Канава

Глава 598

С радостью выскочил на свежий воздух. Как не крути, а в средневековье нормально дышать можно только вне дома. Отопление, освещение... кислородное голодание. И это... как же его... ин-там-кси-какац-и-я. Э-э-э... Я правильно сказал? - А! Интоксикация! Угарным газом и собеседниками.

Прелестный весенний день, мартовское солнышко, которое я, со своим ночным образом жизни, в последнее время так мало вижу. Под тёплыми лучами хотелось зажмуриться и замурлыкать...

- Отойдём.

Возле лестницы на двор стоял Михалко и исподлобья рассматривал меня. Редчайший случай - князь без свиты. Похоже, что слуг его ещё не освободили. Мимо пробегали во дворец и из дворца какие-то люди, и мы прогулялись несколько шагов по гульбищу в сторону.

- Слушаю.

Михалко несколько мгновений смотрел под ноги.

- Это моё дело.

Вскинул глаза, посмотрел прямо и, поняв, что я не уловил смысла его столь глубоко выстраданной и давно вынашиваемой фразы из трёх слов, объяснил:

- Это сватовство - для меня.

Я, честно говоря, как-то не врубился. Он что - большой любитель принцесс-малолеток?

Михалко продолжил:

- Это всё... принцесса, Иерусалим, Константинополь, басилевс, Крым, Степь, Гроб Господен... это всё, весь твой план - для меня. Не для него. Я могу это исполнить. Он - нет. Он слаб и глуп. Он всё провалит, испортит. Я знаю людей. И в Иерусалиме, и во Влахернах. Я уже воевал. И неплохо. Меня знают в Степи. Я - смогу, я - сумею. Сделать всё это. Он - нет. Безмозглый сопляк. За что не возьмётся - всё плохо.

Обгадил братца. Всеволода я уже знаю, имею представление о его возможностях, талантах. А твои слова... характеризуют тебя самого. Не лучшим образом.

- Что ты хочешь конкретно?

Михалко дёрнул губами и носом. Будто учуял дурной запах, смрад. От меня? От себя? От своих... поползновений?

- Чтобы ты пошёл к... к Государю. И сказал, что послать свататься нужно меня. Потому что - я лучше. Я смогу спасти Иерусалим, он - нет.

Его глаза, прежде упёршиеся взглядом куда-то на уровень второй пуговицы на моей груди, твёрдо глянули прямо.

- Нет.

Снова характерное дёрганье носом и верхней губой в крайнем раздражении, снова уведённый в сторону взгляд.

Я ему неприятен. Крайне. Ему противно меня видеть. Просто стоять рядом. А уж просить о чём-то... подленько, за глаза, хаять брата, пытаться отобрать возможность славы, власти, чести.

- А если я... если до басилевса дойдёт, всё то, о чём вы тут...? И то, что ему не следует знать? Твоя игра развалится.

- А твоя клятва? Прах и мусор?

Вот кто бы сомневался. Слишком многие изменяли здесь клятвам. Слишком наглядны успехи изменников. Один из немногих, сохранивших верность, вынужден присягать своему врагу под презрительными взглядами более шустрых, раньше переметнувшихся. Более успешных. Более предатливых. Опередивших.

"Отстающий" способен учиться. Предательству.

Умный. Теперь бы снова научить верности.

- Ты забыл, что эта "игра" называется "спасение града господнего". Если ты допускаешь для себя возможность помешать такой "игре", то можно ли оставлять тебя "в числе живых"?

Да, сказанное - смерть. Дело не в том, что меня волнует предполагаемый им вариант шантажа. Если пересказать такое Боголюбскому, то тот, наплевав на всё, и на свои собственные принципы, срубит ему голову. Собственноручно, на первом же попавшемся бревне.

Андрей воспринял цену потери Иерусалима, и, уж тем более, не остановится перед уничтожением ненавидимого брата ради спасения Гроба Господня. Авель с саблей, вдруг узнавший о диавольском замысле брата. Обезглавленный заблаговременно, за "подумал" Каин - это прекрасно. Боголюбиво и праведно.

Михалко прав, он - лучше. По опыту боевому и управленческому, по опыту взаимодействия со степняками. Он старше и, наверняка, лучше знает Византию. Он, похоже, просто умнее и храбрее Всеволода.

- Почему?! Почему -- он?!

Хороший вопрос.

Самое простое: так сложилось исторически.

Не ты увидел рыжего в моих санях. Не ты, на моих глазах, приказал своему слуге убить послушника. Почему? Ты более осторожен, удачлив, умён, скрытен...? - Можно придумать множество похвальных причин. Из-за которых ты не оказался в той, провальной, ситуации, когда я засек Всеволода.

Ты сумел избежать падения. Но и последующий взлёт - тоже не твой. Объяснять? - Долго, нудно. Попробуем резче, проще, примитивнее. Уровень - ниже пояса.

- Ты прав: ты умнее, храбрее, опытнее. Но у Севушки есть важное преимущество. Мягенькая беленькая попочка. Которую он подставил. Мне. С душевным трепетом, любовным жаром и искренним восторгом. Я попробовал и оценил. Его таланты. Его нижняя половина впечатляет меня больше, чем твоя верхняя.

Может, прямо сказать, что твоя голова не стоит его задницы?

- Поэтому спасать Гроб Господень и всё прочее - будет он. Ни я, ни Боголюбский не отступаем от своих слов. Слова - произнесены, ты - опоздал.

Как он меня ненавидит! Смотреть в лицо не может.

Но ведь ты всё сделал сам. Ты сам не пришёл туда и тогда, где и когда я принимал решение. В баньку, где в парилке покорно ждал своей судьбы, стоя на коленях на жёстких досках, моего, господина своего, соизволения, оттрахнутый, липкий, грязный, замерзающий Всеволод.

- Севушка предложил мне свою... свои таланты. Он. Не ты. Я оценил и нашёл ему место в моих планах.

Ты понял? - Всё. Извините, ошибся дверью. Жаль. Но не очень-то и хотелось. Встал да пошёл.

Нет, не уходит. Пытается добиться. Выпрашивает. Попрошайничает. Надеется.

"Надежды юношей питают".

Питательный Ванька? Мастер подаяния? В смысле: подаём надежду. Недорого.

- Но дверь не захлопнулась.

Я изобразил намёк на заглядывание за спину Михалко.

- Принеси. Свою попку ко мне. Позабавиться. Сегодня вечером. Расстарайся. Ублажи. Доставь удовольствие. У тебя как? Есть что помять, чего покрутить? Сумеет твой задок произвести благоприятное впечатление - я подумаю о тебе. Может быть.

- Ни-ко-гда!

Аж трясёт парня. Кулаки и губы плотно сжаты. Так бы и бросился на меня, вцепился, загрыз. Но мы стоим на гульбище, место открытое, просматривается десятками глаз. Михалко даже не намекнул движением тела на "отшатнуться", "отшагнуть". Со стороны, не слыша слов, не видя в деталях лиц...

***

"Отец Цупик, как человек военный и бывший бакалейщик, лицом владеть не умел. Он мрачнел, кусал губу, пальцы его на рукояти меча сжимались и разжимались; и в конце концов он вдруг дернул щекой, резко повернулся и, нарушая все правила, пошел вон из опочивальни прямо на толпу оцепеневших от такой невоспитанности придворных".

Среди князей русских - все люди военные, бывших бакалейщиков среди них нет. Жмакать меч они могут, но дёрнуть щекой... только чтобы муху отогнать.

***

Кстати. Блин. А он интересно меня поставил - лицом к двору. А сам, соответственно, лицом к стене. Это не только защита от чтения по губам, но и от подслушивания: он видит, где в стене проёмы.

- Этой ночью меня вызвал Государь. Мы беседовали... о разных разностях.

Про стриптиз для безопасности, про пляшущий перед моим носом меч, после слов о "материализации демонов"... не будем.

- Среди прочего, я советовал ему прекратить вашу вражду, стать помощниками друг другу. Андрей ответил очень похоже: "Никогда! Ни за что!". Сегодня ты видел, как он собирается принять участие в браке вашего брата, помочь ему добыть деспотию в Крыму и корону в Иерусалиме.

- Он вызвал тебя после Севки? Он спрашивал о мощах Варвары?! Ты сказал ему?! Он знает?!

Умный, факеншит. Умеет связывать разнообразное и понимать неочевидное.

Я продолжаю расплываться в улыбке. Такой... глумливой. С оттенком превосходства и любопытства: "и как же ты теперь приплясывать будешь?".

- Он... догадывается.

Трудно воспроизводимый звук мычания ярости сквозь сжатые зубы, вспышка взгляда мне в глаза.

Снова уставился во вторую сверху пуговицу. И - всё. Ни слов, ни жестикуляции.

Он не то что убил бы меня - порвал бы в клочки, дымом пустил, разжевал и выплюнул. Он с оружием - мог бы кинуться.

"Мог бы", но не он. Царьград даёт хорошую школу. Молчания, неподвижности, незаметности. Выжидания не просто под видом покорности, а с маской полного душевного согласия и искреннего обожания начальствующего. Иногда так проходит вся жизнь. Иногда маска, особенно надетая в детстве, так прирастает, что становится частью сути.

Три типичных реакции бесшёрстной обезьяны: убежать, напасть, затаиться. Две первые в Константинополе быстро приводят в Нумеро.

Живой статуй. В чёрной одежде и с кипящей чёрной ненавистью душой.

- Никогда не говори "никогда", князь Михалко. Хм. Михаил. Миша. Маша. Я буду звать тебя Машенькой. Или Машкой. В самые... м-м-м приятственные моменты. А потом, отдыхая удовлетворившись - Машуня. Тебе пойдёт. Ма-ашенька.

Я протянул руку, намереваясь погладить его по подбородку. Лязгнули зубы. Блин! Чуть пальцы не откусил.

- Ну-ну. Тпру, Машка, стоять. Положи-ка. Мордашку в ладошку.

Теперь мы смотрим друг другу в глаза. Моя ладонь не дотянулась до его подбородка пару-тройку сантиметров. Но продолжать движение я не собираюсь. Не из страха перед такой концентрированной злобой. Хотя и это тоже. Но мне важнее увидеть его движение, его выражение покорности. Его. Не моё.

- Не хочешь? Что ж, я подожду. Недолго. А ныне ты мне не интересен. Богородица простёрла над людьми, пришедшими к ней за защитой, свой Плат сияющий. Покров Богородицы. Мой полог внимания, заботы не будет простёрт над тобой. Твоя судьба - твоя. Не моя печаль.

Парень помоложе, менее похлебавший жизни, немедленно взгонорился бы:

- Да я сам...! Да ты мне и нах...!

Последние события, пленение Бастием, проявление подлости некоторых, вроде бы дружественных, персонажей несколько добавили опыта. "Сам" - очень быстро превращается в начинку для ямы. Хорошо, если могильной.

Реакция - нулевая.

Факеншит! Я мимику даже Боголюбского лучше различаю.

Добавим. Дожмём деталями воображаемого реала.

- Ежели надумаешь, то приведи себя к соответствующему виду. Как и подобает шлюшке перед случкой. У тебя вон, три волосины на бороде выросли - выщипать. И дальше по телу. До пяток. Я, знаешь ли, подруженька моя Машенька, люблю гладеньких. Подмыться, умаслить. Дырочку свою промазать и растянуть. Духов всяких, ароматов - не надо. Попоститься, помолится и, в радостном предвкушении и в восторге ожидании, к полуночи... принести себя. Для ублажения господина своего и повелителя. Севушка рассказывал как я его...? Перенимай опыт. Машутка.

Реакция - нулевая.

Даже дыхание не изменилось. Всё так же вдыхает и выдыхает сквозь зубы. Статуй. Ну и ладно. Мы - свободные люди. Хочешь "сам" - будь "сам". Один. Или - плати. За покровительство. За надежду на внимание хозяина. Плати собой. Своей душой, своим телом. Своей судьбой.

"Вольному - воля, спасённому - рай".

Короткий кивок, повернулся, пошёл к крыльцу. Там стоит и смотрит на нас Сухан, но удара в спину... ожидал. Уже с лестницы оглянулся: Михалко не шевельнулся, стоял на прежнем месте, лицом к стене. Будто и не заметил моего ухода.

Он может, со злобы или сдуру, подумать, что у него есть способ переломить ситуацию. Очень просто: организовать смерть Всеволода. Если бы он убил брата "чисто", не засветившись, чужими руками, без указывающих на него улик, то было бы естественно взамен вдруг рано почившего одного племянника императора, использовать другого. В рамках того же плана, в той же позиции.

Может быть, его даже пришлось бы уговаривать, торговаться. А он бы кочевряжился, "ломил цену" и "снисходил к просьбам".

Но... нынешний разговор. Понимает ли он, что теперь ему остаётся только молиться о здоровье брата? Что первое подозрение, в случае смерти Всеволода, на нём? Или злоба его столь велика, что не позволит оценить ситуацию разумно?

Смерть Всеволода... Неприятно, но не смертельно. Извиняюсь за тавтологию. В моём плане три части: ближняя - сватовство, дальняя - Иерусалим. И средняя - Степь. Так ли, иначе, но среднюю часть я выполню. Время, деньги, люди... Расходы без Всеволода будут больше. Хотя... "Порожный канал" строить не надо. Какой-нибудь другой построю, тоже полезный.

Дальше понёсся повседневный поток дел. Меня припрягли к сбору каравана в Константинополь. Сперва Антоний Черниговский, позже добавились заботы Всеволода. Понятно, что от меня в этом деле толку мало. Дело делают "знатоки": ключник Всеволода, от Антония келарь Феодорова монастыря (полагаю, дядька специально напросился, чтобы отобрать у меня взятое в той обители), Николай от меня.

Что брать в караван? - Для начала - лодии. Нашли экспертов, погнали смотреть на Подол, на Почайну - а что там есть? В каком состоянии? Что можно привести к годному виду, как, кто это будет делать?

Эксперты-корабельщики между собой переругались. С местными дел вообще вести нельзя: врут, гадят, саботируют. Наши - северяне и южане. Разные школы. Между собой... да ещё и гонор у всех.

Как доругались - прибежали ко мне. Не, не совета спрашивать. С вятшими по делу разговаривать корабельщик не будет. Разговор идёт "дай":

- Порешили мы, господин Воевода Всеволжский, стаскивать все лодии на Разуваев двор.

Есть в Киеве крепкое купеческое семейство - Разуваи. Было. Вроде и бывалый народ, а устроили эдакую глупость - вздумали защищать своё майно. На своём двору, в родном городе... Дураки. Посекли их. Мужиков. Баб, детей... ну, понятно.

- Стаскивайте.

- Дык. Там же ж эти... путивльские стоят. Надоть чтоб они... к едрене, извиняюсь, прабабушке.

Съездил, попросил покинуть отводимую под спец.применение территорию. В направлении к предку в четвёртом поколении по женской линии. Не послушались. Нашёл Матаса - его люди. Тот начал, было, подпрыгивать да порыкивать.

- Засчитаю в десятину от взятого. Которую вы все мне должны. За десять гривен. Нет - идём к Боголюбскому.

- Ладно. За сто.

Объяснил, что я не торгуюсь, ибо не умею. Идти к Боголюбскому... хуже будет. Согласился. Его люди со двора не ушли, но принялись поддерживать там порядок по указаниям поставленного Антонием мастера из монахов местных.

И дальше пачками: а где весла брать, а паруса, а припасы, а смолить чем, а... Всяк норовит свою заботу на меня свалить. Рявкнул, навставлял, Антонию высказал. Тот - по нисходящей. Слышу - кому-то уже морду бьют, кого-то плетями вразумляют. Уже хорошо - без смертоубийства.

Попытки применить меня в качестве "тарана по орг.проблемам" прекратились, но что сбор пойдёт из моей "десятины от всего, на гражанах взятого" - без сомнения. Ну и ладно, может, оно и лучше: благое дело, не себе, а церкви православной... Поскольку всё равно деваться некуда, то хоть сделаем благочестивое выражение на лице.

Отдельная тема: что с собой везти.

Понятно, что нужно взять то, что потребуется в походе. Например, бочонки под пресную воду, муку.

То, что надо в повседневном быту: ножик, портянки. Это, вроде бы, у каждого есть. Но, как показал беглый осмотр, не у всех. Поход долгий, нужного количества, качества...

До смешного:

- Ты в чём в поход пойдёшь?

- Как это? В сапогах.

- В этих? Это валяный сапог, тёплый, зимний. В Греции, летом... обезножишь. Простые сапоги есть?

- Откуда?!

Летняя форма одежды в войске отсутствует. Взяли у местных. Это нетрудно. Но надо ж сказать. И проверить.

***

Странно мне. Множество коллег описывают свои путешествия. В том числе - лодочные. Вполне грамотно, внятно. С подробностями. Но как собрать в две недели караван из нескольких десятков морских лодий, какие при этом возникают проблемы... Я не про отсутствие компаса или особенности смоления лодок под мартовским солнцем - просто спецификацию необходимого.

Пилы поперечные брать? Или топорами обойдутся? - Понятно, что наши обойдутся. Достаточно ли хорошо?

***

Самое болезненное - что туда вести. Нужны подарки, подношения. Цены там... я уже. И наречённый митрополит Кирилл, и будущий жених Всеволод должны прилично выглядеть. Две головы одеть - не проблема, одно-два-три пристойных одеяний каждому найти можно. А остальных? А там же и платить надо! Покупать не по дешёвке.

Чисто для знатоков. Шкурка бобра в Новгороде в этом столетии традиционно - гривна. Даже используется как синоним в юридических документах. В Царьграде можно отдать по пяти безантов. Круто? 500%? Но это "пять" - жалование рядового гарнизонного солдатика. Гвардейцы получают вдвое-втрое. Посольские должны выглядеть, питаться, жить не хуже императорской гвардии. А лучше - лучше. Обе миссии - длительные. Где взять денег?

"Встречают по одёжке..." - где взять столько денег, чтобы дожить до "провожают по уму"?

Реликвии, книги, иконы... просто золото-серебро, рубины-изумруды, жемчуга-диаманты - грекам особо не интересны. Конкретному референдарию квезитора, безусловно, будет очень к лицу золотая гайка с карбункулом, подаренная в знак уважения в ожидании скорого и благожелательного сообщения орфанотрофу Нового Рима о необходимости поселить бедных путешественников в удобном, тихом, спокойном месте. Таких цацек потребуются десятки, пока наши послы дойдут до уровня, где дела решаются. Дальше "вымогательство бакшиша" продолжится. Чем уровень служителя выше, тем "барашек в бумажке" должен быть жирнее. Хотя и реже.

Я как-то от этого отвык. У меня за подобное отправляют на лесоповал безвозвратно. Мои люди в соседних государствах взяток не дают. Ибо всякое вымогательство сразу переходит на верхний уровень. В Рязани - к Живчику, в Суздале, Ярославле - к Боголюбскому. В Булгаре - ташдар, эмир. В Саксине - хан.

Понятно, что нужно понимать местные законы и обычаи, представлять себе область ответственности конкретного чиновника, официальную легальность собственных требований. Но, при нарушении "законной благожелательности", тема выкатывается на самый верх, где уже заключены соглашения и установлены отношения. А потом вниз идёт раздача с максимально возможной жестокостью.

Склерозом - не страдаем, наглядность - обеспечиваем. Пары отрубленных чиновных голов хватает на год.

Я не злодей, и мне не так уж жалко денег. Но время...

- Зайдите завтра.

- Зайду. Но уже не к вам.

***

Паркинсон указывал, что в бюрократической иерархии уровни "кивальщиков" и "отклоняльщиков" чередуются. Если клерк говорит: "нет, нельзя", то его начальник скажет "да, можно".

Паркинсон предлагает стратегию, состоящую в том, чтобы минимально тратить силы и время на уровнях "отклоняльщиков", добиваясь лишь передачи вопроса на следующий. И максимально использовать очередного "кивальщика", добиваясь окончательного решения в требуемом духе на этом уровне.

***

У меня ситуация другая: мои купцы - не купцы, а чиновники от торговли. Не человек против бюрократии, а одна бюрократия против другой.

У купца задача получить максимум прибыли при минимуме издержек. Если дача взятки дешевле, чем недача, то что ж не дать? Всё понятно, все так делают.

Напомню: здесь взятка не является преступлением. Не надо нормы европейцев конца второго тысячелетия "опрокидывать" в его начало да ещё по всему миру. Империализьм это. С анахронизьмом.

"Дарение", "подношение", "поклон", "посул", бакшиш, "дать должность в кормление"... норма жизни. Сумма полученных взяток засчитывается в официальный доход. Шариат, одат, "варварские правды", иные кодексы этой эпохи - наказания за взятку не содержат.

"С сильным не дерись, с богатым не судись" - совет исконно-посконного юриста-травматолога.

"Все так живут".

Не я, не мои люди. Я последовательно навязываю суверенным соседям чуждые им общественные нормы. Голимый империализм. Типа: взятки запрещены.

Идея индустриализации даёт неизбежную специализацию: а что ж нам не завести "проходчика"? Который будет "проходить" тамошних чиновников. Оставляя за собой ровную гладкую... дорогу. Для своих, конечно.

Появляется человек, по виду купец, цель которого не прибыль, а "расчистка тропы", устранение с дороги "барашколюбивых" представителей власти. Если есть согласие с высшими местными властями, то преграды, по сигналу, устраняют они. Если нет... то мы сами. В Биляре и Саксине эти темы пришлось проходить... интенсивно. Обеими способами. Тамошние бюрократии - уже "освоенные территории".

В Царьграде "права качать" послы смогут только после того, как получат "высочайшее благоволение". Да и потом, учитывая изощрённость и разветвленность византийской бюрократии...

Для сравнения: у ромеев классов чиновников - более полусотни, у нас, после Петра Великого - четырнадцать.

Везти в подарках меха? - Да. Но соболя редки, чернобурок нет вообще, бобры не часты, зайцы и белки - дешёвка.

Мы вытрясли весь киевский мех.

"Мы вытрясли"... Сначала православное воинство грабит местных и отбирает у них шкурки, шубы, шапки. Потом кто-то "стучит" мне или Боголюбскому. Посылаешь людей к конкретному "выгоду получившему", сам - к его князю.

Нужна синхронизация - если приехать к князю рано и сказать:

- Пусть твой боярин Ядрило Заедрилович отдаст шубу соболью, - боярин её так спрячет...

Если мои люди приедут на двор, где этот боярин стоит, слишком рано, то дело перейдёт в ссору, в рубку... А оно надо?

Просто сказать:

- Люди русские! Сдавайте иностранную валюту и предметы роскоши! По-хорошему!

Тебе так ответят... Исключительно согласием:

- Ура! Мы - всей душой! За веру, царя и отечество! Но... нетути.

Кроме меха, в караван, деваться некуда, пошла ювелирка.

Эффект... В три дня вся армия перестала носить драгоценности. Я аж умилился: какие все сразу скромные стали. Венчальное кольцо, батюшкин крестик - всё. Когда гридни и с упряжи решты поснимали... Кирилл, по моей просьбе, произнёс яркую проповедь. Об избавлении от греха гордыни путём отстранения от искушения ювелирными изделиями. Все умиротворённо кивали и благостно крестились. Потом закладывали друг друга, и мы вынимали разные цацки, подвески, ларчики...

Озлобление нарастало. На княжеский конфликт с коронацией Боголюбского, на конфликт церковный вокруг "спора о посте" и избрания Кирилла, на концентрированную ненависть ограбляемых киевлян, накладывалась и злоба "попавших под реквизиции" соратников.

Все понимают, что средства идут не Боголюбскому, а на богоугодное дело - на обретение Русью своего митрополита. Но... а почему именно я должен за это платить?! И вообще: а нафига нам тот митрополит? Пусть греки сами...

Уже отправив караван мы свели суммы расходов. Оценка - сто тысяч кунских гривен. Причём собственно серебра или монет золотых почти не было.

Годовой совокупный бюджет всех русских князей.

Ни один русский князь не смог бы собрать такой караван сам.

Ни один Великий Князь не смог бы заставить их отдать столько.

Даже и Боголюбский, венчанный Государь Всея Руси, при всей свой последовательности, трудолюбии и жестокости, не смог бы провернуть такое дело в такие сроки.

Только тотальное ограбление "матери городов русских" православным воинством, с последующим глубоким и жестоким "ограблением грабителей", позволило собрать такие ресурсы. Их хватило. Хотя и без шикования.

Ряд совпадений: форма взятия Киева, присутствие Боголюбского, его венчание, свойственная ему жёсткость.

"С мира по нитке - голому рубаха" - русское народное наблюдение.

Мы не стали богаче, но отобрав чуток у множества "нищих", смогли в одном месте-времени создать для небольшой группы людей внешность обеспеченных. Чтобы их благосклонно "встретили по одёжке", начали разговаривать. А уж проводы "по уму" - само собой.

Всё это можно было сделать мягче. Потом, позднее. Упустив возможности. Как упустил возможность иметь собственного митрополита на "Святой Руси" Ростик, затянув с отправкой каравана в Константинополь. "Дорога ложка к обеду".

Очень раздражала глупость ситуации: у меня во Всеволжске всё это проще. Тонна "кошачьего золота", например, и проблемы решены. Но оно там, а я здесь, и времени нет.

Закрутился я с лодейщиками. Потом пришлось разговоры разговаривать с Матасом.

Он, понятное дело, совсем уже не тот "жонглёр с мечом", за которого Долгорукий одну из своих дочерей отдал. Погрузнел князь Новгород-Северский, брюхо отрастил. Годы-то идут. Козликом уже не скачет, но "лёгкость в мыслях необыкновенная" наблюдается. То он про одно, то про другое, то бояре его в разговор влезут... Как-то беседа тянется, крутится вокруг чего-то. Прямо не называемого.

Они чего - "Гарри Поттера" начитались и хотят про Волан-де-Морта посплетничать? В 12 веке?!

Постепенно доходит почему они вокруг меня "петли вьют".

- А не расскажет ли Воевода Всеволжский - чего Государь наш думает?

- Да об чём же?!

- Да об всё том же. О княжении Черниговском. Уж-то наш-то князь-то Олег-то Святославович, уж он-то за Андрея свет Юрьевича, за Князя Всея Руси Великого, в отца свово верностью, да храбростью, да удалью. Да к юрьевичам во всегда с приязнею сердечною. А вот Гамзила... такой-сякой... скрадедный да перескочливый... и в поход не пошёл, и присягу не принёс... замышляет, поди, измену-каверзу... противу нашего, стал быть, венчанного... надоть бы... того шакалюгу злобного... с Чернигова-то города... Да и отдать-то нашему-то, славному да верному, отцов-то стол...

Оп-па. Меня приспособили. На роль ходатая. Просителя перед Андреем. Толкача-лоббиста.

Ваня, может ты найдёшь себя в лоббировании? Или - в ипичментовании?

Тема - важнейшая. Перед которой меркнет всё: и Иерусалим с Крымом, Степью, каналом. И венчание в государи, и выборы митрополита.

Я не про конкретно Матаса и Чернигов. Самая главная тема для русских князей: как Русь делить будем?

Салтыков-Щедрин:

"Когда и какой бюрократ не был убеждён, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать?".

Русские князья - не бюрократы из "России, которую мы потеряли", но тоже хотят "подходить и закусывать".

Всё остальное, вся моя бурная деятельность последние дни... лопотание дитячье. Какие, нафиг, шлюзы?! - Кто какой удел получит - вот что важно! Собственно, именно для этого Великий Князь и нужен: для контроля правильности получения и передачи уделов. А уж что там внутри...

Мы ж из "Русской Правды" не сильно выскочили? Веру православную почитаем? Злобствований страшных, вроде ослепления близкого родственника по навету - не делаем? А остальное - мы и сами, без вас, Ваше Ве.

Они ещё не поняли. Что добавление в титул слова "Государь" меняет суть сущности. Что принятие клятв "на всей воле его" от городов русских, и "почитать в отца место" от русских князей, не ритуальные заморочки, а реальное действие.

Подозреваю, что и сам Боголюбский не вполне понимает, что такое самодержавие в масштабах Всея Руси. Но чувствует, боится, не хочет, тянет время...

Потому что "почитать в отца место" означает, в частности, конец одного из фундаментальных столпов нынешней "Святой Руси" - Любеческого решения.

***

Чисто для знатоков.

Любечский съезд (1097 г.) - съезд русских князей в Любече (на Днепре) с целью объединения против половцев. Непосредственная причина: заключение мира с Олегом Святославичем ("Гориславичем"), с которым Мономах боролся с 1094 г.

В тереме Любечского детинца шесть князей приняли решение:

"Кождо держить очьчину свою".

Право наследования каждого из сложившихся на тот момент княжеств ограничено определённой ветвью Рюриковичей. Новый политический строй на Руси - крупное феодальное наследственное землевладение.

Не приехал полоцкий Всеслав Брячиславич, посчитав, что ему нечего делить или с кем-либо делиться.

Мономаху достались Переяславль, Суздальско-Ростовская земля, Смоленск, Белоозеро; Олегу и Давыду Святославичам - Чернигов и Северская земля, Рязань, Муром и Тмутаракань, их исключили из наследников Киева. Остальные князья тоже получили желаемое. В рамках возможного.

Уже в ноябре того же, 1097 года, нарушив договорённости, волынский Давыд Игоревич при поддержке киевского Святополка захватил и ослепил теребовльского князя Василька Ростиславича (Святополк обманом заманил в Киев).

Ослепление Василька здесь тема уровня убийства Бориса и Глеба. Образ и подробности все знают и постоянно используют в беседах.

Последовали походы по восстановлению порядка. Мономах посадил, было, своего сына в Муроме - убили, Рязань с Муромом отвалились с ещё одной ветвью рюриковичей, Тьмутаракань ушла в вассалы Византии, "гориславичи" влезли между мономашичами на Киевский стол, Мономах прибрал Волынь и Туров, слепого Василько сняли с князей (слепой же!), но он княжил до самой смерти... Обычные перипетии становления феодальной раздробленности.

Закон - есть. О нём помнят, постоянно на него ссылаются. Постоянно нарушают. Приводя веские аргументы из серии про родство.

Как Туровский Юрий, "севший" не по закону, без "аргументов", отбивался - я уже...

***