Каменная коллекция Далина дворфа

Получился не совсем обычный боевой топор, но, в данной ситуации, как раз то, что нужно. Обычный топор имел рукоятку длиной не более метра, с насаженным на конец широким и мощным, стальным лезвием, достаточно тяжелым для того, чтобы нанести врагу смертельный удар. Тесак вместо лезвия значительно облегчал оружие, и при коротком топорище, делал его практически бесполезным. С удлинением рукояти повышалась убойная сила топора, за счет большого рычага, широкого взмаха и траектории движения, многократно увеличивающих его убойную силу. Немного поупражнявшись, и поэкспериментировав, Далин подобрал наиболее удобную для себя, и убойную для противника, длину древка. При удачном попадании такое оружие легко могло отправить на тот свет даже хищника, значительно превосходящего по размерам целюра.

Когда с оружием было покончено, Далин озаботился другим вопросом. Как сделать так, чтобы битва прошла по его правилам, и на его территории? Окажись он в лесу среди частокола гигантских сосен, хвощей и папоротников, у него не будет ни малейшего шанса победить. Копья и праща, слишком легкое оружие против гиганта, чей рык он слышал неоднократно за время пребывания здесь, и чей след на границе леса лучше всяких слов говорил об истинных размерах его обладателя. Единственное оружие, которое при благоприятном для дворфа стечении обстоятельств может решить исход противостояния в его пользу, — это импровизированный топор. Мощное оружие, но совершенно бесполезное в лесу, среди множества древесных стволов, когда толку от него будет еще меньше, чем от тесака, которым оно изначально являлось.

Необходимо было выманить чудище на открытое пространство, чтобы можно было пустить в ход единственное, действенное против этого монстра оружие. И при этом желательно иметь возможность для отступления, если что-нибудь пойдет не так. Единственным местом отвечающим всем этим требованиям была пещера, и прилегающая к ней пологая, скалистая площадка.

У Далина был единственный шанс справиться с монстром, встречи с которым ему не миновать, и следовало этим шансом воспользоваться по полной. Ожидание момента, когда чудовище решит наведаться к нему в гости, ослабляло силы и возможности дворфа. Вечно отсиживаться в пещере он не мог. Несколько дней, неделю, не более того. А затем он вынужден будет покинуть укрытие, чтобы пополнить запасы провизии и воды. Оказавшись вне пещеры, он окажется слишком уязвим для чудовищного монстра, обитающего поблизости, знающего об его существовании.

Нужно подманить монстра, и попытаться его убить, или же серьезно ранить, чтобы раз и навсегда решить возникшую проблему, не переводить ее в разряд хронических. Благо у Далина имелось все, чтобы воплотить задуманное в жизнь.

Вскоре съестные запасы дворфа, включающие в себя копченое мясо целюра и рыбу, перекочевали к выходу из пещеры. Далин даже пожертвовал для этого рыбой, распотрошив ее на мелкие кусочки, дабы ароматный запах копченостей стал максимально сильным, и распространился на возможно большее расстояние. Дворф надеялся, что его задумка удастся, и волшебный аромат, от которого у Далина слюна выделялась с неудержимой силой, достигнет монстра. В этом Далину большую помощь оказывал ветер дующий от пещеры в сторону леса, усиливая убойный эффект рыбных ароматов.

Срезав с копченой ляжки зверя огромный кусок мяса, Далин с жадностью вонзил в него зубы. Распространившийся по пещере аромат копченой рыбы пробудил в нем нешуточный аппетит. Да и время, за таким приятным занятием, как еда, бежит гораздо быстрее, и ожидание становится не таким долгим.

Покончив с мясом, Далин сытно рыгнул, вытер руки о широкие кожаные штаны, и широко зевнул. А потом замер с раскрытым ртом уставившись вдаль. Ветер дующий от пещеры в сторону леса скрыл от его слуха звуки, но он не мешал ему видеть. Видеть, как по непроглядному зеленому морю пошло движение, как всколыхнулись вдали макушки деревьев, как потекла неторопливо в его направлении зеленая, древесная рябь. В каком-то заморочном оцепенении взирал Далин на приближающееся нечто. Только огромное существо ломящееся сквозь деревья, могло породить такое движение. Далин ничего не видел кроме колышащегося зеленого марева, но чувствовал, знал, что это его невидимый, ужасный противник, и что он идет сюда.

Громогласный рев раздавшийся в паре сотен метров от убежища Далина, встряхнул дворфа, заставил сбросить с себя остатки оцепенения. Время до этого тянувшееся мучительно медленно, теперь словно сорвалось с привязи, пустившись в стремительный, неудержимый галоп. И его совсем не оставалось на праздное любование окрестностями. Настала пора действовать.

И Далин действовал. Окинул взглядом сделанные им приготовления, мельком взглянул на боевой топор прислоненный к стене пещеры в паре метров от выхода, мысленно еще раз отрепетировал свой отход, и внезапную атаку. А затем собрал все силы в кулак, и шагнул к выходу из пещеры, во всей красе представ перед глазами чудовища, продирающегося сквозь непроглядный лес к его пещере. Далин ничего не видел кроме застывшей перед ним зеленой стены, ничего не слышал, кроме биения сердца, гулким эхом отдающегося в ушах.

Ожидание убивало, сводило с ума, заставляло дворфа все сильнее сжимать зубы и кулаки. Зверь, учуявший манящие ароматы, спешил, уверенный в сытном обеде. Прошло всего несколько минут, как они встретились. Стальные и непоколебимые, полные холодной решимости глаза дворфа, и налитые кровью, переполненные злобой и ненавистью глаза ящера.

Аллозавр, тут же подсказал доселе беспробудно спящий в его мозгу невидимый суфлер. Хищный динозавр, один из хозяев этого жестокого и беспощадного мира, в котором выживает сильнейший.

На несколько бесконечно долгих секунд взгляды рептилии и дворфа встретились, оценивая, и изучая друг друга. Нынешняя тварь была не в пример крупнее, и массивнее целюра. Длиной аллозавр был около 8 метров, весом тонны две, достойный противник, отрешенно подумал дворф. Аллозавр увидев добычу, пошире раззявив кошмарную пасть усыпанную множеством зубов. Пасть, способную без проблем перемолоть дворфа вместе с костями.

Рептилия, застывшая в паре десятков метров от дворфа, стояла на двух крепких, колоннообразных ногах, поддерживающих огромное, массивное тело. На задних конечностях монстра цепкий взгляд дворфа разглядел по три пальца, оснащенных огромными, загнутыми когтями, способными разорвать в клочья любую, даже самую прочную шкуру. Передние лапы аллозавра были раза в три короче задних, и не такие массивные. Они также были трехпалыми, и когтистыми, чтобы крепко держать добычу, пока огромная голова с десятисантиметровыми зубами будет вырывать из нее огромные, сочащиеся кровью куски мяса. В жизни ящера почти бесполезные, теперь они были вытянуты вперед, и подрагивали в нетерпении, в предвкушении момента, когда они смогут вцепиться в податливую, трепещущую плоть жертвы. Ноздри ящера ходили ходуном, жадно вдыхая ароматы идущие из глубины пещеры.

Издав громогласный рев, наклонив голову и вытянув ее вперед, ящер бросился в атаку, со скоростью, удивительной для подобных размеров, и пропорций. Далину стоило невероятных усилий устоять на месте, не исчезнуть в глубине пещеры с первым шагом гигантской хищной рептилии.

Разделяющее их расстояние, аллозавр покрыл за считанные секунды, и, раззявив зубастую пасть еще шире, засунул голову внутрь пещеры, щелкнув зубами, всецело уверенный в том, что они сомкнутся на оцепеневшей от ужаса жертве, как это было уже не раз. Но монстр просчитался. Его зубы схватили лишь пустоту.

А дальше все произошло так быстро, что крошечный мозг рептилии так и не успел ничего понять. Жертва резко отпрянула в сторону от смертоносного выпада, схватила нечто стоящее у стены пещеры, взмахнула руками, и, сделав шаг в сторону, нанесла мощный удар вниз, и в сторону. А затем раздался хруст проломленной височной кости, и горящие яростным огнем глаза ящера, погасли. Аллозавр умер, так и не успев понять, что произошло. Почему вместо вкуса добычи за мгновение перед наступлением темноты, он ощутил в горле привкус собственной крови.

Рухнувшее вниз тело аллозавра увлекло за собой Далина, продолжающего сжимать в руках свое смертоносное оружие. Дергающиеся в смертной агонии конечности ящера, едва не переломали все кости случайно оказавшемуся в опасной от них близости, дворфу. И лишь отменная реакция помогла дворфу избежать проблем. Даже будучи мертвым, гигант продолжал представлять смертельную опасность.

Спустя минуту все стихло. Тело гигантской рептилии перестало сотрясаться в смертных конвульсиях. Успокоился и Далин, продолжающий сжимать в руках древесный обломок, некогда являющийся частью боевого топора.

Мозг дворфа работал с бешеной скоростью, рассматривая возможные варианты дальнейшего развития событий. И при любом раскладе итог являлся неутешительным для него лично. Он одолел хозяина здешних мест, но победа досталась ему слишком дорогой ценой. Избавившись от гигантской рептилии обитающей поблизости от пещеры, он потерял саму пещеру. И если не навсегда, то на пару недель точно.

Слишком крупной тварью был аллозавр. Не чета крошечному, по сравнению с ним, целюру. Огромную тушу монстра Далин не в состоянии был перетащить куда-нибудь в другое место, или захоронить, даже расчленив ее на части. Весть о преждевременной кончине аллозавра очень быстро разлетится по округе, привлекая сюда ораву разномастных хищников бродящих по суше, и парящих в небесах. Хищных тварей ожидает многодневная пирушка, сопровождаемая шумными склоками и драками, а Далина куча проблем связанная с присутствием здесь разномастной, хищной своры.

Во избежание проблем, пещеру нужно было оставить. Пусть и не навсегда, но на пару недель точно. Пока все не уляжется, и от аллозавра не останется лишь начисто обглоданный скелет. Хотя и тогда нужно будет держаться настороже, ожидая возможного возвращения на место недавней пирушки какой-нибудь хищной твари жировавшей здесь несколько дней кряду.

В запасе у дворфа было не так уж много времени. И Далин действовал. Первым делом вытащил из височной кости ящера вошедший туда по самую рукоятку тесак. Тщательно вытер его о шкуру зверя, освобождая от налипших остатков мозгов, и раздробленных костей. Вложив тесак в ножны, Далин решительно зашагал по направлению к лесу, неприступной стеной возвышающемуся в паре десятков метров от него. Но, сделав всего несколько шагов по направлению к лесу, дворф остановился, а затем повернул обратно. Он должен сделать еще одно дело. Уйди он просто так, потом будет слишком поздно. И кто знает, быть может от этого действа зависит вся его дальнейшая жизнь.

Тесак легко рассек шкуру зверя, врезаясь в мясо прикрывающее место, где у доисторической рептилии должно быть сердце. Спустя минуту, измазавшись в крови, Далин извлек из туши сердце. Огромное, величиной с голову взрослого дворфа. Отменное блюдо, если его слегка поджарить на костре. Вот только когда теперь появится этот самый костер, Далин не знал. Возможно, в течении нескольких дней ему вобще придется обходиться без огня, и тогда его сегодняшняя добыча становится бесполезной ношей. К тому же еще и опасной. Пряный запах крови, и свежего мяса, исходящий от сердца зверя, был слишком силен, чтобы попытаться его скрыть. Носить сердце с собой, значит накликать на себя беду в лице еще одного, возможно более сообразительного и расторопного хищника.

Лишние проблемы Далину были не нужны, и поэтому сердце зверя полетело на щедро политую кровью скалистую площадку. Но прежде, дворф ловко располовинил тесаком сердце твари. Смутное предчувствие не обмануло его. В сердце аллозавра тоже оказался камень. И Далин теперь в этом был уверен почти наверняка, камни есть в сердцах всех здешних тварей. И они каким-то образом связаны с его возвращением домой.

Сердце аллозавра скрывало в себе сапфир. Драгоценный камень синего цвета. Камень вечности, победы, и власти. Невероятно твердый камень, который легко царапал даже самое прочное железо. Насколько знал Далин, сапфир в царстве камней был вторым по прочности минералом, уступая лишь алмазу, королю камней. Сапфир был очень популярен у людей обитающих на поверхности. Драгоценные украшения с этими камнями носили великие, и выдающиеся правители человечества. Сапфирами украшали короны самые гордые и величественные монархи.

Издавна сапфир наделяли многими мистическими, и магическими способностями. Считалось, что сапфир наделяет своего обладателя мудростью, властью, чувством справедливости. Камень благотворно, и успокаивающе влияет на темперамент своего хозяина, помогая найти уверенность в себе, и победить такие недостатки, как лень, страх, и пассивность.

Дворфы верили, что сосуд, сделанный из сапфира, способен облагородить любой, даже не очень хороший напиток налитый в него. И что сам камень является пролитым древними богами, и окаменевшим, напитком бессмертия, доступного лишь богам. Они верили, что сапфир оберегает своего хозяина от злых намерений, изгоняет врагов, гарантирует победу, и успех в любых начинаниях. Правда, аллозавру, с его крошечным мозгом, живущий в его сердце камень помочь не смог, перейдя к дворфу, большому любителю, ценителю, и собирателю драгоценных камней.

Тщательно оттерев камень от остатков прилипшего мяса и крови, промыв водой из бурдюка, Далин уложил сапфир в нагрудный внутренний карман, в расшитый кожаный кисет, куда днем раньше поместил свое первое сокровище, черный опал, найденный в сердце целюра.

Размером оба камня были с голубиное яйцо, и в кисет их могла поместиться целая дюжина. Дюжина. Именно такое число повторял в его мозгу невидимый суфлер, когда Далин спал, отдыхая после еды. С этим он разберется позже, а пока нужно спешить.

Взвалив на спину узлы с припасами, продев их в самодельные копья, Далин уверенно зашагал вперед. Левой рукой придерживая нехитрые пожитки, в правой сжимая тесак, зарекомендовавший себя с наилучшей стороны всего несколько минут тому назад. Нужно было спешить. Сперва в лес, а затем дальше, к озеру. Там, на берегу, набрать воды в изрядно опустевший бурдюк, а заодно привести себя в порядок, избавиться от невыносимого зловония, которым он пропитался находясь рядом с тушей, а также смыть кровь зверя, в которой он измазался добывая сердце аллозавра со спрятанным в нем сапфиром.

До озера Далин добрался без происшествий. Лес жил обыденной, привычной жизнью, наполненный мириадами звуков, присущих летнему дню. Ничто не говорило об опасности подстерегающей в лесу беспечного путника. Ничто не говорило о том, что весть о случившемся поблизости сражении, достигла этих непроглядных, зеленых дебрей. Но, лесная тишина вещь обманчивая, и весьма опасная. Лес притаился, и ждал, чтобы внезапно напасть, вцепиться в добычу, вонзить в нее свои зубы.

Кстати, о зубах. При падении аллозавр здорово треснулся головой о скалистое подножие горы. От удара несколько зубов вывалилось из пасти. Не сломались, не раскололись, а просто вывалились. Далин машинально подобрал их с земли, и отправил в один из многочисленных карманов. Они показались ему интересными, и необычными, чтобы оставить без внимания. Длинные, около 10 сантиметров, пилообразные зубы, как нельзя более подходящие для того, чтобы хватать добычу мертвой хваткой. Из таких зубов вряд ли кто вырвется, а если и вырвется, то оставит в пасти хищника такой приличный кусок мяса, что недолго проживет, и быстро истечет кровью.

На озере было тихо и пустынно. Пришедших на водопой тварей не наблюдалось. Возможно, они приходят сюда по ночам, или рано утром, чтобы не привлекать к себе внимания. Дневные походы к озеру на водопой мог позволить себе разве что аллозавр, который валялся сейчас бездыханной грудой возле жилища дворфа. Не исключено, что здесь водились твари и покрупнее аллозавра, которым также ничего не стоило заявиться на озеро днем. Но не сейчас.

Внимательно осмотревшись по сторонам, Далин спустился вниз. На мелководье, где прошлым утром он поймал двух греющихся на солнце лучеперых рыб, которыми он пожертвовал, сделав их приманкой для аллозавра. На этот раз рыб не было. Они приняли необходимый минимум живительных солнечных лучей, и исчезли в глубине, где и обитали. Лишь несколько пар любопытных лягушачьих глаз разглядел Далин немного в стороне. Дворф был несказанно удивлен, узрев этих бестолковых, зеленых пупырчатых созданий. Он бы никогда не подумал, что лягушки, которых полно в подземных озерах Кааркен-Тау, являются ровесниками динозавров, от которых в его мире не осталось и следа.

Ничего более Далин не заметил, и поэтому, набрав полный бурдюк воды, торопливо стянул с себя пропитанную кровью кожаную куртку. Тщательно прополоскал ее в воде, заодно вымыв голову, лицо, и руки. А затем он некоторое время наблюдал, как отплывало от берега подгоняемое незримым течением, кровавое пятно, постепенно растворяясь в необъятных озерных глубинах.

На мгновение ему показалось, что он увидел мелькнувшую в воде гибкую тень, привлеченную растворенным в воде ароматом крови. Знакомиться с хищными представителями водного царства в намерения Далина никак не входило, и потому он, взвалив на плечо свою поклажу, поспешно выбрался из воды, и зашагал вдоль берега, дабы обогнуть озеро по пологой дуге. И то ли послышались Далину, то ли почудились, гортанные крики птерозавров, устроивших кровавую тризну за его спиной.

В действительности, озеро оказалось не таким маленьким, как ему показалось вначале. К намеченной цели, противоположному берегу озера, он добирался несколько часов. В нормальных условиях на эту дорогу у него ушло бы не более часа. Но теперь ситуация была несколько иной. Приходилось не просто идти вдоль кромки леса, а красться неслышной поступью зверя. При этом зорко поглядывать по сторонам, чтобы не пропустить появления агрессивно настроенного представителя здешней фауны. А также под ноги, чтобы ненароком не наступить на сухую ветку, что громким треском неминуемо привлечет чье-нибудь внимание.

В лесу царила тишина. Не было слышно привычного щебетанья, и посвиста птиц, которыми наполнены леса его мира. И лишь обилие насекомых населяющих первобытный лес, издающих свои негромкие звуки, хоть как-то оживляли царящую в лесу мертвенную тишину. За насекомыми охотились маленькие, шустрые зверьки, разглядеть которых Далин толком не сумел. Слишком они были быстры, и проворны. Быстрота и проворность, — главные составляющие выживания в этом жестоком мире. Возможно, это были далекие предки млекопитающих, которые, спустя миллионы лет завоюют, и подчинят своему влиянию всю планету, оттеснив на самые дальние позиции далеких потомков нынешних правителей мира, рептилий.

Зверей, могущих представлять для него опасность, Далин не встретил. По всей видимости, все окрестное поголовье хищных тварей обреталось сейчас на месте вечного упокоения аллозавра. И либо принимало активное участие в пирушке, либо пыталось всеми правдами, и неправдами, урвать свой кусок мяса у более сильных противников. И не было для них сейчас ничего важнее, чем борьба за свой кусок мяса.

Подобный расклад был только на руку Далину. В противном случае было бы неизвестно, как долго затянулся бы его поход, и завершился бы он благополучно.

Целью Далина, к которой он так целенаправленно стремился последние несколько часов, была чернеющая почти над самой водой расселина. Зрение дворфа настолько обострилось после приобретения черного опала, что он стал способен различать даже такие мелкие детали, которых бы раньше никогда не заметил. Расселина могла означать, что угодно. Трещину в нависшей над водой скале, или начало входа в пещеру.

Последний вариант устраивал Далина больше всего. Находиться на открытом пространстве в этом мире смертельно опасно, ночевать, — самоубийственно. Нужно срочно искать крышу над головой, и желательно найти ее до наступления темноты, когда каждый его шаг может оказаться последним. И хотя Далин, как и всякий дворф, отлично видел в темноте, ему очень не хотелось прибегать к своим способностям в ночном лесу.

Чем ближе подходил Далин к цели, тем сильнее в нем крепла уверенность, что — это именно то, что нужно. Узкая расселина, в которую с трудом протиснулся крепко сбитый дворф, оказалась входом в довольно просторную пещеру. Не слишком широкую, но достаточно длинную, идущую под наклоном вниз. Конец пещеры терялся в чернильной темноте воды.

Далин обрел желанную крышу над головой, но, глядя на черное пятно воды, не знал, радоваться ему, или нет. Внутреннее чутье подавало ему сигналы тревоги, которые не могли быть ложными. Тем более, что и отменное обоняние дворфа говорило о том, что опасность действительно существует.

Пещера была обитаемой, о чем свидетельствовал влажный след на песке устилающем пещеру, или, скорее, грот. Пещера обитаема, и ее хозяин еще совсем недавно был здесь, о чем говорил еще не высохший след на песке. Далину вспомнилась мелькнувшая в воде вблизи противоположного берега стремительная, гибкая тень. Значит, ему не показалось, ящер действительно был, и привлекла его туда кровь аллозавра, которую Далин смыл с себя, и с испачканной одежды. И если оставивший след на песке ящер, и тот, что промелькнул вблизи Далина есть одно и тоже существо, то остается только поражаться его невероятному чутью, позволившему уловить аромат растворенной в воде крови за многие сотни метров.

Однажды, отдыхая вечером в одной из таверн, во множестве открывающихся на время ярмарки в просторных залах Ульдерика, Далин услышал одну очень занимательную историю. Заезжий торговец из числа людей, рассказывал об огромных, зубастых хищниках, обитающих в океане омывающем человеческие земли. Человек называл их акулами. Огромные, зубастые рыбины, которым ничего не стоит перекусить пополам оказавшегося в воде человека. Акулы появляются из ниоткуда, стоит лишь потерпеть крушение человеческому кораблю. В результате шторма, или напоровшись на подводный риф. И чем больше оказывается в воде крови раненных, и погибших людей, тем быстрее акулы оказываются на месте трагедии, тем больше их число. И кружат они неторопливо вокруг намеченной жертвы, делая вид, что они здесь совсем не при чем, что их это ничуть не касается. С каждым разом круги становятся все уже. Оказавшийся в воде человек совершенно беспомощен и беззащитен перед лицом надвигающейся на него зубастой опасности. Ему остается только одно, с ужасом и отчаяньем следить за торчащим над водой остроконечным акульим плавником, в ожидании неминуемой смерти. А затем акула, насладившись в полной мере мучительным ожиданием жертвы, напитавшись идущими от человека флюидами страха, делает стремительный бросок в сторону жертвы, сжимая ее в своих зубастых объятиях несущих смерть.

Больше всего из услышанного, Далина поразило то, что акула способна учуять в воде запах крови за сотни метров. Это было так невероятно, что Далин не смог в это поверить. Много еще чудных и непонятных Далину историй рассказал человек, пожилой торговец объездивший, по его собственному признанию, весь мир. Но и совсем не доверять словам человека молодой дворф не мог, слишком красочно и подробно описывал человек свои невероятные истории, утверждая, что большая часть из случившегося, произошла с ним лично.

Стало быть, человек в таверне не врал, и его истории, большую часть из которых Далин, как и большинство дворфов считал выдумками и небылицами, оказались самыми, что ни на есть правдивыми. И если в мире Далина живут подобные существа, то почему бы им не быть в мире отстоящем от его собственного на миллионы лет.

Существо, способное учуять растворенную в воде кровь за сотню метров, действительно существует. И обитает оно в этом озере, возможно в той самой пещере, которую Далин присмотрел себе под жилище. И это точно не акула. Из рассказов человека Далин знал, что акула, это огромная, плавникастая рыба с зубами. Хозяин же пещеры был явно не рыбой. Красноречивее всего об этом говорили отпечатки лап идущие по краям от влажного следа оставленного волочащейся по песку тушей. Скорее всего, это была очередная разновидность ящера, водная рептилия, выбравшая средой своего обитания непроглядные озерные глубины.

В мире людей, и в мире Далина, встречались бездонные озера, дна которых никто, и никогда, не видел. И одному только Двалину было известно, что за твари населяют эти бездонные, и непроглядные глубины. Об этом могли бы рассказать погибшие в бурю и шторм рыбаки, но они хранили упорное, гробовое молчание, столь свойственное всем перешагнувшим грань, отделяющую царство мертвых, от царства живых.

Дворфы воду не жаловали, и рыбаков в их роду отродясь не было, хотя они были не прочь полакомиться рыбой. Дворфы были отличными кузнецами, рудокопами, и собирателями камней. И этого вполне хватало на привычное, безбедное существование. Рыбу, и все остальное, им поставляли люди, большие любители драгоценных камней, не умеющие, или не желающие заниматься их поисками. Да и ни к чему им это. Камни они получали от дворфов, в обмен на продукты своего производства, или промысла. К тому же, подземные глубины были давно поделены между их мистическими жителями, будь то орки, гномы, или дворфы. И проникновение на чью-либо территорию означало или начало крупной ссоры с гномами и дворфами, или же начало очередной кровопролитной войны с орками и их приспешниками. Ограми, гоблинами, троллями, и прочей нечистью, всегда питавшей к людям нездоровый интерес, рассматривая последних исключительно в качестве закуски, и дармовой рабочей силы. Для людей было гораздо проще, спокойнее, и менее накладно камни купить, или обменять, нежели перелопачивать гору породы, рискуя при этом навлечь на себя большие неприятности.

Далин был не только отличным кузнецом и рудокопом, как и все дворфы, но еще умел отлично разбираться в следах. Мог с легкостью определить любой след оставленный зверем, или ползучим гадом, в подземных глубинах Кааркен-Тау. Тем более, что следов, которые можно встретить в обжитых дворфами подземельях, не так уж и много. В этом же мире, Далин это чувствовал, следов невероятное множество, и разнообразие. И чтобы выжить, ему необходимо научиться разбираться в них, дабы не оказаться в неприятной ситуации, встретившись нос к носу с обладателем следа.

С некоторых пор зрение Далина обострилось до невероятных для дворфа пределов. И поэтому от взора дворфа не укрылись мельчайшие подробности заинтересовавшего его следа. После непродолжительного изучения следа, Далин пришел к выводу несколько успокоившему его в плане вероятной встречи с хозяином пещеры. Существо было довольно скромных размеров, по сравнению с аллозавром. Это была либо совсем еще молодая особь, либо взрослая, но из разряда невеличек, как и встретившийся ему несколько дней назад целюр, малыш в царстве гигантских рептилий. Хищный малыш, которому ничего не стоит покалечить, или даже убить дворфа, когда тот будет не готов ко встрече, мирно посапывая где-нибудь под кустом, набираясь сил для очередного, многотрудного дня.

Помимо всего прочего, хозяином приглянувшейся Далину пещеры определенно была самка. Об этом он догадался обнаружив немного в стороне от места лежки хищной рептилии, небольшой ниши, некоего уширения в скальной пещере пяти метров длиной, и метра полтора шириной. Вполне подходящее местечко для существа, чью длину Далин определил в 3–3,5 метра. Здесь также был мелкий белый песок, очень мягкий, и не причиняющий боли при лежании, как и в пещере. Единственное отличие состояло в том, что в одном углу этой скалистой выемки была насыпана куча песка, эдакая гора в миниатюре, сквозь которую проглядывались некие смутные очертания.

Не узнать, что это такое, Далин не мог. Он был весьма любопытным дворфом, эдакое исключение из общепринятых правил. По своей сути дворфы существа не любопытные, их трудно чем-то заинтересовать, или удивить. Далин был не таким, и в этом была его исключительность, во многом благодаря которой он оказался здесь, в страшном и жестоком мире, за многие миллионы лет до рождения самого первого дворфа.

Тем более, что теперь ему терять было нечего. Даже если под грудой песка похоронен камень приведший его сюда. Но это оказался не камень. Это были яйца. Услужливый подсказчик засевший в его мозгу сообщил Далину о том, что все рептилии древнего мира существа яйценесущие, в отличии от рептилий его мира, где среди них встречались и живородящие. И если такие огромные яйца оставило существо имеющее всего-то трехметровый размер, то яйца аллозавра, над чьей тушей сейчас трудилось все окрестное хищное зверье, должны быть просто невероятными.

И еще об одном узнал Далин из подсказки невидимого суфлера. Рептилии населяющие этот мир никогда не оставляют надолго без присмотра будущее потомство, и в случае опасности сражаются за него с невиданным упорством, даже если противник гораздо крупнее, и сильнее, охраняющего кладку зверя. И хотя жившая в пещере рептилия по прикидкам Далина была едва ли больше трех метров длиной, по сравнению с самим дворфом, она была гигантской, превышая его собственные размеры более чем в два раза. Что же касается весовой категории, то здесь Далин мог составить рептилии весьма весомую конкуренцию.

Сравнительно небольшие размеры дворфа предполагали, что при встрече рептилия незамедлительно атакует незваного гостя. Чьи размеры невелики, а значит неопасны. Тем более, что пришелец покусился на святая святых, будущее потомство обитающей в водных глубинах твари.

Возможно, это именно он стал причиной того, что водяная рептилия покинула свое логово, на время оставив без присмотра драгоценную кладку. Далин отмыл в озерной воде куртку и штаны испачканные кровью, и ошметками мозгов аллозавра. Распространившийся в воде аромат крови привлек внимание отдыхающей на песке рептилии, поднял ее с места, и бросил туда, где аромат крови был просто невыносим. И будь она расторопнее, а Далин медлительнее, или надумай он искупаться в озерной водице, встречи бы им не миновать. И случилась бы она в озере, на территории, и по правилам водной твари. При подобном раскладе монстр имел неплохие шансы заполучить отличный обед в лице плотного, и достаточно тяжеловесного дворфа. В реальности такая встреча могла состояться только в том случае, если бы рептилия находилась поблизости от места, где Далин совершил омовение. На счастье дворфа этого не случилось, а задерживаться в воде он не собирался, помятуя о том, в каком злобном, и агрессивном мире, он очутился.

Сложив в нишу по соседству с яйцами рептилии нехитрые припасы, состоявшие из остатков копченого мяса целюра, отложив в сторону пращу пригодную для охоты на более мелкую дичь, Далин взвесил на руке копья, и топор. В предстоящей схватке, пожалуй, сгодится и то, и другое. Прикинув сначала одно копье, затем другое, Далин выбрал то, что потяжелее. Прикинул расстояние, сделал несколько взмахов рукой словно совершая бросок, и остался доволен полученными результатами. Копье ему вполне подходит. При точном броске хватит одного удара, чтобы покончить с рептилией. Если что-то пойдет не так, или водяная тварь окажется крупнее, чем он предполагал, копье серьезно ее ранит. Добить зверюгу поможет топор заткнутый им за пояс, извлечь который, и пустить в ход, дело нескольких секунд.

Далин, успокоенный сделанными приготовлениями, терпеливо принялся ждать возвращения в родные пенаты хозяйки пещеры. На всякий случай, чтобы не оказаться застигнутым врасплох, не превратиться из охотника в добычу, Далин отошел от воды подальше.

Прошел час, другой, а водяная тварь все не появлялась. Либо материнский инстинкт рептилии оказался не настолько силен, как думал Далин, либо она была уверена в том, что никто не посягнет на ее сокровище, и поэтому не торопилась обратно в свое логово. Был и третий, самый неприятный, хотя и маловероятный вариант, который также не стоило сбрасывать со счетов. Возможно, рептилия учуяла присутствие в своем логове чужака, и что-то замышляла.

Далин был всего лишь гостем в этом мире, и почти ничего о нем не знал. И не мог судить о том, обладают ли здешние твари разумом, или его зачатками, или же в своей жизни руководствуются исключительно одними рефлексами. После первых двух встреч с местными жителями, Далин склонялся ко второму варианту, но сбрасывать со счетов первый тоже не стоило. Достаточно было вспомнить, какие немыслимые, и невероятные существа его собственного мира были наделены разумом, порой невероятно темным, и злым. Сколько людей поплатилось жизнью, купившись кажущейся тупостью, и глупостью, встреченной ими ранее, неведомой твари.

Чтобы хоть как-то скоротать время, и не уснуть от безделья, Далин вернулся к кладке рептилии с интересом изучая ее содержимое. Яйца были довольно большими, каждое с трудом умещалось в руке дворфа. Они были теплыми, слегка шероховатыми на ощупь, и довольно увесистыми. Далин поднес яйцо к глазам, пытаясь сквозь яичную скорлупу разглядеть его содержимое. Но скорлупа была тверда и непроницаема, и даже новое, чрезвычайно острое зрение Далина не смогло ему в этом помочь. Тогда он решил потрясти у себя над ухом увесистым содержимым яйца, прикидывая, завелся ли там зародыш, или яйца еще совсем свежие, и их можно употребить в пищу.

Далин улыбнулся собственным мыслям. Как они разительно изменились за те несколько суток, что он провел в этом мире. Если раньше все его мысли сводились лишь к тому, как завоевать расположение прекрасной дворфийки, привлечь ее, создать семью, то теперь его мысли стали куда более прозаичными, и приземленными. Все его помыслы сводились лишь к еде. И, сопутствующим еде вещам, таким, как огонь, и вода. И если с водой в его новом жилище проблем не было, то с огнем все обстояло далеко не так просто. Как бы не ужасала его необходимость вновь оказаться на открытом пространстве, это ему все равно придется сделать. Имеющихся запасов копченого мяса целюра хватит на пару дней. И только. Затем ему придется охотиться, добывая пропитание, и лучше есть пищу в приготовленном виде, нежели сырой. Конечно, пару-тройку дней можно вообще ничего не есть, потерпеть. Затем, с голодухи, пару дней питаться сырым мясом, и все. И одному Двалину известно, хватит ли ему этого времени для возвращения домой. А что если он застрял здесь навсегда, и обратной дороги уже не будет?

Далин гнал прочь эту мысль, но она упорно возвращалась к нему вновь и вновь, причиняя невыносимые душевные страдания. Хотя, где-то в подсознании дворфа теплилась надежда на то, что он обязательно вернется, и камни помогут ему в этом. Камни. Вот его спасение! И невидимый суфлер занозой засевший в мозгу, каждую ночь твердит о камнях. Во сне Далину становится все ясно, и понятно, вот только с пробуждением от ясности не остается и следа, ни словечка не сохраняется в памяти от услышанного ночью. Словно кто-то неведомый, затеявший с ним эту жестокую и непонятную игру, желает, чтобы он дошел до всего сам, без чьей-либо помощи. И Далину не оставалось ничего другого, как играть по навязанным ему правилам.

Он вернется, обязательно вернется домой, думал Далин с каким-то остервенением, поднеся яйцо рептилии к уху, и тихонько его встряхнув. И в тот же миг дворф замер, почувствовав на себе чей-то холодный, немигающий взгляд. Так смотреть мог только враг, смертельный враг, пощады от которого ждать не приходилось.

Яйцо рептилии полетело вниз, но прежде чем оно упало на песок, Далин резко развернулся навстречу опасности, сжимая в руках короткое, тяжелое копье. Ему даже не пришлось бросать копье, да и не было у него ни места для замаха, ни времени. Беззвучно выбравшаяся из воды тварь, с раззявленной зубастой пастью, стремительно ринулась на него. Но вместо чужака дерзнувшего вторгнуться в логово хозяина озера, и покуситься на его потомство, ящер напоролся на выброшенное в его сторону копье.

И хотя копье было довольно примитивным, и не имело металлического наконечника, против обитающей в озере твари оно оказалось довольно действенным. Остро отточенная палка легко вошла в раззявленную пасть рептилии, и, пробив горло, наполовину вышла наружу. А затем Далин бросил копье, и схватился за топор, ловко вскочив на ноги и занеся его для удара. Вот только удар этот уже не требовался.

Рептилия, забрызгивая пол пещеры кровью, танцевала на месте, не в силах освободиться. Сучила всеми четырьмя конечностями, пытаясь придать телу горизонтальное положение, но торчащая из горла палка не позволяла этого сделать, заставляя рептилию выплясывать невероятный, дикий танец. Далин не собирался вмешиваться в дальнейшее развитие событий, но вынужден был это сделать. В попытке освободиться от копья, танцуя и приплясывая в судорожном, предсмертном танце, рептилия отступала назад, к чернеющему в нескольких метрах позади нее, провалу воды.

Еще пара минута подобной пляски, и она рухнет в воду, камнем уйдя на дно. Этого Далин не мог допустить, и на это у него имелась уйма причин. Самая банальная из них, — нежелание дворфа упускать добычу, даря ее кому-то другому. Неизвестно, когда ему удастся так удачно поохотиться, став победителем, а не жертвой. К тому же, попавшая в воду кровь рептилии могла привлечь в пещеру непрошенных гостей, встречи с которыми Далин не искал. Об их феноменальном обонянии молодой дворф знал теперь не понаслышке, убедившись в этом на собственном опыте. И если в бодрствующем состоянии встречи с любым из обитателей водных глубин он не боялся, то во сне из грозного охотника он превращался в легкую, и доступную добычу.

Короткий, резкий взмах топора, свист рассекаемого лезвием воздуха, и треск проломленных черепных костей твари остановили ее дикий, неистовый танец. Удар был настолько силен, что Далин не удержался на ногах, рухнув всем телом на бездыханную тушу рептилии. И только потом, поднявшись на ноги, чертыхаясь и отплевываясь от попавшей в рот слизи рептилии, Далин понял, что не в ударе дело. Обычный был удар, средненький, совсем не такой, какой обрушился на череп аллозавра. По большому счету вообще, так себе ударчик. Просто кости черепа рептилии оказались очень хрупкими и непрочными, и даже простого удара кулаком по черепу твари было бы достаточно для того, чтобы размозжить башку, и вышибить из нее дух.

Далину стало даже немного обидно. Какая-то худосочная, нескладная тварь без зазрения совести набросилась на него, намереваясь неплохо им перекусить, даже не подумав о печальных последствиях такого вопиющего проступка. В компенсацию за причиненный ему моральный урон, эта тварь сама станет ужином, а заодно завтраком, и обедом.

Теперь, когда тварь, освобожденная от копья и лишенная подвижности лежала на полу пещеры, Далин смог ее должным образом рассмотреть. Тварь имела плоский и длинный череп. Длинные челюсти были оснащены острыми, сцепляющимися зубами. Хороший капкан для существа, которому угораздило оказаться в них, подумал Далин, инстинктивно погладив себя за шею, которой предназначался этот зубастый капкан. Рептилии имела расположенные с боку от тела конечности, передние и задние. Причем передние были несколько короче задних, что уже становилось одной из особенностей этого мира. Конечности были перепончатые, как у лягушки, с пятью длинными пальцами, и легко могли использоваться как для плавания, так и для передвижения по суше. Не будь он таким расторопным, зубы этой малютки трехметровой длины сомкнулись бы на его шее, и из этих смертельных объятий ему ни за что бы не освободиться. Ящер имел длинное тело, шею, и хвост. Гибкий, мускулистый хвост наверняка играл немаловажную роль в жизни рептилии, помогая в плавании, позволяя развивать скорость соперничающую с рыбьей, что являлось главным условием удачной охоты. И хотя убитый ящер был довольно скромных, по меркам этого мира размеров, он был достаточно взрослой особью, о чем свидетельствовала кладка яиц величиной в дюжину.

Знатный трофей для дворфа уступающего ящеру размером в два с лишним раза. Отличное мясное блюдо, которого с лихвой хватит на несколько дней, пока он не научится добывать себе пропитание менее рискованным образом. Мысленно разделывая добычу, Далин вернулся к яичной кладке. Несмотря на кажущуюся прочность, яйца ящера оказались достаточно хрупкими. Оброненное яйцо при падении разбилось, и теперь желтело яичным желтком на белоснежном песке, устилающем дно пещеры. Белок, второе составляющее яйца, уже успел впитаться в песок, оставив лишь мокрое пятно. Со временем и желток последует его примеру. Этого Далин допустить не мог. Не любил он, как и прочие дворфы, разбрасываться продуктами, сколь бы необычными они не были.

Опустившись на четвереньки, прикоснувшись губами к желтку, Далин осторожно втянул его в себя, стараясь не зачерпнуть ни единой песчинки, что ему почти удалось. Несколько скрипнувших на зубах песчинок были не в счет. Дворфам, привычным к рудничной пыли, было не в диковинку вкушать пищу с несъедобными добавками. Главное, чтобы их не было слишком много, и они не перебивали вкус настоящей еды.

Далин не боялся отравиться столь необычным блюдом. Он, как и все дворфы, обладал отменным, а с человеческой точки зрения просто богатырским здоровьем. В мире почти не существовало болезней могущих свалить с ног молодого, полного сил и жизненной энергии дворфа. Большинство известных ядов не могли причинить дворфу вреда, лишь мелкие, досадные неудобства, вроде зуда, чихания, или изжоги. Стойкость и невосприимчивость к ядам и болезням, передавалась у дворфов на генетическом уровне. Иначе бы они уже давно вымерли. От укусов ядовитых гадов облюбовавших подземелья Кааркен-Тау, либо от болезней присущих людям, которые, порой, выкашивали без остатка человеческие города.

Невидимый суфлер, молчавший пока Далин делал измерения и вычисления, ожил, и подал голос, обогатив дворфа информацией об убитом ящере. Теперь Далин знал его имя. Нотазавр, ящер рыболов, промышляющий рыбной ловлей, который был совсем не прочь перекусить, и тем самым разнообразить свой рацион, и мясом, если оно вдруг окажется в озере. С таким огромным монстром, как аллозавр, нотозавру не справиться, а вот с пришедшим на водопой целюром, ему совладать вполне под силу. Главное незаметно подкрасться к добыче, и внезапно напасть, и тогда из капкана его зубов целюру живым не выбраться. Остальное дело техники. Затащить добычу в воду с головой, утопить, и уже потом, не сопротивляющуюся, тихую и покорную, тащить в свое логово, где можно в тишине насладиться заслуженной трапезой. И желательно сделать это подальше от воды, чтобы другие нотозавры не приперлись без приглашения на пирушку, предъявляя свои права на чужую добычу.

Где обедал конкретно этот нотозавр, Далин не знал. Он мог об этом лишь догадываться. Ни рыбьих костей, ни костей животных, дворф в пещере не нашел. И если рыбу водяной ящер мог сожрать целиком, с головой и потрохами, то с костями животных все было иначе. Взгляд Далина упал на выход из пещеры, ведущий в мир первобытных джунглей. Путь, по которому он пришел сюда. Идеальное место для захоронения останков. Скала, в которой находилась пещера, уходила круто вниз, скрываясь в непроглядной толще воды. Забраться в пещеру с той стороны было не под силу ни одному озерному жителю, каким бы сильным, и гибким, он не был. Тварям бродящим по суше не было никакого дела до трещины в горе, которых здесь было превеликое множество. Но даже если бы и нашелся такой любопытный, вряд ли бы он стал протискиваться в такую щель, через которую сюда проник Далин.

Оставалось только догадываться, какая груда костяных останков покоится у подножия горы. Судя по размерам нотозавра, кучка эта должна быть не маленькой. Ну что ж, он не станет нарушать сложившихся традиций, и свои отходы будет отправлять по тому же адресу, что и прежний хозяин пещеры.

Вернее хозяйка. Далин взглянул на присыпанную песком яичную кладку, и облизнулся. Вкус сырых яиц ему пришелся по вкусу. А если их должным образом приготовить, то вкус станет еще аппетитнее. С яйцами ему повезло. В нужное время, и в нужно месте, он оказался. Все-таки его неведомый поводырь, затеявший непонятную и странную игру, дает ему некоторые поблажки. Видимо, хочет вдоволь натешиться, наиграться с ним, а затем прихлопнуть одним махом.

Далина беспокоило другое. Два первоочередных вопроса стояли на повестке дня. Как обезопасить свое жилище от непрошенных гостей, и как разжиться дровами, без которых он не сможет осилить тушу стокилограммового нотозавра, и ее, во избежание зловония, придется выкинуть, что было дворфу не по душе. Опасность вторжения была наиболее вероятной со стороны воды. Возможно, у убитого ящера есть партнер, второй родитель столь понравившейся ему яичной кладки. Маловероятная, но все же возможность, которую не стоило сбрасывать со счетов.

В сотне метров от пещеры, Далин видел сухое, поваленное временем, и болезнями, дерево. Именно то, что нужно. Не так близко, как в прошлый раз, но все-таки.

Наскоро перекусив огромным куском жареного мяса целюра, прихватив копье и топор, Далин отправился за дровами, полагая, что сегодня самый благоприятный день для подобного рода походов. С того момента, как он покинул прошлое жилище прошло довольно много времени. Вполне достаточно, чтобы с уверенностью рассчитывать на то, что все хищное зверье округи и поднебесья, сейчас занято дележкой туши аллозавра. И что ближайшие несколько дней, им не будет никакого дела до одинокого дворфа блуждающего в лесу. Тем более, что бесцельно шастать по лесу наслаждаясь здешними красотами, Далин не собирался. В этом мире стоило позабыть такие слова, как отдых, и расслабление. Внимание, и осторожность, залог выживания в этом жестоком мире.

Далин был предельно осторожен, и всякий раз замирал, прислушиваясь, и настороженно озираясь, когда ему чудился посторонний звук вплетающийся в размеренное тюканье тесака, которым он отделял от древесного ствола сухие ветки. Мысленно Далин в очередной раз похвалил себя за то, что однажды, на ярмарке, пленившись красотой тяжелого клинка не поскупился, отвалив за него торговцу человеку, целую пригоршню драгоценных камней. Клинок притянул его к себе, словно магнит. А когда человек изо всех сил рубанул тесаком металлический прут, оставив на нем глубокий рубец, сердце молодого дворфа рухнуло куда-то вниз живота. Мысленно он простился с вожделенным клинком. Но сталь, из которой он был откован, была во много раз прочнее металла прута. Чудовищный удар доставшийся пруту, не оставил на клинке ни малейшей зазубрины.

Человек довольно рассмеялся, увидев на его лице причудливую смесь восторга, и недоумения. Хлопнул дворфа по плечу, произнеся непонятные ему слова — "дамасская сталь". Что это за место, что за чудо кузнецы живут там, Далин не знал. Да и не до того ему было. Взгляд дворфа вперился в волшебный клинок, и словно прилип к нему. И человек, посмеивающийся себе в усы, видя, какое впечатление произвел его товар на молодого дворфа, загнул такую цену, которая заставила бы отступиться любого. Но не Далина. Плененный клинком он был готов отдать последнее, что у него есть. К счастью до этого дело не дошло, хотя Далин, впоследствии, не раз думал о том, что заезжий торговец содрал с него, как минимум, тройную цену. Но тогда, околдованный, и ослепленный покупкой, Далин ничего не хотел видеть, и слышать.

С той ярмарки он уехал почти налегке. Он закупил все необходимое для дома и хозяйства на ближайшие шесть месяцев, но его всегда плотно набитый драгоценными каменьями кожаный кошель стал неприлично тощ. Но камни дело наживное, и к началу следующей ярмарки Далин вновь набил кошель камнями под завязку, немало их добавив и в домашнюю сокровищницу.

С тех пор тесак служил Далину верой и правдой, и никогда не подводил. Как не подводил его и сейчас в этом страшном, и чуждом дворфу мире. За день Далин сделал несколько ходок от пещеры к поваленному дереву, и не успокоился до тех пор, пока на месте древесного гиганта не остался лишь начисто лишенный ветвей ствол. На то, чтобы перетаскать все это древесное богатство внутрь пещеры, не было уже ни времени, ни желания, ни сил. Последнюю ходку в лес Далин делал уже на пределе возможностей, возвратясь оттуда с огромной охапкой зеленых папоротников, которыми собирался устлать свое нехитрое ложе.

Яйца нотозавра из ниши в стене перекочевали поближе к съестным припасам дворфа, освобождая место для лежанки. Равномерно распределив песок по поверхности, разложив поверх него принесенный из леса папоротник, Далин получил вполне приличную, и удобную постель. Гораздо более лучшую, чем была у него в прежнем жилище.

Яйца рептилии, и остатки копченого мяса целюра Далин положил в паре метров от себя, поближе к водной прогалине. Сил заниматься изготовлением защиты от непрошенных гостей уже не оставалось, и он решил защититься от них таким, пусть и примитивным, но вполне действенным способом. Дворф был уверен, что какая бы тварь не появилась из воды, она, в первую очередь, накинется не на спящего дворфа, а на аппетитно пахнущую, находящуюся поблизости добычу. Пока незваный гость будет разделываться с мясом и яйцами, Далин успеет проснуться, и прийти в себя, чтобы по душам потолковать с пришельцем.

Проснулся Далин от голода. Полежал немного с закрытыми глазами, прислушиваясь к звукам доносящимся извне, и к собственным ощущениям. Ничто не говорило об опасности, даже намека на нее не витало окрест. Потянувшись, Далин открыл глаза. В пещере было еще темно, что свидетельствовало о том, что на улице ночь. Но, в этом мире, все происходит очень быстро. И кромешная темнота ночи в считанные минуты сменяется ослепительным блеском дня.

Далин отлично видел в темноте, и ему не составило особого труда разглядеть, что припасы в целости и сохранности, как и туша нотозавра, дожидающаяся его умелых рук. Наскоро перекусив парочкой сырых яиц, в очередной раз найдя их вкус превосходным, Далин принялся за работу. Для начала проделал самую трудную и хлопотную ее часть. Перетащил в пещеру вязанку древесных ветвей, ровно столько, сколько приносил из леса за одну ходку. На эту, казалось бы простенькую работу, Далин затратил кучу времени, и сил. Вход в пещеру был настолько узок, что ему приходилось буквально втискиваться туда, и тащить за собой ветви. И при этом приходилось беспрестанно озираться, крутя головой по сторонам. После первых, мало результативных рейдов в пещеру с хворостом, Далин нашел приемлемый выход из положения. Теперь он протыкивал ветвями расселину по всей длине, оставляя лишь место для себя. Забравшись внутрь, уже оттуда втягивал хворост в пещеру. С его изобретением дело по доставке сухостоя в грот значительно ускорилось, и упростилось, так что Далин выполнил намеченную задачу прежде, чем на улице внезапно, безо всякого перехода начался день.

Мир снаружи проснулся и ожил, расцвел мириадами голосов, до которых Далину не было никакого дела. Что ему до творящегося снаружи, когда своих дел невпроворот. Первым делом он занялся разделкой туши нотозавра, деля ее на более менее равные части. Затем развел костер на котором завялил добычу, чтобы продлить ее срок годности. Не отказал он и себе в соблазне поджарить на костре и съесть приличный кусок мяса водяного ящера.

Вслед за первым голодом и его утолением, пришло первое разочарование. Все-таки рацион питания добычи влияет на ее вкусовые качества. Так и водный ящер питающийся преимущественно рыбой, настолько пропитался ею, что и сам стал в какой-то степени рыбой. Эдакая причудливая смесь мяса со вкусом рыбы. Весьма необычно, но вполне съедобно.

На ярмарке в Ульдерике, Далин слышал рассказы людей о том, что в некоторых человеческих странах свиней кормят апельсинами, отчего их мясо становится сладким, и приторным, что далеко не каждому по вкусу. Не любил сладкого и Далин, хотя к свинине относился с должным почтением, и, будучи на ярмарке, никогда не отказывал себе в удовольствии съесть парочку-другую огромных, сочных бифштексов из свинины приготовленных специально для дворфов, запив все это великолепие несколькими литрами пенного, хмельного напитка. Отправляясь с ярмарки домой, Далин не забывал приобрести у торговцев свиную тушу, чтобы было чем побаловать себя дома недельку-другую. Вот только мясо это было не сладким, а соленым, что во много раз увеличивало срок его годности. Перед приготовлением такого мяса, его следовало несколько часов продержать в воде, чтобы лишняя соль ушла, и мясо можно было есть. Соль отличное средство для консервации мяса, когда рядом нет огня, чтобы это самое мясо завялить.

В распоряжении Далина соли не было вообще, но достаточно огня, чтобы завялить добычу, и молодой, здоровый аппетит, чтобы за несколько дней разделаться со стокилограммовой тушей ящера, не дав ей ни малейшего шанса оказаться испорченной.

Завялив мясо нотозавра, провозившись за этим занятием до самого обеда, перекусив, Далин занялся прочими неотложными делами, борясь изо всех сил с потугами организма погрузиться в сон. Далину пришла в голову мысль, как обезопасить себя от угрозы вторжения в его жилище со стороны водяного окна. На него нужно установить решетку. И у дворфа было все необходимое для того, чтобы соорудить эту самую решетку. Еще завяливая мясо, Далин начал откладывать в сторону самые крепкие и прямые ветки. Изначально он планировал сделать из них еще несколько копий, но нашел им иное применение. Из этих ветвей он и сделал решетку, связав прутья между собой слегка подсушенными на огне жилами нотозавра.

Решетка получилась довольно симпатичной с виду, и достаточно крепкой, одно плохо, она была недостаточно тяжелой. И если из озерных глубин наведается родственник поджариваемого на углях ящера, ему не составит особого труда отодвинуть решетку в сторону, и забраться в пещеру. Конечно, без шума проделать все эти манипуляции невозможно. Застать Далина врасплох, спящим, никому не удастся даже с такой хлипкой защитой. Далина беспокоило другое. Вторжение могло случиться, когда его не будет дома. И тогда ничто не помешает незваным визитерам устроить погром в его жилище. И хотя он развесил вяленое мясо нотозавра на вбитые в трещине в скале деревянные колышки, пожертвовав ради этого частью веревки, это вряд ли сохранит в неприкосновенности его запасы. Находясь в метре от земли, они были в безопасности от мелких, шустрых зверьков, которых он видел в лесу, и следы которых заметил поблизости от входа в свое новое жилище, только и всего.

Уберечь свое имущество от этих маленьких, назойливых посетителей, Далин мог только так. Лично для него они опасности не представляли. Осторожные, пронырливые твари, они к нему даже подходить близко боялись, не то, чтобы напасть. Напасть, это удел тварей покрупнее, таких, к примеру, как нотозавр, или целюр. Далин мысленно представил себе картину, как он, возвращаясь в пещеру, помогая себе коленями и локтями, протискивается внутрь, на какое-то время становясь совершенно беззащитным. Снаружи это ноги, за которые так удобно хватать, а внутри голова, которую так заманчиво откусить, когда она сама лезет тебе в глотку. Если на входе в пещеру его будет ждать нотозавр, слегка перекусивший вяленым мясом, участь Далина будет жалкой, и печальной. Застрять в расселине на веки вечные с откушенной головой, постепенно обгладываемый мелкими тварями пришедшими из леса. Их визиты будут длиться до тех пор, пока на месте коренастого, крепко сбитого дворфа, не останется белый, начисто обглоданный скелет.

Подобная перспектива Далина не прельщала, и поэтому, обшарив глазами пещеру, он принял решение. Несколько громоздких валунов на дальней ее оконечности должны решить эту проблему. Одно плохо, находились они по ту сторону водного окна, где в пещере получался небольшой закуток, в пару метров длиной, заполненный камнями. Похоже, в незапамятные времена, пещера уходила далеко вглубь земли, но потом, в силу неведомых причин, свод пещеры обвалился, намертво перегородив дорогу неподъемными валунами. Неподъемными для человека, но не для дворфа.

Прикинув на глаз их размеры, и примерный вес, Далин решил, что ему вполне под силу с ними совладать. Одно останавливало дворфа, заставляло медлить. Не любил он воду, как и все дворфы, тем более, когда в ней обитают монстры, способные в считанные секунды растерзать в клочья даже такого крепыша, как он. Но, лезть в воду ему все-таки пришлось. Причем дважды, каждый раз неся огромный, весом в сотню килограммов, валун. И все это время Далин молил великого Двалина о том, чтобы никакая зубастая тварь из местных не нашла дорогу к его ногам.

Великий Двалин внял его мольбам, и все закончилось благополучно. На счастье Далина, вход в озеро из пещеры не был отвесным. На глубине около метра оказалось скалистое дно, а подводный лаз уходил резко в сторону, и вниз. В противном случае Далин никогда бы не преодолел водную преграду длиною в два метра. Конечно, он мог оказаться в искомом месте, не замочив ног, но это не выход. Разбежаться, прыгнуть, и он там. Но только налегке, и если есть место для разбега. В обратную сторону прыжок невозможен даже налегке, а тем более со стокилограммовым валуном в руках. Дорога была только одна, по воде.

Плавать Далин, как и все его сородичи, не умел. Не любили дворфы воду, использовали ее исключительно для омовений, и в редких случаях для питья, предпочитая воде темное пиво дворфов. Поэтому, прежде чем лезть в воду, Далин веткой прощупал дно, и, найдя глубину приемлемой, шагнул в воду, оказавшись в ней по горло. Дворфу пришлось изрядно попотеть, чтобы перетащить на другую сторону водяной купели пару здоровенных валунов, и не нахлебаться озерной воды.

Но теперь, глядя на решетку с двух сторон придавленную огромными глыбами, Далин был спокоен. По крайней мере, один кошмар, связанный с откушенной головой, испарился из его сознания. Ни одной твари возжелавшей попасть из озерных глубин в его жилище, не под силу поднять решетку, особенно если учесть, что незваный гость будет действовать исключительно головой.

Проделанная работа, и пережитый при этом стресс настолько вымотали Далина, что ему едва хватило сил добраться до лежака, и забыться там глубоким, беспробудным сном.

Пока он спал, в его жилище побывали гости, это дворф определил, разглядев на мельчайшем, белоснежном песке, отпечатки крохотных звериных лап. Те самые твари, которых он видел в лесу, следы которых заметил вчера поблизости от пещеры. И убрались они отсюда за мгновение до его пробуждения, напуганные каким-то неловким движением.

Пока он спал, небольшие шустрые хищники потрудились на славу. Требуха нотозавра, которую он не выбросил, придумав ей другое применение, была съедена ими почти подчистую. Проспи Далин еще часок, от нее не осталось бы ничего, кроме влажного следа на песке.

Судя по следам, зверушек было несколько. И не все из них желали довольствоваться валяющейся на песке требухой. Были и такие, что встав на задние лапы, уперев передние в стену, пытались достать развешенное там вяленое мясо. Но, в силу маленького роста, их преступные намерения, так таковыми и остались.

Еще вчера, обнаружив следы маленьких пройдох вблизи от пещеры, Далин не исключил возможности подобного развития событий. Более того, он был уверен, что вторжения хищной мелочи ему не избежать. Это лишь дело времени. По-видимому, они были слишком голодны, чтобы ждать, и поэтому с визитом в пещеру затягивать не стали, нагрянув в гости, пока он спал. Прятать требуху Далин не стал. Это сколько же нужно колышков, и веревки, чтобы развесить на стене, и закрепить невероятное переплетение кишок рептилии.

На одном из колышков покоились сердце, печень, и легкие зверя, обещавшие стать знатным обедом. Вот только обед этот стал то ли поздним ужином, то ли ранним завтраком. Когда Далин проснулся, снаружи было темно. Внутренние часы дворфа все еще не могли войти в унисон с часами этого мира. День снаружи, или ночь, это Далина не особенно интересовало. Он прекрасно видел и днем, и ночью, и, выспавшись, работал одинаково в любое время суток.

Жареные на углях потроха были превыше всяческих похвал. И рыбный привкус, которым пропиталось мясо ящера, ощущался не так сильно. Слегка утолив голод печенью и легким, Далин с трепетом взялся за сердце. Некоторое время просто держал его в руках, разглядывая, словно пытаясь заглянуть внутрь, узреть, какой сюрприз оно в себе скрывает. Далин был уверен, что в сердце этой рептилии тоже таится камень, вот только какой? Ожидание становилось невыносимым, и вскоре из ножен был извлечен тесак, которым он осторожно разделил на две части жареное сердце ящера. И в его руках оказался камень. Грязный, в кусочках налипшего мяса, с буроватыми подтеками крови. Но даже все эти наслоения не смогли скрыть от глаз Далина чарующий, голубой блеск камня. Минутой позже он был очищен от всего лишнего, промыт озерной водой, представ перед восхищенным взором дворфа во всем своем блистательном великолепии.

Аквамарин! Свое название этот камень получил за свой цвет, цвет морской волны. Моря Далин никогда не видел, не слышал то ласкового шепота, то яростного рева волн, но он знал, какого цвета волны. Один из человеческих поэтов сказал про этот камень так: "тихое море с водой цвета звезд". Мягкое, ласковое название, и очень необычное для дворфа, не знающего, что такое море, и что такое звезды.

В тот день Далин пребывал в особенном состоянии души, легком подпитии превосходным человеческим элем. Напротив него, в компании других молодых дворфиек сидела симпатичная девушка, которая, как тогда казалось Далину, как то особенно глядела на него. Поэтому ласковое название камня, и отпечаталось в его мозгу.

На камне вся красота и прелесть вечера, и закончилась. Симпатичная дворфийка, которую Далин в мечтах видел своей женой, ушла с другим. Тяжелым, грубым, с лицом будто вырубленным топором немолодым дворфом, чтобы в реальности подарить ему то, о чем Далин лишь мечтал. И хотя в тот вечер его постигло жестокое разочарование, поэтическое название камня навсегда отпечаталось в его мозгу.

Аквамарин камень честности, красоты, и верности. В разлуке камень призван сохранять любовь. Аквамарин не любит лжи, и лживых людей. Оказавшись в недостойных руках мутнеет, теряет свою красоту и блеск. По людским поверьям, человек имеющий возле сердца аквамарин, всегда различит ложь от правды, какими бы одеждами та не рядилась. Такими камнями любят украшать короны, и диадемы, вельможные особы, дабы распознать ложь, и неискренность царедворцев. Ценились аквамарины и среди людей не столь знатных, и вельможных. Особым почетом пользовались у моряков, и путешественников. Принося удачу, и сберегая от опасностей, которыми кишат неизведанные земли, и безбрежные морские просторы.

А еще аквамарин излечивает лень, усиливает умственные способности, способствует улучшению настроения. С последним постулатом Далин сразу же согласился. После того, как в его руках оказался аквамарин, настроение изменилось в самую лучшую сторону. И даже досадные мелочи, типа проникновения в жилище маленьких, пронырливых хищников, сожравших практически подчистую требуху нотозавра, не смогли его испортить. Любовно очищенный от всего лишнего, наносного, аквамарин перебрался к самому сердцу дворфа, составив компанию сапфиру, и черному опалу.

А затем настал черед заняться последним, отложенным по причине сна, делом. Занимаясь приготовлением мяса, и изготовлением решетки, закрывающей доступ в его жилище, Далин отложил в сторону несколько тонких, прямых веток. Бесполезные, как копья, дающие мало огня в качестве дров, они были отличными стрелами. Благо и подходящие наконечники у Далина имелись. Причем происхождение они имели самое, что ни на есть, местное. Зубы аллозавра отлетевшие при падении, и ударе головой о скальную поверхность горы, которые Далин подобрал, и положил в карман.

Отличные десятисантиметровые наконечники для стрел. Острые, с зазубренными краями, с наклоном назад. Такая стрела никогда не вывалится из мишени, да и вытащить ее оттуда будет невозможно. Только вырезать вместе с мясом.

Насвистывая себе под нос незатейливый дворфийский мотивчик, Далин крепко примотал наконечники к стрелам, жилами нотозавра. А затем из шкуры сделал здоровенный мешок со шнуровкой типа кисета, в который он теперь легко мог сложить свои нехитрые пожитки. Напоследок дворф сделал лук, нацепив на него тетиву из жилы ящера. Лук получился настолько крепким, что натянуть тетиву было вряд ли под силу даже самому сильному человеку.

Опробовав получившееся оружие, несколько раз натянув и отпустив тетиву, Далин остался доволен полученным результатом. Оружие получилось довольно мощным, в чем он нисколько не сомневался. Неплохо было бы опробовать его в деле, потренироваться в стрельбе. Но подходящей мишени поблизости не было, а палить впустую по стенам Далин не стал, помятуя о том, что за наконечники украшают навершия стрел.

Увлеченный делами Далин остался без дров. Все они, до последней щепки, ушли на костер, и на хозяйственные нужды. И теперь если Далину захочется пообедать жареным мясом, а не жевать жвачку вяленого, ему нужно выбраться наружу за очередной порцией топлива. Несколько веток для кострища. Сущая безделица, если не считать того, что за окном был яркий, солнечный день.

Но иного выхода у Далина не было. Не сидеть же ему всю жизнь в прохладном полумраке пещеры, прячась от всех, вздрагивая от каждого шороха. Нужно привыкать жить и на поверхности. Тем более, что теперь он вооружен основательно, и сумеет за себя постоять. Ему вполне по силам выйти победителем из схватки с хищником вроде целюра, и ему подобных. Ну, а таких гигантов, как аллозавр, Далин надеялся заметить издалека, и сделать все возможное, чтобы избежать опасной встречи.

На выходе из пещеры дворф столкнулся со стайкой мелких зубастых тварей, шустро бросившихся врассыпную при его появлении. Похоже, найденное в пещере угощение пришлось им по вкусу, и они собирались повторить набег, а также попробовать еще раз добраться до развешенного на стене вяленого мяса. Судя по тому, как спокойно, и вольготно, они себя чувствовали, хищников, могущих представлять для них опасность, поблизости не было. И появление из-под земли Далина стало для них полнейшей неожиданностью, заставившей броситься врассыпную. Но недалеко. За гору древесных ветвей, натасканных Далином за прошлый поход в лес.

Далин спугнул их и оттуда, но едва он удалился, как зверьки вновь собрались около уменьшившейся древесной кучи, возбужденно попискивая, словно о чем-то договариваясь, и споря. В тот самый момент, когда Далин протискивался через самое узкое место лаза ведущего в пещеру, когда он оказался совершенно беззащитен на несколько бесконечно долгих секунд, раздался ужасный рев. Такой неистовый, и громоподобный, что от него задрожала земля. Рев аллозавра, однажды пробудивший Далина ото сна, заставивший сердце отплясывать неистовый танец, казался жалким блеяньем ягненка против громогласного львиного рыка. В мгновение ока, позабыв про узость лаза, Далин влетел в спасительную глубь пещеры с волосами стоящими дыбом от ужаса, и сердцем бухающим в ушах.

Судорожно сглотнув застрявший в горле ком, до боли в руках сжав тяжелое копье, дворф вперил свой взгляд в узкую расселину ведущую в пещеру. Громогласный рев прозвучал, казалось прямо в ухо, а значит, гигантский монстр где-то рядом, и он знает о его, Далина, существовании. И он непременно нападет, если огромная голова монстра издающая ужасный рык, сможет протиснуться в отверстие ведущее в логово дворфа.

Далин чувствовал себя в безопасности. Узость лаза служит, пожалуй, лучшей его защитой. Если внутрь что-то и протиснется, то только голова монстра, а с ней он сумеет разобраться должным образом. Если и не проломит ящеру череп, то серьезно ранит, чем отобьет у рептилии на всю оставшуюся жизнь, охоту совать свою голову куда попало.

Постепенно нервное напряжение сходило на нет вместе с внезапным испугом. Далин успокоился, и смог рассуждать здраво. Никакого гигантского ящера поблизости нет, и не может быть. Это было ясно уже потому, как спокойно и нахально вели себя мелкие, покрытые шерстью зверьки, наученные жизнью чувствовать опасность задолго до ее появления. Подобраться к пещере незамеченным гигант не мог. Тело, издающее такой громогласный рык, должно быть невероятно массивным, и при ходьбе сотрясать землю.

А затем так испугавший Далина рев раздался вновь, заставив дворфа подскочить на месте, и судорожно вцепиться в копье. Вслед за ним прозвучал менее громогласный рев, но невероятно свирепый, а затем еще, и еще. Далин его узнал, слишком хорошо и надолго, отпечатался он в мозгу. Так ревел убитый пару дней назад аллозавр, так реветь могли только его сородичи. Далин готов был поклясться, что в яростном реве сотрясающем округу слышатся сразу несколько голосов. Один принадлежит неведомому Далину гиганту, а остальные аллозаврам, преследующим, или ведущим с ним схватку.

Вспомнив налитые кровью глаза аллозавра, его свирепый взгляд, и неуемное желание убивать, дворфу трудно было поверить, что эти монстры могут существовать иначе, нежели в одиночку. Возможно, он прав. Обычно они живут поодиночке, и охотятся в одиночестве. Но иногда, когда на их пути встречается невероятный исполин, справиться с которым в одиночку не под силу ни одному аллозавру, они собираются в стаю. Видимо сейчас был тот самый момент, когда ненависть ко всему живому, и даже себе подобным, уходит на второй план, уступив место общности интересов.

Подобные умозаключения привели Длина к одной интересной мысли. Что такое аллозавр дворф уже знал, имел опыт личного общения. Он знал, что за камень скрывается в сердце свирепого хищника. И готов был поклясться, что и прочие представители рода аллозавров носят в себе точно такой же камень. Как и соплеменники целюра, и нотозавра. Далин чувствовал, что его жизнь в этом мире каким-то образом связана с камнями. Что он должен собирать их, и главное здесь не количество, а качество. Необходимо, чтобы в его покоящейся возле сердца каменной коллекции оказалось как можно больше разнообразных каменьев.

Камень из сердца аллозавра в его коллекции уже имелся, поэтому повторной встречи с этими жуткими монстрами он не искал. Но неведомый гигант сотрясающий округу громогласным ревом, другое дело. С ним Далин точно не встречался, следовательно, не знаком и с сокровищем, таящимся в сердце гиганта. А познакомиться с ним обязательно стоит. Вопрос в том, как это сделать? Если для охоты на него потребовалась целая свора аллозавров, то что сможет сделать один дворф? Ничего. Победить в открытом бою такого великана невозможно, обмануть, и заманить в ловушку, маловероятно. Далин только представил размеры ловушки, и тотчас же отмел на первый взгляд заманчивую идею.

Но, кажущаяся невозможность воплотить задуманное в жизнь, Далина ничуть не смущала. Он обязательно добьется своего, пусть и не собственными руками, а с посторонней помощью. И помогут ему в этом, как ни странно, аллозавры. Если им, конечно, повезет самим. Для этого нужно победить в схватке, которая, судя по какофонии звуков доносящихся издалека, была в самом разгаре, а вопли ярости и боли звучали с переменным успехом.

Можно было расслабиться, и перевести дух. Вторгаться в его убежище никто не собирался. Ни с убийственными, ни с воровскими целями. Выглянув из пещеры, Далин не увидел вездесущих лохматых зверьков. Похоже, идущее где-то в стороне от его пристанища сражение, испугало их не на шутку, и они убрались прочь, укрывшись в потаенных норах от яростных воплей дерущихся гигантов. Сообразить, что опасности для них нет, эти безмозглые твари не могли, а инстинкт самосохранения заставил их спрятаться, и не высовываться наружу.

Настала пора действовать. Сначала он вытолкнул наружу лук со стрелами, затем копье и топор, а следом протиснулся сам, дав себе слово по возвращении заняться лазом. Сделать его чуточку шире, более пригодным для дворфа, и не достаточно большим, чтобы внутрь могла пробраться хищная тварь размером с целюра.

Осторожно ступая, поглядывая по сторонам, Далин направился к месту разыгравшегося сражения. При передвижении по лесу ему не требовалось указателей и ориентиров. Единственный ориентир, которым он руководствовался, это непрекращающийся рев озверевших от ярости и боли монстров. Приходилось все время быть начеку, в постоянной готовности пустить в ход копье, или топор. Если хищник размерами с целюра, так же, как и дворф, захочет поинтересоваться ходом грандиозного сражения. После такой встречи наблюдателем останется только один, тот, кто первым увидит противника, и первым нанесет удар.

Вероятность подобной встречи была очень высока. Не только ему одному интересно было узнать, в чью пользу закончится битва титанов. И что можно стащить из-под носа у победителей, или победителя.

Сам Далин ставил на аллозавров. Слишком сильные и свирепые хищники, чтобы стаей не одолеть даже самого невероятного гиганта. Для Далина подобный исход сражения был наиболее предпочтителен. Аллозавры убьют монстра, и у дворфа останется лишь одна маленькая проблемка. Как добраться до сердца гиганта, и извлечь оттуда его содержимое. И при этом самому не стать чьей-нибудь закуской.

Вскоре лес, через который продирался Далин, внезапно кончился. Ему на смену пришло густое камышовое море, раскинувшееся вдаль на сотни метров, за которым проглядывалась синь воды. Озеро, на берегу которого поселился Далин, оказалось далеко не таким маленьким, как он думал. С берега, откуда он начал свой путь к пещере, конца озера не было видно. Лишь скалу с темнеющей полосой расселины. Левее ее были густые камышовые заросли, завидев которые Далин решил, что это и есть противоположный берег.

Глядя на раскинувшееся прямо перед ним бескрайнее камышовое море, Далин осознал, насколько был не прав. Озеро было невероятно огромным, о чем свидетельствовала синеющая вдали полоска воды. Настолько огромным, что, вне всякого сомнения, давало жизнь ни одной речке, а сразу нескольким.

Подойдя вплотную к берегу, Далин обнаружил, что дальше идет не сплошная камышовая стена, а самое, что ни на есть, болото. Кочки, и топи, перемежающиеся с зарослями камыша. Идеальная ловушка для грузного гиганта, решившего полакомиться сочной камышовой растительностью.

В такую природную ловушку и угодил диплодок, причем не один, а в компании полудюжины аллозавров, с яростью набросившихся на увязшего в трясине гиганта. Но только двум из них удалось добраться до вожделенной добычи. И они пировали, не обращая внимания на отчаянно ревущего от боли исполина. Вырывая из его туши, и с жадностью проглатывая огромные, сочащиеся кровью куски.

Остальным аллозаврам повезло гораздо меньше. Они перед смертью вообще остались без ужина. Трое из них, не прекращая ни на секунду яростно реветь, увязли в трясине по самую грудь, и, судорожно дергаясь, пытались освободиться от цепких объятий болота. Но вся их сила была ничто по сравнению с мощью болота. Медленно, и неуклонно, трясина продолжала заглатывать свои жертвы, не давая им ни единого шанса на спасение. Сколько продлится это медленное утопление, неизвестно, но оно состоится в любом случае, это лишь дело времени. Кто-то из угодивших в трясину аллозавров проживет дольше, кто-то меньше, но ступить обратно на берег, не суждено никому. Даже дорвавшейся до вожделенного мяса хищной парочке, увязшей в трясине по пояс.

Ослепленные вкусом крови и свежего мяса, они не обращали внимания на такие досадные мелочи, как некоторая неповоротливость, и медлительность в движениях. Не было им никакого дела до троицы своих собратьев завязших в трясине, и отчаянно сражающихся за свою жизнь. Плевать им было и на главного неудачника стаи, для которого все уже было кончено. Он почти целиком ушел в зловонную болотную жижу, и только верхушка уродливого черепа продолжала торчать на поверхности, напоминая шишковатую кочку. Пройдет еще немного времени, исчезнет и она, и уже ничто не будет напоминать о самом его существовании. Взбаламученная монстром болотная жижа успокоится, покроется ряской и тиной, и снова станет заманчиво привлекательной лужайкой для очередной безмозглой жертвы.

Намертво застрявший в трясине, пожираемый парочкой аллозавров диплодок сдаваться не собирался. Его огромный хвост раз за разом поднимался из зловонной жижи, и падал вниз, туда, где было мучительно больно. Это давалось диплодоку с трудом. Трясина не желала отпускать из цепких объятий массивный хвост гиганта. Но пока у исполина оставались силы, он продолжал бороться. С трясиной, и с хищниками пожирающими его живьем.

Диплодок быстро слабел, удары хвостом становились все реже, и медлительнее. Да и бил он по большей части не туда, куда надо. Трясина добилась главного, лишила гиганта былой подвижности. Но однажды диплодоку повезло. Один удар достиг цели, и этого оказалось достаточно, чтобы число пожирателей его плоти уменьшилось ровно вдвое. Рухнувший на аллозавра многотонный хвост, без труда размозжил голову, сломал шею, отправив свирепого хищника в мир иной. И то обстоятельство, что он, с головой превращенной в бесформенное, кровавое месиво устоял на ногах, и не упал, как подкошенный, было полностью заслугой болота. Мертвецу просто некуда было падать. Он медленно продолжал погружаться в бездонную болотную глубь, со скоростью даже меньшей, чем его более удачливый, продолжающий пирушку сородич.

Ожидать развязки трагедии Далин не стал. Результат ее был очевиден. Диплодок истечет кровью, а затем умрет аллозавр, поглощенный медленно пожирающей его трясиной. Возможно, диплодоку удастся пережить своего мучителя, если очередной удар хвостом снова достигнет цели. Но, со временем, трясина поглотит без остатка даже такого невероятного гиганта. Только времени на это уйдет гораздо больше, нежели в случае с аллозавром.

У Далина в запасе было время, чтобы добраться до вожделенных внутренностей диплодока, и следовало распорядиться этим временем должным образом. У дворфа в голове созрел план, как добраться до увязшей в болоте туши, и при этом не разделить печальную участь аллозавров, ринувшихся в болото при виде застрявшей там гигантской туши.

Далин вернулся в пещеру, чтобы в спокойной обстановке все тщательно обдумать, и подготовиться. Думать лучше всего на сытый желудок, а действовать, — хорошо отдохнув. В пещеру дворф возвратился с огромной охапкой папоротника. На этот раз он нужен был для дела, а не для того, чтобы сделать ложе еще более пышным.

Об этом он читал в одной из книжек, дюжина которых стояла на полке в жилище Далина в его родном мире. Огромная, просто невероятная для дворфа книжная коллекция. Дворфы умеют и читать, и писать, но не любят этого делать. Вся их писанина сводится к тому, что они ставят свои подписи на каких-нибудь деловых документах. Да и чтение книг в их кругу не особо приветствуется. Дворфы считают чтение книг глупостью, пустым убиванием времени, которое можно потратить на более полезные в жизни вещи.

Но Далин был не таким, как все. Он был особенным. И его особенность выражалось в том числе, и в чтении книг. Далин всегда выкраивал несколько минут перед сном, чтобы полистать понравившуюся книгу, в невесть какой раз перечитывая понравившиеся места.

В одной из книг Далин прочитал про снегоступы, с помощью которых можно передвигаться по снегу, не проваливаясь при этом по пояс. В этой же книге описывалась схожая конструкция, так называемые мокроступы, с помощью которых можно передвигаться по болотистой местности, без риска оказаться затянутым в трясину. Обе конструкции были очень похожи, и использовались для схожих дел.

Изготовить мокроступы оказалось делом несложным, когда имеешь представление о том, что нужно сделать, и имеешь все необходимое для этого. Все необходимое у Далина было. Приличный запас ветвей и листьев папоротника, а также распущенная на пряди веревка для более прочного скрепления получившейся конструкции. Можно было вообще обойтись без веревок, настолько прочно Далин сплел необходимую конструкцию. Но дворф решил не рисковать. Нехорошо получится, если мокроступы развалятся где-нибудь посреди дороги, предоставив Далину возможность разделить судьбу угодивших в трясину днем, аллозавров.

Умирать Далин собирался в своей постели, от старости. Либо на боевом скакуне, горном баране, в отчаянной схватке с ордой орков дерзнувших вторгнуться в их земли. Только так, а не иначе, и бездонная зловонная трясина находящаяся в каком-то нереальном мире, ничуть не прельщала его в качестве места последнего упокоения.

Закончив работу, Далин оценивающе оглядел содеянное. Все сделано отлично, тщательно подогнано, без видимых изъянов. Неплохо было бы испытать мокроступы в деле, но где? Болото поблизости только одно, и соваться туда пока не следовало. Рев умирающей рептилии продолжал гулким эхом отдаваться в пещере, возвещая всему миру о том, что гигант жив, и не собирается сдаваться.

Взгляд Далина упал на чернеющий через прутья деревянной решетки водный провал, но мелькнувшая на мгновение в голове шальная мысль, тотчас же пропала. Какие бы не были мокроступы отличные, для путешествия по воде они не годились. Им нужно нечто более твердое, и осязаемое. Сделав это заключение, Далин облегченно вздохнул. Не любил он, как и все дворфы воду, и старался особо с ней не связываться, тем более в мире, кишащем множеством разнообразных хищных монстров, в том числе таких, что выбрали средой своего обитания водные глубины.

Не следовало показываться на озере днем и еще по одной причине. Птерозавры. Хищные твари парящие в небесах, от зорких глаз которых не укроется разыгравшаяся внизу кровавая драма, в которой задействовано так много участников. Пока диплодок жив, о чем возвещает его громогласный рев, птерозавры приблизиться не посмеют. Но как только гигант умолкнет, перестанет цепляться за жизнь, застыв в болоте безжизненной грудой, птерозавры явятся обязательно. У хищных падальщиков случится грандиозный пир длиною в несколько дней. Пока трясина не поглотит целиком тушу гигантского ящера. При этом пировать они могут совершенно спокойно, не боясь нападения. Болото надежнее любого щита защищало их от нападок хищников желающих набить брюхо на дармовщинку.

Далин был уверен в том, что сейчас эти хищные птички кружат стаей над болотом, оглашая окрестности хриплыми, гортанными криками, наблюдая за агонией угодившего в ловушку ящера.

В ближайшем будущем их ждет отменная пирушка, и драки с себе подобными за самый лучший, и аппетитный кусок, который у соседа всегда кажется лучше. Долбануть клювом невесть откуда взявшегося дворфа, ни для кого не будет зазорным. Просто устранить мелкую, досадную помеху, только и всего, пусть даже и весит эта мелкая помеха добрую сотню килограммов.

Ночью птерозавры спят. Значит действовать нужно ночью, хоть это и чертовски опасно. Уберутся с места пирушки хищные птички, нагрянут на берег сухопутные хищники всех мастей и размеров. От самых крохотных, вроде тех, что ограбили его жилище, до исполинов вроде аллозавров. Ночью они не рискнут лезть в болото, но ничто не помешает им стоять на берегу, вдыхая аромат крови, и свежего мяса.

Стать приятным дополнением к волнующему аромату, Далин не желал. Идти через лес к болоту, в котором увяз огромный диплодок, было смертельно опасно. Следовало выбрать другой, более безопасный маршрут. И такой маршрут был только один, как бы не противилась против него все существо молодого дворфа.

Свободной от оголодавшего хищного зверья оставалась только вода. Только по ней можно было в относительной безопасности добраться до камышовых зарослей, и заболоченного участка озера, и уже оттуда до нужного места. И как не противилось против этого все существо молодого дворфа, он вынужден был признать, что это единственный верный путь.

Плавать дворф не умел, как и его соплеменники. Но даже если бы и умел, не рискнул бы этого делать в озере, кишащем прожорливыми, хищными тварями. Убитый нотозавр лишь один из множества хищников населяющих непроглядные озерные глубины. Оказавшись в воде, Далин становился совершенно беззащитным, легкой добычей для любого хищника оказавшегося поблизости.

Чтобы не стать чьим-нибудь поздним ужином, следовало обезопасить себя от нападения из воды. Наилучшим вариантом была бы лодка. Вот только где ее взять?

Лодку можно было сделать и самому. Об этом Далин читал в одной из книжек, где описывались приключения человека долгие годы прожившего на необитаемом острове, в компании собаки и попугая. Но, вспомнив сколько времени затратил человек на ее изготовление, Далин отказался от этой затеи. Человек из книги строил лодку несколько месяцев, но в конечном итоге все его труды пошли прахом, он так и не смог спустить лодку на воду, и убраться прочь с опостылевшего острова. Человек выдолбил лодку из ствола огромного дерева, потратив на это уйму времени и сил. И делал это в мире, где самым страшным хищником был, пожалуй, он сам. Окажись человек в этом мире, затей эпопею с лодкой, он не прожил бы и дня, сожранный привлеченным шумом ящером.

Был и другой, менее затратный по времени способ соорудить плавучее средств для передвижения по озеру. Им и решил воспользоваться Далин, тем более, что ему даже и напрягаться особенно не пришлось. Он решил соорудить плот, благо основание плота было уже почти готово. Основой плота послужила сделанная им накануне решетка, закрывающая доступ в пещеру хищным озерным жителям. Ветви, из которых она была сделана, были достаточно массивны и прочны, чтобы выдержать вес дворфа.

Для того, чтобы решетка перестала быть таковой, и превратилась в плавсредство, нужны были еще ветки. Далину пришлось сделать еще одну ходку наружу, чтобы доставить в пещеру все необходимое. Далин сплел ветки, скрепил их веревкой так плотно, что между ними остались лишь узкие щелочки, через которые можно смотреть, но не напасть.

Время за работой летело незаметно. Не успел Далин и глазом моргнуть, как на озеро опустилась ночь, как всегда внезапно, безо всякого перехода. Настала пора действовать, пока в мире происходило некое переключение. Дневные хищники отправлялись на покой, а ночные только просыпались, и собирались на охоту.

Самым трудным в плане Далина, как и в книжке про человека, оказалось спустить плот на воду. И если в случае с человеком причиной неудачи стала тяжесть получившейся лодки, то у Далина была иная причина, из-за которой он едва не отказался от задуманного.

Узость и неудобство лаза ведущего в пещеру. Дворфу пришлось изрядно попотеть, прежде чем он вытащил плот наружу.

Еще труднее оказалось Далину пересилить себя, побороть страх перед водой. И только донесшийся из погрузившегося во мрак зеленого моря первобытных джунглей чей-то предсмертный вопль, заставил его решиться, и сделать шаг вперед.

А затем Далин долго греб самодельным веслом, все дальше и дальше удаляясь от пещеры. И уже когда ему стало казаться, что не будет конца бескрайней водной глади, что он заблудился и сбился с пути, плот наконец-то уткнулся в камышовую стену. Впереди было самое страшное. Нужно покинуть плот, и добраться до полосы кочек, и предательских трясин, раскинувшихся в десятке метров от камышовой стены.

Дворф пощупал веслом дно, и облегченно вздохнул. Здесь оказалось достаточно мелко, чтобы идти вброд, так как плавать он не умел, и пошел бы камнем на дно, если бы пришлось пуститься вплавь. Далину оставалось только надеяться, что ночной поход на озеро остался незамеченным для его хищных жителей. И что к камышовой стене он подплыл один, а не в компании зубастого монстра ожидающего подходящего момента для нападения.

Сжав в руках тесак, вновь ставший таковым после того, как некоторое время пробыл главной составляющей частью топора, Далин шагнул в воду, погрузившись по пояс. И медленно побрел вперед, с удовлетворением отмечая, что с каждым шагом вода отступает все дальше от его груди. Спустя минуту, Далин добрался до первой, заросшей травой и какими-то мелкими цветочками мягкой, и податливой кочки. Взобравшись на кочку, Далин одел мокроступы, и выпрямился во весь рост. А затем, сделал шаг вперед, в жидкую, чмокающую тиной и ряской болотную жижу, и на минуту замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

Было тихо, если не принимать в расчет сердца молотом бухающего в ушах. Его ноги прочно стояли в болотине, не проваливаясь ни на дюйм, свидетельствуя о том, что мокроступы получились что надо. Затем Далин сделал еще несколько шагов по чавкающей, зловонной жиже, и снова остановился, прислушиваясь. Вокруг было тихо. Темнеющая впереди туша диплодока оставалась одинокой, и неподвижной. Как Далин не всматривался, он не уловил рядом с тушей никакого движения.

Он оказался прав. Единственные хищники, являющиеся помехой на пути к намеченной цели, — птерозавры, ночью не охотились, отсыпаясь где-нибудь в скалистых расселинах неподалеку. Чтобы утром не тратить много времени на перелет, и, по возможности, в числе первых оказаться на месте грандиозной пирушки.

Времени у Далина было предостаточно, поэтому торопиться не стоило. И он не спешил, обходя стороной места, казавшиеся ненадежными, опасаясь, что там ему не смогут помочь даже мокроступы. Аллозавров, набросившихся вчера на увязшего в трясине диплодока не было видно. Трясина поглотила их целиком, как неудачников, так и счастливцев, вкусивших перед смертью плоти гигантской рептилии.

Немало времени ушло у Далина на то, чтобы разобраться, где у гиганта перед, а где зад. Сделать это было не просто, особенно если учесть, что над водой возвышалась только туша, а шея и хвост утонули в трясине. Но затем, вспомнив свое расположение на берегу озера, и наблюдаемую оттуда картину, Далин определился с направлением.

А затем началась нудная, и кропотливая работа по иссечению огромных кусков мяса и жира из туши, на пути к сердцу рептилии. Сделать это на деле оказалось сложнее, чем Далин предполагал, гораздо тяжелее и утомительнее. Вскоре он ушел с головой в гигантскую тушу, оставляя за собой кровавый след из кусков выброшенного наружу мяса. Легкая закуска для прилетевших утром на место грандиозной пирушки, птерозавров.

Это был самый ужасный, и длинный день в жизни дворфа, который, как ему тогда казалось, не кончится никогда. Далин слишком увлекся разделкой туши, уйдя в нее с головой, что совсем позабыл о времени. А оно вдруг неожиданно ускорилось, и понеслось вскачь. Далину казалось, что прошло совсем немного времени с тех пор, как он в первый раз полоснул тушу ножом. И что до рассвета еще далеко, и если он не сумеет пробиться к цели через многотонную преграду сырого мяса, то у него хватит времени вернуться в пещеру, в ожидании наступления ночи, чтобы повторить вылазку.

Рассвет, наступивший как всегда внезапно, застал Далина врасплох. Он даже не понял, что случилось. И донесшиеся до его слуха пришедшие извне звуки посчитал галлюцинацией. Внутри огромной туши, куда он углубился на несколько метров, было темно, как ночью, но стоило Далину обернуться назад, как его окатила волна леденящего ужаса. Огромная, когтистая лапа сжала сердце, и стала давить, не желая отпускать. Далин увидел свет, и понял, что в мире наступил день, солнечный, ослепительный, не имеющий ничего общего с привычными Далину рассветами.

Он угодил в ловушку, которую сам и приготовил. О том, чтобы убраться отсюда подобру-поздорову, не могло быть и речи. Слишком поздно, о чем свидетельствовали гортанные, хриплые крики птерозавров, собравшихся на пирушку с первыми лучами солнца, и теперь устраивающими между собой шумные свары за лучшее место и самый аппетитный кусок.

Еще ночью Далин осмотрел место дневной пирушки летающих рептилий. Судя по всему, их собралось не мало, и потрудились они на славу, набив под завязку свежим мясом ненасытную утробу. Но, исходя из масштабов завязшей в трясине туши, запасы мяса практически ничуть не уменьшились. Чтобы сожрать огромную тушу, своре птерозавров потребуется не меньше месяца. Вот только нет у них этого времени. За минувшие сутки туша гигантского диплодока ушла в трясину на метр, а если учесть, что высотой гигант около восьми, в запасе у крылатых ящеров было не так уж много времени.

Но не это тревожило угодившего в западню дворфа. Гораздо больше беспокоило другое, сумеет ли он просидеть в чреве диплодока до ночи, не сойдет с ума, слушая хриплую перебранку ящеров у себя над головой? Не задохнется от смрадного зловония внутри ящера начавшего потихоньку разлагаться под палящими лучами первобытного светила? Но и это не самое страшное. С двумя первыми страхами Далин нашел способ, как справиться. Платок, которым он вытирал выступающий на лбу во время работы в родной шахте пот. Из платка он соорудил некое подобие повязки, которой прикрыл нос и рот. Какая-никакая защита от зловония, в котором ему придется провести целый день, не имея возможности выбраться наружу.

Вонь от начавшей разлагаться туши проникала сквозь ненадежную преграду, но, запутавшись в складках материи, значительно ослабевала, становясь более-менее терпимой. Но вся эта мерзость впитывалась в каждую пору его тела, в просторные кожаные одежды. Далин представил, как, и сколько времени он будет пахнуть, и содрогнулся. И никакое купание в озере здесь не поможет. Одно дело отмыть кровь и ошметки мозгов аллозавра, и совсем другое, изгнать впитавшуюся в одежду трупную вонь.

Со второй проблемой Далин тоже справился с помощью платка. Оторвал от него две тоненькие ленточки, свернул трубочкой, и вставил в уши. И сразу же звуки доносящиеся снаружи исчезли. Можно было закрыть глаза, и представить, что ты один, что вокруг тебя ничего нет, и что когда ты откроешь глаза вновь, вокруг будет привычное, милое сердцу убранство родного жилища, а не эта мерзкая, и отвратная туша, в глубине которой его угораздило застрять на целый день.

Далин закрыл глаза, и постарался уснуть, отрешившись от окружающего мира, отгородившись от доносящихся извне звуков. И, как ни странно, это ему удалось. Бессонная ночь вкупе с тяжелым физическим трудом, дала о себе знать. Сказалось и пережитое нервное потрясение. Он убедил себя в отсутствии ночью птерозавров, но не в том, что здесь не может быть других хищников. Мерзких тварей умеющих передвигаться по зыбучей поверхности трясины, или живущих в ее глубинах, выбравших местом обитания эти, проклятые богом места.

Далин уснул, и снился ему кошмар, в котором он, вместе с тушей издохшего гиганта опустился на дно болота, и как на него набросились какие-то омерзительные, склизкие, червеобразные твари. И как они всем скопом вцепились в его ногу, откусывая от нее кровавые куски. От дикой боли в ноге Далин закричал, и проснулся. Несколько бесконечно долгих секунд дворф не мог понять, где он, и что с ним. А затем пришло понимание, обрушившееся на голову тяжелым молотом. Он жив, и он в туше гигантской рептилии, куда прорубался прошлой ночью, желая добраться до сердца чудовищной твари. Далин вспомнил приснившийся кошмар, и бросил быстрый взгляд на ногу, которую пытались сожрать омерзительные, белесые твари. Нога была на месте, в целости и сохранности, но, как и во сне, горела мучительным огнем. Словно сотни иззубренных игл раз за разом протыкали ногу, желая насладиться его мучениями.

Далин попробовал пошевелить ногой, и не смог этого сделать. Чтобы переставить ногу, пришлось поднять ее руками. В первую минуту Далина охватила самая настоящая паника. А что если приснившийся ему кошмар, не сон, или не совсем сон. Быть может это какая-нибудь извращенная, чудовищная явь. Может его укусила какая-нибудь ядовитая тварь пока он спал? Далин закатал штанину по колено, пытаясь разглядеть на коже характерные следы змеиных укусов. Но, ничего подобного обнаружить ему не удалось. Да и нога, пока он проделывал все эти манипуляции, немного отошла. Бесчисленное множество иззубренных игл убралось прочь, оставив в покое несчастного дворфа. А потом он почувствовал, как бурной волной в ногу возвращается жизнь. И сразу все стало на свои места. Все оказалось до банальности просто. Далин не смог удержаться от смеха. Никто его не кусал, не грыз, не пытался отравить неведомым ядом. Все было гораздо проще, и прозаичнее. Просто он умудрился уснуть в очень неудобной позе, упершись локтем в ногу, и отлежал ее, сделав неживой, и совершенно бесчувственной. А затем резко дернулся во сне, потревожил ногу, и вызвал ту волну боли, которая вырвала его из пучины сонного забытья, и вернула к жизни. А отвратительные твари привидившиеся ему в кошмаре, следствие воздействия на мозг гнилостных запахов, которые ему пришлось вдыхать.

Засмеявшись, Далин испуганно прикрыл рот ладонью, и прислушался. Ему показалось, или же шум над головой действительно смолк на несколько бесконечно долгих мгновений, а затем гомон возобновился с новой силой.

Хорошо, что он стал прорубаться к сердцу огромной рептилии не сверху, как планировал с самого начала, а снизу. Поступи он, как задумал вначале, и его ожидали бы большие неприятности. Эти безмозглые хищные птички вряд ли бы оставили незамеченной прорубленную в туше дыру. Обязательно нашлась бы какая-нибудь чересчур любопытная тварь, которая пожелала бы исследовать увиденное. Тем более, что в этом случае гораздо быстрее и проще добраться до вожделенного мяса. Не стоит тратить время и силы на то, чтобы пробиться к мясу через толстенную кожу гиганта. В бодрствующем состоянии, Далин без труда разделался бы с излишне любопытной тварью. А если бы крылатая рептилия добралась до него спящего? Он был бы или убит, либо покалечен настолько серьезно, что время оставшееся для жизни, не было бы слишком долгим.

Тем временем дело близилось к ночи, о чем одурманенный вонью разлагающейся туши дворф мог судить по тому, как резко усилилось движение у него над головой, как участились драки птерозавров за лучший кусок мяса. Крылатые рептилии торопились урвать еще чуть-чуть, прежде чем отправиться на ночлег. Неожиданно для себя Далин уснул вновь. Сон его был тяжелым и тревожным, полным кошмаров, и самых безумных монстров, по сравнению с которыми все хищники этого первобытного мира были сущими младенцами, и симпатягами.

Проснулся Далин от небывалой тишины воцарившейся вокруг. Тишина резала уши привыкшие к постоянным воплям, и возне у него над головой. Несколько минут потребовалось отравленному ядовитыми испарениями дворфу, чтобы сообразить, что это значит. Еще несколько минут ушло на то, чтобы на нетвердых, подкашивающихся ногах добраться до выхода из рукотворной, зловонной пещеры. Застыв у самого края, Далин вдохнул полной грудью пьянящего ночного воздуха. И ноги не удержали ставшее вдруг невероятно тяжелым тело. Они подкосились, и грузное тело дворфа рухнуло вниз, в гнилостную, болотную жижу.

Но ему повезло. Трясине увлеченной пожиранием огромной, многотонной туши диплодока, не было никакого дела до такой мелочи, как дворф. Хотя, в другое время, болото с удовольствием сожрало бы и его. Сколько времени он провел в беспамятстве, избавляясь от дурмана гниющей туши ящера, Далин не знал. Рисковать, и еще раз дневать в теле огромной рептилии он не хотел. И вовсе не потому, что боялся, что до него доберется одна из стаи пирующих на мертвечине птичек. Он был уверен в своих силах, знал, что без труда свернет голыми руками шею любой из них. Опасался другого, навсегда остаться там, отравившись гнилостным смрадом, по сравненым с которой болотная вонь могла считаться самыми изысканными духами.

Следовало поторопиться, чтобы до наступления рассвета успеть осуществить задуманное, и убраться восвояси с желанным трофеем. И дворф не мешкал. Намочив платок болотной жижей от которой поначалу зашлось дыхание, прикрыв им нос и рот, решительно шагнул внутрь туши.

Далин старался не думать ни о чем, полностью отдавшись намеченной цели. И это ему удалось. Прошло совсем немного времени, и его тесак вырубил огромное, килограммов в тридцать весом сердце рептилии из окружающих его кровеносных сосудов. Он уже был готов к зловонному кровяному душу из перерубленных артерий ящера. Но ничего подобного не произошло. Кровь рептилии спеклась, застыв внутри бурой и омерзительной, желеобразной массой.

Схватив добычу, Далин поспешил к выходу, чтобы полной грудью вдохнуть свежего воздуха, избавиться от укоренившейся в горле трупной вони, от которой мало спасал намотанный на лицо платок смоченный вонючей болотной жижей. Оказавшись в паре метров от туши, отбросив в сторону безнадежно испорченный платок, Далин долго дышал полной грудью, не обращая внимания на такие мелочи, как зловоние идущее со стороны заглатывающей диплодока трясины.

Воздух пьянил, придавал сил, и желания действовать. Несколькими точными, уверенными ударами дворф разделил огромное сердце ящера на две половины, достав из самого центра заветный камень, ради обладания которым едва не поплатился жизнью. В темноте ночи он не смог определить, что это за камень. Он был весь заляпан налипшим мясом рептилии, и запекшейся кровью. Камушку необходима водная ванна, и изрядная чистка, прежде чем он предстанет перед дворфом во всем своем блеске и величии. Единственное в чем Далин был уверен, камушек этот будет не затрапезным булыжником, а благородным драгоценным камнем, очередным шедевром в его, пока немногочисленной коллекции.

Обтерев камень о штаны, Далин засунул в карман, и уже собрался уходить, как его взгляд упал на валяющиеся половинки сердца ящера. В его голову пришла мысль, что когда он разделывал сердце, то не уловил характерного трупного запаха исходящего от туши утонувшего в зловонной трясине гиганта. Далин взял в руки сначала одну, затем другую половинку сердца, и тщательно их обнюхал. К его удивлению сердце было свежим, словно ящер умер только вчера, а не провалялся в зловонной трясине несколько дней.

Это было отличным вознаграждением за моральные страдания, которые он понес проведя сутки внутри туши гигантского ящера. За время вынужденного затворничества Далин чертовски проголодался. Он едва не вонзил свои зубы в сердце рептилии прямо на месте, с трудом отказавшись от подобного соблазна.

Все-таки соседство со смердящей тушей, было не самым приятным для ужина. К тому же, у Далина возникла неплохая идея относительно этого мяса. Ведь для возвращения домой ему предстояло пересечь не только обманчивые, болотистые топи, но и огромное водное пространство. И если опасностей исходящих от болота ждать не приходилось, то вода таила в себе множество скрытых угроз. Далин вспомнил убитого им, и освежеванного нотозавра, и содрогнулся. Одно дело встретить такого врага во всеоружии на твердой земле, и совсем другое на зыбкой, качающейся глади озера. В случае нападения преимущество будет на стороне озерного ящера. И если они встретятся, то, почти со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что его каменная коллекция достанется желудку этой прожорливой, хищной твари.

Даже только поэтому расставаться с сердцем диплодока не стоило. В темноте Далин видел отлично. Ему не составит особого труда заметить в воде хищника за несколько мгновений до того момента, когда их пути пересекутся. И вот тогда прихваченное с собой мясо издохшего ящера окажется, как нельзя кстати. Зашвырнуть его, как можно дальше в сторону, и ждать. Далин был уверен, что раздавшийся в стороне всплеск не останется незамечены для чуткого слуха водяной рептилии. И она немедленно отреагирует, бросившись в сторону потенциальной добычи. И тогда в запасе у Далина будет несколько секунд на то, чтобы принять решение, от которого будет зависеть его жизнь. И еще несколько минут на то, чтобы эту самую жизнь сохранить. И либо грести изо всех сил к пещере, либо к ближайшему берегу. Вернувшись домой можно будет отдать это мясо стерегущим его жилище мелким хищникам, если сам Далин не будет в восторге от его вкусовых качеств.

В мыслях время пролетело незаметно, и вскоре Далин вышел к месту, где оставил привязанный к камышам плот. И хотя все это время в его сердце жила подспудная тревога, что плота может не оказаться на месте, она исчезла без следа, едва глаза разглядели среди камышей знакомые очертания.

Отсутствие плота вовсе не означало того, что он вынужден будет провести остаток своих дней среди зловонных болотных трясин. Просто его возвращение домой значительно бы осложнилось. В мокроступах он без труда доберется до берега. А потом начнется самое трудное, и страшное. Нужно будет пройти весьма неблизкий путь по ночному, кишащему хищниками лесу, где каждый его шаг может оказаться последним. Где все его способности и умения могут оказаться бесполезными перед тупой мощью очередного аллозавра. Или иного хищника, которых сейчас поблизости бродит немало, привлеченных трупной вонью несущейся с болота.

Добравшись до кромки воды, сняв мокроступы, Далин задумался на мгновение, а затем решительно шагнул в воду, уложив мясо поверх мокроступов, от которых решил не избавляться, как от лишней обузы. Какая-то смутная, неопределенная мысль касательно их, вертелась в голове. Занятый другими заботами и проблемами, Далин не желал отвлекаться на нее, здраво рассудив, что додумать мысль сможет на досуге, когда вернется домой, и будет наслаждаться там безопасностью, и вкусным ужином.

Дорога домой не отняла много времени. Судьба, устроившая накануне молодому дворфу тяжелое испытание, нынче была к нему гораздо более благосклонной. Обошлось без встречи с нотозавром, или иным хищным гадом, облюбовавшим для жизни эти богатые рыбой места. За время пути Далин встретил множество озерных жителей, но все они были не более метра длиной, и не представляли для него опасности. Лучеперые рыбы, встреча с которыми ему еще предстоит, отличное лакомство, от которого он вынужден был отказаться готовясь ко встрече с аллозавром. Присутствие поблизости от плота этих рыбин свидетельствовало о том, что рядом нет охотящихся на них хищных тварей, для которых и пересекающий озеро на плоту дворф будет отличной закуской.

Добравшись до пещеры, Далин почувствовал невероятный упадок сил. Пошатываясь от усталости, засыпая на ходу, он сжевал кусок вяленого мяса из висящих на стене запасов, водрузив на его место две половинки огромного сердца диплодока. А затем без сил рухнул на лежанку, и сразу же погрузился в глубокий сон. Настолько глубокий, что даже прореви ему сейчас в ухо аллозавр, Далин вряд ли бы проснулся, настолько был измотан физически и морально за время проведенное им в походе за сердцем гигантского ящера.

Далин проспал целые сутки, хотя, лично ему казалось, что он прикрыл глаза всего на минуту. Когда он выглянул наружу, там было темно и тихо, как бывает только ночью. Многочисленные следы маленьких ног на песке свидетельствовали о том, что проспал он довольно долго.

На этот раз шустрым зверушкам повезло. То ли среди них оказалась довольно рослая особь, сумевшая добраться до подвешенного на веревке сердца диплодока, или для достижения цели они разыграли целый акробатический этюд, с, как минимум парой участников, когда один забирается на плечи другого, но до вожделенного мяса они все-таки добрались. Хотя, существовала и третья, наиболее вероятная версия случившегося. Во всем виноват он сам. Просто вчера, качаясь от усталости, с закрывающимися глазами, он плохо закрепил мясо на стене, и оно рухнуло вниз под собственным весом, став неожиданной, и радостной добычей для мелкой хищной братии облюбовавшей пещеру. Как кормовую площадку, где всегда можно чем-нибудь поживиться. И если не висящим на стене мясом, то хотя бы костями, и остатками трапезы дворфа.

Потеря тридцатикилограммового куска мяса опечалило Далина не очень сильно. Вороватые зверушки избавили его от диллемы выбора, что с этим мясом делать, съесть, или выбросить. С одной стороны, выкидывать такую гору мяса жалко, и у дворфа вряд ли бы поднялась рука совершить столь чудовищный поступок. С другой стороны, лишние сутки пребывания мяса в сыром виде на открытом воздухе вряд ли прибавили ему свежести. А испортившимся мясом можно легко отравиться. Далину с его нечеловеческим здоровьем вряд ли стоит опасаться за свою жизнь, но ведь и у него здоровье не железное. И целую неделю мучиться с животом, и гадить где попало, далеко не лучший вариант. Но теперь проблема выбора исчезла. Нет мяса, нет проблемы. Хотя, в глубине души Далину было немного досадно, что мясо, которое он доставил сюда затратив невероятные усилия, сожрали какие-то мелкие, вороватые твари. Хотя, в том, что они облюбовали его жилище, отчасти виноват он сам. Объедки и кости, что он оставлял на месте трапезы, не могли не привлечь сюда мелких хищников обитающих поблизости.

Но вскоре все эти мелочи отошли на второй план. Далин помыл и почистил камень извлеченный из сердца диплодока. Он не ошибся, это действительно был драгоценный камень. Далин узнал его. Агат, камень, которому люди приписывали способность наделять своего обладателя здоровьем, и долголетием.

Агат это одна из разновидностей халцедона, а также один из самых необычных камней. Насколько знал Далин, сложно сказать, какого именно цвета этот минерал. Поскольку его разноцветная слоистость может включать практически все известные цвета и оттенки, наличие которых определяют разноцветные примеси. Также неповторим каждый агат в своем рисунке, который, как правило, очень индивидуален. Хотя, некоторая схожесть в рисунках этого камня позволила упорядочить его разновидности. Насколько знал Далин из рассказов старших, насчитывается более 15 видов агатов. Такое разнообразие делает этот минерал одним из самых универсальных ювелирных материалов.

Даже происхождение имени агата говорит о его популярности и широком применении. Согласно легенде, свое название этот минерал получил от слова "агатес", что переводится с греческого, одного из человеческих языков, как "полезного". При помощи этого камня издавна создавались различные сосуды и емкости, дорогостоящая посуда, и украшения. Изделия из агата люди находят во время раскопок древнейших, давно ушедших в небытие, канувших в вечности человеческих цивилизаций.

Агат признан символом здоровья и долголетия, а его лечебные свойства известны многим знахарям, лекарям, и врачевателям. Считается, что этот камень является противоядием при укусах змей, скорпионов, ядовитых пауков. А если для приготовления лекарственных средств использовалась агатовая посуда, то все лекарства приобретают гораздо больше полезных свойств. Считалось, что вода настоенная на агате помогает в случае возникновения болезней сердца, нервной системы.

Благодаря своим магическим свойствам, агат оберегает от злых духов, препятствует вражеским замыслам, охраняет от сглаза и порчи.