Как привязать дракона, или Ниточная лавка попаданки (СИ)

ГЛАВА 71. Развязать дракона

Дверь, вернее, ее обломок, неплотно закрывала проход, и из коридора слышались встревоженные голоса. Я различила среди них голос Пефера. Но Натан, видимо, что-то объяснил разбуженным слугам, потому что шум стал удаляться от спальни.

Я подошла к кровати и уселась рядом с Северином. Он был такой неподвижный. Такой спокойный. Такой… такой беззащитный. Такой… мой.

— Я никому не позволю причинить тебе вред, — прошептала я, беря дракона за руку.

Рука у него была теплой, не горячей, как обычно, но и не холодной, как тогда, в тени. Надежда есть. Мутный камень в перстне Северина снова постепенно начал возвращать себе прозрачность. Это значило, что яда дракон не успел получить.

— Ты выздоровеешь, — сказала я Северину и погладила его по щеке, уже успевшей зарасти щетиной.

Но даже такой заросший он мне нравился. Как же он мне нравился! И еще больше мне бы понравилось, если бы герцог сейчас открыл глаза, сел в постели и обнял меня. Я испытала соблазн лечь рядом на кровать и обнять моего дракона, но я побоялась — неровен час кто-нибудь войдет в спальню.

— Скорее поправляйся, — прошептала я, убирая прядку с лица Северина. Ох уж эти непослушные рыжие прядки. Так и норовят закрыть от меня дорогое мне лицо. Я невольно вспомнила, когда в прошлый раз так же убирала волосы с его лица. — Только не умирай, пожалуйста! Не поступай так со мной. Это чертовски жестоко, Север, ты слышишь?

Но он, конечно, не слышал. Дракон летал сейчас в каких-то неведомых мне чужих небесах между солнцем и землей. Только вернись оттуда! Ты мне так нужен. Я подняла его бессильную руку, прижалась к ней щекой. Потерлась об нее, закрыв глаза, представляя, что это он гладит и ласкает меня. Он же умеет быть таким нежным.

Не знаю, сколько я сидела так, кутаясь в свою любовь. Вздрогнула, когда услышала шум — это убирали створку двери с прохода. Я не стала вскакивать, даже не отпустила руку Северина. И так многие уже знают о наших отношениях. И стыдиться мне нечего — я не делала ничего плохого.

Натан, войдя в комнату, вернул створку на место. Я приподняла бровь в удивлении.

— Утром слуги все починят, — пояснил мужчина. — А пока так.

— Нет, я удивлена, что вы один, — тряхнула я головой. — А где же Жерар?

— В подземелье.

— Сторожит Камиллу?

— Нет, в соседней камере, под замком, — усмехнулся Натан. — Кажется, пора вернуть упраздненную должность тюремщика. Я за ними обоими ухаживать не собираюсь.

— И за Камиллой?

Натан посерьезнел.

— Это ведьма выпила у меня столько крови, что я вряд ли смогу ее простить. Но ты права — судьбу Камиллы должен решать правитель. А я им стану, только если… — Натан замолчал, кинул взгляд на брата и нахмурился. — Как он?

— Яда он не успел получить, так что надежда есть, — запинаясь, сказала я. — Но почему вы заперли мага? И кто же тогда будет лечить Северина?

— Разве ты сама не считаешь Жерара преступником?

— Считаю, — уверенно сказала я. — Но жизнь Северина мне важнее мести. И даже важнее справедливости.

— Понимаю.

Натан уселся с другой стороны кровати. Я наконец отпустила руку Северина, осторожно положила ее ему на живот.

— Так что с лекарством?

— Не беспокойся, Тина. При прочих равных, Жерар предан своему господину. Он рассказал мне подробно и о кристаллах, и о том, как давать лекарство. Да и Пефер ему помогал, он тоже знает, что делать. Так что остается лишь довериться им и положиться на волю богов.

— Богов? — фыркнула я. — Ну уж нет! Если я и вынесла какой урок из случившегося, так это тот, что в вашем мире все зависит от обычных людей, ведьм, магов и драконов. Боги не только умыли руки, но и воду из тазика выплеснули!

— Не понимаю, Тина.

— Извините, это такое выражение есть в моем мире. Я имею в виду, что мы сами, мы, смертные, принимаем решения и несем за них ответственность. Мы с Северином спасли этот мир. А у богов, как выяснилось, лапки!

— Лапки? Ты так смешно иногда говоришь, Тина, — улыбнулся Натан. — Ты вообще забавная. Ну, помимо красоты и ума. Я понимаю, что мой брат в тебе нашел…

Тут он нахмурился, словно подумал о чем-то нехорошем.

— Лекарство не пора давать? — забеспокоилась я. — Может, там надо по часам поить или… Если надо, я могу быть сиделкой… — я замолчала, потому что Натан не отвечал и все больше хмурился. — Что такое?

— Тина, давай передадим лечение в руки более опытных людей, чем мы, — мягко сказал он, и понимание вдруг настигло меня.

— Вы не хотите, чтобы я была рядом с Северином! — воскликнула я. — Простите, рядом с его светлостью…

— Не в этом дело…

— В этом. Давайте поговорим откровенно, Натан. Уж откровенность-то я заслуживаю?

— Ты заслуживаешь гораздо-гораздо большего, — уклончиво сказал Натан. — И ты получишь награду. Деньги, титул, поместье. Да что хочешь.

— Стоп-стоп-стоп! Вы меня что, покупаете?

Мне резко захотелось предложить Натану засунуть и деньги, и поместье себе в одно место. А что, у драконов оно большое, должно влезть! Но я вспомнила о том, что разговариваю с врио. правителя Нура. Вежливость тут не помешает.

— Ты что! Никого я не покупаю. Ты заслужила награду.

И снова увиливает.

— Заслужила награду, но не в виде герцога Нура, так? — с горечью сказала я. — Ну скажите прямо, Натан!

— Тина!

Натан встал и уселся в кресло, где раньше возлежал одурманенный маг. Я смотрела в строгое лицо дракона, и в душе у меня все переворачивалось. Да, где-то я понимала Камиллу. Вот удивительно — с тех пор как я узнала правду про нее, она стала мне гораздо симпатичней. С ней поступили несправедливо. Если бы Северин предал меня так, как его предок, нашла бы я в себе силы простить? Не знаю. Но и судить ее тогда я не вправе. Только вот никакая месть не может оправдать убийство целого мира.

— Говорите, говорите, Натан! — стараясь не выдать свою обиду, сказала я. — Вы подарили мне сегодня комплимент, сказав, что я умна. А умные люди способны без обиды принять правду. Какой бы горькой она ни была.

— Хорошо, — наконец решившись, заговорил Натан. Отвернулся, словно стыдясь смотреть мне в лицо. — Я виноват перед семьей и герцогством. Виноват поневоле. Так что не буду слишком казнить себя. Но я взвалил на плечи брата тяжелую ношу и нисколько не помогал ее нести. Однако сейчас все изменилось. Север болен. Я должен побеспокоиться о нем и о Нуре. Я теперь в ответе и за брата, и за покой жителей герцогства.

— К чему вы клоните?

— Я не знаю, какие у вас отношения, Тина. Прости! Когда брат придет в себя, он сам решит, что делать дальше. Скажу честно, я немного удивлен, даже обескуражен тем, как быстро все у вас закрутилось. И как далеко все зашло. Я действительно был поражен, когда Север сказал, что хочет жениться на тебе…

— Ну конечно, — попыталась я улыбнуться, но улыбка наверняка вышла кривой. — Я же ему не подхожу. Я не пара герцогу.

— Не надо так, — мягко сказал Натан. — Помни, что еще есть запрет, который пока официально не отменили: дракон не может жениться на ведьме. Но я не об этом. Меня удивили ваши отношения, потому что я ни разу не видел, чтобы Северин так загорался хоть одной женщиной. Он мне всегда казался таким холодным, таким уравновешенным. Я даже думал, что любовь обойдет его стороной. Он склонялся к тому, что ему придется заключить брак по расчету. Чтобы был наследник. Но все тянул…

— Стойте! — догадалась я и возмущенно воскликнула: — Уж не намекаете ли вы на то, что я околдовала Севера? Ну ладно маг! Жерар про ведьм только плохое думает. Но вы, Натан, вы! Не думаете же вы про меня так же!

Натан покачал головой.

— Нет, Тина. Я не думаю, что ты специально обморочила моего брата. Но вы провели ритуал связи. И вот не подействовала ли эта магическая связь таким образом, что…

— Понятно.

Я посмотрела на спящего герцога. А вдруг Натан прав? Вдруг Северина просто привязало ко мне магией?

— Я готова оборвать связь, ваше сиятельство! — решительно заявила я. — Давайте проведем обратный ритуал! Тем более, что и нужды в связи уже никакой нет.

— Ты не возражаешь? — живо откликнулся Натан, и мне стало понятно, что семена подозрения пустили в его душе корни. Или же Жерар хорошо ему так напел в уши.

Но я не осуждала дракона. Все герцогское семейство слишком пострадало от ведьм, чтобы безоговорочно верить нам.

— Я даже настаиваю! Не хочу быть под подозрением, — гордо сказала я. — Давайте прямо сейчас! Я теперь знаю, что делать. Я прочитала в гримуаре подробное объяснение этого ритуала.

— Прекрасно.

Натан встал, подходя поближе, собираясь контролировать процесс. Пусть! Мне нечего скрывать. Главное, чтобы все получилось.

Я снова взяла руку Северина. При Натане мне неловко было проявлять нежность к герцогу, поэтому я просто держала тяжелую длань дракона в своих ладонях. Закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Теория теорией, но какова будет практика?

— Как осенью дерево расстается с листвой, — начала я тихим голосом. — Как снег тает по весне…

Образы сами приходили мне в голову. Душу, подобно колдовской дымке, стала окутывать грусть. Может, и вправду, все это было действие магии? Я сама приворожила к себе Северина? Я ведь тогда вплела в тесемку амарантовую нить — символ моей любви, которую я предчувствовала, как предчувствует петух рассвет. И вдруг эта ниточка связала наши сердца?

— Как хлынувший поток разделяет два берега. Как две дороги разбегаются с развилки в разные стороны…

Да, наши дороги могут теперь разойтись. Но если все это были чары, если все это был навеянный морок, то зачем мне такая любовь? Зачем мне насильно привязанный мужчина? Нет, я не Нинель, чтобы поить любимого отравой лжи. Пусть будет свободен! Слышишь, Север, я отпускаю тебя на юг, запад и восток! Благословляю на все четыре стороны!

— Как роса сохнет с приходом солнца. Как упавшее зеркало разбивается на осколки…

Я сама не заметила, когда начала плакать. Слезы просто лились и лились по щекам. Я открыла глаза, но все перед глазами было смазанным. Я увидела, как из моих рук вылетают зеленые искры и осыпаю наши с Северином руки.

— Как огонь пожирает клочок бумаги. Как безвозвратно уходит время, стирая прошлое…

Да, наше прошлое с Северином ушло безвозвратно. Что ж, это закон мира: все когда-то заканчивается, и хорошее, и плохое.

— Как перелетные птицы покидают осенью родной край. Как камень падает в пропасть. Так пусть разорвется связь между ведьмой Тиной и драконом Северином. А то, что разорвано, уже никогда не соединить.

Наши руки озарились разноцветными искрами, которые начали собираться в нити, а нити переплелись в одну сияющую разными оттенками тесемку. Но вот последние всполохи потухли, и с наших запястий соскользнула ленточка. Упала на одеяло.

Шафрановый, мандариновый, бирюзовый, королевский синий, фиалковый, жасмин… И амарантовый. Я сама плела эту тесемку бог знает сколько времени назад. Теперь казалось — вечность назад. Я подняла ленточку, задумчиво покрутила в руках. Потом осторожно обмотала вокруг запястья дракона. Не завязывая.

— Пусть останется у него. На память. Если вы не возражаете, — тихо сказала я, отворачиваясь от Натана.

Встала с кровати.

— Разумеется, — спокойно сказал брат герцога. — В ней же нет магии?

— Можете убедиться сами. Магия ушла.

— Я провожу тебя до кареты, Тина, — сказал Натан, подавая мне плащ, который я сбросила на пуф около кровати.

— Благодарю.

Хочет поскорее от меня избавиться? Что ж, он прав. Я бросила последний взгляд на спящего Северина. «Прощай!» — прошептала беззвучно.

— Берегите брата, Натан, — сказала я, когда мужчина подсаживал меня в карету.

— Я послал за другим магом. Пока я буду подпитывать Северина своей магией вместо Жерара. Но мне одному не справиться.

— Очень правильное решение.

— Когда Север очнется, он решит, как лучше отблагодарить тебя за все, что ты сделала, — серьезно сказал дракон. — Но я уже сейчас хотел бы одарить тебя. Что я могу для тебя сделать, Тина?

Я колебалась недолго.

— Только одно, Натан. Вы могли бы писать мне, как идут дела у его светлости? О его здоровье. Просто пару строк.

Мой голос дрогнул.

— Обещаю, что буду регулярно писать, — поклонился Натан.

Он захлопнул дверцу кареты. Она тронулась в предрассветной дымке. А когда мы доехали до Зальдена, над лесом выкатилось сияющим колесом солнце. И тут же, как по команде, запели птицы. Весь мир радовался жизни. Праздновал победу. И лишь у меня на душе была не радость от победы, а пустота и чувство потери. Я уткнулась лицом в руки и заплакала.