Излечи от ненависти

7 ГЛАВА

Прошло минут пять, прежде чем мальчик отстранился от меня, и выглядел абсолютно спокойным, беря коробки обратно в руки.

— Пойдём вниз, — ровно произнёс, разворачиваясь и направляясь к выходу из комнаты.

До сих пор пребывая в разрозненных чувствах, поднялась следом, как сомнамбула следуя за Нэрайем. В голове роилось кучу мыслей, и ни одного адекватного предположения. Помню, мальчик сказал своей матери, едва прикоснулся ко мне, что я ему нравлюсь, возможно, дело в какой-то энергетике, которую улавливают сверхъестественные существа, но такой порыв…

Крайне неожиданно.

— Мама! Смотри, что Катя нам привезла! — ярко воскликнул малыш, едва мы оказались на кухне.

Две девушки тут же обернулись в сторону Нэрайя, наблюдая, как он аккуратно несёт коробки и кладёт их на круглый стол около окна, после чего забирается на стул, и начинает тщательно осматривать каждый презент, словно выбирая, что съесть первым делом.

— Спасибо за гостинцы, — мягко поблагодарила Пенелопа, скидывая грязный нож и разделочную доску в раковину.

— Я не могла явиться с пустыми руками, — только произнесла, подходя к острову.

— Так, — ударила ладонями Кира по каменной столешнице, привлекая к себе внимание. — Мне пора покинуть вас, а то муж будет лютовать.

Пенелопа понимающе хмыкнула, ласково улыбнувшись, а я застыла в ожидании, да и блондинка уже вызвала доверие, а тут я останусь наедине с незнакомыми людьми, хотя никакой агрессии от них в свою сторону совершенно не ощущала.

— Я приготовила тебе список, — вдруг всполошилась брюнетка, взмахнув руками и на мгновение оборачиваясь назад, схватив с объёмной бутылки сложенный белоснежный лист, после протягивая его блондинке.

— О! Точно! Чуть не забыла, — улыбнулась Хранительница, пряча листок в задний карман джинсов. — Нэрай, пока, — обратилась она к ребёнку, но тот только махнул ей рукой на прощание, всё не в силах оторваться от изучения коробок со сладостями.

Впрочем, блондинку никак это не задело, она только понимающе улыбнулась, прощаясь со мной и растворяясь в густом чёрном дыме. И вот… я осталась наедине с абсолютно чужими людьми, да ещё и в качестве нелегала в незнакомой стране, ведь ни разу не была тут.

— Поможешь накрыть на стол? — разбивая неловкую тишину, обратилась ко мне Пенелопа, и я тут же закивала, желая занять руки хоть чем-то. — Нэрай, оставь сладости на потом, сначала поедим основное блюдо.

Удивительно, с какой лёгкостью мальчик отложил все коробки на подоконник, даже не начав истерить. Я привыкла, что все дети не могут устоять перед сладким, и отказываются всяческими способами от основной еды, а этот же вёл себя… разумно, как взрослый человек.

«Воистину странный ребёнок», — вновь подчеркнула про себя, выкладывая на ажурные тканевые салфетки на столе столовые приборы.

Ели мы в полной тишине, и какого-то напряжения совершенно не ощущала. Чуть позже поняла, что скорее всего в этом доме есть правило молчания во время еды. Но, когда с супом было покончено, началось время разговоров. Пенелопа уточнила, пью ли я травяные чаи, после чего я помогла ей убрать грязную посуду, и мы вместе уже приготовили стол к чаепитию, а Нэрай выбрал одну из коробок со сладостями, открывая и выставляя посередине стола.

— Очень вкусно, — вынес вердикт мальчик, когда съел конфету в виде ракушки, но при этом не выглядел шибко радостным.

— Нэрай редко есть сладости, — пояснила Пенелопа, делая глоток чая и тоже беря конфету.

— Почему? Дети же обожают сладкое, — тут же заинтересовалась.

— Еда для него всего лишь один из источников сил, не более. Он различает вкусы, но, как ты уже поняла, отличается от других детей, — пояснила девушка, глядя на своего сына с любовью.

К слову, тот даже бровью не повёл, слушая наш разговор. Для него, словно было нормой, что его особенности… организма обсуждают.

— Если он редко есть сладкое, то это не навредит ему? — с настороженностью уточнила.

— Нет. Лучше расскажи, какие предпочтения у тебя в еде? Есть ли аллергии на определённые виды продуктов?

— Я всеядна, и аллергий нет. По крайне мере, до сих пор не замечала этого.

Пенелопа коротко кивнула, а после…

Мы обсуждали обычные женские темы, не затрагивая ничего личного. Девушка интересовалась моей жизнью в Америке и то, как я стала певицей, Нэрай тоже задавал вопросы, а чуть позже мы переместились в уютную небольшую гостиную, с мягкими белоснежными диванчиками и множеством маленьких подушек с узорами на них. В камине горел огонь и потрескивали поленья, Нэрай разместился на ковре недалеко от нас, равнодушно собирая конструктор, который предназначался явно для детей старше тринадцати лет, не менее.

— Прости, что лезу не в своё дело, но твой сын совершенно отличается от обычных детей, — аккуратно начала, переводя взгляд на Пенелопу.

Брюнетка понимающе улыбнулась, наблюдая за сыном, и никак отрицательно на моё любопытство не отреагировала.

— Его отец демон, и весьма сильный. Но говоря сразу, ему не интересен сын, как и я. Нэрай тоже не тянется к отцу, и предпочитает проводить время наедине с собой или с малочисленными гостями, которые посещают нас. Я и сама до сих пор не поняла сына, порою его поступки нелогичны. Например, я не ожидала, что он проникнется к тебе таким теплом с первой встречи, — мягко улыбнулась, переводя взгляд на меня.

Стало неуютно, и я совершенно не понимала, как реагировать на столь открытую откровенность. Пенелопа сама отличалась от тех, с кем я общалась, а учитывая её ведьменскую суть, почему-то была уверена, что встречусь с высокомерной стервой, а не милой и весьма открытой девушкой, которая сразу же расположила к себе.

— Кира успела поведать тебе о моей истории, и последние одиннадцать лет… ожесточили меня, — решила тоже раскрыться, смотря на огонь в камине. — Порою я поступала эгоистично к людям, выводила их на эмоции, шла по головам. Даже создавалось ощущение, что у меня отсутствует душа, а любовь и вовсе стала чем-то сказочным, не присущим мне. Ещё и информация о существовании сверхъестественного мира свалилась, как снежный ком на голову. Казалось, весь мой мир перевернулся и сошёл с ума, но твой сын…, - на миг замолчала, наблюдая за мальчиком. — Стоило ему взять меня за руку, а затем обнять… Я ощутила такой прилив тепла, что мне даже показалось, что мою душу можно исцелить. И сейчас у меня снова рвутся шаблоны. Прости, я могу говорить лишнее, но не хочется врать и не договаривать. Знаешь, твой сын… пугает, для своего возраста он ведёт себя нетипично, но одновременно меня тянет к нему, словно в нём… моё спасение.

Резко перевожу взор на задумчивую ведьму, которая внимательно слушала меня и сейчас не собирается сыпать проклятиями или душить. Мы молчим довольно-таки долго, и глаза цвета охры смотрят более изучающее, словно видя что-то незримое. Приходится сохранять спокойствие, хотя так и тянет закрыться руками.

— Видимо, он выбрал тебя, — протягивает медленно брюнетка, вдруг кивая собственным мыслям.

— Выбрал? Что это значит? — всполошилась, чуть меняя позу, забираясь на диван с ногами и корпусом оборачиваясь к девушке.

— Нэраю нужна подпитка из иного источника, конкретно, от человека, без разницы, какой расы он будет. Но подходят не все. Была одна девушка, Мирослава — сестра Киры, но она погибла. У сына образовалась с ней тесная связь, и сама Мира менялась рядом с ним, становилась более спокойной, улыбчивой. Энергообмен происходил в равных пропорциях, словно заряжая их двоих. Когда она умерла, Нэрай прочувствовал всю её боль, тут же становясь более закрытым и прекращая разговаривать. Я пыталась ему помочь, но ничто не помогало, пока не появилась Кира. Мы познакомились чуть меньше месяца назад, но она уже успела сблизиться с нами. Учитывая, её уникальность Нэрай потянулся к ней, но того, что он испытывал к Мирославе, не произошло.

— Хочешь сказать, это что-то вроде родственных душ? — уточнила, на миг перебивая ведьму, но та отрицательно мотнула головой.

— Нет. Раньше я предполагала, что дело в силе. Точнее в одном источнике силы, и у Миры и Нэрайя он один, но с появлением Киры убедилась, что эта теория не верна. К тому же, ты человек, в тебе нет и капли магии, а значит, дело в ином. Скажу лишь, что я рада твоему появлению, возможно, сын раскроется иначе и смягчится. Понимаю, я не в силах просить о таком, но была бы безумна благодарна тебе, если бы ты проводила больше времени с Нэрайем, — на последних словах брюнетка взяла меня за руку, а в глубине её глаз считывалась чуть ли не открытая мольба.

— Во-первых, я благодарна, что ты согласилась приютить меня и спрятать от оборотня. Во-вторых, мне весьма приятна такая открытость от тебя, хотя мы никто друг другу и ты не обязана быть ко мне столь мила. В-третьих, я и сама бы хотела получше узнать твоего сына и провести с ним достаточно времени. Как уже сказала, он словно… вылечивает мои раны, — честно вымолвила, заслуживая в ответ тёплую улыбку.

— Возможно, ты считаешь себя ужасным человеком, Катя. Но ведьмам дано видеть ауру человека, и поверь, в твоей ауре нет ничего, что может навредить кому-либо. Да, тебя ранили когда-то, растоптали, но ты не стала монстром.

— Твоя душа чиста, — подал голос Нэрай, даже не обернувшись к нам, продолжая собирать конструктор.

Мы с Пенелопой обернулись к мальчику, я же пребывала в сумбурных чувствах, только сейчас осознавая, что ребёнок внимательно слушал каждое наше слово.

— Ты погружался так далеко? — только ровно полюбопытствовала брюнетка, не выражая какого-либо негатива.

— Да, — честно ответил малыш, но я ничего понять не могла. — Ей больно, одиноко, но душа не тронута. Она тёплая, как солнышко.

— Что это значит? — перевела непонимающий взгляд на ведьму.

— Как я уже сказала, он выбрал тебя, — начала мягко пояснять. — С каждым днём связь между вами будет крепнуть, возможно, вы сможете общаться мысленно, но для этого должно пройти время. Вы друг другу поможете, Катя. Он исцелит тебя, как и ты изменишь его.

Слишком громкие слова, где-то даже пугающие, но вместе с тем, дающие надежду. Хотя я не представляла, что должно произойти, чтобы ненависть к Белорецкому навсегда покинула моё сердце.

— Надеюсь, я буду полезна, — только скованно улыбнулась, тут же переводя взгляд на окно. — Ты сказала, его отец демон, — решила перевести тему. — Почему вы не вместе? Конечно, если не хочешь, можешь не отвечать.

Я вновь смотрела на брюнетку, только в этот раз она задумчиво разглядывала языки пламени в камине, окунаясь мыслями в прошлое. Было видно, что ей тяжело вспоминать моменты ушедших дней, и оттого ощутила себя некомфортно, словно копалась в чужом нижнем белье, но слова уже сказаны, обратно не вернуть…

— Я была влюблена в одного ведьмака, и была уверена, что это взаимные чувства. Мы пробыли вместе почти десять лет, и ни разу между нами не возникало ссор или измен. Все вокруг поражались нашему союзу, учитывая, что мы не были связаны «истинностью». Но однажды нас подкараулили охотники, это люди с усиленными силами и выносливостью, желающие истребить всех сверхъестественных существ.

— Они напали на вас? — вынесла предположение.

— Да. Но мой… бывший парень прикрыл меня собой, и я успела применить пару заклинаний, отчего охотники ретировались, но успели ранить ядовитым клинком моего мужчину. Никакая магия не была способна исцелить его, только отсрочить момент смерти. И я обратилась за помощью к демону, кто был способен помочь, — вдруг девушка оборвала речь, закусывая губу в недовольстве, и взгляд её стал холодным, даже пугающим. — Я прекрасно осознавала, что с меня могут потребовать всё, что угодно, и была готова к этому. Я так любила, и ни о чём кроме спасения возлюбленного не могла думать. Когда в качестве платы демон предложил провести всего лишь одну ночь с ним, исполняя все его поручения, я согласилась. Он излечил моего мужчину, но тот, едва придя в себя и узнав о «цене» своего спасения, сразу отказался от меня. И мы более не пересекались.

— Прости, я не хотела бередить старые раны, — быстро залепетала, чувствуя себя виноватой.

Пенелопа только криво улыбнулась, всем видом показывая, что не злится.

— Я узнала, что беременна, и вновь призвала того демона, но он лишь посмеялся надо мной, сказав, что я должна быть ему благодарна, ведь он раскрыл мне истинную личину моего бывшего. Сразу дал понять, что на ребёнка ему плевать, впрочем, как и на меня, — хмыкнула зло брюнетка, выпрямляя спину ровнее.

— И тебе не показалось это странным? — аккуратно уточнила, так как в этой истории явно что-то не сходилось.

— Конечно, показалось. Демоны подобного ранга редко являются ведьмам даже после призыва. Минимум, он должен был затребовать мою душу взамен, но попросил иное. В его окружении множество женщин, в том числе и демониц, более искусных в постельных делах, нежели я. Если бы ему нужен был ребёнок конкретно от ведьмы, он бы давно воплотил задуманное в жизнь, да и после рождения Нэрая ни разу не появился в нашей жизни, а это говорит о многом. Ему и правда плевать, и даже создаётся ощущение, что он просто желал растоптать меня, показать, что вся моя любовь лишь пыль, блеф. И я ему благодарна за этот урок, и всё же до сих пор надеюсь, что он более не появится ни в моей жизни, ни в жизни нашего сына.

Речь ведьмы была импульсивной, быстрой, казалось, всё было сказано на одном дыхании. Я переваривала услышанное, отмечая, что Пенелопа ни разу не назвала демона по имени, а значит, и сыну этого не говорила, видимо, с целью огородить, или не позволить в будущем случиться конфликту между мужчинами, когда мальчик уже подрастёт и обретёт бОльшую силу.

— Как видишь, мы в чём-то похожи с тобой, — вдруг посмотрела на меня брюнетка цепким и одновременно тёплым взглядом. — Нам двоим причинили боль мужчины, обладающие бОльшей силой и властью, чем мы, и не посчитали нужным попросить прощения. Но вместе с тем это закалило нас, и мы более не смотрим на мир розовыми очками. Возможно, глупо искать плюсы в столь плачевных ситуациях, но от реальности не сбежишь.

Я молчала, обдумывая слова ведьмы и мысленно со всем соглашаясь. А когда Пенелопа отвлеклась, уходя на кухню, я погрузилась глубже в свои мысли, окунаясь на одиннадцать лет назад, словно под другим углом разглядывая свои чувства и поступки после совершенного изнасилования. Тогда я действовала импульсивно, необдуманно, мне только хотелось сбежать, как можно дальше, и вокруг ничего не слышала и не замечала. Произойди со мной подобное сейчас, возможно, я бы долго всё обдумывала, пытаясь осознать, как поступить правильно. Но в одном Пенелопа была права точно. Я более не смотрю на мир через розовые очки.

Дни в доме четы Вэр протекали быстро и интересно. Пенелопа показала мне разные травы и рассказала об их чудодейственных свойствах, мне даже удалось под её руководством сварить пару отваров, отчего на миг ощутила и себя ведьмой. Нэрай всё время находился подле нас, и периодически касался меня, словно невзначай. Я не противилась, так как негатива не чувствовала, только тепло, разливающееся по всему телу, дарующее покой.

Через две недели в уединении, мои мысли успокоились, кажется, я даже стала мягче, и мир выглядел… иначе. Мне более не хотелось конфликтов и склок. И вдруг словила себя на мысли, что моя публичность звезды утратила смысл. Это было всего лишь прикрытие, чтобы скрыться на виду от прошлого. Казалось, если буду окружена большим количеством людей, пристально наблюдающими за мной, то Белорецкий не станет вновь пытаться достать меня. Не осмелится. И это осознание пришло только в Австрии…

«Глупо», — едва заметно улыбаясь, хмыкнула, опуская взгляд на руки, перебирающие травы.

Пенелопа уехала с сыном в город, а я решила остаться. Не хотелось сталкиваться с людьми, да меня и легко могли узнать.

Подхватив очередные пучки зелени, перенесла их в кладовую, убирая на полку, после чего направилась в маленький санузел. А вот, когда мыла руки, бросила взгляд на своё отражение в зеркале, тут же наклоняясь чуть ниже, внимательно рассматривая макушку головы. Корни волос заметно отросли, и сейчас проявлялся мой натуральный пшеничный цвет волос. Но вот… краситься вновь не было желание.

«Пора прекращать бегать от прошлого. Настало время взглянуть своим страхам в лицо», — уверенно решила, поднимаясь в свою спальню.

Кнопочный телефон, который купила ещё в Москве, так и лежал нетронутым в чемодане. Я только раз воспользовалась им, чтобы предупредить Костю и родителей, что со мной всё в порядке, и я уезжаю на ретрит на пару недель, и связи со мной не будет. Конечно, друг отнёся скептически к моим словам, но выпытывать правду не стал, за что ему огромное спасибо. Мама, зная мои непредсказуемые поступки, заверила, что переговорит с отцом, и успокоит.

Но сейчас…

Возможно, поступаю необдуманно, но этот телефон мужчина не отследит, а поговорить нам всё же стоило.

Секунда. Две. Три.

Делаю глубокий вдох, словно перед прыжком в холодную воду, и нажимаю нужный номер, слушая монотонные длинные гудки. Первый вызов обрывается, и приходится повторить. И вновь срыв.

«Он издевается, что ли?», — недовольно набираю абонент в третий раз, и…

Наконец-то слышится раздражённый ответ.

— Кто это? — рявкает в трубку, отчего меня словно хлыстом бьют по нервам.

На миг прикрываю глаза, пытаясь отогнать от себя вспышки болезненных воспоминаний, и упрямо твержу себе, что это просто мозг так играет со мной.

— Нам надо поговорить, — монотонно произношу, опускаясь на край кровати.

Воцаряется тишина. Кажется, все звуки исчезают, а затем слышу громкое приказное «Все вон!». Адресовано явно не мне. Значит, мужчина не один, возможно, отвлекла его от каких-то дел, но вины за собой не ощущаю.

— Где ты? — звучит нервное, с едва сдерживаемой злобой.

— Это не важно. Я всё равно не скажу, — мягко выдыхаю, прислушиваясь к звукам за окном.

Ведьма с мальчиком могут прибыть в любой момент, и мне бы не хотелось, чтобы они стали свидетелями «этого» разговора.

— Что же ты тогда хочешь? — высокомерно хмыкает оборотень. — Или нашла способ отомстить мне? Так ты уже это сделала, исчезнув со всех радаров.

— Я хочу знать, Белорецкий, — твёрдо произнесла, глядя перед собой в стену. — Понял ли ты одиннадцать лет назад, что трахнул девственницу? А не девку, набивающую себе цену?

Да, я прекрасно помнила, что тогда твердил Арсений. Он полагал, что я опытная соблазнительница, и просто строю из себя целку, чтобы вызвать бОльший интерес у противоположного пола. Жаль, что сейчас не видела его глаза, ведь по ним можно было бы понять намного больше.

— Нет. Не понял. К чему этот вопрос, Катерина? — сухо произнёс так, словно говорил о каком-то бизнес проекте.

— К тому, Белорецкий, что ты конченный поддонок, — устало выдохнула, прикрывая глаза и потирая переносицу. — Мне было шестнадцать лет, сукин сын. Я говорила, а ты даже слушать не стал. Возомнил, что знаешь обо мне всё, не поверил моим словам. Так скажи, какого чёрта, теперь я должна верить тебе? Дьявол! — в сердцах воскликнула, резко вскакивая на ноги, заметавшись по комнате. — Мне надо было тогда остаться и выцарапать тебе лицо, как минимум.

— Мы хищники, девочка. Нами руководят инстинкты. Тогда я прилично выпил алкоголя, и зверь взял верх над человеческой частью. Но честно, я не жалею о случившемся. Да, мне следовало быть более… сдержанным, но прошлое не перепишешь, Катерина. Тебе это прекрасно известно. Мы живём в настоящем, и в моих планах сделать так, чтобы ты более не думала о побеге, а всегда была рядом со мной, пребывая не в страхе, а в спокойствии, — с нажимом пояснял, отчего мои губы сами собой исказились в жуткой гримасе отвращения и боли.

— Спокойствие и ты — вещи несовместимые, Белорецкий, — горько хмыкнула, потирая заднюю часть шеи.

— Вернись. Обещаю, мы всё обсудим на нейтральной территории и спокойно.

И вновь только моя кривая ухмылка.

Если бы Арсений видел меня, то по внешнему виду бы понял, что я не готова на диалог тет-а-тет.

— Я вернусь, когда сама посчитаю нужным, — жёстко отрезала, собираясь дать отпор.

«В этот раз ему не победить».

На заднем фоне раздался какой-то треск, а затем оглушающий грохот. Арсений лютовал, но сам лично никаких проклятий или рычаний не издавал. Честно, я не желала доводить всё до такого состояния, но оборотень вновь пошатнул моё равновесие. И казалось бы, я только успокоилась, решилась на разговор, а у нас всё идёт чёрти как.

— Я найду тебя, Катерина. Клянусь Богами! Ты — моя, и это никто и ничто не изменит, — твёрдо отчеканил, тяжело дыша.

Слова, как пощёчина, полоснули по сознанию, и я трусливо сбросила вызов, отключая полностью телефон и пряча на самую дальнюю полку шкафа.

Меня била крупная дрожь, и представать в таком виде перед ведьмой и её сыном совершенно не хотелось. Поэтому пришлось принимать холодный душ, чтобы более-менее взять себя в руки, и переключиться, а после ещё выпила несколько чашек успокаивающего травяного чая.

Стало ли легче?

Лишь отчасти.

Но, когда Пенелопа и Нэрай вернулись, я уже была более собранной, и даже немного меланхоличной. Мальчик, забежав на кухню, тут же ринулся ко мне с довольно-таки увесистым крафтовым пакетом, в котором лежали различные фрукты.

— Смотри, что мама нам купила! — поделился своей радостью малыш, отчего я не удержалась и мягко улыбнулась, потрепав рукой шелковистые чёрные волосы.

— Можем сделать фруктовый салат, — охотно предложила, на что ребёнок озадачено нахмурился, скользя взглядом на свою мать.

— Почему мы раньше не делали салат из фруктов? — уточнил Нэрай у ведьмы.

— Ты любил овощи, только с недавнего времени стал уделять внимание сладкому, — пояснила брюнетка, раскладывая продукты в холодильник.

— Точно, — кивнул мальчик, вновь оборачиваясь ко мне. — Ты поможешь мне нарезать?

— С удовольствием. Но сначала фрукты надо помыть.

Не знаю, заметили что-то странное в моём настроении Пенелопа или Нэрай, по крайне мере вида не подали.

Мы прекрасно провели остаток дня, сделав фруктовый салат, а затем объедаясь им под просмотр фильма ужасов. Правда, больше хохотали от абсурдности происходящего на экране. В какой-то момент, заметила спящего Нэрая, который примостился у меня под боком, и сладко посапывал, обнимая одной рукой мой живот. Меня умилила столь милая картина, а Пенелопа только мягко улыбнулась, не проявив и капли ревности.

Даже странно, что её сын тянулся больше ко мне, чем к собственной матери.

— Отнесёшь его наверх? — шёпотом спросила брюнетка, глядя на меня.

Что ж, с детьми я не нянчилась, на руках тем более не носила, но отказать просто не могла. Поэтому, крайне аккуратно, пытаясь не разбудить мальчика, сначала встала с дивана, после беря его на руки, прижимая к груди. Ребёнок тут же обхватил меня за шею, укладывая голову на плечо. Не могу сказать, что в этот момент во мне проснулся материнский инстинкт, но нечто похожее… точно.

Пенелопа осталась внизу, решив прибрать всё после наших посиделок, а я направилась со своей ношей на второй этаж. На лестнице чуть застопорилась, так как сами ступени были узковаты, и я боялась споткнуться, тем самым полетела бы вниз вместе с Нэрайем, а этого совершенно не хотелось.

В комнате молодого ведьмака свет не включила, из окна струилось достаточно лунного света, чтобы ориентироваться в темноте. Уложив ребёнка аккуратно на кровать, замерла, едва Нэрай зашевелился, а милое личико исказилось гримасой недовольства. Но поворочавшись, малыш всё же засопел, переставая двигаться. Укрыв его одеялом, пару секунд любовалась ведьмаком, вновь пытаясь понять, зачем судьба сплела так тесно наши жизни.

«Почему «я» связана с ним?».

Оставалось только догадываться загадочным переплетениям путей. Словно кто-то нарочно свёл нас.

Сбросив наваждение, медленно покинула детскую, аккуратно закрывая за собой дверь, и, практически на цыпочках, спускаясь по лестнице на первый этаж. Из гостиной лился мягкий свет от напольного торшера, но в комнате Пенелопы не оказалось. Подошла к дивану, подхватывая плед и аккуратно складывая, оставляя на кресле. Оглянулась по сторонам, убеждаясь, что всё остальное лежит на своих местах, а после направилась на кухню.

В доме было так тихо, что даже стало не по себе. Обычно хоть какие-то звуки присутствуют, а тут же…

«Словно затишье перед бурей», — подумала про себя, заходя в нужную комнату и тут же замирая.

Спиной к раковине стояла Пенелопа, а в метре от неё около острова возвышался высокий мускулистый мужчина весьма пугающей наружности. На вид лет сорок пять, лоб рассекают несколько глубоких морщин, густые брови вразлёт придают более устрашающий вид. Одет во всё чёрное и максимально скрытое, но из-за ворота водолазки на шее виднеется татуировка в виде чёрных линий. И ладно вид…

В руке он крепко удерживал извилистый клинок, и им он явно не торт собирался резать.

Мужчина быстро среагировал на моё присутствие, тут же вцепившись в меня какими-то бездушными серыми глазами. Тщательно просканировав не более пары секунд, только выдал…

— Человек.

И сказано это было с каким-то… пренебрежением. Во всяком случае, он тут же утратил ко мне интерес, вновь концентрируясь на Пенелопе. А я не понимала, почему девушка бездействует. Она же ведьма, я сама лично видела, на что она способна. Чужак напротив неё не препятствие, но брюнетка продолжала стоять, только вцепившись руками в край каменной столешницы. И вдруг…

Кто-то обхватил меня за плечи позади, и захват был столь цепким и… холодным, что я просто пошевелиться не смела.

— Когда это ведьмы стали заводить себе в качестве питомцев людей? — раздалось хриплое над головой, и лишённое каких-либо эмоций.

Меня подняли над полом, и, как пушинку, перенесли к окну, тем самым отдаляя от ведьмы. После мой «носильщик», отпустил меня, обходя остров с другой стороны от своего приятеля. И «этот» незнакомец был ещё более массивным и высоким, а волосы полностью седые, правда, на вид чуть моложе первого, может, лет тридцать пять. И довольно-таки красивый, если не учитывать происходящее.

— Я уже говорила, что не стану вам помогать, — твёрдо и одновременно спокойно произнесла Пенелопа, смотря исключительно на седовласого.

— И это весьма печально, — равнодушно бросил мужчина, подходя к девушке совсем близко, отчего между ними осталось не более десяти сантиметров.

— Уходите.

Но приказа ведьмы никто слушать не стал. Учитывая, что один мужчина стоял ко мне спиной, а другой полу боком, то считать их истинные эмоции не могла, но была уверенна, что они оставались хладнокровны.

— Ты знаешь, что отказ «нам» чреват последствиями для тебя и твоего сына, Вэр, — вновь заговорил седовласый, а второй чужак покрутил ловко клинок в руке.

Бросаться на чужаков было крайне глупо. Это явно не люди, и меня отбросят, как букашку. Но оставлять ведьму одну наедине с явной проблемой тоже не выход.

«Кира! Кира! Кира! Умоляю! Приди!», — мысленно закричала, призывая Хранительницу, надеясь, что она не спит и услышит мои молитвы.

Но ни через секунду, ни через минуту, блондинка не появилась. И меня начала накрывать паника. Сразу вспомнила про Нэрая. Незнакомец дал ясно понять, что пришёл не только за девушкой.

— Я всё сказала, охотник. Проваливай из моего дома, и своего дружка прихвати с собой, — оскалилась Пенелопа, всем видом давая понять, что не боится чужаков.

«Охотники? Это же те, кто истребляет сверхъестественных существ, и на бывшего брюнетки нападали», — распахнула в изумлении глаза, вспоминая рассказы.

Вновь мысленно начала призывать Киру, на этот раз более отчаянно, но…

— Ты сделала свой выбор, — резюмировал седовласый, после чего схватил девушку за руки, чуть разворачивая, чтобы второму мужчине было проще…

— Нет! — вскрикнула, закрывая рот ладонью, когда в сердце Пенелопы вогнали извилистый кинжал.

Что со мной происходило в данный момент?

Без понятия.

Я просто вся застыла, наблюдая, как седовласый, практически аккуратно, укладывает мёртвое тело ведьмы на пол. Но не успел он выпрямиться, как его отбросило к стене, и припечатало так, что он и пошевелиться не мог, со вторым незнакомцем случилось то же самое.

Только перевела взгляд к проходу на кухню, лицезрея разъярённую Киру в шёлком коротком халате, накинутое явно на обнажённое тело. Девушка бросила взгляд за остров, где лежала ведьма, а после начала медленно приближаться к мужчинам, и с каждым шагом её губы изгибались всё в более устрашающей улыбке. Лицо вдруг побелело, а затем покрылось чёрными извилистыми линиями, и глаза налились чернотой, заставляя испытывать первородный ужас. Даже охотники и те испугались, что было видно по их лицам.

— Вы… — злобно зашипела блондинка, вставая практически впритык к чужакам.

Казалось, в этот момент здесь находилась не Кира, а её устрашающий двойник, мечтающий не просто разорвать убийц в клочья, а придать их самым страшным и извращённым мукам. Отмерев, я быстро оказалась около Пенелопы, присаживаясь подле её быстро охлаждающегося тела. Но в данный момент, пребывая в дикой прострации, мне не верилось, что та, с кем нас так сблизила жизнь, сейчас мертва. Всё казалось дурным сном, или плодом моего воображения.

«Это не сон, Катя, и не галлюцинация», — твердила себе, аккуратно прикасаясь к мягкой щеке девушки.

Если бы не рукоять клинка, торчащая из женской груди, можно было бы решить, что ведьма просто заснула. И вновь ступор. В данной ситуации я была полностью беспомощна, отчего хотелось раскричаться, но наверху спал Нэрай…

«Чёрт! Нэрай… Это же его мама», — зажмурила глаза, совершенно не понимая, как гибель ведьмы отразится на мальчике.

Обернувшись к Кире, наблюдала как она только силой мысли выворачивает кости одного из охотников, а у того рот открыт в немом крике. Ни одного звука. Что конкретно сделала с ним блондинка, оставалось только догадываться, но картина выглядела настолько жутко, что меня чуть не стошнило.

— Кира, — трясущимся голосом позвала Хранительницу, но та и бровью не повела.

На свой страх и риск поднялась, подходя к блондинке и слегка касаясь плеча. Знала, что реакция может быть любой, минимум, мне могли вывернуть руку, а о максимуме и думать не хочется. Но вдруг девушка обернулась ко мне, окидывая взглядом свысока, а после искривляя губы в ироничной улыбке.

— Нэрай может проснуться в любой момент, — медленно произнесла, стараясь не упасть в обморок от ужасающего вида блондинки.

Но мои слова достигли цели. Девушка слегка смягчилась, вновь оборачиваясь к охотникам, а затем… отпуская их, и мужчины упали на пол, приземляясь на ступни довольно-таки мягко.

— Я буду охотиться на вас, доводя до смертельного ужаса. Вы же так гордитесь своей хладнокровностью, так проверим, насколько это правда, — предвкушающе оскалилась Кира, отчего седовласый чуть сдвинул брови на переносице, и почему-то бросил более заинтересованный взгляд на меня.

Стало не по себе. Было проще, когда меня воспринимали «игрушкой», а сейчас интерес к моей персоне явно возрос. И не понятно «почему» именно.

Но охотники не стали медлить, и практически сбежали.

— Зачем ты отпустила их? — непонимающе выдохнула, смотря в пустой проход кухни.

— Убить их сейчас, слишком просто и не принесёт и капли удовлетворения.

— А месть может приносить удовлетворение? — скептически уточнила, чувствуя, как меня медленно охватывает осознание произошедшего, и тело начинает мелко подрагивать.

— Ты и сама можешь дать ответ на свой вопрос, — коротко бросила Кира, после чего обогнула меня и направилась к убитой ведьме.

Да, я прекрасно понимала, о чём вещала блондинка, оттого и застыла истуканом, размышляя о себе, хотя для этого было совершенно не то время и место. Но всё же…

Если моей местью Белорецкому можно назвать побег, то нет. Удовлетворения не ощущала. Определенно, у меня появилось время побыть наедине с собой и обо всём подумать, взвесить, построить планы, но это не месть. Нужно было сделать так, как я и говорила Арсению. Остаться с ним, создать вид до безумия влюблённой дуры, и в тот самый момент, когда бы он проникнулся ко мне безусловным доверием и ел бы с моих рук, просто исчезнуть. Уверена, это принесло бы больше удовлетворения, и было бы больше похоже на месть.

— Что мне делать? — выходя из оцепенения, тихо уточнила, слегка оборачиваясь.

— Иди к Нэраю. Ляг с ним. Твоё присутствие успокоит его, а я пока всё здесь… приберу, — отчеканила девушка.

— Уверена? Я могу…, - нелепо начала, хватаясь рукой за край каменной столешницы.

— Катя. Ты — человек. Прости, но сейчас ты не можешь ничем помочь, — обернувшись ко мне, устало произнесла Хранительница.

Да. Кира была права. Я всего лишь человек, и не мне вступать в игры сверхъестественного мира.

Было ли обидно?

Отчасти.

Я чувствовала себя беспомощной, и, если честно, совершенно не представляла, как вести себя с ребёнком. Пока он спит — отлично, но потом…

«Даже не представляю, какие слова подобрать …».

Но кивнув своим мыслям, быстро ушла из кухни, вскоре оказываясь в детской спальне. На лице мальчика застыла маска отвращения вперемешку с болью, а стоило мне лечь рядом, как детские ручки тут же обняли меня, словно ища тепло, и лицо слегка смягчилось.

«Что ж. Ночь предстоит долгой», — вынесла вердикт, прекрасно осознавая, что глаз не сомкну.

В голове роилось миллион мыслей, перед глазами стояло безмятежное мёртвое лицо ведьмы, в лице которой я только нашла подругу. Даже не помню, в какой момент на меня накатила злость, превращаясь в ярость. Будь у меня силы и больше возможностей, я бы не позволила случиться подобному, а охотников разорвала бы в клочья. Они столь легко и без препятствий совершили убийство, что у меня до сих пор это в голове не укладывалось. Точнее…

«Это чужой для тебя мир, Катерина. Но по воле судьбы, ты теперь стала его частью».

И в этот самый момент в голове вспыхнули слова Белорецкого о том, что однажды он собирался обратить меня в оборотня. Тогда я среагировала крайне бурно, и становиться сверхъестественной тварью, воющей на луну, не желала, но знай я, что окажусь в подобной ситуации, возможно, моё решение было бы иное.

«Будь я оборотнем, смогла бы противостоять охотникам и предотвратить произошедшее?», — спрашивала себя, и вновь не могла найти ответа.

Определенно, было бы больше шансов на спасение Пенелопы, но охотники не стали меня трогать только по той причине, что я оказалась человеком, а вот будь я оборотнем, участь моя была б незавидна.

И вдруг, на фоне всего случившегося, резко померкла и моя месть Белорецкому. Как ни крути, а я осталась жива одиннадцать лет назад, и свою судьбу творила сама, выбирая из множества путей всегда один, и теперь оказалась здесь. А у Пенелопы больше не было выбора ни в чём. Она в другом мире…

Даже забавно, как меняется наше мировоззрение перед лицом смерти. За секунду мы можем стать совершенно иными людьми, забыв о прошлых принципах. Конечно, это слишком глубокие изречения и для кого-то глупые, но не для меня. Не сейчас.

Чуть крепче прижала к себе Нэрая, слегка поглаживая по спине, невольно оставляя короткий поцелуй на макушке.

Да, мы не были связаны кровными узами, да и никаких обязательств я не давала, но чувствовала себя обязанной. Как и сказала Пенелопа, моя жизнь тесно переплелась с жизнью её сына. Возможно, так решили Боги, а может судьба так издевалась. Без понятия. Но отказываться от мальчика не собиралась. И дело тем более не в корыстных целях. Пусть Нэрай и даёт мне душевный покой и привносит больше ясности в мой ум, но мне также хотелось отдавать что-то и в ответ. Мальчик рос без отца, и прекрасно знал все обстоятельства, ведь от него ничего не утаивали. Потом ещё и сестра Киры умерла, отчего Нэрай потерял близкого человека, а тут ещё и мама…

«Боги! Если вы действительно существуете и слышите меня. Прошу! Не дайте Нэраю сорваться и погрязть во тьме!», — искренне взмолилась, закрывая глаза.

Я молилась раз за разом, твердя одно и тоже, как мантру, свято веря, что меня услышат. И да, меня крестили в детстве, но в шестнадцать лет мне показалось, что Бог отвернулся от меня, и я забыла о вере, став атеисткой. Но сейчас я молилась иным Богам, и явно не «своим». Нэрай не человек, и моя вера для него пустой звук. Уверена, в его мире высшие существа могут быть более реальны, чем ангелы в христианской вере.

Вдруг дверь в спальню приоткрылась, и я слегка обернулась, чтобы видеть вошедшего, прижимая ребёнка к себе чуть теснее, словно в защитном жесте. И тут же тихо выдохнула, различая в темноте очертания изящной женской фигуры Хранительницы.

Кира успела переодеться в джинсы и тёмную футболку, а также её волосы были собраны в высокий хвост на затылке. Очертания лица было крайне сложно разобрать, да и девушка бросила на нас с мальчиком только короткий взгляд, после чего заозиралась по сторонам, вскоре присаживаясь на кресло, устало откидываясь на мягкую спинку.

И вдруг…

Наши глаза встретились в темноте, неотрывно смотря друг на друга. Мы словно создавали невидимую связь, вместе проживая скорбь. Пытаясь отвлечься, вновь погладила Нэрая по спине, но это мало помогло. Пока была одна, была в разы легче, а вот наличие Киры более ясно давало понять, что смерть Пенелопы — не плод моего больного воображения. Мне ничего не привиделось.

«Пора прекратить отрицать правду, Катерина. Чем быстрее смиришься с реальностью, тем лучше», — твердила самой себе, прикрывая глаза.

С первыми лучами солнца лучше не стало, и на удивление усталости не ощущала. Видимо, организм получил большой стресс, и сейчас работал на максимум своих ресурсов. Ещё и Нэрай зашевелился, сонно приоткрывая глаза сначала раз, потом второй, и наконец-то садясь, потирая заспанные глаза. Мы с Кирой молчали, только наблюдали, я поднялась следом за ребёнком, свешивая ноги с кровати…

— Мне приснился странный сон, — вдруг заговорил малыш, и мы с Хранительницей обе напряглись.

— Что тебе приснилось, Нэрай? — мягко спросила блондинка, поддавшись чуть вперёд.

— Мама. Она попрощалась со мной, и сказала, что я остаюсь не один, а с Катей.

Ровный спокойный голос полоснул по нервам, а слова просто добили, сваливая с ног. Горло словно кто-то сжал невидимой рукой, лишая разом всего кислорода.

Я не знала, что происходит с ведьмами после их смерти, возможно, Пенелопа и правда напоследок навестила сына, дав наставления. То, что мальчик придумал это сам — бред. Нэрай не умел врать, и строить нелепицы для него полнейшая бессмыслица. Но то, что ведьма сказала подобное ребёнку…

«Слишком уж сильно она верила в меня, даже больше, чем я сама», — судорожно подумала, сжимая пальцами покрывало.

На какое-то время я выпала из реальности. Меня перестал волновать весь этот мир, и хотелось просто отмотать время назад. Отчаянно хотелось. Но вот останавливала себя, твердя, что пора прекращать бежать от неизбежного. Сейчас не время для инфантильности.

— Твою маму убили, Нэрай. Этой ночью, — ровно произнесла я, переводя взгляд с ковра на ребёнка.

Мальчик обернулся ко мне, смотря своими голубыми бездушными глазами, в которых даже после произнесённых мной слов ничего не дрогнуло. Это пугало, ведь невозможно было считать информацию и понять, как действовать дальше, что говорить…

— Кто? — только лаконично спросил.

Я молчала, упрямо поджав губы, Кира тоже бездействовала, только задумчиво рассматривала пейзаж за окном. Тогда Нэрай положил ладонь поверх моей руки, посылая по телу уже знакомое тепло, и лёгким жестом вынуждая прервать молчание.

— Охотники, — сдалась, не в силах отвести взгляд от ребёнка.

Несколько секунд, или может минут. Тишина. Нэрай выбирается из постели, следуя на выход. Подрываюсь следом, но Кира одним взмахом руки призывает остаться, и дать мальчику время. У меня же в этот момент в голове рушатся все шаблоны.

Нэраю всего лишь шесть лет, он должен биться в истерике, звать маму и твердить, что мы всё выдумали, а вместо этого…

Проходит время и мальчик возвращается в комнату, следуя к шкафу. Я осознаю, что молодой ведьмак просто умывался, как он делал всегда после пробуждения, а сейчас меняет одежду. Слишком… странно, хотя это слишком мягко сказано. И, когда ребёнок полностью приготавливается к новому дню, разворачиваясь к нам…

— Надо позавтракать, — ровно произносит, глядя на меня, а затем на Киру.

Кажется, в шоке не я одна. Хранительница не сразу поднимается с кресла, а потом бросает на меня вопросительный шокированный взгляд. Я сама в ступоре, и следую на кухню, точно сомнамбула. Да и завтрак готовлю на автомате, всё поглядывая на пол, где совсем недавно лежала мёртвая Пенелопа. Ситуация становится ещё извращённей, будто из дешёвой чёрной комедии. Завтракаем в тишине, в прочем, как и всегда. А вот стоит Кире подняться и поставить грязную посуду в раковину…

— Охотники ещё живы? — спокойно спрашивает Нэрай, глядя на меня так, что промолчать опасаюсь.

Сказать не могу, только утвердительно киваю, и ребёнок повторяет за мной движение головой.

Без понятия, какие мысли роются в этой маленькой голове, и это пугает. Бросаю взгляд на подошедшую Хранительницу, и ловлю её напряжение. Ей самой любопытно, что же творится в черепной коробке ведьмака.

— Нэрай, вам с Катей придётся переехать, — мягко, словно боясь спугнуть, произносит девушка, присаживаясь на корточки около стула ребёнка, и тот сразу переводит на неё взгляд.

— Далеко? — только спрашивает.

— К моему хорошему другу в Бразилию. Он обучит тебя лучше управляться со своей силой, а я в это время буду преследовать тех, кто убил твою маму.

— Нет, — звучит категоричное, и мы обе с Кирой перестаём дышать. — Я сам хочу выследить охотников.