Камбоджийский демон (СИ)

- Нас долго везли в темной машине, потом мы оказались в лесу. Взрослые вытащили нас и посадили в клетку, чтобы не смогли убежать.

- Сколько же вас было?

- Пятеро, - и он раскрыл ладонь.

- И как ты убежал?

- Когда один из взрослых открыл дверь, чтобы дать нам еды, остальные начали плакать и бросаться к нему, просить, чтобы нас отпустили. Он принялся бить всех ногами, я же сидел у самой двери и пока господин отвернулся, выбежал.

- Что эти взрослые хотели с вами сделать?

- Я не знаю, они рассматривали каждого и говорили, что у нас хорошие тела и здоровые зубы.

- Ясно, – этих слов было достаточно, чтобы понять. Опять торговцы живым товаром.

- Ты помнишь, где вас держали?

- Да.

- Тогда пойдешь со мной.

Но Сэм забился в угол и начал мотать головой.

- Нет, не хочу! Вы же сказали, что не навредите мне!

- И я сдержу обещание. Но там остались твои друзья, им ведь нужна помощь, правда?

- Нужна, только те люди с автоматами, они убьют нас.

- Не убьют.

- Кто вы, господин? Почему у вас такие глаза и хвост?

- Я тот, кто следит за порядком в этом лесу и не позволяет плохим людям делать больно хорошим.

- Как Лесной дух? – мальчик немного успокоился.

- Да.

- Хорошо, тогда я покажу место.

- Только скажи напоследок, Сэм? У вас есть родители?

- У некоторых да, у меня нет, я из приюта, как и Софир с Пичем.

- Ладно, идем, надо помочь твоим друзьям.

Мы пошли вглубь леса, осторожно обходили топи, пробирались сквозь ветви деревьев. Сэм вел себя как настоящий мужчина, он не плакал и больше не боялся. Спустя час впереди показались огни, эти выродки организовали свои вольеры посреди болот, чтобы до них сложнее было добраться. Мы тихо подошли к лагерю, после чего мальчик показал то место, где должны были сидеть остальные:

- А теперь, Сэм, оставайся здесь и ни за что не ходи за мной.

- Но я тоже хочу помочь.

- Ты уже помог, ты стойко и храбро повел себя, привел Лесного духа в этот лагерь. Сейчас же пора и мне поработать.

- Хорошо. А ты вернешься?

- Обязательно.

Оставив Сэма в небольшой чаще, направился в самое сердце лагеря, в этот момент глаза улавливали каждую тень, уши - каждый шорох. Миновав палатки, нашел ту самую клетку, однако она была пуста, лишь алая от крови земля и более ничего. Тогда втянул носом воздух, голова сама собой повернулась в сторону болота, что расположилось неподалеку. А оттуда выглядывали спины и головы детей, бездыханные тела лежали у края топи, их медленно затягивало на дно. Я опоздал. Не смог спасти их, но еще могу восстановить справедливость, ведь эти твари здесь, я чувствую их зловоние. В сердце разгорелась небывалая ярость и, не дожидаясь «разрешения», вошел в одну из палаток. Я перегрыз глотку каждому, они даже не успели понять, что с ними случилось, но остальные услышали возню. Выродки повыбегали из палаток и окружили ту, в которой находился я. Они стреляли усердно, изрешетив брезент, но меня там уже не было. Когда же магазины опустели, а дым рассеялся, мерзавцы усели лишь одно - узреть гнев демона, который принялся разрывать на части их тела. Скоро все закончилось, а я направился в сторону чащи, где оставил мальчишку.

Тот сидел и плакал навзрыд, но увидев меня, резко вскочил и бросился обнимать:

- Там стреляли! – пищал он.

- Знаю, но Лесного духа невозможно победить.

- А где мои друзья?! Ты спас их?!

В этот момент стало очень больно, и как я мог сказать этому ребенку, что его друзья мертвы?

- Их спас другой дух, тот, что живет на небесах. Они сейчас с ним.

- Он вернет их домой? А как же я?

- Он отведет их в новый дом, а тебя провожу я.

- Хорошо.

Мы пошли в сторону поместья, но путь туда был неблизкий, а Сэм и так ослабел, поэтому взял его на руки и побежал. Когда добрались до дома, мальчик уже спал, я тихо зашел в парадные двери, в этот момент мне навстречу вышла Совади, она смотрела на нас и не могла понять, что происходит.

- Не смотри на меня, как на призрак Гамлета. Лучше возьми мальчишку и уложи спать.

- Но откуда он у тебя?

- Поохотился неудачно.

Совади взяла Сэма из моих рук и сразу же изменилась в лице:

- Да он избит! И весь в крови! – после чего ее взгляд снова перешел на меня. – Неужели это один из тех детей, что пропали в Пномпене?

- Да.

- А где же остальные?

- К сожалению, выжил только этот, - в очередной раз все перевернулось внутри. – Завтра вымоешь его, накормишь, а Сози отвезет обратно в приют. Все ясно?

- Да, - Совади прижала к себе мальчика и пошла наверх.

Я вернулся в свою комнату, смыл с себя кровь и лег в постель. Перед глазами так и стояла та ужасающая картина. И как люди могут быть настолько жестокими, чтобы вот так поступать с маленькими и невинными душами? Они же ни в чем не виноваты. Все-таки я нужен этим лесам, нужен тем, кто еще не утратил своей совести, демону суждено вечно бродить по джунглям, демон обязан вырезать эту нечисть, а иначе в моем существовании нет смысла.

На следующее утро решил спуститься к остальным. Почему-то возникло непреодолимое желание посмотреть на Сэма, ведь это первый ребенок, оказавшийся здесь за сто пятьдесят лет. Неслышно подойдя к дверям столовой, посмотрел на то, что там сейчас происходило. Мальчик сидел за столом, болтал ногами, чистый и причесанный, перед ним стояла большая тарелка, на которой дымился только что приготовленный омлет. Мне сразу вспомнился момент, когда Валери первый раз принесла поднос с завтраком в комнату. И пока вспоминал прошлое, не заметил, как Сэм увидел меня и уже стоял напротив:

- Доброе утро, господин Лесной дух! – весело произнес ребенок.

- И тебе доброго утра, Сэм!

- Идемте за стол, я хочу угостить вас.

- Нет, ешь сам. Лесные духи не едят омлет, - слегка усмехнувшись, сказал я.

Но в разговор вмешалась кухарка:

- А еще Лесные духи не носят белых рубашек и не живут в старинных домах. Так что не капризничай, а садись за стол! Сэм, как только проснулся, сразу захотел увидеть тебя.

- Хорошо.

Сейчас все сидели вместе, неподалеку устроился Клавье и тихо наблюдал за происходящим. В моей душе возникли странные чувства, рядом с этим мальчиком демон будто бы уснул. После завтрака Сэм вытянул меня на улицу и попросил показать свои земли, так мы бродили вдвоем по окрестностям, он постоянно что-то спрашивал, а я отвечал. Затем мальчик подбежал к манговому дереву и попросил сорвать фрукт, он с таким восторгом наблюдал, как его спаситель в одном прыжке оказался на самом верху, что после, то и дело просил научить его так же высоко прыгать, не обращая внимания на сорванное манго.

К вечеру нужно было решать вопрос с возвращением Сэма в приют, когда он услышал наш разговор, то забежал в мою комнату и чуть ли не плача, стал просить оставить его здесь:

- Господин Лерон? Можно я останусь, хотя бы на один денек? Я не хочу в приют, там больше нет моих друзей! Почему они покинули его, а я должен вернуться?

- Сэм, - мне было тяжело, но как я мог оставить здесь ребенка, - я не похож на обычных людей, ты же должен вернуться и найти нормальную семью. Посмотри на меня. Я похож на зверя.

- Нет! Вы не зверь, вы тот, кто умеет помогать.

В этот момент в дверях показался Сози и сказал, что машина готова, тогда мальчик расплакался и медленно побрел в его сторону. Они вышли из комнаты и направились вниз по лестнице. Я же не понимал, что происходит сейчас в душе, снова нахлынули воспоминания о детстве, о том, как родители относились ко мне, о том, как встретился впервые с людьми, о появлении Валери, а когда вспомнил все до последнего мгновения, сомнения исчезли сами собой.

Я выпрыгнул из окна и встал напротив Сэма:

- Знаешь, ты можешь…, - но не успел договорить, как мальчик обнял меня за ноги и крепко прижался.

Совади и Теу не знали, как скрыть счастье и радость, а Клавье стоял в стороне и кивал, после чего подошел и тихо сказалл:

- Ты нашел то, что сделает тебя человеком. Пусть и потерял возлюбленную, но приобрел нечто большее. Этот ребенок твое спасение и очищение…

Глава 17

Судный день

Неделя прошла и сегодня я, стоя перед зеркалом, надеваю черное платье.

К двенадцати надо ехать в больницу и забирать родителей, после чего путь лежал до Подольского кладбища, где похоронены дедушка и бабушка по папиной линии. Затем отпевание, похороны и нескончаемая тоска…

Меня везде сопровождала Ника, она настоящий друг, всегда была рядом, а сегодня ее присутствие требовалось как никогда. Мы вместе ходили в школу, где поддерживали друг друга в любой ситуации: радовались, ненавидели, плакали и смеялись вдвоем, казалось, что нашей дружбе уже более ста лет. Настолько разные, но в то же время одинаковые, она всегда счастлива и легка на подъем, а я вдумчива и нетороплива, мы никогда не осуждали друг друга, никогда не учили жизни, просто дружили. Покупали банку мороженого, когда было горько, или бутылочку вина, когда было хорошо. Ее родители жили слишком далеко, поэтому ее семьей стали мы, она приходила к нам домой, как к себе и никогда не слышала упреков. Когда мама звала всех к столу, то всегда называла нас – дочь номер один и дочь номер два, так что потерю понесла не только я, но и Ника. Сегодня на наших лицах были лишь скорбь и бесконечная мука.

Когда отца и маму поместили в автобус, в горле застрял ком, который мешал дышать, возникло ощущение, что еще чуть-чуть и задохнусь. Но сейчас нужно собрать всю волю в кулак и идти до конца, все-таки это их последний путь. Я села в автобус, а Ника ехала за нами, только вот когда двигались уже по трассе, заметила, как черный внедорожник увязался за авто подруги и следовал четко за ней. До кладбища добрались без пробок, мы заехали в ворота и автобус остановился. Выйдя на улицу, я сразу посмотрела в сторону Никиной машины и к своему несчастью обнаружила все тот же внедорожник, из которого через пять минут вылез Гордеев и еще пара его друзей. Они все вчетвером подошли ко мне, а Олег встал рядом:

- Прими мои соболезнования, Лер. Мне очень жаль, - но в его глазах не было ни капли жалости или сочувствия.

- Спасибо, – ответила очень сухо и направилась к небольшой церкви, в которой должно пройти отпевание.

Ника поспешила за мной.

- Что он здесь делает? Это ты ему рассказала? – я чувствовала дикое негодование внутри.

- Нет, конечно же. Видимо, узнал от кого-то. Он же из-под земли достанет, если захочет.

- Как же хотелось обойтись без его наглой морды, даже сейчас не может не мешать.

После отпевания все проследовали к могиле. Яма была огромной, внутри чернела сырая земля с торчащими корнями от рядом растущих березок. Я еще раз посмотрела на них, постаралась запомнить каждую черту, каждую морщинку и родимое пятнышко, затем отошла к остальным и уже смотрела на то, как гробы заколачивают и опускают в могилу. Сложно описать все, что сейчас клокотало и переворачивалось внутри, но одно чувство выигрывало на фоне остальных – это дикая боль утраты. Я не могла плакать, слезы давно закончились, могла лишь провожать их тусклым взглядом.

И вот, мужчины взяли в руки лопаты, затем начали засыпать гробы землей, Олег в этот момент подошел и попытался взять мою руку, но я схватилась за Нику и отвернулась от него, настолько противно сейчас было его присутствие. Когда все закончилось, мы возложили цветы и направились в сторону въездных ворот, я хотела бы еще остаться и побыть с ними, но нахождение рядом Гордеева выбивало из колеи, поэтому решила вернуться домой как можно скорее. Все расселись по машинам и отправились в путь, Олег попытался напроситься ко мне, однако услышал категоричное «Нет»!

Вернувшись домой, забралась на диван с ногами и закрыла глаза, сейчас я жалела себя и только. Казалось, будто меня бросили, оставили на произвол судьбы в мире полном злости и жестокости окружающих. Больше никогда я не приеду в родительский дом, где двери мне откроет мама с полотенцем на плече, которым она всегда доставала раскаленный противень с пирогами из духовки. Больше никогда не подойду к отцу, который как всегда заснул с газетой в руках. Больше не услышу, как они спорят из-за того, кто должен был выиграть в игре «Большие гонки». Все кончено. Мне не было так больно, даже когда находилась в плену бирманских бандитов, хотя я и понимала, что могу пропасть навсегда.

Сейчас возникло желание поменяться с отцом и мамой местами, все равно родители были в миллион раз счастливее своей непутевой дочери, которая так и не смогла устроить свою жизнь, встретить обычного человека и полюбить его. И рука снова потянулась к кулону, висевшему на груди, я сжимала его очень крепко. Хотелось оказаться в объятиях Лерона, чтобы он обнимал и целовал, чтобы успокаивал и говорил, как сильно меня любит. Но Бонно также далеко и потерян практически, как и родители. Мой демон жив, однако я для него мертва.

Этой ночью было холодно и страшно, боялась подойти к окну или зеркалу, казалось, что сейчас увижу их образы и пойду за ними. Утром проснулась в холодном поту, так как постоянно снились кошмары, ни один из них не остался в памяти, лишь жуткое ощущение после.

Итак, вчера похоронила родителей, теперь меня никто и ничто не держит здесь, пора возвращаться в Новороссийск, где хотя бы продолжали ждать. Я собиралась поехать на вокзал и купить билет, но позвонил Гордеев. Сначала решила не брать телефон, понадеялась наивная, что отстанет, однако он настойчиво продолжал набирать снова и снова. В итоге, пришлось ответить:

- Алло.

- Привет, Валери!

- Чего ты хочешь? У меня сейчас нет времени разговаривать.

- Я понимаю, тебе не до меня, но прошу всего об одной встрече. Мы поговорим и расставим все точки над «И».

- Хорошо, я встречусь с тобой, но только на нейтральной территории.

- Как скажешь. Тогда в пять в кофейне, в той, что на Проспекте Мира. Помнишь?

- Помню. К пяти буду на месте и давай договоримся сразу, никаких неожиданных визитов ко мне домой.

- Согласен. До встречи.

Пока было время, собрала вещи заранее, поскольку планировала взять билет на вечер или раннее утро и еще какое-то время убиралась в квартире, чтобы хозяйка осталась довольна.

В четыре вызвала такси и отправилась к месту встречи. Олег уже заседал там со стаканом виски в руке, и как только увидел меня, тут же встал, расплылся в нахальной улыбке:

- Рад, что все же пришла.

- Не могу ответить взаимностью. Давай сразу к делу, у меня мало времени.

- Собираешься обратно в Новороссийск?

- Именно, там ждет работа.

- Ладно. К делу, так к делу, – он развалился на диване и снова взял стакан. – Я много думал и решил, что ты была права, нас действительно уже давно ничего не связывает. Пора каждому идти своей дорогой.

- Наконец-то ты это понял, – отвечала, не глядя на него, сейчас взор был обращен в окно. На улице по дороге неслись авто, поблескивая в лучах уходящего солнца.

- Тогда выпьем за освобождение друг от друга?

И Гордеев подозвал официанта, он попросил два бокала красного вина, а когда вино принесли, я выпила залпом и собралась уходить:

- Извини, Олег, но я действительно тороплюсь.

- Конечно, конечно. Счастливого пути, Валери!

Его слова прозвучали как-то зловеще, отчего мороз пробежал по спине, но обращать внимания не стала. Сейчас важно только одно, успеть выкупить билет на поезд.

Добраться до Казанского удалось за час, я взяла билет на два ночи и вышла на улицу, чтобы поймать машину. Передо мной остановилось такси, я не раздумывая села внутрь салона, машина тронулась и неспешно поехала вперед, однако через несколько километров заметила, что мы замедляем ход:

- Почему мы останавливаемся?

- Да там человек стоит у остановки, вы не против, если подберем?

- Но вдруг ему совершенно в другую сторону?

- Так мы спросим, – таксист усмехнулся, а я что-то уловила знакомое в его лице, только не могла вспомнить, где его видела.

Авто прижалось к обочине и назад сел мужчина, а такси снова продолжило движение.

- Подождите! – сказала, не понимая, что вообще происходит. – Вам куда? – обратилась к позади сидящему.

- Куда и тебе! – ответил тот наглым голосом.

А через секунду ощутила, как мне к лицу прижали какую-то тряпку и свет померк.

Очнулась в непонятном месте, это был какой-то загородный дом, вокруг никого, только месяц проглядывал сквозь оконное стекло. Голова кружилась, ноги были словно ватные, из-за чего не сразу получилось подняться. Где я? Но долго гадать не пришлось. В двери зашли трое и одним из них был Гордеев, тех двоих сразу узнала - таксист и нежданный пассажир, но сейчас я вспомнила, где их видела. Олег приезжал с ними на похороны! Он медленно прошел ко мне, взял стул и сел, опершись руками на спинку:

- Вот мы и вместе, – улыбаясь во все тридцать два зуба, произнес этот выродок. – Неужели ты думала, что я отпущу тебя?

- Я надеялась, что в тебе еще остался человек.

- Теперь ты будешь моей всегда.

- Хочешь держать меня здесь? Как зверя в клетке?

- Да. Собственно, до тех пор, пока ты не сдашься и не смиришься.

- А если не сдамся?

- Что ж, у меня масса способов заставить тебя изменить решение. Видишь тех ребят? – он указал на качков у двери. – Они будут твоими няньками ровно столько, сколько намерена сопротивляться. Сейчас мы с тобой поднимемся наверх, я покажу тебе спальню, ну и все остальное.

Он держал меня под руку, так как перед глазами все еще летали вертолеты. Мы поднялись на второй этаж, а те жлобы остались внизу у дверей, Олег открыл дверь и ввел в комнату, где стояла большая двуспальная кровать и шкаф, на окнах были решетки, что говорить, он подготовился основательно.

- Сегодня мы будем вместе, как раньше. Займемся любовью и отпразднуем начало новой жизни.

- Ты считаешь, что я имею желание спать с тобой? Не глупи Гордеев. Ты мне противен до глубины души.

Эти слова задели его за живое, и он уже размахнулся, чтобы ударить, но почему-то остановился, опустил руку. Сам не понимая происходящего, швырнул в меня покрывалом, что лежало на кровати, и вышел прочь. Я тоже ничего не поняла. Что могло остановить его? Было видно, он хотел ударить, но будто бы не смог. Через полчаса Гордеев снова зашел в комнату и начал раздеваться, приказав мне сделать то же самое. Я уже не сопротивлялась, так как была связана по рукам и ногам, поэтому сделала, что требовалось, и легла в кровать. Он начал целовать меня, обнимать, но оставался слаб, у него ничего не получалось, отчего разозлился еще больше. Вскочив, надел брюки и ушел, только на этот раз не вернулся. Я же была удивлена еще больше, насилие возбуждало в нем желание, а сейчас его опять что-то остановило.

Ночь пролетела незаметно, уснуть удалось только под утро, а проснулась лишь в два часа дня. Гордеев уехал еще ночью, меня же оставил на попечении тех громил. Спустившись на кухню, нашла овсяные хлопья, достала молоко и сделала себе завтрак. Так потекли дни томления.

Сидя в этой деревянной тюрьме, пыталась хоть чем-то занять себя, даже начала вязать, отыскав спицы и пряжу здешней хозяйки, чей дом, очевидно, снял Олег. На улицу меня не выпускали, так что перемещалась с первого по второй этаж и начинала уже тихо стонать. С тех пор прошло три недели, и вдруг явился Гордеев собственной персоной, он въехал как на коне, однако после очередной неудачной ночи снова исчез. У него не получалось ни в постели, ни поднять на меня руку, отчего глаза становились как у бешеного пса, и он просто сбегал.

В один из дней, когда хотел избить, сумел лишь схватить за кофту и сильно встряхнуть, но к несчастью зацепил подаренный Лероном кулон и сорвал его с шеи. Тот упал на пол и разлетелся на мелкие осколки, а все содержимое мгновенно испарилось. Я бросилась собирать осколки, как ощутила сильный удар по голове, после которого упала на пол. Гордеев настолько был рад, что снова может издеваться надо мной, что принялся бить ногами. Он отыгрался на мне за все эти бесполезные недели. Когда я уже не могла двигаться, ублюдок затащил меня на кровать и с вожделением изнасиловал. Внутри все болело, казалось, будто органы перемешались и теперь непонятно где и что находится.

Еле открыв глаза утром, тут же закашлялась, грудная клетка была синяя, как и все остальное, где-то красовались рассечения от ударов ногами, а где-то - рисунок от протектора его подошвы. Я сползла с кровати и ползком добралась до шкафа, в котором было зеркало, когда же посмотрела на себя, то просто отключилась. Очнувшись спустя неизвестно сколько времени, приподнялась на руках и снова повернула голову в сторону зеркала. Все лицо походило на один большой синяк: заплывшие глаза, опухший нос с кровавыми подтеками, разбитые губы, ни до одной точки на теле или лице не могла дотронуться. Не помню, как вернулась на кровать, но в таком состоянии лежала несколько дней без еды, лишь пила воду, что стояла рядом в графине. Спустя три дня отек стал спадать, синяки становились где-то темно-синими, где-то желтыми, лицо начало походить на человеческое. Когда прошло еще пару дней, решилась спуститься вниз, а эти мерзкие животные с ухмылками встретили меня, они даже не соизволили узнать, что там наверху! А вдруг я умерла и уже начала портить воздух? Подонки!

Взяв немного хлеба, опять ушла наверх, ходить все еще было больно. К вечеру следующего дня вернулся этот изверг, он свободной походкой вошел в комнату и сел напротив:

- Отошла?

- К несчастью, – я сидела на краю кровати и смотрела в окно.

- Я всегда знал, что ты выносливая. Знаешь, как говорят? Заживает как на собаке, – и он рассмеялся в голос.

- Скажи мне. Чего ты добиваешься? – обернулась к нему.

- Всего лишь твоей покорности.

- Что ж, как видишь, я не грублю тебе, не сопротивляюсь, что дальше?

- Посмотрим, я еще не решил. Мне так это нравится. Ты водила меня за нос более полугода, за это надо ответить по всей строгости. А сейчас встань!

И я встала, он поднялся следом, после чего резко ударил кулаком в живот. Согнувшись, чуть не упала, но осталась сидеть на корточках:

- Встань! – проревел он.

Когда поднялась, в очередной раз получила сильный удар, на этот раз по голове, вокруг все сразу закружилось, я не устояла и упала на кровать, а этот ублюдок принялся избивать с еще большей силой. Бил до тех пор, пока я не начала захлебываться своей же кровью, тогда остановился и, потерев раскрасневшиеся руки, вышел прочь.

Так повторялось несколько раз, сначала массивное избиение, затем насилие, а потом недельная передышка. Я уже начала сходить с ума. Повсюду слышались голоса, которые разговаривали со мной, иногда слышала чей-то плач или крики, в окнах видела тени человеческих фигур, они корчились от боли, затем растворялись в темноте. Когда засыпала, содрогаясь от дикой боли, то каждый раз возвращалась в поместье Лерона, мы с ним долго о чем-то разговаривали, а потом я уходила в самую дальнюю и темную комнату, после чего всегда просыпалась. Этот месяц показался вечностью, тогда осознала всю глупость своих поступков, я сбежала от мужчины, которого полюбила всем сердцем, побоялась затворничества, а в итоге попала в лапы к насильнику и садисту. Видимо, мне суждено умереть здесь, но это даже к лучшему, встречусь с мамой и отцом, они уж точно пожалеют.

Однако, как же я заблуждалась, наивно решив, что это все испытания, которые выпали на мою долю. Вечером явился Гордеев, зашел ко мне, только на этот раз сначала изнасиловал, затем схватил за волосы и отвел в ванную, где заставил залезть в нее и лечь, он принялся проводить рукой по моему лицу:

- Ты всегда была очень красивой, Валери. Слегка волнистые каштановые волосы, темно-серые глаза, аккуратные, но в то же время четкие черты лица, идеальная фигура, ты само совершенство. И как же горько осознавать, что теперь это никому не нужно, даже мне.

- Ты решил убить меня? – я еле хрипела, так как еще в спальне он сильно пережал горло. – Что ж, это лучшее, на что ты способен.

- Нет, я же не убийца. Хотя? – и тогда он произнес то, от чего огненная стрела пронзила сердце. – Все же я убийца. Конечно, не думал, что твоих предков настолько размажет по дороге, думал просто напугать, но все вышло даже интереснее.

- Что?!

- Да, да. Они стали мне надоедать, не могли тебя вернуть, только постоянно просили о помощи, последней просьбой твоего отца было отвези машину в автомастерскую. Я и отвез, только перестарался с починкой.

- Ты ничтожество и падаль! Гореть тебе в Аду синим пламенем, - и, собрав оставшиеся силы, плюнула ему в морду.

На что он рассмеялся, после достал из кармана какой-то серый баллончик:

- Видишь? – размахивая им, смотрел мне в глаза. – Как думаешь, что это?

- Мне все равно.

- А зря. Это серная кислота, – тогда схватил мою руку и немного распылил на нее из баллона, я же закричала от боли, жгло до самых костей. – Вот, а тебе, видите ли, все равно. Оказывается, все же нет. Сейчас я нанесу это чудное вещество на твое прекрасное личико, чтобы на тебя больше никто и никогда не посмотрел. Я буду последним мужчиной, которого ты запомнишь рядом с собой. Если выживешь, я обещаю не мучить тебя, - а потом добавил, - хотя бы пару месяцев.

- Тебя посадят, и если я выживу, то донесу обо всем.

- Нет, не донесешь, ведь осталась еще милашка Ника, которую постигнет та же участь, если посмеешь высунуть свой язык. Но, ладно. Хватит пустых разговоров. Пора и делом заняться, - Гордеев встал надо мной, одной рукой схватил за шею, прижал к ванной, а второй направил баллон на лицо, затем нажал на кнопку распылителя.

Наверно я не смогу описать, что почувствовала в тот момент, или смогу. Сродни тому, как тебя опускают в кипящий котел и удерживают там до тех пор, пока не сварится кожа и все, что под ней. Не знаю, сколько смогла терпеть, запомнила только, как это животное попало кислотой себе на руку и тут же отбросило флакон, проклиная все на свете. И все, наступила темнота.

Глава 18

Небеса нам в помощь

Мы зажили по-новому, Сэм привнес в нашу жизнь столько света и тепла, что порою не верилось в происходящее. Совади стала ему матерью, Теу сестрой, а Лерон верным другом, я же, наверно, дедушкой. Мальчик освоился быстро, о прошлых событиях практически не вспоминал. Единственный, кто меня продолжал волновать, так это Лерон, в начале месяца с ним что-то случилось, ночами его мучили кошмары, в течение дня не мог найти себе места. Он не знал, что с ним, произошел какой-то надлом внутри. Зверь был в смятении, желал бежать, но не знал, куда именно. А в один из вечеров хозяин зашел в кабинет и принялся ходить кругами, тогда я не выдержал:

- Лерон? В чем дело?

- Не знаю, я уже устал от этого состояния. Устал от непонимания и незнания. Демон рвется наружу.

- Он желает крови?

- Нет, он желает бежать, но куда не знает. Даже сейчас что-то или кто-то привел меня сюда, но зачем? Что я должен сделать, Клавье? Подскажи, – и от беспомощности Бонно сел в кресло.

- Если бы только мог знать, но здесь я бессилен. Ты должен сам понять, чего он хочет.

Лерон еще какое-то время сидел за столом, а потом резко встал, в сердцах опрокинул кресло и вышел прочь, я же наклонился, чтобы его поднять и как только поставил на место, взгляд сам собой застыл на компьютере, в душе возникло непреодолимое желание связаться с Валери. Не понимая, откуда такой порыв, надел очки, включил технику. На этот раз решил набрать номер подруги Валери - Николь. Та ответила сразу:

Говорят на русском

- Здравствуйте, Николь!

- Здравствуйте, – девушка вела себя странно, плечи слегка подергивались, глаза казались заплаканными. – Кто вы?

- Я друг Валери, Клавье Морель, она отдыхала у нас во время своего путешествия по Камбодже. Мы неплохо поладили.

- Рада слышать.

- Видимо, я позвонил не вовремя, вы заняты?

- Нет. Говорите.

- Могу я как-то связаться с Валери?

- Увы, но это невозможно, - она снова начала всхлипывать.

- Я понимаю, семейная жизнь отбирает много времени, но я был бы очень признателен вам.

Тогда Николь нахмурилась:

- Какая семейная жизнь? О чем вы?

- А разве она не вышла замуж?

- Нет. Она и не собиралась замуж.

- Правда? Где же она сейчас?

- Послушайте. Я не знаю, с какой целью вы интересуетесь Валерией, но она, правда, не может с вами поговорить. Она сейчас больна.

- Что случилось? – в голове тут же все завертелось и закрутилось. - Как долго длится ее болезнь?

- Чуть больше месяца.

И я понял, почему Лерон все это время не мог найти себе места.

- Так, что же случилось?

- Думаю, вам не стоит об этом знать. Случилось нечто ужасное.

- Поверьте, я могу помочь. Врачи, лекарства - все, что угодно. Валери мой друг, она очень помогла нашей семье, за что хочу отплатить добром.

Девушка же расплакалась:

- Лера уже не та. Это сложно объяснить, поэтому лучше я покажу. Позвоните завтра в одиннадцать дня. Если вы можете помочь, то ей нужна сложная операция, скорее даже не одна.

- Хорошо! Я обязательно позвоню, только прошу, ответьте на звонок!

- Конечно.

И мы разъединились. Я решил пока ничего не говорить Лерону, а дождаться завтрашнего утра, но только собрался пойти в свою комнату, как хозяин преградил путь:

- Я слышал, ты с кем-то связывался. С кем?

- Лерон, то был далекий друг из Парижа. Ты же знаешь, я поддерживаю связь с потомками.

- Лжешь. Вижу по твоим глазам. Не надо больше секретов, выкладывай.

Мне ничего не оставалось, как рассказать обо всем. Лерон в этот момент снова принялся ходить из угла в угол, теперь и он понял, куда торопился зверь.

Демон чувствовал, что с его возлюбленной произошла беда. Теперь мы оба ждали утра. Каждый лежал в своей постели и не мог сомкнуть глаз.

Как только первые лучи коснулись земли, все поднялись. Сэм играл в гостиной, Совади готовила завтрак, а хозяин бродил по комнате. Еле дождавшись одиннадцати часов по московскому времени, я набрал номер. Николь ответила не сразу, она явно находилась не дома:

- Доброе утро, Николь!

Все это время Лерон стоял позади, чтобы девушка не могла его видеть.

- Доброе утро, месье Клавье. Вы хотели видеть подругу?

- Да, безусловно.

- Хорошо. Я сейчас зайду к ней в палату, и вы сможете ее увидеть, только прошу, ничего не говорите. Мы с вами побеседуем позже, когда я вернусь в коридор.

- Как скажете.

Ника зашла внутрь, затем развернула свой планшет и навела на Валери. Тогда мы увидели ту, что лежала напротив, слова сами собой исчезли. Открывшаяся картина ужасала, Лерон в этот момент коснулся экрана и со слезами на глазах провел пальцами по ее лицу. Он был в смятении, не знал, как реагировать на увиденное. Перед нами было обезображенное до неузнаваемости лицо, глаза перевязаны, на руках множество ожогов и синяков. Волосы потеряли свой цвет, половина и вовсе отсутствовала, лишь обожженная плоть. Затем Николь вышла из палаты и посмотрела на экран:

- Это и есть Валери.

Она видела мое лицо, на котором застыла гримаса отчаяния:

- Что с ней случилось?

- Долго объяснять, она стала жертвой садиста, который долгое время держал ее взаперти, избивал, а в конце облил серной кислотой. Ее обнаружили дальнобойщики у обочины, отвезли в местную больницу, и тогда уже узнала я. Состояние Леры весьма плачевное. Скорее всего, так и не сможет больше видеть, оба глаза сильно повреждены.

- Рассказывай все! Прошу! Я смогу помочь, только если буду владеть полной информацией.

- Хорошо, - и она продолжила, - у нее сильное сотрясение, на теле множество переломов, и еще, - тут Николь совсем сникла, - она никогда не сможет иметь детей. Что уж говорить о внешности, которая практически не подлежит восстановлению. Состояние психики вызывает подозрения, Лера постоянно бредит. От нее ничего не осталось, - у девушки снова полились слезы.

- А как же родители? Они рядом?

- Ее родители погибли около двух месяцев назад.

Я пытался собраться с мыслями, в голове творился полнейший хаос, но через минуту все же нашел решение:

- Николь. Я свяжусь с докторами Парижа, передам все контакты, а вы должны будете выслать им все бумаги о состоянии Валери. Возможно, потребуется перевезти ее во Францию. О расходах можете не беспокоиться, их я полностью беру на себя.

- Спасибо вам, месье Морель. Если вы сможете хоть как-то ей помочь, то я готова…. – Ника в очередной раз начала плакать.

- Не стоит сейчас сорить слезами, Валери это не на пользу. Жди моего звонка!

- Хорошо.

Видеосвязь отключилась, а мы продолжали смотреть на монитор. Спустя пару минут Лерон вышел из тени, он с силой ударил кулаком по столу, отчего на столешнице образовалась вмятина:

- Надо ее срочно забирать!

- Сейчас это невозможно. Ей требуется обширная медицинская помощь, надо хотя бы попытаться восстановить зрение. Если мы заберем Валери сюда, она просто умрет раньше времени. Ты же видел, в каком она состоянии.

- Да. Ты прав, прав, но в таком случае ее необходимо вывезти из России немедленно.

- Я постараюсь связаться с одним из дальних родственников, он врач и может посоветовать мастеров своего дела. Мы перевезем ее туда, а сопровождающим буду я.

- Как бы мне хотелось быть сейчас рядом с ней. Если бы я только мог найти того выродка, который это сделал, то клянусь, его смерть была бы очень долгой.

- Лерон, сейчас не время будить зверя внутри себя, сейчас нужно как можно больше сострадания и любви. Скажи мне, если она навсегда останется такой, и мы не сможем ей помочь, не померкнут ли твои чувства?

- Она единственная увидела во мне нечто большее и позволила почувствовать себя настоящим мужчиной, поэтому плевать на все. Валери есть и будет моей первой и последней любовью.

- Тогда займемся делами.

И я связался со своим потомком Луи Энье, он подсказал лучших хирургов и хорошую клинику в Париже. Мы оформили все необходимые документы, Николь в свою очередь направила медицинские бумаги и заключения по почте, чтобы доктора смогли ознакомиться c состоянием будущей пациентки. Все было готово для транспортировки. Так как Валери находилась в состоянии забытья большую часть времени от частых уколов морфина, она не знала, что с ней собираются делать и куда везти. Николь всюду ее сопровождала, и когда был назначен день вылета, их небольшую компанию пополнил я, прилетев в Москву. Пока шел по коридорам больницы, с содроганием в сердце представлял нашу встречу.

Николь встретила меня у палаты и попросила быть как можно сдержаннее в проявлении своих эмоций. Она не знала, через что прошел я за двести лет жизни на этой земле. Приходилось видеть и кровь, и страдания, и увечья, и неоправданную жестокость, поэтому вид обезображенного лица не повергнет в шок, не вызовет слез, несмотря на то, что в душе все переворачивалось от одной только мысли, через какие муки пришлось пройти этой несчастной девочке. Валери стала для всех нас кем-то очень дорогим и важным, ее присутствие вселило надежду, а когда она ушла, вместе с ней ушли и последние частички счастья.

С этими мыслями отворил дверь и вошел в палату, в нос сразу ударил резкий запах спирта и каких-то мазей. На кровати лежала она, вся в трубках и капельницах, пальцы на руках иногда вздрагивали, губы слегка шевелились, будто Валери сейчас с кем-то тихо говорила.

Николь подвела к ней и посмотрела глазами полными отчаяния, затем прошептала:

- Вы поможете ей?

- Я очень постараюсь, Николь. Сделаю все, что в моих силах. В Париже ее уже ждут, и как только мы приземлимся, бригада неотложки срочно доставят Валери в клинику Монсо, там работают лучшие пластические хирурги, а параллельно будут восстанавливать ее зрение и сломанные кости.

- Когда вылет?

- В полночь, так что нам необходимо подготовиться и не терять времени зря. Николь? Я предлагаю вам полететь вместе с нами. Валери будет необходима поддержка единственного оставшегося близкого человека.

- Конечно же, я полечу с ней, все вещи уже собраны.

- Вот и отлично.

Валери вкололи очередную дозу морфина, чтобы она не чувствовала сильной боли при транспортировке и повезли к машине скорой помощи. Когда мы с Николь вышли из больницы, голова сама собой повернулась в сторону стоянки, на ней тихо шумел двигателем один единственный черный внедорожник, к сожалению, не смог рассмотреть водителя, но интуиция подсказала, что там затаилось нечто зловещее и мрачное. Однако, все это уже позади, сейчас важнее успеть на самолет.

Добравшись до аэропорта, сразу направились к администрации, чтобы уладить все вопросы. Валери поместили в специальный самолет, куда сели и мы, бригада врачей отправилась с нами, чтобы отслеживать ее состояние и в случае необходимости предпринять меры. Далее послышался рев турбин, и самолет взмыл в небо.

Николь сидела все время около подруги, держала ее за руку, а я пытался понять, как все это произошло. И главное, почему? В силу своего возраста и жизненного опыта никогда не упускал из виду увиденного или услышанного, все имело значение. Валери скрывалась от изверга, по той причине и прилетела в Камбоджу, затем ее родители солгали, что она собирается замуж, а в итоге Николь сказала, что подруга попала в руки маньяка, плюс странная машина на стоянке, от которой возникло неприятное чувство. Все это явно как-то связано, иначе и быть не может. После недолгих раздумий пересел поближе к Николь и спросил:

- Ты знаешь, что на самом деле случилось с Валери?

Она сразу опустила глаза, что говорило об одном - девушка в курсе.

- Я думаю, лучше Лера сама расскажет, если пожелает.

- Зная её, могу быть уверен, что так и останусь в неведении. Ты просто обязана пролить свет на те события. Хотя, лучше я сам спрошу. Это тот самый мужчина, от которого она бежала в первый раз?

И Ника робко кивнула, после чего заговорила:

- Мне кажется, вы знаете даже больше чем я о жизни подруги в Камбодже. Почему она вернулась? Ведь Валери была так счастлива там, она не хотела возвращаться. Что вынудило ее на этот шаг?

- Что ж, правда, за правду. Валери встретила мужчину, ни на кого не похожего мужчину, они полюбили друг друга, однако непреодолимые обстоятельства развели их по разные стороны.

- Лучше бы она осталась с ним. Здесь ее ждало только это. После того, как она вернулась, ее бывший активизировался, начал снова преследовать, пытался вернуть. Лера отвергла Олега и сбежала в очередной раз. Но ей пришлось вернуться, родители погибли. А затем исчезла и она сама. Я думала, что в тайне решила вернуться в новый дом, но нашла ее в больнице вот в таком виде. Сначала была кома, потом Валери пришла в себя, ненадолго правда, врачи решили облегчить страдания - вводили морфий, отчего она постоянно спала. Хотя, перед этим я все же услышала главное. Лера произнесла несколько слов: « Гордеев. Убийца. Родителей нет по его вине. Я тоже мертва». Это все, что удалось узнать. Но я уверена, это он… - и снова закапали слезы.

- Мерзавец! Судьба покарает его. Ох, если бы он оказался там, где живу я, то давно бы уже кормил собой крокодилов в местной реке.

- Если только в нашем мире существует справедливость, так и будет.

Оставшиеся полтора часа сидели рядом и смотрели на то, как спит Валери, ее безмятежность вызвала грустную улыбку, с одной стороны, она сейчас ничего не знает и не осознает, а с другой - скоро придется проснуться и столкнуться с реальностью.

Самолет приземлился по плану, недалеко от взлетно-посадочной полосы уже ждал реанимобиль. Ее перенесли в авто, и мы немедленно поехали в клинику. За десять минут до прибытия по телу Валери пошли судороги, видимо действие обезболивающего подошло к концу, тогда подскочил пульс и она начала задыхаться. Один из докторов уже было приготовил дефибриллятор, второй срочно ввел какой-то препарат в кровь, и через пару секунд она снова успокоилась, сердцебиение вернулось в прежний ритм, а дыхание восстановилось.

В клинике я встретил давнего знакомого - Анри Дюрана, как оказалось, он уже много лет заведует отделением пластической хирургии:

Говорят на французском

- Анри! – мы обнялись.

- Клавье! Сколько лет, сколько зим! А ты как всегда свеж и бодр, рад видеть. Что же привело тебя к нам? Хочешь скостить пару-тройку лет? - и он рассмеялся.

- Что ты. Мне это ни к чему, от женщин и так нет отбоя, знаешь ли.

- Хорошо, так что же ты здесь делаешь?

- Я привез девушку, она из России. Ей необходима помощь такого блистательного хирурга как ты.

- Скажешь тоже. Блистательного! Ну-с, давай посмотрим на твою девушку. Ей нужно нос подправить или уши? – Анри продолжал шутить, однако, когда зашел в палату, вся улыбка мигом сошла с лица.

Он попросил сестер отойти от койки и принялся осматривать Валери. Его брови периодически поднимались вверх от удивления, а потом снова опускались к переносице. Дюран был практиком, на его счету числилась не одна сотня операций по восстановлению внешности различных степеней сложности. После осмотра, он вымыл руки и вышел ко мне, отвел в сторону. Его вид не внушал особой радости:

- Кто эта девушка? – первым делом спросил Анри.

- Друг семьи. Бедняжка попала в руки садиста. У меня надежда лишь на тебя, Дюран.

- Ясно. Скажу сразу, чудес не обещаю. Здесь тяжелый случай, задеты все слои кожи, наблюдаются обширные поражения слизистых оболочек, скорее всего, основательно повреждены нервные окончания. Что касается глаз, мы сделаем все, что сможем, но вероятность восстановить зрение очень мала. Иными словами, прежней ей уже не быть. При этом она вся переломана, где-то кости и вовсе раздроблены, а также ушибы внутренних органов. На лечение и последующую реабилитацию понадобится много времени.

- Время меня не волнует, главное, чтобы она вернулась к нам. Девушка осталась сиротой, теперь ее родня - это мы.

- Я все понял. В таком случае первую операцию назначим на утро завтрашнего дня. Надеюсь на ее молодость, сердце сильное, должно выдержать, хотя в этом мире никто ни от чего не застрахован.

- Послушай, Анри, с ней прилетела подруга - Николь. Она будет рядом, мне же придется на какое-то время вернуться домой. Но вскоре я снова буду здесь.

- Хорошо-хорошо. Допуск мы ей оформим.

И Дюран направился обратно в палату, я же подошел к Николь ожидавшей на скамье и присел рядом:

Говорят на русском

- Анри очень опытный хирург, он постарается изо всех сил, но случившегося уже не изменить.

- Как же она будет жить? Она никогда не примет себя такой.

- Сейчас нужно думать о другом. Когда все закончится, и мы поставим ее на ноги, я заберу Валери в дом своей семьи, где она и поселится.

- Вы очень благородный человек, месье Морель.

- То, что сделала для нас Валери несопоставимо с тем, что делаю сейчас я.

Так потекли дни. Утром Валерия была первый раз прооперирована, затем последовали операции за операциями, коих уже насчитывалось десять. Я периодически летал в Сием-Рип, чтобы известить Лерона обо всей проведенной работе по возвращению его возлюбленной к жизни. Он мечтал ее увидеть, прикоснуться к ней, но в силу обстоятельств был вынужден ждать.

После первых трех операций Валери пришла в себя и узнала, что находится в Париже, однако ни с кем не разговаривала, даже подруга не могла до нее достучаться. Ее поглотила депрессия, ведь после очередного снятия бинтов, она дотрагивалась до лица и ощущала пальцами все бугры и шрамы, глаза также пока не видели. Она вдруг оказалась в полной темноте, где никого и ничего не было. Сложно осознавать, что отныне ты слеп и, возможно, таким и останешься навсегда. Кости постепенно срастались, ушибы и рассечения заживали, только не заживала душа.

Прошло ни много, ни мало, четыре с половиной месяца, хирурги продолжали восстанавливать ее лицо и глаза, мы же продолжали надеяться и верить в то, что Валери вернется к нам.

Глава 19

Возвращение в Эдем

Что я чувствую сейчас? Наверно ничего. Вокруг постоянно суетятся врачи, сестры, они меняют повязки, колют какие-то лекарства, что уж говорить о постоянных поездках в операционную. Было бы проще всем, если бы дали мне умереть. Зачем спасать урода? Зачем заведомо превращать меня в изгоя, от которого будут с отвращением в глазах отворачиваться люди? Хотя, я все равно их не увижу.

В палату каждый день приходил психолог и пытался говорить со мной, но уходил ни с чем.

Я продолжаю верить в то, что человеку невозможно помочь, пока он сам этого не захочет. Вот я сейчас и не хотела, какой смысл? Сидеть до конца дней в инвалидном кресле или ходить с тростью в руке? Нет! Такого не хочу, и когда они отпустят меня, дойду до ближайшего моста и поминай, как звали.

Ника постоянно была рядом, она рассказала, что меня сюда привез Клавье, что именно Бонно за все платит, надеется вернуть свою сбежавшую невесту, глупый. Даже звучит смешно, я никогда не вернусь к нему, не позволю смотреть на это уродство.

В подобных мыслях проводила долгие дни и ночи, почему-то практически не вспоминала виновника сих событий.

Жизнь теперь поделилась на две большие части - до и после. Так вот после - это уже не жизнь, а никчемное существование. Поэтому не хотела ни с кем разговаривать. К чему пустые беседы, когда будущего все равно нет? Они думали, что я сошла с ума, по крайней мере, так думала Ника, но это не так. Конечно, продолжали мучить кошмары, в голове рисовались картины, как переступаю через парапет и прыгаю в реку или озеро, но это не сумасшествие, это непринятие жизни в столь жутком облике. И хорошо, что не могла себя видеть, а иначе уже давно бы выпрыгнула из окна. Теперь у меня красовались шрамы везде: на бедрах, спине, ногах и руках, поскольку некоторые переломы восстанавливали оперативно, вставляли винты и спицы. А завтра должна быть очередная операция по восстановлению зрения, кажется, двенадцатая по счету.

Перед поездкой в операционную в палату зашла Ника, она сначала молчала, но спустя минут десять все-таки заговорила:

- Лер? Хотя бы кивни на то, что сейчас спрошу, – и она задала вопрос, - ты хочешь видеть?

На что я покачала головой в знак отрицания, в этот момент зашли санитары, они вкатили каталку, помогли перелечь на нее, и мы направились в операционную. Там всегда было холодно и пахло озоном, сестры гремели различными инструментами. Вскоре появились хирурги. Один из них подошел вплотную и сказал:

- Пора поспать, Валери.

Он приложил к лицу маску, я сделала пару глубоких вдохов, затем пропала, точнее, просто перестала их слышать, темнота теперь и так постоянно окружала меня. Не знаю, сколько прошло времени, но проснулась уже в своей палате, запомнила ее запах. Голова в очередной раз была полностью забинтована, только прорези для рта и носа. Сегодня со мной рядом сидел Клавье, он взял руку и поцеловал ее, я же ощутила колючую щетину месье Мореля:

Говорят на французском

- Здравствуй, - негромко произнес он.

Я кивнула.

- Доктор сказал, что это была последняя операция на глазах. Твое лицо выглядит значительно лучше. Я думаю, они продержат тебя здесь еще пару месяцев, после чего отпустят, и мы вернемся домой.

Тогда не выдержала и заговорила с ним:

- Нет. Я не вернусь в поместье.

- Почему? Неужели ты недовольна нами?

- Не говорите глупостей, Клавье. Вы прекрасно понимаете, почему не хочу видеть Лерона. Если вернусь, признаю свое поражение и буду выглядеть жалко в его глазах. Значит, когда была красивая и здоровая, то бросила, а когда превратилась в жуткого монстра, приползла подобно побитой собаке? Это невозможно. Пусть внешность и потеряна навсегда, но гордость еще осталась. И стыд остался.

- Ты не права. Лерону неважно, как ты выглядишь, он любит тебя и такой.

- Ему, возможно, и все равно, но не мне. Неужели вы не понимаете этого?

- Понимаю, я все понимаю, моя дорогая Валери, однако берусь утверждать, что ты еще изменишь свое решение.

Он настаивал на своем, я же думала иначе. Да и что теперь могла предложить Лерону? Ничего. Любовь? Возможно, но я никогда не верила, что можно сосуществовать лишь благодаря платоническим чувствам. Это самообман и абсурд! Мужчина и женщина должны быть рядом, они должны чувствовать друг друга, касаться, должны вести совместный быт, но разве я на это способна? Нет! Нет, нет и еще раз - нет! Более мне нечего ему дать. Скорее всего, Лерон надеется встретить в дверях полностью излеченную Валери прежней красоты и грации, но кого на самом деле он встретит? Изуродованную особь, которую даже женщиной уже не назвать. Так что, скоро Бонно постигнет разочарование, и я стану обузой. Тем более, бросив его, не заслуживаю прощения.

И еще месяц позади.

Настал момент снять повязки и оценить результаты операции. Утром вокруг меня собрались все доктора отделения, сестра медленно разматывала бинты, а они продолжали говорить:

Говорят на французском

- Как только сестра уберет последние повязки, не торопись открывать глаза. Сделаешь это медленно через пару минут. Хорошо?

- Да.

И вот, последний бинт снят, все затаили дыхание, а я аккуратно приподняла веки, в этот момент в глаза ударил неяркий свет, затем показались расплывчатые очертания каких-то предметов.

- Ну как? – спросил месье Дюран.

- Кажется, получилось. Я что-то вижу, но все расплывается, – ответила спокойно и равнодушно.

Вокруг же все зашевелились, Анри достал фонарик и посветил в каждый глаз.

- Реакция есть, твои глаза сейчас не готовы нормально функционировать, нужно время. Так что, ждем до завтра, а сейчас мы их закроем, чтобы не раздражать.

Честно сказать, радости совершенно не испытала, я не хотела видеть ни их, ни себя, но на следующий день все повторилось. Снова сняли повязки и велели приоткрыть глаза, когда все сделала, в очередной раз увидела расплывчатые силуэты, немного четче, но все равно лиц рассмотреть не могла, только если доктора наклонялись совсем близко, однако даже тогда не получалось рассмотреть черт. Увы, но зрение восстановилось лишь на тридцать процентов. Хотя, теперь могла видеть дневной свет, а к вечеру снова все исчезало, предметы сливались во мраке, превращались в единую серо-коричневую массу.

Прошел еще месяц, я начала выходить на улицу, всегда садилась под ивой в тени, там практически никого не было, и я могла расслабиться, подышать свежим воздухом. Месье Анри остался доволен проделанной работой, все-таки мой случай оказался очень сложным, лицо и шея подверглись длительному воздействию кислоты.

Все шло к завершению, только мне совершенно не хотелось лететь в Камбоджу, тогда уговорила доктора оставить меня в клинике еще хотя бы на месяц.

Но Ника не отступала и каждый день уговаривала вернуться в поместье Бонно, ее доводами были те, что в Москве больше ничего не держит, а тот изверг на свободе и он не оставит меня в покое, пока не убьет. К тому же мысли о том, чтобы спрыгнуть с моста постепенно улетучились, не знаю почему. Возможно, потому что по жизни была оптимистом и никогда не думала о смерти, как о выходе из сложной ситуации. Пусть теперь и была похожа на дочь Франкенштейна, но даже так хотелось видеть дневной свет, вдыхать воздух, наполненный всевозможными запахами, слушать окружающую природу и тихое бормотанье пожилых французов, которые каждый день в одно и то же время сидели на соседней лавке. Правда, внутри продолжали бороться два чувства, с одной стороны не хотела возвращаться к Лерону, точнее в его дом, а с другой стороны понимала, что только там смогу нормально дожить оставшиеся дни, ведь лучше места не придумаешь, чтобы спрятаться от людей. Там всегда тихо, никто не будет смотреть, как на мутанта из фильма ужасов, никто не будет постоянно лезть в душу, даже Лерон. Единственное, что перевешивало весы, так это взаимные чувства к Бонно, в любом случае придется ему отказать, а причинять боль очередной раз совсем не хотелось.

Хотя, может быть, мои переживания и яйца выеденного не стоят. Ведь только Лерон увидит свою Валери, как пропадет в джунглях на неопределенное время.

В один из дней на прогулке меня сопровождал месье Клавье, он очень осторожно подвел к скамье, помог сесть, а сам остался стоять у дерева. Мы какое-то время просто молчали, затем Клавье заговорил:

- Дюран сказал, что хочет оставить тебя еще на месяц в клинике, однако объективных причин не назвал.

- Это я его попросила.

- Не хочешь лететь в Камбоджу?

- Не хочу, а причины и так ясны.

- И куда же ты тогда отправишься?

- Не знаю. Вернусь на родину и будь, что будет.

- Так рассуждают лишь наивные глупцы, - тогда он сел рядом. – Столько сил было потрачено, чтобы вернуть тебя к жизни, а ты снова желаешь смерти? Там, где все еще бродит тот подонок, тебя ждет только мрак. Мы же хотим быть рядом, Совади каждый день спрашивает, когда ты вернешься. Не говоря уже о том, что испытывает Лерон.

- Именно его чувства и беспокоят больше всего. Не хочу разочарований ни ему, ни себе.

- Знаешь? В жизни никогда нельзя отказываться от добра. Столько людей желает тебе счастья, хотят помочь, а ты снова пытаешься сбежать. Пора остановиться и подумать о своей жизни как взрослый человек. Если у вас с Лероном ничего больше и не получится, то он готов стать тебе другом, готов поддерживать и беречь. Разве это не стоит внимания?

- Стоит, это дорогого стоит, Клавье. Только вы кое-чего не учли. Я все помню. Помню, как мы были близки, как хотела с ним остаться, чувства все еще живы, они жили все то время, что меня не было с ним. Но при этом помню, какой я была тогда. А что теперь? Мне противно от самой себя.

- Здесь поможет только время. И если ты все-таки согласишься полететь со мной, я обещаю сделать все, чтобы ты снова ощутила себя настоящей, как раньше.

В этот момент в душе одновременно присутствовали и боль, и радость. Тем более, я теперь обязана им, обязана тем, что снова могу видеть свет и ходить как раньше.

- Хорошо. Я вернусь в поместье. Но прошу об одном.

- Все, что угодно.

- Не пытайтесь свести нас, не давите на меня.

- Конечно.

После этого разговора Клавье купил билеты на нас троих и послезавтра мы должны будем вылететь в Камбоджу. Ника еще не представляла, с чем ей придется столкнуться, но возвращаться в Москву ей было нельзя, охота могла открыться и на нее. Подруга так загорелась желанием посмотреть на то, чем я жила целых шесть месяцев, что совершенно не обращала внимания на мои попытки рассказать ей об особенностях хозяина поместья, поэтому решила оставить все и предоставить возможность самой окунуться в этот маленький и уникальный мирок.

Месье Дюран дал множество рекомендаций и велел обязательно показываться ему раз в полгода, чтобы отслеживать состояние глаз. Эти два дня пролетели незаметно, ночами мне снились сны, в которых гуляла по саду поместья, лазала по деревьям и собирала фрукты к завтраку, ничего не беспокоило, мозг старался забыть о нынешнем уродстве. Когда же просыпалась, то горько вздыхала и переворачивалась на другой бок, будто бы старалась спрятаться от себя же. И вот, наступил день отлета. Я попросила Нику купить мне толстовку с глубоким капюшоном и черные очки, дабы не пугать пассажиров самолета. Нас провожали всем Отделением пластической хирургии, доктора и сестры желали удачи, даже санитары не обошли стороной, пожали руку на прощание. Затем мы сели в такси и поехали в аэропорт.

Далее был длительный и утомительный перелет, теперь долгие часы сидения в одном положении давались с трудом, сломанные кости ныли через каждые пять минут. Я сидела у иллюминатора и, не отрываясь, смотрела на облака, и пусть картинка была смазанная, пусть все расплывалось, но все-таки удалось рассмотреть белые пушистые «подушки», которые врезались в крылья самолета и оставались где-то позади.

Когда совершали посадку, я почувствовала легкое головокружение, из носа пошла кровь, видимо, мое здоровье еще не скоро придет в норму, да и придет ли вообще? Сейчас меня сложно было назвать здоровой, несмотря на все проведенные операции и процедуры.

По прибытии в столичный аэропорт пересели на борт самолета местных авиалиний и уже отправились в Сием-Рип, откуда путь лежал до поместья. В аэропорту нас встретил Сози, он раскрыл двери и помог сесть в машину, при этом так и не смог увидеть моего лица, я лишь поздоровалась и пожала ему руку.

Как удивительно все в жизни повторяется, впервые оказалась здесь в ночи, сбежала также в сумерках и снова возвращаюсь во мраке. Ника не переставала о чем-то спрашивать Клавье, она еще ни разу не была в этой чудесной стране, поэтому все здесь вызывало у нее бурю эмоций. А когда машина свернула на ту самую проселочную дорогу, мое сердце и вовсе начало метаться в груди. Скоро, скоро увижу их всех, а главное должна буду встретиться с Лероном.

Когда Сози заглушил мотор, двери открыл Тян, он подал руку и помог вылезти, Ника вышла следом, она постоянно крутилась, пыталась всмотреться в темноту, затем спросила:

- Мы уже на месте?

- Да, - ответила очень тихо.

- Как мне не терпится познакомиться со всеми, кто здесь живет.

- Познакомишься. И поверь, тебя еще ждет масса сюрпризов. Здесь все иначе, жизнь не похожа на ту, которой ты жила раньше.

Пройдя на территорию, слегка приподняла капюшон, и хотела было увидеть до боли знакомые деревья, но перед глазами чернела темнота. Тогда натянула капюшон на голову со всей силой, слезы подступили, а в горле образовался ком. Ника взяла меня под руку и все неспешно побрели в сторону дома. Вокруг царила тишина, и только редкие звуки живых джунглей нарушали ее. Все как раньше, только теперь я не могла пройти к пруду и посмотреть на воду, не могла увидеть миллионы звезд, которые каждую ночь озаряли темное небо.

Дверь открыла Совади, она выбежала на порог и крепко обняла меня, следом вышла Теу. Я прятала лицо, как могла, поэтому через минуту высвободилась из объятий, вдруг до ушей донеслись шаги, маленькие, которые просеменили до порога и остановились:

Говорят на кхмерском

- Кто это? – спросила я.

- Это Сэм, теперь он живет с нами, – и Совади обратилась к мальчику, - Сэм? Поздоровайся с Валери!

- Здравствуйте, госпожа, - произнес ребенок и протянул руку.

- Привет, – он дотронулся до моей ладони своей маленькой ручкой.

- А почему на вашей голове капюшон?

Но тогда Совади остановила его и попросила вернуться в гостиную, а мы вошли внутрь. В доме как всегда пахло выпечкой и специями, везде горел свет, отчего глаза заболели, и я попросила выключить некоторые светильники. Было понятно, они не знали как вести себя со мной, такое ощущение, будто в дом вошло существо с другой планеты, Клавье все это видел и поспешил проводить меня в комнату. Совади приняла на себя Нику и провела в столовую, чтобы накормить ужином, мы же поднялись по лестнице на второй этаж. Когда встали напротив двери, я услышала голос, от которого мурашки побежали по телу, а сердце сжалось:

- Здравствуй, Валери.

Но вместо меня ответил Клавье:

- Лерон? Я думаю сейчас не время….

Однако я перебила:

- Здравствуй, – моя голова повернулась в сторону мажордома. – Клавье? Не мог бы ты оставить нас наедине.

- Хорошо, как пожелаешь.

И месье Морель удалился, а Лерон подошел ближе, взял мою руку, от одного лишь касания внутри все задрожало:

- Позволь, провожу тебя в комнату.

И мы зашли внутрь, он помог сесть на кровать, а сам встал напротив:

- Как ты? – его голос звучал очень грустно.

- Нормально. Как видишь, в состоянии ходить, дышать и говорить, – в этот момент сама взяла его руку и подтянула к себе. – Я очень благодарна тебе за то, что спас меня и позволил жить здесь.

- О чем ты? Это твой дом с самого первого дня, как только появилась здесь.

- И все же, благодарю тебя.

Он хотел обнять, но я отсела в сторону:

- Не стоит. Слишком многое произошло, я не готова и, скорее всего, больше не буду готова.

- Я все равно буду ждать.

- Какая ирония судьбы, Лерон. Раньше ты прятался в тени и боялся показаться лишний раз на глаза, а теперь я так же прячу свое лицо, точнее то, что от него осталось. Видимо, это наказание за то, что оставила тебя и сбежала. Демон не простил меня.

- Демон и я, это одно целое, а я люблю тебя.

- Знаешь, в тот день, когда сбежала, я ведь хотела признаться тебе в чувствах, но испугалась вечности и отчуждения, думала, что не смогу так жить, зато теперь познала многое, отныне я изгой.

- Не говори так, у нас все еще может наладиться.

- Увы, но нет. Я больше не в состоянии разделить с тобой бессмертие, жить вечно обезображенной и слепой – это худшее из наказаний, которые только Вселенная может дать человеку. Поэтому прошу тебя, не тешь пустых надежд.

- Ты ошибаешься, я такой же для многих, какой ты считаешь себя, но ты все равно прониклась ко мне.

Тогда стало так больно и горько, что я встала и подошла к окну:

- Ты так думаешь?! – крикнула на него и сняла с себя капюшон. – Вот! Посмотри! Вряд ли ты этого ожидал! На моей голове практически нет волос, вся кожа в шрамах и следах от ожогов, тусклые глаза, которые практически не видят! Неужели я похожа на тебя?! Неужели это чудовище можно любить или желать?! – но он молчал. - Ну же?! Ответь! Я больше не та Валери, которая перепрыгнула через ворота, которая подавала тебе завтраки и которая спала с тобой в одной постели! - после чего слезы хлынули из глаз.

Но через минуту ощутила себя в крепких объятиях:

- Для меня ты так и осталась той, неважно, что с твоим лицом или телом. Слышишь?! Неважно!

- Это невозможно, Лерон. Так не бывает! Счастливых уродов не бывает, а я урод и останусь такой до конца своих дней.

Этой ночью он сидел рядом, я же снова скрыла лицо и лежала на кровати. Сейчас испытывала и боль, и счастье, ведь Лерон снова здесь, но в то же время слишком далеко.

Глава 20

Сквозь мрак к свету

С тех пор как Валери вернулась в поместье Бонно, прошло уже пять месяцев, она в очередной раз закрылась ото всех, погрузилась в себя и свое отчаяние. Ее сердце испытывало сильную боль, когда рядом находился Лерон, он тоже страдал, понимая, что теряет ее навсегда. Теперь в доме были двое, чьи души томились в одиночестве. Мажордом пытался воззвать к разуму обоих, но ничего не получалось.

Подруга Валери продолжала заботиться о ней, но Ника не знала, как помочь, ведь так и не имела возможности лицезреть хозяина дома. Лерон тщательно скрывался, пропадал неделями в джунглях. Лишь изредка он заходил в комнату Валери, но снова и снова покидал ее ни с чем. Бонно надеялся на то, что сможет помочь любимой, вселить веру, как когда-то она вселила в него, однако это оказалось настолько сложно, что его руки постепенно опускались, она отстранилась от него, прекратила разговаривать, а когда он приходил, то и вовсе закрывалась в ванной комнате, чтобы не видеть и не слышать.

Однажды ночью, когда Бонно вернулся из лесов и просто сидел в саду недалеко от озера, вдруг услышал тихий плач, тот доносился из южной части сада, где расположился старинный фонтан. На скамье сидела Ника и тихо плакала, она постоянно что-то говорила себе под нос на родном языке, отчего слезы лились с еще большей силой. Лерон уже не знал, как обратить к себе Валери, поэтому решил воспользоваться случаем и попросить помощи у заботливой подруги. Бонно неслышно подошел к ней со спины и тихо, чтобы не напугать произнес:

- Добрый вечер, Николь.

От неожиданности Ника вздрогнула и хотела обернуться, но Лерон попросил не торопиться:

- Вы можете испугаться, поэтому сначала выслушайте, а потом уже повернетесь.

- Я слушаю.

- Так как вы уже наслышаны о нелюдимом хозяине этого дома, то не имею смысла представляться. Единственное, я не совсем человек, моя внешность очень отличается ото всех, с кем вам приходилось встречаться в обычной жизни. Но, несмотря на внешний облик, весьма неплохо воспитан и образован, к тому же не преследую какого-либо злого умысла. Тем более, влюблен в вашу подругу и хочу вернуть ее расположение, но в свете тех ужасных событий не знаю, как правильно это сделать и как ей помочь. Так что последнюю возможность вижу только в вас.

- Я все поняла и тоже наслышана о том, что вы хороший человек, несмотря на особенную внешность, поэтому постараюсь вести себя достойно.

- Хорошо, тогда можете обернуться.

И Ника повернула голову в сторону Лерона, ее рот слегка приоткрылся, во взгляде читалось недоумение, но, как и обещала, она всеми силами постаралась воспринять вид месье Бонно спокойно.

- Ваши глаза!

- Да-да, - ответил Лерон, - и глаза, и уши, и когти, и хвост - все это не укладывается сейчас в вашей голове, но постарайтесь просто понять.

- Значит, вот из-за кого Валери не могла найти себе места. Мне всегда казалось, что она встретила в Камбодже богатого мужчину, который оказался таким же ненормальным, как и, - тогда она замолчала и отвернулась.

- Валери сбежала вовсе не из-за моей грубости, причины ее ухода куда более масштабны. Понимаете, я вроде как бессмертен и если Валери осталась бы со мной, то ей пришлось бы стать такой же, но в подобном облике не получится жить среди людей, поэтому надо было бы вечно скрываться в лесах. Она оказалась не готова к такому.

- Это все что-то из области фантастики. Такого не бывает.

- Бывает, в нашем мире все бывает, хоть мы об этом и не подозреваем. А теперь расскажите мне, что случилось с ней? Как все это произошло и кто виновник?

И Ника все рассказала, от ее слов внутри Лерона бушевал демон, поэтому его глаза то зажигались как зеленый факел в ночи, то меркли, но ясно было одно, теперь целью номер один у зверя был Олег Гордеев.

- Почему же она не обратилась за помощью? У вас же есть полиция?

- Увы, но у Гордеева очень влиятельные родители, да и он сам общается с опасными людьми, тем более угрожал Лере, что расквитается и со мной, поэтому она решила молчать.

- Скажите, Николь. Если бы я вас когда-нибудь попросил о помощи, вы бы согласились? Если бы это было весьма рискованно и в случае провала вы бы могли пострадать?

- Если просьба касается Валери, то да. Я перед ней тоже виновата, вовремя не поняла, что этот подонок опасен, а продолжала доказывать обратное, – и она снова заплакала. – Я просто хотела ей помочь, ведь она так страдала.

- Благодарю. Но сейчас мне тоже нужна ваша помощь. Валери не желает видеть и слышать меня, она думает, что чувства к ней сопряжены лишь с жалостью, вы же ее лучшая подруга.

- Думаете, она послушает меня? Вы ошибаетесь, Лерон, Лера очень упрямая.

- Это так, но вы же смогли ее уговорить вернуться сюда.

- Здесь скорее заслуга месье Клавье, он, видимо, смог узнать ее за полгода лучше, чем я за все двадцать лет.

- Клавье просто стар и обладает двухсотлетней мудростью. Но вы все равно для нее многое значите.

- Я постараюсь.

Лерон уже собрался уйти, как Ника спросила:

- Скажите, пожалуйста, месье Бонно, как долго я смогу здесь находиться?

- Я готов поделиться этим домом с человеком, который способен настолько сильно любить и беречь своих близких. Так что, можете жить здесь так долго, как того пожелаете.

- Спасибо.

И Бонно скрылся во мраке садов, а Ника никак не могла поверить в то, что сейчас произошло.

После ночного разговора с Николь, Лерон всерьез задумался о том, чтобы найти и уничтожить мерзавца, который сумел совершить такое преступление и при этом избежать наказания. А Ника тем временем пыталась воззвать к сердцу подруги, однако Валери оставалась холодна и равнодушна. Только когда Бонно покидал поместье, девушка решалась выйти на улицу и пройтись по саду, она любовалась дневным светом, слушала джунгли, после чего снова возвращалась в комнату с завешенными шторами и исчезала в темноте. Иногда она просила посидеть с ней Клавье, чтобы тот почитал какой-нибудь старинный французский роман или рассказал о далеких временах его юности, и если же месье Морель пытался завести разговор о Лероне, Валери немедля просила его уйти.

Как-то вечером, когда все собрались к ужину, Валери медленно, держась за перила лестницы, спустилась вниз и спряталась за напольными часами, ей хотелось послушать, как звенят тарелки, как все оживленно беседуют, шутят и наслаждаются жизнью. Она вспоминала время, проведенное здесь - как раньше сидела за столом, дурачилась с Теу и секретничала с Совади. И как только хотела вернуться к себе, столкнулась с Клавье:

- Валери? Ты пришла, чтобы быть со всеми?

- Тише, месье Морель. Прошу, я не хочу, чтобы они услышали меня.

- Ах, понятно. Ну, раз ты проделала такой путь, то, может, не откажешь в вечерней прогулке? На улице сегодня очень свежо.

- Пожалуй.

И они тихо, незаметно для остальных, вышли на улицу. Гуляя по саду средь плодовых деревьев и пальм, Валери успокоилась и немного расслабилась, затем они нашли скрытую от глаз скамью, что стояла между двух больших акаций. Клавье, недолго думая, заговорил:

- Тебе скоро нужно будет показаться Анри, он должен осмотреть глаза.

- Вряд ли я полечу во Францию, какой в этом смысл?

- Смысл, моя дорогая в том, чтобы не упустить время и не лишиться того, что имеешь.

- Мне все равно. Уже не радует и этот дневной свет. Зря я сюда вернулась, стало только тяжелее.

- Это видно. Возможно, поездка немного взбодрила бы тебя?

- Сомневаюсь. Знаете, Клавье, меня последнее время одолевают странные мысли.

- Какие же?

- Кажется, я умираю. Медленно, но верно.

- Вздор! – он откинулся на спинку скамьи. – Ты сама заставляешь себя так думать, потому что никак не можешь обрести внутреннего равновесия.

- И как же я могу обрести это равновесие? Смирившись со своим обликом и позволив жалеть себя?

- Для начала, позволив не жалеть, а любить. И еще, что более важно, это наконец-то позволить себе любить самой. Ты живешь в смятении, оттого и страдаешь. Скажи мне, ты все еще испытываешь особые чувства к Лерону?

- Да. И всегда буду испытывать, только какой в них…

- Прошу, не говори опять о смысле чувств, бытия и так далее. Запомни, смысл есть всегда и во всем, даже если тебе было суждено стать такой, то в этом тоже есть свое предназначение.

- Что же мне делать, Клавье? Как правильно поступить? Все эти пять месяцев прошли как в тумане, каждый день мысли лишь о нем, - наконец-то она открылась. – Но я не могу быть с ним.

- Можешь и будешь, только позволь всему случиться. Позволь Лерону подойти к тебе. И я умоляю, не надо больше мучить несчастного старика, - Клавье тихо усмехнулся, - вы скоро сведете меня с ума своими терзаниями.

И Валери улыбнулась, впервые за год.

Сегодня она спала спокойно, ее не мучили кошмары, не одолевали дурные мысли, будто бы все проблемы отступили разом. Когда же наступило утро, Валери снова спустилась вниз, но на этот раз не стала прятаться, а вышла к остальным. Она, конечно же, скрывала свое лицо, однако хотела сидеть среди них, слушать и говорить. Совади сразу приготовила ее любимые оладья, налила свежего чая и прикрыла окна, чтобы излишний свет не раздражал больных глаз. Сегодня Валери больше молчала, она слушала их разговоры и смех, вспоминала прошлое. Малыш Сэм тоже не остался в стороне, он убежал в свою комнату, а когда вернулся, подошел к ней и вложил в руку что-то круглое:

- Что это? – спросила Валери.

- Попробуйте, это звездное яблоко.

- Я знаю его, но откуда оно у тебя?

- Господин Лерон каждую ночь приносит их и кладет у моей постели.

- Спасибо, Сэм. Ты второй в этом доме, кто дарит мне чудо-фрукт.

Мальчик засмущался, покраснел и сел на свое место.

Спустя неделю Валери почувствовала себя лучше, она проводила больше времени со своей новой семьей, сидела в гостиной и слушала, как Совади учит читать Сэма, рассказывала подруге о Камбодже, настаивая на том, чтобы та обязательно выехала в город и посетила Ангкор, и, конечно же, ходила на каждодневные прогулки под руку с Клавье, который стал и другом, и наставником, и, практически, отцом. Лерон все это время пропадал в лесах, он видел, как она возвращается, но не к нему, отчего мучился и находил утешение лишь среди болот и топей. Сейчас в джунглях было спокойно и зверю не приходилось охотиться, оставалось только тихо изнывать внутри.

В один из вечеров Валери попросила мажордома сопроводить ее в комнату Бонно, она решилась и готова была поговорить с ним. Ее чувства подсказывали, что сегодня он придет, поэтому вошла внутрь и села в том самом кресле, в котором когда-то пряталась от грозного хозяина поместья. И когда на небе засияла полная луна, Лерон запрыгнул в окно, только сейчас он сразу понял, что в комнате она:

- Ты пришла?

- Да. Нам надо поговорить.

- Если хочешь в очередной раз сказать, что между нами все давно кончено, то не переживай, я уже готов к этому и не буду больше навязываться.

- Нет, Лерон. Я пришла сказать, что хочу попробовать вернуть хотя бы часть из того, что между нами было.

Тогда он подошел к ней и взял за руки:

- Открой свое лицо.

- Лучше не стоит, мне комфортнее, когда все уродство скрыто.

- Я же говорил тебе, мне неважно то, что увижу.

И Валери потянулась дрожащими руками к капюшону, она сняла его и закрыла глаза.

- Пойдем к окну, почувствуй кожей ночную прохладу.

Они встали у открытого окна, ветер слегка касался волос и лица, а звук бурлящего фонтана успокаивал дрожь, все было как раньше, только в этот раз Валери боролась с собой, чтобы не убежать и снова не спрятаться во мраке. Лерон коснулся ее спины и наклонился, чтобы поцеловать, однако она открыла глаза, в этот момент лунный свет жуткой картиной запечатлел ее образ на оконном стекле. И пусть глаза не могли рассмотреть черт, образ все равно был виден, напомнив ей монстра. Валери сразу отбежала в сторону и натянула на себя капюшон, она начала рыдать и опустилась на пол, тогда в памяти начали возникать те жуткие события, когда находилась в доме Гордеева, как он издевался над ней. Лерон бросился к Валери и принялся обнимать, но она была безутешна.

Спустя пару часов, от громких рыданий остались лишь тихие всхлипывания, тогда она приподнялась и сказала чуть слышно:

- Прости Лерон, но я не могу.

Но Бонно более не выдержал, он подскочил и швырнул в сторону стоявший рядом стеклянный столик, который ударился об стену и разбился вдребезги, Демон наконец-то вырвался наружу после стольких недель томления:

- Почему?! – зарычал Лерон, а в голосе зазвучала боль и отчаяние. – Почему ты не веришь мне?! Почему каждый раз пытаешься уйти?! Сколько раз мне еще повторить, что люблю тебя! Я не требую многого, всего лишь хочу быть рядом!

- Ты не знаешь, о чем говоришь! – сквозь слезы закричала Валери. – Я не хочу мучить тебя! Каждый день сердце стонет, а в голове крутится одна и та же фраза, я страдаю от этого. Все то время, которое провела вдали от тебя, мучилась, боролась с собой, заставляла забыть, но не получилось. Только тогда еще был шанс, были мечты и надежды, а сейчас они разбились, превратились в пыль, – ее негодование набирало обороты. – И вот, поджав хвост, мадемуазель Валери является в дом Лерона Бонно, чтобы предложить ему нечто отвратительное настолько, что просто тошнит от одного только вида! Я умираю! Слышишь? Я хотела бы сказать тебе все, открыться, но каждый раз буду натыкаться на мерзкое отражение и тихо сгорать изнутри.

Лерон же был настолько зол, что ходил из угла в угол, расшвыривал вещи и мебель, попадающиеся на пути, этот ужас слышали все, но они затаились внизу, так как понимали, настал момент истины и пора всему решиться, либо они будут вместе, либо нет. Затем Бонно быстрым шагом подошел к Валери и, схватив за плечи, прокричал:

- Что ты хочешь мне сказать?! Какая фраза вертится у тебя в голове?! Что ты хочешь уйти?! Хочешь сбежать как можно дальше?!

- Нет, – и она коснулась рукой его щеки, а слезы очередной раз заблестели в тусклых глазах. – Что люблю тебя. Всем сердцем, всем телом и душой. Люблю так сильно, что хочу умереть, чтобы отпустить тебя и перестать страдать самой.

И Бонно, не раздумывая, поцеловал ее, тогда произошло что-то очень тихое, будто прозрачным шелком накрыло обоих, а на столе зажглась единственная свеча. Вскоре Лерон посмотрел в сторону двери, там стояла чья-то тень, и вдруг этот полупрозрачный незнакомец заговорил скрипучим голосом старика:

- Она без сознания, господин Бонно, положите ее на кровать.

Лерон послушно взял на руки Валери, и уложил в постель, она словно уснула, ее грудь еле вздымалась.

- Кто вы? – спросил Бонно.

- Неважно кто я, важнее сейчас, кто она и ты. Кто вы вместе.

- И кто же мы?

- Твои родители, Лерон настолько были увлечены наукой, что совсем забыли о настоящей жизни, о том, что все чувствует, все радуется и страдает. Ты же наоборот, теперь знаешь это как никто другой, защищаешь леса и их жителей от зла мирского.

- Это вы прокляли нашу семью?

- Да, если считать этот дар проклятьем, и нет, если узреть в нем нечто большее. Посуди сам, твоя жизнь заключается в том, чтобы творить добро.

- Пролитую мною кровь вы называете добром?

- А разве наказание не соразмерно преступлению? Разве не заслуживает смерти тот, кто ради наживы и развлечения отнимает жизнь у другого? Можно простить воровство и обман, но убийство не имеет прощения. Все, что придумали люди, это лишь потворство преступникам и убийцам, а здесь, в этих джунглях вершится свой суд, и вершишь его ты, - затем старик задумался, а спустя минуту сказал. – У меня не так много времени, чтобы рассказать тебе все, но одно могу сказать, эта девушка отныне с тобой, Дух сделает ее сильнее, но не изменит того, что уже случилось. Твоя же работа научить ее жить в этих лесах и направлять зверя в нужное русло. Ты учился на своих ошибках, но зато теперь можешь научить свою Валери и не допустить лишней крови.

- Она не простит меня, слова любви были сказаны в гневе.

- Ошибаешься, сын мой, она уже знала, на что идет и решила не останавливаться.

Старец уже было собирался уйти, как обернулся и произнес напоследок:

- Это еще не весь ее путь. Она в силах изменить свою жизнь.

- Но как?

- Не будь слишком любопытен, Лерон, оставь секреты бытия космосу, вскоре вы познаете их, если дойдете до конца.

После чего дух растаял в воздухе, а Бонно подошел к кровати и не поверил своим глазам.

Глава 21

В новом облике

Я медленно открыла глаза, и некоторое время не могла понять, где нахожусь, затем приподняла голову, осмотрелась вокруг. Комната Лерона! И почему-то предметы вокруг более четкие, вижу что впереди, стол или кресло. Когда решила присесть, не ощутила прежней боли в костях, которая беспокоила практически каждый день. Будто бы мне вкололи хорошую дозу обезболивающего. В теле ощущалась легкость и бодрость, значит, неплохо поспала, уж то, что кошмары не мучили это точно. Но вообще очень странное ощущение, словно нахожусь не в своем теле что ли. Я потянулась рукой к лицу, как вдруг сильно кольнула себе чем-то в глаз, а посмотрев на руку, обнаружила нечто черное на ногтях. И что это? Рассмотреть не удалось, все же сейчас у меня скорее наблюдалась дальнозоркость, а вблизи предметы по-прежнему расплывались. Тогда подняла вторую руку, и та выглядела так же.

Вдруг послышался голос:

- Проснулась?

Лерон спрыгнул с крыши и прошел к кровати:

- Что со мной? Почему оказалась здесь? Ты же не, - но он перебил.

- Ты сама вчера пришла. И мы поговорили, правда, немного громко.

- Хорошо, но почему я здесь?

- Потому что вчера кое-что произошло.

И тогда в голове начали всплывать вчерашние события, я вспомнила, как пришла сюда, как увидела свое отражение в стекле… и как… о Боже! Призналась ему в любви! Мой взгляд снова перешел на руки, тогда я дотронулась до каждого пальца и ощутила вместо прежних ногтей жесткие, будто камень, острые когти! Мое сердце забилось так сильно, что в груди перестало хватать воздуха, резко вскочив с кровати, подбежала к трюмо. На меня смотрело существо с красно-оранжевой кожей, цвет глаз разобрать не смогла. Единственное, что напоминало о прежней Валери, так это все то же обезображенное лицо, только волос теперь на голове стало больше. Затем ощутила странные колебания позади, а когда обернулась, поймала рукой хвост, который извивался и, кажется, жил своей жизнью.

Лерон подошел ко мне и теперь напротив зеркала стояли два подобных создания, только одно по-прежнему напоминало жуткого уродца:

- Теперь я всегда буду такой? – мой взгляд перешел на него.

- Да.

- И как же быть?

- Отныне мы связаны, поэтому всегда будем вместе.

- Но я так и осталась чудовищем. Мое лицо не изменилось.

- Ты прекрасна, хочешь - верь, хочешь - нет.

И Бонно поцеловал меня. Наши губы соприкоснулись, но это было не все, наши хвосты обвили ногу друг друга. Я на этот раз не стала смотреть на свое отражение и просто отдалась моменту.

- Хочешь посмотреть на мой мир? – спросил Лерон.

- Очень.

- Тогда пойдем.

Он взял меня за руку и подвел к окну:

- Лерон? Подожди, я не смогу. Я боюсь! Мои кости только-только перестали болеть.

- Ничего, первый прыжок совершишь у меня на руках.

В одно мгновение он подхватил меня и прыгнул из окна. Я в этот момент зажмурилась, а когда открыла глаза, уже стояла на зеленой траве. Мы пошли в ту сторону, где за высоким забором начинались темные джунгли, Лерон помог перебраться через ограждение, и я оказалась в преддверии чего-то особенного, беспокоило только то, что не могла рассмотреть стволов деревьев, но Лерон взял за руку и повел вперед. Мы не бегали и не прыгали на три метра в высоту, не охотились на диких кабанов, мы просто ходили по сухим веткам и листьям, ощущали под ногами тепло земли. Бонно привел нас к большому дереву, которое изогнулось и раскидало свои ветви так, что можно было забраться по ним на самый верх, как по наспех сколоченной лестнице, что мы и сделали. Оказавшись у самой вершины, я посмотрела на окружающий лес:

- Ты видишь? – тихо спросил Лерон.

- Вижу.

- Это лишь мизерная часть того, с чем соприкоснешься, – и он обнял меня, прижался всем телом. – Я научу тебя жить в этом лесу, научу управлять своей силой и инстинктами. Чего ты сейчас хочешь?

И рассмеявшись, ответила:

- Есть. Очень хочу есть. Могу съесть гориллу.

- Не стоит, они слишком пушистые, лучше отведать блюда от Совади, - с улыбкой сказал Бонно. - Теперь голод будет постоянно сопровождать тебя.

- Я могу кого-нибудь съесть? – испуганно посмотрела на него.

- Нет-нет. Просто будешь съедать больше, чем раньше. Голод - это не та проблема, которая меня волнует.

- Что же еще? Желание убивать?

- Да. Я с детства боролся с собой, но даже тогда происходили срывы. Ты же стала такой будучи взрослой.

- Мы все равно не избежали бы этого. Я готова работать над собой, в конце концов, многое перенесла, а беды, как говорят, делают нас сильнее.

- В любом случае, я всегда буду рядом, буду помогать, и у нас все получится. Обещаю.

Мы бродили по джунглям до самого вечера, с закатом я снова ослепла, и пришлось вернуться. Когда подошли к дому, остановилась у двери, не решаясь зайти внутрь. Там горел свет, все о чем-то говорили, что-то делали.

Мой вид повергнет их в шок, но Лерон слегка обнял и сказал:

- Закрой глаза и сосредоточься, выброси из головы все мысли, страхи, успокойся и просто слушай, вскоре начнешь разбирать их речь.

Я послушно выполнила все и слушала то, что творится вокруг, сначала где-то далеко взлетали птицы, по дороге проезжали машины, а вскоре звуки сконцентрировались в самом доме. Совади беспокоилась и перешептывалась с Клавье о нас, Сэм играл в деревянных солдатиков, а Теу пыталась объяснить Нике, как будет на кхмерском фраза: «Прошу прощения, я не хотела». Подруга кому-то ненароком наступила на ногу в городе.

- Я слышу их, даже шепот.

- Вот видишь, главное спокойствие.

Тогда немного осмелела, и мы зашли внутрь. Пройдя в гостиную, встали в дверях. В этот момент у Ники выпала чашка из рук, Совади с Клавье сели на диван, лишь Теу и Сэм весело улыбались.

Этой ночью произошло нечто невероятное, Лесной демон изменил еще одного человека, поселившись внутри. Отныне я существо, обладающее невероятной силой и способное жить так же долго, как сама природа, зверь многое во мне изменил, во-первых, излечил от некоторых недугов, во-вторых, позволил чувствовать себя свободной. Именно! Раньше казалось, что став такой, как Лерон, потеряю свободу, но на самом деле все до точности наоборот, сейчас моим домом стали ночь и лес, а они бесконечны. Каждый день можно пробегать сотни километров, бороться с крокодилами в местных реках и забираться на самую вершину какого-нибудь дерева, чтобы всей грудью вдохнуть воздух здешних джунглей. И пусть мои глаза плохо видели, несмотря на это, Лерон научил ориентироваться в темноте.

Ночные прогулки настолько увлекли, что я забыла обо всем на свете, мы неделями пропадали в лесах, Лерон снова ощутил прилив сил и забыл о вековом одиночестве, ведь мы теперь связаны, отныне в душе не было пустоты, нас как будто всегда было двое.

А ночи с ним? Все внутри меня содрогалось от одного лишь вида его тела, ему стоило подойти, как внизу живота возникало то самое особенное ощущение. Но полностью отдаться на волю чувствам, погрузиться в пучину страсти мешало мое лицо, глубоко в подсознании засел комплекс неполноценности. Постоянно казалось, что Лерон со мной из жалости, что на самом деле я ему неприятна. Потому старалась избегать прямого контакта во время занятий любовью, я отворачивалась, закрывала лицо руками или одеждой. А Лерон видел это, только сделать ничего не мог.

Сегодня мы вернулись в поместье за полночь, я сразу отправилась в душ, а когда вышла, обнаружила Бонно сидящим на подоконнике. Он смотрел на необычайно большой лунный диск, выглядел каким-то растерянным или даже уставшим.

- Идёшь в душ? – подошла к нему, коснулась плеча.

- Почему ты постоянно прячешься от меня?

- В смысле?

- Думаю, ты поняла. Я хочу видеть твои глаза, твое лицо, а вместо этого каждый раз вижу спину.

Тогда я села на край кровати:

- Я не верю в то, что тебе может быть приятно смотреть на эти шрамы и все остальное. И я не хочу, чтобы ты их видел? – он только собрался возразить, как я замотала головой. – Не нужно, Лерон. Я знаю, о чем ты хочешь сказать. И даже эти слова не способны изменить того, что я чувствую.

Лерон поднялся, подошел ко мне и сел напротив:

- Прошу, не прячься от меня сегодня. Позволь видеть тебя.

- Я постараюсь…

И вот, он надо мной. Его губы касаются шеи, отчего сердце заходится, а по коже бегут мурашки. А я борюсь с собой, так и хочется схватить подушку и скрыть уродство. Но Лерон взял мои руки, прижал их к кровати. Только сейчас заметила, как мой хвост подобно кошачьему недовольно разматывается из стороны в сторону, периодически бьет по полу. Пришлось приложить максимум усилий, чтобы не сбежать. Мне искренне хотелось угодить Лерону, но внутри бился зверь, ему было тошно и больно сейчас.

- Ты напряжена, - прошептал на ухо.

- Не обращай внимания.

- Прости, - вдруг Лерон отпустил меня, лег на кровать.

- Это ты прости меня, - зверь внутри сразу успокоился. – Я не знаю, что с этим делать. Пойми, я так сильно люблю тебя, так хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты был счастлив, но…

Лерон тогда посмотрел на меня, от его сияющих глаз сердце забилось как сумасшедшее, я резко захотела его поцеловать. Не прошло и минуты, как запрыгнула на него сверху, склонилась и припала к губам моего зверя. Бонно решил не упускать шанс, потому обхватил за талию и прижал к себе. Скоро я ощутила его всем своим существом, и страхи на какое-то время отступили. Этой ночью я не стала прятаться, не стала для него. И Лерон был несказанно этому рад. От осознания того, что ему хорошо, успокоилась и я.

Так шли дни, тянулись недели. Я старалась преодолеть себя, старалась дарить Лерону как можно больше тепла и любви, и он был действительно счастлив. Казалось, Лерон даже забыл о своем предназначении, но однажды Клавье принес газету, где была статья о том, что очередная банда наркоторговцев и убийц засела в джунглях.

Бонно принял решение немедленно выйти на охоту, меня с собой не взял, так как я еще не могла сопровождать его в столь опасных и рискованных походах. Тем более, совершенно отсутствовало желание кого-либо убивать, прошло уже более месяца, но внутри так и не возникло потребности в охоте на людей. Может, я неправильный демон? Или мое предназначение в другом? Но оно и к лучшему.

Пока Лерона не было, я много время проводила с Сэмом, с ним становилось легко, этот ребенок не замечал моего уродства. Теперь я учила его чтению и письму, так как Совади была занята хлопотами по дому, а Теу очень сблизилась с Никой и они частенько покидали поместье, ездили то в город, то на рынок. Подруга остерегалась меня, увы, но она так и не привыкла к моей новой внешности, поэтому чувствовала себя комфортнее в компании людей. А я больше не нуждалась в ней так, как раньше, видимо, потому что теперь принадлежала другому миру, точнее иной его грани. Однако с Сэмом все было иначе, просыпаясь по утрам, я спешила к нему, чтобы умыть и подготовить к завтраку, после чего мы вместе гуляли и играли на воздухе. Иногда к нам присоединялся Лерон. Он с удивлением наблюдал за тем, с каким воодушевлением я вожусь с ребенком.

И когда мы в очередной раз отправились на разведку в лес, Бонно не удержался и спросил:

- Отчего ты так привязалась к Сэму?

- Не знаю. Раньше я не замечала за собой такой потребности в общении с детьми, но сейчас все изменилось. Сэм притягивает к себе.

- Может быть это инстинкты?

- Может. Ты ведь тоже привязался к нему.

- Это так. Но я не испытываю к нему отеческих чувств.

Тогда я задумалась, потому что в отличие от Лерона, испытывала к мальчику материнские чувства, хотелось постоянно заботиться и помогать.

И, несмотря на то, что в жизни все более или менее встало на свои места, между мной и Лероном все еще существовала невидимая преграда, мы не могли сблизиться до конца, что-то мешало. И это что-то было связано далеко не с моим уродством. А спустя еще пару месяцев внутри возникли странные ощущения, которые нарастали с каждым днем, проникали все глубже в сердце и разум. Демон начал проявлять себя, так мне казалось. Он царапался и просился наружу, вскоре мне стало слишком тяжело переносить эти порывы. В моменты обострения хотела выть, рушить все вокруг и бежать сама не знаю куда. На лице ныли шрамы, болели глаза, тогда, не дожидаясь Лерона, уходила в леса. Я металась по джунглям, впивалась когтями в деревья, после чего садились около одного из них, и жадно дышала. Лерон не знал об этом, мне хотелось самой справиться, победить в борьбе, но не получалось. А однажды случилось непредвиденное, что заставило вновь спрятаться ото всех.

Я бродила по окрестностям в который раз, мучилась от звериных позывов и сама того не заметив, вышла на дорогу, где именно не знаю, раньше здесь никогда не бывала, и хотела уже возвратиться, как увидела чью-то мелькающую фигуру недалеко от леса. Втянув носом запах, сразу ощутила прилив крови, так как уловила до боли знакомый аромат духов и немедленно двинулась в направлении того человека. Я пряталась за деревьями, переступала медленно, стараясь не шуметь, когда же подошла ближе, увидела белокожего мужчину и мои шрамы на лице вновь заболели, ярость возникла внутри, от которой в теле напряглась каждая мышца, я готова была впиться когтями в несчастного. Гнев обратился яростью, поэтому приготовилась и бросилась на него.

Человек закричал, и попытался было отбиться, но из цепких лап монстра просто так не уйти. Я прижала его к земле и хотела всмотреться в лицо, к несчастью перед глазами снова все слилось, но вдохнув еще раз запах духов, решила перегрызть горло, как вдруг на меня сверху кто-то налетел и отбросил в сторону. Прокатившись по земле, сильно ударилась о дерево, а когда подняла голову, увидела Лерона, он вытолкал человека на дорогу и велел уходить. Но мой демон не собирался так просто отступать, поэтому я поднялась и бросилась в погоню, однако Бонно снова перехватил, на этот раз он уложил меня на землю, прижав сверху коленом. Тогда перед глазами всплыл Олег и тот проклятый дом, Лерон понял, что перегнул палку и тут же отпустил, но я так и осталась лежать, вдруг стало невероятно больно:

- Валери! Прости, я не хотел так сильно.

Я нашла в себе силы подняться, а когда встала, посмотрела на него с презрением:

- Видишь, что ты со мной сделал! Меня изуродовал один монстр, а теперь настала твоя очередь. Я не справлюсь с собой. Ты же вместо помощи будешь просто швырять в сторону как кусок грязи и топтать. Не суждено мне обрести покоя, не нашла его, когда была человеком, не найду и сейчас. Пора посмотреть на вещи реально, я не хочу убивать, не хочу охотиться, не желаю выслеживать часами добычу, мне нужен покой, всего-то. Но как его обрести, если изнутри рвется чудовище?

- Я же не знал, что с тобой происходит. Если бы сказала, то не отходил бы от тебя ни на шаг.

- Ты не сможешь контролировать это, порою сам не сдерживаешься, как же ты удержишь моего демона?

- Валери, пойми, это лишь начало, надо пережить. Зачем сдаваться, даже не попытавшись?

- Потому что сейчас чуть не убила человека, из-за того, что его духи напомнили те, какими пользовался Гордеев. А что потом? Буду бросаться на мужчин, потому что они будут напоминать того подонка? Это не жизнь, это постоянная жажда мести, которая сведет с ума.

- Я обещаю, мы что-нибудь придумаем.

Лерон хотел подойти, но я оскалилась и оттолкнула его.

- Хватит обещаний! Наконец-то я увидела все и поняла, наконец-то розовая пелена спала. Я не стала возлюбленной Лесного Духа, не стала особенной, а тем более, счастливой. Все это сплошной обман. Мой Демон рожден для скитаний во мраке, теперь я вынуждена вечно бродить по лесам, вынуждена прятаться от окружающих и не из-за животного облика, а из-за увечий. Вынуждена просыпаться и засыпать с болью в груди, потому что не могу отомстить. Вот, на что обрекла себя.

- Прошу, давай вернемся домой. Тебе нужен отдых.

- Нет, Лерон, мне нужен не отдых, а вечный покой, который возможен только на том свете.

После этих слов убежала от него и всю оставшуюся ночь пряталась в лесной чаще.

Глава 22

Миссия освобождения

Я уже давно вынашиваю план мести, и я просто обязан восстановить справедливость. Тот подонок, что разрушил жизнь Валери, должен поплатиться.

Но для этого мне нужно как-то заманить его сюда. И без помощи Николь с Клавье мне не обойтись.

Благодаря кое-каким связям, удалось раздобыть информацию о семье Гордеевых. Я узнал, что его родители сделали неплохое состояние на туристическом бизнесе, ко всему прочему, глава семьи Александр Гордеев имел пару отелей в Лаосе и Таиланде, единственное, что ему мешало проникнуть на земли Камбоджи, так это давние и укрепившиеся связи Франции с королем Народом Сиамони. Местное самоуправление отдавало предпочтение в ведении бизнеса именно французским гражданам, нежели русским. Так что возможность заманить в Сием-Рип будущего наследника имела место быть, ведь семейство Бонно, а именно я, уже полтора века владею сетью отелей «Bonnot Hotel» на территории Камбоджи.

Управляющих отелями в свое время набирали из местных и по заведенной традиции бразды правления переходили от отца к сыну, благодаря чему мы по сей день успешно храним нашу тайну. От семейства Бонно всегда выступал Клавье, а каждый новый управляющий мог видеть его только после смерти своего отца, так удалось избежать вопросов о возрасте моего мажордома.

Так вот, фиктивная продажа одного из отелей могла бы послужить хорошим предлогом, посетить Камбоджу. Оставалось лишь связаться с представителями туристической компании «G-Travel», которой владел Гордеев старший и наладить связь. Но Клавье не одобрил эту идею, он не желал участвовать в ловле на живца, поэтому в один из вечеров я пригласил его в кабинет и решил поговорить о том, что сейчас происходило с Валери:

- Присаживайся, – сказал я и указал на кресло у стола.

- Если ты хочешь в очередной раз говорить о мести, я пас. Это неправильно, Лерон. – Клавье постоянно поправлял очки и старался не смотреть мне в глаза. – Одно дело, когда ты выискиваешь бандитов в лесу, которые вершат массовое зло, другое дело, хочешь заманить того, кто вне наших земель. Его будут искать, понимаешь?

- И их постигнет та же участь.

- Когда ты успел превратиться в такое чудовище? Желание отомстить ослепило тебя, ты мыслишь нерационально. Кому станет легче от того, что этот мерзавец будет мертв?

- Валери! Отныне она живет мыслью найти его и поквитаться. Недавно чуть не убила человека, потому что он напомнил ей Гордеева. Если так будет продолжаться, она сойдет с ума, демон сведет ее с ума, он не даст жить неотомщенной.

- Все слишком сложно, Лерон. Вы хотите начать свою жизнь с пролития крови. Где же та грань? Где черта, которую нельзя переступать?

- Я уже не знаю. В голове все перемешалось, у нас не получается наладить прежние отношения и все упирается в этого урода. Валери полностью разбита, я не нахожу себе места. Сама Вселенная не дает нам возможности сблизиться.

- А если, уничтожив его, вы так и не обретете покоя? Что тогда? Как долго вы сможете обойтись без следующей жертвы? Ты превратишься в убийцу, а она последует за тобой. Пока ты был один, то мог сдерживаться и бороться, теперь же вас двое и оба зверя понимают друг друга иначе, нежели как два человека. Вас связывают инстинкты, ярость, страсть, мимолетные порывы, но никак не любовь и желание просто жить в мире с собой.

- А если поможет? Вдруг Валери успокоится? За все полгода она ни разу не испытала желания убить человека, ее зверь желает только одного единственного из всех.

- Допустим. И какова моя роль в этой авантюре?

- Ты свяжешься с менеджером их компании и предложишь сотрудничество, с последующим переходом прав на отель в Сием-Рип в руки Гордеева старшего, сошлешься на то, что месье Гордеева тебе посоветовал некий Прак Тхони. Он агент и давно ведет переговоры с местными властями о том, чтобы те дали разрешение на строительство отеля русскому бизнесмену. Тхони к тому моменту будет в курсе, что мы решили продать отель.

- Что дальше? – взгляд Мореля был очень напряженным, он то и дело протирал платком свои очки.

- Когда Александр клюнет, мы пригласим его в Камбоджу для дальнейшего обсуждения и подписания документов.

- Хорошо, но каким образом ты решил добраться до его сына? Насколько я знаю, тот далек от бизнеса отца.

- А вот здесь мне поможет Николь.

- И ты не боишься, что этот изверг может причинить ей вред?

- Придется рискнуть. Он должен понять, что Валери в порядке и сейчас находится в Камбодже. Я уверен, этот нелюдь загорится желанием найти ее. Подобные существа весьма примитивны в своих поступках, они действуют на инстинктах и не задумываются о возможных подводных камнях.

- Что ж, надеюсь, у тебя все получится и больше никто не пострадает.

- Благодарю, Клавье.

Но он ушел, молча. Ему явно был неприятен этот разговор, однако Клавье решил рискнуть, чтобы восстановить равновесие в семье.

Связавшись с господином Праком Тхони, я объявил о продаже отеля и просил найти достойного покупателя, тот с радостью согласился поработать с семейством Бонно, все же наши отели отличались от остальных особым колоритом и превосходным сервисом, поддерживаемым уже не один десяток лет. При этом нам даже не пришлось самим выходить на связь с « G-Travel», их агенты позвонили уже через неделю и предложили встретиться.

Клавье провел ту встречу, на которой предложил весьма выгодные условия для сотрудничества и последующего выкупа.

И вот, настала очередь Николь. Я встретил ее в саду и рассказал о своих планах, на что получил одобрение и готовность помочь. Она должна была вернуться в Россию и «случайно» пересечься с Гордеевым младшим.

Валери все это время пропадала в лесах, либо сидела, запершись в комнате. Демон по-прежнему не давал ей покоя, она пыталась бороться, но сил не хватало. Я иногда заходил в комнату в ее отсутствие и находил записки на столе, в которых Валери просила об освобождении, о том, чтобы Бог забрал измученную душу к себе. Эти записки были написаны очень коряво, где-то на них виднелись засохшие пятна от слез, а главное, таких посланий с каждым днем становилось все больше. Я пытался помочь, пытался заслужить прощение за то, как повел себя в ту ночь, но ни одна из попыток не увенчалась успехом. Оставалось лишь верить и надеяться, что покончив с тем, с кого начались все беды, наша жизнь наладится, и мы вернемся друг к другу.

Глава 23

Месть!

Как и обещала, Ника втайне от подруги вернулась в Москву. Она зашла в свою квартиру, села за стол и ощутила то же самое, что когда-то чувствовала Валери, а именно - чувство того, что это больше не её дом, здесь все казалось таким серым и одиноким, словно прежней жизни и не существовало.

Тем временем отец Олега Гордеева получил предложение от камбоджийского агента, при рассмотрении которого, сомнений у бизнесмена не возникло, и он готовился к тому, чтобы лично посетить «Bonnot Hotel». Александр имел четкий план, в который входила группа отелей по всей юго-восточной Азии, его же сын никогда не вдавался в тонкости туристического бизнеса и не желал участвовать в семейном деле, чем весьма задевал самолюбие отца. Гордеев младший избрал иной путь, ему куда комфортнее жилось в тени отца, покуда он стремился лишь к удовлетворению своих весьма нездоровых наклонностей. А сейчас его целью было только одно - найти беглянку и завершить начатое.

Все то время, которое Валери провела в поместье Лерона, Олег пытался ее найти. Он знал, что его непокорная девушка покинула страну и у кого-то скрывается, но где именно? Гордеев продолжал считать ее своей собственностью. Этот человек лишился рассудка, им двигало лишь желание возобладать над жертвой и наказывать за неповиновение, но в роли этой самой жертвы он видел только одну женщину - Валери.

И какую же радость испытал Олег, когда узнал от своих людей, что в Москве объявилась Ника, она-то точно прольет свет на нынешнее местоположение подруги. Поэтому в один из дней нагрянул на квартиру Николь, чтобы получить необходимую информацию, а если горе-подруга вздумает сопротивляться, то всегда в его силах развязать ей язык.

Ника не стала противиться и пустила его внутрь, он же без лишних фраз сразу приступил к делу:

- Где она?

- Зачем тебе Лера? Неужели недостаточно того, что ты уже сделал с ней?

- Я задал конкретный вопрос. Если не будешь отвечать, неожиданно почувствуешь себя плохо.

И он, схватив ее за грудки, ударил о стену, после чего повторил свой вопрос.

- Она в Камбодже, – Ника тут же схватилась за голову. – У друзей.

- Насколько я знаю, ты все это время была с ней. Зачем вернулась, знала же, что я найду тебя? В чем подвох?! – рявкнул он.

- Никакого подвоха! – сквозь слезы ответила девушка. – Я не могла остаться там навсегда, здесь мой дом и моя работа.

- Где именно прячется Лерка? – Олег смотрел на нее глазами бешеного зверя. – Отвечай!

- В одной семье, с которой познакомилась еще в первую поездку.

- Тогда ты сейчас же возьмешь лист бумаги и все напишешь.

Ника послушно выполнила требование, после чего Олег отшвырнул ее на диван и немедля покинул квартиру. Наконец-то у него в руках была столь ценная информация, используя которую, он найдет ее и вернет на законное место. Эти мысли сумасшедшего отныне сопровождали Гордеева везде и всюду, более он не понимал человеческого языка, не понимал человеческих взаимоотношений.

Все свои наклонности Олег старательно скрывал от семьи, так как с детства боялся отца, ведь тот человеком был жестоким и зачастую применял грубую силу в разрешении конфликтов с женой и сыном. Как говорят мудрые, жестокость порождает жестокость, а вседозволенность порождает зло в его истинном воплощении. В случае с семейством Гордеевых было именно так. Некогда запуганный и затравленный ребенок превратился в то самое зло, которое теперь стремилось разрушать и уничтожать.

Вернувшись домой, Олег принялся обдумывать план. Он ходил из угла в угол в своей комнате, то и дело перечитывал адрес, написанный Никой на блокнотном листе, как вдруг услышал голос отца. Тот с воодушевлением рассказывал матери о том, что скоро его фирменный знак появится и в Камбодже. Александр Дмитриевич сидел за столом в своем кабинете с бокалом вина и, как всегда, курил кубинскую сигару. Олег зашел к нему, сел на диван, что стоял у стены напротив.

- С чем пожаловал? – спросил отец. – Опять деньги закончились? Так вот знай, больше ты их не увидишь.

- Что вы, Александр, я вовсе не за теми крохами, коими вы щедро одаривали меня.

- Тогда чего надо? У меня сегодня хорошее настроение и даже не думай его портить.

- Я слышал, скоро «G-Travel» пустит корни в Камбодже. Это так?

- Так, – радостно произнес бизнесмен. – У нас появилась отличная возможность, один влиятельный француз продает свой отель в Сием-Рип. Ты хоть представляешь, что это значит? Отель недалеко от одного из Чудес Света!

- А ты не против, если этим делом займусь я?

- Что? – отец с презрением посмотрел на сына. – С какого дуба ты рухнул, сынок? Это важнейшее событие за столько лет. Сколько было отдано взяток, сколько было потрачено нервов! И ты думаешь, что я позволю тебе единолично заниматься покупкой отеля, тогда как два года назад ты заявил о своем уходе из семейного бизнеса?

- Я долго думал и решил вернуться. Ничто не вечно, папа и ты не вечен.

- Типун тебе на язык, щенок! – крикнул Гордеев старший.

- Ну, так что? Ты не знаешь ни кхмерского, ни французского, а я прекрасно владею языками и силой убеждения. Твои адвокаты тоже могут действовать в своих интересах, не говоря уже о продавце.

Отец какое-то время думал, внутри он радовался тому, что сын решил вернуться, однако еще сомневался:

- Хорошо, но мы полетим вместе.

- Без проблем. Я буду твоим личным переводчиком.

- Это пока единственное, что я могу доверить тебе, в остальном еще учиться и учиться.

Теперь в голове Гордеева младшего зрел другой план, как избавиться от присутствия Александра Дмитриевича. Самостоятельно он все равно не мог полететь в Камбоджу, отец перекрыл кислород, и вот уже несколько месяцев Олег был на мели. Друзья отказали в средствах, да и были ли вообще у этого человека друзья?

Поездку назначили на понедельник, а значит, у него в запасе оставалось всего четыре дня, и Гордеев не медлил, через своих сомнительных друзей, торгующих легкими наркотическими средствами, теми, которые употребляет современная молодежь на дискотеках и в клубах, приобрел препарат «Star+». Эти таблетки повышали мышечный тонус и прибавляли энергии, но в большом количестве имели такое же действие, как и любой наркотик. Таким образом, дождавшись дня вылета, Олег проследовал на кухню и всыпал изрядную дозу порошка в утренний кофе отца. Когда тот выпил, то уже через пять минут почувствовал себя неважно. Голова шла кругом, руки и ноги онемели, а сердце заболело так, что не получалось даже нормально вздохнуть. Мать Олега немедля вызвала скорую, после чего Гордеева старшего увезли в одну из частных клиник, а сын с легкой душой отправился в аэропорт в сопровождении двух телохранителей и всеми правами на совершение сделки. Вот так просто.

Когда самолет взмыл в небо, этот человек ощутил прилив сил, он уже представлял себе картины, как вытрясает остатки души из тела несчастной Валери, в нем перемешались все чувства: злость, страсть, желание причинить боль и желание привязать к себе эту женщину навсегда. Ему нужна была та, которая испытывала бы пожизненный страх и уважение к нему, которая смотрела бы на него, как на хозяина и подчинялась любой прихоти.

Весь полет прошел, будто в тумане, его голова уже начала слегка кружиться от предвкушения. В руках ощущалась легкая дрожь, когда вспоминал дни, проведенные в том самом загородном доме, где он вершил свои злодеяния. И стоило самолету приземлиться, как раздался телефонный звонок, Олег сразу же поднял трубку, думал, что это агент, но оказалось, то была его мать:

- Олег?

- Да, - ответил как всегда холодно и сухо.

И тут же из трубки послышался громкий плачь, мать рыдала не останавливаясь:

- Твой отец, он, - захлебываясь слезами, произнесла она. - Он умер.

- Что? – в его словах по-прежнему не было эмоций.

- Доктора не успели спасти, сердце остановилось. Ты должен вернуться домой!

- Извини, но я не вернусь. Это уже произошло и мое присутствие там ни к чему, сейчас есть дела и поважнее, тем более, отец хотел бы, чтобы я завершил начатое.

- Как ты можешь так говорить? Он же, - но Олег перебил.

- Я же сказал, что не вернусь, пока не закончу дела. Все! Потом позвоню.

И отключил телефон. Конечно, в его планы не входило убивать курицу, несущую золотые яйца, но случившееся теперь могло изменить жизнь к лучшему, могло полностью развязать руки. Больше не нужно будет отчитываться, пресмыкаться и унижаться, отныне все в его руках: деньги, бизнес, недвижимость. По крайней мере, так он думал и хотел в это верить.