Кари Мора

Глава 8

Капитан Марко с Бенито и Антонио опять расположились под крышей все того же открытого эллинга. Площадку освещал единственный прожектор, установленный на высоком столбе. Всего пять минут дождя – и уже пахнет сырой землей. Капающая с карниза вода пробила в грязи ровную пунктирную линию.

– Думаешь, Феликс – и нашим, и вашим? – спросил Капитан Марко.

Бенито пожал плечами:

– Не исключено. Вроде бы и попросил помалкивать по-человечески, и хороших денег дал, а ножик все равно засветил. Намекнул типа. Хотя по мне, так он может этот ножик себе в очко засунуть. Правда, наверняка у него там такая дыра, что еще и эти его шикарные очки влезут.

– Кстати о дырах, – перебил его Капитан Марко. – Та, что под патио, до самого дома тянется?

– Не знаю, но она очень глубокая. Море копало там, где фэбээровцы не догадались. Слышно, как там вода чмокает, полость где-то под причальной стенкой начинается.

Над голой лампочкой над головами собравшихся кружили большие мотыльки. Один сел на голову Антонио. Почувствовав, как лапки насекомого щекочут лоб, тот смахнул мотылька прочь.

Капитан Марко налил всем понемножку рома и выжал в свой стакан дольку лайма.

– Они там надолго?

– Разрешение на съемки, прилепленное к воротам, выдано на тридцать дней, – ответил Антонио. – На имя какого-то Александра Смута из «Смут продакшнс».

Бенито просто протер лаймовой долькой ободок стакана. Ром был отличный – восемнадцатилетний «Флор де Канья», и вкус выдержанного напитка заставил его на одну счастливую секунду прикрыть глаза. После долгих лет он словно вновь ощутил этот вкус на губах у Люпе, будто бы она вдруг опять оказалась тут, рядом.

Когда все увидели появившуюся из конторы лодочной стоянки Кари, Бенито сразу же приготовил для нее стаканчик рома с лаймом на ободке, а Антонио подтащил к столу еще один плетеный стул. Большой какаду, который по-прежнему сидел у нее на плече, перелез на спинку стула. Кари предложила ему виноградину из стоящей на столе миски.

– Пощупай это, Mamacita! – сварливо проговорила птица. Судя по лексикону, предыдущая жизнь у нее была весьма пестрой.

– Ш-ш! – утихомирила ее Кари, поднося к кривому клюву еще одну виноградину.

– Теперь тебе надо держаться оттуда подальше, – сказал Бенито. – Ганс-Петер тебя попросту продаст, ты это понимаешь? Он никогда не поверит, что ты не из наших.

– Знаю.

– Он в курсе, где ты живешь, помимо этого дома?

– Нет, и Феликс тоже.

– У тебя есть где остановиться? – спросил Бенито.

– У меня есть свободная комната, – поспешно встрял Антонио.

– Все нормально. Есть у меня где жить, – ответила она.

Капитан Марко бросил на стол скатанные в рулон строительные планы дома.

– Кари, ты вообще в курсе, что там происходит?

– Они понаделали дыр в стенах и раздолбали весь подвал. Ищут что-то, – отозвалась она. – Хотя нетрудно представить, что именно. Наверняка то же самое, что и вы.

– А ты знаешь, кто мы?

– Думаю, что да. Для меня вы – мои друзья сеньор Бенито, Антонио и Капитан Марко. Мне этого вполне достаточно.

– Так ты с нами? – спросил Марко.

– Пожалуй, что нет, но я хочу, чтобы вы победили, – ответила Кари. – Могу рассказать вам ту малость, которую я знаю, а вы можете не выкладывать свои секреты, которые мне придется хранить.

– Так что ты видела в доме?

– Ганс-Петер Шнайдер пару раз имел разговоры на повышенных тонах по телефону, с каким-то Хесусом. Звонил в Колумбию, по карточке. Mucha lucha[32]. Все твердил: «Где оно?» Потом с металлоискателями весь дом обшарили, от чердака до самого подвала. В фундаменте полно железной арматуры, так что пару раз долбили в этих местах. У них тяжеленный сверлильный станок с магнитным основанием и два пневматических отбойных молотка.

– И что ты могла о них подумать после такого погрома?

– Феликс сказал: типа не переживай, вся ответственность на мне, это на меня тут все записано. Я сказала: давай то же самое, только в письменном виде. Он отказался. Видать, увидал, сколько у этого Шнайдера денег. Наличных. Я тоже видела. По мне, так деньги немалые.

– Он тебе тоже заплатил?

– Ой, куда там! Просто размахивал пачкой, а выдал только строго на продукты. У меня тут новая эсэмэска от Феликса. Вот что пишет: «Босс тебя больше видеть не хочет, но ты можешь прийти за деньгами. Или можем отправить тебе их домой, если дашь адрес, или пересечемся где-нибудь при удобном случае…» Ну да, ща, разбежался!

– Кто-нибудь видел, как мы тебя оттуда увезли?

– Не думаю, но точно не знаю. По-моему, все тогда были у ворот.

– И ствол их у нас, – заметил Марко. – Соскучились по нему небось… Ну ладно, не исключено, что скоро они его опять увидят.

– Пойду я, пожалуй, – сказала Кари.

Антонио поспешно вскочил.

– Погоди-ка минутку, Кари; не знаю уж, куда ты собралась, но давай я тебя хотя бы провожу!

– Там возле причала есть очень удобный диванчик, – заметил Марко, не глядя на них.

Антонио вынес ей ее стакан и вернулся к столу.

– Шнайдеру теперь придется быть поосторожней, – заметил Капитан Марко. – Если federales просекут, что он шарит в Майами-Бич, то мигом прижмут к ногтю.

Марко раскатал на столе несколько листов со строительными планами, прижал по сторонам бутылкой рома и кокосовым орехом.

– Адвокат Пабло предоставил этот план городу – несколько лет назад, когда они получали разрешение на переоборудование дворика с причалом, – сказал Капитан. – Вот смотрите – это бетонные сваи с поперечными балками. Потому-то всё и не обрушилось, когда вода подмыла дворик. Ты видел фотку, которую сделал Феликс?

– Только мельком, через плечо, – отозвался Бенито. – Он старательно прижимал телефон к своей цыплячьей груди. – У меня вот только такая есть. Хотя чего ты хочешь от обычного телефона-раскладушки?

– Этот ящик, который ты видел, – он большой?

Старый садовник ткнул в план своим толстым пальцем:

– Ящик примерно вот тут. Для масштаба у меня был только череп, да и картинка мутная. Пожалуй, побольше очень большого холодильника. Вроде той здоровенной машины для приготовления льда на рыбном рынке «Касабланка».

– Пещера большая, так что дыра в волноломе тоже должна быть большая, – заметил Антонио.

– Достаточно большая, чтобы вытащить такую машину, как на рынке? – скептически отозвался Капитан.

– Начо Непри запросто вытащит, со своей большой баржи с мощной лебедкой, – ответил Антонио. – Он лебедкой и краном и посерьезней штуки тягает, все-таки камень возит… Если мы его уговорим.

– Надо посмотреть на ту дыру под причальной стенкой. Какая там глубина во время прилива? – спросил Капитан.

– У самой стенки футов восемь, – ответил Антонио. – Могу заглянуть из-под воды, со стороны залива.

– Катер понадобится?

– Нет, я могу попасть туда с суши, с соседнего участка, где сейчас бассейн делаю. Там будет удобно в воду слезть.

– Завтра высшая точка прилива – за полчаса до заката, – сказал Марко. – Очень удачно. Облачности по прогнозу не предвидится. Лунная дорожка с залива будет им прямо в рожи светить, даже еще и водорослей приливом нагонит. Только не лезь в эту дыру, Антонио. Просто проскользни под травой и загляни внутрь. Баллоны заправлены?

Антонио кивнул и поднялся уходить.

Старый садовник приветственно поднял стакан:

– И да, Антонио. Gracias, что подвез.

– De nada[33], – отозвался тот.

– Хотя, должен сказать, кормить всю эту ораву в «Джумбо» стало мне в копеечку, – заметил Бенито. – И там пузо набили, и с собой еще взяли… Ни стыда ни совести. Антонио… escúchame joven[34]: будь поосторожней. Бобби-Джо будет тебя искать.

– Если Бобби-Джо действительно такой невезучий, то он меня действительно найдет, – улыбнулся Антонио.

Капитан Марко отправился домой – жил он в скромной квартирке совсем неподалеку от гавани.

Бенито раскочегарил свой старый пикап и тоже двинул до дому. Мусоросжигательную печь на площадке тушить не стали, и на темной земле перед ее приоткрытой дверцей по-прежнему гуляли отсветы пламени.

Дома Бенито дожидалась его Люпе – вернее, ее бесплотный дух, обитающий в маленьком садике, который она разбила за домом. Он сразу ощутил ее присутствие, глядя на мигающих в темноте светлячков и светящиеся под лунным светом белые соцветия. Бенито налил стаканчик «Флор де Канья» себе и еще один – для нее. Не спеша выпил оба, сидя в садике вместе с Люпе. Того, что они там были вместе, было для него вполне достаточно.

Кари и Антонио сидели на старом автомобильном сиденье у самого края причала и смотрели на небо. Откуда-то издалека по воде доносилось глухое уханье басов.

– Чего тебе хочется? – спрашивал Антонио. – Чего бы тебе хотелось иметь?

– Я хочу жить в месте, которое будет принадлежать только мне, – отозвалась Кари, прикусывая ломтик лайма и бросая его обратно в стакан. – В доме, в котором всегда чисто, – до чего только ни дотронешься. Где можно просто ходить босиком, и полы такие, по которым приятно ходить босиком.

– Одна? Сама по себе?

Пожав плечами, она кивнула:

– Если у моей кузины тоже будет хороший дом и если за ее мамой будет обеспечен хороший уход. Я хочу свой собственный дом. Чтобы было так, что закрываешь дверь – и блаженная тишина. Ты сам себе хозяин. Слышишь, как дождь стучит по крыше, и знаешь, что ни капли не протечет тебе на кровать – только цветы в садике вымокнут.

– Ну вот, уже и садик.

– Cómo no?[35] Мне хотелось бы, чтобы было где посадить цветы. И не только цветы. Представляешь: выходишь утречком на воздух, срываешь какую-нибудь зелень – и сразу на кухню. Рыба в банановом листе – объедение! Включаешь в кухне музыку на полную громкость, когда только ни захочется, или даже наливаешь себе стаканчик, пока готовишь, танцуешь у плиты…

– А парень? Разве тебе не нужен парень?

– Для начала я хочу, чтобы у меня была собственная дверь. А дальше, может, я для кого-нибудь ее и открою.

– Представь, что я поднялся к тебе на крыльцо и стучу. Тук-тук, это я, Одинокий Антонио!

– Это ты-то «Одинокий Антонио», Антонио? Antonio Soltero?

Ром дарил приятное тепло.

– Нет, я не Antonio Soltero. По крайней мере на данный момент. Если я вдруг стану soltero[36], то кое-кому придется покинуть страну. На это я пойти не могу. Я получил гражданство благодаря службе в морской пехоте. Ей его так не получить. Приходится ждать. Мы с ней друзья, и я жду вместе с ней. Мы с ее братом служили вместе. И мы его потеряли. – Антонио похлопал по татуировке в виде глобуса и якоря у себя на руке. – Semper Fi[37].

– Эта, про верность, хорошая. Но ведь у тебя есть и другие татуировки?

– Это ты про «Десять колокольчиков»? Я тогда был совсем пацан. Это совершенно другая школа. Совершенно другие знания. И не в чем мне перед тобой оправдываться.

– Что правда, то правда.

– Я просто вот что скажу: когда все, чем я занимаюсь, будет, типа того, по-честному, то как тебе? Тогда ты меня со своего крыльца так просто не выкуришь.

Со стоящих по берегам реки судов доносилась музыка, там и сям тлели экраны телевизоров. И вдруг посреди всей этой едва различимой какофонии – удивительно красивая тема из «Нарко»[38]. По воде до них доносился скорее только ритм конги, чем сама мелодия.

У Антонио был голос – как он сам считал, довольно неплохой. Он посмотрел ей прямо в глаза и запел:

Я – огонь, что пылает в груди, Я – прохлада воды на губах. Я как крепость, как башня, как меч, Что целебный источник хранят…

На миг его заглушил теплоходный гудок.

Ты – тот воздух, которым дышу, Свет луны на просторе морском…

Под луной проплывали тучи, и вместе с ними по реке медленно плыли серые и серебряные пятна. На мгновение показалось, что по ее поверхности можно пройти, не замочив ног.

Из печи вырвался сноп искр.

Кари поднялась и поцеловала Антонио в макушку. Он повернулся было к ней лицом, но опоздал.

– Мне пора домой, Antonio Soltero, – мягко произнесла она.