Карты, деньги, два клинка. Том 1

Глава 1

— Да-а-аге-е-ер!!! — раздался зычный голос богини, отдающийся эхом от стен храма.

Сигнализировал он о том, что я пересек охранную черту. Барьер, который установила Талия на тот случай, если я всё же сумею вырваться из оков ее рабского плетения. Печати, что на протяжении века заставляла меня служить богине истины и справедливого суда, подобно верному псу.

Ударом плеча распахнув высокие двустворчатые двери просторного зала, задержался на пороге. Ожившие статуи в латных доспехах и с подметающими пол белоснежными крыльями рассредоточились по залу, создавая весомое препятствие на пути в арсенал. Воинство небесного суда — так называли их остальные. Присяжные — так именовал их я.

Талия знала, куда я направился бы в первую очередь, разорвав плетение. Без своих клинков храм ее не покину, пусть отправит по мою душу хоть всех стражей, имеющихся сейчас под изящной ручкой. Тем длиннее станет дорога из сияющих перьев и покорёженных лат.

— Схватить! Сломить! Посадить под замок! — верещала богиня отовсюду и ниоткуда. — Ублюдок! Неблагодарный!

А вот это уже лично мне адресовано было, так что позволил себе усмехнуться, наблюдая за неуклюжими и тяжелыми шагами ничтожных марионеток, медленно, но верно надвигавшихся на меня.

— Если я должен быть благодарен тебе за эту хрень на моей спине, то выполнена она и впрямь искусно. Благодарю, — коротко поклонился.

Зарубцевавшаяся печать защекотала кожу, но сейчас это был максимум, на который она была способна. Годы ушли у меня на то, чтобы деактивировать ее воздействие на разум. Сильная магия, но воля, порой, бывает не менее сильна.

Разбежавшись, оттолкнулся от каменной кладки. Взмыл в воздух и, приземлившись за спиной ближайшего ко мне присяжного, повалил его на пол. Ухватился сперва за одно крыло, изо всей силы дернув на себя. Зубы заскрежетали от натуги, и всё же мне удалось вырвать крыло с корнем. Сияющие божественным светом перья поднялись в воздух, стремительно тускнея. Ухватился за второе.

В чем-то ты всё-таки была неправа, моя милая Талия. Вместо того чтобы держать меня закованным в цепи на черством хлебе и воде, ты день за днем взращивала во мне монстра. Кормила его похвалой, питала ненавистью. Твои аппетиты росли так же быстро, как росла моя жажда скинуть бремя паршивого пса на поводке небесного судьи. Исход закономерен, и ты сама понимаешь это.

Вырвал второе крыло присяжного и вдавил его, закованную в шлем, башку в пол. Раздался характерный хруст.

Минус один, но это лишь капля в море. Даже я готов был признать, что будучи безоружным не сумею уложить всю свиту Талии. Мне нужны мои клинки. И быстро.

В то же время на порог зала высыпало подкрепление. Если с первого взгляда не успел пересчитать всех по головам, то подкрепление приличное. Любят меня здесь и отпускать так просто желание не изъявляют.

Слегка уняв жажду крови, клокочущую во мне со дня заточения, спрыгнул с поверженной туши и бросился в дальний конец зала. Месть, как известно, подают холодной, а сейчас она была раскалена добела. Да и сил на ослабление и разрушение печати ушло немало. Чудо, что не подох. Но божественную мощь, которой на протяжении века питала меня Талия, сделала свое дело. Я жив. Всё еще жив, и помирать не собираюсь.

— Уж точно не сегодня, — процедил сквозь зубы, вламываясь в двери освещенного настенными факелами коридора.

Свора породистых голубей, закованных в металл, путала мне карты, но я изначально знал, какая у богини колода. Однако и у меня имелся свой козырь.

Арсенал, арсенал, арсенал…

За время, проведенное в стенах храма, наизусть выучил расположение всех его комнат, что оказалось очень кстати. Сорвавшись с места, кинулся вперед. Здесь направо, опять направо, налево и прямо…

Путь перегородила троица присяжных, высыпавшая из библиотеки. Оттолкнулся, перемахнул через них, пробежавшись по шлему центрального голубя и как следует пристукнув его пяткой сапога.

Направо, налево, направо…

К хвосту прибавились парящие в воздухе сферы. Своеобразная система слежения, в случае угрозы или несанкционированного побега палящая заключенной в них лучистой магией. Пары-тройки вспышек за моей спиной хватило, чтобы коридор залило ослепляющим светом. Лишь абсолютная белизна перед глазами.

Продолжил бежать по памяти и не прогадал. В голове расстояние было выверено чуть ли не до сантиметра.

— Да-а-аге-е-ер!!!

Стиснул зубы, подавляя горячее желание изменить курс, отправившись к Талии, и свернуть ей шею голыми руками. Ярость вперемешку с горькой желчью грозилась излиться на крупную кладку каменных полов.

Богиня считала мой поступок предательством. Однако нельзя предать того, к кому изначально не питал теплых чувств. Как бы сытно ты не ел, будучи в клетке, она всё равно оставалась клеткой.

Ненависть наша всегда была взаимна, ведь некогда под эгидой созданного мной ордена «Юстициус», в Скардии появилась влиятельная судебная сила. Самосуд — не самый гуманный суд в мире, признаю, но очищать землю от преступников, монстров и прочего сброда было делом не только благородным, но и прибыльным. О моих юстициарах слагали хвалебные оды, без всяких дорожных грамот мы имели право свободного передвижения по стране, а у наших кошелей от тяжести распускались швы.

Заслышав о нашем визите в город, люди бросались к нам с мольбами о восстановлении справедливости. Молились нам, подобно божествам. Нечестивцы же забирались как можно глубже в городские клоаки, как крысы, и с замиранием сердца отсчитывали дни, когда юстициары наконец-то покинут пригретые ими места. Многих нам удавалось выцепить. И казнить.

Ни у королей, ни у богов разрешения на свою деятельность мы не спрашивали. Однако за каждого из ублюдков платили нам щедро. Этого вполне хватало, чтобы рискнуть и навлечь на себя гнев вышестоящих.

Однако главным нашим врагом оказались далеко не преступники, не монстры и не короли. А боги. В частности, одна из них — богиня истины и справедливого суда. Видите ли, молиться ей перестали… и всё из-за меня. Какая незадача!

Всполохи света ненадолго угасли. Сферы накапливали энергию. Процесс аккумулирования длился недолго, но этого времени мне вполне хватило, чтобы разглядеть перед собой дверь в арсенал. Запертый. Впрочем, учитывая толпу моих преследователей, разнести ее в щепки особого труда не составит.

В момент следующего выстрела лучистой магии, лег на пол плашмя. План удался. Услышал, как зашипели засовы, растворяемые силой света. Пусть сколько угодно твердят, что магия света действует лишь на грешников. А еще пускай попытаются объяснить, в чем согрешили эти железки, проеденные божественной мощью, словно кислотной смесью.

Клинки звали меня, и даже отсюда я слышал их звенящую песнь. Тихую, мелодичную, на множество голосов заточенных в них душ.

Я уже здесь. Я пришел за вами.

Вскочил на ноги, распахнул дверь арсенала. Клинки смотрели на меня из дальнего конца комнаты. Лежали на пьедестале, устеленном бархатной подушечкой цвета бордо. На начищенных до блеска лезвиях играли языки пламени, отраженные от настенных факелов.

Облегченно выдохнул, будто бы встретил наконец-то свое без вести пропавшее дитя. Клинков меня лишали пусть и ненадолго, в перерывах между заданиями, но каждое наше воссоединение отзывалось благоговейным трепетом.

Нас тянуло друг к другу, как свет ко тьме и день к ночи. Догадывался почему. Всё же в них была заключена частица моей собственной души. Разделяя меня с ними, Талия внутренне ликовала. Лишний раз упивалась победой, но вкушать ее плоды она более не сможет.

Временно утратив всякий интерес к преследователям, медленно, как во сне, направился к пьедесталу.

Они приветствовали меня звоном, едва слышимым, но лишь мне одному. Стоило ухватиться за рукояти, и тепло моментально разлилось по пальцам, заставляя улыбнуться краешками губ. Словно берешь за руки любимую женщину.

Резко развернулся. Стражи богини приблизились ко мне на расстояние пары шагов, и этого вполне хватало для того, чтобы сделать первый удар. Взмахнул клинками, рассекая воздух и чиркнув по латной броне ближайшего ко мне присяжного. Сноп искр.

Вильнул в сторону, и на место, где я стоял мгновение назад, обрушился удар массивного меча.

Этого недостаточно. Необходимо активировать одну из душ.

Снятие печати потребовало много сил, поэтому более чем на одну душу, меня не хватит. Нужно определиться и выбрать наиболее разрушительную, чтобы разнести здесь всё к чертовой матери. Габелла? Нет, не настолько разрушительную… Не хватит.

— Гырлотан, — прошептал я одними губами, — твой выход…

Клинки начали видоизменяться, стоило впитать в них частичку собственной магической энергии. Лезвия потемнели, приобретая иссиня-черный оттенок.

Адамантит — прочнейший из существующих в мире пород. Значительных трудов стоило одолеть голема, охранявшего его залежи. И за победу я получил не только толстый кошель, под завязку набитый золотыми монетами, но и пополнил коллекцию душой существа по имени Гырлотан.

Любую душу можно было поместить в мой сосуд, но не каждая из них была сильна настолько, чтобы принести ощутимую пользу. Лишь несколько десятков носителей, включая гуманоидов и монстров, впечатлили меня в бою настолько, чтобы стать частью этой коллекции. В том числе и частичку моей души. Однако эта история была настолько длинная и запутанная, что вспоминать о ней не самое лучшее время и место.

На этот раз, взмахнув клинками, я не просто выбил сноп искр, а рассек присяжного наискосок. Надвое. Ноги стража всё еще оставались на земле, а верхняя часть туловища плавно съехала в сторону, обнажая внутренности, замороженные божественной магией.

Следующему я снес башку вместе со сверкающим шлемом. Та отлетела в сторону, встретилась со стеной и со звоном приземлилась на каменную кладку.

Одну за одной я освобождал души пленников Талии, позволяя стражам наконец-то вознестись и избавиться от пожизненного рабства. А при жизни вы неистово молились богине, что заточила вас в чертогах своего храма и обязала служить себе верой и правдой. Долбанные марионетки, вот что такое свобода!

Увернулся от выстрела лучистой энергии. Пусть он вновь на время ослепил меня, это не помешало запрыгнуть в толпу преследователей и, вытянув руки с кинжалами, закрутиться в воздухе вокруг своей оси.

Когда зрение вернулось в норму, я стоял, окруженный расчлененными трупами и орошенный кровью с головы до ног. Сломанные и рассеченные сферы валялись неподалеку, потускнев и лишившись пропитавшей их магии.

Но я был уверен, что Талия пустила в ход не все свои штучки. Придется хорошенько поработать, прежде чем пробиться к выходу из храма.

Чтобы не терять ни минуты, перепрыгнул хаотично разбросанные по арсеналу трупы и двинулся дальше, к главному холлу. Вот там меня, скорее всего, и примут. Места много, есть где стражам разгуляться. Да и Талия — любительница занимательных зрелищ. Всю свою ватагу готова была отправить на бойню только ради того, чтобы вернуть меня в хитро сплетенные сети.

И эта женщина была известна, как богиня истины и справедливого суда… Справедливо, ничего не скажешь. Хотя все боги одинаково мерзкие, в этом я уже успел убедиться. Власть развращает, а если она божественная — тем более.

Много времени не ушло на то, чтобы добраться до холла, украшенного мрамором с золотистыми прожилками, лепниной и толстыми резными колоннами. Ровными рядами перед выходом выстроились присяжные с мечами наперевес. Белоснежные крылья нетерпеливо подрагивали за их спинами.

Сама же хозяйка положения занимала более безопасное место — на балкончике, расположенном над массивными двустворчатыми дверями и окруженном балюстрадой. Стройное тело богини обтягивало легкое белое платье — символ чистоты и праведности, как бы иронично это ни звучало. Светлые локоны водопадом ниспадали на ее обнаженные плечи и упругие груди. Она была прекрасна. Примерно так же, как алое наливное яблоко, прогнившее и червивое внутри.

Мысленно прикинул, насколько быстро сумел бы добраться до Талии. За несколько секунд и пару мощных прыжков. Она явно меня недооценивала. Или дразнила.

— Ты ранен, — нарочито любезно произнесла женщина.

Опустил взгляд и только сейчас заметил, как струйка крови стекает по руке, каплями срываясь с подрагивающих пальцев. Слишком вымотался и устал, чтобы своевременно обратить внимание на ранение.

— И правда, — снова поднял на богиню глаза. — Но это всего лишь царапина. Не переживай.

С такого расстояния разглядеть выражение ее лица не мог, но был почти уверен, что богиня улыбалась. Медово-приторно, но скрывая свои истинные чувства — обиду и страх. Играть на публику боги умели, однако обнажить свои настоящие эмоции и признать, что всё человеческое им не чуждо…

— Я с самого начала думала, что за свершенные преступления ты отделался малой кровью, — вещала Талия с балкончика. — Но чтобы ты осмелился проигнорировать мое милосердие и попытаться сбежать…

— Попытаться? — усмехнулся я, крутанув кинжалы в руках. — Я уже это делаю, дорогая. И уборка в арсенале тебе предстоит не из легких. Вернее, твоим жрицам. Ах да… тебе же на них совершенно насрать.

— На сей раз я накажу тебя так, как подобает!

Голос ее дрожал от едва сдерживаемой ярости. И всё того же страха, который, пусть и невольно, пронизывал женщину с макушки до обнаженных пяток.

— Нет. Ты просто отправишь своих ангелов на верную смерть. Окончательную. Но тебе ведь и на это насрать, не правда ли? Если сама богиня истины смеет лгать в лицо, значит конец этого мира уже совсем близок.

— Обвиняя меня во лжи, ты сам выносишь себе смертный приговор.

— Так попробуй, — насмешливо изогнул бровь, — приговори.

— Стража! — громогласно воззвала она к прислужникам, в тот же момент ощерившим перья. — Поймать! Обезоружить! Заточить!

Дожидаться, пока вся эта орда бросится на меня, не стал. Вонзил оба клинка в пол перед собой. Они пробили мрамор и вошли в него мягко, как нож в масло. Создали трещину. Сперва небольшую, но чем глубже я погружал их в камень, тем сильнее трещина росла. Вот она стремительно побежала вперед, зигзагом, расширяясь с каждой секундой.

Часть присяжных успела подняться в воздух, размахивая крыльями, остальные же продолжали переть на меня, несмотря на трещину и слепо повинуясь приказу своей госпожи. Опрометчиво. Вот в трещину угодил один латный ботинок, затем второй…

— Как же вы слепы! — верещала Талия, активно жестикулируя руками. — Тупые жестянки! Взлетайте! Сейчас же убирайтесь с земли!

Тем временем разлом продолжал жадно обгладывать мрамор. В разверзшуюся под ногами бездну падали крупные куски, двери пронзительно заскрипели, стены заходили ходуном. Сперва дальняя, а затем и боковые.

Пользуясь отвлекающим маневром, я и сам взмыл в воздух, оттолкнувшись от пола. Перемещаясь от одного присяжного к другому, орудовал пульсирующими в руках кинжалами, разрубая стражей на несколько частей. Под самым потолком прорубая себе дорогу к выходу, вместо которого уже зияла дыра.

Свежий ночной воздух ворвался в холл, опьяняя меня. Долгожданная свобода совсем близко. Буквально рукой подать, и можно валить на все четыре стороны. Звуки боя, казалось бы, слышались не менее отчетливо, чем стрекот сверчков и шелест высоких трав.

— Не дайте ему уйти! — возопила Талия, и в тот же момент один из мечей присяжных рубанул меня по бедру, оставив рваную рану.

Я скривился от боли. На этот раз она была более ощутима, чем в арсенале. Сказывался контроль над Гырлотаном, на который я отдавал последние силы. И слабость постепенно брала верх.

Еще один удар, на этот раз по плечу. Стиснул зубы, повиснув на одном из стражей, предварительно выбив оружие из его рук.

Прибыло подкрепление. Из обеих дверей по бокам зала вылетали верные подданные богини, и в какой-то момент я осознал. Осознал, что живым отсюда я выберусь вряд ли. Никогда еще свобода не казалось мне столь близкой и далекой одновременно.

— С-с-сука… — процедил сквозь зубы, наблюдая за тем, как меня и мое безоружное «транспортное средство» окружают со всех сторон.

— Это уже смешно, Даггер! — злорадно бросила Талия, подбоченившись. — Сдавайся! Даже если ты чудом сумеешь сбежать, я отыщу тебя хоть на краю света, паршивый пес! После того, что ты учинил в моем доме, пощады можешь не ждать!

Я продолжал отбиваться от присяжных, но силы покидали меня с каждым следующим ударом. И всё-таки она права. Даже если я выберусь отсюда живым, рано или поздно богиня выйдет на мой след. За ней не заржавеет, а всю жизнь ныкаться по углам, как крыса, и ждать удара исподтишка я не собирался. Это не свобода, а равносильное рабство.

— Что ж… — скривил я губы в болезненной ухмылке. — Если свобода стоит так дорого… я готов заплатить соответствующую цену.

— Ты… что? — не сразу поняла она.

Ну а для меня всё уже было ясно. Если живым я отсюда не выберусь, то на свет тот уйду, прихватив эту садистку с собой. А заодно освободив все, порабощенные ею, души. Так будет правильно. И справедливо.

Я знал, что сил на контроль еще одной души, заточенной в клинках, мне не хватит. По крайней мере, на контроль чужой. Каждая из них только и ждала момента, пока я ослабею настолько, чтобы вырваться на волю. Ну а с частицей собственной души я как-нибудь справлюсь. Даже если это последнее, что я сумею сделать.

— Даггер… — тихо произнес, глядя на Талию в упор, — ты свободен…

— Ты что творишь⁈ — изумленно воскликнула богиня, наблюдая за тем, как клинки вспыхивают красным, а позади меня медленно проявляется моя полупрозрачная, но точная копия из недр багрового тумана. Со своими внушительными габаритами она растянулась от пола до высокого потолка.

Обернувшись и глядя в глаза своей же собственной душе, кивнул ей. А она, не дрогнув ни единым мускулом на лице, кивнула мне в ответ. Распростерла огромные руки от одной стены зала до другой и хлопнула в эфемерные ладони.

Мгновение, и прогремел взрыв такой силы, что всех присяжных отбросило в стороны. Гул и грохот оглушили. Колонны обрушились, взвивая в воздух клубы пыли и мраморной крошки. Балкон, с которого всё это время вещала богиня, покосился и рухнул вниз вместе с визгливо орущей Талией.

Сам я приземлился на спину в паре локтей от вызванной ранее трещины. Удар об пол едва не выбил из меня дух, но я всё еще был жив, пусть до смерти мне оставались считанные минуты, если не секунды.

С большим трудом приподнявшись, встал на колени. Грудную клетку сдавливало и жгло. Дико, невыносимо. Внутри ощущалась пустота, но оно и понятно. Часть моей души самоуничтожилась. Совсем скоро меня постигнет та же участь.

Талия, как оказалось, тоже была всё еще жива. Выползла из груды камня вся в пыли, в надорванном платье и со всклокоченными волосами, прикрывавшими собою лицо. Дрожащей рукой она отодвинула локоны в сторону, чтобы встретиться со мной взглядом.

И увидеть мой выставленный вперед средний палец.

— Я… увольняюсь, — прохрипел с улыбкой на губах.

Потолок, утративший ощутимую опору, обрушился, и последнее, что я запомнил — обжигающую боль, звук хруста собственных костей и непроницаемую тьму перед глазами…