Камера! Мотор! Магия

Глава 7. Ранги и полномочия

Следующее утро совершенно не задалось. И немудрено: спала я мало, а кровать оказалась чертовски неудобной. Но больше всего мне мешали мысли о будущем. Унылые и мрачные, они копошились внутри головы, не давали покоя и требовали срочно найти решение всем свалившимся на меня проблемам. Я честно искала его, и не находила, ведь ни прервать работу в сериале, ни отказаться от надзора за неожиданно подброшенным мне герцогом не могла.

Погрузившись в горькие раздумья, я шагала по коридору, когда вдруг услышала за спиной недовольный голос:

— Молока налей, будь человеком.

Я резко обернулась, готовая отбиваться еще от какого-нибудь нежданного гостя, но увидела только вчерашнего кота. Кот смотрел неодобрительно.

— Ты…говоришь?

— Ну да, что тут странного? Или тебе больше нравятся молчаливые фамильяры?

Какие еще фамильяры? Или вместе с точкой перехода хранительницам полагается движимое имущество в виде наглых полосатых котов?

— Но раньше ты молчал!

— Так вчера ты и сама догадалась меня покормить. Чего было зря сотрясать воздух?

— А почему ты…полосатый?

Мозг в этот момент послушно демонстрировал мне картинки с ведьмами, вокруг которых увивались сплошь чернильно-черные мурлыки.

— Вот! Я так и знал! — обиженно заголосил кот. — Всем черных подавай! Мрачных! Таинственных! Что ж, если полосатый, то уже и не гожусь в напарники магичке?

— А кто магичка-то?

— Да ты, кто ж еще?

Ну действительно, странный вопрос. Я вздохнула: похоже, о моих возможностях осведомлены все вокруг, кроме меня самой. Оставалось выяснить только одно.

— А как тебя зовут?

Взгляд кота сделался чуть более благожелательным.

— Не совсем дура, посмотрите-ка. Все вы, люди, вечно пытаетесь придумать нам имена. Да еще какие-то дурацкие. Барсик там, Тишка, Мурзик…тьфу. А я — Велизарий.

От неожиданности я прыснула, и новоявленный фамильяр обиженно отвернулся.

— Извини. Просто когда-то очень давно был такой знаменитый полководец. Но имя отличное. Ты не возражаешь, если мы его… ммм… как-то сократим?

— Ни за что, — кот аж зафырчал от такой унизительной идеи. — Я Велизарий, так меня и зови.

— Ок, — сдалась я. — Так и буду звать. Пошли, Велизарий, завтракать.

Времени на трапезу у нас оставалось совсем немного. Только я успела выпить кофе с бутербродом, а его котейшество — освоить блюдце молока и несколько кусочков ветчины и сыра, как с улицы донесся шум машин, а потом и гомон киношной братии. Навестить пленника я не успела, оставалось надеяться, что он продержится до вечера на оставленной ему небольшой порции съестного.

Толик, в отличие от меня, был отвратительно бодр.

— Что, красавица, как ночь провела? — игриво подмигнул он.

— Образ выстраивала, — обтекаемо отозвалась я.

Знаю, это была напрасная надежда. Но я все еще мечтала о том, что моя «вторая жизнь» ускользнет от внимания коллег по кинопроизводству. Кроме того, пока я ворочалась без сна на своей «надзирательской» койке, успела придумать одну небольшую творческую заготовку.

— Слушай, Толечка, мы же сегодня снимаем вторжение монстров из ледяного мира?

Толик тут же уставился на меня со всем вниманием, одновременно вытаскивая из сумки сценарий.

— Точно. И что ты предлагаешь?

— Я думаю, король сам не полез бы со всякими монстрами разбираться. Он у себя в стране правитель, и должен править, а на то, чтобы действовать, у него подданные есть. Советники там всякие.

— Советники, по вашей логике, Алена, — вмешался в творческий процесс Бенедикт, — существуют для того, чтобы советовать. А для борьбы со всякой нечистью, — тут вы, без сомнения, правы, — есть другие люди. Это воины, они-то и бьются в случае нужды за своего государя.

— Ну, значит, это должен быть воин. В смысле, за героиню сражаться. Но не король.

Толик потер подбородок.

— Шура! Пойди сюда срочно! Найдите мне Ведерникова, почему его никогда нет на месте?! — с этими словами Малкин развернул торчавшую рядом ассистентку на выход, и даже придал ей некоторое ускорение ласковым пинком.

Шура обнаружился в холле возле зеркала, в которое произносил какие-то реплики, сурово хмурясь и поигрывая бровями. На крики Толика он отреагировал философски.

— Ну что ты кричишь, Анатоль? Девушек пугаешь? Вот он я, что тебе надо?

— Что мне надо? — с полоборота завелся режиссер. — Мне надо, чтобы свою работу делали все, а не один я! Ну ладно, еще вот Алена озабочена развитием сценария. Она считает, что ты не можешь быть королем.

— Я? Не могу? Почему? — Шура смотрел так, словно я только что нанесла ему смертельную рану.

Ну, может, не ему, но его профессиональной репутации точно.

— Ты можешь. Конечно, Шурик, ты можешь, но посуди сам, — в этой сцене королю не место. Государь должен беречь себя, а ты вступаешь в битву с нечистью, чтобы она не захватила мою точку перехода, — не задумавшись ни на минуту, я назвала свою «таможню» так, как обозначил ее для Алистера Бенедикт.

— Точно, — с готовностью подключился к спору Малкин. — Поэтому я предлагаю следующее. Мы скоренько переписываем твою, Шура, роль на верховного главнокомандующего, который действует не только от имени своего короля, но отчасти и по собственной инициативе. Этакий, знаешь, на лицо ужасный, но добрый внутри. Со своей драмой и надломом. Годится?

Это было достойное предложение. И если бы мне предложили наскоро переделать роль императрицы на роль главы тайной фрейлинской службы (да еще с драмой и надломом) — я бы только спасибо сказала. Но не таков был мой партнер по сериалу. Раз вцепившись в какой-то выигрышный образ, он не способен был перестроиться ни на что другое. Даже на то, что в перспективе могло стать куда более привлекательным для зрителя.

— Это я вместо короля должен буду изображать какого-то жалкого главкома??? — с надрывом осведомился Ведерников.

— Не жалкого. — Толик постепенно накалялся. — Не жалкого, а героического, овеянного славой и… чем там еще? Легендами овеянного. С головы до пят. Не пойму, что тебе не нравится?

— Но я уже настроился на роль правителя, отработал манеру говорить, привычки, установки, — Шурик определенно готовился с чувством покапризничать. — Мы с тобой проходили рисунок роли, и что же — теперь все насмарку?

Мы смотрели на него с тоской. Когда Ведерникову попадала «вожжа под мантию», он мог часами мотать нервы всей съемочной группе. Однако на сей раз у нас была поддержка, о которой мы даже не догадывались.

— Послушайте, молодой человек, как вас… Александр? Как по-вашему, с кем вы сейчас вступаете в препирательства? — с прохладцей в голосе полюбопытствовал Бенедикт.

— В смысле? — Шура оторопел.

— Ну, кем вам приходится господин Малкин.

— Режиссером.

— Прекрасно. А какова его работа?

— Реализовывать съемочный процесс, — машинально откликнулся Ведерников.

— Стало быть, он главный здесь, на съемках?

— Ну… да, — увы, до Шуры все еще не доходило, что он сейчас услышит.

— В таком случае, вы обязаны, — тут в голосе советника и консультанта зазвенел металл, — подчиняться его решениям. И если он примет решение об изменении вашей роли, вы будете играть то, что вам велят. Или он вправе разорвать ваш контракт. Что вам угодно выбрать?

Как и следовало ожидать, Ведерников сдулся, для порядка пробурчав себе под нос что-то о тиранах, мешающих свободному творчеству. Высказываться вслух он не посмел: подозреваю, что просто не имел никаких других предложений, а потому хотел без проблем доиграть свою роль и получить гонорар.

После этого мы наконец приступили к съемкам. И все снова пошло наперекосяк. Едва дверь с грохотом распахнулась, а на пороге объявились упакованные в пластик «ледяные монстры», дом насторожился.

— Что, этих тоже надо впустить и не препятствовать? — с подозрением осведомился уже знакомый голос в моей голове.

— Впусти, — разрешила я, и на всякий случай предупредила: — Мы тут сейчас еще и сражаться будем. Но тоже не взаправду. Мы снимаем кино. Это как… сказка, только для взрослых. Вот Шура — этот, высокий, — он командующий войсками короля из параллельного мира. И он будет защищать меня от нападения чудовищ.

— Чудовищ? — особняк был настроен скептически. — Таких и дитя малое не испугается. Скажи честно, это ваше кино… оно для слабоумных?

Мне пришлось отойти в уголок и даже отвернуться к стене, чтобы как следует просмеяться. Дом был прав на все сто: пластиковые монстры никого не могли напугать, героический Шура никого не мог спасти, да что там, из меня самой ведьма, а тем более — хранительница выходила так себе.

— Это только пока, — утешил дом, расслышавший мои сумбурные мысли. — Когда придет время, ты сможешь делать все, что должно.

От его замечания легче не стало, наоборот — страх снова коснулся меня ледяной рукой. В дальней комнате валялся без чувств настоящий преступник (или герой?) из другого мира, и что меня ожидало в назначенной мне Бенедиктом роли, — я даже предположить не могла. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что будь этот чужой непонятный герцог в силе, — должно быть, справился бы с любыми чудищами одной левой. Я мотнула головой, отгоняя то, для чего пока (мне обещали!) не пришло время, и вернулась к работе.

Вот из Ведерникова герой не получался. Бог его знает, может, я зря влезла со своими замечаниями, и ему лучше было бы остаться королем. Нет, пластиковых монстров он одолевал исправно, бился насмерть и добросовестно заслонял меня собой. Даже делал суровое лицо и грозно рычал, в очередной раз нанося удар. Но когда перед самым финалом дубля Шура любовно огладил свою и без того почти безукоризненную прическу, Толик не выдержал.

— Александр, ты воин, а не прима-балерина! Ты только что рубился насмерть, чтобы не дать врагу захватить важный для твоей страны объект. Какого ж… ты тут причесываешься?! Давайте все сначала.

И мы начали сначала. Потом еще раз. И только четвертый дубль показался нашему режиссеру годным. Ведерников к этому времени причесываться перестал, и дрался даже с некоторым остервенением, отчего выглядел намного убедительней, чем в начале съемочного дня.

Следующую сцену, где магичка с главнокомандующим сравнивали развитие их миров, слегка препирались, но в целом неуклонно двигались к свободному дружескому общению, отсняли гораздо быстрее — всего со второго раза. Но пока между сценами меняли свет, подгримировывали актеров и немного переписывали диалоги, день сменился вечером, и за окнами особняка установился теплый и безмятежный вечер.

Улучив момент, я подошла к Малкину и предупредила его, что останусь ненадолго в доме, чтобы собраться с мыслями на завтра. Толик смотрел одобрительно.

— Ты прямо горишь на работе, Одинцова! Ладно, не дуйся, ты молодец. Мне бы самому насчет некоролевских занятий в голову не пришло, а ты приметила. Давай, собирайся с мыслями, может, еще чего толкового надумаешь, — он похлопал меня по плечу и удалился.

А следом за ним понемногу рассосалась и вся съемочная группа. Я осталась с особняком почти наедине. Интересно, как там мой узник? Была опасность, что он успел сильно оголодать, и теперь пребывает в бешенстве, но того, что увидела, я никак не ожидала.

Я тащила впереди себя солидный поднос, наполненный тарелками с отбивными, салатом и бутербродами, и только когда пристроила свою ношу на столик в углу, смогла наконец рассмотреть герцога. Его светлость имел еще более бледный вид, чем накануне, он уже не спал, а находился в глубоком обмороке. На лице проступила пугающая синева, губы высохли, а из-под магических отражателей под кожей растекались чернильные ручейки, как будто кровь в венах арестанта постепенно менялась на какую-то омерзительную отраву.

Да уж, не зря меня одолевала тревога за будущее! Вот что с ним делать, бросить его в таком состоянии просто невозможно, и помочь ему я ничем не могу. Эх, разрыв-траву бы сюда! При воспоминании о тетушкиной баечке про травку, способную отпереть любой засов, я горестно шмыгнула носом. Кто знает, будь у меня это чудодейственное растение, — может, я легко сняла бы с заключенного его «оковы»?

Тут что-то замаячило в голове, какая-то смутная идея медленно, но верно начала обретать ясные черты. В конце концов, раз все считают, что у меня есть некие паранормальные способности, почему бы не попробовать их применить? Тем более, что других вариантов все равно нет, — не вызывать же герцогу «неотложку».

Я сосредоточилась, как в тот раз, когда метала молнии в ленфильмовскую дверь, протянула руки в направлении герцога и пожелала снять с него ограничители. Очень сильно пожелала, как не желала ничего в своей жизни. На сей раз времени прошло куда меньше, я даже не успела по-настоящему выбиться из сил.

С моих пальцев снова сорвались маленькие молнии, вонзились в ошейник и браслеты, уничтожая чужую магию, и серебристые ленты, полыхнув черным цветом, исчезли, словно их и не было. Вслед за ними из-под кожи герцога пропали и зловещие темные ручейки. Я выдохнула, ожидая, что мой подопечный вот-вот придет в себя.

Но не тут-то было. Прошла минута, другая, потом еще и еще, но он даже не пошевелился, разве что дыхание стало чуть ровнее.

— Чтоб тебя, — разочарованию моему не было предела.

По всему выходило, что нужно ехать домой, и поговорить с тетушкой. Кто знает, может она сможет ответить на мои вопросы, хотя бы на часть из них. Я снова внимательно осмотрела пациента, не обнаружила никаких перемен и полезла в карман за мобильным, чтобы вызвать такси.