Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1

Глава 2. Взрыв Ярости

Ледяной вой «Усмирителя» резал уши, сливаясь с тяжелыми шагами по металлическому настилу. Топ-топ-ТОП. Ближе. Игнат стоял над поверженным Жилой, кулаки сжаты в бессильной ярости. Алые искры погасли, но под ребрами тлел уголек — обжигающий, живой. Мать… Мысль пронзила сознание, как шип. Она там. В темнице. Жива. Пока я тут ползаю в грязи…

— Кишки выпустим, тварь! — донеслось из темноты штрека. Два силуэта в бронированных экзоскелетах «Молот-4» вышли из-за угла, освещенные дрожащим светом эфирных ламп. Шлемы с щелевидными визорами. Эфиро-шокеры в руках, гудящие синим зарядом. На груди — кроваво-красная эмблема Конклава «Стальной Век»: стилизованная шестерня, сжимающая каплю.

Игнат отпрыгнул от Жилы, прижимаясь к холодной стене. Два. Тяжелое вооружение. Сквозь экзоскелет не пробьешь… «Усмиритель» на шее визжал, впиваясь холодными иглами в нервы. Каждая капля силы «Дикого Пламени» тут же гасилась. Словно душат.

— Жила! Доклад! — рявкнул первый надсмотрщик, тыча шокером в сторону распластанной груды металла и мышц. Голос из репродуктора шлема — металлический, без эмоций.

Жила зашевелился, силясь приподняться в искореженном экзоскелете. «Он… он колдует! Сквозь ошейник! Искры алые! Жгут сталь!»

Второй надсмотрщик фыркнул.

— Эфирная пыль мозги проела. Усыпить гада и в карцер!

Карцер. Слово ударило холодом. Там не били. Там ломали. Морозильными камерами, нейро-сканерами, выкачивая последние силы. Оттуда не возвращались. Игнат сглотнул ком в горле. Нет. Не туда. Мать ждет…

Его взгляд скользнул мимо надсмотрщиков, вглубь штрека, где грохотал гигантский насос «Сердце Рудника». Цилиндр из черного металла высотой с трехэтажный дом, оплетенный трубами и проводами. Из его жерла с шипением вырывались клубы пара, смешанного с золотистой эфирной пылью — концентрированной магией Веирии, выкачиваемой из недр. Насос качал загрязненный эфир к очистным станциям. А вокруг него, как муравьи, копошились рабы с тачками, загружая в жерло куски руды. Их лица были пустыми масками усталости.

Насос… Мысль ударила, как молния. Эфирная пыль. Нестабильна. Взрывоопасна при перегреве. Он вспомнил плакат в казарме: «Пыль + Искра = Чистилище». Взрыв эфирной пыли мог смешать штрек. И отключить подачу энергии, в том числе — на «Усмирители». Шанс.

— Контра! Приготовить нейро-сеть! — скомандовал первый надсмотрщик, наводя шокер на Игната. Синие молнии заискрили на контактах. Второй достал из пояса устройство, похожее на паука — «Уловка-7». Оно должно было выстрелить сетью с парализующим током.

Время кончилось.

Игнат рванул не к надсмотрщикам. Не к выходу. Вглубь. К насосу. К груде руды, сброшенной у его основания.

— Стой! — рев усилителя оглушил. Синий разряд шокера просвистел в сантиметрах от уха, оставив запах озона.

Игнат нырнул за груду камней. Грубая руда впилась в ладони. «Уловка-7» щелкнула. Сеть с шипением развернулась в воздухе, но зацепилась за выступ насоса. Не попала!

Флешбек: Два года назад. Тайная библиотека матери.

Пыльный фолиант «Тайны Эфира Веиров» раскрыт на столе. Мать, ее теплые руки на плечах Игната, шепчет:

— Запомни, сынок. Чистая Искра Рода — как солнце. Дает жизнь. А сжатый, грязный эфир… Он как порох. Ищет выход. Малейшая искра… — Она щелкает пальцами. — …и пламя пожрет все.

Настоящее. Рудник Скорби. Штрек 7 «Слеза Веирии».

— Достать его! — орал Жила, барахтаясь в экзоскелете. — Он у насоса!

Надсмотрщики открыли огонь короткими синими разрядами. Камни вокруг Игната плавились, разбрызгивая жидкий шлак. Тепло. Оно снова зашевелилось под ребрами. Слабо. «Усмиритель» душил его, как удавка. Нужна искра. Настоящая. Большая.

Его взгляд упал на главный клапан охлаждения насоса — огромный стальной штурвал, покрытый инеем. По трубам вокруг него бежала ледяная вода, гася жар ядра. Рядом — аварийный щиток с треснутым стеклом и красной кнопкой «СТОП».

Кнопка — блокировка аварийного охлаждения. Идея сложилась, как пазл. Перегрев ядра + концентрация пыли + искра «Дикого Пламени» = Хаос.

Игнат вскочил. Синий разряд шокера опалил рукав робы, бросив в тело судороги. Он закричал от боли, но рванул вперед, к щитку. Еще один выстрел! Промах. Рабы у насоса заметались, как испуганные тараканы.

— Он к щитку! Стреляй в упор! — вопил первый надсмотрщик.

Игнат прыгнул. Рука потянулась к красной кнопке за треснутым стеклом. Сейчас!

Удар экзо-кулака в спину отбросил его на металлический корпус насоса. Воздух вырвался из легких со стоном. Мир поплыл. Над ним встал второй надсмотрщик, поднимая ногу, чтобы раздавить шлемом усиленную подошву. «Кончил играть, выродок!»

Мать… Лицо матери в темнице — бледное, изможденное, но с живыми глазами — всплыло перед мысленным взором. «Выживи, Игнат. Ради меня…»

ВЗРЫВ ЯРОСТИ.

Не физический. Внутренний. Глубинный. Как если бы вулкан Кремнеборья проснулся у него в груди. НЕТ! Мысленный вопль сорвал все оковы. НЕ ТУТ! НЕ СЕЙЧАС!

Тепло под ребрами не просто проснулось. Оно взорвалось. Алый вихрь, невидимый, но невероятно плотный, рванул изнутри наружу, сметая все на своем пути. «Усмиритель» на шее взвыл на грани возможного, мигая аварийным красным. Его корпус треснул! Холод подавления дрогнул.

Алые искры не просто вспыхнули на кулаках Игната. Они вырвались сквозь кожу, как лучи сквозь треснувшее стекло. Не искры — молнии! Короткие, яростные, рвущиеся наружу с шипением раскаленного металла. Они били хаотично, прожигая робу, оставляя на коже полосы ожогов, но одну — самую яркую — Игнат, стиснув зубы, направил. Не на надсмотрщика. На красную кнопку за стеклом щитка!

БАМ!

Алая молния ударила в трещину стекла. Стекло не разбилось. Оно испарилось. Молния впилась в красную пластику кнопки.

ЩЕЛК.

Тишина.

На мгновение заглох гул насоса. Потоки пара прекратились. И тогда — из глубин чудовищного механизма — донесся нарастающий, низкий гул. Как рычание разъяренного зверя. Лампы эфирного освещения погасли, мигнули аварийным багровым светом. Сирена насоса взревела, заглушая вой «Усмирителя».

— ОТКАТИЛСЯ! — заорал кто-то из рабов.

Ядро насоса раскалилось докрасна за секунды. Стальные стенки начали плыть. И тогда — золотистая эфирная пыль, скопившаяся в жерле и трубах, воспламенилась. Не от огня. От чистой, нестабильной магии, сжатой до предела и лишенной охлаждения.

Взрыв был ослепительным и почти беззвучным. Гигантский шар золотого пламя, прошитый алыми прожилками, рванул наружу, сминая металл, как бумагу. Ударная волна подхватила Игната, надсмотрщиков, рабов, куски руды — и швырнула их прочь, как щепки. Мир превратился в карусель из огня, дыма и летящих обломков.

Игнат ударился спиной о стену, потеряв дыхание. Боль пронзила все тело. Но он видел главное: надсмотрщики отброшены. Их экзоскелеты дымятся. «Усмиритель» на его шее… мигнул и погас! Треснувший корпус не выдержал электромагнитного импульса взрыва. Холодная хватка ослабла!

Ворота. Мысль прорезала туман боли. Главный выход из штрека — массивные стальные ворота с гидравлическим приводом. Взрыв мог повредить управление. Единственный шанс.

Он встал, кашляя дымом. Вокруг царил хаос. Рабы метались, кричали. Некоторые лежали без движения. Двое надсмотрщиков пытались подняться, их экзоскелеты искрили. Жила орал что-то нечленораздельное. Багровый свет аварийных ламп лизал клубы дыма.

Игнат побежал, спотыкаясь о камни, прижимая обожженную руку к груди. Ладонь, которой он направлял молнию, пылала огнем. Кожа покраснела, покрылась волдырями. Цена силы. Но он не чувствовал боли. Только ледяную ясность цели. Вперед. Через ворота. На свободу. К матери.

Ворота были в двадцати метрах. Массивные. Из сплава, не поддающегося обычным инструментам. С перекрещенными балками толщиной в руку. Гидравлический механизм с правой стороны дымился — взрыв повредил его. Ворота были приоткрыты всего на полметра! За ними виднелась темнота штольни, ведущей к поверхности.

— Держать его! — хрипло крикнул первый надсмотрщик, поднимая шокер. Его броня была вмятиной, визор разбит. Синий разряд дрожал, нестабильный.

Игнат не останавливался. Он бежал к узкой щели. Проскочу!

ТА-ТА-ТА! Очередь из эфиро-автомата второго надсмотрщика прошила воздух. Пули с голубым следом ударили в камни у ног Игната, вздымая искры. Одна чиркнула по бедру — боль, как удар раскаленным прутом.

Он упал у самых ворот. Щель была так близко! За ней — темнота. Воздух. Свобода. Но синий огонь шокера уже освещал его спину. Надсмотрщик был в трех шагах.

Нет! Отчаяние, острее любой боли, сжало горло. Неужели все зря?

И тогда — под ребрами — уголек взревел. «Дикое Пламя», больше не сдерживаемое «Усмирителем», рвануло на свободу с невиданной силой. Не искры. Не молнии. Шквал. Слепящий каскад алого пламени, рвущийся из его груди, рук, глаз! Он не направлял его. Он был им.

Алый вихрь ударил в стальные ворота. Не в щель. В самую сердцевину перекрещенных балок.

ШИПЕНИЕ!

Не плавление. Испарение. Сплав, выдерживающий удары отбойных молотков, побелел, потом стал оранжевым, алым… и исчез. Будто его коснулось солнце. Ворота не распахнулись. В них появилась дыра. Неровная, с оплавленными краями, размером с человека. За ней — чернота штольни и… запах. Свежий. Холодный. Не рудника.

— ААААРГХ! — крик Игната смешался с ревом пламени. Боль в правой руке стала невыносимой. Он посмотрел вниз. Рукава робы не было. Кожа от запястья до локтя была черной. Обугленной. Дым шел от нее. Запах горелого мяса.

— Ч… что это?! — прошепелявил надсмотрщик, отшатываясь от алого кошмара. Его шокер потух.

Игнат не думал. Он двинулся сквозь дыру в воротах. Каждый шаг отзывался адской болью в руке. За спиной — крики, вопли, рев сирен. Кто-то из рабов рванул следом за ним, толкаясь, падая. Свобода манила.

Он шагнул в темноту штольни. Холодный воздух обжег легкие. Сзади раздался выстрел. Пуля просвистела над головой, ударив в камень. Второй надсмотрщик пришел в себя.

Игнат побежал. Вслепую. В темноту. Навстречу боли, страху и единственной надежде. Мать. Я иду. Алый огонь внутри угас, оставив только тлеющий уголек и черную, дымящуюся руку — вечную цену первого шага к свободе.