Камертон Дажбога

Часть первая. СЕРП ХРОНОСА

Сознание воскресло. Я снова бунтую, хочу, пишу.

Где я был? Где путешествовал мой разум?

Странные сновидения. Причудливые сплетения ментальных образов. Однако самое главное: кто меня воскресил, кто вернул к жизни? Знаю точно, что был уже мертв. Точно так же, как свидетельствуют тысячи людей, побывавших в состоянии клинической смерти. Страшный взрыв хроностанции на Луне. Темнота. Затем вспышка света, другого, надземного.

Я парил над разрушенным глобусом, видел свое распростертое тело за пультом. Понял, что его уже бесполезно возвращать к жизни. Вместе с тем отметил, что Синга в другом кресле не было. Мелькнула мысль: измена. Ряд малозначимых фактов сплеталась в острое убеждение — в нашем эксперименте появилась рука Аримана. Как я сразу не понял? Ведь подозревал, даже сам Синг намекал, что они уже встречались. Ох, эта легкомысленность гуманистов! Даже там, на высоком уровне бытия Системы Ара, она сыграла в пользу Главного Координатора, бросив в инферно множество миров. Разве только Антагонист виноват, что трехмерность страдает в миллионолетнем Лабиринте Минотавра? Разве можно сбросить вину с каждого существа, имеющего разум и свободу воли? А тем более вина Космократоров страшная, что они отдали предпочтение сентиментальным чувством там, где требуется космическая бдительность, острота космоисторического зрения и даже жесткость решающих действий, когда дело касается Судьбы Мироздания. Ариману удалось убедить людей, что карма в руках твердо определенной небесной бюрократии, «без воли Отца Небесного не упадет ни один волос с головы человека». О безмозглые ягнята! Тогда маленькая капля крови, а тем более — горы зла и руины — все должно лечь на совесть Бога, Светлой Иерархии?! Как легко можно было в ментальном поле мира перебросить вину с Разрушителя на Творца!

Поток мысли завихрился. Меня захватило мощное течение таинственной реки, понесло в какую-то темную трубу. Ударил колокол, потрясая Вселенную до основ. Могучая сила не давала остановиться, хотя я видел фигуры Григора Бовы, своего покойного отца, знакомых ученых, мою любимую жену Риту, которая что-то кричала, предостерегающе размахивая руками. Где остановка? Какая субстанция несет меня? И куда?

Волна выбросила меня на цветущую поляну. И исчезла, испарилась. Вокруг плыла тишина. Блажение молчания.

Передо мной забрезжила ослепительная золотая искра. Взвилась спиралью, начала рисовать очертания сияющего Существа. От него протекало тепло, нежность, спокойствие. Послышалось вопросы (во мне или снаружи — кто скажет?):

— Ты удивлен?

— Я знаю об этом. Читал. Видел во сне, в воспоминаниях о своих прошлых жизнях, — ответил я, а может, и ответ сложился машинально.

— Кем считаешь тот феномен, который перед тобой? — добро-иронично поинтересовался Сияющий.

— Разве это имеет значение? Кто-то считает такую фигуру Христом, кто Буддой, кто Аллахом.

— А ты?

— Зачем укладывать встречные явления в психические стереотипы? Разве я спрашиваю гору — кто ты? Или цветок — как тебя оценить? Или молнию в грозовом облаке разве обязательно именовать стрелой Перуна, Ильи-громовержца, оружием Зевса или Индры? Может, даже электрическим разрядом величать это явление — пустое занятие! Поэтому и тебя принимаю как встречу таинственного Друга, остерегаясь как-то назвать.

— Друга? — поинтересовался Сияющий. — А если я притворился Другом?

— Можно ввести в заблуждение ум, интеллект, — возразил я. — Сейчас мой свидетель — сердце.

— Хорошо, если так. Ты попал сюда, за грань физического мира, именно потому, что сплел воедино веление интеллекта и искренность сердца. Пусть это станет наукой. А теперь, пока струна жизни еще держится… готов ли ты остаться здесь? Там, в трехмерности, ты нужен? Или обойдутся без тебя?

В моем воображении после его слов поплыли образы катастрофы на Луне, я вспомнил о Григоре Бове, Гале Куренной, о монахине Юлиане-Марии, потерянной в спиралях времени, о нарушенном эксперименте — и страстное желание спасти друзей своих, помочь живым потрясло мое новое существо.

— Туда, туда! — горячо сказал я. — Кто же оставляет друзей в беде? Ты же знаешь — я повел их из глубин Высшего Мироздания в страшные адские сферы. Как же лишить их веры в смысл нашей миссии?

Сияющий молчал. Но я почувствовал одобрение в том молчании. Молния ослепила меня и бросила в мглистую бездну.

… А потом — снова медленное возвращение в себя. Кто-то вливал мне в рот странную жидкость: всего несколько капель, но они взорвались в теле горячими искрами, разлились в дальние уголки организма живительными токами. Потом — операционный стол. Сновидения. Возвращение в сознание. И снова ритмы бытия и небытия. А в состоянии между дремотой, сном и полным пробуждением — впечатляющие прозрения, открытия. Попробую записать несколько. Позже расшифрую. Или использую для философских осмыслений. И определяющая мысль: что с Григором и девушками? Вернулись ли они? Или потерялись в потоках бесконтрольного времени? О, боль! Какая страшная вина!

В палате, кроме меня, пусто. Только цветы на подоконнике. Хотелось бы взглянуть в окно, на вид, но вставать запрещено. Сестрицы, когда я их о чем-то спрашиваю, кладут палец на губы (мол, тише, ни слова), давая знать, что им запрещено отвечать.

Я, наконец, попросил блокнот, карандаши и ручки. Мне их принесли. Хорошо, что могу писать, иначе — лопнул бы от ментального напряжения.

Видение, сон или явь?

Разговаривал с Гориором и Глэдис. Они появились после полуночи, когда где-то на улице пробило двенадцать.

Я мучился мыслями о судьбе своих друзей, попавших в беду из-за меня. Решил про себя, что спрошу обязательно врачей, как только увижу, иначе — подниму бунт!

Именно в этот момент и произошло…

Поплыло в пространстве голубое сияние, будто нежная морская волна прокатилась над головой. А из того света уплотнились (именно уплотнились из света, другого образа я не могу подобрать) две фигуры. Я их сразу узнал: голубая — Гориор, и лилово-фиолетовая — Глэдис. Их сияние было сдержанное, мягкое, приятное.

— Это мне снится? — прошептал я.

— А что такое сон? — серьезно ответил вопросом на вопрос Гориор.

Глэдис нежно-укоризненно посмотрела на него.

— Дорогой, подальше от философских сентенций. Он едва вернулся к жизни, а ты…

— Неважно, — обрадовался я. — Пусть будет философия, пусть будет схоластика, только рядом была живая душа.

— О! — удовлетворенно сказал Гориор. — Раз ты считаешь нас живыми душами, тогда все в порядке. Сны кончаются, Горикорень, пора просыпаться. Мы тебя с трудом вырвали из переходного состояния. Один миг, и Ариман торжествовал бы. Черный Папирус помог тебя воскресить. И капля вина из Чаши Бессмертия. Ее передали твои друзья.

— Где они? — я вскочил на постели, аж болью отдалось в спине.

— Успокойся, — мягко сказал Гориор. — Тебе вредно резко двигаться. После катастрофы хроностанции я отправил твоих друзей сюда, во фронтовое бытие. Но Ариману, вероятно, удалось спутать нити причинности. И они теперь в одной из параллельных реальностей. Год сорок восьмой…

— О, идиот! — вскричал я. — Знал же, что эксперимент подготовлен на живую нитку, что понимания тайны времени на грош… полез в пороховой погреб с факелом. Неуч!

— Успокойся, — тихонько засмеялась Глэдис. — Кто виноват, кто не виноват? Как распознать? Мы вместе распутываем клубок космоистории. Возможно, ты больше сделал, чем мы… потому что мы бродим в небе ноосферы, иногда тщетно пытаясь осмыслить актуальный момент, важный для вашего фронтового бытия.

— Это правда? — спросил я, обращаясь к Гориору.

— Правда. Мы можем прикоснуться к узловым моментам, там, где Ариман нарушил Космическое Право, но прорвать стену невежества, темноты, мистификации должны сами люди, потому что вашей ментальностью она соткана. Вспомни Будду, вспомни Христа… Какие впечатляющие подарки Духа! А что люди сделали из этого? Дьявольский спектакль! Подарили Радость, а выросли плоды ужаса и ненависти!

— Что же делать с друзьями? — простонал я. — Как спасти?

— Вопрос разве заключается в спасении тел? — ласково спросила Глэдис. — Сколько тел мы уже оставили на этой убитой горем Земле? Да разве только Земле? Вопрос в том, как разомкнуть ворота обмана, коллапс псевдобытия, ментальную ловушку, лабиринт псевдоистории.

— Ключ? Где ключ?

— Ключ в тебе. У вас. Как в песне одного вашего поэта сказано:

— Понимаешь? Декорации псевдомира нарисованы объединенным менталом мириада душ. Это — знаменитый Гордиев узел, его разрубил Александр Македонский.

— Где же взять тот меч?

— В слове, в мысли. Меч обоюдоострый, что выходит из уст Всадника на белом коне. Помнишь Откровение Иоанна? То есть Логос — Слово и Мысль. Ты это оружие, Горикорень! Мы надеемся, что ты найдешь щель в стене Хроноса. Уже многое сделано. Вот тебе несколько добрых вестей на прощание. Там, в соседней сфере, удалось собрать всех Космократоров. Очень шаткое сочетание, но повезло. Мы отправили их ментальных двойников в эпоху Троян-поля.

— Зачем? — удивился я.

— Для корректировки Мироздания, — вмешался в разговор Гориор. — Ты это поймешь сам. Ариман бессилен повторно пройти ментальное конструирование космоистории, а мы — можем. Мы, как маркшейдеры, будем пробивать туннель демиургов из прошлого и будущего, чтобы сформировать мир-монолит, где будут существовать в гармонии и любви стихии, люди, элементы, боги, животные и флора. Знание, точное знание всех причинностей, которые породили сатанинскую вакханалию судьбы Земли и Системы Ара, — вот что потребуется для окончательной победы творящего Духа. Думай, Горикорень, думай. Готовься к новому эксперименту. Мы поможем спасти друзей из соседней сферы. Но от тебя многое зависит. Хотя там есть и твой двойник.

— Другой я? — удивился я.

— Почему ты поражен? Надо давно понимать такие феномены. Мы рассыпаны в тысячах миров. Иначе были бы всемогущи. Только поэтому Ариман имеет силу, что разорвал нас на мелкие капли. Пора слиться каплям в единую реку. Вот… я оставляю тебе Черный Папирус. Он поможет тебе войти в русло мощной мысли, в информационную реку Вселенной. Выздоравливай и дерзай… До встречи, друг! Помни, братья и сестры ждут во всех мирах и эпохах. Гроза боя гремит над веками.

Сон или видение? Явь или бред?

Они исчезли так же внезапно, как и появились. Только какой же это сон, когда вот у меня на столике искрится фосфорически мой давний спутник — Черный Папирус, моя сказочная Грамота из казацких времен. Надо спросить, не принесли мне ее врачи или сестры? Хм, противное сомнение и здесь просовывает свое жало меж ослепительного сияния высшей реальности.

Тишина. Ночь. За окнами призрачное сияние фонарей.

Попробую войти в медитативное состояние с помощью Черной Грамоты. Гориор и Глэдис заверили, что во мне есть возможность прорыва. Надо лишь свернуть вместе рассыпанные жемчужины мыслей, озарений и замыслов. Где же критерий?

Безжалостный анализ устоявшихся штампов мысли. Смешивание научных парадигм. Слишком глубоко в болото они завели нас. А что уж говорить о религиозных канонах? Они стали стражами на воротах к духовному космосу, чтобы грозно рычать на смелых искателей. А порой и уничтожать их! Тысячи гекатомб страшных жертв во имя голодного бога обмана. Как сильно сказал Христос о этих привратниках: «Взяли ключи от Царства Небесного, сами не входите и других тоже не пускаете…»

— Добрый ключ к анализу, — одобрительно шепчет сфера Черного Папируса. — Так держи парус всегда. Как казаки — помнишь? Их распинали, пытали, уничтожали память о них, марали их идеалы, а они, как святые, окутались небесной аурой и стали богоподобными в памяти народа. Почему? Поэтому, что высоко поднимали паруса под историческими грозами, пренебрегая гибелью и самой мыслью о небытии. Поэтому так свирепствуют разрушители, вспоминая их, поэтому и требуют превратить их в комических танцоров и пьяниц в угоду современным трусам и суеверным невеждам.

— Хорошо, хорошо, Папирус! Тогда давай сразу к делу. В чем моя неудача? Почему произошла катастрофа, которая теперь требует столь огромной корректировки?

— Некоторые субъективные причины ты знаешь сам: игнорирование реального бытия космических сил сопротивления. Эта мысль сформирована на Земле, где царит Большой Антагонист, вот почему ты попал в плен псевдонаучных стереотипов, посеянных им. Знаменитый Гете в «Фаусте» прекрасно воссоздал этот лукавый тип. Однако даже это гениальное произведение спеленато дымкой мистификации. А определяющая причина катастрофы та же, что и во всех земных обманах: окоцентризм…

— Окоцентризм? Что это?

— Догадайся.

— Ты имеешь в виду нашу давнюю привычку доверять очевидности? Тому, что можно потрогать, понюхать, услышать, лизнуть, увидеть?

— Да.

— Мы уже понимаем, что чувства человека сформированы для жизни в ограниченной сфере обыденного функционирования. А теперь эти почти обезьяньи рецепторы бессильны анализировать поток высокой космической информации, что наполнены Тайной. Однако мы моделируем математические аналоги парадоксальных возможностей, готовимся к встрече с Чудом.

— Этого мало. Надо иногда верить буквально абсурду.

— Абсурду? Ты считаешь, что наука может что-то взять от абсурдных гипотез? О безумных допущениях говорил еще Бор, но относительно абсурда…

— А разве сама жизнь — это некая согласованность, закономерность, норма? Разве Вселенная не вопит об аномальности жизни? Разве ваша вечная мука понять тайну своего происхождения отличается от абсурда?

— Может, ты под абсурдом понимаешь что-то другое, не то, что понимаю я?

— Ладно. Давай рассуждать вместе. Тебя интересует причина фиаско эксперимента с хрональным прорывом… Как ты мыслил (да и разве только ты?) суть времени, хронопоток бытия? Прошлое-настоящее-будущее. Так? Так. Одномерное русло событий, где строго обусловлено размещение тех или иных явлений, вещей, динамик, эволюций, творений, разрушений. А на самом деле — посмотри! — даже простая река в трехмерности ткет множество стариц, разветвлений, озер, заливов. А что же говорить о струе времени, определяющей саму глубинность и сущность всех изменений? Попробуй предположить, что векторов времени — множество.

— Множество?

— Да.

— В такой фантасмагории можно заблудиться навсегда. Даже наша модель однонаправленности приводит к растерянности в различных фазах Хроноса. А если множество векторов…

— Вот здесь — твоя ошибка. Наоборот. Суть в том (я могу тебе сказать, ты приблизился к такому пониманию), что координата Вечности — современный миг. Слышишь? Существует только современный миг.

— А прошлое, грядущее?

— О, чудак! Где прошлое? Где грядущее? Поймай.

— Но мне удалось отправить друзей в прошлое. Есть доказательства, что Ариман отправил Громовицу в прошлое. Значит…

— Ну и что? Ты просто меняешь для субъекта, для наблюдателя вектор внимания. Прошлое, грядущее — это векторы динамического внимания для тех индивидуальностей (коллективных или отдельных), которые заинтересовались той или иной реальностью. Это — накопление «тела космоса», тела творения, это то, что древние называли ЯВЬЮ для актуального самосознания. Координата Вечности бегущая и вместе с тем — монолитная с другими мгновениями, взаимно переливаясь в них. Поэтому миг вечен. Поэтому вселенная — вечная, потому что она генерируется из мига.

— Прекрасная мысль. Тогда и хроноволна может растекаться не только в прошлое и грядущее…

— … но и во множество измерений, которые еще и не мыслимы для людей Земли.

— О Папирус! Какой же я был дурак!

— Думаешь, что сразу поумнеешь? Посмейся над собой, над тем, что я говорю.

— Почему?

— Потому что ты готов сформировать новую парадигму в которую снова загонишь свой эксперимент. Главное, помни: центральность солнца мига станет революцией в сознании и даст рычаг для всеохватности разорванного континуума, для Воскресения всех прошлых и грядущих поколений в едином миге. Это то, что ясновидящий прадавности выразил в прекрасной фразе: «И времени уже не будет…»

Когда же и почему произошло наше страшное падение с вершины всеобъемлющего мига в хитросплетения Лабиринта Хроноса?

Неужели снова и снова мне начинать работу Сизифа, выкатывая камень познания на гору обмана?

Задремал днем. И приснился мне странный сон. Будто я иду лугами, ищу таинственного убежища, где мне откроют правду обо мне, о мире. И вдруг вижу следы на траве. Трава усеяна густой росой, восходит солнце, и капельки мерцают в лучах светила разнообразными красками. А следы те (я это хорошо знаю) оставлены Гаутамой Буддой. Из следов составляются буквы, предложения. Я читаю, удивляясь, потрясающую фразу:

«Живые, что вы ищете среди мертвых?»

Глэдис напомнила, что решение — в Логосе. Мысль, мысль. Вместе с тем, как говорили древние, «мысль произнесенная есть ложь». Этот афоризм можно выразить так: дух воплощенный обездушивается, то есть — самозагубляется. Или — «остановленное движение самоотрицается». Движение есть дух, мысль, разум, огненное чувство. Поэтому мысль произнесенная облачается в наряды телесности и — искривляется, становится антагонистической.

Вывод: дух, мысль должны жить в своей сфере.

То есть — в молчании.

Где же выход?

Может, в игнорировании логических выводов? В бесстрашных решениях — вопреки всяким «законам» и «правилам»?

Хм, хм… Что-то нащупывается интересное. Если бы скорее встать и в лабораторию, к сотрудникам…

Мы игнорируем сознание, внимание, наблюдателя. Хотя уже ввели в космогонию антропный принцип. Это пока так… для экзотики! А надо — для ввода сознания во все моделирования Мироздания.

Человек — как Вселенная.

Вселенная — как Человек.

В каждом устройстве отобразится Вселенная и Человек. В каждой мысли. В каждом законе юристов. В каждом формировании социума. Во всей масштабности, во всей полноте надо моделировать себя как Вселенную, как полноту бытия.

Скажут: как это возможно? Человек ничтожен, временен, бренен.

Кто это сказал? Разве не звучит с прадавности: «Царство Небесное внутри вас». Как можно сказать точнее, яснее, понятнее?

Однако требуют, чтобы эта гениальная мысль была трансформирована в квазинаучные терминологические лохмотья. Наши «мудрецы» скорее затянутся в тряпки вчерашних канонов, чем выйдут под ослепительное солнце правды.

Сознание — солнце телесной системы. Разве так трудно понять?

Тело «вращается» вокруг солнца сознания, а не сознание вокруг тела. Древний Птолемеев предрассудок. Сознание — ядро, звезда. «Планета» чувственности (тело) освещается светом сознания. Чувственность имеет цикл вращения, определенный ритм, воспринимая лучи солнца сознания (Духа). Как только солнце заходит за горизонт телесности, наступает цикл «лунатика» — открывается «теневая» полоса бытийности.

Очень интересная модель Антропосистемы — с солнцем сознания в центре.

Хм. А Сократ, Христос, Будда, Платон, Сковорода давно поняли это. Но беда — практическая наука попала в плен к «прагматикам», то есть — к грубейшим очевидцам. Жестокие «паханы» мировой антидуховной банды взнуздали менталитет человечества на всех уровнях жизненной динамики для удовлетворения самых примитивных потребностей и чувств.

Надо рвать, рвать любую паутину. Даже самую красочную…

Ночью попробую снова поговорить с Черным Папирусом. Хорошо, что Гориор и Глэдис оставили его мне. Как им удалось взять его в моей квартире? Неужели они везде проникающие?

— Черный Папирус! Ты слышишь меня?

— Вселенная всегда слышит. А я — Вселенная.

— Но ведь Вселенная и Человек?

— Если она — Человек.

— Тогда я не полностью Человек, потому что падаю в дремоту, сплю, теряю сознание.

— Сознание не теряется. Просто физический разум Сергея Гореницы бессилен объять мощный скачок вектора внимания с орбиты на орбиту. Когда овладеешь таким всеохватом, такой полнотой — тогда станешь Вселенной.

— Может, здесь наша беда, что люди утвердили свой примат, свое «первенство», еще находясь вдали от состояния постижения даже масштабов Солнечной Системы, не говоря уже о Галактической величине.

— Суть разве в масштабах? Какие могут быть «масштабы» в Надмерности? Величие и малость ткутся в зеркалах наваждения, иллюзии. Давай подумаем о том, что ты вспомнил. Об идее «примата», «первенства» человека. Это позволит тебе лучше понять тропу к овладению прыжками с орбиты на орбиту атома Мироздания.

— О Папирус! Я начинаю понимать.

— Погоди. Скажешь «гоп», как перескочишь! Кажется, так юмористично говорят у твоих земляков? Замечательный афоризм! Там, где меня сформировали, в Системе Ара, понятие «гоп» отсутствует. А жаль! Слушай… Что сформировало Человека Мыслящего? Попробуй сформулировать кратко, в одной фразе.

— Гм. Если коротко, то вся совокупность сил Вселенной — Макрокосмос и Микрокосмос. Собственно, это говорили еще древние эллины: все сотворено любовью Геи и Урана, Земли и Неба.

— Хорошо мыслишь. Ты еще вернешься к проблеме Урана как животворящей силы Бытия. В ней решение сути прорыва.

— Вот как! Объясни.

— Подумаешь в одиночестве. Нужно завершить размышления о примате Человека. Ты сказал, что он зачат и выращен синтезом всех космических потенций. И это — правда. А значит — Человек обладает ключами от этих сил, держит в руках рычаги планетарного и метагалактичного воздействия. Спрашиваю дальше: в едином потоке Биосферы что является определяющей животворной силой? Ближайшей к Человеку?

— Я уверен, что флора, растительный мир.

— Безусловно. Тогда и идея «примата» должна рассматриваться весьма осторожно. Ведь если «лидерство» — то для чего, зачем? Разве только для самого «лидера»? Для его насыщения и амбиции? Возможно ли, чтобы Космос — Уран, создавая Человека, ждал, чтобы он пренебрег такими мощными животворными фундаментами, как флора, фауна, заменив их искусственными (искусственная пища, искусственный наряд и т. д.)?

— Я понял тебя, Папирус. Очевидно, самораскрытие космических потенций должно идти в направлении сублимации, одухотворения, Преображения всего сущего, а не самосохранения Человека ценой деградации других стихий и сил.

— Ты опять думаешь, как Горикорень — твой прототип из Системы Ара. Попробуем представить образно. Лидер молнии прорывает канал для небесного огня, в этом разряде объединяются Земля и Небо. Так и человек — лидер жизни, прокладывая космические пути, делает это для того, чтобы зеленая молния Биосферы, дух цветка могли объединить разделенные временем и пространством миры общей нитью Матери Природы. Разве есть задача величественнее, чем помочь Матери в этой работе — сотворить вселенский Эдем и ухаживать за ним? Разве такая задача не синтезирует в себе все возможные потенции и замыслы?

— Ты мне показывал прежде, Папирус, Планету Цветов, я помню их апологию красоты и всеобъединения. Однако неужели вселенский Разум — только апологет Цветка?

— Тебе страшно стать чьим-то апологетом? — иронически спросил Черный Папирус. — Попробуй найти в цветах ущербность, преступность, вредность. Даже звери (и птицы, и рыбы) своими половыми, праздничными красками подражают цветам. Можно сформулировать закон цветка, при осуществлении которого зверь сублимируется в цветок, то есть — становится высокодуховным Человеком.

— Какой же это закон?

— Закон всеотдачи. Закон красоты. Закон молчания. Закон всеохватности. Закон жертвенности. Закон любви. Закон совершенства.

— О, ты наделяешь цветок атрибутами Абсолюта?

— А вдруг флора и есть Абсолют?

— То есть — Бог? Отец Небесный?

— Ты сам сказал древнее слово Отец, то есть — вита, жизнь. Предки, безусловно, знали сокровенную суть Зеленого Чуда планеты. Однако это — одна сторона проблемы. Попробую высказать противоположное мнение. А ты сумей объединить эти антиномии, или отбрось и то и другое.

— О чем ты?

— Слушай. Веками, кроме апологичной мысли о флоре, возникала и противоположная, антагонистическая.

— Ты говоришь про Драконоборцев? Про фитофобов?

— Да.

— Я слышал. Читал о них.

— Напоминаю их концепцию. Флору, растительный мир они называют Зеленым Драконом. Он в совокупности владеет колоссальным извечным разумом (интеллектом), моделирует любое психосостояние, проникает в глубокие лабиринты человеческих душ. Тем более что именно он ткет наши жизненные ткани, мышцы, нейроны, кожу, сердце, легкие, внутренние органы. Мы лечимся его цветами, корнями, листьями, пьем его растворы. Вино из него, продукты из него, телесная ткань животного питания — из него, мед из него, запахи из него. При рождении — цветы. При смерти — цветы. Свадьба, любовь, вышивки, орнаменты, эстетические критерии, поэтические образы, сельское хозяйство, краеобразное окружение — повсюду цветы, их гипнотический взгляд. Цветы завораживают нас испокон веков. Кто скажет, какая глубина такой эстетической одержимости?

— Безусловно, в этой страшной мысли есть какой-то зловещий смысл. Однако какова цель Зеленого Дракона?

— Скажем, он стремится к рассеянию, как и всякая жизнь. Космическая эпоха — его инициатива. Это видно по тому, что путь к ней — жестокий и безжалостный: войны, зло, вынужденное вооружение, техногенность, которые человеку не нужны.

— Разве цветок нуждается в таком ужасе? Ведь он сам погибает под прессом техногенности.

— В этом и хитрость Дракона. Он прячется за маской парадокса. Человек — обманутое духосущество из Эдема, где он был раньше. Затем, привлеченный блестками Зеленого Дракона, упал на Землю и оброс плотью. Подняться можно, только поняв правду и полностью отказавшись от даров Дракона — пищи, плоти, обманных идеалов эстетики. Когда-то в правдавности ваши предки знали истину, сложив сказку про Кощея Бессмертного. Кощей, который похищает девственниц человеческих (то есть эксплуатирует ваши генотипы), — есть Коши, куст, Древодракон, у которого вместо одной головы вырастают десятки, сотни. Смерть Кощея — в яйце, яйцо в зайце, в утке, в сундуке, что под дубом. Вся иерархия Жизни, а внутри — яйцо-ген. Кто может преодолеть Кощея? Вспоминаешь? Иванушка-дурачок, то есть человек, лишенный стереотипов мышления, а с ним — Булат-молодец. Булат — сталь, символ технологии, науки, острого познания. Вот тебе информация древних к размышлению.

— Страшные твои антитезы. Как их объединить?

— Думай. Только безжалостное срывание всех элегических покрывал поможет найти правду. А может, и правда — обоюдоострая, как Меч Логоса, который сидит на белом коне апокалиптического Всадника?

Причудливая беседа с Черным Папирусом бросила меня в вихрь тяжких размышлений. Как-то неожиданно я начал понимать причину фиаско своего эксперимента со временем… и вообще причины гносеологического абсурда веков. Мы всегда попадали в заранее подготовленные ловушки интеллекта. Создатель мозгового компьютера Ариман-Люцифер так сформировал его алгоритмы, мы вечно гоняемся за собственным хвостом, как оккультный змей древних герметиков. Сегодня ночью мне приснился своеобразный закон костра, который многое объясняет. Я записал некоторые тезисы. Вот они:

Горящий костер зовет огненные души, но к нему прежде всего несется безумная тьма, как, например, ночные бабочки к фонарю.

Когда пламя угасает — что остается на том месте?

Скопище лютого мрака, черных бабочек, воинственной тьмы… то есть — зола Духа.

Поэтому новые искатели должны разжигать на новом месте.

Почти банальный закон. Но это правило костра игнорируется почти всеми искателями правды. Нам жаль, нам страшно покидать те вместилища, где когда-то наши сердца и умы утверждали Древо Истины… и мы снова оживотворяем очаг, где воцарились враги. Это то, что говорил Христос: «Когда увидите мерзость запустения, господствующую на святом месте…»

Мамочки! Кажется, я начинаю освобождать свою Первосуть от паутины псевдонауки. Надо скорей поправляться, звать сотрудников. Ибо кто скажет, дождутся меня Космократоры в Лабиринте Хроноса?

Сон убегает. Понятливость клокочет ураганами осмыслений.

Опять думаю о фундаменте будущих исследований. Достаточно работать и мыслить методом «тыка». Так можно уподобиться обезьянам, которые, беспорядочно тыкая пальцами в клавиатуру пишущей машинки, надеются «случайно» создать гениальную поэму или роман. Надо иметь четкий ментальный ориентир. Вселенная — это своеобразный континуальный материал: если отсутствует знание о его характеристиках (именно фундаментальное знание), то напрасны все наши замыслы и мечты. Могут быть отдельные впечатляющие «достижения» (полет к другим планетам, создание ядерного реактора или бомбы, формирование быстродействующих вычислительных устройств, генноинженерные эксперименты), но они быстро исчерпывают свое предназначение, становятся тривиальными или даже вредными, а «наука» и дальше возится с инерцией влияния, порожденного этими «открытиями». Например, теория относительности. Постулат об ограничении скорости света, а следовательно — ограничение скорости распространения причинности. Теоретики в полусне принимают абсурдные концепции, забывая немного пошевелить мозгами, как может существовать беспредельная Вселенная с конечной скоростью Луча, который, собственно, должен объединить составляющие части Космоса в цельность?

Что-то должно быть в наличии, что «склеивает» Мироздание в единую обитель Бытия. И это что-то должно иметь мгновенную скорость. Быть вездесущим. Это — характеристика Бога, Творца.

Что же обладает такой динамикой?

В народной сказке вопрос: что на свете быстрее всего?

Ответ: мысль.

Предки знали без лишних «философий» правду. Итак, снова и снова — проблема самосознания. Скорее, проблема самоосознанного «Я».

Самосознание (вне всяких спекулятивных условностей) — фундамент и основа Бытия.

Ха-ха! Ранее идеологи-теоретики сразу нацепили бы на меня ярлык «солипсиста», «субъективного идеалиста». Однако прочь все бескрылые философствования. Имеет значение только правда о мире, о бытии. Разве зря Христос говорил: «Познайте истину, и истина освободит вас»?

А еще дальше — в глубине веков — прозвучала странная заповедь: «Я — Господь Бог твой». Как банально поняли эту заповедь. Якобы кто-то, кого видел Авраам или Моисей, сказал это о себе. Что якобы это он — «Господь Бог» наш. Но сама логика предложения показывает, что Человеку однозначно утверждается: твоим Богом и господом является «Я» — самосознание, самотождественность. Тогда ясным становится следующий императив: «Да не будет у тебя других богов». «Не сотвори кумиров». Потому что все — в тебе, в твоем «Я». А разве определяющая заповедь Христа другая? «Царство Небесное внутри нас». То есть — в твоем «Я» и Космос, и Бог.

Отлично, отлично. Все ложится в единый ряд.

Итак, дорогой Сергей, ты манипулировал с пеной Хроноса. Правдивая суть времени осталась в глубине. Поэтому и катастрофа, неудача. Как мальчишка, залез в лабораторию Природы и начал тыкать пальчиком в клавиши загадочного пульта.

Жаждем «переместиться» из одного места времени-пространства в другое, преодолеть «разделение», расстояния, масштабы. А что такое масштаб, что такое координаты, величины, константы?

Все это определяется только сознанием.

Что такое масштаб? Вне сознания? Квазары и метагалактики с их огненными вихрями — великаны или пигмеи?

Если отсутствует сознание — их можно отнести к категории фантомов: что-то существует, но это что-то есть только при наличии того, кто принимает это что-то.

Главный бой Всебытия — за сознание. Боги, демоны, властелины всех уровней — все стремятся овладеть психоэнергетикой сознания.

Что такое Бог без сознания верующих? Что такое монарх без подданных? Что такое создатель, писатель без читателя, без зрителя? Без тех, которые поклоняются им? Что такое учитель без ученика?

Стой, стой! Здесь нить, следуя которой, мы рассматриваем тайну Ары, Аримана, всех богов, демонов, вековых войн на Небесах и на Земле. Которая будет впечатляющая инверсия всех мировоззрений, космогонических теогоний и мировоззренческих концепций!

Самоосознанная душа — создатель Всебытия.

Надо ее освободить от всяких пленов — даже самых изысканных.

Братство свободных душ — такое завещание Матери Всебытия. Большая игра творческих сердец по закону радости — вот путь грядущей общности понимания Космоса.

Здесь — корень, узел всех тайн: в сознании человека или любого существа. Как мы далеки от этих механизмов! Силам сопротивления удалось направить ум на решение тривиальных задач обыденности.

Разомкнуть Тартары душ. Разомкнуть ментальный Тартар Земли, чтобы снова Уран окропил своей любовью замученную, изнасилованную Планету. Да, Гориор был прав: я возвращаюсь к таинственному понятию Урана как объединенного духа всех звездных эволюций. Не пора ли разгадать Уранов миф древних эллинов?

Уран и Гея.

Их любовь порождает первые формы Жизни. Многоликие, удивительные, часто уродливые.

Наконец рождаются титаны. Свободные, бесстрашные, прекрасные. Смерть для них отсутствует. Почему? Потому что существует полное тождество родителей (Урана и Геи) и детей (Титанов).

Говоря современным языком, информационная река Вселенной породила на Земле динамический феномен жизни. На уровне титанов (т. е. высокоразвитых богоподобных существ) этот феномен стал тождествен Вселенной. Каждое существо имело в себе отражение Звездного Отца и Земной Матери. Все во Всем. Откуда же тогда подкралась беда?

Дисгармоничные первоначальные формы жизни были заперты Ураном в Тартаре. Очевидно, они были оттеснены в глубину генетики тех существ, которые шли за ними. Даже титаны стали наследниками страшного кипения Первостихий. Вот почему у самого молодого из них — у Крона (Хроноса), властелина Времени, появилась злобная мысль: устранить Урана от власти и возглавить дальнейшую Эволюцию.

Миф рассказывает, что так и произошло. Гея подарила сыну Крона серп, и им он оскопил Отца Урана, отрезал ему детородные органы. Боясь такой же участи, новый владыка начал поедать собственных детей. Символ прозрачен: время поглощает все, что рождается в его потоке, в его чреве.

Появилась смерть. Очевидно, тогда же возник механизм метемпсихоза как необходимость передать комплекс сознательной информации дальше, по течению Времени. Закон перевоплощения начал действовать, душа стала жить много раз, однако не свободно, а в чреве Времени, в темном лабиринте хронального абсурда, где самосознание уже не могло выбирать путь развития, а, рождаясь при случайных обстоятельствах, усваивало от случайных же родителей чужие для себя идеи, традиции, обычаи, язык, верования.

Вокруг ядра самосознательного «Я» навязывались такие абсурдные и хаотичные узлы, поколение за поколением разумные существа теряли информацию своего Уранического происхождения, деградировали и превратились в больных монстров, которые генерировали в ноосферу, в психосферу и даже в духосферу поток злобы, жестокости, отчаяния, обреченности.

Вот здесь — стоп!

Здесь где-то произошла диверсия Аримана. Здесь Ара взяла на себя тяжкий грех овладения психодинамическим потоком Земли.

Как это трансформировать в образы современных космогонических понятий?

Крон — Эволюция, которая является пиком Прогресса (последняя в поколениях титанов). Она поднялась так высоко, что может замахиваться на закон Урана, вмешиваться в динамику жизнетворения. Безусловно, это — Ара. Ведь мы почувствовали, что более высокой фазы, чем наша, нет. И тогда Главный Координатор совершил преступление: овладел психопотоком низшей эволюции, чтобы добывать из него жемчуг стихийных первоценностей. Короче, Ара стала каннибалом, божественным людоедом. Именно так и изобразили древние Крона.

Как практически это сделано?

Серп — это, безусловно, Луна. Ее Ариман привел к Земле в доисторическое время, замкнув материнскую планету в изолирующий круг. Жизнетворческое влияние Урана (информационного поля звездных эволюций) было оскопленного, отрезано. Земля начала жить в лунном лабиринте. Это и есть Лабиринт Минотавра. Мин — Луна. Ежегодные жертвы лучших юношей и девушек чудовищу — разве можно яснее сказать о законе ритмического перевоплощения душ и вечного блуждания в спиралях Времени?!

Это — индусский поток Сансары. Завещание Будды: выйти из него в Нирвану. Вернуться к Ураническому полю. Мы сошли с ума в лунной скорлупе. Превратились в стаю больных существ, которые накопили клубок исторической бессмыслицы. Так просто все объясняется: бывшие титаны, теперь обворованные. Порой люди задыхаются в планетарной тюрьме, самопоедаются, потому что бессильны припасть к звездным соскам небесной кормилицы коровы. Именно это имел в виду Апостол Иоанн, когда видел в грандиозном видении образы Новой Обители человеческой, которую даровал Бог своим детям: двенадцать самоцветных ворот — это двенадцать знаков Зодиака, ведущие в звездный Небосвод. Божий Агнец призывает: вот ваша Новая Семья, где отсутствуют рукотворные храмы, где Бог живет с людьми, где все едино, где смерть отсутствует, потому что туда принесены честь и слава народов, то есть все лучшее, что есть в Духе.

Прекрасно, прекрасно! Следовательно, выход — прочь из Лабиринта, как это сделал Тесей, убив лунное чудовище Минотавра. Выйти по нитке Ариадны. А это — солнечная нить. Нить Ариев. Может, потому и послал Гориор Космократоров в эпоху Трояна, чтобы там, у истоков истории, скорректировать ход событий. Впечатляющий замысел! Но не является ли он титанической утопией?

Пусть будет утопия. Пусть будет космическое донкихотство! Зато алгоритм вселенский! При такой программе реализуются самые смелые мечты. И определяющая мечта всех соискателей Тайны: быть свободными! Быть действительно детьми Урана и Геи!

Христос завещал нам Царство Небесное. Первопредок Ариев Сварог — Звездный Кузнец — также ковал нам звездную судьбу. Все песни обращают взор на Господние Очи — звезды. Вечные странники Украины — казаки-чумаки оставили в нашей ноосфере вечный указатель — Млечный Путь. Путь Украины, путь Народов Земли — Галактика. И дальше, дальше, дальше, по ступеням звездной лестницы…

Сознание. Или монолитное оно?

Можно опереться на него, моделируя освоение диктатуры Времени? Ведь нужно четкое знание механизма времясозидания, а то может получиться так: я генерирую сигнал к Альфе Центавра, а прилетают в гости представители Сириуса. Я жду мыслящих существ, а вижу безумных монстров.

Да и сами мы, люди XX века, планеты Земля… Кто МЫ? Для себя — любимцы Бога, амбициозные, самовлюбленные двуногие биоструктуры. А для других? Вот хотя бы… кто мы для теленка, которого отправляем на бойню? Или для свиньи? Для кролика? Для лошадей, которых заставляли участвовать в жестоких войнах? Для кошек, для собак, которых приобщали к собственным комплексам скудности и бессилия? Вполне возможно, что все эти кошмары порождены именно нашей изолированностью от единого потока информации. Работают лишь единичные центры самоосознания. Их очень много в потенциальном теле Внутреннего Человека — этих сингулярных точек психосферы, каналов проникновения единого «Я» в разные плоскости Бытия. Однако тот мир, в котором мы находимся, только одна проекция одной из точек.

В сновидениях мы видим фрагменты других проекций Всебытия, они отличаются от будничной реальности, хотя и имеют общую пуповину. Мечты, утопии — тоже проблеск других векторов Мироздания.

Религия, мистика — фанатичное, скудное восприятие других реальностей, построенное на страхе перед Тайной. Мы страшимся сами себя, своей всеобъемлющей масштабности.

И вот здесь — секрет произвола Аримана. Он сел на шлюзах и воротах звездных коммуникаций. Что ж, другого пути нет. Надо искать варианты прорыва.

Намечаются некоторые практические мысли и действия. Надо посоветоваться с Папирусом. И, может, попробовать наладить контакт с Гориором. Есть ли у него свободная связь с Космократорами?

— Черный Папирус! Имеется потребность посоветоваться.

— Я слушаю.

— Размышления подвели меня к такому выводу: вся земная наука известного исторического периода — в аппендиксе, в тупике. Причина — пребывание в космическом лабиринте. Видимый образ — лунное кольцо вокруг Земли, которое диктует нам ритмы, состояние, погоду, построение физиологических рецепторов, а следовательно — регламентирует усвоение информационной реки Вселенной. Мы — интеллектуальные инвалиды, которые на научно-технологических протезах пытаются проковылять в глубину Всебытия.

— Ого! Полное самоунижение. Думаю, что будет правдивее, когда ты поменяешь местами причину и следствие.

— То есть?..

— Ты считаешь, что Луна — причина деградации земного человечества. Что, наверное, Ариман совершил такую диверсию: подвесил спутник и запустил цикл хрональной, временной эволюции. Да?

— Скажем, так.

— А почему бы не представить иначе. Что деградация внутреннего Человека наложила отпечаток на космогенез. Что это потеря внутренней «звездности», ураничности привела к появлению Луны как признака вашей космической склеротичности. Вы сами себя закрыли в гроб самоизоляции

— А как же тогда Ара? Преступление Аримана?

— А разве Ариман вне потока Эволюции? Разве он пришел с «потусторонних» сфер? Ведь это вы, Космократоры, Демиурги и Координаторы, избрали его на этот высокий пост — Главного Координатора ведущей Эволюции. Разве не так?

— Гм. Все так. Тогда где же вирус? Откуда он взялся? Как заразил сознание Аримана?

— Почему Аримана? Может, всех вас? Когда кто-то попадает в тюрьму, то разве виноват лишь начальник тюрьмы? Или конвоир? Или судья? Или прокурор? Или полицейский, что арестовал обвиняемого? Может, прежде всего, виноват тот, кто стал узником? Институт тюрьмы существует разве волею администрации? Разве стоматологи виноваты в том, что у людей портятся зубы? Разве священники виноваты в том, что вы спешите в храм замаливать грехи?

— А как же? Они пропагандируют определенную идею, захватывают в свой поток сознание существа и…

— Пусть освобождается истина. Пусть обходит паутину гипнотичности, если та паутина страшит ее. Кто заставляет ее лететь на химерические огоньки мистификаций? Вспомни историю: целые народы сходили с ума, усвоив абсурдные идеи тех или иных вождей, кумиров. Затем шли войны, разруха, самоубийство наций, вырождение психотипа человека. Разве виноваты вожди в этом? Разве могли бы ваши Гитлеры или Сталины самостоятельно загнать вас в лабиринты страшного социального бешенства?

— Я понимаю тебя. Сам только что думал о космической болезни человечества. И пришел к выводу, что мы — в звездной самоизоляции. Ущербность информационная порождает ущербность во всем остальном. Значит, надо сформулировать четкий закон выхода из порочного круга псевдобытия. Должно же быть такое правило для тех эволюций, которые попадают в лабиринт?

— Есть такое правило.

— Ты можешь сформулировать его?

— Я могу только подсказать. Разве забыл, что я сформирован Системой Ара, которая несла в себе вирус падения. Итак, во мне отсутствует абсолютное знание, как ты его понимаешь, а только возможность предостерегать от порочных решений. Попробуем провести диалог, в котором ты сам подойдешь к пониманию правила выхода.

— Я готов.

— Тогда я ставлю первый вопрос. Тебя, всех вас уже на протяжении тысячелетий беспокоит патологическая историческая «реальность». Как бы ты назвал ее с точки зрения искателя, путешественника, исследователя?

— Тупик Бытия, Эволюции.

— А с точки зрения информатики?

— Неразрешимый алгоритм.

— О, замечательно. Это то что надо. Неразрешимый алгоритм. Несомненно, кем-то навязанный. Алгоритм, который стал тысячелетней программой многих народов. Практически всей Планеты. А значит — влияет и на судьбу других миров. Он использует мизерную долю сил и потенций того, что вы называете телом (т. е. существа).

— Это правда. Наука уже определила, что реализуется лишь несколько процентов мощности мозга, чувств, духовных возможностей…

— Значит, все остальные «возможности» — в распоряжении других векторов Бытия, которые вы называете интуицией, инстинктом, мечтами, снами, астралом, менталом, божественными сферами, подсознанием, суперсознанием… и так до бесконечности, в зависимости от уровня «знания», а правильнее — слепоты.

— И все же реальность, она функционирует, подчиняется определенным закономерностям и константам.

— Ты думаешь? Посмотри ряд мировоззрений последних тысячелетий: плоская земля, земля на слонах, китах, геоцентрическая система, гелиоцентрическая, Вселенная, рождающаяся из взрыва Первоатома, религиозные догмы о формировании Мира Демиургом из ничего и прочие. Каким же закономерностям подчиняется Вселенная? Индусским, или майя, или мифическим, или средневековым, или механистическим законам Лапласа — Ньютона, или релятивистским схемам теории относительности?

— Согласен с твоей иронией. Вселенная существует на фундаменте потаенных законов, еще неизвестных человеческому разуму. Однако все же законы есть?!

— Откуда это известно?

— Из практики цивилизации.

— Именно практика цивилизации (и не только на Земле) доказывает, что отсутствует то, что вы назвали законом.

— Парадоксальная мысль.

— Ваше понятие о законах — гораздо парадоксальнее, чем принятие мысли об их отсутствии.

— Странно. Такие идеи проповедовал Звездный Корсар и его учитель Аэрас.

— Прекрасно. Следовательно, они освободились от деспоты большой Химеры.

— Что же тогда руководит мирозданием, обществами, эволюциями?

— Выбранная «историческая» или «космоисторическая» реальность «склеивается» чем угодно: религией, наукой, историей, предрассудками, национальными или племенными традициями, стихийными всплесками желаний и тому подобным. «Клей» не имеет значения, коллективное сознание народов пользуется тем, который случается. Это может быть плюс, минус, фашизм, коммунизм, бандитская группа, мафия, религиозный орден, поклонение Богу, Сатане… лишь бы держал кучи участников «реальности».

— Я понял твою мысль. Люди страшатся остаться без определенного «клея». Им страшно самостоятельно решать свои проблемы, даже формулировать их. Пусть кто-то творит стратегию и тактику, а мы — поддержим его. Тогда и ответственность — его. Хм, хм… Прекрасно! Какой же выход? Как же тогда «расклеить» участников аппендиксной «реальности», как освободить существ, попавших в тупик?

— Коллективный выход из космоисторического тупика невозможен. Инерция согласованной Вселенной страшна. Ведь ее освятили все сущие: от чувствительных атомов — до гомо сапиенс, от амеб — до существ Духовных Сфер.

— Ты считаешь, что существование Вселенной — это согласованность всего сущего? Это — договоренность сознаний в течение Вечности об определенных правилах игры?

— Наконец-то ты породил нужную мысль. Именно так.

— И эта согласованность правил игры всех участников космической рулетки и есть закон?

— Да. Тогда ты должен понять, что «выйти» из этой вселенской тюрьмы практически некуда. Ты выходишь в пустоту.

— Но ведь Звездный Корсар вышел? И его подруга. И их соратники.

— А Мир очень ощущает их свободу? Я уверен, что они одиноки. Поэтому нужен мост от порабощенного Бытия — до одинокого. Почти до воображаемого.

— Ладно. Тогда давай помечтаем. Коллективный выход напрасно готовили. Итак…

— Значит, необходимы минимальные группы осознания выхода. Именно — осознания. Пока отсутствует потребность выхода, пока она не стала бичом сознания, бесполезно навязывать социуму парадоксальное решение. Попробуй продолжить мой взгляд сам. Каковы должны быть первые шаги, чтобы изменить алгоритм безысходности?

— Я думаю, что первая задача — определение фрагментов других реальностей: в мечтах, в сновидениях, в ощущениях, в мифах, в спонтанных открытиях ученых, в священных завещаниях, где могут быть захоронены в гробе мистики парадоксальные решения.

— Правильно. А дальше?

— Достройка этих фрагментов. Гармонизация их. Формирование в сознании — наиболее полно — новой реальности, вытекающей из того или иного фрагмента.

— Это то, что Бог Апокалипсиса говорит: «Это, творю все новое…»

— Замечательный алгоритм. Только так. Все новое. Потому что старые заплатки на новой ткани Бытия — абсурдны и разрушительны. Таким образом, ты освобождаешь сознание от власти аппендиксной «реальности». Вы овладеваете возможностью свободного перехода от реальности к реальности.

— Прекрасно. Христос говорил: «У Отца Моего обителей много».

— Видишь, Земле давно подарен освобождающий завет. Идем дальше. Вы должны искать перекресток, где пересекаются другие реальности с этой — аппендиксной. Это так называемые точки выбора (как в сказке: направо пойдешь, налево пойдешь и т. д.), которые не были реализованы. Например, была возможность смелого поступка, а ты — отступил: встретил романтичную девушку, полюбил, а женился на богатой или знаменитой; мог бы отправиться в таинственную экспедицию, а предпочел кабинетную работу. Таких отвергнутых фрагментов — множество.

— Я понял, Черный Папирус. Нужна сильная энергетическая группа Воинов Познания, согласованность новых векторов, приемлемых для всех участников. Действовать только с теми, кто предпочитают сознание, которые стремятся к выходу. Недеяния на творение псевдореальности. Синтез энергоканалов в собственном естестве и во Вселенной. Овладение единым потоком Силы. А дальше — через точки выбора (сингулярности) выход к другим реальностям, тождественных с нами, то есть рождение в полную свободу, в мир импровизации.

Группа чекистов в военной униформе и несколько врачей-психиатров в халатах быстро окружили кучку Космократоров, замкнув их в тесное кольцо. Офицер, который на бегу яростно матерился и кричал, схватил Гореницу за руки, затряс его.

— Где бокал, падаль? Куда ты спрятал его?

— Какой бокал, командир? — удивленно воскликнул Гореница. — О чем вы спрашиваете?

— Ты из меня дурака делаешь? — яростно рявкнул офицер, замахиваясь на больного. — Я наблюдал в бинокль за вашей бандой и видел…

— Почему в бинокль? Какая банда? — вдруг вмешался Владисвет, вставая с лавочки. — Товарищ подполковник, вы вмешиваетесь в процесс лечения, и я не позволю…

— А кто ты такой, чтобы мне не позволять? — прорычал офицер, наливаясь гневом. — Я всех вас…

— Я руководитель психиатрического центра республики Гордей Бессмертный, — спокойно ответил Владисвет. — член Общеевропейской Академии Психиатрии. Имею полномочия от Политбюро партии и Министерства безопасности быть опекуном особо интересных случаев в больницах соответствующего типа. Вас удовлетворяет такой ответ? Нужно подтверждение от товарища Сталина?

На офицера будто вылили ушат холодной воды. Он сразу скис, растерянно оглядел своих спутников.

— Я… я получил задание, — забормотал чекист.

— От кого? — строго спросил Владисвет, сверля его пристальным взглядом.

— От высокого начальства… мне велено забрать бокал… или кубок… как только из него начнут пить больные…

— Странно, — пожал плечами Владисвет. — Вашему руководству нужен кубок? Которым забавляются больные?

— Нам вернули кубок, — заметила Галя Куренная. — Сказали, что предмет полностью принадлежит нам.

— Кто именно велел вам захватить кубок? — упрямо спросил Владисвет, пытаясь глядеть в глаза офицеру. Тот крутил головой, бегал взглядом то по грозовым облакам, то по желтеющим кронам деревьев, однако бессилен был вырваться из гипнотического воздействия психиатра.

— Я… я… я не могу сказать…

— И все-таки…

— Мне запрещено…

— Кем… запрещено?

— Тем, кто велел взять бокал.

— И куда вы его должны отдать?

— У меня бы его взяли.

— Кто?

— Кто-то взял бы сразу, как только…

— Как только…

— Как только я вышел бы из больницы.

— Значит, не ваш начальник велел такое? Или мне следует немедленно связаться с высшим руководством госбезопасности, чтобы узнать…

— Нет, нет, не надо, — побледнел офицер. — Возможно, я неправильно понял свою задачу. Возможно, это следствие переутомления. Я прошу вас… забудьте досадный инцидент. Занимайтесь своими больными. Мы пойдем. Всем следовать за мной, — махнул рукой подполковник подчиненным.

— Ладно, идите, — сказал Владисвет. — А с велением того, кто вам дал приказ, мы разберемся.

— Правда? — просиял чекист. — Вы с ним знакомы?

— Очень давно, — иронично отозвался Владисвет. — Уже много веков.

— Как? — растерялся офицер. — О ком вы? Я не понимаю.

— Я пошутил. Вы свободны. А про кубок забудьте… его просто не было… Вам показалось…

— Согласен. — голос подполковника увял, глаза затуманились серой пленкой. — Действительно, мне что-то померещилось. Будьте здоровы, до свидания.

— До свидания, — дружно сказали все Космократоры, улыбаясь приветливо нежелательным гостям. Чекисты и врачи в халатах смущенно поплелись через прогулочную площадку к центральному корпусу. Когда они отошли на приличное расстояние, Гореница тихо, но с нажимом сказал:

— Вы поняли, что случилось?

— Да, — вырвалось у Гали-Громовицы. — Ариман снова не нашел ничего лучшего, как захватить кубок с субстанцией бессмертия в критический момент.

— Значит, он знает о том, что произошло, — подтвердил Владисвет.

— А потому не оставит нас в покое, — добавил Григор. — Мне ясно, что офицер безопасности психологизирован. Это — натуральный зомби. После того как Владисвет его разрядил, он забыл, для чего совершил свою бессмысленную акцию.

— Хорошо, это второстепенное дело, — властно вмешался Гореница. — Сейчас главное — анализ того, что произошло в Троян-поле. Все ли оставили своих двойников там… в прошлом? Громовица?

— Да. Я там, — утвердительно сказала Галя. — Однако еще не вошла в течение сознательных событий. Я недавно родилась от жены волхва Горислава. Меня назвали именем Света.

— Хорошо, хорошо, — удовлетворенно прошептал Гореница, закрыв глаза, будто прислушивался к чему-то далекому и неслышному — очень точное попадание. Прямо в «десятку», как говорят стрелки.

— Что это значит? Почему ты говоришь так таинственно?

— Никакой тайны, — сказал Гореница. — Наоборот, все должно быть предельно ясно. Поймите, что попасть в космоисторическую мишень, которая расположена за пять тысяч лет от нас в так называемом прошлом, да еще и в динамическом волновом расплыве — это почти немыслимое дело. И если бы не коррекция Гориора и Глэдис… Впрочем, должны понять сами. Громовица, ты станешь любимой подругой знаменитого Риямы… того воеводы и кшатрия, которого Восток величает Рамой.

— Ты говоришь о Сите?

— Да. В течение тысячелетий Света превратилась в Ситу. Но достаточно об этом. Меркурий! Ты увидел себя там?

— Да, — сказал Григор. — Я родился Риямом. Однако другая женщина, которая спасла меня в горах на Ближнем Востоке, дала ребенку имя Ян — сын зари. И я не понимаю, как может быть, чтобы…

— Подожди, — махнул рукой Гореница-Горикорень. — Мистерия только началась. Мы будем анализировать ход событий там, в прошлом, чтобы корректировать их в соответствии с замыслом Гориора. Владисвет, кто ты?

— Магатяма Ям.

— Прекрасно. А ты, Сократ?

— Боян Дивогук.

— Юлиана?

— Я стала девой Макошей, — смущенно и трепетно сказала Мария-Юлиана. — Однако меня интересуют некоторые логические умозаключения. Там, в прошлом, логика безмолвствует, все кажется естественным и общепринятым, а сейчас, когда я мыслю умом человека рационального века…

— Ты сама даешь ответ, — засмеялся Гореница. — Дисгармония между психикой далеких эпох впечатляющая. Именно в том и суть, чтобы преодолеть пропасть космоистории, что развела частицы единого Духа так далеко. Здесь корень победы. Во всяком случае, временной победы Аримана. Впрочем, ты зря говоришь, что у тебя ум рационального человека. Если бы это было так, эксперимент провалился бы. Итак, все мы еще сохранили искры Первосохранности. Инесса? Кто ты в Троян-поле?

— Баба Гайя, — ответила русая сестра, тихонько засмеявшись, и на ее розовых щечках появились трогательные ямочки. Глядя на нее, все Космократоры тоже засмеялись. — Чудо в том, — добавила уже серьезно девушка, — что я помню все, что знала и мудрая магараня Гайя. Передо мной даже открылись древние страницы космоистории.

— Хорошо, хорошо, друзья, — удовлетворенно кивнул Гореница. — А ты, Чайка?

— Я — Матушка Горогна, — сверкнув горящими глазами, сказала черноволосая девушка. — Владычица знаний Троян-поля, покровительница острова Хора — убежища воинов-рыцарей, опекунша всех характерников. Ахейцы, Гераклиды меня люто ненавидели и называли Медузой Горгоной.

— Круг замкнулся, — решительно кивнул Гореница. — Первая ступень эксперимента удачный. Теперь можем связаться с Гориором, чтобы каждый шаг был согласован с волей высшей Ноосферы. И еще… нужна корреляция других реальностей.

— То есть связь с другими своими двойниками, модификациями? — спросил Григор.

— Да, — кивнул Гореница. — Тогда Ариману невозможно будет импровизировать, потому что два свободных алгоритма, синтезируясь во внезапных проявлениях, разрушат любую вражескую программу. Вы поняли?

— Да, — тихо, но дружно ответили Космократоры.

— Остальное — зависит от Владисвета, — повелительно сказал Гореница. — Слышишь, друг? Подумай, как нам защититься от хаотических нападений случайных или целенаправленных зомби.

— Я сделаю вот что, — уверенно ответил Владисвет. — Недавно Психиатрический Центр получил отдельный участок. Там есть несколько коттеджей, клиника. Вокруг лес, спокойствие, тишина. Конечно, будет охрана, но под моим началом, конечно. Я буду требовать, чтобы группу больных передали мне. Пообещаю госбезопасности, что смогу с уверенностью выявить, кто вы и откуда. Пока будет продолжаться обсервация, опыты… мы будем в безопасности и завершим замысел Гориора. Согласен?

— Хорошо, — немного поразмыслив, сказал Гореница. — Но самое главное для меня — связаться с собственным двойником в той реальности, где он решает тайну путешествий во времени.

(Из дневника Сергея Гореницы)

… Сегодня были гости. Мои друзья из Института проблем бытия. Соколенко порадовал новостями. Последние эксперименты, где учтены неудачи катастрофического опыта, дали удивительные результаты. Оказывается, что классический взгляд на вектор времени — прошлое, настоящее, будущее — самая примитивная концепция, которую только можно представить.

Векторов времени — множество.

Они, как веер игл на еже, генерируют волны хрональной субстанции во все стороны, давая возможность и право каждому творящему духу выбрать любые координаты бытийности для собственного творчества. Каждый может иметь самостоятельную Вселенную. Открытую для других или закрытую для других. Хозяин нашего мира — Ариман — знал этот закон. И преступно сформировал сферу только по одному — самому примитивному — вектору.

Ребята фантазируют, радуются. Мечтают проложить тропинки в несколько векторов, альтернативных существующему, чтобы открыть для романтиков новые континенты Бытия. Другие Вселенные. Другие сферы. Другие планеты. А может, даже такие формы и проявления бытийности, что невозможно их представить ограниченным земным интеллектом.

Наступит эпоха Бессмертия.

Не ее ли предсказал Христос, утверждая: «У Отца Моего обителей много?»

Написал эти строки — и глубоко задумался. Перед мысленным взором ярко предстал образ Христа, как он запомнился еще с юношеских сновидений… или, может, видений? Рациональный ум удивлялся тем видениям, но почему тот образ снова и снова возвращался к сознанию современного ученого, воспитанного на парадигме материалистической науки?

Какое значение Великого Учителя Нового Завета в состязании с Ариманом? Кто Он в мистерии Космократоров? Встречали ли мы его тогда, когда Он ходил тяжкими тропами Земли? Кто скажет об этом? И почему вдруг у меня возникло такое страстное желание понять суть Его Миссии?

Уже засыпая, опять сформулировал в сердце мучительный запрос: «Встречали ли мы Его тогда, когда Он ходил тяжкими тропами Земли?»

А в сознании эхом прокатилась ответ: «Когда воевода идет на битву, друзья спешат стать плечом к плечу с ним для сражения с врагом».

Я открыл глаза. Кто это? Откуда такие властные слова?

Около меня стояла голубая фигура Гориора. На лучезарном лице промелькнула дружеская усмешка.

— Это ты, Звездный Корсар? — обрадовался я.

— Да. Я услышал твой запрос. Это определяющий пункт в твоих поисках. Миссию Космократоров вы разве разгадаете без понимания Миссии Христа?

— Ты хочешь сказать, что Христос… это ты?

— Христос — Вечное Слово Вселенной, — сказал Гориор, присев около меня на кресло. — Две тысячи лет назад я решил стать Его выразителем, Его устами…

— В теле Иисуса?

— Да.

— Тогда скажи мне, почему отсутствует Евангелие от Христа? Почему писали Благую Весть люди второстепенные, но не Он?

— Кто сказал тебе, что Он не писал? Евангелие Вечности звучит во Вселенной, в каждой душе. Каждый пишет его так, как слышит. Беда в том, что обоготворяют посредственные или сомнительные варианты. Приемлемые для большинства. А тождественные варианты преследовались и уничтожались.

— Почему?

— Такая стратегия Аримана. Кем бы он ни был — узурпатором Космического Права или предателем Отца.

— Гориор, ты утверждаешь, что для успеха нашей миссии нужно знать правдивую Весть о Христе?

— Да, Горикорень, — ответил Звездный Корсар. — Человечество Земли тесно связано с этим Образом. Слово Христа формировало суть человека мыслящего. Пусть оно затмевалось, искажалось, попадало в плен Антилогоса, но в первосуть людей, в их психогенетику посеяны зерна Вечности, которые бессилен испепелить весь легион Властелина этого мира.

— Тогда я прошу тебя, пока я не приступил к окончательным экспериментам прорыва, расскажи мне все, что имеет право знать человек, воплощенный в этой сфере?

— Я для этого и пришел, друг! Спрашивай.

Часть вторая. ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ХРИСТА

— Учитель! Апостол Иоанн писал: «В начале было Слово…»

— Течение времени исказила истинную суть мудрости Благой Вести. Надо читать: «Издавна есмь Слово».

— То есть информация Вселенной вечна?

— Да.

— Из каких источников наполнился этот Океан, который назвали Богом? Ведь Слово есмь у Бога и Слово есмь Бог?

— Творец и Творение едины. Кто видел Сына — тот видел Отца.

— Кто же такой Отец?

— Объединенный Дух всех творящих Отцов.

— Было ли Начало в этом потоке Бытия? Ведь сказано в Книге Книг: «В Начале сотворил Бог Небо и Землю…»

— Издавна творит Дух Отца миры. Каждое мгновение такого Создания — Начало и Конец. Я рассказывал ученикам две тысячи лет назад притчу о зерне, которое, сохраняя себя, одиноким остается, а умирая — богатый урожай дает. Ты понимаешь суть притчи?

— Да. Это — закон трансформации. Если вникнуть в его содержание, то следует страшный вывод: если Отец сохраняет себя — то одиноким останется. Если рождает Сына — то исчезает, умирает…

— Наконец-то! Впервые я услышал слово понимания моей простой притчи. Даже мои ученики первого евангельского периода боялись приложить этот радостный закон к Миссии Христа. Ты помнишь, что я ответил Филиппу, когда тот попросил показать Отца?

— «Кто видел меня — тот видел Отца».

— Какой же ты вывод делаешь из этого ответа? Почему этот закон представляется страшным?

— Смерть Бога? Это ужасное предположение. Разве что символическое понимание прояснит суть?

— Зачем символы? Настала пора говорить все, как оно есть действительно. Люди в плену грубой очевидности. Даже Голгофа их не научила понимать свой смысл и предназначение. Сентиментальная и трагическая история: родилось от непорочной Девы Божье Дитя, родители сохранили его от ярости земных властителей, оно выросло и поняло свое родство с Духом Небесного Отца. Исполнившись Мудрости, Учитель провозгласил день Царства Небесного. Ты понимаешь, что это значит?

— Теперь начал понимать. Человек, взращенный в земной утробе, должен стать птицей звездной Безмерности. Однако разве могли люди той примитивной социальной формации понять символ «Царства Небесного»? Простые рыбаки, мытари, бродяги, гулящие девушки?

— Странно слушать твои слова! Ты снова попадаешь в плен временных иллюзий. Ведь сказано: «у Бога один день как тысяча лет и тысяча лет — как один день». Гусеница заранее обматывается шелковинкой, чтобы впоследствии стать крылатым созданием. Миссия Христа предусматривала пробуждение в человеке звездного существа, Сына Божия и возвращение его в родной дом. Кому же самому первому надо сказать про суженый путь Преображения? Тому, кто почувствовал тяжесть земного бытия. Кто готов распрощаться с бытием в телесной темнице. Кто понимает суету тленных ценностей. Кто прислушивается к голосу Неба, издавна звучащему в сердце.

— Подожди, Учитель! Вернемся к предыдущей притче о зерне, которое должно умереть, чтобы породить другие зерна. Итак, породив Сына Отец умирает. Куда же тогда он возносится, справа от кого он «восседает»? Даже я, руководитель группы Космократоров, ученый, который пробивает стену времени, растерянно задумываюсь над этой тайной.

— Правда твоя. В этом большая печаль. Паутина Аримана слишком тесно спеленала сознание детей Божиих. А ответ — на поверхности. Дух Отца — Объединенный дух всех творящих Отцов. Ты уже слышал это. Породив Сына Отец перелился в свое продолжение.

— Но ведь Сын скончался на Голгофе?!

— И посеял себя в ноосферное поле Вселенной. В озимой ниве человечества дремлют миллионы Христов, готовясь к большому рождению Новой Земли и Нового Неба. Учитель Нового Завета действительно воскрес из гроба человеческого тела, потому что сел одесную каждого отца земли.

— Я понял тебя, Учитель. Своим подвигом Христос дал возможность и право каждому творящему духу дорасти до Сыновства Божьего, взяв в правую руку скипетр Новообразования, а воссоздав в себе Образ Сына, соединиться с Объединенным Духом творящих Отцов. То есть — вернуться в родной дом, преодолеть динамику разрушения.

— Правильно мыслишь. Именно это я имел в виду, когда говорил ученикам: «Познайте истину, и истина освободит вас». Я заповедовал эпоху Правды.

— Гаутама Будда тоже говорил о страшном бедствии невежества и иллюзии.

— Тоже моя миссия для подготовки Миссии Христа, которого на Востоке воплотили в образе Майтрейи.

— Прекрасно. Значит, ожидаемый приход нового Спасителя — это мираж? Иллюзия? Мистификация?

— Почему же? Ведь я сказал: миллионы Христов ожидают нового рождения. Это грядет в скором времени. Новый Завет — действительно истинное свидетельство. Пришествие Христа или иных вожделенных Спасителей — это самопробуждение Мира, когда каждый, кто не испепелил зерна Духа, увидит Христа в себе, огненно преобразившись в свою истинную сущность. Я был только первым аистом из родительского гнезда. За мной полетит все человечество.

— Какая радость, Учитель! Но как это произойдет на практике? Ведь наши искры рассеяны в безднах разорванных миров. Их надо свести вместе. Новый Завет утверждает, что Христос появится в небе с силою и славою великою.

— Правда. Новорожденный Дух Человечества окрылится и сольется с Океаном Христа Слова навеки. Проявлено это будет происходить как многомерный выход мыслящих существ в звездную Безмерность.

— Подожди, Учитель! Ты так высоко меня поднял в мечты, но… Но я забыл про Аримана, о нашем падения, о судьбе Земли, о так называемом падении Люцифера, о мистерии земных религий. Надо же как-то все это ввести в русло понимания.

— Ладно. Спрашивай.

— Начнем от первоисточника. Ведь тебе известна его тайна? Сказано: «Все стало быть через Слово». А Слово тождественно с тобой в понимании людей.

— Да, я слит воедино с вечным Источником Слова. Однако надеюсь, что ты остережешься обвинять Слово Вечное в создании патологических миров?!

— Как же решить эту дилемму? Все — через Слово, но Слово не всегда ответственно за патологию?!

— Один идет в поле, чтобы посеять пшеницу. Другой — чтобы встретить там путника и ограбить его. Путь один и тот же, а результаты разные. Притча о талантах, которую я рассказал ученикам, просто объясняет суть дела. Стоимость талантов одинакова, однако один умножает их, а другой — закапывает в землю, то есть — умерщвляет. Но даже такой вариант терпим, а когда человек, получив талант, то есть определенные творческие возможности, направляет их на разрушение, на убийство, на деградацию — тогда он становится выразителем Антислова. Луч Солнца поит все живое: энергия флоры, энергия нефти, угля, психоэнергетика человечества — все от Солнца. Но разве виновато Солнце в преступлениях некоторой части мыслящих существ?

— Тогда мы не можем говорить о Творцах в священных преданиях всех народов как об безошибочных Архитекторах Мироздания. Тогда о них следует говорить как об определенных законах природы.

— Вот здесь как раз ты глубоко ошибаешься. Отец — Дух Жизни — действует безошибочно. Только понимание ошибки либо безошибочности в Вечности далеко от понятия, что возникло в ограниченной сфере условного бытия. Ты вспомни короткие предложения в первой главе Книги Книг. Там, несмотря на все старания теологических мудрецов, сохранился основной алгоритм Божьего Творения. Информационная стрела Слова-Света пронизывает хаос. Из безвидности формируются миры — в соответствии с велением Логоса. Первая фаза: отделяется Свет от Тьмы. Свет становится первым творением Божественного скульптора. В его лучах рождаются сферы, планеты, солнца, мириады существ. И, наконец, Дети Божьи венчают цикл Творения. Им поручено опекунство над мирозданием, следовательно — довершение и сохранение прекрасного сада Бытия.

— Понимаю, понимаю. Тогда фраза: «И почил Бог от дел Своих» — означает, что Отец перелился в Детей Своих, в человечество.

— Не только Отец, а все ипостаси Источника Бытия. И Сын, и Дух Святой.

— Диво дивное. Тогда разъясняется вся дальнейшая история Ветхого Завета и Нового Завета.

— Благо тебе, если понял. Это означает, что Дух Отца возвращается из дальних странствий и наступит пора очищения виноградника от лукавых арендаторов. Спрашивай, спрашивай…

— Кто же тогда предстает в последующих главах Книги Книг? Кто лепит Адама из глины, а Еву из ребра Адама? Ведь Перволюди уже были сформированы по образу и подобию Всевышнего?!

— Да, Дети Зарницы Творения получили всю потенцию Отца, как получает каждое зерно всю силу и возможность того растения, что его породила. Однако есть Объединенный Дух творящих Отцов, а есть Объединенный Дух разрушающих Отцов.

— Тогда мы приходим к дуализму? Равноценность зла и добра, ненависти и любви? Бога и Сатаны?

— Ошибочное представление. Творящий вектор направлен в глубины Вечности. Разрушительный вектор, породив время, сам обрекает себя на исчерпание, на конечность.

— Значит, тот, кто формировал человека телесного, был Духом разрушений?

— Суди по плодам. Я давно это сказал.

— Именно поэтому ты назвал этого Лжебога ЧЕЛОВЕКОУБИЙЦЕЙ, который не устоял в истине?

— Да. Каждый его шаг был полон провокаций и угроз. Юное человечество Земли было запугано и стало марионеткой узурпатора. Каждый исторический цикл углублял мыслящих существ во все более глубокие лабиринты безсознания, а Хозяина Сферы — окутывал ореолом злобы, обмана и лукавства.

— Теперь понимаю: Дух Отца отдал себя для рождения великой человеческой семьи любви, а дух узурпатора грубо захватил власть на общечеловеческом корабле и заставил поклоняться Богу внешнему, грозному, мстительному!

— Да.

— Тогда ты пришел не из мифических небесных высот, а из самой глубины всечеловеческого Духа?

— Смешной мой друг! Ведь это первые мои слова: «Царство Божие внутри вас».

— О проклятая инерция тугого земного ума! Кого же тогда следует величать Твоим Отцом?

— Как и прежде — Духа Вечной Жизни, Объединенного Духа творящих Отцов.

— А был ли у тебя земной отец?

— Конечно, как и у каждого сына человеческого. Странные люди: сами осуждают женщин, а мою генеалогию исказили до абсурда. Все было просто и красиво. В ту пору мир клокотал предчувствием прихода Мессии, Спасителя. Мудрый Иосиф рассказывал юной Марии легенды века о грядущем Божьем Дите. И такая любовь к Небесному Миру радости переполнила сердце чистой девушки, что она полюбила зрелого мужчину, а мой Дух объединил великолепную пару нерушимым браком. Родилось земное дитя от любви земной супруги и моей воли — осуществить надежды Объединенного Духа Отцов. То, что осталось в текстах известных переводов, — творчество ограниченного ума тех или иных фанатиков. Каждый видит такого Бога, которого заслуживает!..

— Теперь я понимаю тайну появления в той или иной сфере бытия Образа Грозного Бога. В информационном источнике Вселенной, кроме творящих потоков, есть ручьи разрушительного духа древних цивилизаций. Они пытаются вплести себя в животворящие русла нормальной Эволюции, как это делают вирусы в теле земного человека. И тогда в ноосфере появляется своеобразная раковая психоопухоль. Она доминирует над течением жизни, останавливает все попытки выздоровления. Как же выздороветь людям, как устранить эту опухоль? Атеизм пробовал целиком избавиться от идеи Бога, но мы упали еще глубже в бездну абсурда.

— Просто ноосферная опухоль перекочевала в проявленный мир. Метастазы пронизали все уровни бытия.

— Какой же выход?

— Понять полной силой то, что я сказал еще две тысячи лет назад: «Царство Божие внутри вас». Люди до сих пор отчуждают Бога от себя. Они нагородили храмов, икон, ритуалов, молитв, табу, обрядов, чтобы заглушить голос Бога в себе. Они боятся самой мысли о том, что творящая Божья Воля, как мощная пружина, напряжена в сердце, в уме, в чувстве, в интуиции, в свободе, в любви. Они готовы слушать голос Антагониста, Антилогоса, выполняют его волю неустанно, ежедневно, даже не замечая этого. Непрерывные войны, преступления, разрушения, взаимная ненависть, жадность к иллюзорным внешним благам, слепота к очевидным законам красоты и Преображения, которые демонстрирует им Мать Природа — все это несет боль, страдание, муку, но не останавливает течения злобы.

— Ты сказал, что грядущий приход Христа будет как коллективное Воскресение миллионов Христов, посеянных тобой в ниву человечества. Именно тогда испепелится Дух Разрушительных Отцов? Тогда состоится большой отбор и разделение?

— Да. Ты помнишь, что я сказал Иоанну на Голгофе? И своей любимой матушке тоже?

— Помню. «Вот Матерь твоя. Се сын Твой».

— Тем самым Пречистая Дева стала Матерью всех творящих человеческих душ через Иоанна. Тем самым все творящие души приобщаются к единой Божьей Семье. Ты понимаешь, какой впечатляющий рычаг всемогущества Ноосфера передала земным поколениям? Почему же задремал так тяжело человеческий дух, ожидая помощи от Бога, в глубине собственного существа?! Почему остыло человеческое сердце, которое должно бы стать искрой Вселенского Отцовского Сердца?

— Ты вспомнил о сердце как о символе?

— Иначе. Сердце — альтернатива интеллекта. Информация в вашей сфере определяется как поток знания определенной насыщенности.

— А на самом деле — что же такое Логос-Слово?

— Самобытие. Самораскрытие. Простой пример: разве зерно, чтобы вырастить из себя растение, получает информацию на стороне? Разве есть законы саморазвития зерна, кроме тех, которые записаны в генах его? А человек ищет «знание» где угодно — в звездных просторах, в недрах элементов, в глубинах микромиров, в теоретических спекуляциях, — но не в своем сердце, то есть — в собственном ядре Бытия, в Обители Отца.

— Ты утверждаешь, что сердце не только орган кроводинамики, но и сингулярная точка Бытийности?

— Думай проще: сердце — престол Бога. Сердце имеет таинственные артерии связи со всеми сердцами живых существ Вселенной, с сердцами элементарных частиц, с сердцами звезд, планет и далеких сфер существования. Через сердце люди смогут вернуться к Первобытию, преодолеть вековую растерзанность Бытия, объединить отрешенные миры пламенем Любви.

— И Антагонист может быть преображенным? Силы Люцифера тоже смогут войти в Обитель Отца?

— Если поймут суть своего падения. Если сожгут в себе дух разрушения. Спроси чистого ребенка: захочет ли он находиться в Эдеме Радости, зная, что где-то изнывают в муках мириады духов?

— Ребенок не захочет. Это — истина. Она пожалеет даже Сатану.

— Тогда всем людям нужно стать детьми. Ведь сказал ученикам своим: если не будете как дети — не войдете в Царство Небесное. Космический Океан не примет существ, исполненных желанием отомстить за собственные муки. Запомни, мой друг: дух Аримана неразрывен с духом человечества. Разгадайте эту загадку. И пробудите сердце. Приближается цикл великого Воскресения. Я приготовил для людей прекрасный Сад Радости. Ручаюсь: в него войдет каждый, кто омоет сердце огнем любви и приготовит одежды духа, кто не тлеет в Вечности. Сердце одолеет для вас все барьеры Времени и Пространства. Сердце подарит небесную науку Истины. Сердце вооружит бездонной энергией. Дальние миры будут на расстоянии вытянутой руки. Мой любимый ученик Иоанн истинно писал: «Кто предпочитает — пусть берет воду жизни даром». Выходите на новое чистое Божье Поле созидания. Не цепляйтесь за темницу вчерашнего обмана. Мощный Океан Бытия зовет мужественных капитанов мечты. Космические ураганы стремятся поиграть с вашими духовными парусами!

Спешите объединить сердца друзей в костер Божьего Братства!..

Часть третья. СОЛНЕЧНЫЙ КОВЧЕГ

… После посещения Звездного Корсара не спал до утра. Сознание бурлило, как мощный костер. Все глубины психики возмутились, срывая архаичные слои ментальных мистификаций, накопленных человечеством на протяжении тысячелетий исторических блужданий в глубинах многочисленных лабиринтов.

Миссия Христа предстает перед взглядом ума величественно и просто. Мы до сих пор не поняли понятие Великой Жертвы. Мы ежедневно пьем кровь и едим тело его, но превратили вселенскую мистерию в спектакль Евхаристии. Нам подарили творящую силу Всевышнего, а мы забавляемся техническими игрушками отчужденных элементов и стихий. Мы давно уже могли творить Новые Миры, уподобившись Духу Отца, но до сих пор клепаем консервные коробки устройств, прячемся в них, как улитки, стремясь ступить на поверхность других миров завоевателями, а тем самым — помочь Ариману цементировать фундамент его лабиринтного царства.

Вот здесь разгадка того, что сказал Звездный Корсар: «Дух Аримана неразрывен с духом человечества. Разгадайте эту загадку…» Да, да! Нужен точный гнозис: кто кого породил — Главный Координатор этот трехмерный мир или наоборот?

Ох ты! Кажется, я коснулся древнего узла. Он так просмолен, что невозможно его развязать. Надо рубить. Возникает странная аналогия между динамикой вирусов и динамикой Психосферы. Вирусы имеют ключ для запуска процесса репликации, следовательно, ДНК клетки принимает приказ вируса как свой. Не то же ли с велением небесных паразитов-богов? Почему человечество послушно выполняет их волю, даже персонифицированную через примитивных жрецов и священнослужителей? Итак, слуги Божьи почему-то сумели овладеть кодом приказа, присущим психике людей? Как это произошло? Когда?

Христос, безусловно, первый разгадал страшную тайну и восстал на деспотию Князя мира сего. Ведь он четко сформулировал свое отношение к Властелину, который узурпировал власть над всей сферой: «Вот идет Хозяин этого мира, и во мне нет ничего». Идеальное решение. Восстановить в себе свободный психогенокод, соединиться с Первоотцом, стать одновременно сыном человеческим и Сыном Божьим, то есть — воссоздать на Земле Образ и Подобие Всевышнего. И через жертву на кресте передать импульс Преображения всем, кто откроет сердце и поверит в возможность выздоровления от падения, от греха прислуживания Сатане. И этот самый грех означает лишь одно: мы сами взрастили Антихриста, кормим его своей психикой, молимся ему, служим и отдаем врагу кровь и тело Христа, подаренные для нашего освобождения.

Грядет удивительное восстание духа человеческого. Восстание на самого себя. Своего фальшивого двойника. Не униженное бормотание псевдоверующих или псевдоученых (и те, и другие — холопы Аримана, или холопы мертвых «законов» вещественной сферы), а обновление мира, его перерождение в огненную Сущность.

Сегодня должны прийти мои ребята. Будет интересный разговор. Надо проверить экспериментальный ряд предположений и озарений. Оператор будет отныне в сердцевине любых опытов. Его сердце будет контролировать ход процесса. Это устранит измену, потому что не будет промежуточных звеньев между экспериментатором и экспериментом, его результатом. Энергия, возможности, знания — все будет вытекать из самого человека. Новая технология будет действительно божественной. Мы сможем преодолеть ограничения и классических теорий, и релятивных выводов современных космогонистов.

Надо торопиться! Ибо кто знает, что задумал Ариман. Пока Космократоры рассеяны в других реальностях, мое сердце будет в тревоге. Звездный Корсар поможет, но и Главный Координатор Ары использует весь потенциал человечества, чтобы усложнить лабиринт псевдобытия до бесконечности.

Задремал на часок перед рассветом. И привиделся мне яркий сюжет. Целая фантастическая новелла. Очевидно, недаром она так четко отразилась в сознании, потому что в ней выкристаллизована весьма ценная мысль о механизме Преображения грядущего человека.

Запишу все, как запомнил. Пусть мои ребята прочитают. Вместе подумаем.

— «Капелла»! «Капелла»! — звучало в пространстве.

Мои руки лихорадочно ощупывали узлы электронного мозга, пытаясь найти повреждения. Все бесполезно! Таинственный поток радиации мигом вывел из строя всю аппаратуру квантовых двигателей и радиосвязи.

— «Капелла»! «Капелла»! Почему замолчали? Что с вами? — доносился заботливый зов Земли.

Экспериментальный квантовый корабль «Капелла» беспомощно падал на Плутон. Восемь часов назад произошло несчастье. Двигатели замолчали. Погасли экраны радиотелесвязи. Только автономный гравиоприемник еще повторял призыв родной планеты. Но я бессилен был ответить.

Корабль летел в неизвестность. Если его не остановить — родная система навсегда останется позади, сублучевая скорость понесет «Капеллу» к далеким звездным скоплениям. Молчаливая и беспомощная, станет она игрушкой межгалактической пустыне.

Я решил действовать, махнув рукой на какой-либо риск. Включил ядерно-химические стартовые двигатели, молниеносный полет «Капеллы» замедлился. Шло время. И вот Плутон захватил в свои гравитационные объятия беспомощный корабль, и он начал падать на планету мрака и тайны. В царство страшного Аида — повелителя смерти.

Что ждет его там? Без горючего, без друзей. Без связи. Без надежды на вызволение.

Я невольно улыбнулся, вспомнив надпись на воротах в царство Аида: «Кто входит сюда — оставь всякую надежду». Удивительная тождественность с моей ситуацией.

Вместе с тем в сознание лезли причудливые рассуждения, будто в глубине существа, кроме ума космонавта, был еще какой-то другой интеллект, который холодновато-иронично радовался трагической ситуации.

«Аид — царь мертвых? Чем это подтверждено? Почему люди машинально принимают такие утверждения древних эллинов, даже не попытавшись проанализировать тексты мифов? Три брата Кронида, Сыны Времени — Зевс, Посейдон и Аид — разделили между собой сферы влияния и господства. Зевс стал властелином проявленной сферы и Олимпа, Посейдон воцарился над водами (это, безусловно, астральный мир тонких энергий, потому что вода в древних традициях — это динамичный мир витальности). Аид стал опекуном тайного мира усопших, мира теней. А поскольку тайны никому не удалось открыть, то фантазия людей нагромоздила вокруг этой фигуры множество мистификаций».

«В чем же мистификация?» — удивленно спросил я у своего ироничного двойника.

«Ну хотя бы в том, что у третьего брата Аида отсутствуют какие-либо критерии для «господства» в теневой сфере. Зачем ему тени? Пользы от них никакой. Разве может живой властвовать над мертвыми? Во имя чего?»

«А кто сказал, что Аид — живой?»

«Сам миф это утверждает. Жена у Аида — Персефона — живая? Живая. Когда она периодически возвращается к мужу своему, природа чахнет, прозябает, умирает. А возвращается в мир — все цветет, оживает. Задумайся: жена царя мертвых дарит земле поток воскресения. Может животворная богиня быть в паре с властителем смерти? Здесь большой обман…»

«В чем же он?»

«В том, чтобы люди поверили в абсолютность смерти. А в глубине мифа как раз и заложена разгадка тайны царства Аида: там, где люди видели смерть, — спрятан источник вечной жизни. Что — вычурная проблема? А разве не то же самое сделал Христос, подарив впечатляющую формулу: «Смертью смерть поправ»? Ищи виновника диверсии, который посеял страх перед сферой Тайны, где струится Источник Силы и Жизни…»

Что это со мной? Бессознательные глубины ищут утешения в самоуспокоении? Или моя интуиция знает что-то такое, что недоступно будничному разуму?

— «Капелла», «Капелла»! — не унималась Земля. — Почему молчите? Второй квантовый корабль «Солнце» готов стартовать с Луны на поиски. Сообщите ваши координаты!..

Легко сказать: сообщите! Кричать на весь Космос? Включить телепатический сигнал? И я всегда скептически относился к экспериментам всевозможных экстрасенсов и ясновидящих. Я — это космонавт Ураган. Командир корабля «Капелла»…

Из темноты приближалась зеленовато-сумеречная поверхность Плутона, вырастала на круговом экране. Острыми жалами поблескивали пики гор под лучами дальнего Солнца. Змеями чернели причудливые извилины: то ли пропасти, то ли русла бывших рек.

— «Капелла»! Друг Ураган! Почему молчишь? — с болью воскликнуло пространство.

Это уже не просто Земля, а ближайший друг, командир группы космолетов на Луне. Однокашник с юношеской школы звездоплавания, соратник во многих полетах. Его имя — Колослав. Перед мысленным взором возникли прозрачные аквамариновые глаза, рыжевато-русая шевелюра, вертикальная морщина между бровей. Знаю, друг, что ты сейчас в отчаянии, но чем могу помочь? Прощай! Если мое подсознание не обманывает, и в царстве теней есть надежда на спасение — я найду такую тропу. А нет — вспомните меня добрым словом!

С планеты навстречу кораблю взвихрилось облако блестящих кристалликов, поднятых взрывами двигателей «Капеллы». Зеленоватая мгла затуманила перспективу в оптических проемах. И в тот же миг раздался удар.

Корабль затрещал. На полуслове оборвался зов Земли. Меня жестоко вдавило в антигравитационное кресло. Снаружи доносились удары, скрежет, сильная разрушительная вибрация.

А потом тишина и тьма.

На какое-то мгновение мое сознание покрылось пеленой забвения. Затем до слуха, как через вату, проникло тихое шипение, свист. Я прислушался, отгоняя волевым усилием волны изнеможения. Свист не прекращалось. Начало пощипывать щеки и нос, будто на сильном морозе.

Неужели выходит воздух? Я быстро закрыл шлем скафандра. Включил подачу кислорода, обогрева. По щекам потекли холодные ручьи тающего инея. Я открыл глаза.

Пульт, покрытый инеем, погас. Померкли глазки электронных устройств, индикаторы навигационного оборудования, локаторов. Сердце «Капеллы» перестало биться. И где-то в щель выходит ее последний вздох.

Стиснув зубы, затаив боль, я поднялся с кресла и прошелся по каюте. Автоматы не работали — ни основные, ни дублирующие. Не стоит стараться остановить агонию корабля.

Обтерев иней на дверце автономного управления, я открыл ее и выключил подачу воздуха в каюту. Его надо сохранить для скафандра. Про себя иронически улыбнулся: «Зачем это? Чтобы дольше агонизировать?»

Выйдя в коридор, я доковылял до реактора. Кое-где толстенные стены космолайнера были разорваны страшным ударом, — сквозь раны веяло морозной тьмой, блестели звезды.

Осмотрев записи автоматов, я собрал все кассеты и перенес к управляющей каюте. Пусть все будет вместе: свидетельство компьютеров и мои выводы. Возможно, друзьям это пригодится, если они найдут остатки «Капеллы».

А пока — нужно выйти наружу. Исследовать (насколько это возможно) поверхность Плутона. Ведь здесь еще не ступала нога человека. Я первый. Может, найдется что-то интересное. Пусть это будет моим последним вкладом в сокровищницу знания.

Я двинулся к шлюзам. Лифт не работал, пришлось идти спиральными лестницами, покрытыми инеем. Несколько раз поскользнулся и упал, больно ударившись. В шлюзах аппаратура разблокирования смотрела на меня мертвыми экранами. Разыскав мощный домкрат, я высадил первый люк, а за ним внешний.

На меня посыпалась туча зеленоватых кристалликов. Ноги утонули в ледяной каше. Повсюду меня окружали призрачные нагромождения мерцающих скал. Корабль тоже нависал надо мной, почти не отличаясь от окружающих гор. До середины он был засыпан замерзшими газами здешней атмосферы.

Я прошел несколько метров от корабля, с трудом переставляя ноги в скользком месиве. Наконец выбрался на твердое. Осветил прожектором. Под ногами чернела плавленая, сплошная, без единой щели порода. Я ковырнул ее портативным электромолотком. Порода не поддавалась. Я удивленно повторил попытку. Опять бесполезно! Вещество Плутона оказалась тверже земных алмазов. Вот это открытие! Жаль, что люди не скоро узнают о нем. Но что это за порода? Из чего она? Какой плотности?

Совсем недалеко виднелся горизонт. На нем зубцами громоздились такие же скалы, как и вблизи. В свете ярких звезд они казались жуткими, загадочными. Достаточно небольшая планета. Не более Марса. Но порода, масса? Почему так немыслима плотность?

Сверившись с пеленгатором, я зафиксировал на нем координаты «Капеллы» и прошел еще немного, выбирая проходы между скалами. Горный массив внезапно оборвался. От него полукругом расстилалась до горизонта равнина, обильно усыпанная ровным слоем зеленого инея. Захватив горсть кристалликов, я полюбовался странными гранями. Надо проанализировать в лаборатории: может, это вода? Тогда Плутон впоследствии можно будет оживить. И намек эллинского мифа станет реальностью: царь смерти окажется скрытым обладателем источника жизни.

Я постоял, прислушался, включив внешние микрофоны. На планете царила тишина, полная тишина. Ан нет! Что-то бурлит — глухо, мятежно. А-а, это моя собственная кровь пульсирует, выполняя свою неустанную рутинную работу. Надо учиться у нее, у каждой клетки собственного тела.

Голод ли, холод ли, любой жизненный экзамен ли — они не снижают ритма жизни, преданно служат своему организму.

Из-за гор всплыл деформированный круг спутника, вокруг засверкало мертвенным зеленым светом. А, это Харон. Спутник Плутона. Или равноценный компаньон. Каково происхождение этих участников древнего космического катаклизма? Кто скажет об этом? Где тот звездный детектив, который разгадает тайну извечного преступления, растерзавшего цельное бытие на жалкие обломки?

Я взобрался несколько выше, остановился на скалистом выступе. Из-за гор блеснула ослепительная звезда, заиграла радужными лучами на шлеме. На душе потеплело: это же Солнце! Оно маленькое, почти не отличается от других светил, однако сердце чувствует его животворящее тепло, родные лучи. Где-то там и Земля. Даже в телескоп ее не увидишь в лучах Солнца.

Грудь залила горячая волна любви. Земля, горница моя! Только вот так, в пустыне далеких миров, мы познаем глубину своего родства с материнским лоном. Порываемся по лучу разума в Безмерность, а сердце наше, будто пуповиной, связанно артерией нежности с твоим сердцем, любимая планета.

Пусть мое тело, мои останки проглотит чужой мир, но я вернусь к тебе, Матушка Земля. Обниму мыслью твои небесно-синие озера, бурные и спокойные моря и океаны, загадочные горы и песенные леса и рощи. Мое сердце с тобой. Возьми его, передай новым сыновьям своим, которые тоже пойдут по пути Вечности, путем Любви.

Я закрыл глаза. Умерил взбудораженные мысли. Перед мысленным взором проплыли поля золотой пшеницы, цветущие сады, голубая лента Днепра. По ней плывут белопарусные яхты, волна качает лодочки рыбаков — такие же смешные и милые, как и тысячелетия назад. Солнце золотит купола древних церквей, ветер качает белые и розовые соцветия каштанов. Так было… Так было в детстве, в юности. Так будет для грядущих наследников его мечты.

Я вздохнул, покачал головой, словно отгоняя милые видения. Достаточно сантиментов. Пора работать. Надо поставить какой-то знак, чтобы его заметили люди, чтобы поняли, кто здесь был.

Двинувшись назад к кораблю, я неожиданно почувствовал, что рядом кто-то есть. Кто-то живой, разумный. Будто чьи-то незримые руки коснулись лба, внимательный взгляд заглянул в душу.

Удивленно оглянулся. Что за наваждение? Вокруг скалы, обрывы, накопление льда. Вдруг… на глаза попался странный предмет. На каменной площадке возвышалось нечто вроде скульптуры. Неужели творение разумных существ? Здесь, среди мертвой пустыни?

Я осветил предмет прожектором. В лучах проявилось неземное лицо, высеченное из черной породы, с крепко прислоненными к груди руками. Вся титаническая фигура была олицетворением собранности, сосредоточенности. Создавалось впечатление, что существо защищает ладонями величайшее сокровище свое. И то сокровище — в груди. А взгляд, подобно стреле духа, запущенной в глубины мироздания, передает свою внутреннюю суть дальним неизвестным братьям. Как удалось таинственному создателю выразить свой замысел через мертвую породу? Я еще не встречал на Земле такого мастерства! Кто были создатели? Пришельцы или аборигены Плутона? Или путешественники из системы Юпитера или Урана? Мыслящие существа, о которых мы уже знаем, но еще не встретили.

Молчит пустыня. Молчит пространство. Только глаза неизвестного Брата устремлены в Космос, соединяясь с огнями дальних миров.

Я возвращался к кораблю взволнованный, пораженный. Теперь мне будет легче жить среди царства Аида, потому что знаю: здесь побывали мудрые существа, одухотворившие творчеством холодную страну теней…

… Шли часы. Десятки. Сотни.

Я уже не отмечал их. Это было бы пустой тратой времени. Упорно работал, чтобы забыть о плоти и времени.

Починив немного каюту (я наложил на разрывы пластмассовые швы), наполнил ее воздухом, обогрел от атомной батареи. Отдохнув в постели несколько часов, снова выходил наружу — изучать окрестности, искать знаки чужой культуры. Однако, кроме статуи, мне не повезло больше ничего найти. Плутон будто пошутил надо мной, проявив посреди мрака пустыни прекрасный фантом, чтобы раздирать мое сердце надеждами и сомнениями.

Я принес на корабль немало образцов горных пород и кристаллов. Анализ показал, что плотность вещества планеты превосходит земные породы в десятки раз. Это было особое состояние элементов. Не является ли Плутон грандиозным искусственным ковчегом, созданным таинственной цивилизацией для путешествий в звездных просторах. А может, и в других координатах времени-пространства.

Я решил расширить круг исследований. Наметил маршруты. Именно в это время, неподалеку от статуи Неизвестного, меня подстерегало неожиданное происшествие.

Над зубцами скал взошла звезда — Солнце. Я несколько минут с нежностью смотрел на него, посылая в ту сторону свои думы, сердце, лучшие чувства. Неожиданно на фоне звездного пространства мелькнуло как будто мерцающее крыло. Неуловимое мгновение — и вертикальная человеческая фигура появилась на пути к скульптуре. Она была трепетная, неустойчивая и меняла интенсивность своих красок. Колыхнувшись, фигура двинулась ко мне.

Морозец прокатился по спине. Что это? Неужели житель Плутона? В свете дальнего Солнца существо кажется полупрозрачным. Подобно человеку Земли. Грациозная женщина. В сердце появился страх: может, галлюцинация?

Фигура женщины приблизилась. Очертания ее мглистые, но видны яркие глаза, полные губы. Послышались взволнованные слова:

— Друг Ураган! Наконец мы нашли вас. Мы спасем вас.

Я онемел от неожиданности. Нет, это не может быть! Это игра уставшего разума.

А женщина, протянув руки ко мне, ласково сказала:

— Мы гордимся вами. Еще немного — и вы будете на Земле. Вы слышите меня? Вы понимаете?

Я проглотил ком в горле и хрипло сказал:

— Я слышу вас. Но кто вы? Здесь отсутствует воздух, а вы — без скафандра. Как же я слышу вас?

— Не бойтесь, — улыбнулась она, — я не призрак. Нет времени объяснять. Наберитесь терпения. Я должна исчезнуть… Сообщите ваши координаты. И включите прожектор через двести часов. Слышите? Через двести часов!

Я продиктовал координаты. Хотел еще что-то спросить, но фигура женщины расплылось туманом и исчезла.

Преодолевая сомнения и уныние, я следующие сто пятьдесят часов монтировал на скале возле корабля прожекторные установки. Подведя кабели, включил атомную батарею. Мощный голубой сноп лучей пронзил пространство, потерялся в бесконечности. Облегченно вздохнул. Если в моем видении есть какая-то правда — то друзья увидят прожектор. Найдут и корабль, и меня.

Шли тянущиеся часы.

Я выходил караулить около прожектора, пылал на костре надежды и отчаяния.

И вот… неожиданно… со стороны Солнца заискрилась маленькая звездочка. Сияние ее усиливалось, нарастало.

О судьба! Это же квантовый корабль! Видение не было призраком. Они вовремя прилетели, как и обещала женщина.

Звезда легла на планетную орбиту, исчезла за горизонтом. У меня потемнело в глазах. Неужели не заметили прожектора? Его видно за тысячи километров в космосе. Неужели промашка?

«Спокойно, спокойно!» — говорил я про себя. — «Они вернутся, обязательно.»

Почему так трудно? Кружится голова, спазмы в груди.

Я пошатнулся, упал. Раскинул руки, чтобы удержаться. И пропасть неодолимо тянула вниз.

«Только бы не было пробоины в скафандре», — мелькнула последняя мысль.

Звезды сплелись в красочное кружево, закружились, окружив меня мерцающей спиралью. Тело безвольно погрузилось в слой мелких льдинок.

Волна забвения убаюкала меня и понесла в неизвестность…

Мне мерещились космические просторы. Только были они не черные, а нежно-голубые. И звезды казались не далекими солнцами, а близкими и родными существами.

Я мчался между планетами и звездами в сопровождении многоголосой мелодии. Какая-то доля сознания удивлялась, что не нужно мне было ракеты или другого устройства. Можно было лететь просто так — силой собственной воли.

Сначала звезды выглядели как пульсирующие огненные цветки в небе. А потом, когда я подлетел ближе, увидел, что это — знакомые люди. Вот Колослав. Вот покойная мама. Рядом — друзья по школе: Юрий, Рамат, Юриана. И у каждого в груди пылает цветок. Ба, это не цветок, а сердце. Звезды — это сердца людей. А я до сих пор не знал об этом. Как замечательно! Надо непременно рассказать всем о таком чуде. Все будут рады, что звезды — не шары раскаленного газа, а родные, теплые человеческие сердца.

Где-то из пространства подплыла еще одна звезда-сердце. Это девушка. Откуда она знакома мне? Вроде бы никогда не встречались, однако ее сердце казалось очень близким, неотделимым от моего.

Девичьи глаза заглянули глубоко в мою душу, послышались нежные слова:

— Как долго я ждала тебя. Хотя и прекрасно в небе, среди других звезд, но ты один-единственный. Когда-то нас разлучили, и мы уже тысячелетиями ищем свою судьбу. Хочешь снова быть общим сердцем?

Я счастливо засмеялся. Так вот в чем секрет любви? Так просто? Слить два сердца в одно?

Я распахнул объятия, бросился к родному сердцу. Но неожиданно загремел оглушительный гром. Навстречу мне ощетинились черные каменные громады и зеленые острия острых кристаллов. Таинственное девичье сердце исчезло. Вместо него выплыло из мглы титаническое темное лицо. Где я его видел?

Горы. Широкая равнина. Далекое Солнце. Пустыня, и над ней безразличное сияние светил. И статуя. Статуя таинственного Брата. Взгляд его погружен в пучину Космоса, ищет разгадки извечной тайны Бытия. Уста его шевелятся, и слышны суровые слова:

— Не спеши, брат. Чтобы стать единым сердцем, надо забыть те века, когда ты был разделенным сердцем. Самоотречение и подвиг — вот твой путь. Найдешь ли в себе силу, чтобы войти добровольно в озеро огненное?

Острие кристалла пронзило мое сердце. Острая боль молниеносно смела с поля сознания все — звезды, сердца, горы, статую. Я застонал. Пошевелился. И сразу же услышал грубовато-нежный голос:

— Наконец то очнулся. Вставай, вставай! Нет времени валяться.

Я открыл глаза. Надо мной склонилось знакомое лицо. Кто это? Неужели Колослав? Как, откуда? Он же на Луне. А здесь Плутон… Да, видимо, не Плутон. Я без скафандра, вокруг стены небольшой каюты, за широкой спиной Колослава в иллюминаторах мерцание звездных созвездий. Мы в полете? Стало быть, я спасен?

— Проспал, — смеется Колослав, и рыжеватые волосы смешно развеваются над высоким лбом, будто язычки пламени. — Эх ты, лентяй! Столько с тобой мороки. Ищи тебя среди снегов Плутона! Поднимай, неси. Думаешь — легко?

— А ты все такой же, — радостно сказал я, уже вполне придя в себя. Затем, вспомнив, где я был недавно, я подергал товарища за руку. — Послушай… А как вы узнали, где я? Кто вам сообщил?

— Как кто? — удивился Колослав. — Ты сам.

— Я?

— А кто же еще?

— Как?

— А тебе это лучше знать. Здесь я ничего не понимаю. Сплошная мистика. Прискакали из Института Мысли посланцы в Космоцентр. Ваш Ураган, говорят, на Плутоне. Немедленно посылайте квантовый корабль туда. Дают координаты. Мы засомневались. Они продемонстрировали видеозапись. Туманно, нечетко… однако там записан контакт с тобой… среди скал Плутона. Всякие там сентиментальные мысли. Ну, а дальше — ты знаешь. Мы рванули в космос. И забрали тебя.

Я удивленно выслушал друга, а потом сказал:

— Невероятно. Я тоже был свидетелем такого чуда, сознание отказывается верить. Вдруг среди льда, среди мертвых скал — призрак женщины.

— Не призрак, — раздался ироничный бас за спиной Колослава, — а мой ассистент, сотрудник Института Мысли Риона. Замечательная девушка. Не имеет никакой связи с привидениями.

— О, — отодвинулся в сторону Колослав, — уважаемый академик тебе все объяснит. Руководитель Института Мысли Багров. Сам пожелал лететь к тебе на Плутон.

— Ко мне? — удивился я. — Чем я заслужил?

— Заслужил, заслужил, — махнул рукой Багров, склоняясь ко мне. Академик был невысокий, круглолицый, но взгляд его пронизывал насквозь. Глаза прозрачные, холодные, будто колодец с искристой водой. Очень странный человек.

— Скажите же мне, чем я вас заинтересовал?

— Во-первых, даже ребенок мог бы понять, что эксперименты с передачей мысли лучше ставить в космических масштабах, а во-вторых…

— Подождите, — воскликнул я, — неужели видение, которое я видел там, на Плутоне… телепатический сигнал с Земли?

— Именно так, — кивнул Багрова. — Успокойтесь. Вам разве это удивительно? Помните наши давние споры? Между Космоцентром и Институтом Мысли? Вы утверждали — кванты покорят пространство. А мы настаивали — мысль.

— Помню, — пробормотал я. — Это было давно. Лет семь назад. Я серьезно не воспринимал тот спор.

— Тем хуже, — иронично возразил Багрова. — Смешно то, что лучшие доказательства в нашу пользу дал космонавт.

— Кто же?

— Вы. Именно вы. Только благодаря нашим экспериментам вы спасены, добыты ценные сведения о Плутоне, подтверждена возможность межпланетной и межзвездной связи на принципиально новых началах.

— Хорошо, — не сдавался я, — пусть у вас ведутся эксперименты, что-то получается, но со мной договоренности не было? Факт. Я находился за шесть миллиардов километров от Земли.

— Ну и что? — ласково подхватил Багров. — Расстояние в телепатии не имеет значения. Здесь действуют иные законы и константы. В минуты отчаяния (а у вас были именно такие минуты, попробуйте возразить!) конденсируется колоссальная психическая энергия, мощным разрядом генерируется в пространство. По закону тождества этот разряд принимается психически близким субъектом. Именно так произошло здесь. Мы сразу обнаружили двух…

— Кого двух?

— «Психодвойников». Индивидов, психический резонанс которых вибрирует на одной частоте. Сотрудник, о котором я говорил, — девушка. Вы знаете уже ее имя. Риона. Очень талантливая. Правда, взбалмошная, недисциплинированная. Именно она приняла ваш призыв.

— Я никакого призыва не делал, а просто внутренне прощался с Землей.

— Вот-вот! — засмеялся Багрова. — Это как раз и есть наш метод — внутреннее обращение, которое ей удалось воспроизвести через оптический психоинвертор.

— А я? Почему я увидел девушку там, на Плутоне?

— Это — отдельный эксперимент, — радостно потер ладони Багров. — Это эффект создания особого… Э-э, подождите. Я вам открываю наши секреты, а еще не спросил основного: пойдете ли вы к нам?

— Куда? Откуда?

— Из Космоцентра. В Институт Мысли.

— Меня забрать из космоса? Это нереально.

— Наоборот, — сердито замахал руками Багров. — не забрать вас из космоса, а дать вам космос по-настоящему. Уже полжизни я воюю с учеными-технистами, доказывая им, что космос невозможно освоить ракетами.

— Смотря какими ракетами, — ревниво возразил я. — Квантовые устройства не имеют границ для проникновения в глубины мироздания.

— Глупости. Квантовые, суперквантовые, мезонные, фотонные, даже тахионные — всем им одна цена. Тянуть в пространство миллионы тонн вещества, отправлять людей на страшный риск, ждать их через тысячи или даже миллионы лет, учитывая парадокс времени. Не годится такая перспектива. Не говоря о том, что вы никогда ракетами не перепрыгнете квантовую границу — скорость луча.

— Перескочим. Каждая граница — условная!

— Ха-ха! — весело подхватил Багрова. — Вот мы и разрушаем вашу границу. И не когда-нибудь, а сегодня. Только на принципиально новой основе.

— Мысль?

— Да. Только не понимайте примитивно. Речь идет не о связи между космонавтами или с другими мыслящими существами с помощью парапсихологического умения. Все гораздо грандиознее! Я говорю о путешествиях между планетами, между звездами, между сферами, об изучении других миров, систем, галактик. Нет границ для изучения мира с помощью мысли. Почему? — спросите вы. Потому что скорость распространения мысли — мгновенна. Это — динамика Логоса, это характеристика Вездесущего Бога. Мысль не укладывается в пространственно-временные аспекты. Она впитывает их в себя. Вы понимаете? Именно мысль — творец всех констант Мироздания. Посылая путешественников к другим галактикам или метагалактикам, мы не будем их ждать через миллионы лет. Для этого достаточно будет несколько минут, секунд, часов. Да, собственно, они никуда и не полетят.

— Полетят — не полетят, — пожал я плечами. — Как это понять?

— Замечательный диалектический орешек, — смешно пошевелил лохматыми бровями Багров. — Однако вы не ответили: пойдете к нам? Могу сказать откровенно: таких, как вы, на Земле, может, десяток, а может, и меньше. И тех мы не знаем. Ваш переход в Институт Мысли поднимет опыты на невиданную высоту.

Я весело рассмеялся.

— Так позвольте же сначала узнать все как следует. Перед таким напором разве устоишь? Если это не заберет от меня космос, то…

— Я знал, что вы мудрый человек, — воскликнул Багров. — Я знал!

— Короче, я зайду к вам, а там поговорим.

— Вот и хорошо. Ложитесь отдыхать. А то мы вас сразу из обморока в суперкосмические проблемы…

— Самые лучшие лекарства. Кстати, вам тоже пора в кресло, потому что скоро — финиш. Я вижу за бортом Луну. Станция!

Прошло несколько дней. Завершились торжества по поводу моего спасения, выступления по телесети. Я провел десятки пресс-конференций, дал сотни интервью журналистам, ученым, космологам. Затем рейсовая ракета принесла меня на родную Землю. И в тот же день межконтинентальный аэробус дал мне возможность отправиться на юг, в Непал.

В Катманду пересадка на мощный вертолет, курс которого лежит к высокогорной долине в Гималаях. Там, на высоте более трех километров, расположен Институт Мысли. Туда и лежит мой путь.

Внизу плывут гряды титанических гор. Вьются белоснежные хребты, клубятся облака, пряча в глубоких ущельях вековые тайны. Вертолет ныряет в мглистую пелену, пробивает ее. По склонам сбегают вниз заросли высоких деревьев, бушуют пенистые водопады, темнеют массивы скал.

Машина остановилась на берегу небольшого озера, похожего по форме на гигантский глаз. Даже островок с группой елей посередине напоминает зрачок. Нежно-зеленый плес замер, не колыхнется. Древний лес стоит как стража. Торжественно дымятся вершины, будто кто-то там зажег костер.

Я вышел из вертолета, глубоко вдохнул прохладный, благоухающий воздух гор. Просто, величественно, спокойно. Как в Космосе. Разве удивительно, что именно здесь ученые пытаются раскрывать тайны человеческой психики. Ураганные вихри человеческих сознаний мчатся далеко за этими хребтами, не затрагивая спокойствие сказочной долины.

Пилот — черноглазый, задумчивый юноша из Бенгалии — молча показал в сторону скал. Там, за верховьями елей и кедров, блестели своды какого-то экзотического сооружения. Туда вела едва заметная тропинка меж густой травы.

Я двинулся по ней. Разгребал травы, вдыхал пьянящий запах цветов. Кровь пенилась в висках, тонко покалывало в сердце. Чары, настоящее волшебство! Будто и не было тысячелетий технической цивилизации. Вернулись исконные эпохи, когда в этих ущельях риши Вед искали истину, растирая собственное естество, бросая вызов вечному молчанию Неба. А вокруг были примитивные первобытные стойбища, грубые нравы, предрассудки, деспотия жрецов, страх перед тайнами бытия.

Впрочем — современному человечеству тоже не стоит кичиться своим статусом космической цивилизации. Может оказаться, что мы — всего-навсего пленные красочной паутины, сотканной собственным самообманом в глубине исторического лабиринта.

Я ступил под покров великанов деодариев. Они меня приветствовали едва слышным звоном, очаровали спокойной величавостью. Между покрытыми мхом валунами, через узловатые завихрения змеевидных корней я добрался до широкой поляны. Отсюда начиналась аллея, посыпанная белым песком, ведущая к таинственному сферическому зданию.

У входа мое внимание привлекла статуя женщины, высеченная из темно-лилового камня. Я залюбовался легкими линиями, тонкой символикой творца. Грациозные девичьи формы были покрыты прозрачной дымкой. Я не мог понять, как художнику удалось достичь такого эффекта, работая с грубым материалом. Девичье лицо сосредоточено, брови сдвинуты вместе с выражением вопроса. Взгляд направлен в звездное пространство! В ладонях, у груди, она осторожно, как величайшее сокровище, держит прозрачную чашу с сердцем. Оно сияет голубым пламенем, бросая отблеск на юное лицо.

С трудом оторвавшись от созерцания статуи, я двинулся к входу. На стене увидел мерцающую надпись санскритскими письменами: ИНСТИТУТ МЫСЛИ.

Дверь тихо отворилась. Я вошел в коридор. Стены излучали мягкое сияние, в овальные окна приветливо заглядывали ели. Я огляделся. Ни души.

Еще одна дверь. Она неслышно открывается. На меня смотрит юная женщина. Я ее сразу узнал. Это была та, которая появилась у меня на далеком Плутоне. Та, которая спасла меня от смерти.

Женщина похожа на статую, поставленную при входе. Такая же хрупкая, странная, таинственная. Большие черные глаза из-под густых ресниц смотрят на меня вопросительно и тревожно.

«Какая очаровательная», — подумал я.

— Какая очаровательная, — деловито повторил чей-то голос со стороны.

Я обалдел от неожиданности и смущения. Кто-то дружно засмеялся. Девушка покраснела.

Около нас неожиданно появился Багров, в шутку сказав:

— В нашем институте даже думать надо осторожно. Не стоит женщинам сразу говорить комплименты. Аппаратура записывает, потом ваши мысли поменяются — будет конфуз. Впрочем, думаю, в отношении Рионы изменения мыслей не будет.

— Багров, — умоляюще сказала девушка.

— Молчу, молчу. Знакомьтесь: Ураган, а это — Риона. И вы уже знакомы без меня. Среди снегов Плутона встретились. Простите, друг, что я не встретил вас. Как раз продолжается важный эксперимент. Я снова брошу вас. Останется только Риона. Однако именно она вам и нужна. Тяжелая артиллерия, как говорили наши воинственные предки. Мы ее пускаем в действие, чтобы завоевать вас.

— Багров…

— Молчу, молчу, — взглянул веселым взглядом на девушку ученый. — Но я нисколько не преувеличиваю. Риона — энтузиаст парапсихологии и ее новых отделов. Она вам обо всем расскажет. Риона, поручаю вам этого космического волка, обработайте его. Ну-ну, не сердитесь, вам не к лицу. Освобождаю вас до вечера. Гуляйте, спорьте. Но помните: участие Урагана в наших экспериментах — первостепенная задача.

Багров впопыхах посмотрел на хронометр, махнул рукой и исчез.

Я робко посмотрел на девушку. Мне как-то неловко было смотреть ей в глаза после того, как мои мысли прозвучали в пространстве.

Однако Риона смотрела дружески, хотя и тревожно. Подала узкую руку с длинными музыкальными пальцами. Я взял ее, легонько пожал. Горячая струя прошла по телу, проникла в сердца. Она закрыла глаза, убрала руку. Затем снова посмотрела на меня. Щеки ее побледнели. Она тихо сказала:

— Пойдем. Пошли в горы. Я вам покажу свои любимые места. Вам понравится у нас. Вы будете с нами работать. Я знаю.

— Я тоже знаю, — зачарованно вздохнул я.

Она шла по горной тропе медленно, легко, будто плыла. Между нагромождением многоцветных скал, между зарослями деодариев и елей, над бурными потоками по шатким мостикам-колыбельным. Изредка оглядывалась, и тогда светлые молнии черных глаз обжигали меня.

Риона остановилась возле водопада. Гималайские кедры-деодары стремительно поднимались в небо, создавая подобие сказочного дворца. В просветах между ними белели высокие вершины, вверху этот дворец прикрывало небо — темно-голубое, спокойное. Водопад натягивал прозрачные нити между скалами, невидимый музыкант касался тех струн пальцами, играл едва слышимую мелодию вечности.

Девушка, склонившись, начала собирать сухой хворост. Я, поняв задумку, начал ей помогать. Риона указала место у водопада. Мы сложили кучку веточек и подожгли.

Огонь весело заплясал на дровах.

Мы сели около него на широкие, плоские камни. Нас разделял костер. Языки пламени поднимались выше и выше. Мириады веселых праздничных искр поднимались в потоке мощного пламени в небо и соединялись с пространством.

Когда костер усилился, я подложил несколько толстых веток кедра в очаг и тихо сказал:

— Мне кажется, что это уже было.

— Было, — как эхо отозвалась Риона. — Конечно, было.

— Когда? — словно во сне, спросил я.

— Всегда.

Я воспринял ее сокровенный ответ как высший аргумент. Мне этого было достаточно. И снова тишина, нарушаемая лишь треском искр, которые багровым руслом отправлялись в небесный океан. Риона вздохнула. Пригладила волосы на висках, отбросила за спину тяжелую косу.

— Слушайте… Пусть будет наш разговор сказкой. Не надо анализа. Споры тоже излишни. Попробуем отгадывать ряд тайн, волнующих нас, с помощью легенды, мифа, интуиции, мечты, с помощью сердца. Так, зерно, пока она не проросло, кажется мизерным рядом с тяжелыми скалами, вещами, машинами, людьми, далекими мирами. Но дайте зерну пространство и условия… и оно трансформирует мир. Заколосятся массивы хлебов, зашумят густые леса, миллиарды людей получат еду и одежду, здания и машины, бумагу для книг и музыкальные инструменты для проявления гармонии.

Так было до сих пор и с мыслью. Хотя мысль всегда была ведущей в эволюции (вспомните вещее Платоново: «Мысль правит миром»), но ее почти не замечали. Больше обращали внимание на внешние проявления, не понимая, что это лишь грубые одежды мысли. Стул или ракета, компьютер или песня, хлеб или прекрасная игрушка для ребенка — все это творчество огненной мысли. Даже пантеоны всех богов — древних и современных — разве не мыслью созданы? А наши руки, инструменты, машины, устройства и гигантское сооружение социума — лишь оружие мысли, которым она перестраивает мир.

Однако уже тысячелетия назад появлялись люди, которые задумывались над сутью мысли. Считалось, что энергия мысли передается в пространстве и времени, она конденсируется, рассеивается, что она неистребима, как и все в Космосе.

Однако простите. Я увлеклась и сползаю к философии. Вы, конечно, сами достаточно знаете о фактах, связанных с манифестацией энергии мысли.

— Знаю… Читал… Но увлекался другими направлениями научных исследований. А теперь, когда Багров… когда вы… короче, надеюсь, что мир мысли, который вы хотите мне открыть, такой же реальный, как и тот, к которому я привык.

— Высший, — подхватила Риона. — Более значительный, более мощный, более глубинный. Я люблю афоризм одного из древних гималайских учителей: «Мысль стихийная и беспредельная». Она — инструмент Бога-Творца.

— Говорите, говорите. Мне отрадно вас слушать.

— Я скажу коротко. Остальное должна добыть ваша воля, ваше желание. Наука уже десятки лет накапливает статистические данные и экспериментирует. Однако мало способных людей. Мало доверия к новому направлению в познании. Стереотипы ужасны. Однако основные тенденции определены. Мы можем концентрировать и конденсировать энергию мысли. Нам повезло в микродозах скристаллизовать эту энергию, получить ее субстрат. Об этом вам расскажет Багров.

А конкретные примеры… Мы с вами — лучший пример. Проводя эксперимент с анализом информационного поля Вселенной, я восприняла мощную телепатему, увидела вас, пейзаж Плутона, услышала ваши мысли, адресованные людям Земли, чувства. Мои впечатления были записаны на видеопленку. Зная, что вашей судьбой озабочен Космоцентр, мы немедленно передали это ученым на Луне. Они подготовили спасательную экспедицию. А наш институт тем временем предупредил вас.

— Как? — удивленно спросил я. — Неужели вы обладаете такой мощной мыслью?

— Нет, не владею, — сказала Риона. — Мою телепатему усилили энергией, сконцентрированной в кристалле. На этот импульс был потрачен почти весь запас. В чем суть эксперимента? Создание в пространственно-временном континууме так называемого психодвойника. Из виртуальных частиц вакуума. Этот «двойник» не имеет инерции, свойственной творениям с массой покоя и даже квантам. Следовательно, он может передвигаться действием нашей воли, нашей мысли мгновенно в любую точку пространства и даже времени, в любую сферу или мир.

— Мгновенно? — недоверчиво переспросил я.

— Да. Вам это кажется невозможным?

Я пошевелил палкой костер. Он вспыхнул сильнее. Глаза Рионы в отблесках огня казались проемами в тревожный, неизвестный мир. Я не мог отвести взгляда от них и заворожено ответил:

— Мне теперь ничего не кажется невозможным. Но разум…

— Ага, — звонко засмеялась Риона, и эхо повторило тот хрустальный смех в горах. — Разум упорно требует логических выводов. Пусть так. Наша гипотеза вот какая: мысль передается не в электромагнитном, не в мезонном или нейтринном, не в гравитационном или еще каких-то полях, подлежащих законам времени. Она связана с Полем Целости (это условное название). Время и пространство есть лишь аспекты этого творящего поля. Любое возмущение в этом Поле мигом ощущается в другом месте и времени где угодно и когда угодно.

— Ого, — восторженно сказал я. — Тогда это своеобразный телефон Бога. Это средство вездесущности, всечувственности.

— Замечательное определение, — восторженно воскликнула Риона. — Я счастлива, что вы так молниеносно поняли то, что я хотела передать. И еще одно. Это уже мои наблюдения. Мощнее всего действует в этом Поле сердце.

— Сердце? — переспросил я. — Что это значит?

— То, что услышали. Мозговая телепатема достаточно слаба. Она без усиления угасает быстро. А сигнал, генерируемый сердцем, практически не теряет мощности на любом расстоянии.

— Ох ты! Это же замечательно. И позволяет сделать неожиданные выводы.

— Не надо наивности, — вздохнула Риона. — Древние мудрецы и святые сделали это открытие тысячелетия назад. Говорили: «Бог живет в сердце». Мы можем сформулировать так: сердце является проводником к ядру бытия. Мозг только секретарь, а сердце — хозяин. Основной поединок веков продолжался между мозгом и сердцем. Интеллект как алгоритм мозга формировал мировоззрение, концепции бытия, социальные модели, субъективные сферы, структуру государств и идеологические программы по строгим правилам лабиринтного мышления. Мы до сих пор в плену этих штампов далекого падения Люцифера-Светоносца. А сердцу были разрешены только игрушки мифов, сказок, мечтаний и любовных спектаклей. Любовь как Энергия Сотворения была заменена ущербными импульсами холодной мысли. Скорее это была псевдомысль. Потому правдивая мысль — это синтез чувства и познания. О друг! Позвольте вас так отныне называть. Перспективы изучения Мира при помощи сердечной мысли всеобъемлющие. Мы сможем отправлять психодвойников куда угодно: на планеты, к другим звездам, в невидимые сферы, в самые дальние галактики, в прошлое, будущее. Все будет зависеть только от энергии. А энергия будет зависеть от любви.

— От любви? — Завороженно переспросил я.

— Да. Глубина любви определяет мощность субстанции, которую любящий Создатель зачерпывает из Океана Целости. Христос говорил: «По вере вашей будет дано вам». Вера — это воля сердца. Нам не надо будет отправлять гигантские ракеты, рисковать людьми, ждать их тысячелетиями. Мы войдем в контакт с разумными, любящими братьями. Сердечная мысль соединит Бесконечность. Она не отбросит техническую цивилизацию, а с любовью трансформирует ее. И в основе каждой трансмутации будет сердце человека, мысль любви.

Впоследствии научимся уплотнять «психодвойников». Там, на далеких планетах, будем ходить мы, точнее — наши заместители, выполняя нашу волю, волю нашего ума, любви, познания. Вы поняли, к каким высотам приведет изучение энергии мысли?

На горы опускались сумерки. Темнело небо, на небосводе вспыхивали крупные, яркие звезды. А водопад все звенел свою песню, и Риона вела меня широкой тропой своего сердца в миры легенды и смелого поиска.

Я остался в Институте Мысли.

В Космоцентр сообщили о моем решении. На мое имя поступило радиограмма с поздравлением «заживо погребенному». Я прочитал ее вместе с Рионой. Мы посмеялись над черным юмором друзей, и в моем сердце не было ни жалости, ни сомнения. Все было прекрасно, все было как следует.

Прошло два года.

Ранее, в другой ситуации, в других условиях, это время показался бы мне бесконечным. А здесь все было как-то иначе. Разнообразным вихрем событий и явлений промелькнула та благословенная пора.

И вот опять я сижу на плоском камне, около поющего водопада. Слушаю мелодию гор. И жду ее. Она скоро придет.

Между двумя камнями толстый слой пепла. Сколько раз — летом, осенью, зимой и весной — сходились мы к любимому месту? Сколько дум передал нам сказочный водопад, сколько волшебных тайн нашептали гордые деодары, величественные горы? Сколько сил влил к сердцу трепетный родной костер?

Кучка хвороста снова ждет ее. Придет она — и запляшет огонь, приветствуя свою хозяйку причудливым древним танцем.

Я закрываю глаза. Прислушиваюсь к пространству. Вспоминаю. Опять мчится, восстанавливается в сознании цепочка событий этого года. Поражает своей необычностью, а вместе с тем простотой.

Я думал, что начнется что-то сказочное, оккультное. Но началась странная, на первый взгляд, детская работа. Скорее — игра.

Например, передо мной раскладывали много вещей, просили за несколько секунд осмотреть их, а потом, не глядя, рассказать то, что запомнил.

Или называли одно слово, а по нему велели восстановить всю фразу, которую задумывала, в основном, Риона. Или мне надо было ежедневно в определенные часы в воображении строить вещи, фигуры, здания, детали лица, тела, достигая в этом большой четкости. Контролировались мои успехи или неудачи специальным аппаратом, который записывал мысленные творения на видеопленку.

Вскоре я понял смысл этих упражнений. И уже не иронизировал над собственными «шалостями», как сначала сам называл такие занятия, а старательно выполнял задания Рионы. Надо было отточить способность сосредоточения, концентрации мысли, научиться мыслить чисто, ясно. И искренне, как всегда добавляла Риона. А искренность достигалась лишь тогда, когда мысль проводили через сердце. Для меня в первые дни это понятие плавало где-то в облаках абстракций, однако, когда я смотрел в глаза моей наставницы, то чувствовал, вне всякого сомнения, что сердце действительно не только центральный орган кровеносной системы, а таинственный индуктор глубинного естества, центр еще не открытого нами бытия.

— Можно послать мощный луч хорошей мысли, — говорила Риона, — а вслед за тем засорить пространство стаей воронья, которое своим шумом испортит предыдущий сигнал. А если мысль защищена сердцем, она приобретает торжественность и значительность.

Я с радостью соглашался с ней и старался не пускать в пространство «воронья». Риона была удовлетворена. А еще больше Багров.

Затем наступили дни суровых экзаменов. Мне необходимо было создать в пространстве психодвойника — своеобразный информационный дубль. В этом помогал экзотический прибор ЦПК (церебропсихоконцентратор) — изобретение Багрова и его помощников. На голову одевался венец из датчиков, в нем возбуждалось мощное Х-поле, которое направляло энергию мысли субъекта узким концентрированным лучом в выбранном направлении, помогало сосредоточиться, чтобы создать необходимую форму психодвойника. Именно так Риона посетила Плутон, когда я потерпел катастрофу.

Впечатления от первых попыток превзошли мои мечты. Надев впервые венец ЦПК, я сосредоточился, как всегда. Согласно договоренности послал мысль в пространство, направив ее к вершине соседней горы. Там ждали ассистенты Багрова — сотрудники института.

Я мигом вышел из стен лаборатории, мелькнул над озером, над лесом. В груди сладко похолодело, показалось, что мое сознание охватили неизмеримые пространства. Я метнул себя незначительным усилием воли до назначенной горы. Остановился возле палатки ассистентов. Меня увидели, радостно приветствовали. Весело засияли глазки видеокамер, регистрируя появление психодвойника. Но больше всего удивлялся я, зная, что тело мое лежит в экспериментальной камере института, а вместе с тем чувства наглядно утверждали, что я также нахожусь на горе, около моих товарищей.

Институт торжествовал. Багров готовился вплотную подойти к заветным опытам — к изучению космоса, чтобы открыть новый путь путешествий между звездами. И, конечно, положить на лопатки сторонников квантовых кораблей в завоевании пространства.

Еще несколько пробных полетов. А потом — рывок на Луну. Мой психодвойник появился среди сотрудников Космоцентра. Сначала все были поражены, считали мое появление каким-то фокусом, и, когда убедились в разительном успехе идеи Багрова, искренне пожелали мне успехов, прося объединить усилия «космачей» и «психов», как шутя называли они работников Института Мысли.

Шли дни, месяцы. Вскоре начнутся полеты к другим планетам. А потом — к другим звездам. Багров верит, что при жизни нашего поколения они смогут махнуть к другим галактикам.

… Мои мысли возмутились, метнулись врассыпную. Сердце почувствовало ее приближение. Будто опережая лицо, летят впереди две звезды-ока. Как лучи, протянуты мне навстречу руки. Я беру их в свои ладони, из сердца к сердцу посылаю свою радость. Мы садимся молчаливо, тихо на камни. Девушка обещала сегодня рассказать свою тайну. Я знаю, что ее тайна так же прекрасна, как она сама.

Разжигаю костер. Пламя вырывается на волю, бросает блики на задумчивое лицо Рионы.

— Мой друг… Ты читал об экзотической гипотезе Матакришны? О происхождении Солнца? О его строении?

— Не довелось. Это касается твоей тайны?

Она кивнула одобрительно. Затихла на миг, всматриваясь в багровые лепестки пламени. Затем медленно начала говорить:

— Матакришна говорит: почему мы смотрим на Солнце и другие звезды так, как далекие предки? Они предположили в своих гипотезах первое, что пришло им в голову: Солнце и звезды — большие шары плазмы, раскаленного газа. Что это шары — это видно невооруженным глазом. Что газа — показывает спектроскоп и ряд других приборов. А дальше? Дальше — только домыслы, предположения, намеки, к которым приспосабливают математические расчеты моделей — термоядерных, гравитационных, нейтринных и других. А почему бы, говорит Матакришна, не подумать о Солнце и звездах с других позиций? Такие мысли не новы, в сказочной форме они высказывались ранее.

Современная наука держится предположения двадцатого века, что Солнце и звезды — саморегулирующиеся термоядерные системы, где происходит процесс синтеза легких элементов в тяжелые — например, водорода в гелий и т. д., - с выделением определенной энергии. Эту гипотезу приняли почти как догму.

Матакришна утверждает, что звезды — не естественные образования, а искусственные. Действительно, каков механизм естественного формирования Солнца? Сразу такое гигантское тело не может возникнуть, а рождаются из туманностей первоначальные глобулы — планеты. Они объединяются в своеобразную семью во главе с планетой типа Юпитера. Если в недрах небесного тела накоплено достаточно сырья — водорода, дейтерия или других легких элементов — и начнется термоядерная реакция, то неизбежен титанический взрыв, цепная реакция, которая растерзает планету. Ни о какой звезде не может быть и речи. Матакришна говорит: Солнце и звезды — творения мыслящих существ.

— Все? — удивился я.

— Ученый уверен, что все, — утвердительно сказала Риона. — Я убеждена, что он говорит правду.

— А как же тогда возникают предшествующие мыслящие существа? Те, что творят солнца, звезды? Разве не в лучах Солнца возникла наша биосфера, жизнь, наши человеческие тела, в конце концов?

— Подожди, друг, я все объясню. Матакришна говорит: кроме видимого света, есть безграничный спектр других радиаций, целый океан вибраций. Если раньше не было звезд с видимой радиацией (отметим, что «видимой» для нас), то разве это означает, что Беспредельность была темной, что в небесах царил вечный мрак? Возникали существа под другими лучами, жизнь начиналось в других лонах, достигала разумного уровня, эволюционировала, гармонизировала Мироздание. Предположим, что на какой-то планете (или, может, в пространстве) жизнь достигла суперкосмического уровня. И те мудрые существа расширили спектр своего бытия, зажигая огненную звезду, которую мы теперь назвали Солнцем.

— Зачем? — удивился я.

— Чему мы удивляемся? Даже дети с интересом заглядывают в пещеры, щели, стремятся путешествовать за горизонт, а здесь речь идет о божественном Разуме, который имеет возможность подарить бытию, вселенной, Природе небывалые, грандиозные пути Эволюции, родить новых существ. Может, это именно солнечные жители, окружив свою сферу мощными энергополями, дали толчок нашей жизни? Может, именно они являются теми, кого предки называли Богами, Аватарами, Девами, Кумирами? Кто скажет, какие масштабы их действия, творчества? Мы, люди, может, только капля их всеобъемлющего эксперимента Мироздания?

— Значит, Матакришна считает, что там… живут…

— Живут, — торжественно подхватила Риона. — Живут и творят наши огненные братья, учителя, друзья. И дают пример нашему будущему.

— У меня кружится голова. Все это неожиданно. Мы же никогда не сможем их увидеть. Ни один корабль не проникнет на Солнце. Тем более если это химера, если Солнце — плазменный шар, а не такой мир, о котором говорит Матакришна.

— Именно для этого я и начала разговор с тобой, друг мой. Мы должны проверить гипотезу Матакришны. Экспериментально. Действительно, никакие аппараты не проникнут в Солнце. В древний криптограмме о Матери Мира утверждается, что Солнце — твердыня ее. То же самое говорит Откровение Иоанна о «Жене в объятиях Солнца». Все пророки уверяли, что никто не сойдет за ней на солнечную вершину, кроме тех, кто станет ее ребенком. Ты понимаешь, что это значит?

— Ты хочешь, чтобы психодвойник…

— Да. Я хочу, чтобы мы помчались на Солнце. И ты знаешь, что этого невозможно достичь, если огонь Любви не очистит нас.

Я молчал. Однако, наверное, говорили мои глаза, потому что в них Риона прочитала все: я готов был пойти с ней куда угодно — в бездну смерти, на Солнце, в ад, даже туда, куда невозможно проникнуть.

— Но это очень опасно, — прошептала девушка, коснувшись моей руки.

— Ну и что? — Просто спросил я.

— Могут быть неожиданности, осложнения.

— Это ты мне говоришь, Риона?

— Да, да, — нежно засмеялась она. — Я забыла, что разговариваю со славным Ураганом, тигром Космоса.

— Тигр или нет, но и не заяц. Но что нам запоет Багров?

— Ему ни слова, — твердо сказала Риона. — Я намекала о возможности «прощупать» корону Солнца, побывать в его окрестностях, но он пришел в бешенство, закричал, что такое возможно только через его труп, мы принадлежим не себе, а человечеству, что наши двойники сгорят, а вместе с тем и телесные носители будут парализованы. Нет, он не позволит.

— Тогда что же?

Риона повернулась ко мне, глубоко посмотрела в глаза. Щеки ее заалели, и я почувствовал всем телом, как вулканом бурлит ее сердце.

— Ураган…

— Я готов, — сорвалось с моих уст.

— Ты веришь?

— Верю, любимая.

Она встрепенулась от этого слова… Закрыла глаза.

— Еще раз… скажи…

— Любимая… Единственная…

— К Солнцу, Ураган мой?

— К Солнцу, любимая…

На рассвете следующего дня мы пришли в институт. Там еще никого не было. Основные эксперименты и занятия начнутся через четыре часа. В главной лаборатории царил мрак — ставни были закрыты. Риона подошла к стене, нажала кнопку. Веерные занавески плавно разошлись, розовые краски рассвета мягко поплыли по помещению. Девушка посмотрела на меня внимательно, будто измеряла глубину моей уверенности.

Горизонт над горами разгорелся багрянцем. Заполыхали вершины. Между зубцами скал выкатился горящий диск Солнца. Его лучи сверкнули в пространстве, отразились в тревожных глазах девушки. Казалось, что светило вздрагивает, пульсирует, напрягается в усилии оторваться от Земли. Наконец ослепительный шар поднялся над хребтами гор, легко и торжественно покатился в Беспредельность небосвода.

— Пора, — вздохнула Риона.

Мы переступили порог экспериментальной камеры. Двери закрылись. Теперь снаружи, на стене, горит красная надпись: ВНИМАНИЕ, ЭКСПЕРИМЕНТ!

Ни одна живая душа не зайдет в лабораторию, не потревожит нас. Все, что произойдет, зависит от нашей воли.

Риона указала на глубокое, удобное кресло. Я сел.

Она надела на мой лоб венец ЦПК. Проверила функциональную систему. То же самое сделала для себя. Выключила свет. Села в кресло.

— Пора, — послышался ее голос.

В тот же миг мы оказались в пространстве.

Здание института блестело серебряным сводом внизу. Потоки облаков розовели между спокойными нежно-фиолетовыми вершинами. Солнце поднялось высоко над нами.

Я увидел рядом с собой Риону. Сквозь нее просвечивали горы. В лучах утра «психодвойник» казался радужным.

— Ты будто бы существо из сказки, — сказал я, и сам удивился, что мои слова звучат в пространстве.

— Ты тоже, — ответила Риона. Она по-детски звонко засмеялась, повернулась к Солнцу. — Что ж, пусть пока это будет сновидением. Даже для нас. Дай руку, мой милый. К Солнцу!

Я протянул ей руку. Она коснулась меня. И сразу же в моей груди ощутился стук ее сердца. Это было тревожно, необычно, сладко.

— Сначала к Меркурию, — сказала она. — Там сконцентрируемся, а потом…

Я взглядом ответил, что все понял. Мы сконцентрировались. Метнули себя в пространство, к Солнцу. Земля стремительно таяла в небе, превращалась в слабенькую зеленую звездочку. Стремительно росло светило, закрывало большую часть видимого неба. Перед нами появился светло-оранжевый диск планеты.

— Меркурий, — сказала Риона.

Мы направили полет к нему. Пробили дымную атмосферу и остановились на пустынном плоскогорье. Кое-где блестели озера блестящей, серебристой жидкости, из титанических щелей вырывались облака газов. Солнце сквозь облака проглядывало багровым, зловещим шаром.

— Здесь, мой друг, — сказала Риона, — нам надо соединиться в единого психодвойника.

— Разве это возможно? — удивился я. — Ведь мы еще не тренировались.

Она посмотрела на меня, как древний дух всей земной женственности — нежно и чуть иронично.

— Влюбленные веками сливают свои сердца в единое сердце. Ведь ты сказал мне, что любишь? Разве можешь представить себя без меня?

— Не могу, — счастливо улыбнулся я. — Я понимаю. Я готов!

— Тогда я жду!

Я шагнул к ней. Коснулся руки. Рука вошла в руку. Грудь в грудь. Сердце коснулось сердца. И тогда таинственный голубой огонь вспыхнул в нашей груди, соединив два сердца в мощный костер.

Не было меня. Не было ее. Родилось общее желание, совместное сознание, единое сердце.

И то желание, та воля, сила и стремление, почувствовав свое всемогущество, подняли объединенного психодвойника над планетой и швырнули его к Солнцу. Просто в центр горящего диска.

… Огненный океан закрыл Космос. Двойник был окружен яростной плазмой повсюду. Наше объединенное сознание почувствовало, что оптильоны эргов солнечной мощи кромсают нашу духовную броню, пытаясь уничтожить, испепелить дерзкого пришельца с маленькой темной планеты.

Однако, ломая барьеры бурлящей материи, психодвойник нырял глубже и глубже в недра солнечной атмосферы.

Где-то далеко-далеко, в глубинах сознания, звенело предостережение. Оно звало назад, на цветущую, спокойную, любимую Землю, где не надо соревноваться с космическими силами, где не грозит уничтожение. А что, если гипотеза Матакришны — химера? А что, если Солнце уплотняется к центру, и мы попадем в такие недра, где температура достигает миллионов градусов, где страшная энергия ядерного синтеза уничтожит нас, как облако, даже не заметив.

Однако этот голос был едва слышным. Это был голос тела, которое оставалось далеко на Земле. А посланник сердца и ума — совместный психодвойник — всепобеждающей стрелой мчался сквозь протуберанцы, сквозь потоки радиации, сквозь упругие энергополя дальше и дальше.

Напряжение нарастало. Казалось, что еще немного — и невозможно будет выдержать сопротивление немыслимых стихий.

И неожиданно огненный вихрь оборвался. Остался позади. Перед нами возникло необъятное свободное пространство. Там, откуда мы прилетели только что, где клокотала стихия огня, — блестела голубая спокойная сфера. А внизу, сколько глазом кинь, развевались радужные очертания таинственного мира: гигантские горы, деревья, здания. Все это формировалось из текучих красок и лучей, будто в сказочном сновидении.

Я услышал восторженную речь Рионы в себе. Или это было наше объединенное Слово:

— Наши предки знали правду. Недаром назвались сыновьями Световида, внуками Дажбога. Здесь Источник нашего Бытия, здесь наши Отцы, сюда пролегает и наша дорога.

Мы метнули своего психодвойника вниз, на поверхность солнечного царства. И невидимая, плавная, но впечатляющая по своей мощности сила остановила нас, запрещала ступать туда, где имели право жить только полностью трансформированные огнем существа.

Чувство сожаления зазвенело в груди. Неужели Мир Пламенный останется лишь фантомом? Только маревом в пустыне?

Неожиданно гигантская голубая фигура метнулась к нам из глубины солнечного пространства. Доброжелательный взгляд титанических глаз заглянул в наши души, мы почувствовали радостную дружескую энергию брата и родственника. Он приветствовал наш дерзновенный успех, верил в восстановление радужного моста, некогда объединявшего все миры.

— Возрождайте Сердце, — прозвучало последнее напутствие Брата. — Мы ждем вас!

И тогда сознание объединенного психодвойника не выдержало предельного напряжения Солнечного Света. Нас бросило назад, к голубой сфере. Замерцал пламенный океан. Протуберанцы. Черный Космос с мириадами звезд. Зеленый ореол Земли.

А потом легкая тень забвения покрыла наше сознание.

Мы молча стояли перед Багровым. Он со слезами на глазах кричал:

— Никогда не прощу этого! Как вы могли? А что — если бы несчастье? Как вы смели?

Что нам сказать? Видимо, на наших лицах Багров видел только блаженно-радостные улыбки, потому что внезапно махнул рукой и сам рассмеялся.

— Вижу, что от юродивых ничего не добьюсь. Вы потеряли от радости способность разговаривать. Хотя скажите словечко: там есть жизнь? Матакришна был прав?

— Есть, Багров, — прошептала Риона. — Есть Мир любви и вечности. Это дает нам уверенность, что и мы — не капризная игра природных стихий, а действительно наследники безмерной Силы. Нам надо много думать… и чувствовать… Мы потеряли умение чувствовать Сердцем.

Я тоже хотел что-то сказать, но известные слова казались серыми, напрасными. Однако сердце мне властно подсказывало, что огненная эпоха человечества грядет. Потому что если хотя бы одна пара, объединив сердца, смогла подняться к Солнцу, то то же сделает впоследствии и объединенное человечество. Оно вернется в Отцовскую и Материнскую Светлицу, чтобы стать такими, как те, которые родили нас для славной судьбы.

Главное — прислушаться к Камертону Дажбога, пламенному Световиду, который ежедневно начинает бессмертную симфонию жизни в чертогах Вселенной. Прислушаться… и стремиться к творящему Огню.

Потому что возвыситься до Огня — это значит стать ОГНЕМ.

Часть четвертая. ЭКЗАМЕН ДЛЯ АРИМАНА

… Вот-вот должны прийти мои ребята. А я все не могу развеять впечатление от странствий к Солнечному Ковчегу. Откуда это видение, как оно могло образоваться в моей психике? Разве Риона — выдумка подсознания? Она настолько реальная, родная, близкая, что без нее уже невозможно жить и мыслить, чувствовать и куда-нибудь стремиться.

Может, она уже где-то здесь, в этой временной сфере? Может, она — это воплощение какой-то из девушек-Космократоров? Кого же? Почему мой разум не имеет никакой информации?

Но главное — сновидения выразили самую актуальную задачу нового цикла: освободить сердце от засилья интеллекта. Здесь — узел трагедии Земли. Люцифер-Светоносец — отец интеллекта. Он знал радость всеобъемлющего творчества, он в самозабвении творил миры и эволюции, но ревниво отстранил сердце на второстепенную работу. И Мироздание, сформированное властителем Мысли, потускнело, начало вырождаться. Животворная кровь любви перестала омолаживать стареющий организм Космоса. А издавна сказано: как вверху — так и внизу. Каждый атом, каждая клетка, каждый точка бытия почувствовали падение основы.

Теперь — только воля человека может найти выход из Лабиринта. Христос сказал: «Когда вознесете Сына Человеческого, тогда поймете, что это Я». Не униженные молитвы и биения в грудь, а вознесение Сына Человеческого. Восхваления его разума и сердца. Регенерация первочеловека начнет регенерацию Мироздания. Такой замысел Отца Сущего.

Так просто. Просто. Науку, технологию, образование, отношения между людьми и мирами опереть на сердце. О Боже, какая чудная мысль! Надо немедленно дать задание ребятам: готовить эксперимент для построения сердцедвигателя. Первоимпульс даст сердце, его надо ввести в резонанс с пульсацией большого сердца Космоса. Тогда можно игнорировать примитивные источники энергоносителей, извлеченным из нефти, ядерного топлива и даже солнечного потока. Каждый носит с собой безбрежный океан силы. Надо только найти путь для его реализации. Но черное сердце, жестокое сердце не полетит, не сотворит, не дарует людям Мир Радости. Оно лишь может разрушать… и то — с помощью промежуточных звеньев технологии. А сердце Творца будет действовать напрямую. И все Мироздание поможет ему. Потому что безбрежное Поле Неба с прадавности ждет возвращения истинного сеятеля и хозяина — Сына Человеческого, Сына Божия.

Были ребята в гостях. Мы радовались, как дети. Все с полуслова поняли суть замысла. Особенно — Соколенко. Он говорил: «Эх, если бы мы знали о таком чуть раньше… не допустили бы к эксперименту врага…»

Все тело мое дрожит. Будто в предвкушении сказочных событий. А разве не так? Новый хронокомплекс, совмещенный с сердцем оператора, поможет проникнуть в любое время, пространство, любую сферу.

Мы сможем проникнуть в соседние реальности. Освободить пленных Космократоров из паутины демонического мира. Собрать всю нашу древнюю команду, чтобы вернуть первоначальные силы. Тогда под нашим контролем будет вся историческая цепь — от Троянского времени по сей день.

И возможно, возможно… А почему бы и не помечтать? Возможно, Ариман и его сторонники задумаются над дальнейшей судьбой Бытия и найдут вдохновение для трансформации? Кто сказал, что это невозможно? Ведь он был на вершине могущества? Ведь он участвовал в формировании Хартии Единства? Разве все это развеялось на космических ветрах ненависти и безнадежности? Звездный Корсар сказал, что Ариман — тайна человеческая. А что, если мы ошиблись в определении вектора созидающей Эволюции? А что, если это Земля сотворила Высшую Систему Ара, а не наоборот? Ведь давно люди догадывались, а некоторые и утверждал, что боги — человеческое порождение. Создав их, мы потом стали их холопами. Страшная идея, но здесь — возможность инверсии. И освобождения тоже.

Что ж… Если логическая разработка такой гипотезы не будет противоречивой, тогда надо найти средства для сознательного контакта с Ариманом.

Еще одно — последнее дружеское предложение.

Остановить разрушительное колесо Эволюции.

Стереть, как грязные письмена с листка бумаги, порочные, испорченные созидания.

Вернуть Праотцам Бессмертие. И самим отдать себя в их распоряжение. Обуздать собственную амбицию «Богов». Осознать себя как часть общего потока Бытия и Радости.

Он услышит. Возможно, он уже слышит. И тогда мы увидим, остались ли в его Сердце искры Любви? Или там на веки вечные поселилась исконная тьма?

Что ж — это экзамен.

Экзамен для Аримана.

Экзамен для человека.

Последний…

… Перед Ягу — космоследователем Главного Координатора Ары — разомкнулось незримое поле личного Тартара Аримана. Послышался усталый голос:

— Зайди. Я жду.

Ягу переступил пространственный барьер, сразу же почувствовав странное состояние Аримана. Главный Координатор сидел в глубоком кресле и даже не повернул головы, когда Ягу подошел к Тартару. Перед ним сиял темно-фиолетовый клуб пространственной телесвязи, там плыли строки каких древних письмен. Экран погас. Ариман махнул рукой, показывая на кресло перед собой.

— Садись.

Ягу выполнил его приказ и пристально посмотрел в глаза властелина Ары. Взгляд Главного Координатора блуждал где-то далеко, в нем появилась странная детская прозрачность, нехарактерная для демонического образа, сформированного тысячелетиями.

— Что случилось, Ариман? Ты не похож сам на себя.

— Вот как? Ты заметил?

— Не только заметил, но и почувствовал какую-то психологическую инверсию. С тобой происходит странная трансформация. Объясни мне…

— Подожди, Ягу. Сначала я прослушаю твою информацию. Какие вести с Земли?

— Не очень хорошие. Звездный Корсар помог Космократорам оседлать временной поток Эволюции. Теперь они смогут корректировать моделирование различных вариантов реальности. Они разрушают наш космоисторический алгоритм, а в другой ввести многовариантную реальность нам уже не удастся. Ты понимаешь, что это значит? Мы потерпели поражение. Это — полная катастрофа!

— Не только для нас, Ягу, — печально заметил Ариман, и на его лбу сказалась тяжелая задумчивость. — И для них тоже. И для Звездного Корсара с его проектом Нового Творения.

— Ты впервые говоришь о таких драматических вещах, — удивленно прошептал Ягу, и в его ледяном взгляде проплыла волна тревоги. — Откуда такие выводы? Ты получил какую-то принципиально новую информацию?

— Разве суть в информации? — немного иронично спросил Координатор. — Мы сами наполнили Космический Океан многочисленными потоками разнообразных информационных вариантов. Мы запутались в собственных легендах Творения. И я внезапно… а может, и не вдруг, понял эту простую правду. Я почувствовал, что возвращаюсь в далекие-далекие дни, в детскую пору бытия… когда все было так ясно и просто, красиво и счастливо…

— Ты меня удивляешь, — нетерпеливо зашевелился в кресле Ягу, отбросив за спину огненную гриву волос. — Вспомни, что я в свое время предлагал тебе искать примирения с Космократорами, а ты тогда что сказал? «Сдвинуты с места космические силы. Мы уже не носители свободы воли, а рабы того действия, причина которой посеяна давно…» И еще ты сказал, что ненавидишь тех, которые стали жертвой свободного бытия.

— Говорил, говорил, — согласился Ариман. — Только все это — ошибка. Трагическое недоразумение. В ловушку псевдоразума попали и мы, и они. Все Бытия…

— Ты объяснишь мне, что же произошло? В чем дело?

— Объясню, Ягу. И не только тебе. Мы должны созвать Верховный Конгресс Ары в главном Тартаре.

— Секретный?

— Наоборот. Пусть меня и всех нас слушает вся Система. Речь пойдет о судьбе всех сфер жизни во Вселенной.

— Ты меня интригуешь.

— Никакой интриги, Ягу. Все очень просто. И по сути своей — радостно, если…

— Если…

— Если у всех нас хватит мудрости и воли снова стать детьми.

— Ариман! — озадаченно вскрикнул Ягу. — Ты повторяешь слова того, чье имя у нас — табу.

— Да, — согласился Ариман. — Он понял эту истину еще тогда, когда ходил по Земле. Что ж… Правда никогда не бывает устаревшей или новой. Она вечна. Однако всегда… Перед тем как сказать главное, я хочу продемонстрировать тебе пространственные записи мыслей, которые неожиданно стали катализатором моей трансформации и открыли страшную тайну эволюции Ары.

— Вот как! Я с нетерпением жду.

— Подожди. Воздержись от эмоций. Внимательно вчитывайся в то, что я покажу на экране. Это фрагменты впечатлений и размышлений простых земных людей. Но я проанализировал, что такие парадоксальные ноосферные импульсы буквально разъедают фундамент традиционного Космоса. Я молчал до сих пор, хотя и видел, что Ара буквально тает как иней под солнцем на деревьях Земли. Но дальше молчать преступно, назревает взрыв сферы Бытия, свертывания спектакля созидания. Смотри, Ягу, и анализируй.

Заискрился темный куб пространственного видения. Ягу прочитал написанные универсальными рунами строки поэтической строфы:

— Прекрасно! — вырвалось у Ягу.

— Ты понимаешь, почему я показал тебе эти строки? — тихо спросил Ариман.

— Мне кажется, что я понял. Я заметил, что глаза у тебя стали какие-то детские. Итак, ты под влиянием этой строфы вернулся к своей юной поре, когда мы учились в школах первого цикла, когда увлекались Хартией Единства и верили, что в основе Бытия — радость.

— Так оно и есть, Ягу, — серьезно сказал Ариман. — Энергия радости вечна. Мы с тобой убедились, что энергия ненависти бессильна что-то сотворить для бессмертного бытия.

— Я поражен, — задумчиво сказал Ягу. — Тот, кого в глубине земного инферно считают Гением Зла, заговорил о радости. Такое впечатление, будто ты проглотил золотое зернышко из другого мира… И оно проросло…

— Ты же сам вспомнил, Ягу, — укоризненно возразил Ариман, — что мы с юности были носителями таких зерен. Просто зерна были в панцире энергии ненависти, а ныне начинают прорывать стены плена. Однако погоди дискутировать. Смотри еще пространственные данные. И думай, думай.

Снова на экране замелькали строки размышлений. Чьи они были, какой психикой порождены — это не имело значения. Ягу понимал, что те письмена синтезировали определяющую тенденцию Земли, иначе Ариман разве обращал бы его внимание на пустую риторику? Надо напрячь все свое умение анализа.

«Насильно решить проблему Бессмертия — абсурдно даже мыслить такое.

Если проблема реальна — то она уже решена, то есть имеет решение, но в таком проявлении, которое на этом этапе мышления и действия — засекречено.

То есть проблема поставлена, дебатируется, решается, а это и есть доказательство того, что алгоритм решения уже в действии. Компьютер Психосферы уже сформировал программу для своевременной реализации задачи.

Очевидно, что главная идея надсмертия (именно надсмертия, ибо понятие бессмертия — абсурд) заключается в периодической метаморфозе — из состояния в состояние с эстафетой главного потока сознания, то есть с сохранением стрелы вести, которую мы несем из Вечности в Вечность.

Возможно, у Природы и отсутствует какая-либо тайна, и окажется, что надсмертие уже давно есть, и каждый из нас его имеет.

Разве не доказывается это тем, что мы несем в себе мириады чувств, мыслей, стремлений, традиций, движений души, которые никоим образом не приобретенные в этой реальности, в этой телесности? Мы уже носители Известия небывалого, и каждый проявляет (так или иначе) его весть.

Все мы Ангелы-Вестники и, как пчелы, несем по тропе Вечности к божьему улью свой вклад. Поэтому и сказано давно: донесите чашу, не расплескав.

Так, надсмертие уже есть, и не надо никаких мистификаций. Просто мы еще мало знаем о чудесности собственной жизни и миссии. Надо раскрыть глаза всех чувств…»

«… Фетишизм древней формы жизни — инерция ума: консерватизм самосохраняющей структуры.

Жизнь гораздо глубже погружена в пучину Субстанции, чем мы представляем. Мы видим даже не поверхность айсберга жизни, а пленку его поверхности, которая тает на солнце времени. А сам айсберг еще полностью не изведан.

Пора покончить с мистификацией смерти. Жизнь безгранична.

Не жизнь из Материи, а Материя — одежда Жизни, ее телесность…

«… Уровни осознания реальности связанные с пунктами «рождения» и «смерти». И то, и другое — обязательные моменты трансформации, очистки от балласта предыдущих прохождений, «одевание» в новые, динамические тела, энергопроявления.

Поднимаясь на высшие ментально-чувственные ступени (сферы), мы обязаны устранить инерцию будничных проявлений данной сферы, а как же с «грязью земной» пройти над бездной небытия к иной ступени?

Это — определяющий экзамен: комплексное очищение чувств, ума, созидающей сути души, сердца от тленного, бесполезного, мизерного, иллюзорного. Иметь с собой только то, что перейдет в Проявление Надземное…»

«… Одна из диверсий Князя мира сего (то есть — структурного компьютера консерватизма) — это прикладывать изменения, идею трансформации к существующей степени реальности, хотя он и знает, что к гусенице крылья не приделаешь, что бабочка может родиться из самоликвидации гусеницы, так она добровольно должна войти в саркофаг метаморфозы и даже — подготовить ее…»

— Обрати внимание, Ариман, — иронически отозвался Ягу, — как тебя называют по-научному: структурный компьютер консерватизма. Уже недостаточно поэтических кличек — дьявол, черт, сатана, князь тьмы, демон… Теперь уже и компьютер.

— Не скользи по поверхности мысли, Ягу, — строго заметил Ариман, нахмурив брови. — Меня не затрагивает эмоциональная сторона явлений. Ты обрати внимание, как глубоко заглядывает ноосферная стрела Земли в тайну Эволюции. Напряги внимание, мы подходим сейчас к основной, во имя чего я позвал тебя. Смотри, читай и думай.

«… Стремление к бессмертию следует продумать серьезнее, чем это делали предыдущие поколения.

Если жизнь есть непрерывное изменение, динамика, то что означает бессмертие этой динамики?

Например, как сделать бессмертной волну? Или циклон? Пустить по замкнутому кругу? А зачем?

Ведь жизнь имеет смысл как реализация определенного импульса. Например, рождается человек, растет, становится участником какого-то успешного процесса, выполняет в нем определенную работу. А если исчерпан цикл (алгоритм) процесса, то что означает «обессмертить» лицо? Что она будет делать? Ведь ей надо переучиваться, становиться вполне другим существом, стирать память. Потому что каждый цикл поколений — практически другая программа, другие интересы.

Несовместимость эпох и циклов — страшное дело.

А Природа, очевидно, давно решила эту дилемму: смерть, новое рождение, вечная метаморфоза стирания памяти предыдущих прохождений (и только откладывания их в Чаше Памяти в подсознании или сверхсознании). Где-то, когда-то, в других жизнях та память прорастет в небывалом синтезе, а сейчас она может даже мешать своей несвоевременностью.

Ясно одно: то, что можно было сделать, — сделано. То, что можно будет сделать, — сделается! Судимы будете — и есмь…»

«… Пора понять мировые религии как тысячелетние мафии духа и тела. Как бы страшно не было произносить такое, но кристаллизуется ужасное прозрение сердца и ума: человечество попало в плен к мафиози духа.

Это — глобальные, космические банды спиритуалистической экспансии, это — штурмовики небесного Тирана из Психосферы.

Мы боялись появления агрессивных пришельцев из далеких звездных миров. А оказалось, что давно уже завоеваны паразитами, посвященными в глубочайшую сущность собственного естества.

Эти мафиози — хитрые, во всеоружии, знатоки психики, ибо сами ее формируют, паразиты этики, эстетики, духовности. Для них годится любая форма мировоззрения — теизм, атеизм, фанатичная вера, цинизм, прагматизм, предрассудки. Им подходит апология единого Бога, многобожия, сухая наука материализма, признание Сатаны, отрицание его. Потому что все находится в руках этой беспощадной космической организации.

Человечеству еще только предстоит осознать невероятный по смыслу факт: всю мистерию бытия в течение последних тысячелетий совершают одни и те же мистификаторы. Боги и антагонисты богов — это правая и левая рука одного и того же диктатора. Кто бы какую дорогу не выбрал — он окажется в пасти того же небесного Хищника.

Нужно понять их реальность во всей Космической масштабности. «Не доказывать» их «ненаучность», а определить ужасающую преступность как оружие космоисторических заговорщиков против Эволюции, красоты и братства.

Прекратить «полемику» и поставить их вне закона.

Истинная религия и познание — в сердце человека. Христос навеки сформулировал эту истину и утвердил ее своей жизнью. Это — молитва жизни: духом, радостью, творчеством, знанием, любовью. Это — связь с отцом Бытия, с творящим потоком Родителей — напрямую. Я — в Отце, а Отец — во Мне»

«… Духовные вампиры перехватили все коммуникации Логоса во Вселенной. Пустили потоп выдумок — религиозных, научных, оккультных, художественных. Мы сами помогали им, сами возводили собственную тюрьму, древний Лабиринт Миноса. где засело всепожирающее чудище. Мы восхваляли жестоких богов, курили им фимиам, утверждали во владении Высшими Мирами. Отказались от Отцовского наследия. Одели робу рабов.

Грядет восстание духовных гладиаторов. Достаточно арены для удовольствия богов. Разве непрозрачно говорил об этом Гомер? Разве не бурлит до сих пор троянская война во имя коварных, непостоянных, коварных Елен, кем бы они ни были?

Для «олимпийцев» — это шахматная игра. А для нас?

Кровавая история. Чем заканчиваются все исторические спектакли?

Пиром Кронид.

А потом — новая партия в шахматы.

На очереди — точный гнозис. Жестокий и безжалостный.

Тем более что это мы породили космическую банду узурпаторов. В этом факте — определяющая мистерия грядущего цикла Бытия.

Чем завершится «Битва в небесах»?

Торжество Архистратига Михаила над воинами Люцифера — что это такое? Где результаты той победы?

Грядущим разделением мироздания на вечность блаженства и вечность муки — неужели в этом ум человека может найти свое завершение?

Огненный мост над пропастью, что расколола Бытие, — не здесь ли лежит решение?

И та пропасть — в сердце.

Остановимся в неистовом беге к эфемерной победе, прислушаемся к тихому стуку в груди. В небе. В бесконечности.

Сердце Неба тоже болит.

Страшно болит.

Жители Неба, вы слышите?..»

Ягу и Ариман долго молчали, прослушав жестокий анализ Бытия, высказанный психикой Земли. Наконец, после длительной паузы, раздался глухой голос Координатора:

— Это еще не все, Ягу. Я получил телепатему Горикореня, которому Корсар помог воскреснуть и выздороветь.

— И что же?

— Лидер Космократоров разгадал древнюю загадку. Итак, ноосфера Земли неумолимо, неуклонно взращивает это знание: Бог и Сатана — ветки единого Древа. Когда это понимание станет монолитным, стихийным — Ара перестанет получать психоэнергию живого мира. Она деградирует и погаснет.

— Но ты уверял, что намечаются новые, независимые пути для самодостаточного существования Ары.

— Это была иллюзия, — вздохнул Ариман. — Мы были уверены в первичности Ары, нашей Эволюции. Недавно в секретном архиве Первоциклов я нашел страшные записи. Оказывается, что наша сфера порождена духовной динамикой Земли.

— Как это может быть? — вскрикнул Ягу, умоляюще глядя на Координатора. — Ведь ты сам уверял, что группа Демиургов под твоим руководством сформировала сферу трехмерности, запрограммировала ее Эволюцию.

— Это была полуправда, — неохотно сказал Ариман. — А точнее — ложь. Мы потеряли знания о настоящем происхождении сферы Земли. Считали ее каким-то реликтом, аппендиксом. Когда наступил кризис для Ары, я решил интенсифицировать этот «аппендикс», чтобы дать импульс уверенности жителям нашей сферы. Это был своеобразный психологический спектакль. Ты понимаешь?

— Да, — опустил голову Ягу. — Зерно обмана начало бурно расти. И вот — расплата.

— Подожди, — поднял руку Ариман. — Суть не в этических категориях. Суть в том, что мы, вся Ара — порождены ноосферой Земли. Мы — дети человечества, которые забыли о Родителях, пренебрегли их интересами, возгордились, стали Богами для собственных убогих предков.

— Как это могло случиться?

— Где произошел разрыв эстафеты, — задумчиво сказал Ариман. — Законно должно было расти все — корень, крона и цветы. Тогда во Вселенную поднималось бы все древо Жизни. А мы потребовали освятить только цветы, презрев корни. Начал засыхать корень, а за ним ядовитыми стали и цветы, рожденные в небе ноосферы. Родились боги, демоны, антагонисты, и все жестоко эксплуатировали любовь и ненависть людей, превращая их в арену вечной битвы.

— И ты все это нашел в записях секретного фонда?

— Да. Там было и предупреждение: не допускать критической черты противостояния. Прислушиваться к воле Земли, где должно вызреть понимание причин падения.

— Разве нашего понимания недостаточно, чтобы осуществить поворот Эволюции?

— Это невозможно, Ягу, — блеснул огненными глазами Ариман. — Пойми: мы все — я, ты, другие боги и демоны — порождены людьми, хотя и не хотели этого понять. Разве может порождение изменить свой источник? Это источник должен очиститься, чтобы весь поток стал снова прозрачным. Но сейчас, когда от Земли идет генерация этой идеи, — пора настала. И нам есть нужда задуматься…

— Если коротко, — сказал Ягу, — то эту задачу можно вложить в формулу: исцелить мироздание, ликвидировать биполярность.

— Да, Ягу, — одобрительно отозвался Координатор. — Нам надо спуститься вниз. Тысячелетиями люди стремились подняться к богам. Теперь боги должны спуститься к людям, войти в них, отдаться им, покаяться перед ними за страшный грех отчуждения.

— Это — невероятно тяжело, Ариман! Небо стало горой гордыни. А если учесть, что небо и ад управляются из единого Центра, то как осуществить такой немыслимый синтез? Есть ли у Матери-Субстанции такая возможность, такая пластичность, чтобы огненно изменить Реальность?

Ариман встал с кресла, подошел к пульту, выключил систему поля Тартара. Исчезли энергостены, над ними засияло звездоносный свод Беспредельности. Главный Координатор махнул рукой, будто обрисовывая тем движением торжественный небесный пейзаж.

— Ты спрашиваешь, имеет ли Природа достаточную пластичность для изменения Реальности? Смотри, Ягу, на это вечное чудо. Ведь это породили наши предки, те убогие существа, до сих пор блуждают в лабиринте Земли. Нашлась же в них сила для такого титанического космоформирования. Будем мужественными: там, в глубине человеческих сердец, засекреченная Сила Первоотца. Он спрятался в простых людях. Такая разгадка Миссии Христа. Я с ужасом и надеждой говорю эти слова. А изменение Реальности? Оно возможно… Если накопится критическая величина демиургической энергии. Со стороны людей… и с нашей стороны… со стороны богов… и демонов… Два полюса целости должны сомкнуться.

— Встреча Отца и Сына, — прошептал Ягу, поднимая просветленный взгляд в космос. — Да ты уже решил окончательно, Ариман? От твоего решения зависит судьба мироздания…

— Мы созываем Собор всех Миров, — властно сказал Ариман. — Пусть сигнал Собора прокатится громом по всем сферам. Теперь судьба Бытия в руках человека. И Звездный Корсар, и я — только персонажи Книги Бытия Вселенной. Как повернется трагический и величественный сюжет — кто скажет?

Что принесет грядущая Книга — Конец или Начало?..