Как вляпаться в детектив

Глава 4

Я споткнулась и чуть не полетела носом в пол. К счастью, в последний момент успела схватиться за косяк.

«Отлично, Саша, просто прекрасное начало» — подумала я, потирая отбитую лодыжку. Вздохнула и прошла сени, аккуратно прикрыв за собой дверь. Надеюсь, с момента моего последнего пребывания в доме Верецкого, количество обслуги не выросло. Хотя вампирское чутьё не ощущало живых в пределах помещения, но я уже успела убедиться, что само по себе это ничего не значит: скажем, какого-нибудь магического фамильяра или голема (а аристократы любили заводить себе големов) мои сверхъестественные способности обнаружить не смогут.

Из “Театра” я сбежала примерно через час после полуночи, когда Тина отпустила меня из-под своего чрезмерно опекающего ока, чтобы обслужить каких-то разряженных в шелка южан. Я решила не ждать, когда шанс выпадет снова, и в форме тумана выскользнула наружу, под прикрытием каменной набережной оделась в заранее подготовленные штаны, куртку и рубашку тёмных тонов и вызвала Деймоса. Не знаю, могла ли Тина почувствовать призыв демонического коня, но варианты «ехать на место преступления в наёмной повозке или угонять лошадь» нравились мне ещё меньше, так что я решилась на риск. Когда я остановила и отозвала фамильяра рядом с домом покойного барона, то уже немного успокоилась. Если честно, Тина настолько окружила меня заботой, что через час сидения в комнате под её внимательным присмотром, я готова была сама сдаться жандармам. Конечно же, оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что моё поведение было ребяческим и незрелым. Но покачиваясь в седле и провожая взглядом тёмные громады тянущихся вдоль улицы домов, я рационализировала своё поведение тем, что просто хочу сама разобраться с своими проблемами. К тому же, уж лучше что-то делать, чем не делать ничего и ждать у моря погоды. «В конце концов, если я найду что-то полезное, то у Тины не будет повода злиться на меня, так ведь?» — придумала я решающий аргумент.

В виде тумана я просочилась через решетку ворот и замочную скважину главного входа, материализовалась на пушистом ковре погружённого во тьму коридора, и оставила позади всю ментальную гимнастика и самооправдания. Медленно опустилась на колено и внимательно прислушалась. В доме царила тишина, даже мой весьма чуткий вампирский слух не различал посторонних звуков. На всякий случай, я всё же применила вампирские способности для обнаружения жизни, но, как и сказала выше, никого не обнаружила. Ободрённая этим фактом, я включила “зрение хищника”, настроив его на ночное видение и начала медленно продвигаться вперёд. Тогда-то и встретилась лодыжкой с половой щёткой, прислонённой к стене в тени высокого шкафа.

Выпрямившись, внимательно осмотрела комнату, в которой находилась. В прошлый раз, при включенных тусклых светильниках, осмотреть я бы ничего не смогла, даже если бы попыталась: источники света слепят глаза в режиме ночного зрения. Сейчас же мне ничего не мешало. Я стояла в высокой зале, в дальнем конце которой начиналась та самая лестница на верхние этажи. Вся мебель носила то, что вежливо можно назвать «печатью времени». Шкафы, например, явно помнили ещё дедушку Августина, судя по много раз обновлённому и ещё больше раз облупившемуся лаку, из-под которого виднелось рассохшееся дерево. Но некоторые предметы, вроде вон того хрустального столика, были куплены совсем недавно. Обилие пыли намекало, что убирались здесь нечасто. Я подошла к лестнице и осторожно поставила ногу на ступеньку. Та не скрипела, но вроде как подалась вниз. Блин, хрен знает, будет ли скрипеть другая перекладина. Я вроде как одна, но лучше не рисковать. Рассудив таким образом, я обратилась в туман и вознеслась к перилам третьего этажа. В форме тумана моё зрение было довольно ограничено, но даже им я видела, что ничего полезного на втором этаже нет, только длинный коридор, заканчивавшийся тёмным провалом окна и годами не открывавшиеся, судя по слою пыли, двери то ли кладовок, то ли ещё чего такого.

Оказавшись на вершине лестницы, я бесшумно извлекла клинок, перехватила за острие и рукоятью толкнула дверь от себя. К счастью, петли были смазаны и не скрипели. Перехватив меч за рукоять, я шагнула за порог, держа оружие в вытянутой руке, но тут же опустила. Пусто. Комната выглядела также, как и сегодняшним утром, разве что труп из шкафа пропал, вместе с некоторыми предметами одежды, судя по всему, теми, которые запачкались от такого соседства.

“Хорошо, что до нормальной следственной работы жители Велта ещё не доросли. Если верить сериалам, будь на месте Стразвацкой жандармерии современные земные полицейские, ловить мне тут было бы нечего,” — подумала я, окидывая взглядом помещение.

Единственное бросившееся в глаза изменение заключалось в том, что окно, через которое я выпрыгнула утром, было закрыто и захлопнуто решётчатыми ставнями. В остальном даже разобранная постель осталась в том же виде, в котором я её покинула. Я медленно пошла вдоль стены, мягко ступая по ковру и внимательно изучая обстановку. Узкий стол в углу комнаты сразу привлёк внимание, но он был девственно-чист, письменные принадлежности, обнаруженные в одном из вертикальных ящиков, не открывали минимум пару дней. Сами перья были не из самопишущего кристалла, какие использовал, например Яген, и не свинцовыми карандашами, которые предпочитала я сама, а именно что старомодными перьями в бронзовой подставке. Чернильница была пуста, но оно и понятно: это не выпедрёжники из моего институтского кружка по каллиграфии, скорее всего писал Верецкий раствором сажи или чем-то вроде, а хранить такое смысла не имеет. В других ящиках обнаружились исписанные листы. Я пробежала по ним взглядом, стараясь запомнить столбики непонятных символов. Кодом здесь не пахло, скорее просто автор записывал вещи так, как ему удобно. Прочитав, я стала возвращать бумаги на место и тут вдруг обнаружила, что один ящиков как-то подозрительно отстоит от следующего. Пробежавшись пальцами по дну, я хмыкнула: точь-в-точь как в особняке Друджи, словно один мастер делал. Значит и открывается также. Я чуть модифицировала старую стратегию: исследовала замок в туманной форме, запомнила расположение рычажков и вернувшись на стол, изменила палец так, чтобы служащий отмычкой ноготь можно было повернуть в скважине не совершая кульбиты вокруг столешницы. Это сработало, и вскоре я, положив фальшивое дно на пол, уже держала в руках добычу: толстую прошитую тетрадь альбомного формата в потрёпанном кожаном переплёте. Открыла и…

— Ну привет тебе, Августиново бельишко, — пробормотала я себе под нос.

В отличие от листов, здесь информация подавалась в куда более понятной форме. На листах были аккуратным почерком выписаны столбики наименований, от вида которых, я вдруг порадовалась, что на момент моего с ним предполагаемого секса, старый козёл был мёртв. Кроме записей о ящиках с тороглавом, красным корнем и также совершенно ничего не говорящими мне названиями видимо наркотиков, тут были и другие. Например: “Аглая, двадцать лет, не рожала, взять у С. не менее тридцати серебряных”, “Мака, семнадцать, не рожала, пристрастилась к тороглаву, не говорить об этом С. и потребовать пятьдесят серебряных”, “Илона, двадцать пять, есть двое детей, но выглядит моложе. Уйдёт за тридцать пять серебряных”. Не нужно было иметь сотню интеллекта, чтобы понимать, чем именно промышлял дражайший покойник до того, как очутился в шкафу. Ребрайвана, конечно, не райское место, но насколько я знала, работорговцев здесь не жаловали, даже если речь шла о крепостных крестьянах, которые кое-где до сих пор оставались. И уж совершенно точно Августина не погладили бы по головке за продажу матери отдельно от детей, и уж тем более за продажу семнадцатилетних девчонок. А сам факт того, что сделки явно проводились при посредничестве криминальных элементов, намекал на то, что ничего хорошего несчастных на новом рабочем месте не ждёт.

Минут пять я перелистывала страницы, запоминая написанное, благо эйдетическая память успела зарекомендовать себя наилучшим образом. Было бы неплохо прихватить тетрадку с собой, но как я потом докажу, что взяла её отсюда? Подписей покупателей нет, имён мало, значит сами по себе записи ничего не докажут, и уж точно не отмажут меня от тюрьмы. С другой стороны, сама информация может сослужить изрядную пользу, если суметь её применить, а тетрадка для этого мне не нужна. Рассудив таким образом, я вернула омерзительный альбом на место, до щелчка накрыла фальшпанелью и задвинула ящик. После чего продолжила поиски. На кромке стола я обнаружила почти незаметную вмятину, тщательно затёртую тряпкой, которую обнаружила в пододвинутой к стене корзине для бумаг. Судя по бурым пятнам, картина становилась понятной: убийца толкнул барона на стол, тот ударился затылком и видимо сломал шею. То есть преступление было скорее спонтанным, чем продуманным. Я покопалась в содержимом корзины. Кроме засохших яблочных очисток и обрывках бумаг, я обнаружила скомканный лист. Осторожно развернула. Это оказалось письмо, выведенное почти каллиграфическим почерком:

«Отец. Пишу тебе с тяжёлым сердцем. Мать умерла, так тебя и не дождавшись. Перед смертью она принимала меня за тебя, и в последние часы я постарался её успокоить. Знахарь сказал, что это красная лихорадка, но поделать ничего не мог — сказал, что настойка горной мандрагоры мне не по карману. Увы это так: денег, полученных от настоятеля, едва хватит на дорогу до Стразваца. Опять приезжали люди с бумагой на переселение. Твою печать я узнал, но рожи у них были самые бандитские. Селяне были недовольны тем, что их дочерей опять забирают в город, делать непойми что, но я смог их успокоить. Твои люди были вооружены и вели себя вызывающе. Не понимаю, где ты таких находишь и зачем отправляешь их. Если и правда хочешь, чтобы молодые девушки устраивались в жизни лучше своих матерей, то по крайней мере не пугай их мордоворотами. На бедной Анике лица не было, когда её забирали.

Мне писал настоятель Орлак, говорил, что доволен моими успехами и видит во мне изрядного книжника. Его наставления были бесценны и вероятно он от всего сердца хочет мне добра, но я не думаю, что обстоятельства позволят мне принять сан. Ты уже немолод, и кто-то должен заботиться о твоём здоровье, да и деревни нельзя оставлять на произвол судьбы. “Мы в ответе за наших людей” — это мне пречистый Орлак также говорил. Так что я отпросился у него до середины зимы и отправляюсь тебя проведать. Не думаю…»

Тихий скрип половицы перед дверью прозвучал для моего напряжённого слуха как удар гонга. Бросив письмо на стол, я шагнула к двери с той стороны, где была слепая зона, и извлекла из ножен меч. Дверь начала открываться, сначала медленно, потом быстрее. Раздался негромкий голос:

— Я же говорил, что нет тут её, Отто.

— Тихо, идиот, — прошипел другой голос, женский.

Но было уже поздно. Дождавшись, пока первый гость войдёт в комнату, я толкнула дверь, чувствуя, как за ней выругались и схватила свою добычу. Развернула между собой и дверью и приставила меч к горлу, перемотанному высоким шарфом. Парень был выше меня на десяток сантиметров, но судя по тому, как он заскулил от хватки моих вампирских пальцев, сильно слабее.

— Кто вы и что здесь делаете? — поинтересовалась я у захлопнувшейся двери.

Та открылась и в комнату вошли… довольно примечательные личности. Высокая эльфийка с парой кинжалов в руках, затянутая в тёмную кожу, здоровенный немолодой мужик на полголовы её выше с посохом в узловатых руках и вышедшая из-за его спины огромная чёрная собака, глухо рычащая в мою сторону. Лиц разглядеть не удавалось: на всех троих, включая тощего блондина, к чьему горлу я приставила меч, были плотные маски из тёмной ткани, а на мужике ещё и бесформенная шляпа со средней длины полями.

— Опусти железку, порежешься, — заявил парень которого я держала, но учитывая, что голос у него дрожал, результат вышел так себе.

— Заткнись, Живчик, — спокойно произнёс здоровяк, — а то тебе сейчас горло вспорят. Правильно говорю, рыжая?

— Ага, — я решила не вступать в длительную дискуссию, — Тут занято, ребят. Валите пока живы.

— Мы бы с радостью, да босс расстроится. Вместо этого мы можем просто…

Он вдруг заткнулся и перевёл взгляд мне за спину. Старейший, тупейший, примитивнейший приём, на который попадётся только конченный даун. Позвольте представиться: Саша Рэд, конченый даун. Я всё же не повернулась полностью, но отвела взгляд от парочки на достаточное время, чтобы потерять из виду руки эльфийки. В лунном свете сверкнула полоса и я успела отбить брошенный кинжал на одних рефлексах. К сожалению, при этом я ослабила хватку на запястье блондинчика и тот каким-то диким кульбитом вывернулся и укатился под стол. Эльфийка же времени не теряла. Распахнув куртку, под которой обнаружилась перевязь с метательными ножами, и начала бросать их в меня с такой скоростью и умением, что я могла отбивать их исключительно благодаря рефлексам. Я отступала к стене, совсем забыв про здоровяка и его собаку. А вот они про меня не забыли. Чёрный пёс вдруг оказался сбоку и беззвучно бросился вверх, целя мне в шею. Я едва успела воткнуть ему в пасть свой локоть, но тут в дело вступил хозяин. Кожу обожгло огнём, когда тонкая сеть обмотала мои плечи, обдав меня пылью из десятка мелких мешочков. Я вскрикнула, оттолкнула псину и попыталась выпутаться, но тут вслед за путами прилетела цепь из тонких серебристых звеньев. Здоровяк как-то разом оказался рядом и последнее что я увидела была окованная металлом пятка его посоха, летящая к моей голове.

***

— Отто, давай подпалим этой суке пятки, она мне чуть горло не вспорола.

Раздался звук удара, сухой, как хлопок по доске, а потом я услышала голос здоровяка:

— Ещё раз откроешь свою ёбаную пасть, и я тебе башку проломлю!

— Но я…

Ещё один удар.

— Ты меня понял, дебил? Кивни, если понял, — и после небольшой паузы, — Другое дело.

Я застонала и открыла глаза. Комната расплывалась, но я видела блондинчика валяющимся на полу. Над ним возвышался Отто, растерявший всё самообладание. Широкое лицо под маской было красным, как помидор, кулаки сжимались и разжимались.

И тут я почувствовала остальные деталь картины. Во-первых, мои руки были привязаны к спинке кровати, а ноги - к её передней решётке, растягивая меня не хуже Тининой крестовой стойки. Во-вторых, из одежды на мне были только кандалы, которыми меня и приковали. А в-третьих, когда я попыталась пошевелиться, раздалось глухое рычание и шею словно сдавили тиски. Желтый волчий глаз внимательно смотрел на меня от правого плеча, и я поняла, что именно сжимает моё горло.

— Шлюха очнулась, — эльфийка отделилась от стены и кивнула в мою сторону здоровяку.

— Вижу, — тот вздохнул, в последний раз сжал кулаки и медленно подошёл к кровати, с каждым шагом обретая спокойствие.

Остановившись справа от кровати, он рассеянно почесал пса за ухом и заговорил:

— Должен сказать, нам друг с другом не повезло, красотка. Я никак не думал, что к барону пришла именно та вампирша, которой по слухам разжился Рудольф.

— Тогда откуда ты знал про цепь? — подал голос блондин.

Отто вздохнул и покачал головой. Потом бросил:

— Терис.

“Некоторых жизнь ничему не учит,” — подумала я, и вдруг поняла, что ко мне это относится не меньше чем к блондину.

Что именно девушка сделала не умеющему вовремя заткнуться парню я не видела — Отто своей могучей тушей закрыл, но судя по истошному вою, что-то не сильно хорошее. Закончив, остроухая вернулась на своё место у стены.

— Я взял цепь, потому что предпочитаю быть готовым к неожиданностям, — ответил Отто словно бы мне, — потому же я взял и сеть с порошком дуканского корня. Без него мы бы так легко с высшей вампиршей не справились.

“Ой блин,” — подумала я, но промолчала.

— Но теперь у нас проблема, рыжая. У нас всех. Мы не можем тебя отпустить просто так: ты нас прикончишь.

Тут он был прав — прикончу. Хотя бы потому, что эти ребята на работорговцев работают, судя по всему.

— И допросить нам тебя тоже надо. Живчик, мелкая мразь, тащится от таких вещей. Но только вот не думаю, что мы можем заставить высшего вампира говорить при помощи боли. С другой стороны, я боюсь, что, если Найт отпустит твою глотку, ты тут же превратишься в туман, сгусток тьмы или просто стрёмное страшилище, и второй раз мои фокусы уже не сработают.

— Правильно боишься, — негромко сказала я.

Отто кивнул и продолжил:

— И подозреваю, что ты вот прямо сейчас думаешь: сможешь ли ты сделать все эти колдовские штучки быстрее, чем Найт перегрызёт тебе глотку?

Я не удостоила его ответом, но видимо Отто понял всё как надо из моего молчания:

— Значит не можешь. И раз мы не сможем зайти со стороны боли, мы пойдём с другой стороны, — он опустил руку к поясу и извлёк мешочек, который буквально сунул мне в нос, одновременно зажав мне рот ладонью. Я инстинктивно вдохнула и почувствовала очень знакомый сладковатый запах тороглава.

Ох чёрт.

Заметив выражение моего лица, Отто кивнул:

— Ты всё правильно поняла. Эта штука раз в пять сильнее того, чем тебя обдолбал Верецкий. И действует быстрее. Для человека такая порция смертельна, но не думаю, что вампира можно убить дурью. Вы вообще - выносливое племя.

— Тогда зачем? — хрипло пробормотала я, чувствуя наступающее действие наркотика.

Отто хмыкнул и положил правую руку, три пальца которой заканчивались разной длины обрубками, мне на грудь. Сжал и я почувствовала, что как минимум насчёт наркотика он не врал. Возбудилась я моментально.

— Затем, что в таких дозах он должен блокировать магию и вампирские умения очень надёжно.

— Мне не нужны умения, чтобы откусить тебе шею, — пробормотала я.

— Знаю. Поэтому займусь тобой не я, а тот, кто может уберечь тебя от глупостей.

Я нахмурилась, и тут до меня дошло. Нет. Нет-нет-нет.

— Найт, — здоровяк отстранился и щёлкнул пальцами, — займись ей.

Громадный пёс заворчал, как мне показалась почти насмешливо и, не отпуская моей шеи, стал вставать на кровати. Теперь я отчётливо видела его здоровенный узловатый член. Вставший член.

— Отто, погоди, я могу рассказать, что знаю, — затараторила я, — Или давай уж хотя бы ты.

— Не волнуйся, — он ущипнул меня за сосок, — я присоединюсь, когда ты будешь достаточно… готова. А потом и Живчик. И Терис, если будет в настроении, — эльфийка фыркнула, но не отказалась — Но пока…

— Погоди! Не с твоей же собакой! — в панике воскликнула я.

— Это ты сейчас так говоришь. Через пару минут войдёшь во вкус. Поверь, Найту не впервой этим заниматься, — он хлопнул кобеля по холке.

Тому, видно, надоела моя болтовня и он сдавил мне шею так, что перехватило дыхание. А потом начал опускаться.