Изумрудная роза

Ее отец подвинулся, и свет за ним упал на его лицо. Тени сделали его щеки впавшими, меняя его черты. Это было не лицо ее отца, а лицо алхимика, который пытался убить ее. Она уже видела те впавшие глаза. Она видела, как их кожа натягивалась на зубах так, что она могла их сосчитать.

Даниэлла вздрогнула и отпрянула от отца.

— Дочь, — прогудел он, голос заполнил тронный зал. — С чего ты взяла, что королевство хочет твоего возвращения?

Она посмотрела на него снова, но в этот раз не видела алхимика. Это снова был ее отец, хоть и осунувшийся. Он похудел. Так сильно, что у нее возник вопрос, что он делал без нее.

Девочка в ее сердце хотела спросить, что не так. Могла ли она помочь. Она хотела спасти папулю, потому что он был ее, а она заслужила отца, который любил ее.

Но у нее не было такого отца. Она получила монстра, который видел в своих детях только пешки в игре королевств.

Она открыла рот, чтобы возразить, но ее перебил грохот двери зала. Броня звякала, кожа скрипела, выдавая человека задолго до того, как он встал рядом с ней и низко поклонился.

— Отец, — сказала Диана. — Я не знала, что она вернулась, иначе сразу прибыла бы к тебе. Я должна была сообщить.

Даниэлла смотрела на макушку Дианы, ее волосы напоминали золотую пряжу. Что случилось с ее сестрой? Что вызвало в ней такую слепую верность отцу, который был так жесток? К ней больше, чем ко всем детям?

— Диана? — спросила Даниэлла. — Что ты делаешь?

— Я должна спросить это у тебя, Даниэлла, — рявкнула Диана, будто слова были стрелами. — Это уже не твой дом.

— Может, замок уже не мой дом, — ответила она. — Но Холлоу-хилл всегда будет.

Диана отвернулась от нее к их отцу.

— Мне увести ее, отец? Я отправлю ее к окраине со стражем.

— Нет, — отец махнул рукой. — Ее мать спрашивала о ней. Пусть увидит королеву, а потом помести ее в серебряной комнате.

Серебряная комната? Такого места не было. Их отец предпочитал краски, а не оттенки серого.

— Где? — спросила она и взглянула на Диану.

Ее сестра побледнела, но прижала ладонь к груди и кивнула отцу.

— Как прикажешь.

— Ты верный солдат, Диана, — сказал их отец. Он отклонился на троне, тяжело дыша. — Теперь уведи ее с глаз долой.

Диана напряженно выпрямилась. Она схватила Даниэллу за руку и потащила из тронного зала без слов.

Они вместе поднимались по лестнице к покоям, где спала их мать. Диана молчала. Она даже не смотрела на Даниэллу. Даже не взглянула хоть раз на сестру.

— Что с тобой стало? — спросила Даниэлла. — Мы были неразлучны.

Диана заговорила, хотя ее голос был пустым и слишком спокойным:

— Ты стала кронпринцессой, а я — генералом. Это все решило.

— Это не делает тебя его куклой, — Даниэлла потянула за руку. — Отпусти меня. Я знаю путь в покои матери.

— Отец не хотел бы, чтобы я тебя оставляла. Кто знает, что ты сделаешь.

Даниэлла потянула еще раз, но не могла вырваться из хватки сестры.

— О, ты про мятеж? Я бы это сделала. Если дашь мне шанс, я не остановлюсь, пока не свергну отца.

Диана остановила ее с тихим рычанием. Она толкнула Даниэллу в плечи, та отлетела к стене. Воздух вылетел из легких. Хрипя, она пыталась пошевелиться, но рука сестры оказалась у горла, давила так, что она не могла дышать.

Что-то изменилось в Диане. Что-то темное пожирало сестру, которую Даниэлла раньше любила.

Она видела это в глазах Дианы. Будто червя, гложущего ее душу.

Диана прошипела:

— Ты ничего не сделаешь этому королевству. У тебя нет власти, никто не хочет, чтобы ты вернулась.

— Это не так, — прохрипела Даниэлла. — Я знаю. Ты хотела, чтобы я вернулась, как Мило, Мелисса и мама.

— Они даже не заметили, что ты пропала.

— Это ложь, — она сжала запястье сестры. Она не отбивалась, просто держалась за Диану, как раньше. — Я скучала, сестра. Как ты по мне.

Диана отпустила Даниэллу. Она отпрянула от нежного прикосновения, словно боялась его. Ее глаза расширились от диких эмоций.

— Ты хочешь исказить мои мысли.

— Не хочу, — ответила Даниэлла. — Я хочу, чтобы ты видела, что сделал наш отец. С нами. С его народом. С Жутями.

Зря она это сказала. Эмоции пропали с лица Дианы, она расправила плечи.

— Он сказал, что ты будешь их оправдывать. Они отравили твой разум. Он прав, я вижу. Это подлые звери, Даниэлла. И если ты на их стороне, это делает тебя монстром.

— Если они монстры, то я принимаю имя, — она обвила себя руками. — Я думала, ты умнее этого, Диана. Я думала, ты увидишь сквозь туман, которым отец укутал Холлоу-хилл.

— А я думала, что ты была лучшей принцессой, — Диана указала на дверь покоев их матери, там стояли два стража. — Иди к своей безумной королеве, Даниэлла. Будь с ней и знай, что никто не верит ни тебе, ни ей.

На этом Диана развернулась, оставила сестру одну.

Она снова была забытой принцессой.

ГЛАВА 31

— Мы пришли, — сказал Бернард. Он топнул по полу, стряхивая грязь с обуви. — Господин в замке.

Рафаэль потрясенно смотрел на замок. Здание было почти все из окон. Длинные ряды окон занимали четыре этажа, ряды были прямыми, как стволы деревьев в лесу. Солнце мерцало на здании, камень был отполирован так, что напоминал зеркало. Ухоженные сады окружали замок. Изумрудные кусты создавали лабиринт в одном углу, а другой угол был заполнен розами. Он глубоко вдохнул, и на языке словно были лепестки роз.

Лазурное озеро окружало замок. Рыба прыгала из воды, кувшинки плавали сверху. Белые цветы были такими нежными, что он видел сквозь лепестки силуэты стрекоз.

Он еще не видел места красивее. Или спокойнее.

Бернард тихо кашлянул или фыркнул, чтобы привлечь его внимание.

Рафаэль повернулся к нему.

— Что такое?

— Я тебя оставлю.

— Как мне попасть в замок? — он указал на озеро. — Моста нет.

Бернард приподнял бровь и посмотрел на крылья Рафаэля.

— Думаю, ты справишься.

Рафаэль не думал перелетать воду. Это казалось грубым, когда озеро отделяло того, кто был в замке.

Он пытался сказать Бернарду, но тот уже ушел. Его следы остались на грязи, но он как-то незаметно пропал. Рафаэль так долго смотрел на замок? Нет. Он…

Он не знал. Замок манил его, эта красота вызывала желание смотреть часами.

Может, потому что в стенах был брат, которого он не видел, не помнил очень долгое время. Александр. Теперь у него было имя. Оно не помогло ничего вспомнить, но это было началом.

— Здравствуй, Александр, — стал репетировать он. — Меня зовут Рафаэль. Я верю, что мы — родня.

Это звучало ужасно.

Он не был поэтом. Но если так, то и Александр не должен быть многословным.

Он широко раскрыл крылья, оттолкнулся и полетел к замку. Он старался не быть заметным. Не хотел пугать обитателей замка.

Он парил над водой, края крыльев задевали рыб, прыгающих в воздух. Он оставлял рябь за собой, расходящуюся по озеру. Если кто-то смотрел в окно, они видели, как лениво он летел.

Рафаэлю не нужно было врываться сюда как воину. Он был хорошим с тихими намерениями. Он хотел лишь встретить семью.

Озеро вокруг замка было не таким большим, как казалось. Или от тревоги путь показался очень коротким. Рафаэль поднялся в воздух, чтобы опуститься на ноги в саду у золотых дверей замка.

Его когти задели гравий. Не камни, грубые грани которых впивались в пятки. Он присел и поднял круглый гладкий камешек. Словно его веками гладил океан.

Двери открылись так тихо, что он едва уловил. Ветер от их движения задел его волосы, и он застыл.

Рафаэль не знал, мог ли поднять голову. А если это не был дом его брата? А если он ошибся?

Тихие шаги приблизились, замерли далеко от него. Тихий голос сказал:

— Они из Омры. Камни из океана. По ним ходить приятнее, чем по гравию, да?

Он не ожидал такой голос. Женский, тихий, не боящийся его. Почему тут никто его не боялся?

Рафаэль поднял голову и увидел поразительную женщину, которая могла соперничать с Даниэллой.

Она была невысокой и хрупкой, хотя ее руки были больше, чем у аристократок. Ее лицо в форме сердечка было добрым. Шоколадные волосы были собраны в свободный пучок, пряди выбились и окружали ее лицо.

Он подумал на миг, что она могла быть слугой. Но ее голубое платье идеально сидело на ней, шелковая ткань не подходила слуге. А грязь на подоле путала. Если она была госпожой замка, то разве садом не должен был заниматься кто-то другой?

Рафаэль понял, что долго был на корточках перед ней, глазея. Он знал, что не стоило быть таким дураком, и Даниэлла была бы в ужасе от его поведения.

Он скованно встал и прижал крылья к спине.

— Простите, миледи. Я не ожидал увидеть тут кого-то, как вы.

Осторожность на ее лице сменилась улыбкой.

— Не извиняйтесь. Я на миг боялась, что вы — один из Жутей, потерявших разум. Но вы явно не отсюда. Я угадала?

Потерявших разум? Жути не теряли разум, если их не пугали, и то на пару мгновений. Он нахмурился, шагнул вперед, протянув руку для рукопожатия.

— Я не из Болотца, и мне кажется, что вы можете ответить на мои вопросы. Меня зовут…

Он не успел коснуться ее, другая ладонь сжала его запястье. Хватка была предупреждением, но он не ожидал такую ладонь.

Вместо когтей ладонь напоминала человеческую. В чем-то. Там, где он ожидал каменную кожу, ладонь была золотой, словно только из чаши жидкого металла. Кончики пальцев были металлическими, а кожа сияла на солнце, как металл.

Рычание прозвучало в воздухе. Рафаэль смотрел на мужчину, который держал его руку. А потом быстро понял, что его удерживал не человек.

Это был позолоченный бог. Белые крылья раскрылись за ним, больше, чем у Рафаэля, и намного красивее. Его брови были из золота, губы украшали металлические кусочки, и даже ресницы были металлическими. Его волосы были белыми с золотыми прядями.

Это был не его брат. Этот мужчина не мог быть в родстве с Жутью. Рафаэль был тьмой, а этот мужчина был светом.

Женщина тихо вздохнула.

— Александр, он не пытался меня ранить. Он просто пожал бы мою руку.

Александр?

Он потрясенно посмотрел, как мужчина повернулся к женщине, открыл рот, но не вылетело ни звука. Александр нахмурился, попытался заговорить снова, но голос пропал.

Рафаэль тоже попытался заговорить с ним, но горло сжалось.

Они потрясенно глядели друг на друга, пока женщина не заговорила:

— О, — сказала она. — Это немного усложняет ситуацию.

Она знала, что происходило. Интересно. Рафаэль повернулся к ней, зная. Что мог с ней говорить. Он уже с ней говорил.

— Его зовут Александр? — спросил он, горло перестало сдавливать в разговоре с ней. — Мне сказали, что Александр может быть моим братом.

— Возможно, — ответила женщина. — Меня зовут Амичия. Александр мой муж, и он стоит рядом с тобой.

Рафаэль посмотрел на позолоченного мужчину и покачал головой.

— Простите, не вижу, как мы можем быть в родстве.

— Нам стоит пройти внутрь, — ответила она. — Это долгая история, и ты выглядишь так, словно долго добирался сюда.

Он хотел остаться с ними навсегда. Хотел задать ей тысячу вопросов, получить на все ответы, а потом спать сто лет. Эмоции бушевали в его груди. Надежда. Счастье. Тревога. Он не мог ими управлять.

Но у него не было времени на все вопросы. Даниэлла была в замке с ее семьей, которая могла устроить ей ад. Он должен был вернуться как можно скорее.

— Я не могу задерживаться, — ответил он. — Я нужен своему народу.

— Твоему народу? — она переглянулась с Александром с пониманием. — Ты довольно умный для Жути, верно? Отличаешься от остальных своих творений?

Он снова не понимал, что она пыталась сказать. Словно все тут считали Жутей бездумными монстрами.

— Нет, — ответил он. — Мой народ так же разумен и разговаривает как я.

— Это тоже отличается, — Амичия нахмурилась и повернулась к дому. — Есть у тебя время или нет, думаю, нам всем важно поговорить. И я предпочла бы в разговор в удобном месте.

Женщина решила за них. Рафаэль и Александр стояли еще пару мгновений и смотрели друг на друга.

Вопросы горели во взгляде его брата. Рафаэль мог лишь представить, какие. Почему они так отличались? Почему один брат был красивым и золотым, пока другой был ужасающим кошмаром?

Кривясь, Рафаэль прошел мимо брата и посмотрел на женщину. Если братья не могли общаться, тогда он хотел ответы от нее. Она, похоже, знала не меньше Александра.

В замке было так же красиво, как снаружи. Множество окон пропускали свет в коридоры, заполненные золотыми нитями и тканями. Ему было сложно глядеть на это. Все сияло.

Рафаэль привык к земле, шкурам и огню. Это место не подходило для такого, как он.

Он плелся за женщиной к библиотеке со стеной, где окна были высотой с четырех человек. Все полки были наполнены книгами, идеально сохранившимися, содержащими больше тайн, чем он мог представить.

Два стола были в центре комнаты, каждый завален книгами. Некоторые остались открытыми, их страницы были белыми.

— Прости за состояние библиотеки, — крикнула Амичия, подходя к окнам. — Мы не ждали сегодня гостей.

— Я не знаю, как гости попадают к вам без моста, — отметил он, глядя на хрустальные люстры. Нужны были сотни свечей, чтобы озарить это место вечером.

Амичия рассмеялась.

— Есть лодки. Рафаэль, говоришь?

— Да.

Александр опустился на кресло у окна. Он закинул ногу на ногу и сцепил пальцы, прищурился, глядя на Рафаэля.

Он думал, что голос брата не вернется, но Александр посмотрел на жену и сказал:

— Тот том здесь, или он дома, в королевстве сверху?

Тот голос. Он уже его слышал.

Воспоминание появилось в голове. Александр в воздухе с мечом в руке, и он смеялся. Бок Рафаэля болел, и он прижимал к нему ладонь.

Эту боль он узнал, потому что давным-давно заставлял многих Жутей страдать от такой боли. Только удар меча по ребрам мог оставить такой синяк. И он делал это, тренируя армию. До того, как прекратил сражаться. Когда он был еще под чарами алхимиков.

— Он научил меня сражаться, — пробормотал он.

Амичия застыла, и Александр закрыл глаза, словно его пронзила старая боль.

Рафаэль не успел уточнить, Александр снова заговорил с женой.

— Я забыл, но теперь помню. Рафаэль был из младших Небесных. Он должен быть в главе одиннадцатой или двенадцатой.

— Я принесу, — она убежала от них, забралась по стремянке с поразительной ловкостью.

Рафаэль застыл посреди библиотеки. Небесные. Где он это слышал? Алхимики говорили? Нет. Они не говорили такие красивые слова, и он запомнил бы это.

Он уже это слышал. Слово словно было вырезано в его памяти, скрыто глубоко в черепе.

Небесные.

Небеса. Боги.

Он охнул, звук вырвался из груди, словно его пронзили мечом.

— Небесные. Я — Небесный.

Амичия вернулась к нему с золотой книгой в руке.

— Браво, — она склонила голову, глядя на него. — Думаю, ты первый догадался без помощи кого-то с воспоминаниями.

— Мне помогли, — Даниэлла появилась перед его глазами, ее шелковистые волосы будто задели его ладони.

— Ах, — Амичия вернулась к мужу с книгой и открыла ее. — Ситуация повторяется. Присядь, Рафаэль. Нам нужно многое тебе рассказать.

Он подошел к креслам в ступоре. Он рухнул на кресло, не думая, мог ли его испортить. Ножки заскрипели под его весом, но ему было все равно.

Он был не один из Жути. Он не спасал тех, кого сделал существами. Он распространял болезнь.

Амичия перестала листать книгу и ударила пальцем по странице.

— Вот. Рафаэль, Несущий свет и Хранитель… милый, что тут говорится?

Александр склонился.

— Не Хранитель. Наблюдатель.

— А дальше? — рявкнула она. — Не исправляй меня, Хранитель и Наблюдатель — это похоже.

— Нет, — ответил ее муж. — Наблюдатель истории.

— Ах, так он был историком?

— Это схоже.

Рафаэль поднял руку, пальцы дрожали.

— Стойте. Что вы пытаетесь сказать? Я… не понимаю вас.

Госпожа замка вздрогнула.

— Прости, я забыла, что для тебя это все новое. Я отвлеклась. Хочешь воды?

— Нет, — он склонился и уперся предплечьями в колени. Он вдруг ослабел и не знал, как попросить их замедлиться. Ему нужно было подумать. Дышать. — Просто скажите, что происходит.

Амичия встала с кресла и опустилась перед ним. Она опустила ладонь на его руку.

— Ты из Небесных, существ, похожих на божества, которые прибыли помочь объединить наши королевства. Алхимики прокляли ваш вид, сделав монстрами, желая использовать вас, чтобы создать армии. Они хотят создать мир, каким он им нравится. Ты ведь знаешь, кто такие алхимики?

— Конечно.

— И ты знаешь, что они злые?

Мурашки выступили на его руках.

— Я уверен.

— Тогда ты на верном пути, — она сжала его ладонь. — Я прибыла сюда, убегая от Жути. Я не знаю, какой твой народ там, откуда ты, но в Болотце Жути охотились на людей как на животных. Они не помнили, кем были. Многие даже не могли говорить. Их боялись.

Поэтому все хотели понять, почему он отличался. Рафаэль покачал головой.

— Не в Холлоу-хилле. Жути все еще разумны. Они решают, что хотят делать в жизни, но многие остаются со мной.

— Из-за их облика?

Он кивнул.

— И людьми в Холлоу-хилле правит жестокий король, который хочет убить нас. Мы… не были добрыми в начале.

Амичия оглянулась на Александра.

— Алхимики хотели, чтобы вы убивали людей?

— Сначала обращали, а потом убивали остальных. Да.

— И ты?

Он подумал о темных временах. Когда он хотел только войны, крови и жестокости.

— Да. Немного. Но понял быстро, что не хотел идти по этому пути. Я ушел от войны и зарылся в землю со своим народом.

— Что остановило тебя?

Рафаэль сглотнул и посмотрел в золотые глаза брата.

— Король людей застал нас врасплох. Он заставил меня преклониться, отпилил мой рог как трофей. Он заставил меня слушать, пока убивал остальной мой отряд, но позволил мне уйти и сказать остальным уходить.

Александр оскалился, напоминая немного Жуть.

— Зачем он отпустил монстра, как мы?

Он спрашивал у жены, но Рафаэль знал, что вопрос был для него.

— Он хотел, чтобы я повел Жуть в последний бой. Я не клюнул, и мы пропали.

Тихий сдавленный звук разнесся по комнате. Амичия сжала его руку. В ее глазах стояли слезы.

— Ты подтвердил много теорий, хотя был тут лишь пару мнут.

— Теорий?

Амичия указала на книгу, которую оставила на стуле.

— Мы верим, что Жути, созданные Небесными, подражают тем, кто их создал. Александр был генералом, знал только сражения. И Жути Болотца стали монстрами, которые умели только биться. Ты был историком! Твои Жути не хотят сражаться или убивать. Они хотят, чтобы их оставили в покое, они хотят помнить историю.

Он пожал плечами.

— И?

— И твои открытия помогут нам в поисках другой родни. Мы знаем, что все королевства разные… — она вплеснула руками. — У всех своя ситуация, но не все Жути — охотники. И не все прячутся. Это чудесное открытие!

Его грудь сдавила боль. Он потер ее и ответил:

— Я рад, что вы счастливы, но я прибыл не просто так.

— А для чего? — спросила Амичия.

Александр склонился и опустил ладонь на плечо жены. Он притянул ее к себе, и они оба могли слушать и смотреть в глаза Рафаэля.

Он выдохнул.

— Мое королевство страдает. Жути. Люди. Все под правлением короля, который хочет убить нас. Его дочь, принцесса, она… друг.

Амичия улыбнулась.

— Конечно. Друг.

Его щеки пылали.

— И алхимики прибыли ко мне и заявили, что это королевство прокляла ведьма. Они хотели, чтобы я продолжал путь, но, когда я отказал, попытались убить принцессу. Я не понимаю, почему ее, а не меня. Но я хотел узнать, что случилось в Болотце, сам. Я хотел узнать правду.

Александр посмотрел на жену.

— Из-за тебя я уже не Жуть. Ты освободила меня от меня и алхимиков.

Женщина?

Рафаэль растерялся еще сильнее.

— Ты спасла его? Так ты ведьма?

Она покачала головой.

— Нет. Я просто женщина, которая знала, как любить.

— Мы не люди.

Она снова взяла его за руку.

— Правильная женщина полюбит. Алхимики хотят убить ее, потому что хотят, чтобы ты оставался Жутью, под их властью, был очень сильным. Это они пытались сделать тут.

Рафаэль сжал ее ладонь своей рукой с когтями.

— Расскажи мне все.

ГЛАВА 32

Даниэлла прошла в комнату матери, сердце билось в горле. Что они сделали, пока ее не было?

Свет не горел. Шторы были сдвинуты так, что она не видела свою ладонь перед лицом, как и хоть что-нибудь в комнате. В воздухе знакомо пахло старым вином и плесенью. Но зловещая тишина была новым.

— Мама? — шепнула она.

Тихий шорох был ответом, показал, что кто-то еще был в комнате с ней.

Даниэлла сглотнула. Она впервые за долгое время боялась. По-настоящему. Не монстров или кошмаров, а того, что могла потерять.

— Мама? — повторила она. — Это я. Даниэлла.

Ткань зашуршала снова, а потом она услышала тихий стон.

Если ее мама смогла издать лишь этот звук, то все было хуже, чем она думала. Даниэлла прошла к окну.

Она сжала штору и потянула с такой силой, что ткань сорвалась сверху. Свет залил комнату, ослепил ее на миг. Она подняла руку, чтобы защитить глаза, глубоко вдохнула и приготовилась к тому, что ее ждало.

Даниэлла развернулась. Пыль покрывала мебель толстым слоем. Никто давно не убирал у королевы. Тарелки с гнилыми фруктами и мясом стояли горой у кровати, еда просыпалась на пол. Некоторые тарелки были пустыми, другие — облеплены мухами, которые взлетели, когда Даниэлла подошла. Их раздраженное гудение заглушало слабое дыхание ее матери.

Королева лежала под грудой одеял, только так она могла согреться. Кто знал, как долго она была тут, во тьме, в обществе только мух.

Руки Даниэллы дрожали от гнева. Она хотела сжать ими шею отца и давить, пока он не посинеет. Она хотела услышать, как он молит о пощаде, и не дать ему этого.

— Мама, — сказала она. — Что они с тобой сделали?

Ее мать повернулась к ней и открыла глаза. Ее лицо было как скелет, под кожей у губ виднелись зубы. Она зловеще напоминала лицо ее отца.

— Даниэлла, — прошептала мама. — Но ты мертва.

— Нет. Пока не мертва.

— Мне сказали, что тебя убили монстры, — ее мама вытянула руку из-под покрывал и потянулась к ней. — Ты пришла забрать меня?

Слезы обжигали ее глаза.

— Да, мама. Мы уйдем вместе.

— Уверена? — прошептала ее мама. — Я не знала, что уже мое время.

— Твое время? — а потом Даниэлла поняла, что говорила ее мать.

Королева верила, что дочь была мертва, и что Даниэлла пришла к ней перед смертью. От этой мысли ей хотелось сжаться в комок. Эта женщина укачивала ее перед сном. Она убеждала дочь, что кошмары можно одолеть.

И королева хотела умереть. Хотела, но никто ее не отпускал. Даже призрак дочери.

Слезы полились по щекам Даниэллы. Она опустилась на колени и взяла маму за руку.

— Нет, мама. Я же сказала. Я не мертва.

— Но ты у монстров, — ее мать искала в ее взгляде ответы, которые могла понять. — Твой отец сказал, что монстры напали. Они пришли на твою свадьбу, и он дал им забрать тебя у меня.

— Это не монстры, — Даниэлла склонилась ближе, пытаясь успокоить маму. — Они хотели, чтобы я была счастлива с ними. Ты знаешь отца лучше нас. Ты знаешь, что я должна была уйти отсюда.

— Монстры опасны, Даниэлла. Они напали на нас обеих.

— Потому что они знали о людях только войну. Я встретила одного. Я говорила с ним, и мы… подружились. Мама, они не такие, как мы думали.

Ее мать опустила руку.

— Тогда ты не моя дочь.

Слова ударили Даниэллу в сердце. Как ее мать, единственный человек в замке, который понимал ее, могла желать отказаться от нее?

Даниэлла убрала руку с кровати.

— Ты научила меня, что не все такое, каким кажется на первый взгляд. Ты рассказывала, что плохих можно спасти.

— Я рассказывала, потому что хотела, чтобы твой отец был лучше, — ее мать закашлялась в ладонь, звучала слабо. — Но я не хотела, чтобы ты лежала с монстрами.

— Я бы никогда этого не сделала, — хотя она думала об этом. — Они хорошие, мама. Не монстры.

— Почему тогда ты не осталась с ними? — ее мать посмотрела на нее. — Почему вернулась в мрачный замок?

— За тобой? — прошептала Даниэлла. — Я хотела вернуться и спасти тебя.

Что-то мелькнуло в глазах ее матери. Тьма, как у Дианы, темный червь в душе.

— Не всех можно спасти, дочь. Некоторые должны сгореть за все, что мы сделали.

Она склонилась, стараясь передать отчаяние ситуации.

— Я не знаю, что ты сделала, мама. Я не знаю, что сделал отец. Я знаю лишь то, что мне рассказали Жути. Но я не знаю, правда ли это. Как я могу тебе помочь, если не понимаю, что произошло?

Голос прозвучал из тьмы.

— Я могу помочь с этим.

Кровь текла из-под кровати, пропитывая ее штаны, тянулась под тарелками вокруг нее.

— Алхимик, — прорычала она.

Он вышел из-за полога кровати ее матери. Не этот напал на нее, но он выглядел очень похоже. Трепещущий капюшон. Странная тьма, скрывающая лицо. Все это было знакомо, словно она снова была в пещере.

— Здравствуй, принцесса, — сказал он.

— Тебе тут не рады.

— Наоборот. Мне тут рады. Да, Ваше величество? — он погладил ладонью лоб ее матери. Королева прильнула к его руке.

Даниэллу мутило. Как ее мама могла наслаждаться прикосновением мужчины, оставляющего след крови?

Она медленно выдохнула, досчитала до десяти и ответила:

— Что ты тут делаешь?

— Думала, мы были глупыми и не поняли бы, куда Император тебя отправит? — алхимик рассмеялся. — Нет, милая. Мы знаем Жутей лучше, чем они знают себя.

— Не верю.

— И не нужно. Мне плевать, веришь ли ты. Но теперь мы в одном месте, — он указал на кресла у не горящего камина. — Присядем? Я долго тебя искал.

Она должна была убежать так быстро, как могли унести ноги. Из-за алхимиков Рафаэль отправил ее сюда. Он думал, тут она будет защищена, но это было не так. Она могла бежать далеко, но они догоняли ее.

— Принцесса, не совершай глупостей. Я хочу только ответы, — сказал алхимик, его голос был хриплым. — Ты хочешь знать, что случилось с твоими родителями и Жутями?

Да, но она видела ловушку. Даниэлла встала, отряхнула колени и подошла к креслам. Она села и указала на кресло перед собой.

— Присоединись. И хватит путать слова. У меня нет времени на истории и нет терпения для ответов.

Алхимик рассмеялся.

— Похожа на свою Жуть?

Она склонила голову.

— Сочту это за комплимент.

— Но это не был комплимент.

Алхимик сел напротив нее, а потом сделал то, чего она не ожидала. Он опустил капюшон. Его ладони были тоньше, чем у ее матери. Татуировки покрывали кости, но больше всего пугало его лицо.

Плоти почти не осталось. Раны на лбу кровоточили на его лицо. Он улыбался беззубой темной улыбкой, что отличалась от зубов, которые она помнила.

Она заерзала, дыша ртом, чтобы успокоиться.

— Когда Жути пришли на мою церемонию, он угрожал моему отцу рассказать всем, что он сделал с моей матерью. О чем он говорил?

— Ты не любишь просто болтать, да?

— Отвечай.

Он смотрел на пустой камин и ответил, слова были как предзнаменование смерти.

— Твой отец знал, что проход в королевство Жутей был где-то у реки. Многие видели Жутей в том районе, но он не мог заставить Жутей показаться. И он использовал твою мать как наживку.

Она нахмурилась.

— Почему не другую женщину? Зачем использовать королеву?

— Потому что женщина в короне и расшитом платье привлечет внимание сильнее, чем простолюдинка, — алхимик сунул руки в рукава. — И он послал твою маму в глушь одну, ждал, пока она вернется. Он ожидал, что она скажет ему место, но Жути отправили обратно безумную женщину, бормочущую о монстрах во тьме, вылезающих из земли.

Король пожертвовал королевой. В этом был извращенный смысл, хотя Даниэлла понимала, что это не сработало. Народ Холлоу-хилла поклонялся ее матери. Они любили ее больше всей их семьи. Так было. Пока она не сошла с ума.

Даниэлла кивнула.

— Почему мой отец напал на Жутей?

— Потому что они напали на него, — алхимик пожал плечами. — Жутей создали, чтобы убивать, принцесса. Это они делают лучше всего.

Она не верила в это и могла спорить часами. Жути были ткачами, кузнецами, рассказчиками. У них были сердца творцов и разумы историков. Они были хорошими внутри.

Алхимики могли отрицать, сколько хотели, но они ошибались.

— И почему Жути нападали на мой народ? — спросила она. — Зачем вы отправили их нападать на Холлоу-хилл.

— Тебе не нужно это знать.

Он был не так глуп, как она думала. Алхимик хотел рассказать ей все, что она хотела знать, но не то, что она могла использовать против него.

Даниэлла отклонилась в кресле.

— Ты мне не расскажешь.

— Нет.

— Может, хоть поведаешь, почему хочешь моей смерти?

Взгляд алхимика стал пронзительным.

— Одна женщина — как спичка в горе хвороста. Тебя нужно удержать, или ты все подожжешь.

— Я собираюсь поджечь любое место, куда вы меня посадите.

— Ничего, принцесса, пока ты обжигаешь только себя, — алхимик встал. — А пока что живой ты полезнее, чем мертвой.

— Это еще почему? — она надеялась поймать его вопросом.

— Потому что, пока ты тут, Жути придут в замок, и нам не придется тащить их силой. Король уже послал им сообщение. Будет еще бой, и нам нужно было только привести тебя сюда.

Бой? Жути не были готовы к бою, и Император еще не вернулся. Рафаэль не поступил бы так глупо.

— Жути не хотят нападать.

— Они защищают свое. Люди умрут или Жути умрут. А алхимики все равно будут управлять этим королевством, как должно было стать еще давно, — алхимик щелкнул пальцами, звук прогремел в комнате. — Получение контроля — как поймать бабочку в воздухе. Сложно, но зато потом ее можно раздавить, и власть навеки твоя.

Шаги звучали в коридоре. Громкие, словно сотня солдат шагала к комнате королевы.

— Что вы задумали для Холлоу-хилла? — прошептала она. — Зачем все это?

Алхимик встал в центре испорченной комнаты спиной к ней. Красная мантия трепетала, и на миг показалось, что его там не было. Что ей показалось. Будто кошмар ожил.

— Холлоу-хилл — просто первое королевство, — сказал он. — Вскоре другие падут от наших чар. Мы не хотим Холлоу-хилл, принцесса. Пожалуй, это самое слабое королевство в Эмбере. Но оно первое.

— Вы хотите захватить весь Эмбер, — выдавила она. — Но зачем?

Алхимик повернулся к ней. На его испорченном лице появилась улыбка, кровь из ран текла реками.

— Мы упиваемся властью, принцесса. Питаемся безумием и разрушением. Когда мы будем управлять Эмбером, весь континент будет в хаосе. И мы будем править.

Двери распахнулись, и вошли солдаты. Они прошли сквозь алхимика, словно его там не было. Они схватили ее за руки и потащили из комнаты без слов.

Даниэлла боролась. Она кричала матери посмотреть на нее.

— Я вернусь за тобой, — кричала она. — Мама, посмотри на меня. Я вернусь. Живи!

Но ее мать смотрела в сторону окна. Стражи вытащили Даниэллу, но она успела увидеть, как они задвинули шторы так сильно, что ее мать оказалась будто в гробнице.

— Вы такие жестокие? — зарычала она на стражу. — Заставляете старую женщину оставаться во тьме. Не даете ей видеть солнце?

— Королеве нужна тьма, чтобы успокоить разум, — ответил ближайший страж.

— Нет. Ей нужны солнце и свежий воздух.

Все стражи рассмеялись, пока тащили ее к лестнице, которую она не помнила.

— Принцесса, вы не целитель.

— А кто сказал, что ей нужно это? — но она уже знала ответ.

— Мужчины в красных мантиях. Они спасут королевство.

В их глазах она видела то же безумие, что у сестры и матери. Тьма искажала их души. Это заражение охватывало замок.

Они оттащили ее в самую высокую башню, где раньше был склад. Теперь место стало тюрьмой. На окошке двери была решетка, а замок открывал только один ключ.

Страж отпер дверь, за ней была пустая комната. Ни стульев. Ни кровати. Ничего. Только серебряный пол и серебряные стены. Окна окружали комнату, но она знала, как пусто там было. Это была серебряная комната. Место, где растили безумие.

Стражи толкнули ее внутрь и захлопнули дверь. Они заперли ее, звук разнесся эхом.

— Удачи, принцесса. Мы покормим вас, когда вспомним.

Они ушли, их шаги гремели по коридорам, а потом утихли.

Она сжала прутья окна, смотрела на коридор. Просила мысленно, чтобы кто-то пришел. Тот, кто мог помочь.

— Забавно встретить тебя тут, — сказал голос сзади.

Даниэлла повернулась и увидела в дальнем углу светловолосого юношу, которого хорошо знала.

— Мило! — охнула она.

Она подбежала к нему, упала на колени и обхватила его лицо. С опухшими потемневшими глазами ему было сложно видеть. Синяки покрывали его голые руки, и он дрожал, хотя в комнате было тепло.

— Передвинься на солнце, — она помогла ему сдвинуться. — Так ты согреешься.

— Вряд ли я смогу хоть когда-нибудь согреться, — ответил он, зубы стучали.

Она сжалась рядом с ним, терла его руки, притянула его к себе.

— Что случилось? — спросила она.

— Отец, — ответил он.

Она еще не слышала брата таким злым. Он всегда был нейтральным, не занимал ничью сторону. Он не хотел, чтобы его воспринимали иначе, как Мило, который никого открыто не поддерживал.

Теперь это изменилось.

— Почему? — прошептала она. Даниэлла прижала его к груди, делясь своим теплом.

— Он сказал, что не хотел, чтобы я был другим, — сказал Мило. — Он хотел, чтобы я был кем-то еще. Как те проклятые красные мантии хотели от него. Это демоны, Даниэлла.

Она это знала. Похоже, алхимики были тут дольше нее. Даниэлла облизнула губы и попыталась придумать план, который вывел бы их отсюда.

И не смогла.

Она прижала губы к жирным волосам брата и сказала:

— Я понятия не имею, как помочь.

— Твои друзья не придут?

Даниэлла посмотрела на небо.

— О, они придут, но, боюсь, они умрут или убьют всех на пути.

Мило хмыкнул.

— Может, разрушения были бы не так ужасны. Это королевство нужно стереть.

ГЛАВА 33

Рафаэль шел по садам с братом и новой сестрой, удивляясь, как быстро изменилась его жизнь. И как просто было погружаться с ними в уютное молчание.

Амичия предложила ему еды, но он не был голоден. Он хотел подготовиться.

Он хотел найти их родню. Хотел распространить приятные перемены, которые произошли с Александром. И, может, он смог бы понять, как спасти этим образом себя.

— Я не знаю, что изменило проклятие, — сказала Амичия, пока шла за ним. Ее руки были сцеплены за спиной, она хмурилась.

Они миновали кусты роз, таких ярких, что он чуть не подумал, что они ненастоящие. Несколько толстых шмелей летали вокруг них, гудя.

— Расскажи еще раз, — сказал Рафаэль.

— Я ушла, потому что алхимики обманули нас. Когда я вернулась, я боем добралась до него… и сказала, что люблю его.

— Может, дело было в словах, — но он не мог представить, как Даниэлла говорит «я люблю тебя».

Его сердце забилось быстро, все расплылось перед глазами. Она могла любить его? Невозможно. Он ничем не заслужил ее любовь. Рафаэль пытался убить ее. Он забрал ее из семьи, за это ее изгнали из королевства. Он запер ее под землей и не давал увидеть солнце, хоть и знал, что она хотела увидеть лучи больше всего.

Может, он был жестоким. А хорошие женщины не любили жестоких мужчин.

Амичия замерла и сорвала розу, протянула ее ему.

— Даниэлле, когда увидишь ее.

Он взял розу и любовался ее красотой. Капля росы на алом лепестке была как стекло.

— Я не знаю, выдержит ли она путь, — выдохнул он.

— Выдержит. Тебя удивит, как розы реагируют на Небесных, — она оглянулась и указала на Александра. — Ты нравишься им больше людей.

Он посмотрел на брата и удивился, увидев, что розы тянулись к Александру. Не прислонялись, а вились к золотой фигуре. Они протягивали лепестки, двигали корни, отчаянно пытаясь коснуться его.

Александр не реагировал. Он порой проводил плечом или пальцем по кустам роз. И они отодвигались, словно падали в обморок.

— Почему они так делают? — спросил Рафаэль.

— Не знаю. Мы многое не знаем о вашем народе, и хоть Александр освобожден от проклятия, он все еще не вспомнил все века знаний, — пчела пролетела у головы Амичии. Пчела покружила, будто счастливо вздохнула и улетела. — Я не могу торопить его воспоминания, так что мы пока движемся почти вслепую.

— Понимаю.

Он знал, как сложно было его брату. Это все означало, что Александр был их спасителем, они все искали у него ответов. Но у него пока их не было. Может, он никогда не получит их, ведь его воспоминания, как и у всех, были украдены.

Рафаэль посмотрел на небо, мимо проносились облака. Красоту этого места будет сложно покинуть, когда он знал, что его ждало в Холлоу-хилле.

— Впереди много работы, — сказал он. — Нужно многим помочь, многое исправить.

— Ты сказал, она принцесса? — спросила Амичия.

— Да.

— Я еще не встречала принцессу, — она поправила пучок на макушке. — С ней было бы проще. Многие королевства не говорят с простолюдинами.

— Что? — Рафаэль замер. — Простолюдины?

— Это я, — ответила Амичия, ее щеки вспыхнули.

Она боялась признать это? Он посмотрел на Александра, печально кривящего губы, но быстро скрывшего это.

Рафаэль взял Амичию за руки. Он хотел, чтобы она сосредоточилась только на его словах.

— Амичия, сила королевства не в аристократах. Ты не должна стыдиться, что ты из низов. Гордись тем, чего ты достигла, суди только свои поступки. А не то, что от тебя ждут люди.

Она открыла рот, закрыла его. Слезы выступили на ее глазах, и она кивнула и совладала с эмоциями.

— Ты уже звучишь как Небесный.

Он и ощущал себя так, но оставался монстром. Его ладони с когтями были опасными, пока сжимали ее руки. Крылья за спиной смотрелись ужасно, по сравнению с белыми перьями Александра.

Амичия охнула.

— Ты сказал, что отправил Даниэллу в замок к ее отцу?

— Да, — и он все еще беспокоился. — Это был осознанный риск. Я знаю, что смогу ее забрать у короля, но не знаю, смог бы забрать ее из хватки алхимиков.

— И ты прогнал алхимиков из Впадины?

— Да, — повторил он.

Она задумчиво нахмурилась. Пока она думала, его тревога росла, хоть он не знал, почему.

— Что такое, Амичия? — спросил он.

— Просто… Алхимики умные, насколько я знаю. Они недооценивают Жуть, но могут и сами строить планы. Они — мастера обмана.

Он тоже такое испытывал.

— Я не верю, что они так сильны, как говорят. По моему опыту, у алхимиков мало магии.

Амичия прикусила губу.

— Мы испытали не такое.

Она повернулась и повела его в брешь между рядами кустов. Они вместе прошли к скамье у декоративного пруда. Она села и указала им тоже так сделать.

Но Рафаэль не мог расслабиться. Тревога била его по спине, словно Даниэлла уже была в беде, и он забыл, как спасти ее.

— Что случилось тут с алхимиками?

Амичия сглотнула.

— Они чуть не растерзали поместье. Их магия сильная, но нужна их часть, чтобы ее исполнить. Потому они в шрамах.

— Потому истекают кровью, — пробормотал он.

— Я так думаю. Я верю, что они вредят себе ради магии. Они могли создавать тут правдоподобные иллюзии. Они даже убедили меня и Александра в обмане, — она сжала руку Александра. Он обхватил ее ладонь и сел на скамью рядом с ней.

Они выглядели красиво. На белой мраморной скамье у пруда с кувшинками. Женщина и ее ангел.

Он не знал, будут ли когда-нибудь так выглядеть он и Даниэлла. Он стиснул зубы и подавил мысль.

— Я не замечал иллюзий.

— Их и не заметить, — исправила Амичия. — В этом и смысл иллюзии.

Он понимал ее. Но это добавляло ему тревоги.

— Так ты думаешь, что они колдовали?

— Я думаю, что они потеряли важную фигуру в своих рядах, когда мы убили лидера. Но тот, кто заменил его, может быть хуже.

Александр отпустил руку Амичии и обвил рукой ее плечи. Он притянул ее к себе.

Рафаэль гадал, сколько раз они обсуждали это. Сколько раз его брат прогонял вину из тела Амичии.

Его брат смотрел, как стрекоза опустилась на кувшинку. Он сказал жене:

— Мы могли пойти по разным путям, но только убийство лидера спасало наш народ.

— Знаю, — прошептала она. — Но убивать все равно неправильно.

Рафаэль не знал, как убрать боль у новой сестры. Но он знал, что время поможет ей, а долгие размышления о таком только навредят им всем.

Он кашлянул.

— Новый лидер юный. Он почти ребенок, легко злится. Но умный. Он использует слова как аристократ, знает, как путать ими. Но вряд ли его магия сильна. Вряд ли у кого-то из них магия сильна.

Александр хмыкнул.

— Интересно, почему он так решил.

Рафаэль запутался на миг. А потом понял, что брат просил уточнить, просто не мог говорить с ним прямо.

— Я убил одного из них, — признался он. — Он напал на Даниэллу, пока она спала. Повезло, что я оказался там, но когда я увидел его… — он замолчал.

Им не нужны были подробности. Амичия уже видела смерть одного из них, и ее история отвлекала ее от нынешней ситуации.

— Хорошо, — ответил Александр. — Амичия, я бы убил их всех, если бы мог.

— Прошу, не говори так, — прошептала она. — Мы не знаем их истории.

— Мы знаем, что они — зло, — на лице Александра проступил мрачный оскал, как у Жути.

Рафаэль хотел спорить, как Амичия. Все заслуживали второй шанс, но он не знал, дал бы его алхимикам, даже если бы они просили на коленях.

— Они сейчас опасны и продолжат быть опасными. Мы не должны недооценивать их.

— Точно, — ответил Александр. — Амичия, что тебя тревожит? Я знаю этот взгляд.

Она заламывала руки, глядя на пчел и стрекоз, летающих вокруг них. Она была похожа в этот миг на сказочную принцессу, переживающую за свой народ.

Кем она была? Он был тут несколько дней, но уже хотел ее защитить. Конечно, Александр влюбился.

Теперь он понимал, почему алхимики назвали ее ведьмой. Она очаровывала всех Жутей. Даже не понимая этого.

Она облизнула губы и сказала:

— Я не пойму, почему алхимики хотели убить Даниэллу. Это меня тревожит больше всего. Они не пытались убить меня. Они пытались отослать меня и думали, что победили. Зачем убивать ее?

Рафаэль пожал плечами.

— Может, они сделали выводы. Если не убить того, кто может снять проклятие, они ведь потеряют контроль.

— Возможно, — она вздохнула. — Но это неправильно.

Александр отпустил ее и встал. Он стал расхаживать за ними, хрустя камешками из океана.

— Говори, жена.

— Они не знали, что она была в пещере с Рафаэлем. Он упоминал лишь раз, что забрал принцессу, чтобы навредить королю. Его ложь должна была убедить их не трогать ее.

— Так почему они не поверили?

Она стучала ладонью по своему колену.

— Не знаю.

— А он? — Александр направил вопрос к Рафаэлю.

Он смотрел на них внимательно. Они двигались как две половинки целого. Словно они были долгое время разделены, но теперь нашли друг друга.

Они смотрели на него и ждали ответ. Он кашлянул и сказал:

— Они не хотели, чтобы она мешала. Если вы говорили правду, то они хотят управлять хотя бы одним нашим королевством.

— Зачем? — спросил Александр.

Амичия ответила, не дав Рафаэлю даже подумать.

— Если у них будет королевство, будет проще управлять другими королевствами.

— Как это, жена?

— Потому что так у них будут люди, — прошептала она. — Тут они пытались превратить людей в бездумных Жутей, которые шли за тобой. Но в Холлоу-хилле Жути разумны, так что управлять ими куда сложнее.

Рафаэль стал понимать ситуацию.

— Они не хотят управлять Жутями в Холлоу-хилле.

Амичия поймала его испуганный взгляд и кивнула.

— Думаю, они хотят управлять людьми.

Его желудок выпал из тела, сердце замерло.

— Алхимики уже в замке.

— Наверное, — ответила она.

— И я послал Даниэллу к ним.

Александр шагнул вперед, протянул руку, словно хотел коснуться Рафаэля. Он замер, почти сжав его плечо, и посмотрел на жену.

— Думаю, пора прощаться.

— Ты прав, — ответила она, встала со скамьи и подбежала к ним. — Я не знаю, что тебя там встретит, Рафаэль, но тебе нужно сохранять голову на плечах.

Он послал любимую в опасное место. Он раскрыл крылья и приготовился к долгому полету.

В последний миг он сжал плечо Александра. Ток пробежал между ними.

Золото с Александра потекло в ладонь Рафаэля. Когти пропали, и хоть было больно — они оба перестали дышать и оскалились от боли — ладонь Рафаэля уже была не как у Жути.

Он отпрянул, пальцы болели. Но этого хватило. Он кивнул и прижал ладонь к груди.

— Спасибо, брат и сестра, за все, что вы сделали.

Александр посмотрел в его глаза и выдавил сквозь зубы от боли:

— До встречи.

И Рафаэль взлетел.

ГЛАВА 34

Даниэлла злилась все сильнее в плену. Она знала, что еды им давали мало. Они давали ей с Мило буханку хлеба и кусочек сыра в день. Этого едва хватило бы одному, не то что двоим.

Ее сердце болело от вида Мило. Он все еще дрожал, раны стали хуже. Ее болтливый брат таял. Он перестал рассказывать истории. Он почти не говорил, хотя она порой отвлекала его беседой.

— Мило? — прошептала она, губы потрескались. — Когда они в последний раз давали тебе воду?

Он пожал плечами.

— Не знаю.

Они дали им ведро воды лишь раз за время, что она была тут. Этого не хватало, чтобы выжить. От этого им хотелось только еще больше воды.

Она еще не ослабела. Даниэлла неделями хорошо ела до этого, пока Мило гнил в этой тюрьме.

— Думаешь, они уже сражаются? — спросила она со своей стороны комнаты. — Алхимики сказали, что хотели воевать с Жутью.

— Если хотели, то начнут войну.

Она прошла к ближайшему окну. Даниэлла сжала пальцами прутья. Она давила, напрягая мышцы. Она понимала, что не могла их сломать, как бы ни пыталась, но все равно хотела бороться.

Вдали поднималось солнце. Розовые и красные пятна превратили облака в кровоточащие тени.

— Утро, — прошептала она. — Солнце восходит.

— Хорошо, — ответил хрипло Мило. — Может, мы сможем согреться.

Солнце нужно было ей не только для этого. Вдали она видела темные силуэты в небе.

Громкое звяканье послышалось у двери. Стражи проверяли, живы ли они. Даниэлла повернулась и смотрела, как кто-то встал перед дверью. Она видела до этого безумные взгляды за решеткой.

Стражи звали ее любовницей монстра. Но это был не простой страж, глядящий пылающими глазами.

Это была Диана.

— Принцесса, — позвала ее сестра певучим голосом. — Смотришь в окно?

— Это мне можно делать.

— Посмотри еще раз. Настал тот день.

Ее кровь похолодела.

— Какой день?

Диана усмехнулась, и она видела ненависть в ней, горящую в глазах и портящую зубы.

— Все твои любимые монстры умрут сегодня. И у тебя лучший вид.

Жестокость в голосе ее сестры почти разбила ее. Что Диана делала? Она была доброй. Она кормила мышей в выдвижном ящике, чтобы их не убивали!

Ее сестра была не такой.

Даниэлла скрипнула зубами.

— Если все решили воевать, почему ты здесь с нами?

— Я вернусь, когда буду нужна, — ответила Диана и пожала плечами. — Отец переживал, что ты сбежишь. Я сказала ему не беспокоиться. Если ты попробуешь сбежать, я сама тебя убью.

Последние слова были искажены другим голосом. Алхимика, которого Даниэлла знала.

Она вздохнула.

— Диана, ты не сможешь меня убить.

— О, могу, сестра. Как и мои люди убьют всех твоих любимых Жутей.

Ее желудок сжался, паника грозила вырваться из ее рта на пол. Они не могли сражаться сегодня. Жути не успели бы подготовиться. Их убьют.

Она развернулась и прижалась лицом к прутьям окна, игнорируя сестру, выглядывая Жутей. Тени вдали, которые она приняла за птиц над лесом… были не птицами.

Жути наступали на дворец, медленно и грозно. Они не спешили, хоть она не знала, почему. Они давали этим солдатам занять места и прицелиться лучше.

— Что такое? — спросил Мило. Он впервые за дни пошевелился в углу. — Что происходит?

Она сжала прутья, пытаясь ровно дышать.

— Они идут.

— Твои друзья?

— Жути, — прошептала она.

Он встал рядом с ней и посмотрел в другое окно. Мило сжал прутья, но чтобы не упасть. Его ладони дрожали.

— Они вызволят нас?

— Думаю, они нападают не только ради этого, — она вспомнила, как плохо с ними обращались. Она знала, что ненависть в их сердца была такой же сильной, как у людей.

Они бились раньше, а теперь сделают это снова.

Вопль донесся внизу под окном башни. Мужчины кричали:

— Они идут!

Металлический звон брони разносился эхом, солдаты бежали к местам на стенах замка. Даниэлла видела их только у башни. Они сжимали арбалеты, заряжали стрелы.

Голубые знамена Холлоу-хилла стали красными, как кровь, от волны магии, обрушивающейся на них.

— Я не могу на это смотреть, — сказала она, глядя на Жутей.

Мило отвернулся и уперся плечом в стену.

— Даниэлла, посмотри на меня.

Она отвела взгляд от грядущего боя и встретилась взглядом с братом. Его глаза были похожи на ее. Печаль была в его голубых глазах, когда он спросил:

— Ты любишь этих монстров?

— Да, — сказала она так уверенно, что это потрясло ее. — Как люблю наш народ и нашу семью. Они с талантами и добротой в сердцах. Я не могу объяснить их иначе, Мило. Они как мы с тобой.

Он прикусил губу, кивнул и ответил:

— Тогда придется смотреть.

— Я не могу, — прошептала она.

— Ты должна. Ты любишь их, а они тут ради тебя, Даниэлла. Будет жестоко дать им умереть одним, не ощущая твоего взгляда.

И Даниэлла повернулась к окну и приготовилась смотреть, как ее друзья умирают.

Солдаты на стенах подняли арбалеты и луки. Некоторые Жути летели вперед, пока оставшиеся, около сотни, остались вне досягаемости.

Стена стрел встретила Жутей. Даниэлла закричала, когда несколько замерли в воздухе. Стрелы пронзали их тонкие крылья. Одна из Жутей накренилась.

Еще волна стрел пронзила воздух. Даниэлла смотрела, как они взлетают и опускаются на Жутей, посмевших проверить силу людей.

Жуть пошатнулась в воздухе и полетела с неба, обвив себя крыльями. Они трепетали, словно флаги, пока Жуть падала к смерти.

— Нет! — завизжала она, прижимаясь лицом к прутьям сильнее, словно могла выбраться и помочь им.

Слезы катились по ее лицу. Смерть била по сердцу сильнее стрелы, хуже, чем если бы кто-то сдавил ее ребра.

Первая Жуть погибла.

Люди радостно кричали, солдаты вопили, что попали. Словно они были на охоте. Словно на них нападали утки из пруда.

Они не считали Жутей угрозой. Они думали, что Жути были зверями, которые не знали, что делали, не пугали.

Даниэлла оскалилась и зарычала. Она знала, что Жути были хитрее этого. Они не могли просто лететь стеной и ждать, пока их подстрелят.

Еще волна Жути приблизилась, присоединяясь к тем, кто был в опасности от стрел.

— Стойте! — закричала она. — Что вы делаете? Вас так просто убьют!

Ее крик разнесся по воздуху. Но никто ее не слышал.

Она снова и снова смотрела, как ее друзья падают с неба. Солдаты Холлоу-хилла продолжали радоваться.

— Помнится, ты говорила, что они умные, — отметил Мило.

— Так и есть, — ответила она. — Я не знаю, зачем они делают это.

Десять Жутей упали, насколько она видела, хотя она не знала, выжили ли они при падении. Может, на земле они истекали кровью и надеялись, что им помогут. Что их спасут.

А потом, чудом, она услышала крик на стенах. Не крик Жути, а крик человека.

Его крик разнесся громко и ясно, оборвался бульканьем. Тишина звенела громче его крика, когда все поняли, что бой изменился.

Другой солдат закричал, вопль резко оборвался. Словно кто-то перерезал горло, надеясь, что никто не услышит происходящее.

Даниэлла прижалась к прутьям, хотя не могла никак приблизиться. Она смотрела на стены, но ничего не видела. Солдаты прижимались друг к другу в смятении.

Она смотрела, как один мужчина склонился над краем. Ладонь с когтями схватила его за ремешки брони. Жуть утащил его за край. Этот не кричал, но теперь она знала, что они делали.

— Они на стенах, — прошептала она. — На стенах.

— Там! — Мило указал на другую сторону замка.

Жуть цеплялся за белый мрамор башни. Она уже такое видела, когда в детстве лазала к вершине башни. Летучая мышь пробралась в замок и цеплялась за камень лапами и крыльями. Жуть выглядел как та летучая мышь. Он держался когтями на крыльях, смотрел вперед, на вершину стены. Как только солдат выглядывал, он хватал мужчину и сбрасывал.

Свет солнца сверкнул на броне, и копье света упало на замок.

Может, это был сигнал атаки. Крик поднялся среди солдат Холлоу-хилла. Они кричали вытаскивать оружие и быть смелыми.

Жути поднялись по стенам и напали на людей, до которых могли дотянуться. Они били когтями и кусали. Мечи терзали, они закрывались щитами.

Начался настоящий бой. У стен дворца бились люди и Жути.

Кровь вскоре покрыла стены. Даниэлла не могла перестать смотреть на ручьи, текущие по белым стенам ее дома.

Она не знала, могла ли радоваться тому, что Жути побеждали, или должна была печалиться из-за погибших. Ее народ умирал с обеих сторон.

Рожок загудел в замке. Мужчины побежали из ворот, некоторые ехали на лошадях, их руки были свободны. Солдат было больше, чем Жутей.

Каждый миг кто-то дорогой ей умирал. Даниэлла едва могла дышать, зная, что все происходило из-за нее.

Может, не из-за ее существования. Она не могла думать так эгоистично. Но она была катализатором. Алхимики использовали ее, чтобы заставить ее королевство делать так, как они хотели. Они запутали людей и ее семью. Жути были тут, потому что хотели защитить ее от тех, кто долго пытал их.

Но Жути знали то, что не знали люди. Если они не остановят алхимиков, никто не сможет.

Она отошла от криков. Она отошла от вида крови и смерти.

Мило двигался с ней, взял ее за руки.

— Даниэлла.

Они ничего не могли сказать. О таких потерях горевали только в тишине.

Ее брат притянул ее к своей худой груди, она слышала его сердце. Она прижалась к нему лицом, слезы полились из ее глаз. Всхлипы сотрясали ее плечи, желудок мутило.

Даниэлла хотела помочь им. Она хотела освободить Жутей от оков и доказать людям, что они не были монстрами. Она хотела спасти жизни в Холлоу-хилле, наладить их отношения с Жутями.

Но это все было невозможно. Она была одной женщиной, почти не управляла мыслями и разумами всех них.

— Все будет хорошо, — прошептал Мило ей на ухо. Она слышала, что он сам не верил этим словам.

— Я не хочу, чтобы хоть кто-то умирал.

— И я, сестра. Но мы заперты, и выбора нет.

Он был прав. Еще и потому, что Диана стояла за дверью, и они не могли одолеть их сестру-воительницу.

Она снова была слабой. Но Даниэлла обещала, что не будет поддаваться таким мыслям. Жуть научил ее. Может, не вести бой, но он показал ей, что воин проявлялся не только в умениях с мечом.

Она подняла голову с плеча Мило и покачала головой.

— Нет, выбор есть. Мы можем остановить это, если попытаемся, если объединим мысли.

— Мы не можем убедить Диану выпустить нас.

— Тогда убедим кого-нибудь из Жутей забрать нас.

— Как нам это сделать? — Мило помог ей дойти до окна, где они прислонились друг к другу и смотрели на бой. — Мы не можем докричаться, нас не услышат из-за боя.

— Нет, но мы можем сделать флаг и сообщить им, что я тут, — Даниэлла сняла рубаху и протянула руку за его. — Снимай, Мило.

Он не был впечатлен, но схватился за край своей рубахи.

— Ты понимаешь, что я был тут заперт неделями, и я уже замерзаю.

— Если мы сообщим Жутям, что мы тут, тебе больше не придется мерзнуть. Они освободят нас.

Он отдал ей рубаху.

— А если Жути не заметят нас?

— Заметят, — Даниэлла связала рубахи, вывесила в окно. Она сжала другой конец и смотрела, как ткань трепещет на ветру. — Заметят, потому что ищут меня.

Она внимательно смотрела, пытаясь понять, кто из Жутей был ближе к ней. Некоторые сражались с солдатами. Один из Жутей упал с криком, меч рассек его крыло.

Другой Жуть поднял голову и заметил трепещущую ткань. Он не успел закричать, солдат Холлоу-хилла пронзил его мечом.

Ее дыхание стало шумным. Даниэлла молилась. Она не знала, кому, какое божество помогло бы им в такой час, но ей нужно было, чтобы ее нашел кто-то один. Увидел ее. Узнал, что принцесса тут, что она хотела помочь им.

Даниэлла не знала, что могла сделать, но побег из башни был первым шагом к свободе. Для всех них.

— Даниэлла? — спросил Мило, хмурясь, глядя на что-то вдали. — Прости, но Жути бывают еще больше тех?

Волнение вспыхнуло в ее груди, ее сердце сжалось.

— Только один.

Она подбежала к окну брата. Она прижала лицо к прутьям еще раз, проследила за тем, куда указывал его палец, до самого большого силуэта в небе.

— Он идет за мной, — прошептала она. — Он успел.

Рафаэль летел сквозь град стрел, словно это был просто дождь. Некоторые резали его крылья, новые дыры появлялись там, пропускали лучи света. Но он не останавливался.

Он обогнул солдат на стенах, стреляющих по Жутям. Одним взмахом крыла он задел одного и сбил со стены. Крик звенел миг, а потом мужчина рухнул на землю и затих.

Несколько Жутей приветствовали его.

Даже в пылу боя они вопили поверх звуков войны.

— Император!

Крики Жути были громче звуков мечей, бьющих по плоти, криков умирающих и стука крыльев по щитам. Их вопль повторялся, пока во всем Холлоу-хилле не стало слышно только его.

Все солдаты направили арбалеты на Рафаэля. Даниэлла хотела кричать, но не могла издать ни звука.

Стена стрел полетела, но ни одна не тронула ее Жуть. Он рухнул в воздухе с грацией, уклонился от них и широко раскрыл крылья. Он пролетел над стеной, сбил телом, как тараном, всех солдат оттуда.

Рафаэль уже так делал. Он знал бой, и он много лет бился с людьми. Если они думали, что могли убить Императора Жути так просто, то они не знали, с чем столкнулись, пока он не перережет им глотки когтями.

— Теперь я его узнаю, — пробормотал Мило. — Не знаю, как я забыл такого зверя.

— Он не зверь, — ответила она, сердце трепетало в горле. — Он — Император.

Один из Жутей указал на серебряную башню, и Даниэлла поймала взгляд Рафаэля. Вряд ли он видел ее издалека, но она ощущала, как его душа звала ее. Он был близко.

— Отойди от окна, — сказала она.

Мило не спрашивал, а попятился быстрее, чем она думала возможным. Они прижались спинами к стенам напротив, Даниэлла считала до десяти.

Она едва дышала и ждала его.

С грохотом стена выгнулась от удара. Камни полетели в стороны, пыль собралась в воздухе и окружила их. Даниэлла прикрыла рукой лицо, но знала, что их не атаковали. Диана закричала и утихла.

Император Жути ударил по башне с такой силой, что пробил стену.

Когда она смогла дышать, она опустила руку и открыла глаза. Свет солнца падал на его темное тело. Его крылья едва помешались в брешь, и ему пришлось согнуться, чтобы пролезть в дыру в стене. Он прижался руками к краям и улыбнулся ей.

— Здравствуй, Даниэлла, — его голос был низким рычанием. — Во что ввязалась в этот раз?

Она бросилась к нему без страха, хоть была на краю башни. Она обвила руками его шею и прижалась к нему. Вдохнула запах боя и свежего воздуха.

— Ты тут, — прошептала она в его горло.

Он обвил ее руками и шагнул в башню.

— Думала, я брошу тебя бороться одну?

Она прильнула к его жару. Он был тут. Он был жив, и все остальное было не важным. Она ощущала биение его сердца у своих губ, прижавшись ими к его шее. Он бы тут.

Рафаэль прижал ее к себе, но отклонился, чтобы посмотреть на нее.

— Готова, принцесса?

— К чему?

— Нужно покончить с этим. Хватит смертей. Хватит сражений. Хватит войны между нашими народами.

Она была счастлива слышать это от него. Кивнув, она прижалась к нему сильнее.

— Тогда вперед.

Рафаэль повернул их, но замер и взглянул на Мило.

— Идешь, принц?

Ее брат посмотрел на себя, потом на Рафаэля.

— Я похож на того, кто умеет сражаться?

— Нет.

— Проницательно, — Мило скрестил руки и отмахнулся от них. — Я буду тут в порядке. Спасите королевство, как там вы придумали. Просто не забудьте, что я тут заперт, хорошо?

— Я не забуду, — ответила Даниэлла.

— Хорошо. Спаси королевство, сестра.

Рафаэль шагнул вперед, прижимая ее к сердцу, и устремился в гущу войны.

ГЛАВА 35

Даниэлла сжимала его шею, пока они летели по небу. Стрелы сыпались на них, но он не давал ни одной задеть ее. Она слышала их свист в ушах, они пролетали мимо цели.

Но она не боялась. Он не позволит ничему навредить ей. Она знала, что это была правда. Если кто-то мог защитить ее, то это Рафаэль.

Рафаэль повернулся, пролетел мимо пустой стены. Кровь текла с края свободно, и она задумалась, сколько умерло.

Эти картинки будут навеки выжжены в ее памяти. Даниэлла боялась, что они будут сниться ей годами. Люди, которых она любила, будут тянуться к ней во сне, и кровь будет стекать из их глаз, носа и рта.

Дрожа, она прижалась лицом к его шее, чтобы не смотреть. Пока не придется.

Рафаэль сжал ее крепче вокруг талии, притянув к своему жару.

— Мы почти там, моя тигрица.

— И что мы будем делать?

— То, что сможем.

Она не знала, куда он нес ее, но ощущала, что в сердце сражения. Он хотел сделать громкое заявление. Как еще им остановить сражение? Им нужно было повлиять так, как никто не мог.

Рафаэль забил крыльями сильнее, замедляя их порывами ветра. Крики звенели за ее головой. Он отталкивал солдат от места, куда хотел опуститься.

Она посмотрела поверх плеча на Жутей, следующих за Императором. Некоторые уже смогли опуститься на каменную дорожку, ведущую к замку. Некоторые еще бились с солдатами на стенах.

Крики утихли, когда Император опустился с Принцессой в руках.

Тишина была почти громче их криков боя и ненависти.

Его хватка на ее талии чуть ослабла.

— Готова? — прошептал он ей на ухо.

Она сжала его шею, а потом отпустила.

— Я все еще не знаю, что нам делать.

Рафаэль улыбнулся ей, и она впервые заметила, что его зубы были нормальными. Не большими клыками, а зубами человека. Даже его губы стали мягче, изменились. Она не к таким привыкла.

— Мы можем управлять только собой, любимая. Не важно, что подумают о нас другие, помни это в следующие мгновения.

Он отпустил ее и чуть отодвинул. Рафаэль широко раскрыл крылья. Неровные края и дыры в тонких мембранах придавали ему агрессивный вид. Он смотрелся сильнее.

Даниэлла шагнула в сторону, не мешая его представлению, которое напугало бы солдат сильнее других Жутей. Он был больше. Опаснее. Способнее остальных.

А она могла думать только о его словах.

Любимая.

Он любил ее? Это было невозможно. Они мало знали друг друга для такого, но… она думала, что тоже любила его.

Она боялась его смерти больше своей. Она хотела, чтобы он был рядом до конца ее жизни, в этом она была уверена. Никто не мог утолить ее жажду знаний лучше него.

Но он и защищал ее. Следил, чтобы она была в безопасности, даже когда ей не нравились его методы. Он был не просто монстром.

Он был Рафаэлем.

Монстр, который пытался ее убить. Мужчина, который спас ее от ее семьи. И существо, похожее на божество, раскрывшее крылья, чтобы солдаты Холлоу-хилла могли ударить только по нему. Он пошел к ним с такой уверенностью, что она боялась, что они сорвутся и выстрелят.

Что он делал? Он не мог закрыть собой всех Жутей. На стенах оставались солдаты. Жути все еще умирали, пытаясь добраться до их Императора.

Если он хотел поговорить с солдатами Холлоу-хилла, то она не оставит его одного. Даниэлла подбежала и встала перед ним, заслоняя его от приготовленных стрел.

— Не стреляйте, — крикнула она. Ее голос четко зазвенел над двором замка.

Мужчины перед ней вздрогнули. Они словно услышали их принцессу, и что-то изменилось в них. Словно свет сиял там, где до этого была только тьма.

Алхимики.

Они не только настроили семью против нее, но и сделали что-то с ее народом. Она нахмурилась и бросила через плечо:

— Алхимики что-то сделали. Я не знаю, что, но в их глазах тьма, какой не было раньше.

Рафаэль тихо хмыкнул.

— Может, они не такие слабые, как я думал.

— Слабые? — отозвался масляный голос. Лидер алхимиков неспешно вышел из замка. Он прошел к вершине лестницы по густой крови, и она не могла уже различить, где была кровь ее народа, а где — алхимика. — Это всегда было твоим наибольшим изъяном, Император. Тебе нужно научиться уважать алхимиков. Жаль, но тебе придется научиться самым сложным образом.

Даниэлла смотрела, как монстр шел по лестнице к ним. Она стояла на месте, хоть и не хотела. Алхимик замер сразу за рядом солдат.

Она посмотрела на него, потом на свой народ. Некоторые стражи все еще слепо злились, их глаза были почти красными от гнева. Но некоторые озирались, словно просыпались.

Она не могла бросить их. Она будет бороться с алхимиками до конца, даже если придется погибнуть за свой народ.

Она подняла руки и игнорировала алхимика.

— Вы не должны сражаться, — сказала она. — Опустите оружие, и это кончится.

Алхимик рассмеялся.

— Какой милый взгляд на войну. Были бы все такими невинными, как ты, принцесса.

Его слова были пропитаны ядом. Она ощущала запах в воздухе. Металлический и жирный.

Она глубоко вдохнула.

— Он ничего не знает о Холлоу-хилле. Он не знает вас так, как я.

Она думала, что знала их. Народ, который она любила, не начал бы войну без причины. Потому король всегда шел по осколкам. Ему важно было мнение народа, а не соседних королевств, ведь народ мог свергнуть его с трона.

Страж в конце ряда опустил руку к земле, шатаясь. Он смотрел на нее большими глазами, не мигая.

Минус один, но ее ждало еще несколько сотен. Глубоко вдохнув, Даниэлла оглянулась и поманила Рафаэля подойти ближе.

— Жути не собираются сражаться.

— Они начали бой! — закричал солдат. Его палец подрагивал, он хотел выпустить стрелу в горло Рафаэля. — Они напали на нас!

— Они прилетели за мной, — ответила она. — Если бы мне позволили вернуться к ним, они не стали бы нападать.

— Вы вернулись домой, — солдат поменял стойку, словно готовился к бою. — Мы должны защищать свое.

— Да. Потому мы и защищаем свое, — Даниэлла слепо потянулась назад, ждала ладонь Рафаэля. Его пальцы с когтями оказались между ее пальцев. — Но Жути — тоже народ Холлоу-хилла. И мы должны защищать и их.

Алхимик заговорил снова. Он смотрел на свои пальцы, не переживая.

— Но твой народ воевал с ними раньше.

Страж, которого она считала перешедшим на ее сторону, снова поднял арбалет.

Рафаэль зарычал, и звук остановил все движения солдат. Его рычание заглушило скрип брони и шепоты с обеих сторон.

— Ты поднимаешь древнюю историю, алхимик. Об этом давно забыли.

Двери замка снова открылись. В этот раз вышел ее отец. Он тащил с собой ее мать.

Худая, хрупкая и слабая, ее мать была умирающей бабочкой, ждущей, когда его ладонь раздавит ее. Король бросил королеву на вершине лестнице, где она едва успела схватиться, чтобы не скатиться по ним во двор.

— Это древняя история, чудище?

Его крик прозвенел эхом, отражаясь от холодных мраморных стен. Все сражения прекратились от вопля короля.

Все глядели, ожидая следующих действий.

Даниэлла могла слышать только скуление ее матери. Она видела синяки, проступающие на голых руках ее матери.

Не такую семью она хотела. Не такого обращения заслуживала королева. Но Даниэлла знала только это.

Она не собиралась терпеть это и дальше.

— Король! — крикнула она.

Его пылающий взгляд упал на нее, потом на Жуть за ней. Он рассмеялся жестоко и не весело.

— Так ты все-таки легла в постель с чудищами?

Даниэлла не собиралась позволять ему запутать ее жестокими словами.

— Не так обращаются с королевой, король Холлоу-хилла.

— Отец, — прорычал он. — Или ты отрицаешь свою кровь?

— Я отрицаю тебя, — она отступила к Жути. — Ты мне не отец.

— Но я еще король. Это я спас народ Холлоу-хилла от существ, к которым ты так привязалась.

— Они бились, потому что должны были. Мы заставили их воевать в первый раз, и ты хочешь развязать войну сейчас, — несколько стражей переглядывались, приходили в себя. Даниэлла продолжала. — Я не буду стоять в стороне и смотреть, как ты разрушаешь королевство и народ.

Ее отец подошел к жене, сидящей на коленях у его ног, будто рабыня.

— Тогда я убью их, как делал раньше.

Рафаэль зарычал в ответ. Он раскрыл широко крылья и раскинул руки.

— Давай, король. Попробуй убить меня, как уже пытался. Я все еще жив.

— Но тебе не хватает этого, — ее отец вытащил из складок туники то, что выглядело как рожок. Он бросил его по лестнице, и рог со звоном простучал по ступеням и прокатился к ногам Рафаэля.

Даниэлла охнула и зажала руками рот.

Кусок рога с головы Рафаэля лежал у их ног. Слезы обжигали ее глаза, а Рафаэль склонился. Он потянулся к рогу ладонью без когтей, сияющей золотом. Он поднял его, осмотрел и оставил на земле.

Он встал как старик. Усталость давила на его плечи, а не гнев или ненависть.

Он не смотрел на нее, но точно ощущал ее рядом. Он заговорил, и голос дрожал от силы и эмоций:

— Король Холлоу-хилла, я пришел сюда в тот раз за рукой твоей дочери. Тогда мои намерения не были чистыми. Я хотел использовать ее против тебя, уничтожить все, что тебе дорого. Как ты сделал как-то раз со мной.

Король рассмеялся.

— И мы снова воюем, Жуть. Такая жизнь.

— Нет, — ответил Рафаэль. — Все уже не так. Я не хочу дальше проливать кровь. Я хочу лишь твоего благословения для моего брака с твоей дочерью. Я дам тебе отпилить другой мой рог и отрезать мои крылья, если нужно. Я люблю ее больше дыхания, больше звезд и больше моей души. Если хочешь жертвы за свою дочь, я охотно дам ее.

От его слов ее сердце забилось сильнее, но он знал, что говорил? Король Холлоу-хилла сделает с ним это, и даже хуже. Ее отец любил боль. Любил проливать кровь.

Король усмехнулся, был безумнее его жены. Он спустился по лестнице и встал рядом с алхимиком.

— Достойная сделка, Жуть. Я заставлю тебя страдать за то, что ты посмел тронуть мою дочь.

— А потом она будет моей. По своей воле, а ты будешь знать, что Жути и люди будут навеки связаны.

Даниэлла остановила обоих. Она шагнула вперед и вытянула руки в стороны.

— Вы не сделаете этого. Я не стою такой боли.

— Ты стоишь любой цены, — ответил Рафаэль. Он шагнул ближе, его грудь уперлась в ее ладонь. — Никакой боли не хватит, чтобы купить тебя. Тысячи моих жизней не достаточно, чтобы получить хотя бы твой взгляд.

Она покачала головой.

— Хватит.

Ее отец шагнул ближе, и ее вытянутая рука уперлась в его грудь.

— Думаешь купить мою дочь? Думаешь, семьи Холлоу-хилла пойдут за тобой, когда я умру? Это ты затеваешь?

Даниэлла не могла дышать. Воздух застрял в легких от осознания, что они снова бились за нее.

Рафаэль хотел спасти ее. Он делал все это, чтобы ее отец не мог напасть на них, она это знала. И он хотел исправить ее отношения с семьей. Будто это можно было так сделать.

Ее отец пытался понять, как извлечь при этом выгоду. Он не хотел биться. Они оба понимали, что крови прольется много, цена была слишком высокой. Но ее отец хотел повернуть все так, чтобы выгодно было ему.

— Я не хочу твой трон, — рявкнул Рафаэль. — Я уже сказал, мой интерес — твоя дочь, и только она.

— Никто не выбирает любовь выше власти, мальчишка.

Гнев и страх вырвались из ее груди с одним словом:

— Хватит!

Сила ее крика сотрясла окна замка. Вопль отражался вокруг них, бил по ушам солдат, несколько упало на камни, зажимая кровоточащие уши.

Даниэлла шумно дышала. Она убрала руки от отца и Рафаэля.

— Меня не будут продавать и покупать как скот. Это мое королевство, не твое.

Ее мама пошевелилась на вершине лестницы. Даниэлла хотела подбежать к ней, но алхимик опередил ее.

Он поднялся по лестнице и поднял ее мать на руки. Он держал ее нежно, но его ладони были оковами на ее руках.

— Люди Холлоу-хилла, слушайте меня.

Его голос звучал как песня. Он несся над двором с тихим ветром, успокаивающим душу, притупляющим разум. Даниэлла боролась, щурилась и пыталась видеть сквозь магию.

— Королева обезумела, потому что увидела Жуть. Не их облик, а их души. Она видела, что они были людьми, но поддались тьме. Ваша принцесса уже поддалась. Ей нельзя доверять.

Солдаты повторили:

— Ей нельзя доверять.

— Если хотите, чтобы королева и король жили, их нужно защитить.

И они ответили:

— Нам нужно защитить их.

Даниэлла прижалась спиной к груди Рафаэля и прошептала:

— Что он делает?

Он обвил рукой ее талию, прижал ее к своему боку.

— Не знаю. Я такого еще не видел.

Все люди повторяли слова алхимика, а потом утихли. Лидер с жалостью посмотрел на Даниэллу.

— Ты еще не поняла, принцесса? Народ следует за лидером.

Она охнула. Конечно. Алхимики заразили ее отца, и эта болезнь разошлась по тем, за кого он был в ответе. Ее мать, ее народ, ее семья.

Она не могла разорвать эту связь. Король был королем до смерти, а солдаты не дадут ей убить отца.

И она не могла. Она хотела быть воительницей всегда, но не могла убить того, от кого родилась.

Алхимик вздохнул и махнул рукой, словно скучал.

— Убейте их всех.

Все солдаты взяли оружие. Они слушались алхимика, целились в оставшихся Жутей, которые замерли и молчали. Они следовали за Императором, а он не двигался. Он даже не вздрогнул от угрозы смерти.

Она проиграла.

Даниэлла всхлипнула и повернулась в руках Рафаэля. Она прижалась лицом к его груди и слушала в последний раз биение его сердца.

— Прости, — прошептала она. — Я тебя подвела.

— Нет, — ответил он, прижимая ее так, что они были почти едины. — Я хочу, чтобы ты запомнила, принцесса Холлоу-хилла, что ты все сделала правильно.

Она прижала ладони к его щекам. Она встала на носочки и прижалась губами к его губам. Она наслаждалась этим мигом, поцелуй был легким и полным верности.

— Я люблю тебя, Рафаэль, Император, Жуть, кем бы ты ни был. Я любила тебя в этой жизни и буду любить в следующей.

Она закрыла глаза и целовала его изо всех сил. И в тот миг ее душа взлетела. Она была свободна, сияла любовью, которую чувствовала к нему.

Ладони Рафаэля легли на ее талию, притягивая ближе, и она почти не могла дышать. Но ей не нужно было дышать. Боль от стрел вот-вот пронзит ее грудь.

Но он был прав, любая боль стоила мига в его объятиях.

Когда боль не последовала, Даниэлла посмотрела на него и лишилась дыхания. В ее руках был не Рафаэль. Она не узнавала этого мужчина.

Его кожа от серого гранита потемнела до сияющего обсидиана. Его черные волосы стали спутанными медными прядями, сияющими на солнце. Его брови и ресницы были словно из металла.

Она уставилась на белые крылья за ним. Большие перья, длиннее ее рук, покрывали их вместо тонких мембран. На его голове не было рогов, а на ладонях, сжимающих ее талию, не было когтей.

Он был прекрасным. Потусторонним, словно божество с небес.

Он сиял, и она еще такого не видела. Сила бежала по его телу, сверкая, как солнце. Но она знала его, видела раньше. В пещерах.

Она пыталась перевести дыхание, но с трудом удавалось.

— Кто ты? — спросила она с дрожью.

— Рафаэль, — ответил он. — Я все еще твой Рафаэль.

Сияние медленно потускнело, и ее глаза уже не слезились от взгляда на него. И когда сияние перестало скрывать его от глаз солдат, раздались крики.

Жути за Рафаэлем упали на колени. Они держались за головы, словно на них напали, но ран на них не было.

Алхимик гневно закричал:

— Убейте обоих! Сейчас же!

Многие солдаты остались на местах, в шоке и восторге смотрели на Жутей на коленях и ангельское создание во дворе. Но двое бросились вперед, вытянув мечи, целясь в сердце Даниэллы.

Она вскрикнула, но мечи не пронзили ее.

Двое встали перед мечами в последний миг. Ее отец бросился перед дочерью. Ее мать слетела с лестницы с невероятной скоростью и остановила второй меч, закрыв своего ребенка.

Даниэлла завизжала. Крылья Рафаэля оттолкнули обоих солдат, но поздно.

Она сжимала руки родителей, упала на колени с ними.

— Нет, — прошептала она, слезы лились по щекам. — Прошу, нет. Не вы.

Хоть она ненавидела их, хоть они были ужасными родителями, они оставались ее.

Ее отец сжал рукоять меча в его животе. Его глаза расширились от шока. Он кашлянул, кровь потекла изо рта по подбородку. Даниэлла впервые видела его взгляд без гнева. Его лоб не морщился, и он выглядел на годы младше.

Ее мать коснулась меча, наполовину вошедшего в ее тело. Кровь уже собиралась вокруг нее, но в ее глазах не было безумия.

Она подняла взгляд и увидела короля. Безумная королева протянула руку к воюющему королю.

— Муж? — спросила она, ладонь дрожала, красная от крови.

— Жена, — ответил он. Слезы катились по его щекам. — Почему мне кажется, что я очень долго тебя не видел?

— Так и было, — ответила она. А потом ее мама улыбнулась, сияя, снова став красивой. — Я скучала по тебе.

Ее отец сглотнул, поджал губы и кивнул.

— И я скучал.

Даниэлла отодвинулась, а ее родители обнялись. Они разделили последний вдох, сжавшись вместе, как не делали давно.

Она всхлипывала, отползла к Рафаэлю, ощущая слабость. Он поднял ее, прижал к себе, передавая хоть немного силы.

— Тише, — прошептал он. — Ты будешь в порядке.

— Алхимик, — всхлипывала она. — Убей его, прошу. За них.

Рафаэль прижался губами к ее лбу.

— Он уже пропал, любимая. Исчез, когда приказал солдатам напасть. Не знаю, был ли он тут на самом деле.

Она била кулаками по груди Рафаэля, рыдая от гнева.

— Нет. Он не мог исчезнуть. Я хочу, чтобы он заплатил за это.

— Даниэлла, — голос Рафаэля дрожал от эмоций. — Мы не можем наказать тех, кого тут нет, и нам нужно сначала многое отстроить.

Она не хотела ничего отстраивать. Ее родители были мертвы, умерли на ее глазах. Они спасли ее, а она теперь гадала, боролись ли они все это время с гневом и безумием, чтобы спасти детей.

Их можно было спасти раньше.

Она могла бы спасти их, если бы попыталась сильнее.

Она всхлипнула, обмякла в руках Рафаэля и визжала. Солдаты упали на колени, присоединившись к Жутям.

Народ Холлоу-хилла горевал вместе с их принцессой.

ГЛАВА 36

Со временем Даниэлла успокоилась. Три недели спустя она проснулась в своей кровати в замке и захотела подняться. Мило оставался с ней. Ее брат снова стал разговорчивым. Он махал едой перед ее лицом, спорил с ней, даже отвечал за нее в споре, когда она не хотела говорить.

И, конечно, Рафаэль всегда был рядом, если был нужен. Она пока не вызывала его. Но он был рядом на всякий случай.

Она смотрела на потолок, давала разуму исцелиться. Столько всего пошло не так. Ее родители умерли. Она стала королевой Холлоу-хилла, но… это ощущалось неправильно.

Диану отправили в подземелье, и ее сестра знала, что сделала. Мило рассказал ей все о сестре. Ее ждал суд за то, что она последовала за алхимиками. И хоть она не выражала раскаяния, она хотя бы признала, что ошиблась.

Это было начало.

Мелисса приходила пару раз. Ее сестра, похожая на призрака, написала на бумаге, что хотела, чтобы ее отправили в далекий монастырь. Даниэлла выполнила ее желание, несмотря на свою печаль.

Ее сестра будет счастливее там. И если она смогла найти кусочек счастья, но и Даниэлла должна была.

Сегодня она проснулась и ощутила себя иначе. В комнате никого не было. Только Даниэлла, и солнце, светящее в окно.

Тяжесть в груди была уже не такой, как в дни до этого. Она была тенью над плечом. Не подавляла счастье, но осталась. Терпеть стало проще.

Даниэлла опустила ноги на пол. Она пошевелила пальцами ног, вытянула руки над головой. Ее спина захрустела.

Она ощущала себя… лучше. Не исцелилась, не была идеальной. Она даже не знала теперь, что это значило.

Но она уже могла встать с кровати. И это было началом.

Она укуталась в голубую шаль поверх белой ночной рубашки и выскользнула из комнаты. Редкие слуги были в коридорах, но она, помнилось, слышала от Мило, что они чинили город.

Сражение шло не только в замке. Оно охватило город, и некоторые люди Холлоу-хилла бились там на одной стороне с Жутями. Ее сердце согревали мысли, что люди поверили им. Они увидели, что Жути не были монстрами, как и солдаты не были монстрами.

Ее босые ноги тихо шлепали по мрамору пола. Она не знала, куда шла, но ноги привели ее в тронный зал.

Даниэлла не знала, что там делать. Холодная комната казалась пустой без отца. Трон казался огромным. Невозможно огромным для нее.

Она выглядела бы как ребенок, ноги покачивались бы в воздухе, если бы она села на него. Она укуталась в шаль плотнее, смотрела на белый мрамор и окна. Небо сегодня было серым. Солнце озаряло комнату, но даже небо печалилось.

— Ты проснулась, — теплый голос Рафаэля затронул ее душу.

Даниэлла улыбнулась, еще глядя на трон.

— Да.

— Мы думали, что ты еще немного побудешь в постели, — его шаги приблизились, но остановились в паре шагов за ней. — Ты можешь не спешить.

— Знаю, — ответила она. — Сегодня мне лучше.

— И завтра будет еще лучше.

Она кивнула. Трон пугал меньше, когда Рафаэль был с ней.

Холодный воздух проникал в окна и обвивал ее плечи. Он отталкивал ее от трона, выживал желание развернуться и убежать.

Но у Даниэллы был долг. Она была принцессой… нет. Королевой.

— Я не знаю, что делать, — призналась она. — Я должна сидеть на этом троне и управлять королевством, которое много страдало. Я не могу даже отдать им голову того, кто в ответе за войну, в которой погибли многие их любимые.

— Может, с этим мы разберемся.

Она развернулась и посмотрела на Рафаэля, каким он был теперь.

Его крылья, прижатые к бокам, были куда больше тех, что она помнила. Он теперь сиял, как черные бриллианты в позолоте. Он был почти слишком красивый.

Доброта в его взгляде была Рафаэлем. Его голос остался тем же хриплым рычанием. Она просто не знала, как быть рядом с этим незнакомым мужчиной. Он был красивым, а не ее чудовищем.

Она сглотнула.

— Как мы разберемся с этим?

— Мой брат в Болотце и его жена немного знают об алхимиках, — он шагнул ближе. — Я подумал, что мы могли бы работать с ними.

— Они хотят остановить алхимиков?

— Они пострадали как и мы.

Туман в ее голове чуть рассеялся. Она расправила плечи и сцепила ладони за спиной.

— А Жути? Как они? Надеюсь, мой народ хорошо с ними обходится.

Рафаэль улыбнулся.

— Ты еще не выглядывала?

Она не вылезала из кровати три недели. Вздохнув, Даниэлла покачала головой.

— Нет. Значит, Жути вернулись во Впадину?

— Значит, я собирал вещи из Впадины, но они не вернулись, — он шагнул ближе, замешкался, когда она задрожала от желания убежать. — Даниэлла, Жутей больше нет.

— Мои люди убили их? — прошептала она, ноги чуть не подкосились.

— Нет, — он рассмеялся. — Жути стали людьми, когда ты сняла проклятие, Даниэлла. В этом королевстве больше нет Жути. Просто люди возвращаются домой.

В этот раз она отпрянула к трону и опустилась на него. Ее плечи сжались, она пыталась перевести дыхание.

Жутей больше не было. Просто люди и создание, похожее на божество, стоящее посреди ее тронного зала.

Она сжала голову дрожащими ладонями и досчитала до десяти. Она могла пережить это, ей нужно было только позволить знаниям вернуться в ее голову.

Это было хорошо. Те люди уже пережили проклятие и могли вернуться домой. К семьям, работам, друзьям. Они все были ее народом, каким бы ни был их облик.

Ладони накрыли ее руки, заставляя ее посмотреть на Рафаэля. Он опустился на колени перед троном, крылья лежали на полу. Его темные глаза были полны тревоги и любви. От этого ее сердце болело.

— Моя королева, — сказал он, — нам нужно многое сделать.

— Я не знаю, как все собрать по кусочкам.

— И не нужно. Королевство уже сделало это за тебя, Даниэлла. Они не борются. Они работают вместе, чинят сломанное и снова становятся королевством, — он вытащил из кармана красную розу. — Подарок от жены моего брата. Они желают тебе исцелиться.

Слезы полились по ее щекам.

— Я не знаю, как.

— Я покажу, любимая. Не спеши, — он склонился и поцеловал ее в лоб.

Но ей этого было мало, это не утоляло ее вспыхнувшее желание. Даниэлла приподнялась и поцеловала его. Поглощала его губы и тянула к себе, ощущая, как тает.

Она любила его. Любила так сильно, что сердце порой хотело взорваться от одного взгляда на него.

Прошел долгий миг, и, когда они разделились, она дала ему отодвинуться лишь на пару дюймов. Даниэлла выдохнула и кивнула.

— Вместе. Мы отстроим это королевство вместе.

Радостные крики поднялись к потолку зала. Даниэлла вздрогнула и выглянула из-за Рафаэля. Люди собрались в комнате без ее ведома.

Пожилой мужчина прошел вперед, дрожащая ладонь держала трость, которая стучала, пока он двигался.

— С возвращением принцесса. Или лучше сказать «моя королева»?

— Сказочник? — спросила она, удивление бурлило в ее груди пузырьками.

— Эдгар, — исправил он с улыбкой. — Но ты знала меня как Сказочника.

Еще один мужчина вышел из толпы. Он был высоким, грудь выделялась сильнее всего. Темные волосы обрамляли его лицо волнами кудрей. Он прижал кулак к груди.

— Кузнец… Хьюго.

Женщина шагнула вперед. Яркие красные пятна родинок покрывали ее лицо, грудь и руки. У нее не было ушей, но Даниэлла считала ее красивой.

— Солдатка, — она покраснела. — Я сохраню это имя.

Больше Жутей выходили вперед. Ткачиха, мастера, дети. Сотни человек пришли в тронный зал, чтобы снова встретить свою королеву.

Сердце Даниэллы пело от любви и света. Это были Жути. Все эти люди теперь выглядели нормально. Они получили жизни и имена, работы и семьи, которые их поддержат.

Это был ее народ. Не только те на улицах, которых она знала с детства, но и потерянный народ Холлоу-хилла, который она еще не встречала.

И она вдруг поняла свою цель. Она исполнит то, чего желали этому королевству ее родители. Процветать. Любить. Расти.

Она прикусила губу и посмотрела на Рафаэля, все еще сидящего на полу перед ней. Она медленно соскользнула с трона и опустилась на колени с ним. Она обхватила его лицо руками и притянула его для еще одного поцелуя.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Поразительный идеальный мужчина.

Он покачал головой и поцеловал ее в ответ.

— Ах, моя тигрица, я ничто и никто без тебя.

И Даниэлла знала, что до конца ее жизни ее сердце, наконец, будет целым.