Извилистый путь

Глава V

С утра, быстро умывшись и облачившись в камзол, я сбежал в большой зал таверны. Посетителей было много, все столики были заняты. Из дальнего конца зала мне помахала Нейлин. Рядом с ней сидел улыбающийся Кален. Устроившись рядом с ними, я сурово взглянул на эльфа:

— Чего ты такой счастливый с утра?

— Ты меня сам зарядил позитивом на весь день! Заглянул к тебе с утра в комнату, чтоб разбудить… — зубоскалил гаденыш. — Стесняюсь спросить, что тебе снилось ночью?

— Ну, как что, вернее кто, — Ней… — вяло пробурчал я. — Короче, зачем оно тебе нужно?

— Понятно, почему ты так зажимался с подушкой, и пускал на нее слюни! — сказал эльф и похлопал меня по плечу. — Да, дядя…

— Ой, иди ты! — огрызнулся я, сбрасывая его руку с плеча и чувствуя, как мои уши становятся горячими, быстро наливаясь кровью и краснея. Нейлин выглядела не лучше.

— Уррр, уррр… — заворковал Кален, раскачиваясь на стуле и двигая головой, подражая голубям.

— Я тэбя зарэжу! — взмахнул рукой, подражая горцам.

Он выглядел так забавно, что мы с Нейлин не выдержали и залились счастливым смехом. Хорошая у нас компания собралась!

Нам принесли поесть, и мы, плотно позавтракав и прихватив с собой деньги, отправились на торговище.

Прогуливаясь между торговыми рядами и разглядывая всякую всячину, продающуюся здесь в изобилии, мы перебрасывались веселыми, ничего не значащими репликами, просто так, как старые друзья.

Долго стояли, разглядывая странную зверюшку, похожую телом на хорька, только побольше, со смешными огромными ушами и с ласковыми глазами. Она уныло сидела в клетке, глядя на проходящий мимо люд. В конечном итоге я отвалил за нее целое состояние в десять золотых, и теперь Нейлин с глазами навыкате, тащила большую клетку, прижав ее к груди, никому не доверяя этого чудного зверя. В конце концов, она засунула туда палец, чтобы погладить этого пушистого мальца, а он тяпнул её за подушечку пальца. Она вскрикнула, и, отдернув руку, сунула палец в рот. Клетка грохнулась о землю и разбилась, а ушастая тварь одним прыжком очутилась у девушки на плече.

Девушка завизжала на весь базар, и мы рванули из ножен железяки и уже занесли было клинки, чтобы изрубить заразу в капусту (казалось, что вместе со зверем изрубим и голову девушки), когда пушистик вдруг лизнул Нейлин в ухо, и, прижавшись к ее голове своим серым бочком в сиреневую и фиолетовую полоску, выпрямился на своих лапках и зашипел на нас, распахнув на всю возможную ширину свою пасть, такую же фиолетовую, как и полоски на шерсти, с огромными иглоподобными зубами.

— Усё, теперь он будить защищать ее до самой смерти! — с улыбкой заявил сухонький, седой, как лунь, старикашка. На нем был длинный льняной балахон, на ногах — плетеные из лозы шкары, в руках корявый посох, отполированный рукой деда до блеска в том месте, где он за него держался.

Мы повернули к нему головы, с интересом глядя на дедулю.

— Это же скас! Будеть защищать свого господина, зенки выдерёть врагу, а в обиду девку не дасть!

— Ого, классно! — сунулись было мы с Каленом носами к скасу, стремясь его получше разглядеть.

Его пасть щелкнула в миллиметре от моего носа, я еле успел отдернуться.

— Я бы не советоваль так делать покы. Воть когда он поймёть, что вы друзяшкы девонькы, то тады и погладить можно будеть, — поучительно заявил дед. — А покы не трожтэ.

— Ох, и умный же ты, батя! — уважительно сказал я. — Кто же ты такой?

— Онуплин я, сынок, ведун. Ведаю просто, так, понемногу. Ото, я тябе так скажу, молодец, если и дальше так будешь, то далеко пойдешь, добра ты душа. А если испоганишься, — поганой смертью помрёшь! — поучительно сказал старик, подняв свой длинный узловатый палец. — Ну, то я так, на всякый случай, тоби такого нэ грозить. Пока шо. А дальше, як поведёшь.

— Дед, ты чего лепишь? — возмутился Кален. — Совсем из ума выжил?

Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не вскрик девушки. Вся толпа, собравшаяся вокруг нас со стариканом, посмотрела на неё. Вырвав из рук Нейлин и прижав скаса к своей груди, через толпу людей прорывался бывший хозяин зверька. Мы уже хотели, было, кинуться в погоню, когда узловатая ладонь, легла на мое плечо:

— Не торопитесь, все хорошо будет. А он зря это сделал, очень уж он животинку обидель. Куснуть может… до смерти…

— Да, не хило! — оглянулся я на деда, но его уже там не было, и как я ни всматривался в толпу, его не нашёл. Дед был на полторы головы выше всех, но его не было видно нигде.

Махнув рукой, я отправился вслед за Каленом и Нейлин, которые все же побежали за мужиком.

— Не отдам зверя, мой он будет! — орал он на ходу. — Подавитесь своими деньгами! Продавец бросил мешочек с золотыми через голову, его на лету поймал эльф и сунул в карман. Мужик со скасом свернул в переулок, и мы услышали его радостный крик:

— Вот видите, он и меня укусил!

Когда мы с толпой народа подбежали к тому месту, где он упал, его язык уже с трудом ворочался, а рука быстро распухала. Через несколько минут она уже стала размером с колоду, а из укусов сочилась сукровица.

— Вот видите, он и меня любит! — бредил неудачливый грабитель.

Скас сидел у него на животе и зло смотрел на толпу, наблюдая, чтобы никто не тронул его хозяйку. Возле девушки образовалось пустое пространство, и люди мало-помалу начали расходиться.

Зверь еще немного посидел на теле поверженного врага, а потом прыгнул на руки к Нейлин. Та инстинктивно прижала его к себе и начала гладить по пушистой спинке.

Когда к нам подошла стража, продавец был уже мертв.

— Что здесь произошло? — строго спросил лейтенант стражи, высокий мужчина лет сорока, с серыми глазами. За ним маячило три солдата.

— Да вот, купили себе скаса, а он пытался его отнять. Ну, скас его и грызнул, — пояснил я.

— Скас, это змея какая-то? — спросил солдат.

— Да нет, вон, у девушки на руках сидит.

— Так, а почему эта тварь не в клетке, или, хотя бы, не в наморднике? — зло спросил лейтенант.

— Он не опасен, пока не станешь обижать хозяйку! А клетка разбилась. — миролюбиво продолжал объяснять я.

— Ты мне тут не выступай, молокосос (и это в мои то почти тридцать лет!)! Вас я задерживаю на дознание, а зверя я изымаю! — он протянул руки к скасу, и тот ощерил зубы:

— На вашем месте я бы этого не делал, если не хотите лежать рядом с ним. — Я кивнул на мертвеца. — И позвольте нам идти дальше, своей дорогой.

— Нет, вы пройдете со мной в городскую тюрьму! — зло и категорично заявил лейтенант, ложа руку на рукоять меча. Стражники поудобней перехватили алебарды.

— Сержант, я уверен, ты хороший вояка, добросовестный, но мы же не убийцы! — поднял я руки. — Я — граф Эрнст, а это — мои лекарь и егерь. Нам еще нужно сделать кой-какие покупки, и после обеда мы уезжаем из города.

— Будешь сказки рассказывать на допросе в камере! — стражник рванул меч из ножен. — Сдать оружие, и — вперед!

— Кален, не нужно. — Я положил ладонь на руку эльфа, когда тот взялся за свой меч, и уже на палец извлек его из ножен.

— Эй, граф! — за спиной послышался цокот копыт, и голос Регана. — Ты, вообще, домой собираешься? Ты чего до сих пор не у ворот и не на коне?

Лошадь Регана остановилась возле нас. Рядом с ним на черном скакуне и в стальных доспехах возвышался его молчаливый брат.

— Господин, вы его знаете? — растерянно спросил страж. Он уже поостыл и не размахивал своей железкой у меня перед носом.

— Да, лейтенант, это наш северный сосед, граф Эрландо Эрнст! Он разве вам этого не говорил?

— Да говорил, а как же это? — спросил солдат, раздосадованно скребя затылок.

— Не трогал бы он скаса, все было бы хорошо! А так: сами видите! Эх, — покачал головой патриарх гильдии воров. — Ну, дурной попался человек, сначала продал зверька, а когда тот выбрал себе хозяина, попытался его отнять! Глупец!

— Ну, если вы сами это видели, и можете подтвердить…

— Могу, могу, видел! Ну, давай, летеха, их люди ждут!

И вправду, за спиной Регана замер порядочный отряд людей, человек, эдак, сто, и все — при оружии.

— Н-да, неплохо! — крякнул я.

— Да это так, капля в море! Все они — выходцы из того графства, или же у них там родственники, так что драться со сколами в их же интересах.

— Ладно, заберите мою дамочку с собой. Никаких возражений, милашечка. Подбросьте ее до Сапога, пусть упакует вещи, а мы сейчас с Каленом сделаем еще кой-какие покупки, и — галопом туда же. Вещи похватали, и — на выход! Вы нас где ждать будете?

— Гостиница «Усталый путник», там, в баре при ней. Найдешь там, у самых городских ворот, — подытожил Реган. — Так, девочка, подай ручку и спрячь свою зверюгу за пазуху!

— Вот так! — сказал он, усаживая девушку перед собой. Понеслись! — и пустил лошадь в галоп.

Подковы застучали по каменной брусчатке, и они вскоре скрылись за углом дома.

Оббежав с Каленом несколько магазинов и закупив пару очень нужных вещей (а это: груда книг по врачеванию и еще огромная кипа макулатуры по всяким травкам-муравкам и прочему сельскому хозяйству), нагрузившись этим хламом, что дурные, мы забрели ещё и в оружейную лавку, где приобрели три связки стрел, и две — арбалетных болтов. Я купил пару наручных щитков, и каждому — по отличному шлему с голубыми перьями и забралом из мелкой, но частой сеточки, между прочим, очень хорошего качества. Я поколотил и потыкал его на деревянном манекене, на нем остались только несколько царапин.

Водрузив не голову шлем, щитки натянув на руки, навешав связки стрел и болтов через плечи, а по карманам растыкав метательные кинжалы, сгребя тюки с книгами в руки, прижав их к животу, мы вытиснулись из оружейной лавки при кузнице под сдавленный смех кузнеца на улицу и побрели за платьем в следующий магазин. Там я купил умопомрачительное голубое платье на своего лекаря, правда, долго при этом пытался объяснить, какой размер мне нужен (этот потный монстр, то есть я, в щитках и шлеме вырвался наружу и с поднятым забралом гонялся за девушкой с приблизительно похожей фигурой; в конечном итоге, за серебряную монетку она согласилась быть моделью для примерок).

Затем, повесив сверток с платьем на шею, мы с Каленом похромали-побежали через полгорода в ювелирную лавку. Приобретя там жемчужину с голубоватым оттенком на тонкой золотой цепочке, и закинув ее за шиворот, громко клацнув забралами, мы побежали к таверне.

— Ты, либо идиот, либо идиот: одно из двух! — глухо прохрипел из-за забрала егерь. — Выбирай, что тебе больше нравится! Чтоб я, да еще раз, с тобой!..

— Кто последний, тот и дятел! — прогудел я, прибавляя ходу. Связки болтов бухали по спине, а не закрепленное специальным крючком забрало лихо щелкало на ходу.

— Не, ну я же сказал, идиот! Клинический! — загугнявил эльф, тем не менее, прибавляя ходу и обгоняя меня.

Всю оставшуюся дорогу мы только хекали в отверстия забрала и бешеным аллюром неслись к таверне. Люди в обалдении и шоке разбегались в разные стороны, завидев двух звенящих бронёй придурков. Нас чуть не сбила повозка, но возница вовремя нас заметил и хлестнул поводьями лошадь по крупу. Одним прыжком запрыгнув на повозку, протопотав по ней и спрыгнув с другой стороны, мы гнали дальше.

— Я первый… — прохрипел я, лежа в проеме двери, ведущей в таверну. Именно в ней мы не разминулись, и… Ну, в общем, книги внутри, верхняя часть тела тоже, а ноги…

— Нет, я первый. Я первый дверь толкнул… — сипло возразил эльф, отдуваясь.

— Нет, мой шлем дальше лежит, так что даже не спорь!

— А перышко с моего шлема дальше твоего валяется!

— Как раз то мое перо!

— А давай проверим, а?

— А ну ж, давай!

Мы вскочили с пола, на ходу поправляя ножны и стрелы за спиной, кинулись к перышку.

— Сто-о-ять! — грянул женский голос с лестницы, ведущей на второй этаж. Мы медленно повернулись на голос.

На ступеньках стояла Нейлин в зеленом дорожном костюме и глазами разгневанной учительницы грамоты буравила нас. Мы виновато потупились. Я поправлял сверток с платьем, висящий на шее.

— Ну, не придурки ли, а? — горестно заломила руки девушка. — За что мне это наказание?! Пошли вон, дятлы! Привели себя в порядок, и — оправляемся!

— Так что, ничья, раз мы оба дятлы? — спросил меня мой егерь, когда мы уже поднимались на второй этаж. В спину нам понеслись аплодисменты и веселый смех.

— М, м… — покачал я головой, разжимая ладонь. На ней лежало голубое перышко… Книги снова посыпались на пол.

Из-под мышек снова достались шлемы. Оказалось, что все же ничья, так как перышко было небольшое и выпало целиком, то определить, чье оно, стало невозможно. Попросив коридорную упаковать книжки и убедить хозяина продать нам одну лошадь для поклажи, мы разбрелись по комнатам, чтобы принять ванну и переодеться.

Через двадцать минут мы выехали за ворота гостеприимной таверны. Ее владелец пожал нам руки и пригласил приезжать еще. Я ему пообещал, что обязательно еще загляну. На ходу мы дозаправлялись.

— Гу, гугу-гум! — гугнявил Кален, жуя пирожок с мясом, пока мы пробирались по улицам к городским вратам, где нас должны были ждать Реган и Леган с войском. Я прожевал свою булку, запил ее компотом из фляги:

— Сам ты идиот, — безобидно ответил я и впился зубами в середину пирожка, туда, где было мясо.

— Барон, тьфу, граф, и носится по городу, как больной на голову! И к кому только я на службу пошел?

— К больному на голову, — цыкнул я через зубы. — И вообще, давай с тобой опустим забрала, так чтобы нас никто не узнал!

— Вы, оба, два идиота, посмотрите туда, — Нейлин большим пальцем согнутой в кулак руки показала назад, где уныло брели вьючные лошади, заваленные покупками, и сверху гордо возвышались два шлема с голубыми плюмажами… У нас просто случился приступ истерического хохота. Нейлин страдальчески закатила глаза:

— Ооооо…..

— Кто обкуренный, я обкуренный? — со взглядом, преисполненным недоумения и наивности, совершенно не в тему, спросил Кален. Как известно, после «пыльцы счастья» «пробивало на стрем».

Снова — взрыв истерического хохота, и мы наконец выехали на главную дорогу в городе, ведущую от ворот к рынку и входу в порт.

Возле выхода из города собралась приличная толпа. Мы со слезящимися глазами от смеха и глуповатым выражением лиц разглядывали большую группу воинов, поджидающих нас, и кучку командиров, стоящих в стороне.

— Госпожа Нейлин, они что, курили? — спросил граф эл Солен, сидящий на коне в серебряной кирасе, с золотым тиснением своего герба на груди.

— Вот как пошли без меня на рынок, так и все! — в отчаянии развела руками девушка. — Вы бы видели каа…

— Тссс! — дотянувшись к ней, я зажал ей рот ладонью. — Вот об этом-то лучше молчать!

— Ммм! — закивала головой девчушка.

— Вот и договорились! — сказал я, отпуская Нейлин и отирая руку о походный костюм. Видя вопрошающий взгляд девушки, я уже набрал полные легкие воздуха и: я бы лучше…, но потом вспомнил, что дал себе зарок — без пошлостей, да и тем более, при людях.

— Я еду с вами, и я взял сто пятьдесят людей — пятьдесят лучников и сто латников, — продолжил граф. — Как-никак, ты — мой старый друг, не могу же я отсиживаться, пока его сколы бить будут!

— Ну, если уже все в сборе, будем отправляться? — спросил Реган. Леган все так же молчаливым изваянием маячил возле брата. — Возражения есть?

Возражений не было. Мы выбрались за ворота и пустили лошадей в галоп. За каждым воином скакала вьючная лошадь, на которой везли кое-какую амуницию и еду.

Вечер застал нас недалеко от густого лиственного леса, около которого журчал ручей с кристально чистой водой.

Люди разбились на группки, разожгли костры, достали котелки и крупы. Потянуло жареным мясом.

Мы с Нейлин и Каленом обосновались немного в стороне ото всех, хотя это было сделать немного трудновато. Здесь уже заканчивались лиственные деревья, начинался сосняк, местами поросший орешником, и еще какими-то кустистыми деревцами.

Устроились так, чтобы за спиной и справа был колючий шиповник, слева густо поросший орешник. Места было маловато для троих, но зато спокойней. Нейлин снова кашеварила, и мы с удовольствием за этим наблюдали, сидя на приволоченном бревне метрах в пяти от костра.

— Вот классная бы тебе жена досталась, не будь ты графом, а простым крестьянином, в том смысле, что и приготовит вкусно, и заплату сама поставить может, и шить, вязать наверняка умеет, — в соответствующих условиях выросла. Да и красииивая!..

— Я не ревнивый, но хату спалю! — шутливо заявил я.

— Ой, ой, ой! Я в отместку замок твой сожгу! — хохотнул эльф. — Да ты не страшись, я ничего такого не задумываю, да и не собираюсь. Ну, в отношении Нейлин. Да, хорошая, красивая девушка, но не более. А тебе она очень даже по душе пришлась, я смотрю.

— Да есть немного… — кивнул я. — Но, я не спешу, не тороплю события. Ей, да и мне, нужно присмотреться, притереться, чтобы без ветра и придури в голове.

— Хорошо мыслишь, приятель! — улыбаясь, уважительно кивнул Кален. — Я тут думаю вот что: будет у тебя три графства, а они и так обширные, сольешь их в одно, и тогда получится чуть ли не одна восьмая часть королевства. Да, королевство у нас крохотное, одно из самых маленьких, но титул герцога тебе обеспечен. Такого куска земли не будет ни у кого. И терзают меня подозрения, что три графства тебя не устроят, и ты захочешь большего…

— Не исключено! — загадочно улыбнулся я. — Так к чему ты клонишь?

— Хочу предложить тебе еще один интересный способ заработка денег. Мне нужно лишь твое согласие, мой герцог, я не против такого витка в истории! — усмехнулся эльф.

— Ты давай с герцогом не торопись, выкладывай свою чепуху! — прикрикнул я на него.

— Как ты смотришь на создание элитного подразделения, небольшой армии по найму? Вот я, например, могу тренировать корпус лучников. Набрать бойцов, научить их, рассказать, с какой стороны стрелу нужно положить, и что делать, чтобы не отстрелить себе что-то жизненно важное, и продавать свои услуги за определенную денежку.

— А что, идея — очень даже ничего! Захотел, ну, допустим, император, ногу кому-то оторвать за что-то, выкатил возок денежек, мы выдали бойцов, они пошли, ее отстрелили и получили свой заработок. И им интересно, и нам прибыльно! А еще обучить их вольтижировке — цены бы им не было!

— Ну, дык, это включено! И саблюкой махать научить бы его, это вообще была бы смерть-машина! — в запале хлопнул себя ладонью по колену Кален.

— Да, и еще бы единоборства какие-то серьезные, и ремесла убийц — пришел, зарэзал — никто ничего не видел! — поддержал я.

— Эй, вы, там, фантазеры, кушать собираетесь, или нет? — позвала от костра Нейлин.

— О, идем, твоя жена зовет! — заорал раззадоренный эльф, подхватился с колоды и остановился, осмыслив, что сказал.

Мы с Нейлин считали звезды, изучали листочки, иголки на деревьях, грязь на сапогах..

— Я пошел мыть руки, а вы — как хотите, — разрядил обстановку эльф и бодренько зашагал к ручью.

Я и девушка тоже направились в ту же сторону, избегая смотреть друг на друга, но нет-нет, да и встречались взглядом. Тогда девушка сильно краснела и быстро отворачивалась, а я ощущал, как горят мои уши. Когда на нашем пути попалась ветка, перегораживающая наш путь, я скользнул вперед, и оттянул ее до предела в сторону, освобождая девушке дорогу. Все же я перестарался, и она хрустнула, ломаясь, и мне стало так стыдно, что я чуть не побежал вон! «Придурок, романтик драный!» — костерил я себя.

Вечер прошел в напряженной обстановке. Эльф хмыкал, я старался завести хоть какой-то разговор, но он совершенно не клеился, вял на корню. Нейлин отмалчивалась. Доев свою кашу (к слову, очень вкусную кашу!), я поблагодарил девушку, ко всему сказанному, по-моему (я отчетливо не запомнил), выдал еще такую глупость, что эльф, пыхтя носом от еле сдерживаемого смеха, ухромал в кусты, направляясь обмыть свою посуду, а мы бочком, бочком — тоже пошли к ручью.

Вскоре, расстелив одеяла на земле, так, чтобы мы лежали по бокам от Нейлин, на расстоянии полутора метров от нее, укрывшись плащами, начали выжидать сон. Костер потрескивал у входа в нашу «нору».

Хорошо выспавшись, хоть и на твердой земле, умывшись и подкрепившись, мы отправились дальше. Никаких примечательных происшествий больше не было, и через три с половиной дня мы стояли у села Подгорное.

В таверне Варлама было людно. Его повариха сбилась с ног, готовя на такую ораву еды. Было решено задержаться тут на сутки, дать людям и лошадям немного времени, чтоб передохнуть. Я же с Реганом, графом эл Соленом и Нейлин направился ко мне в замок. Эльф добрался намного раньше нас, так как он поскакал впереди нашего войска, чтобы собрать хоть какое ополчение. Тех, которые не умели сражаться, было велено не брать. Глупая резня, в которой крестьяне служили бы мясом, а не подмогой, была не нужна никому. Уж пусть лучше они прячутся по норам, чем гибнут, как мухи.

К вечеру мы въехали в главные ворота крепостной стены, окружающей мой замок, вернее, примыкающей к скале позади него. Привратник-воин, дежуривший у ворот, молодой парень лет двадцати пяти, неумело вытянулся по стойке «смирно». Шлем был немного великоват на него, да и ремешок, плохо затянутый, съехал на сторону, но он даже не рискнул его поправить, так и остался стоять с задранным подбородком.

— Молодец, солдат, отлично несешь воинскую службу! — подбодрил я его, спешиваясь, и хлопнул по плечу. Поправив рукой его шлем, который прикрывал левый глаз, и заодно заглянул в оба глаза. Такие большие, серые доверчивые глаза, в которых сейчас плескался страх, страх перед начальством. — Да ты не дрейфь, парень, все будет хорошо, я вот только разберусь с войной, возьмусь за вас серьезно! Не боись, амуницию по размеру на каждого сделаем!

Кровь прихлынула к лицу парня, и оно начало набирать прежний цвет. На губах появилась робкая улыбка.

— Вот так-то лучше, боец! Карауль, мы пошли дальше!

Парень в воинском приветствии грянул кулаком правой руки по груди в районе сердца о кирасу, та гулко «бемцнула», и он едва успел поймать свою алебарду, которая до этого находилась в левой руке. Шлем снова съехал на сторону, парень стушевался так, что было удивительно, как он до сих пор стоит на посту, а не замелькал отсюда пятами.

Мы тактично не обратили на это внимания, ведя на поводу лошадей, с трудом сдерживая смех.

— Граф, ты специально выставил его на ворота, к нашему приезду, чтобы мы не усомнились в твоих словах, что народ у тебя недееспособен? — приподнял бровь Реган. Солен просто смотрел, улыбаясь.

— Честно, я даже и не подозревал, что у меня есть солдаты! — воскликнул я. — Я предполагал, что у меня тут вообще — заходи, бери все что хочешь!

— Уже нет граф, уже не так все грустно, — услышали мы густой мужской голос, доносящийся с тропки, ведущей в сторону от основной дороги.

На дорожке стоял седой господин с густыми кустистыми усами, с воинской выправкой, в черном, немного потертом камзоле, накинутом на кожаный нагрудник. — Правда, все вот такие неумехи, как тот на воротах, но, тем не менее, уже двадцать пять человек.

— Простите, с кем имею честь? — удивленно спросил я.

— Граф, это я имею честь, Вертиго Сен, — достойно поклонился пожилой человек с огрубевшими от рукояти меча руками и обветренным загорелым лицом. — Боевой товарищ не небезызвестного вам Варлама Бизона. По его просьбе решил присмотреть за вашими вояками.

— Ну, а я просто Эрландо. И мне очень приятно с вами познакомиться! — я протянул руку, и ее пожала шершавая мозолистая ладонь солдата.

— Господин, великая честь.

— Перестаньте, Вертиго, я хочу быть проще! Давайте лучше обговорим ваше жалование!

— Какое жалование? — поднял брови Вертиго. — Граф, вы дадите мне конурку возле казармы и местечко на кухне?

— Ну, это само собой разумеется, здесь не может быть никаких вопросов!

— Я буду довольствоваться этим: есть, где голову приклонить, есть, что в рот бросить, и что делать имеется, что еще нужно старому воину?

— Ну, нет, что ни говорите, я так не могу! Плата — семь серебряных монет вас устроит? Возражения не принимаются, разве только на повышение ставки! — отрубил я.

— Хватит, если нельзя сторговать меньше, — выдохнул он.

— Да, и вещи вам будут шиться у моего портного! Только, пожалуйста, погодите, пусть закончится война.

— Вы слишком добры, господин, — сказал старик дрогнувшим голосом, моргнув глазами, пряча слезу. — Уж еще кого-то научу, Варлама ж научил…

— Вот и отлично! — подбодрил я его, улыбаясь. Раз учителем Варлама были вы, то тогда я в своих будущих солдатах уверен! А того малого не сильно казните, он сам себя уже покарал! Как он заикой не стал, удивляюсь!

— Именно об этом я и хотел вас просить, чтобы вы не приказали забить его розгами на конюшне.

— Да вы что, я что, изверг какой-то? — опешил я. — Ни в коем случае!

— Да уж вижу уже, что не изверг, Варлам оказался полностью прав! Но все же, профилактических три штучки, можно всыпать? — немного неуверенно спросил он.

— Полностью полагаюсь на ваше наставническое мастерство! Все целиком и полностью предаю в ваши руки.

— Благодарен за ваше доверие, господин. Разрешите идти? Будущие солдаты ждут.

— Да, конечно, господин командир замковой стражи и наставник моих будущих солдат!

— Господин, не подведу! Обещаю! — поклонился старый солдат, отдал воинскую честь, развернулся и ровной военной походкой отправился к казармам. Его сухие старческие плечи расправились, вояка приободрился. Я был уверен, что этот высокий, сухой господин научит моих солдат так, что они дадут фору многим другим!

— Умеешь ты так общаться с людьми, что они сами того не замечая, живот готовы за тебя положить! — уважительно сказал граф эл Солен, когда воин скрылся из наших глаз. — А счастливым-то каким он стал. Теперь ему не придется помирать в маленькой комнатушке под самой крышей, кишащей клопами, на грязных простынях, нищим и никому ненужным.

— Тьфу, хватит, а то мне аж страшно стало от одного представления всего этого, — передернулся Реган. — Как подумаю, что я могу вот так… Бэ-э, молчим!

— Ты не переживай, я и тебя приючу! — хохотнул я. И хватит разговоров, пойдем ужинать!

Отдав поводья (не бросил, а отдал поводья конюху) и, приглашая, махнул рукой.

У входа в мою обитель тоже стоял страж, но он был не таким пугливым и благополучно отдал честь.

В большом гостином зале уже накрывали стол. Я предложил друзьям искупаться, на что они с радостью согласились. Санузлов у меня было много, по два на этаж, и еще в каждой комнате, так, что места разгуляться было. Вода подавалась из подземного ручья, выкачивалась в большой бойлер, в одну из комнат в подвале, где находилась котельная, там прогревалась, и, благодаря сложнейшей системе блоков и противовесов, подавалась наверх, в огромную бочку. Когда в душевой нажималась педаль, с душа лилась теплая вода. Мои гости были приятно удивлены.

— Оригинально! Очень изобретательно! — нахваливал граф эл Солен. — Никогда такого не видел! Поделишься секретом?

— Да, и я не отказался бы от сего полезного знания! — поддержал его патриарх гильдии воров. — Очень уж полезная штука!

Был уже поздний вечер. Принесли горячее. Мы в чистой одежде (грязную прислуга забрала стирать) набросились на еду.

— Все же, ты правильно сделал, наняв того старого воина. Он, наверняка, много повидал, а и возраст не дает повода сомневаться, что много чего умеет. И если их все-таки, таких, как этот охранник ворот, бросить их в бой, это будет равносильно собственноручному убиению младенцев. Тот же эффект.

— Эх, — удрученно опустил я голову, — некстати эта война, ой, как некстати!

— А кому она вовремя? Разве что нашим врагам!

— Будем надеяться, что мы не дадим орде вырваться по эту сторону гор и превратить эти земли в такую же пустыню, как и у них. Я уверен, что имперские войска, или хотя бы царские, уже движутся сюда!

— Уф, граф, не нагнетай! — взмолился Реган. — У нас всего-то двести пятьдесят с небольшим воинов, и это против армии, превышающей десятки тысяч воинов?

— Начнем с того, что не двести пятьдесят, а двести семьдесят с небольшим солдат. Есть в наших краях еще люди, умеющие держать меч.

— Добрый вечер!

В зал входил Кален, в чистом удобном костюме для путешествий, в высоких сапогах. Его длинные волосы были собранные в хвост. — Немного, но тоже неплохо.

— Да, думаю, пара лишних мечей нам не помешает, — кивком подтвердил граф. — Присаживайся, молодой человек.

— Если не ошибаюсь, то вы — один из людей графа Эрландо, занимаете высокую должность, — попытался уточнить Реган.

— Да, я егерь, ну и прочее, прочее, прочее: советник, собеседник… — улыбнулся эльф, отвесив шутливый поклон.

— Ну, если советник, то присаживайтесь рядом, будем мозговать, что и как.

— Да что тут мозговать? Дело дрянь. Был я там, стена трещит по швам, камни сыплются, так и норовят рухнуть. Стена давно уже рухнула бы, если бы не была так добросовестно сложена.

— Короче, нужно ехать на место событий, толково глянуть, и потом уже о чем-то говорить.

— Что да, то да, но я немного другое имел в виду: где взять больше народа?

— Сколько голову ни ломали, ничего не придумали, — уныло сказал я.

— Господа, вы как хотите, но я ушла спать! — категорично заявила Нейлин, подымаясь из-за стола. — Вообще-то, нам уже через несколько часов нужно собираться обратно ехать.

— Господа, я согласен со своим лекарем, предлагаю и вправду отправиться спать!

— Да, хорошее предложение! — подтвердили Реган и эл Солен. — Спасибо за угощение, хозяин замка!

— Всегда пожалуйста! Пройдем, я покажу вам ваши апартаменты!

Выехали еще спозаранку, когда утренняя прохлада еще пробиралась за шиворот, над землей в низинах стоял туман. Кони прядали ушами и бодренько бежали вперед. Я заменил себе скакунов, и теперь ехал на отличном боевом коне, которому позавидовал даже барон. Доспехи покоились на спине другой лошади, привычный меч на боку заменила фальката, на спине — тяжелый изогнутый меч, которым можно и колоть, и рубить с «оттягом», в конной стычке она была бы более практичной. Лошадиная защитная сбруя состояла из прочной войлочного костюма, между двумя слоями войлока был переплетен конский волос, на войлоке были нашиты пластины, как на бахтерце. Из снаряжения я выбрал бахтерец и части зерцала, чтобы удобней было двигаться.

Моя лекарь ехала на тонконогой лошадке. Сумка со всякими травами, микстурами, мазями и пилюлями висела на боку лошади, на втором боку — во второй сумке — две-три книжки и хирургический набор, который привел бы в ужас и иного палача.

Я щедро предложил мужчинам и себе сменить лошадей у меня в загоне. Они долго отказывались, но потом взяли понравившихся с уговором обязательно вернуть за них деньги, и немалые.

Где-то часам к десяти мы уже были на месте стоянки нашего маленького войска, и снова отправились в путь. До графства еще было далеко.

Дела обстояли неважно: из небольшого селения, расположенного возле, да и в пределах крепости Сарантай, поднимались дымные столбы. Пришпорив лошадей, даже не задумываясь об облачении в доспехи, мы ринулись в открытые ворота крепости. Люди, встречавшиеся на нашем пути, бросались в разные стороны. Каждый был вооружен тем, что у него было: скалки, дубины, мечи, шестоперы, топоры. Все уже готовились отразить последний, сокрушительный, последний в их жизни, напор.

Доскакав до полуразрушенной стены, которая держалась, казалось, «на соплях», мы увидели стоящих у стен ратников, грязных, в окровавленных повязках (у кого-то даже руки были в лубках), но они крепко, до побелевших костяшек, сжимали мечи.

Нас они встретили радостными криками. Спрыгнув с лошадей, я со своими спутниками подбежали к воротам, у которых стоял граф и его люди из ближнего окружения. Все были готовы к решительному бою.

— Граф, доложи обстановку! — крикнул эл Солен, подбегая к группке людей.

— И ты здесь, мой дорогой друг! — старый граф обнял верного друга. Мне показалось, или так оно и было, но в глазах эл Солена на секунду блеснула слеза.

— Как видишь, братишка, — кивнул на защищающую крепость стену и перевел взгляд на внутренние постройки, которые были отмечены перелетевшими через стену камнями. Кое-где с крыш поднимался дым, на земле виднелись черные пятна, видимо, катапульты метали огненные снаряды.

У стен стояли вооруженные люди и солдаты. При каждом попадании камня в стену они содрогались.

— Все мои воины готовы. Это все, что у меня есть, вернее, что осталось. Около сотни положили, пытаясь разрушить или сжечь катапульты. Две удалось, а вот третью… Как видишь.

— Да уж, не только вижу, но и слышу! — кивнул граф, поправляя кафтан. — Все, ребята, пора действовать! Облачаемся в доспехи, смотрим, что за стеной, и — в бой! Кто хочет видеть сожжённые улицы, плачущих детей и слышать вопли насилуемых женщин? Надеюсь, никто? Так что, ребята, поправляйте амуницию, и — в бой!

С помощью Калена, и под неумелые попытки Нейлин помочь, которая больше мешала, нежели помогала, я натянул поддоспешник и подшлемник, мне помогли одеть и застегнуть бахтерец, другие части тела прикрывали части зерцала. Взяв шлем в руки, мы с эльфом расплылись в улыбках, а потом и захохотали, вспоминая былые подвиги. Эльф был облачен в такой же бахтерец, как и я, только цвет ткани, нашитый на войлок, выглядывавшей из-под металлический пластин, где заканчивались пластины, был другим. У него ткань была зеленой, а у меня — темно-синей. Надев шлем, расправив по плечам брамицу и откинув назад конский хвост, заменивший помпон, подняли забрала и внимательно посмотрели друг на друга.

— Хорошо выглядишь, дружище! — хлопнул меня по плечу Кален. — Устрашающе!

— Бу! — издал я возглас, пугая эльфа. Он в притворном ужасе взвизгнул и закрылся руками, развернувшись ко мне боком, и даже подогнул одну ногу в колене, прикрывая живот.

— Бою-у-у-сь! — пропищал он. — Как же теперь в бой, когда подштанники пора менять!

Мы расхохотались. Перед боем адреналин так и хлестал через край.

— Придурки, а вам лишь бы ржать! — услышали мы дрожащий голос Нейлин. Она стояла возле нас, испуганно глядя нам в глаза. Мы с эльфом почувствовали себя неловко. — Я… Я… Я буду те… вас ждать!

— Знаем мы, кого ты будешь ждать! — веселым, но, все же немного взволнованным голосом выпалил эльф, и захлопнул забрало. — Цёмайтесь, я не смотрю!

Картинно развернувшись, он начал разглядывать облака, мы с Нейлин в нерешительности замялись, поглядывая друг на друга.

— Так, ребята, все сюда! — послышался зычный голос Нердена эл Солена. — Все подтягиваемся ко мне!

Я решительно рванул ремешок шлема, сорвал его с себя, бросил на землю, и, притянув Нейлин к себе, рукой, закованной в перчатку, обвил ее за талию, а второй придержал сзади за голову, впился губами в ее губы, с которых был готов сорваться крик, полный испуга и удивления.

Поцелуй был страстным и долгим. Сначала Нейлин немного оторопела, а потом ответила, обняла за шею и приподнялась на цыпочки. Мы даже не заметили, как к нам подвели мою лошадь, облаченнную в свои доспехи, как какой-то солдат поднес рогатину, как затихли все на площади-пятачке у ворот крепости. В этом поцелуе вылилось все, что мы хотели сказать друг другу, что долго, и неумело пытались скрыть ото всех и, в какой-то мере, даже от себя.

Из забытья нас выдернул глухой удар камня в ворота, и голос Селина, графа эл Рези:

— Картина «Возлюбленная графа Эрландо Эрнста прощается с любимым» вживую! — в голосе графа звучала какая-то отцовская гордость и забота.

Мы отпрянули друг от друга, Нейлин покраснела до цвета вареной свеклы, и прикрылась воротом блузки, выглядывавшей из-под шерстяной куртки. У меня горели уши, но я, не теряя достоинства, подобрал свой шлем, запрыгнул на коня, и, вставив ноги в стремя, поправил батарлыг, и только потом одел шлем.

— Ну-ну, детки, не надо стесняться, здесь все свои! — весело промолвил граф приморских земель. Все воины засмеялись, но это была не насмешка, а дружеский, ободряющий смех.

— За воротами, на максимальном отдалении, стоит сильная катапульта! Метает камни чуть ли не за километр! Возле нее, охраняя расчет, крутится около сотни всадников, остальные стоят лагерем в пределах видимости! Нужно вырезать всех возле катапульты, и уничтожить ее саму, прежде, чем подойдет основное войско. Готовы, ребятки!?

Воины ответили гулом, и эл Солен поднял руку:

— Выступаем без сигнала рожка, чтобы было неожиданно, за воротами сразу разворачиваемся в широкую изогнутую цепь, лучники бьют поверху! Ну, с Богом! — закончил он, опуская забрало.

— Эй, молодцы, отпирайте ворота. Как только упадет камень, распахивайте их настежь!

Это уже был эл Рези, и он тоже засуетился, поправляя вооружение. Очередной камень вновь бухнулся далеко в городке. Послышались испуганные крики и вопли раненых, а в этот миг мы уже вылетали в распахнутые ворота.

Быстро выстраиваясь полукругом и опуская рогатины, плотнее сжимая ладонью ремни щитов, мы до свиста в ушах — как бы описал бы какой-то поэт или бард, с развевающемся на ветру конским хвостом, брамицей висевшем на шлеме, вихрем неслись вперёд на врага.

В охране катапульты послышались испуганные крики. Отряд, от которого клубилась пыль, гарцуя на месте, кружась по кругу, начал готовиться к бою.

Шухнула над головами длинная стрела эльфа. Кажется, один человек из расчета катапульты упал с пробитой навылет головой, стоящий за ним ухватился за живот, заливаясь кровью. Даже плотный волосяной халат не помог. А потом засвистели и стрелы остальных воинов.

Кто-то бросил бочку кипящей смолы под катапульту, еще чья-то рука в растекшееся пятно из разбитой бочки уронила горящий факел. Огонь весело полыхнул и побежал по облитым деревянным балкам военной машины, но я этого уже не видел. Мельком заметил, как один солдат, проходя, надвое разрубил заметавшегося степняка. Перед нами уже маячили перепуганные, загорелые и узкоглазые лица сколов. На моей рогатине осталось нанизанными три степных воина, и мне пришлось ее бросить.

Рванув из ножен фалькату, я рубил ней, как ошалелый. Мало времени, слишком мало времени! Нужно всем немедленно убраться, пока не оклемались от неожиданности основные силы врага. Потом нас сметут числом.

Кованую рать сколы боялись, как огня, но когда ее было не так много, и она была рассыпана по полю, ее было легче добивать. Вырезав почти всю охрану катапульты, (убегающим в спину летели стрелы), мы быстро развернули коней, и погнали в город.

За руку я подхватил раненого воина, который, лежа на земле, поднял ее вверх над собой. Насилу втянув его на коня, и перекинув его перед собой, я, нахлестывая коня, устремился в город.

Несколько десятков человек быстро проскакали, подобрали лежащих ратников, дабы предать их погребальному огню, а не оставлять на поругание степнякам. Благо, лежащих оказалось не более десятка.