отпустив меня, он исчез у меня на глазах, и я чуть не выпрыгнула из собственной кожи. Он появился секундой позже, лежа на кровати рядом со мной, подперев голову рукой. Я покачала головой, поворачиваясь к нему лицом и неторопливо вытягивая ноги. Он окинул взглядом мою обнаженную кожу и одобрительно застонал себе под нос, прежде чем лениво провести пальцами вверх-вниз по моим икрам.

— Скажи мне, почему ты прекратила обучение на жрицу, — спросил он. Это не обязательно был вопрос, но я знала, что он не заставит меня отвечать. Я ожидала этого вопроса в конце концов. — Теодор рассказал мне, что ты сделала для того мальчика. Очевидно, у тебя природная склонность к работе с душой.

Я приподняла бровь.

— Работа с душой? Ты так это называешь? — Он произнес это так, словно это была какая-то работа с 9 до 5.

— Я спрашиваю не для того, чтобы наказывать тебя или даже судить, если тебя это беспокоит. Я просто хочу понять, почему кто-то, настолько увлеченный своими убеждениями, отказывается от них. — Его слова задели меня сильнее, чем я ожидала, и неприятное чувство закружилось у меня внутри. Он был совершенно прав, и я даже не винила его за любопытство.

Я слегка подпрыгнула, когда маленькая черная фигурка снова появилась почти из воздуха. Лафайет запрыгнул на матрас и немедленно направился к Баэлю, втираясь своим маленьким личиком о его грудь. Я поманила его к себе, и он немедленно подошел, задрав хвост, и устроился у меня на коленях, довольно мурлыкая. Его присутствие здесь сразу сказало мне, что обо всем, что говорилось в его комнате, Тео тоже знал. Впрочем, я не возражала. У меня не было секретов.

— Это не обязательно был мой выбор. Остин ненавидел Вуду. Так какой в этом был смысл? Он всегда говорил мне, что это работа дьявола и что мне нужно перестать притворяться ведьмой и быть нормальной, как он. — Я нахмурилась, глядя на свои пальцы, которые лениво поглаживали Лафайета. — Он потворствовал моим практикам, пока я не забеременела. После этого он как будто хотел наказать меня за то, что я верю во что угодно, кроме его христианского бога.

Воспоминания о времени, проведенном с Остином, все еще преследовали меня. От мысли, что я позволила кому-то такому посредственному и бессердечному отнять у меня силу, у меня скрутило живот.

Пальцы Баэля успокаивающе сжали мою ногу, и когда я посмотрела на него, на его лице было только понимание.

— Ее звали Грейси, не так ли?

Я уставилась на него в шоке, мой рот открылся, прежде чем я смогла это остановить.

— Как ты узнал о ней?

Он просто мягко улыбнулся.

— Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, любимая.

Мои глаза подозрительно сузились.

— Это не очень-то помогает.

Он беспечно пожал плечами.

— Он начал обижаться на тебя за то, в чем не было твоей вины, да?

Я еще мгновение смотрела на него с подозрением, прежде чем снова отвела взгляд и кивнула.

— Я думаю, он всегда на меня обижался. Но когда мы потеряли Грейси, в нем что-то щелкнуло. Он стал вспыльчивым и злым, и казалось, независимо от того, что я говорила или делала, я никогда не смогу поступить правильно или сделать его счастливым. Я всегда ошибалась. Я всегда была ведьмой, которая убила нашего ребенка в его глазах.

Рука Баэля продолжала успокаивающе водить кругами по моему бедру, пока я пересказывала воспоминания, которые долгое время дремали в моей голове. Я не часто говорила о Грейси, но что-то в Баэле вызывало у меня желание выложить все.

— Он даже стал чаще ходить в церковь, — сказала я с горечью, — как будто это могло очистить его от каких-либо его собственных грехов. Как будто молитва каждое воскресенье Богу, который меня не слушал, могла стереть то, что он сделал со мной.

Лафайет слегка поерзал у меня на коленях, прежде чем устроиться обратно с довольным мурлыканьем. В его присутствии мне было легко игнорировать боль от тех прошлых ран.

— Но сейчас тебе все равно лучше без него, — успокаивающе сказал Баэль. — Возможно, это все-таки было благословением.

Я скептически посмотрела на него.

— Правда? Иногда мне кажется, что он все еще имеет надо мной эту гребаную власть.

— Потому что он это делает, — ответил Баэль как ни в чем не бывало. — Но только потому, что ты ему позволяешь. Внутри тебя есть сила, которая была там с самого рождения — гораздо более сильная, чем все, что Остин когда-либо мог у тебя отнять. Я вижу, как она растет внутри тебя, и это сводит меня с ума. — Его глаза снова потемнели, и он прошелся взглядом по моей обнаженной коже. Он чувственно облизнул губы, играя с кольцом в нижней губе.

Внутри меня поднялся жар, огонь, зажженный надеждой и возможностями. Я наконец-то освободилась от этого гребаного монстра. Здесь он не мог ко мне прикоснуться. Баэль был прав. Мне нужно было перестать давать Остину власть надо мной.

— И, кроме того… — Резким движением он поднялся, заставив Лафайета заворчать и спрыгнуть с кровати. Баэль пополз вверх по моему телу, пока я лежала навзничь, его мощные руки обхватили мою голову по обе стороны. — Ты будешь более неприкасаемой, чем он когда-либо был или когда-либо будет. Кровь Лаво течет по этим восхитительным венам. — Наклонившись, он повернул мое лицо в сторону и нежно прикусил ложбинку на моем горле. — Он никогда больше не прикоснется пальцем к чему-то столь божественному.

Я тихо застонала, когда губы Баэля двинулись вниз по моей шее, его язык вырисовывал узоры на чувствительной коже. Мои пальцы запутались в его темных волосах, когда я отдалась удовольствию, которое он мне дарил. У него был способ заставить все остальное исчезнуть, пока не останемся только мы и этот момент, приостановленный во времени.

— Теперь ты не принадлежишь никому, кроме самой себя, — прошептал Баэль мне в ключицу, прежде чем слегка прикусить и вызвать у меня еще один вздох. — И я никогда больше никому не позволю причинить тебе боль. Я сдеру плоть с их костей за то, что они плохо отзывались о твоем имени. — Его поцелуи, облизывания и укусы становились все более неистовыми, когда я задыхалась. — Впервые за столетия, я думаю, что наконец-то нашел кого-то, достойного моего поклонения.

Я ахнула, когда он проложил поцелуями дорожку вниз по моей груди, остановившись, чтобы разорвать рубашку, обнажая мою грудь. Он взял мой набухший бутон в рот и нежно провел языком. Мои бедра раскрылись, и он воспользовался возможностью, чтобы забраться между ними.

Вылизывая свой путь вниз по моему животу, оставляя во мне дрожь наслаждения, Баэль не стал терять ни секунды, прежде чем провести своим проколотым языком по моей влажной киске и неторопливо лизнуть меня. Я запустила пальцы в его локоны, когда он скользнул двумя пальцами глубоко в меня и начал ритмично толкаться. Я ахнула, когда Баэль сомкнул губы вокруг моего клитора и проводил по нему языком, пока волна эйфории не захлестнула меня.

Баэль дьявольски усмехнулся, медленно проводя поцелуями и покусываниями по внутренней стороне моего бедра, пока наши губы снова не соприкоснулись.

— Я не могу насытиться, — сказал он хриплым и низким голосом. Вкус себя на его губах сводил меня с ума, и, несмотря на то, что меня жестко трахнули на том чертовом колесе, мне нужно было больше.

Его руки блуждали по моему телу, словно поклоняясь алтарю. Он устроился между моих ног, освобождаясь от своих уже расстегнутых брюк. Мои бедра раздвинулись для него, и через несколько секунд он соскользнул в меня.

Я застонала, когда его пальцы запутались в моих волосах, дергая и хватая, пока он трахал меня. Его бедра двигались в идеальном ритме в такт моему бешено колотящему сердцу. Его толстый член изысканно растягивал меня.

Я сильно кончила, моя киска пульсировала по всей длине, и давление и жар заставили его также потерять контроль. Сев, Баэль откинулся назад, его бедра двигались в меня с неумолимой скоростью. Горячая сперма заполнила меня, когда он запрокинул голову назад и простонал мое имя. Снова и снова он повторял мое имя, пока его бедра двигались. Я опустила руку между ног и потеребила свой клитор, добиваясь еще одного, меньшего оргазма при виде него.

Он сам был похож на темного бога. Бог-обманщик, выпущенный на волю, чтобы опустошать женские сердца. Внезапно у меня больше не осталось сомнений. Я никогда не смогла бы оставить это место позади. Я никогда не смогла бы уйти от всего этого и забыть. Это было невозможно даже представить.

Я решила, что при первой же возможности приму окончательное решение. Я скажу Баэлю и Теодору, что остаюсь. Навсегда. Что я выбрала их. Потому что даже период полураспада в этом волшебном царстве был более реальным и ярким, чем я когда-либо испытывала наяву.