Карты, деньги, два клинка. Том 1

Глава 21

Заброшенная лечебница имени Эдгара Блэкуотера…

Более века назад…

Даже у меня, человека, повидавшего в жизни многое, глаз задергался от того, что предстало моим глазам в «операционной». Так назвал это место гном, которому удалось сбежать отсюда, и так же именовала его сама виновница торжества.

Лекарь обернулась на скрип двери за своей спиной. Не такой я себе представлял гениального мага жизни… Светлые волосы собраны в небрежный пучок на макушке, прекрасное личико заляпано кровью, как и передник, обхватывающий талию эльфийки. Эльфийки из потомственного рода клириков, служащих богине врачевания Эвесте.

— На протяжении скольких лет ты строила из себя милосердную госпожу, коей сама богиня даровала возможность исцелить всякий недуг?

— Чтобы исцелить недуг, сперва следует изучить его природу, — повела девушка плечиками, сделала шаг ко мне.

На кушетке за ее спиной я увидел человека. Человека, тело которого едва ли можно было назвать цельным, но который, несмотря на это, уставился на меня в ответ, беззвучно открывая и закрывая рот.

— Ты отвратительна…

Чем больше пространства «операционной» я охватывал взглядом, тем больше свидетельств ее безумия примечал. Контейнеры с плавающими в мутной жиже внутренностями, канализационные стоки, забитые мясом и волосами…

— Каждый из нас по-своему отвратителен… Даггер, — сделала Миса еще один шаг ко мне. Одна ее рука была спрятана за спину. Подозревал, что могло в ней находиться. — Но при этом каждый из нас не считает себя таковым. Делает то, что должно во имя спасения других, но получает лишь толику заслуженной благодарности за свои труды. Разве же это справедливо?

— А разве справедливо позволять своим пациентам умирать в муках? — обхватил рукояти клинков, всё еще покоившихся в ножнах.

— Не отрицаю того, что они страдают, но страдания их окупаются сторицей, когда эпидемия приходит в город без предупреждения, без стука, — сократила она расстояние между нами еще на пару шагов. — Я дала клятву Эвесте сделать всё возможное ради исцеления этих несчастных… И я делаю всё возможное. Даже если при этом приходится переступать через себя. Переступать…

Вынул клинки из ножен наполовину.

— … через себя! — бросилась она на меня с зажатым в правой руке шприцом.

Мир покачнулся перед моими глазами, а вместе с ним и я. Украдкой приложил ладонь ко лбу… кипит, как затопленная, ко всем праотцам, печь. Долго же держался на одном только характере и приливе адреналина.

— Так что бы ты выбрал, Даггер? — ехидно продолжала допытываться Миса.

— Что бы я… выбарал?.. — повторил заплетающимся языком.

Девушка перед моими глазами расплывалась. Асфальт, деревья, скамьи, забор… завертелось, закрутилось. Тошнота резко подкатила к горлу, тело отказывалось слушаться хозяина.

— Что с тобой?.. — услышал я удивленный вопрос откуда-то издалека, эхом отдавшийся в ушах.

— Сансу… — одними губами прошептал в полубеспамятстве, и земля тут же ушла у меня из-под ног.

Глаза распахнул уже в палате, под капельницей. Рассвет занимался за окном, чирикали птицы, а последние воспоминания всё никак не хотели возвращаться ко мне. Поднапряг мозги. Словно сквозь пальцы ускользнули события этой ночи. Помню разговор с Саймоном… то, что вышел из палаты, держа курс на ближайшую дежурную аптеку…

— Миса! — вспыхнул в голове образ медсестры.

— Я здесь, — тут же отозвались мне тихим голосом.

Повернулся к его источнику и только тогда увидел девушку в белом халате, сидящую на пластиковом стуле подле больничной койки. В руках она держала планшет с записями, по которому нервно барабанила пальцами.

— Как себя чувствуешь? — как бы между прочим поинтересовалась беглянка. Будто она и впрямь самоотверженно взялась за исполнение обязанностей своего сосуда. Верилось в такое с трудом, учитывая ее нетривиальное прошлое.

— Лучше, — честно ответил я. — И только не говори, что вместо того, чтобы сбежать, ты бросилась спасать мою жизнь.

— Не скажу, — сдвинув брови, отозвалась та, — даже если всё обстояло именно так, — добавила она скромно.

— И какой же тебе с этого… прок? — приподнял подушку, чтобы занять полусидячее положение. — Намереваешься заполучить свободу в обмен на мою жизнь? Не-е-ет, так это не работает, моя дорогая. Ты — моя, и место твое в… — осмотрелся я в поиске клинков и обнаружил их в ножнах на прикроватной тумбочке.

— Я знаю, какого ты мнения обо мне, — отвела Миса взгляд. Заковыряла плитку носком туфли. — Что собой представляли мои исследования и… при каких обстоятельствах мы повстречались впервые. Но у меня было достаточно времени, чтобы всё осознать.

— Ты хочешь сказать, что?..

— Да, — оборвала она меня на полуслове, заглянула глаза. — Я раскаиваюсь, Даггер. За всё, что совершила в прошлом, я раскаиваюсь. Отобранные мною жизни уже не вернуть и прощения выискать будет сложно, так что… просто позволь мне искупить свою вину иначе. Как-нибудь… по-другому. Где и как угодно, но только не в душекрадах. Мир, в котором мы оказались… — вновь отвела она взгляд, — … он страшный. Чуждый нам и страшный. Здесь всё совершенно другое. Но в твоих клинках еще страшнее. Холодно и темно. Ни единый солнечный луч не проникает туда, а я так сильно соскучилась по солнцу…

— Ну и бессовестная же ты девка! — закатил глаза.

— Я знала, что рано или поздно мы встретимся. И ты захочешь вернуть меня обратно. Но если бы только у меня была возможность искупить вину по-настоящему, не томясь в глубине душекрадов, а исцеляя других… Десятки, сотни тысяч жизней, то я воспользовалась бы этой возможностью! Я не хочу назад, Даггер, — подняла она на меня полные слез глаза. — Прошу тебя, не заставляй меня возвращаться назад, если я могу принести больше пользы, оставаясь в сосуде, которому дозволено смотреть на солнечный свет.

— Я избрал для тебя достойное твоих деяний наказание.

— Наказание, Даггер, но не искупление! Я дала клятву богине…

— Плевал я на клятвы богам, — процедил сквозь зубы. — И на самих богов я тоже плевал.

— Если бы я хотела сбежать, то уже сделала бы это.

— … при этом уверенная, что не скроешься от меня.

— Да! И что же теперь мне делать⁈ — вскочила она со стула. — Более сотни лет я провела в душекрадах, врачуя твои раны. Спасая тебя, когда ты был на волосок от смерти! Неужели, за всё это время я не заслужила хоть чуточку сострадания к себе⁈ Хоть малую его часть⁈ Ты знаешь, что мои силы способны на куда большие подвиги, так дай мне возможность свершить их! Начать жизнь с чистого листа. Так же, как ты.

В голове упрямо всплывали образы раскуроченных тел. Полуживой человек на операционном столе, молча молящий меня о помощи. Шприц с ядом белладонны в тонкой бледной ручке…

— Если хочешь вернуть меня в свое личное пользование, можешь сделать это прямо сейчас, — взяла она ножны с тумбочки и положила на кровать. — Я даже не дернусь. Давай же, перережь мне глотку и верни обратно. Или же позволь помочь не только тебе, но и другим, кому это действительно необходимо.

Я мешкал. Лихорадка всё еще давала о себе знать легким головокружением.

Отчасти Миса была права. Лишь отчасти! Ее силы были способны на многое. Сама суть жизни бежала по жилам избранного ею сосуда, но действительно ли она была готова к искуплению?

Я взял в руку, свободную от капельницы, правый клинок. Девушка внутренне напряглась, вздрогнула, но ни шагу не сделала с места.

— Значит, с выбором ты определился. Что ж, пусть будет по-твоему, — уперлась она руками в край кровати и выставила обнаженную шею вперед. — Я готова. Сказала же, что нет смысла убегать снова.

Занес клинок ослабевшей рукой.

Миса зажмурилась, замерла. Губы ее дрогнули.

Взмах…

Ее резкий вздох…

Когда девушка неуверенно приоткрыла глаза, я сунул ей под нос визитку. Ту, что со старым дизайном. Новый мне по душе не пришелся.

— У тебя есть деньги, чтобы добраться до Москвы? — осведомился я, и та, немного погодя, кивнула. — Когда прибудешь на место, свяжешься с Дианой Ждановой. Скажешь, что я лично прислал тебя в качестве медика «Юстициус». Если она не сообщит о твоем прибытии в течение недели, я из-под земли тебя достану, Миса. Помяни мои слова.

— П-поняла… — снова кивнула она и приняла визитку из моих рук. — И… спасибо за эту возможность, Даггер.

Запоздавшие пассажиры семенили по перрону с чемоданами на колесиках занимать места в своих вагонах. Погода стояла неплохая, теплая, но на душе у меня всё равно кошки скребли. Не совершил ли я ошибку, отпустив Мису восвояси? И действительно ли я сумею отыскать ее, если она снова попытается сбежать и затаиться?

— Значит, вам уже лучше? — весело прервал мои размышления Саймон, плюхаясь на нижнюю койку напротив моей.

— Тебе, я смотрю, тоже полегчало.

— Как на собаке всё заживает. Знали бы вы, какие побои приходилось терпеть в воспитательном доме! А это так, комарик укусил. В нескольких местах. Большой такой комарик.

Я закатил глаза.

Но второй немаловажный выбор на сегодня тоже пришлось сделать. Взять этого певчего королька с собой, а там уж будь что будет. Человек адаптируется быстро, в том числе и ко внешним раздражителям. Однажды я привыкну к извечному щебету Саймона под ухом, и он не будет раздражать меня настолько сильно. До зубовного скрежета.

— Привыкнете, — прочел меня телепат. — А насчет души потерянной не переживайте. Чему суждено случиться — то произойдет. Нечего тратить нервные клетки попусту, благородный господин.

— Прекрати. Читать. Мои. Мысли.

— Дурная привычка, прошу прощения!

— Избавляться надобно от дурных привычек.

— Читал, что на это уходит около двадцати одного дня.

— Можешь начать с сегодняшнего.

— Нет, сегодня уже прочел. Не считается. Если только со следующего…

Перебранку нашу прервал телефонный звонок. На дисплее высветился номер Дианы, и уж лучше мне в ухо будет тараторить нежный женский голос, нежели голосок этого барда.

Саймон обиженно отвернулся. Опять прочитал. Вот падаль.

— Ло? — взял я трубку.

— Ты сказал, что перезвонишь, — начала девушка разговор с претензий. — Хотя не важно. У нас тут чрезвычайная ситуация. Вроде как всё обошлось, но мне кажется, что они могут нагрянуть снова. С поводом или без.

— Кто нагрянуть? — напрягся я.

Не одна проблема, так другая. Начинаю привыкать.

— Имперские охотники во главе с капитаном, сегодня с утра. Якобы с проверкой. Обшарили здесь каждый уголок в поиске нарушений.

— Я давно в курсе, что они на нас зуб точат, но чтобы так открыто…

— Вот и я о том же. Сегодня они ушли, но что-то подсказывает мне — визит этот был не последний. Много их ребят в последнее время перешли к нам. Особенно за сынков графских спрашивали. Предлагали ввести письменное разрешение главы рода на принятие их отпрысков в наши ряды. Уход с имперской службы — это в первую очередь подрыв репутации и всё такое…

— Ты справишься?

— Попытаюсь, — заверила Диана. — Но если за них потребуют ответить тебя, будь на связи.

— Договорились.

— И еще кое-что… — она замялась. — Насчет Веры… ее мать вчера вечером заходила ко мне.

— Наталия Александровна?

— Нет. Ее родная мать. Арина… Красивская.

— Ты сделала такую долгую паузу, как будто эта фамилия о чем-то мне говорит, — поморщился я.

— Герцогиня Красивская.

— А-а-а… ну теперь-то понятно, откуда ветер дует.

Вполне вероятно, что брат с сестрой ополчились на неродную им кровь не столько из-за внебрачного союза отца с любовницей. Учитывая слабость обоих к финансовой состоятельности, дело попахивало завидным происхождением. Бастард Вера или нет — сути не играет, если родная мать могла по возможности обеспечить своей дочери лучшее будущее. Но это в теории.

— И чего она хотела, эта твоя герцогиня? — поинтересовался я, когда Диана смолкла.

— Всего лишь узнать, как поживает Вера. И почему она находится у меня, а не рядом с отцом.

— И ты ответила?

— Намекнула.

— Ну и славно.

На этом разговор с помощницей подошел к концу. Однако назревал еще один. Стоило мне убрать телефон и удобно расположиться на койке, Саймон снова открыл рот.

— А какая сила у вашего рода, господин Марк?

— Что?

— Сила вашего рода. Та, что передается по наследству из поколения в поколение. Есть ведь такая? Слыхал, что у жителей других материков так дела и обстоят в отличие от аристократов из наших краев.

И, честно говоря, этим вопросом он умудрился серьезно-таки меня озадачить. Сила рода Делецких? Понятия не имею, да и не спрашивал. На любой случай жизни мне хватало силы моих клинков, а в Скардии я и вовсе принадлежал к самой многочисленной прослойке населения — простолюдинов.

Но даже если Марк Делецкий владел чем-то эдаким, пожалуй, я давно узнал бы об этом на личном опыте. Может, потому семейка шпыняла его направо и налево? Из-за того, что он способности не унаследовал? Да не, бред какой-то…

— И вовсе не бред, — назидательно выставил мой попутчик указательный палец. — Если ситуация в вашей Империи в точности противоположная нашей…

— Саймон… — процедил я между зубами, — … прекращай.

За сном и пустой болтовней не по делу мы провели в дороге еще несколько дней. Останавливались то в одном городе, то в другом. Прогуливались по ним в поисках сбежавших душ, однако ни одну из них я не чувствовал. Может, слишком хорошо прятались. Может, их здесь просто не было.

К слову, не встречались на нашем пути и новые инквизиторы, что не могло не радовать Саймона и не настораживать меня. Было предположение, что прежде, чем совершать следующее нападение, этим ребятам хочется лучше изучить защитника своего беглеца, то бишь меня. Возможно, наблюдают откуда-то исподтишка. Наводят справки, сплетничают с папой Венедиктом, но очередную ошибку совершить не хотят. И правильно делают.

А могут вообще убираться отсюда ко всем праотцам. Еще бы меня остановили святоши какой-то Латэнци, если самой богине в свое время решил бросить вызов. Скажем так, магия света не раз подпаливала мне задницу, но оттого более опасной для меня не стала. Может, даже иммунитет к ней выработался, кто знает?.. Однозначно не папа Венедикт.

Следующим пунктом нашего маршрута стал город под названием Ростов-на-Дону. Причем ознаменовалось наше прибытие на станцию отчетливым проявлением ауры сбежавшей души. Настолько отчетливым, что, выйдя на перрон, я тут же принялся озираться по сторонам в поисках искомой.

Людей здесь было много. Причем чем южнее мы забирались, тем сильнее росла концентрация элий, хоббов и зверолюдей на квадратный километр. Однако ни в одном из них я беглеца не признал.

— Значит, слишком большой радиус ваша чуйка охватила, — предположил Саймон, перекатывающийся рядом с пяток на носки. Я уже привык к тому, что мои мысли больше не принадлежат мне всецело. — Главное ведь, что она здесь есть! Это уже половина дела.

— Пожалуй, — нехотя согласился с ним. — Тогда денек нас ждет долгий. Не отставай.

Моя так называемая «чуйка» в итоге повела нас дальше от вокзала, но запутаться было легко. Аура души, пронизанная силой света, была словно бы везде и одновременно нигде. Приходилось по крупицам выискивать путь, со стороны которого она манила меня к себе особенно сильно.

В конце концов выбор мой пал на величественный храм в самом центре города, отличающийся своей помпезностью от всякого другого, встреченного мною ранее. Нет, не храм… собор. Собор Святой Троицы, если быть точным. Здесь аура искомой души фонила настолько мощно, что никаких сомнений не оставалось — сосуд, который выбрала для себя Демура, находится внутри.

А еще к собору вела огромная очередь. Такая, что пришлось протискиваться сквозь нее, расталкивая оскорбленных таким своевольным поведением людей.

Но едва мы ступили за кованные ворота на территорию церковной обители, к нам тут же подскочила худощавая женщина в черных одеяниях с покрытой пуховым платком головой.

— Вы записаны? Молодой человек, вы записаны? — принялась она тараторить, тряся передо мной блокнотом в кожаной обложке.

— Куда записан? — изогнул я бровь.

— Нам только свечку поставить! — быстро нашелся Саймон.

— А свечку вы поставить сможете и за здравие, и за упокой, когда Демурушка окончит прием. Это ближе к восьми вечера будет. Вот тогда и приходите. Следующий! — крикнула она уже в толпу.

— Демурушка?.. — скривил лицо.

— Вы здесь недавно? — снова обратилась она к нам, пропуская усатого дедка, который чуть ли не в припрыжку поскакал по лестнице в собор. — Может, тогда вы и не знаете… Демурушка, наша милая девочка, Троицей ниспосланная. Святое дитя, чудеса творящее! Будто бы само Чадо чрез ее уста говорит!

— Святое дитя, говорите?.. — бросил я взгляд на баннер, установленный возле лестницы. С него на меня смотрела очаровательная златовласая девчушка лет шести с сияющими золотистыми глазами. И вертикальными зрачками.

— Демура, — кивнул я, усмехнувшись под нос. — Падшая присяжная Талии. Это точно она.