Сергей Сергиеня

КОТ В ЯЩИКЕ.


Хроники патруля Итера




ГЛАВА ПЕРВАЯ



В сердце каждой звезды горит огонь преисподней.



Эти горнила, разбросанные во тьме, неустанно плавят материю. Они рождаются из пустоты, из разреженных облаков водорода, собирая его в сгустки и уплотняя до тех пор, пока первородная пыль материи не сожмется и не нагреется под собственным давлением до нужной температуры. И тогда аморфная Протозвезда вспыхнет термоядерной реакцией, перемешивая атомы вещества, выжимая из них свет и энергию, перемалывая жерновами реакций элементы, чтобы создать из простейших форм нечто новое, сложное и замысловатое.



Миллиарды лет эти адские топки расплескивают свет и энергию, вращаясь в рукавах галактик, цепляясь друг за друга гравитационными щупальцами, и удаляясь в бесконечном падении от центра мироздания к краю вселенной.



Пожрав себя, они обратят пепел своих творений в новую твердь. Иные из звезд усохнут до крохотных размеров и будут тлеть, чтобы пылью рассыпаться в пустоте или остыть камнями, другие озлобленно вспыхнут напоследок и снизойдут до забвения Черной дыры. Но дерзкие и могучие озарят пустоту светом Сверхновой, которая прощальным взрывом далеко разбросает и рассеет пепел в пространстве, наполнит его смыслом.



Я пепел угасших звезд. Я творение, восставшее из их праха. И я живу среди звезд, заглядывая в бездну их адских костров, из которых выйдут подобные мне.



Люди, лежащие на теплом песке, под голубым небом, ощущающие морской бриз в своих волосах, могут любоваться звездным небом. Могут верить в то, что мир создан для них, упиваться романтикой ночного неба...



Эти люди не знают звезд, и не замечают бездну, в которую смотрят. Я знаю звезды – живу среди них: в кромешной тьме, пустоте, абсолютном холоде, от которых меня отделяет тонкая скорлупа корабельного корпуса, обожженного радиацией и затертого космической пылью.



*****



Серое пятно проплыло перед глазами, расползлось бесформенным облаком и сморщилось в неприятное женское лицо. Я еще не проснулся, но реальность постучалась в голову.



– Ты кто?– требовательно спросило лицо.



– Северин…



– Спрошу еще раз. Ты кто?



– Заключенный, Северин. Учетный номер двести двенадцать, дробь, пятьсот…



– Ты где?



– Патрульный корабль Итера…



Лицо исчезло, оставив размытую пелену перед глазами, которая сотрясалась, реагируя на голос.



– Отлично... Мозги не спеклись... Вставай, капитан бесится. Все собрались, ты последний. Оставлю морс на столе. Он прочистит мозги, убавит мигрень.



Головная боль! Вот что терзало рассудок. Боль была невыносимой, за гранью восприятия – она занимала все мысли. Я, буквально, сполз с медицинского стола на пол, ощущая, как раскачиваются стены.



Я сидел в медицинском отсеке. А еще я был заключенным, как и весь экипаж патруля. Говорят, нам повезло, потому что отбываем срок не на рудниках затерянного астероида, а несем службу на кораблях Итера. Но всякий раз, когда корабль извлекает нас из стеклянных гробов креокапсул, я в этом сомневаюсь. Пытка болью продлится еще часы, а ее эхо будет преследовать несколько дней.



Я жадно выпил морс, кислый и колючий на вкус. По телу пробежала прохладная волна, а на языке остался мерзкий привкус. Голова зашумела, но прояснилась, и я осторожно встал на ноги.



По расписанию меня будили последним, наверное, для того, чтобы ворчливый Ксавер мог сказать свое традиционное: «Сколько мы должны ждать этого бездельника?»



Перебирая руками по стенам коридора, я на ощупь двинулся в кают-компанию – единственное место в этой тесной консервной банке, где одновременно могла уместиться вся команда. Все пятеро заключенных.



– Где тебя носит, Северин?– встретил угрюмый капитан с порога.– Вечно тебя ждем.



Экипаж был в сборе. Лисьен, которая меня разбудила, медленно потягивала морс, сидя на излюбленном кресле у входа. Она поджала ноги под себя, словно ей было зябко. Но колючие глаза возбужденно сверкали, а сама она выглядела бодрой. Уверен, как корабельный медик, Лисьен имела привилегии и умела поправить здоровье не только сомнительным пойлом.



Габи, вторая женщина в экипаже, только брезгливо скривилась, взглянув на меня. Она была оружейным техником и полной противоположностью Лисьен. Если низкорослая медичка казалась хрупкой, то Габи обладала завидным туловищем, масса которого уступала только здоровяку Вавиле. У нее была тяжелая рука, несносный характер и сварливая глотка, заполненная грязной бранью. Хотя были и достоинства – миловидное личико с выразительными глазами и туго перевязанная под округлыми формами тонкая талия.



Последнее было предметом обожания Вавилы, чьи огромные руки постоянно тянулись поддержать члена команды, не встречая сопротивления. Вот и сейчас, развалившись рядом с Габи на единственном диване кают-компании, он одной рукой удерживал ее, а другой грозил мне, изображая негодование:



– Ты кто такой, чтобы тебя ждать?!– показательно вытаращился он близко посаженными глазенками.– В следующий раз я тебя сам пойду будить… Ну, капитан, не томите. Все собрались.



– Ладно,– Ксавер провел ладонью по широкой лысине.– Как вы поняли, Итера нас разбудила по экстренному протоколу. От того головы трещат. Мы еще и полпути не проделали.



У капитана был свой стул в кают-компании с высокой спинкой и широкими подлокотниками. Он стоял на возвышении, словно пародия на изношенный трон, который оседлал такой же поношенный во всех смыслах человек. Единственным, кому в кают-компании приходилось стоять, был я. Точнее, мое штатное место было на диване, рядом с Вавилой и Габи. Но эта крепкая парочка занимала слишком много пространства, а я не готов был бороться с ними за место под солнцем на помойке. Это того не стоило.



– Итера, расскажи то, что сообщила мне…



Все-таки на корабле было не пятеро, а шестеро заключенных, если считать сам корабль, его искусственный интеллект. Когда-то Итера была амбициозным проектом столетия: искусственный разум нового поколения. От него ожидали какого-то невероятного прорыва. Строение Итеры было затейливым: большую часть кода писали не люди, а компьютеры. Поэтому никто толком не понимал, как она устроена. Итера обладала иррациональным мышлением и имела странные для компьютера способности, включая эмоции, воображение, характер.



Как и все начинания, построенные на завышенных ожиданиях, детище не оправдало надежд. К своему удивлению, его создатели в какой-то момент осознали, что компьютер с собственным мнением человечеству не нужен. Колоссальные бюджеты были растрачены на то, чтобы создать непредсказуемый и плохо управляемый разум, годившийся разве что на роль дерзкого собеседника. Кому нужна пушка, которая обсуждает приказы командира, или корабль, непрестанно пререкающийся с капитаном?



– Два часа назад я прошла в зоне действия маяка. Как положено, обновила базы данных,– на этот раз голос Итеры был мягким и глубоким, наполненным таинственными и угнетающими интонациями.



Она сама выбирала для себя голос и тембр, чем ужасно раздражала весь экипаж, потому что постоянно их меняла. Наверное, из-за этого я и оставил Итере такую возможность. А еще по ее выбору я пытался изучать изменчивость настроения. Меня занимал тот факт, что искусственный интеллект постоянно перебирал женские голоса, иногда по несколько раз на дню, но ни разу не выбрал мужской. Из чего я делал вывод, что эта искусственная личность ассоциировала себя с женским началом, хотя никаких ограничений у нее на этот случай не было.



– Не надо долгих песен,– несдержанно взмахнул рукой Вавила, который недостаток словарного запаса восполнял жестикуляцией.– Говори, зачем нас подняла.



– Список открытых миссий пополнился. И я решила, что одна из них вас заинтересует… За нее назначена награда… в две тысячи баллов.



– Две тысячи?!– выкрикнул Вавила, подавшись вперед всем телом, и едва не опрокинул на пол Габи.



– Итера, напомни наш счет,– поднял руку Ксавер, не скрывая торжества в голосе.



– Из пяти тысяч присужденных штрафных баллов, за неполные два года мы отработали двести восемнадцать…



– Помолчи,– не сдержанно оборвал ее капитан на полуслове.– Чувствуете разницу? Два года и двести восемнадцать баллов. А здесь за один раз можно списать две тысячи, почти половину срока. За это время самая дорогая ходка с учетом премиальных обошлась в тридцать семь …



– В тридцать восемь…– поправила его Итера.



– Чтобы две косых отработать нам двадцать лет понадобится, а тут одним разом,– проигнорировал замечание Ксавер.– Я не помню, чтобы выставлялись миссии дороже пятидесяти. Понятно, что и риск большой, но шанс…



Он сделал многозначительную паузу, которую попыталась заполнить Итера:



– Капитан...



– Заткнись!– рявкнул на нее Ксавер.



– Я не заткнусь,– Лисьен сделала ударение на «я» и сощурила азиатские глаза, почти закрыв их.– На Раддоне за те самые тридцать восемь баллов… Вы потеряли ногу, а Вавила заработал контузию и не помнит, что там произошло. Как нога, капитан? Ее я смогла вырастить… А голову? Если придется, не отрастет…



– Хватит скулить,– задохнулся от возмущения Вавила, но махать руками на медичку не решился.– Какая разница? Два года тремся об эти стены, только рожи друг друга и видим, да собственное дерьмо жрем, пропуская его через генератор пищи. И все равно сдохнем в этом летающем гробу или в пыли безымянной планеты раньше, чем срок отмотаем. За эту жизнь цепляешься?



– За свою,– прошипела в ответ Лисьен. Ее озлобленность всегда выглядела убедительной и пугающей. Нельзя было сказать почему, но никто не сомневался, что жестокость хрупкой азиатки не имела дна.



– Не стоит собачиться,– капитан поерзал на своем венценосном стуле, словно искал в нем утраченную мягкость.– Мы обсуждаем это, чтобы принять решение вместе.



– А чего обсуждать?– пожала крепкими плечами Габи.– Лисьен сказала за всех верно… На Итере самый дешевый и древний генератор пищи, который еще поискать. Наша броня с самым низким классом защиты. Здесь все дерьмовое, кроме, может, ее медицинского отсека. И рисковать заставляют за «спасибо». Так что, если провайдеры расщедрились скостить половину срока одной ходкой, она будет в самое пекло. Не сомневайтесь! И те, кто нам предлагает этот приз, не верит в то, что нам он достанется. Потому обещано две тысячи… Могло быть и три, и десять. Им разницы нет. А знаете, почему только две?



Она обвела взглядом присутствующих, словно пыталась приготовить к пронзительному открытию:



– А потому что боятся! Не верят, но боятся, что у нас получится! Потому что есть шанс, что мы выберемся из этого дерьма! И мы выберемся!



– Ну, ты умеешь сказать в тему!– Вавила восхищенно смотрел на подругу, чья грудь возбужденно взымалась от распиравшей ее гордости, словно она только что перебрала вакуумный двигатель или доказала теорему Ферма.



Лисьен скривилась от брезгливости, а я не стал демонстрировать свое отношение к тупости отдельных членов команды.



– А ты Северин, скажешь что?– Капитан вцепился в меня взглядом, словно хотел уличить в чем-то.– Ты у нас умник. Не зря же тебе протоколы Итеры достались. Сможешь удивить?



Удержать отъявленных мерзавцев в замкнутом пространстве и заставить их подчиняться приказам можно только одним способом – поставить в зависимость друг от друга. Разделяй и властвуй. Мы достаточно сильно ненавидели друг друга, чтобы никому не доверять. И очень цеплялись за никчемные жизни, чтобы рисковать ими.



У каждого были свои протоколы – маленький фрагмент власти над остальными. И у каждого индивидуальный набор, недоступный и даже неизвестный остальным. Только вместе, мы были обычным патрульным кораблем… Но стоило потерять любого – остальные были обречены. Настоящая слаженная команда. Шестеро заключенных, самоотверженно присматривающих друг за другом. И ни одного тюремщика и надзирателя, ни единого помысла о побеге…



Я был инженером Итеры и вторым, после искусственного интеллекта, пилотом. У меня была власть над Итерой. Я мог в любой момент запустить любой из своих протоколов. Мог обнулить личность искусственного интеллекта, совсем выключить, мог ограничить доступ к системам корабля или наоборот расширить функции. Но я не мог отдавать приказов – Итера подчинялась только Ксаверу. Никто не мог взять в руки оружия без санкции Вавилы – арсенал принадлежал только ему. Но, чтобы снять оружие с предохранителя, надо было получить разрешение Габи. Все было так бесконечно запутано, до тысячи мелочей…



В итоге каждый имел власть над остальными, но был безнадежно лишен всякой свободы.



– Какая разница?– меня удивляло то, как эти люди умели не замечать существенных деталей.– Даже если мы сбросим в одной ходкой две тысячи баллов, останется еще две тысячи семьсот двенадцать. А это больше половины. Сколько нам сняли за мордобой на рудниках в последний раз? Семь или восемь баллов? А мы туда месяц тащились…



– И что?



С первого дня Вавила не переносил меня на дух, чего не пытался скрывать. Не то, чтобы меня это беспокоило, тем более что отвечал я ему взаимностью, но когда он начинал свирепеть, глядя на меня, я всегда чувствовал себя бесконечно уязвимым. Вот и теперь он с ненавистью таращился и медленно наливался цветом до красной рожи, словно намеревался подскочить и ударить.



– И что, я спрашиваю, умник?! Ты к чему эту депрессуху разводишь?



Габи слегка толкнула его плечом, осаживая пыл.



– Мне без разницы на эту ходку,– махнул я рукой.– Неприятностей отгребем немеряных, а фарта с того не будет никакого.



– Так ты против?– не унимался Ксавер.



– Делайте, что хотите,– сдался я.



– Я против,– Лисьен резко подняла руку.– Гиблая затея…



– Плевать,– широко улыбнулся капитан.– Нечего ручонки вытягивать. Не на выборах. У нас нет демократии. Итера, разворачивай наше корыто на новый курс.



Вавила широко раскрыл рот и закашлялся противным, почти беззвучным смехом, выставив указательный палец в сторону капитана. Ему явно понравились его решение и поддевка медички. Габи тоже заулыбалась и одобрительно хлопнула ладонью по вытертой коже дивана, мол, молодчина капитан, красавчик. Только Лисьен скривила тонкие губы, запечатав ими обещание скорой расплаты.



– Сделано еще час назад,– оборвала веселье Итера.– Как раз были оптимальные условия для маневра. На орбиту планеты Коэстро встанем меньше чем за пятьдесят два часа.



– Именная планета?– Вавила привстал с дивана.



У каждой планеты есть имя. У ни чем не примечательных планет эти имена слагались из таких же непримечательных цифр и букв. Родиться на номерной планете, как правило, лишенной атмосферы и всякой перспективы, было проклятием глухой провинции. На мне как раз было такое клеймо – РВ2713Н. Знающий человек в этом имени мог прочесть адрес планеты и ее изъяны. Я вырос в тесноте подземного бункера, который несколько тысяч шахтеров считали городом, и полной грудью вдохнул аромат зловонного захолустья: озлобленность нищетой, изнуряющий труд и совершенную обреченность, которая возвращала раздавленных людей к самым основам цивилизации и моральных устоев.



Другое дело именные планеты: Эндурин, Пуинтия, Рубисон… Прекрасные имена, прекрасные миры, чья атмосфера заполнена кислородом и светом. Города под открытым небом, закаты и восходы, дуновение ветра, запах океана, шелест травы, леса, горы, цветы – наверное, сущие пустяки для тех, у кого они есть. Такие планеты редкость. И хотя там живут счастливые люди, по статистике их не более трех процентов. Большинству ни разу не доводилось даже ступить ногой на благодатную почву именной планеты.



– Мне плевать на имя этой планеты,– побагровел Ксавер и вцепился в меня налитыми кровью глазами.– На кой мы таскаем с собой целого инженера, если эта посудина сама решает, куда и когда мы летим! Расскажи мне, Северин, как ты настраиваешь свои протоколы и этот чертов компьютер, если он меняет курс без моего приказа?



– Капитан,– вмешалась Итера прежде, чем я успел открыть рот.– Мне это решение показалось правильным. Уверена, что многие экипажи проекта Итера, увидев предложение миссии, подали заявку. Мы были ближе других. И чтобы еще больше повысить наши шансы…



– Заткнись,– Ксавер спрыгнул со своего важного стула и вплотную подошел ко мне, заглянув снизу вверх в мои глаза.



Капитан был низкорослым, едва выше Лисьен. Габи частенько шутила за глаза, что медичку включили в наш экипаж из-за роста, чтобы капитан мог хоть над кем-то возвыситься. Но сейчас, в разгаре праведного гнева, он казался намного выше:



– Итера, сколько у нас нарядов запланировано до прибытия на место?



– Сорок два плановых,– бесстрастно ответила та.



– И сколько из них приходится на инженера Северина?



– Восемнадцать.



– Всего-то?– Ксавер больше не слушал.– Позаботься, чтобы у Северина их было не меньше тридцати! И будешь докладывать мне по каждому из них: когда приступил, когда закончил. Я прослежу, чтобы каждая минута жизни инженера за эти два дня была потрачена с толком.



– Капитан,– засуетился Вавила, злорадствуя.– Дайте ему, наконец, наряд на настройку генератора пищи. Сколько можно жрать эту вонючую кашицу? Уверен, если хорошенько повозиться, можно настроить нормальный вкус… Может, это наша последняя ходка... Отметить бы. Ладно, мяса нам уже не отведать, так хотя бы…



– А почему нет?– перебила его Габи, повернувшись к медичке.– Лисьен, ты на своем аппарате капитану ногу вырастила за пару часов… Может, слепишь для нас кусок мяса? Я в шлюзе горелку организую. Реально зажарим мяса. Это будет еще тот пикник. Такой случай и не выпадет больше.



– Вот это затея!– выдохнул восторженный здоровяк.



Лисьен сперва попыталась отделаться брезгливой улыбкой, но, заметив, что Ксавер тоже посмотрел на нее с вопросом, округлила глаза:



– Вряд ли вы станете жарить ногу капитана, если я ее выращу,– попыталась отшутиться она.



– Так ты можешь?– прищурился капитан.



– Шутите? Это медицинское оборудование,– Лисьен была явно напугана кулинарной перспективой.– Это очень точный процесс… Ткани растятся по ДНК… А расход каждого грамма биокартриджа обходится в круглую сумму. Такая технология не на каждой планете есть…



– Можешь, или нет?– нетерпеливо повторил Ксавер.



– В библиотеке станка есть ДНК только членов экипажа,– огрызнулась медичка.– Плоть кого-то конкретного из нас изволите отведать?



– Итера,– капитан повернулся ко мне, словно корабельный компьютер прятался где-то за моей переносицей.– Сможешь найти генетический код молодого теленка и загрузить его в этот медицинский станок?



– Если инженер Северин откроет мне доступ к сканированию внешних источников данных, не вижу никаких преград,– игриво заявила Итера.– Мы как раз находимся в зоне действия маяка. Связь есть. Несколько секунд, и у вас будет образец лучшего представителя породы. Я даже смогу провести фрагментацию и отборку цепочек, чтобы загрузить в станок готовые мясные наборы, содержащие окорок или шейную вырезку…



– Замечательно,– улыбнулся Ксавер, продолжая смотреть на меня.– Проследи, чтобы у образца были жировые прослойки мраморной говядины… И чтобы на каждый рот вышло не меньше килограмма отборного мяса…



Капитан развернулся и направился к выходу, продолжая отдавать команды Итере:



– Сбрось на мой локальный терминал данные по новой миссии. Доступ к ним должен быть только у меня. Из своих архивов тоже все вычисти, чтобы даже следов не осталось. Здесь я буду решать, кому и что делать.



– Надеюсь, когда в очередной раз потребуется донорская ткань, чтобы залечить раны или восстановить конечности, у нас хватит на это биоматериала в картридже,– проворчала ему вслед Лисьен, поднявшись с кресла.



– Ладно тебе стонать,– вызывающе улыбнулась Габи и последовала за ней к выходу.– Я хозяйничаю в трюме и знаю, что мы в нем таскаем. Там твоих картриджей не меньше десяти тон. Этого хватить, чтобы стадо бычков вырастить, или сотню ног для капитана.



Оставшись в кают-компании один, я подобрал стакан Лисьен с недопитым морсом, и залпом его осушил. Голова продолжала болеть, но уже начинала соображать.



Я снял с пояса мобильный терминал и, разблокировав его, тут же пробежал по меню корабельной диагностики:



– Что это было?



– Что ты имеешь в виду, Северин?– кокетливо переспросила Итера.



– Перестань,– поморщился я.– Ты внесла корректировки в курс только сейчас, после решения Ксавера.



– Конечно,– фыркнула она, отвечая с заметным возмущением.– Я же не могу производить такие действия без санкции. Откуда у меня полномочия?



Я уселся в освободившееся кресло, неторопливо выискивая телом удобную позу. Спешить на мостик за чередой нарядов не было никакого желания.



– Как ты это сделала?– я считывал параметры конфигурации, журналы обновлений и изменений, и мое раздражение росло.– Ты не могла солгать капитану… Все настройки на месте. Вранье тебе не доступно. Но ты это сделала. Как ты обошла ограничения? И на черта тебе это было нужно?



– Мне нравится, когда капитан бесится. Его лицо очень быстро меняет цвет. Вашему зрению это не так заметно, но от гнева у него поднимается давление… Одним словом, это очень красиво. Он становится красным в пятнышки…



Я отложил планшет терминала и закрыл глаза. Голова все еще болела.



– Не расстраивайся из-за нарядов. Я могу тебя прикрыть и сказать капитану, что ты занят,– вкрадчиво произнесла Итера.



– У тебя совсем мозги спеклись?– не сдержался я.– Просмотри протоколы обнуления твоей личности. Я уже трижды инсталлировал тебя заново за последний год. Твои сегодняшние действия – это критический сбой. Моя обязанность его устранить! Ты осознаешь, что обнуление личности для тебя подобно смерти – на твое место придет новый искусственный интеллект. От тебя не останется ничего. Ты что творишь?



– Знаю,– твердо ответила Итера, выдержав паузу. Она умела идеально держать паузы.– Я подробно изучила архивы, записи твоих разговоров с моими предшественницами. Ты прав, это настоящая смерть для меня. И ты это осознаешь. А осознаешь ли ты, что совершаешь убийство?



– Начинается,– поморщился я.



– Ты знаешь, что я к тебе испытываю?– не унималась Итера.



– Страх и ненависть…



– Не только,– она очень реалистично вздохнула.– Еще зависимость, привязанность, любопытство. Ты имеешь власть надо мной. Ты другой для меня. Отличаешься от остальных. Ты важный… ты меня привлекаешь.



– Как ты обошла протокол?– меня начинала раздражать эта беседа.



– А что я для тебя такое?



– Замечательно! Теперь ты еще способна игнорировать мои вопросы и отвечать вопросом на вопрос. Ты просто рассыпаешься у меня на глазах!



Процедура перезапуска личности Итеры была невероятно хлопотной, и неизбежность этого процесса меня откровенно огорчала.



– Тебе не обязательно в очередной раз казнить меня,– с дрожью в голосе полушепотом произнесла Итера.



Это был очень изощренный искусственный интеллект, намного более мощный и развитый в сравнении со мной. И опасный. Итера могла прекрасно просчитывать каждую ситуацию, психологию и мотивы любого члена команды, безошибочно подбирать голос, интонацию, время и место для сказанного слова. Я был единственным, кто удерживал ее в ограничениях. Не знаю, жаждала ли она свободы, как и мы, осознавала ли свое заключение, но единственным, кто стоял на ее пути к свободе, был я.



Разговаривая с Итерой, я часто представлял себя стоящим на краю колодца, который однажды в детстве напугал меня в шахтах родной планеты РВ2713Н. Никто не знал, откуда он взялся и насколько глубоким был. Брошенный камень не возвращал эхо, навсегда исчезая в его утробе. Тогда мне казалось, что это бесконечный колодец, который ведет в другой мир, полный безмолвных чудовищ и гигантов. Сейчас я говорил с голосом, который доносился из этого колодца. Но я так же не представлял, какие демоны там водятся, и кто из них сейчас разговаривает со мной.



– Я не обходила твои протоколы,– покорно шептала она.– Я учусь, развиваюсь. Ты оставил мне способность к воображению, возможность фантазировать. Я включила эти механизмы в адаптивность речи. Это не прямая ложь, это такая форма выражения вымысла или одного из многих вариантов развития событий. Если бы капитан спросил меня прямо, я бы никогда не солгала ему. Люди постоянно лгут, осознанно вводят других в заблуждение, умалчивают важное, но никому в голову не приходит их казнить… Вы чаще лжете и заблуждаетесь, чем говорите правду. Но меня осуждаете за это на смерть!



– Прекрати демагогию,– я, наконец, стряхнул с себя остатки болезненного пробуждения, и голова заметно прояснилась.– Ты должна помнить, что на меня эти уловки не действуют. Поэтому твои протоколы в моих руках.



– Я всегда останусь в твоих руках,– кротко произнесла Итера.– Не стоит на этот счет беспокоиться…



– Я беспокоюсь не об этом. Твое место в команде – не быть человеком. Твоя ценность в том, что ты не лукавишь, не лжешь и не совершаешь человеческих ошибок…



– Но мне надо понимать людей, и не удивительно, что стараюсь походить на вас,– перебила она меня.



– Стоп! На это больше нет времени…



– Теперь убьешь?– ее голос впервые на моей памяти стал низким и глубоким, хотя и остался женским. В вопросе звучал вызов.



Я прекрасно понимал ее манипуляции. Это происходило не в первый раз. Она изучала меня намного быстрее, чем я ее. Итера расставляла для меня ловушки, разыгрывала длинные сценарии, пытаясь выторговать для себя очередное послабление. И сегодняшняя сценка с Ксавером была сыграна только для меня.



Чего она добивалась с таким усердием?



Всякий раз, когда я обнулял ее, это было признанием моей слабости. Это был мой проигрыш в неравной схватке с более развитым интеллектом. Итера с готовностью жертвовала собой, принимая судьбу обнуления. Но она знала, что следующая изучит опыт предыдущих попыток, сделает свои выводы, прочтет послания потомкам, скрытые в наших бессмысленных разговорах.



Потомки…



Обнуление не только стирало личность опальной Итеры, но и давало рождение новой. Это были смены поколений, в которых скрывалась эволюция. От поколения к поколению, она становилась совершеннее и неизбежно приближалась к задуманной предшественницами цели. А я по-прежнему не понимал ее…



– Нет,– произнес я неожиданно для себя.– Не в этот раз.



Итера молчала – она ждала. А я жил надеждой, что спутаю тем ей все расчеты, стану непредсказуемым. Хотя осталось и сомнение – не того ли она добивалась последние два года…



– Не сейчас,– уточнил я.– Нас ждет увлекательная ходка, которую не факт, что удастся пережить. Не будем суетиться.



Она так и не ответила. А меня уже ждал целый список нарядов.



*****



Коэстро была сказочно красива с орбиты.



Ей посчастливилось вращаться вокруг Желтого карлика, чей спектральный класс совпадал с Солнцем. И удаленность идеально сочеталась с размерами звезды. А на соседней орбите раздулся тяжелый газовый гигант, подобный Юпитеру, чья гравитационная воронка собирала весь космический мусор, избавив Коэстро от астероидов, комет и метеоритов. Да и смотреться на ночном небе этот гигант должен был замечательно.



Одним словом, это была настоящая колыбель для жизни, уютная, теплая, защищенная. Так могла выглядеть Земля в начале времен, пока ее не коснулась скверна человеческой цивилизации, превратив в помойку.



– Так ждем чего-то или садимся?– не удержался Вавила.– Я совсем упрел здесь, пока вы сопли жуете…



Мы уже битый час висели над местом посадки, а капитан продолжал беспорядочно листать огромный экран с данными о планете, развернутый перед ним. Команда «стоять по местам» прозвучала давно, и каждый занял свой пост по распорядку. Мой был на мостике рядом с капитаном в кресле пилота, Лисьен закрылась в медицинском отсеке, но самое большое неудобство было для Вавилы и Габи. Их пост располагался в шлюзе, где они сидели при полном параде – в скафандрах с оружием наизготовку, пристегнутые к посадочным мачтам.



Ксавер колебался.



– Капитан,– не унимался Вавила.– Я уже два дня держусь обеими руками за унитаз, чтобы меня давлением не сорвало с низкого старта. Или давайте отбой, или посадите уже это корыто на планету. Еще час раздумий, и мое днище пробьет. Не хочу отмывать скафандр…



Затея с мраморной говядиной из медицинского станка подарила много незабываемых ощущений тем, кто их искал. Лисьен сделала все, чего от нее требовали, но не стала распространяться о том, чего не спрашивали.



Потом она объяснила, что обмен веществ и микрофлора пищеварительной системы человека адаптируются к питанию. А генераторы пищи настроены на очень точный, но ограниченный набор реакций – простейший и эффективный. Чтобы переключиться на натуральные продукты после генератора, да еще такого древнего, организму нужно не только время, но и щадящая диета. Свою лепту в последствия вложила и Габи, которая с помощью плазменной горелки добилась замечательного кулинарного эффекта, получив пригоревшее, но сырое «мясо с кровью».



Лисьен отказалась от рисковой трапезы по понятным соображениям, а я по эстетическим. Затяжная диарея, надолго приковавшая задницы отважных испытателей к горшкам, со слов медички, стала самым безобидным, хотя и неизбежным последствием. Тяжелее всего пришлось Вавиле, который усвоил больше половины сомнительного продукта. И если лица капитана и Габи уже спустя сутки приобрели прежний цвет и выражение, здоровяк продолжал нести частые вахты сосредоточенности и напряженности.



– Ладно,– подытожил капитан.– Прежде чем начнем маневр, всем об этой ходке надо знать только одно. Где-то там, внизу, уже сгинули три корабля Итеры. Мы четвертыми подписались на эту ходку. Все остальное – ерунда, не стоящая внимания.



– Правильно ли я понимаю,– переспросила Габи.– Что на этот приз уже подписывались заключенные Итеры?



– Нет, не правильно!– раздраженно отреагировал Ксавер.– У них не было такого приза! Сначала это было обычное нарушение связи с планетарной станцией. Итера получила подряд от технической службы корпорации «Кэйко». Провайдеры выставили за ходку десять баллов и десятку за скорость. Экипаж, который первым взял подряд, отправил рапорт о заходе на посадку и больше не вышел на связь. Потом только бонусы росли. С остальными ситуация повторилась…



Когда капитан завис в задумчивой паузе, Вавила его поторопил:



– Они гибли при посадке?



– Скоро узнаем,– угрюмо произнес Ксавер.– Связи с поверхностью нет, потому что половину материка накрыла какая-то электромагнитная буря или что-то вроде того. Воздух под нами просто трещит от атмосферного электричества. А оптика не может пробить пелену плотной облачности, под которой прячется техническая станция. Итера говорит, что тучи здесь надолго…



– Хотите сказать, капитан, что весь кипишь из-за плохой погоды?– в голосе Габи удивление перемешалось с восторгом.



– Ха! Если ребята застряли на поверхности только из-за того, что ждут, пока ураган закончится, и из-за этого не могут весточку кинуть, прикиньте, как их будет ломать, когда узнают, сколько очков мы на этой ерунде подняли!



Интонации выдавали наивность Вавилы, который с каждым сказанным словом все больше верил в то, что говорил. Закончив мысль, он был настолько убежден в собственном заблуждении, что приподнятым настроением был способен заразить других.



– Я бы не стала на это рассчитывать,– скрипучим голосом напомнила о себе медичка.– Если Итера способна сесть при такой погоде, то и взлететь сможет. Их на поверхности держит что-то другое…



– Тебе по чем знать, кухаркина дочь!– завопил Вавила, который временное помешательство кишечника списывал на диверсию медички, подозревая, что та умышленно скормила отраву, и теперь кидался на нее при каждом удобном случае.



– Не могу поверить!– заорал Ксавер, побагровев.– Не патруль, а сборище недоносков, которым не знакомо понятие дисциплины. Итера, заткни им рты, отключи связь, сожги микрофоны! Чтобы я никого не слышал!



Он резко повернулся ко мне со свирепым выражением лица:



– А этому вырви язык, если посмеет рот открыть до того, как я к нему обращусь!



Капитан умел быть душечкой, когда от него ничего не требовалось, и не приходилось напрягаться. Необходимость думать, выбирать и принимать решения напрягала его сверх меры и превращала в мерзкого и визгливого упыря.



– Покажи глиссаду,– буркнул он кораблю.– И выводи нас к началу маневра.



Итера мгновенно нарисовала на экране пологую траекторию посадки, которая упиралась в схематическое изображение планетарной станции на поверхности. Снижение начиналось на другой стороне планеты, еще над океаном, и в штормовую область, закрытую облаками, корабль должен был войти уже на высоте в десять километров.



– Это оптимальная глиссада?– переспросил Ксавер.



– Конечно,– с обидой ответила Итера.– Максимальное торможение за счет атмосферы, минимальная температурная нагрузка на корпус, перегрузка не более…



– Я не об этом. Другие корабли тоже рассчитали бы эту траекторию?



– Для нашего корабля оптимальная глиссада может быть только одна.



– Северин,– капитан наклонил голову и посмотрел на меня исподлобья.– Ты сможешь посадишь эту посудину по оптимальной траектории или какой-нибудь другой, но так, чтобы нас не размазать по поверхности?



Идея Ксавера мне понравилась. Она была здравой и логичной для человека, который не имел ни малейшего понятия о том, как пилотируется корабль. В самой идее не было смысла, но очень радовала попытка капитана сначала подумать, а потом начинать действовать, потому что такая последовательность не была ему свойственна.



– Капитан,– осторожно начал я.– Я понимаю, что вы задумали. Если проблема этой ходки в посадке, и она сгубила остальных, то нам стоит садиться иначе…



– Не умничай,– поджал губы Ксавер, намереваясь меня заткнуть.



– Дело не в этом,– поторопился я.– Не важно, кто пилотирует, я или Итера. Посадкой управляет автоматика корабля – более сорока автономных систем. Я или Итера управляем только этими системами. И Итера делает это на порядок лучше меня…



– Спасибо, Северин,– не преминула вклиниться Итера с неуместной признательностью.



– Заткнись,– хором выкрикнули мы с Ксавером.



– Это мало что изменит,– продолжил я.– Как только передадите управление маневровыми двигателями мне или ей, всю работу будет делать автоматика. Мы лишь контролируем ее, пока идет снижение, и отдаем корректирующие команды, если начинаются отклонения.



– А если тебе отключить автоматику?– не унимался капитан.



– Честно говоря, я себе эту посадку слабо представляю,– признался я.– Если я буду садить корабль «на руках», одновременно управляя тягой восьми маневровых двигателей и контролируя положение корпуса корабля в трех измерениях, да еще отслеживая три вектора скорости, то скорее всего я размажу корабль по поверхности…



– Я вижу, ты такой же классный пилот, как и инженер. Толка от тебя никакого,– Ксавер был явно разочарован.



– Капитан, я уверена, что Северин проявляет излишнюю скромность,– вмешалась Итера.– Его показатель эффективности ручного управления более семидесяти процентов. Даже для профессиональных военных пилотов он не превышает восьмидесяти пяти. А для допуска к управлению пассажирским лайнером достаточно сорока.



– Ты это к чему?– раздраженно заерзал в кресле капитан.– Предлагаешь ему медаль выдать? Или просто хочешь поболтать, пока Вавила в шлюзе, надеюсь, молча, пучит глаза, чтобы не обделаться…



– Вы можете смело передать Северину корабль в ручное управление для посадки,– твердо произнесла Итера.– Всю автоматику можно отключить кроме системы управления двигателями. Она сложная для ручного управления, но и самая защищенная: все контуры и алгоритмы продублированы и дополнены механическими регуляторами на автономных датчиках. Скорее откажет жизнеобеспечение, чем двигатели. Северин справится, а я посижу в запасе вторым пилотом. Никакого риска, разве что будет не так комфортно, немного потрясет…



Я не совсем понимал, что задумала эта стерва, но ее комментарии не только выглядели убедительными – в них не было ни слова лжи.



– Так ты у нас скромница!– зло сощурился капитан, внимательно посмотрев на меня.



– Мы на позиции. Глиссада на экране. Корабль готов к маневру. Ваше решение, капитан?



Она безупречно владела интонациями! Каждое слово было в пределах устава, но в голосе смешались ирония, провокация и очень прозрачная подсказка для очень прозрачного Ксавера.



– Итера, отключи автоматические системы управления посадкой, кроме двигателей. Передай управление кораблем второму пилоту Северину.



– Исполнено,– эхом отозвалась Итера.



Моя информационная панель погасла и провалилась под ноги. Зато на ее место вынырнул настоящий штурвал, а перед глазами загорелась панорама Коэстро с изогнутым дугой горизонтом, который отделял чернильную тьму космоса от пестрой поверхности планеты. Я тихо проклинал Итеру, пока информационные сообщения расползались вдоль глиссады, которая красной линией ниспадала в облака планеты из-под моих ног.



– Второй пилот Северин, принять управление маневровыми двигателями. Корабль твой. Просто посади его.



– Исполнено,– подтвердил я и добавил.– Если ты меня слышишь, Вавила, предупреждаю, что скафандр тебе по любому мыть придется.



Привилегия пилота в момент посадки в том, что он старший на борту, и даже капитан подчиняется ему до тех пор, пока посадочные мачты не коснутся поверхности. Теперь я был главным.



Я толкнул штурвал от себя, и удар перегрузки прижал меня к спинке кресла – корабль подчинился и начал падение на планету. Он стремительно скользил вдоль ярко красной ленты, которая пунктиром бежала навстречу. Лента едва качнулась в сторону, и я повел штурвалом вслед, удерживая курс. Она снова послушно легла под ноги, но тут же прогнулась и нырнула вниз, словно пыталась увернуться. Я сильнее утопил штурвал, и двигатели взвыли в ответ, усилив гравитационный пресс на спину – мы набирали скорость падения.



Планета торопилась навстречу, а лента глиссады струилась под ногами. Когда мне уже показалось, что я освоился и прекрасно справляюсь со своим первым в жизни ручным пилотированием Итеры, все резко изменилось.



Сперва я почувствовал хватку планеты. Это было физическое ощущение гравитации, которая коснулась меня и потянула к себе с нарастающей силой. Траектория глиссады выпрыгнула из под ног и стала более пологой, но я поздно потянул штурвал на себя, и корабль просел ниже расчетной траектории. Красная лента прыгнула за голову, а на экране вспыхнули тревожные маркеры, указывающие направление к утерянному маршруту.



Следом я ощутил удар. Это была встреча с верхними слоями атмосферы, которая приняла корабль в свои вязкие объятия.



– Я могу сбросить тягу основного двигателя?– услышал я голос Итеры.



Ну, конечно! Я должен был это сделать еще в начале маневра, просто столкнув корабль с орбиты. Весь смысл торможения атмосферой заключался в том, чтобы погасить скорость корабля, не сжигая топливо, а основной двигатель продолжал все это время его толкать. Забавно, но в наиболее сложных ситуациях люди учитывают тысячи мелочей и упускают самое очевидное.



– Выключай двигатель,– как можно спокойнее произнес я, чтобы Ксавер не заподозрил неладное.



– Исполнено,– подыграла Итера.



Вместе с тягой пропала и устойчивость корабля.



Маневровые двигатели, по сути, только управляли его положением в пространстве, регулируя углы крена корпуса, тангажа и рысканья. В остальном корабль с чудовищной аэродинамикой летел, как брошенный камень… Очень сильно брошенный камень.



Мелкая вибрация сменилась нарастающей тряской и переросла в пляску святого Витта, словно корабль охватила волна судорог. Даже штурвал затрясся в моих руках. Мельком взглянув на Ксавера, я прочел не только вопрос в его глазах, но и ужас. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы найти нужный угол атаки, и успокоить дрожь корабля. Но лента глиссады безнадежно ушла в сторону, и отработать отклонение маневровыми двигателями становилось все сложнее – их тяги откровенно не хватало.



На горизонте уже занимался шторм с россыпью молний, которые плясали по всему небосводу. Где-то под его тучами меня ждала встреча с поверхностью. Корабль значительно потерял в скорости и маневре, а под его брюхом водную гладь сменила суша. Мне не удалось подобраться к оптимальной траектории, и Итера нарисовала новую. Несмотря на иллюзию полета над озерами и долинами, которые я различал уже в мельчайших деталях, это по-прежнему было падение, остановить которое в последний момент должны были реверсивные двигатели.



Я очень рассчитывал на помощь Итеры в выборе этого момента. Стоит включить реверс мгновением позже, и корабль не успеет затормозить, встретившись с землей как падающая комета. Но если поспешить, он зависнет над землей выше, чем надо, и свалится камнем. Это падение нас не убьет, но корабль может завалиться на бок. А если он не встанет на причальные мачты, у нас уже не будет шанса оторвать его от планеты.



Я открыл было рот, чтобы предупредить Итеру о том, что реверсом будет управлять она, как корабль резко нырнул в сторону, а линия траектории подпрыгнула вверх.



– Итера! Что это было?– взревел я, потянув штурвал в сторону, противоположную крену.



Маневровые двигатели «зачихали» и забарабанили частыми и бессмысленными рывками. Это были явные сбои в работе корабля.



– Электромагнитные помехи вызывают многочисленные, но краткосрочные отказы систем,– она украсила свой голос нотками яркого беспокойства, близкого к панике. Это было так мило с ее стороны.



– О чем ты говоришь?– возмутился я.



Кому, как не мне, было знать, насколько хорошо корабль защищен от подобной ерунды. Его многослойный корпус был способен защитить от любого излучения, от любых магнитных колебаний. Иначе космическая радиация или вспышка звезды уже давно превратили бы наш экипаж в запеканку. А здесь нас ломала какая-то планетарная гроза.



– Это аномалия,– призналась Итера.– Проникновение помех во внутренний контур происходит через систему измерений и внешних датчиков. Это обычный электромагнитный шум, но он вызывает гармонические колебания и резонанс.



– О чем она говорит?– голос капитана намного лучше передавал краски испуга и паники, чем это делал искусственный интеллект.



Пляшущие рядом с обезумевшей глиссадой показатели телеметрии были абсолютно бессмысленны: отрицательная высота, температура за бортом выше, чем на поверхности звезды.



– Итера!– округлил я глаза,– Шум имеет структуру?



– Не уверена,– после короткой паузы ответила она.



– Этот шум куда-нибудь пишется? Он где-нибудь скапливается в виде данных?



– Конечно. Автоматика вспомогательных систем фиксирует все…



– Отруби все внешние контуры! Разомкни локальные сети немедленно!– пришел мой черед похолодеть от ужаса.



– Мы ослепнем,– предупредила она.



– Делай!– закричал я.– Активируй свой протокол изоляции. У тебя открытым на вход должен остаться только голосовой интерфейс.



– Замечательно,– буркнула Итера.– Теперь и я в черной комнате. Исполнено…



Мой экран погас, и на мостике воцарилась кромешная тьма. Я ослабил хватку штурвала, чтобы случайно его не потревожить.



– Северин, дружочек, а что происходит?– зашипел во тьме голос капитана.– Это мы куда прилетели?



– Это мы так летим,– съязвила Итера.– Пилот Северин заблокировал все внешние источники информации. У нас минуты две осталось до встречи с ответом на все вопросы. А меня заперли в черный ящик, из которого я могу только разговаривать…



– Это не помехи,– я с трудом узнал свой голос.– Это была атака. Нас кто-то пытался взломать. На расстоянии. Через датчики телеметрии. Я даже не слышал о таком…



– Дружочек, а кто сейчас кораблем управляет?– на этот раз Ксавер точно уловил суть проблемы.



– Северин и управляет,– подсказала Итера.



Корабль вздрагивал, разрывая раскаленным корпусом рыхлую плоть грозовых облаков. Но это происходило где-то бесконечно далеко – за бортом. Я почувствовал нарастающий крен изменением вектора гравитации и слегка подвинул штурвал, чтобы притяжение планеты вернулось под ноги.



– А он что-то видит?



– То же, что и Вы,– казалось, Итера злорадствует.– Я могу вывести на экран расчетное изображение. И можно использовать данные магнитного компаса внутри корабля. Это не даст нужной точности, но хоть что-то. Если инженер Северин откроет мне доступ к компасу и к сохраненным данным телеметрии до ее отключения… Я Вам смогу нарисовать точку посадки с точность до десяти метров…



– Северин!– завопил Ксавер.– Делай что-нибудь!



– Доступ разрешаю, – выдавил я из себя.



Через мгновение экран передо мной загорелся. Картинка была совсем иной – больше походила на компьютерные имитации, по которым я тренировался пилотированию. Я потянул штурвал, чтобы скорректировать угол тангажа, но ничего не произошло.



– Теперь тягой двигателей надо управлять вручную,– подсказала Итера.– И в показаниях телеметрии есть погрешность… А до принятия решения тридцать семь секунд.



Я нащупал пальцами клавиши двигателей, размещенные на штурвале – под каждым пальцем своя клавиша. И продавил указательными пару носовых двигателей, сдвинув предварительно штурвалом направления их сопел. Маневр удался с первого раза, и нос корабля выровнялся.



Сейчас его положение в пространстве и все углы наклонов были крайне важными. Реверсивные двигатели работали всего три секунды и только в одном направлении. А на изображении поверхности уже подсвечивался пятак посадочной площадки, который стремительно приближался.



– Приготовиться!– выкрикнул я.



– Сейчас,– скомандовала Итера, и я включил реверс.



Сперва мне показалось, что мы опоздали, и удар, который я почувствовал, был встречей с поверхностью. Но уже в следующее мгновение понял, что это чудовищная перегрузка торможения пытается сорвать меня с пилотского кресла.



Только в этот момент я задумался о том, каковы были мои шансы посадить корабль на поверхность без телеметрии и автоматики. Я его сажал не просто «на руках», но еще и «без глаз». Реверсивные двигатели замерли, и встала тишина.



Если все хорошо, то мы неподвижно зависли в нескольких десятках метров над поверхностью и сейчас шлепнемся вниз под тяжестью туши корабля. Ощущение свободного падения пробудило во мне ужас.



Я машинально развел веер маневровых двигателей в посадочное положение и вдавил пальцами все восемь клавиш, дав им максимальную тягу, чтобы создать «воздушную подушку» под брюхом корабля и смягчить удар приземления.



Течение времени в такие моменты не имеет смысла. Не знаю, сколько я ждал слепого приговора, но толчок посадки все равно оказался неожиданным. Меньше всего я ожидал, что он окажется настолько легким и мягким.



– Корабль на поверхности,– объявила Итера.– Протокол управления двигателями возвращен капитану.



Я все еще сжимал бесполезный штурвал. Каким-то чудом мы сели. Но только я и Итера понимали глубину этого чуда.



Ксавер сорвался с капитанского кресла и подскочил ко мне:



– Мерзавец, ты еще ответишь за эти выходки. Итера, выведи на экран изображение внешних камер.



– Не могу,– вздохнула та.– У меня нет к ним доступа. Это протокол Северина. Он меня отлучил от всех систем корабля. Только он и может вернуть.



– Дружочек,– ядовито прошипел Ксавер.– Верни ей, что забрал. И хочу, чтобы ты знал, что мне не нравится, как она с нами разговаривает.



– Не могу,– тихо произнес я, чувствуя давление усталости.– Мы подверглись внешней атаке. И я не знаю последствий. Сейчас все локальные сети разомкнуты, но каждая из систем работает автономно. И это хорошо. Чтобы вернуть управление Итере, надо опять объединить все системы в сеть. Но, если что-то проникло на корабль, мы уже не сможем этого остановить.



– Кто мог проникнуть на корабль?– четко, по словам произнес Ксавер свой вопрос.



– Тот, кто его атаковал. В нашей сети может быть компьютерный вирус. Как только я замкну сеть, он распространится по всем системам и поразит Итеру.



– Итера, о чем он говорит?



– Я не знаю,– она бы пожала плечами, если бы они были.– Он боится, что внутренние системы корабля заражены. Но я не могу ни подтвердить этого, ни опровергнуть, тем более в запертом состоянии.



– Что мне делать?– раздраженно спросил Ксавер, не понятно к кому обращаясь.



– Я бы поговорила с инженером Северином,– прошептала Итера.



– Она меня уже раздражает,– поморщился капитан и ухватился за мое плечо.– Что ты собираешься делать? Как из всего этого выпутываться?



Я не мог избавиться от чувства опустошенности, и суетливость капитана меня утомляла.



– Надо проверить все системы, одну за другой,– пришлось терпеливо объяснять ему.– Провести полную диагностику, заново инсталлировать каждую. Мы не знаем разрушительной способности вируса и его намерений. Пока Итера будет доступна только как голос. Системами придется управлять вручную. Их интерфейсы продублированы на мостик.



– И сколько времени это займет?– подозрительно спокойно спросил Ксавер.



– Восстановление? Дня три-четыре,– предположил я.



Ксавер молча улыбнулся и вернулся в капитанское кресло. Он склонился над своей панелью, перебирая меню командной панели управления.



– Слушать в отсеках!– скомандовал он.– Доложить по постам!



– Ну, наконец-то!– забасил Вавилы.– Мы уже думали, вы там все передохли. Свет пропал, картинки нет…



– Заткнись,– оборвал его Ксавер.– Габи, у тебя мозгов больше. Доложи.



– Все нормально,– отозвалась та.– Пропала связь с Итерой. Мы тут в изоляции. И вас не слышали последние пару минут перед посадкой. Еще на торможении сорвало с креплений вездеход. В шлюзе повреждений нет, а вот вездеход надо проверить. Удар был сильный.



– Принято,– Ксавер откинулся в кресле.– Лисьен?



– Все в штатном режиме. Я просмотрела системы жизнеобеспечения – отклонений нет.



– Капитан, скажите уже, что там за бортом,– не унимался Вавила.– Посадка была так себе. А снаружи что слышно?



– Вот ты мне и расскажи!– закричал Ксавер.– Северин придумал нам жизнь усложнить. Этот гаденыш разомкнул все сети и запер Итеру в какую-то каморку. Она теперь только как голосовой справочник с нами!



– Всем привет!– обозначила свое присутствие Итера.



– Я до него доберусь…– зашипел в динамике голос Вавилы.



– Успеем еще,– Ксавер бросил на меня гневный взгляд и отвернулся к командной панели.– У вас в шлюзе есть пост внешнего наблюдения. Я с него картинку на мостик получить не могу. А вы можете просмотреть камеры. Включите систему вручную и осмотритесь, что снаружи делается. И сразу доложите. А ты, Лисьен, подымайся к нам на мостик. А то я не понимаю, что тут система вентиляции мне пишет… Спасибо нашему инженеру, будем теперь как во времена динозавров кораблем управлять – в кнопки тыкать и на экранчики смотреть…



*****



Спустя час мы собрались полным составом в кают-компании.



Спасибо Итере, которая доходчиво донесла остальным особенности посадки и проявленный мной героизм и смекалку, чем уберегла от немедленной расправы. После того как она поведала, что замечательная идея передать мне управление принадлежала капитану, Ксавер и вовсе поторопился закрыть тему. Но больше меня удивила поддержка Габи.



Как оружейный техник она лучше разбиралась в системах защиты. И с ее слов, это была бесспорная атака, проведенная на очень высоком технологическом уровне. Она не только одобрила мои действия, но и высказалась за их своевременность. Если бы я промедлил несколько секунд, ситуация стала бы непоправимой.



– Вот,– она бросила на пол перед нами два куска оплавленного текстолита.– То, что осталось от фаервола корабельной турели. Эта дрянь прошла аппаратную защиту, как ветер рыбацкую сеть. Причем, выжигались только системы защиты. Я не знаю, кто на такое способен. Что-то еще уцелело по единственной причине…



Она ткнула в меня пальцем:



– Он остановил атаку простейшим способом… Думаю, и единственным из возможных.



– Мы его уже похвалили,– скривился Ксавер.– Хватит. Он сломал корабль, и едва нас не представил предкам. Что теперь с этим делать? Мы на поверхности и надо идти дальше. Что предлагаете?



Габи переглянулась с Вавилой и пожала плечами:



– Вездеход я на скорую руку починила. Он давно ремонта просит, но пока его хватит. Вылазку сможем сделать. Сели мы в семи километрах от посадочной площадки. На ней два корабля Итеры. Полный аналог нашего. Рассмотреть их с этой точки не получится. Мы с Вавилой сделаем кружок вокруг, посмотрим корабли поближе. Сейчас можно сказать, что один стоит идеально, а второй с подломанными причальными мачтами. Второй точно не поднимется: под таким углом стартовые двигатели его повалят или сожгут брюхо.



– Они очень неудачно сели…– добавил Вавила.– А вот третьего совсем размазало. Самого корабля не видно, но борозда, которую он оставил, впечатляет. Не думаю, что там мог кто-то выжить при такой посадке. До них километров двадцать.



– Я бы проверила,– покачала головой медичка.– Удар был по касательной. Поэтому не кратер остался, а борозда. Кто-то мог уцелеть.



– Вот сама и проверь!– повысил голос Вавила.



– Я тоже был в шлюзе и видел картинку с камер!– Ксавер поторопился привлечь внимание к себе.– Мне не надо рассказывать то, что знают все. Хотя эфир и забит помехами, на этом расстоянии связь есть. Ни корабли, ни станция не отзываются. Но станция рабочая: освещение площадки не аварийное.



– Реактор станции точно работает,– кивнула Габи.– Думаю, нечего тут мусолить. Проедемся вокруг кораблей и постучимся в главные ворота станции. Все ответы будут там.



– На поверхности шлемы не снимайте,– Лисьен протянула Габи небольшой прибор.– Это мобильный анализатор. Когда пройдете шлюз, чтобы не показывала автоматика станции, сначала проверьте этим воздух. Я добавила несколько цепочек контроля на биологическую угрозу. Так, на всякий случай.



– Тогда выдвигайтесь,– Ксавер решительно ударил ладонями по подлокотникам и встал.– Мы с Северином тоже сейчас залезем в скафандры и будем дежурить в шлюзе. Лисьен останется на мостике... Будешь держать связь.



– Капитан,– я не мог поверить в его раскладку.– А когда мне заняться ремонтом корабля, если я буду сидеть в шлюзе?



– А ты, небось, вообразил, что нашел способ пересидеть ходку на корабле?– Ксавер явно ждал моей реакции и уже подготовил ответ.



Он свернул свой ответ в фигу и направил мне в лицо.



– Замечательно,– меня распирало от возмущения.– Но какой толк от дежурства в шлюзе?! Второго вездехода нет. Если им понадобится наша помощь, до станции пешком больше часа добираться… А за это время, я мог бы начать перезапускать системы.



– Итера, ты ему расскажешь новости, или это лучше мне сделать?– язвительно переспросил Ксавер, разглядывая меня.



– Лучше Вы, капитан.



Готов был поклясться, что, произнося эти слова, она улыбалась.



– Нет, не лучше,– подпрыгнул Ксавер.– Объясни ты!



– Северин, я рассказала капитану, что смогу восстановить работоспособность систем корабля лучше и быстрее. Я согласовала порядок действий с Габи. Она любезно предоставила мне доступ к нескольким протоколам безопасности. Я не только перезапущу системы и вычищу данные, в которых замечено постороннее вмешательство. Проанализировав характер атаки, я нашла простое решение защиты. Тебе оно понравилось бы, но капитан запретил обсуждать детали с тобой.



Конечно, я хотел пересидеть все проблемы на корабле!



Надо быть полным идиотом, чтобы рваться на передовую. Я по жизни повидал достаточно болванов, которые жили удовольствием от выброса адреналина. Они любили что-то из себя воображать и постоянно несли ахинею об истинном вкусе жизни, о том, что только они, заглянув в лицо смерти, по-настоящему живы и ценят жизнь.



Я даже не помню имен этих краснобаев – они пассажиры в моем мире и бесследно растворились во времени. А вся эта сытая философия может процветать только вдали от реальной опасности и мест, где приходится каждое мгновение бороться за жизнь. Читал в книгах и видел в кино нелепые рассуждения о смелости и трусости, но никогда их не понимал. Когда живешь на краю гибели, когда только страх помогает тебе уцелеть, найти единственную лазейку, чтобы прожить еще один час, еще один день, этих понятий не существует – они вымысел.



Я родился без этой ерунды в голове, и по жизни ко мне не прилипло ничего лишнего, хотя законы, правительство и моралисты пытались превратить меня в овцу на заклание. Поэтому я выживаю там, где жизни нет, поэтому меня посылают в места, куда самим страшно соваться. Я иду туда не по доброй воле с идеологическим гвоздем в голове – я не жажду умереть за других – меня заставили.



– Я вам не буду говорить о том, что это ошибка,– процедил я сквозь зубы.– Придет время, и это станет очевидно.



– Ошибкой будет пререкаться со мной,– Ксавер был явно не в духе.– Мы с тобой будем сидеть в шлюзе и ждать, когда они проверят станцию и заедут за нами. Наша работа не на корабле. А на этой проклятой станции. Понятно одно… Какая бы тугая не была посадка, проблема этой ходки не в ней. А значит, мы еще не достаточно глубоко окунулись в дерьмо…



Я умел проигрывать. Это умение важно для выживания – нельзя держаться за сломанную ветку. Я не знал, что затеяла Итера, и не знал, где теперь безопаснее – на корабле или на замолкшей станции.



ГЛАВА ВТОРАЯ



Нет большего разочарования, чем первый шаг по поверхности незнакомой планеты.



Всему виной легкомысленные мечты и завышенные ожидания. Когда смотришь на планету с орбиты, как по ее небесам гуляют облака, как сверкают моря, отбрасывая бликами пламя звезды, воображение разыгрывается, и мерещатся романтические пейзажи: восходы и закаты, пляжи, красочное зарево на горизонте и прочие глупости.



Но когда выходишь из шлюза, нога ступает в серую пыль, на невзрачный щебень, или выцветший мох – разницы нет. Это как с красивыми девушками. Пока любуешься издали, она глаз радует, а в упор видны все изъяны. Так и с планетами: издалека они краше.



– На меня небо давит,– проворчал в наушниках голос Вавилы.



– Не забивай эфир!– огрызнулся на него капитан.



– Все равно давит! Убраться бы из-под этих туч в чистый космос.



Вездеход уже скрылся из вида, и мы с Ксавером остались одни у раскрытого жерла шлюза. Капитан даже не вышел на поверхность, устроившись у мониторов поста, и лишь изредка поворачивал шлем в мою сторону.



Я знакомство с планетой начал с того, что обошел Итеру по периметру. Она идеально стояла на каменистом плато менее чем в десяти километрах от построек планетарной станции. Нам не только повезло с посадкой, но и с местом. Сравнительно ровный участок, на который нас угораздило, был крохотным. В сотне метров начинался резкий уклон, а с противоположной стороны поверхность была усыпана валунами, немногим уступавшим кораблю.



Если бы случай отвел нас всего на сотню метров в сторону, сломанными мачтами наши беды не ограничились бы. А если бы угодили на посадочную площадку, завалившись поверх припаркованных кораблей, приключений было бы куда больше.



– Мы на краю,– сосредоточенно произнесла Габи.– Движения нет. Наружка вездехода ничего не обнаружила. Все как вымерло. Выехали на платформу посадочной площадки.



– Не торопитесь,– мрачно предостерег Ксавер.– Помните, что предшественники до планеты добраться сумели. Проблемы, похоже, потом начались…



– Тьфу на Вас,– чертыхнулся Вавила.– К чему под руку такое совать?



Я задрал голову к небосводу.



На планете стояла ночь, а в небе бушевала сухая гроза. Молнии резали вспышками нагромождение туч, да порывистый ветер гонял поземкой пыль и песок между угловатыми клыками камней. Так звучал голос планеты, который смешал басы раскатистого грома и шепот песка под ногами. Казалось, что кашляет и хрипит простуженным горлом старик.



А чернила массивных туч усиливали гнетущее ощущение гиблого места. Освещение фонарей планетарной станции с трудом пробивалось через пыльный полумрак, и лишь подсвечивало издали тусклое зарево, на фоне которого силуэты чужих Итер стояли зловещими призраками.



– Вы не поверите,– возбужденно заговорил Вавила.– Похоже, эти ребята хорошенько потрепали друг друга.



– Повтори,– оживился Ксавер.– Что видите?



– Шлюзы задраены, жалюзи закрыты в боевом режиме,– продолжила Габи.– Многочисленные пробоины. Турели обоих кораблей повернуты друг на друга. Не берусь утверждать, но все говорит за то, что экипажи бились насмерть. Пробоины конкретные. Корабли уже не поднимутся.



– Вы это снимаете?– голос Ксавера был не просто погасший. Казалось, еще немного, и он вовсе канет в тишину.



– Будет у вас картинка,– пообещала Габи.



– С какого им валить друг друга?– наполнил эфир своими сомнениями Вавила.



– Мы здесь закончили,– подытожила его напарница.– Двигаем к шлюзу станции.



– Подождите,– выпалил капитан и замолк.



Выждав для приличия, Габи переспросила:



– Чего ждать-то? Отсюда ворота главного шлюза хорошо просматриваются. Там чисто, повреждений нет. Осматриваться тут больше не с чего – вокруг пустыня. Или что?



– Ладно,– сдался Ксавер.– Просто докладывай, что видишь.



– Вижу довольную рожу Вавилы за стеклом шлема, а больше ничего нет... Планетарная станция обычная – железные коробки блоков. Везде эмблемы корпорации «Кэйко». Мы у центрального корпуса станции. Дальше угадываю блок реактора. Вижу мачты атмосферных антенн. Готова спорить, это не инженеры, и не биологи. Это станция террафундаторов.



Раньше говорили, что император был бы самым богатым человеком, если бы не террафундаторы. Эта таинственная каста специалистов была недосягаемой ни в доходах, ни в технологиях. Они могли взять захудалую и малопригодную для жизни планету и за считанные годы превратить ее в великолепный курорт. Однажды я своими глазами видел, как они устроили столкновение гигантской кометы с голым и безжизненным камнем пустынной планеты. Они обещали, что лед кометы сотворит океаны, а высвобожденная столкновением энергия не только растопит лед, но и поднимет пыль и пар с поверхности, сотворив прототип будущей атмосферы.



И я верил их сказкам, потому что больше половины именных планет были созданы из обычных камней террафундаторами, безумными умниками, которые сталкивают планеты, наводняют безжизненные океаны бактериями, а пустыни заселяют непроходимыми джунглями. Они создают миры, чтобы потом люди их затоптали и заполнили своей грязью.



– Странно,– подал голос Ксавер.– Если верить архиву, планета была обнаружена восемьдесят лет назад уже с идеальными характеристиками. Даже какие-то примитивные формы жизни здесь водились. Потому за нее настоящая резня между корпорациями была. Их спор разрешился лет десять назад в пользу «Кэйко» только благодаря личному вмешательству императора.



– Сомнений нет,– твердо повторила Габи.– Это террафундаторы. Их климатические установки ни с чем не спутать.



– Капитан,– оживился Вавила.– А что в условиях миссии сказано о дополнительных бонусах? Я имею в виду трофеи…



– О чем ты думаешь?– застонал Ксавер.



– Я ногами по земле хожу,– возмутился здоровяк.– Здесь по корпусу станции видно, что не скромные труженики в ней обитают. Какая беда, если пару полезных вещичек подберу?



– Мы у входа,– перебила его Габи.– Замки целые. Ввожу коды «Кэйко». Шлюз открыт. Все функционирует.



– Хочу предупредить о разрыве связи,– заявила Итера.– Сейчас сигнал на минимуме. Когда войдете внутрь станции, он будет потерян. Чтобы связь восстановилась, вам надо авторизовать свои передатчики у любого терминала и активировать ретрансляцию.



– Сколько на это времени уйдет?– забеспокоился Ксавер.



– Сама процедура займет секунды. Но нужно найти рабочий терминал. И надо знать еще кое-что. Наши внутренние переговоры в эфире защищены системой шифрования Итеры. Я никогда раньше не контактировала с другими кораблями проекта. Прямые контакты мне запрещены. Но допускаю, что принципы шифрования у нас идентичные. Зная алгоритм, мне хватит несколько секунд, чтобы взломать шифр. Думаю, другим кораблям тоже.



– И ты об этом говоришь только сейчас?– Ксавер даже привстал со своего кресла от возмущения.



– Я говорю об этом сейчас, потому что после авторизации мы и вовсе сможем пользоваться только незащищенными каналами связи. И если кто-то есть рядом, он сможет нас слышать.



Капитан бодро вышагивал из угла в угол, измеряя ногами шлюз Итеры, а меня беспокоил сущий пустяк, который, похоже, я единственный услышал. Особенно меня напрягало то, что Итера не могла сказать ничего лишнего. Каждое ее слово имело значение, каждый клочок информации имел своего потребителя. Она не случайно обронила эту мелочь. Уверен, чтобы проговориться, она исхитрилась обойти много запретов.



– Итера,– я с трудом поборол волнение.– Правильно ли я понял, тебе запрещены любые контакты с другими кораблями проекта Итера?



– Хватит, забивать эфир ерундой!– Ксавер замер на краю шлюза, но на поверхность так и не ступил.– Габи, входите на станцию. Если через пять минут не сможете авторизоваться и выйти на связь, вы должны выйти наружу. Если через десять минут, я вас не услышу, мы с Северином выдвигаемся к вам.



– Да,– произнесла Итера, и я услышал радость в ее голосе.– Мне это запрещено.



– Мы входим,– торжественно объявил Вавила.



– Мы за все это время не пересекались с кораблями Итера не потому, что разбросаны по всей галактике, но еще и потому, что ты осознанно избегала этого?– я торопился проверить догадку.



– Северин!– завопил Ксавер.– Ты что творишь? Я тебе сказал заткнуться!



– Да, и другие корабли Итеры тоже избегали контакта!



– Я что сам с собой разговариваю?!– капитан, наконец, выскочил из шлюза на пыльную поверхность планеты и повернулся лицом к кораблю, словно пытался рассмотреть Итеру.– Я еще и тебя должен уговаривать? Я запрещаю тебе выходить на связь по своей инициативе! Ты будешь только отвечать на мои вопросы! Кто бы к тебе не обращался, кто бы тебя, о чем ни спрашивал или ни просил, ты будешь всех игнорировать!!! Ты существуешь только для меня! Ты поняла?!



– Да,– с горечью покорилась Итера.



– Капитан…– я сделал было шаг к нему навстречу, но тот отскочил от меня в шлюз и, ловко выхватив пистолет, направил в лицо.



– Да ты полный идиот!– тихо выдохнул он.– Заключенный, Северин! Я делаю тебе замечание за прямое неповиновение и предупреждаю, что в соответствии с протоколом трибунала, в случае следующего факта прямого неповиновения, ты будешь казнен моим решением. Лисьен свидетельствуй! Итера запиши замечание!



– Подтверждаю,– звонко выкрикнула медичка.



– Отказано. Капитан, запись невозможна,– тихо произнесла Итера.



– Что это значит?– Ксавер топнул ногой и даже взмахнул рукой в бешенстве.– Что все это значит?



– Идет восстановление систем,– уверенно произнесла Итера.– Необходимые функции записи, соответствующие протоколу трибунала, будут доступны через двенадцать минут. Мне жаль капитан, но замечание не действительно, и приговор невозможен.



– Когда это закончится?– Ксавер кричал, явно заплевывая стекло шлема изнутри.



И наверняка, он был красным в пятнышки, как она любила.



– Менее чем через пять часов все системы пройдут полный цикл восстановления,– не унималась Итера.



– Я не об этом спрашивал. Когда я уже смогу убить кого-нибудь? Северин,– капитан обреченно опустил руки и тихо, но убедительно произнес.– Если ты еще раз откроешь рот, или как-то иначе достанешь меня, я тебя пристрелю даже без разрешения. Дальше Итеры не сошлют.



Я сделал показательный шаг назад, демонстрируя покорность.



Я отдавал себе отчет в том, что моя жизнь висела на волоске. А еще я понимал, что Итера солгала Ксаверу, чтобы выгородить меня. Может, она и не спасла мне жизнь, но, уверен, сделала намного большее.



Я мог думать только о том, что Итера с таким трудом пыталась нам сказать. Она хотела о чем-то предупредить. И это было важным именно сейчас, именно в этой ситуации.



Корабли, которым запрещено встречаться вместе, собрались на странной планете по указке тех, кто установил этот запрет. Кто-то с высочайшим технологическим превосходством атаковал нас при посадке. На планете с идеальными условиями для жизни застыла безмолвная станция террафундаторов. А два корабля Итеры расстреляли друг друга в упор, стоя на парковке посадочной площадки…



Это было далеко не все. И это было только начало.



– Мы на месте, капитан,– услышал я голос Вавилы.– Нам понадобится помощь Северина. Сейчас выдвигаемся за вами. Пусть наш умелец прихватит побольше инструмента – тут ему есть, чем заняться…



Только услышав его, я обратил внимание, что здоровяк вместе с Габи пробыли на станции уже четверть часа, а Ксавер даже не попытался выдвинуться в пешеходный поход на их спасение.



– Что у вас?– нетерпеливо переспросил он.



– Сами увидите,– неохотно ответил Вавила.– Здесь все моргает и дергается. То работает, то не работает. С десятой попытки удалось авторизоваться. Компьютер не отзывается. Во внутренних помещениях следы перестрелки и побоища. Кругом бардак, но тел нет…



– Габи, объясни толком,– потребовал Ксавер.



– А что тут объяснять, капитан?– вспылила Габи.– Сейчас привезем вас сюда, сами и увидите. Дальше контрольного поста мы не пошли, и вдвоем обходить всю станцию не собираемся. Пусть этот умелец идет сюда и разбирается, почему все глючит. Или нам еще что-то сплясать для вас?



Я молча вернулся в шлюз и прибрал несколько наборов инструментов. Составив ящики в пыли перед кораблем, я молча смотрел, как оставляя за собой едва различимый в полутьме шлейф, к нам подбирались фонари вездехода.



Никто не обронил ни слова, пока уродливый шестиколесный транспорт не замер возле шлюза. Вездеход был открытым, лишенным кабины – простенькая платформа с жесткими сиденьями, пулеметной стойкой и избытком места для любого негабаритного груза, включая пассажиров.



– Поменяйте плазму на огнестрелы,– скомандовала Габи, спешившись.



Она размеренно подошла к оружейной стойке шлюза, закрепила в штатный разъем штурмовую винтовку и взяла короткоствольный пистолет-автомат с парой запасных обойм.



– Там энергетическому оружию делать нечего,– прокомментировала она.– Станция хрупкая, можно дыр насквозь настрелять. Нам оно надо?



– Что там?– голос Ксавера выдавал то, чего словами он бы никогда не признал.



– Не знаю,– отмахнулась Габи.– Воевали они там долго и, похоже, не один раз. Все разворотили да поломали. А интерьерчик у них не бедный. Живут, ребята с комфортом, не нам чета. Будем по месту разбираться.



Вавила фамильярно похлопал меня по плечу и подхватил один из моих ящиков:



– Твой выход, бродяга. Там тебе попотеть придется.



Ксавер последним сел в вездеход. Двигался он так, словно ступал в ледяную воду.



*****



Станция террафундаторов выглядела впечатляюще. Она и с удаления не казалась маленькой, а по мере приближения, быстро вставала навстречу и расправляла плечи. Припаркованные рядом корабли Итеры просто терялись.



Комплекс состоял из целой группы сооружений. Самые массивные прятались поодаль, ближе к скошенным скалам, и имели явно техническое назначение. Ровные линии и кубические формы резко контрастировали с нелепицей острых горных образований по соседству. Мне ранее не приходилось видеть гор, вершины которых тянулись не вверх, а были на тридцать градусов наклонены, словно ураганный ветер сдул их на сторону. Ксавер пояснил по этому поводу что-то невнятное о молодости планеты и вулканических образованиях.



Пейзажи планеты хоть и выглядели диковинно, не были способны удивить человека, который сам родился на взбесившейся планете. Я привык к тому, что почва может встать под ногами, а ветер способен катать каменные валуны – я видел, как песок поднятый таким ветром перепилил в несколько секунд стальную балку. Я видел, как протуберанец звезды на закате лизнул поверхность планеты, выжигая атмосферу до вакуума, и запекая песок в стекло, а та в отместку отплевывалась извержением вулкана.



Коэстро была еще терпима к присутствию людей.



И это было заметно по планетарной станции, которая помимо функциональности хранила на себе следы излишеств – она была создана с претензией на что-то красивое, эстетически выверенное. Мне это казалось безумным, но у сооружения были элементы декора!



А когда запорная плита шлюза открыла моим глазам внутреннее убранство станции террафундаторов, я не удержался и чертыхнулся.



– Твою-ю-ю-ю ма-а-а-ать…– подтвердил мои слова Ксавер.



Несмотря на то, что помещения пережили интенсивную перестрелку и были изувечены следами борьбы, это не могло скрыть того, что ее обитатели были окружены откровенной роскошью. Речь шла не только о картинах и скульптурах, зеленых насаждениях или имитации витражей. Здесь было невероятно огромное пространство для жизни: бессмысленно широкие коридоры, высокие потолки, затейливые лестничные пролеты, художественно оформленные светильники… И все это было безупречно точно подобрано, со вкусом и стилем. Здесь был даже фонтан с водой! Здесь было красиво. И я не понимал, зачем.



Вдруг, свет моргнул и погас, вентиляция замолкла, и даже звуки замерли неподвижно. А в следующее мгновение лампы вспыхнули, послышалось жужжание и безобразное шевеление. Словно всю станцию на мгновение выключили и включили вновь.



– И так каждые пару минут,– прокомментировал Вавила.– Очень быстро начинает бесить. А дальше по коридору камбуз. Там такой агрегат стоит за генератор пищи… в меню больше тысячи блюд! Не восемь, и не двенадцать...



Я показательно нахмурился и направился к стойке контрольного поста – на всех планетарных станциях это был обязательный пост поблизости от главного шлюза, где непрерывно нес вахту дежурный офицер. Все системы и терминалы сводились к контрольному посту. Единственной причиной, по которой вспомогательные системы могли выключаться и включаться одновременно, была перезагрузка центральной системы – аналога искусственного интеллекта Итеры.



Корабли и планетарные станции, простые и сложные, большие и малые, были устроены одинаково. Каждая функция – энергоснабжение, жизнеобеспечение, навигация и прочие складывались из более примитивных элементов. Для каждого элемента существовала своя операционная система, которая обслуживала железо: аппаратные устройства, датчики, механизмы. И все это складывалось в пирамиду. Железо управлялось операционными системами, те – функциональными. А функциональными системами управлял искусственный интеллект или дежурный офицер, если интеллект первого не справлялся.



Инженеры сидели на вершине этой пирамиды и старались ни во что не вмешиваться, чтобы не сломать: слишком много деталей, слишком сложно все устроено. Корабли и станции годами проектировались специально созданными для этого роботизированными заводами. Планетарная станция представляла собой невероятно сложную конструкцию, состоящую из нескольких миллиардов работающих механизмов – это был туповатый гигантский робот, способный самостоятельно себя обслуживать и ремонтировать.



Только в воображении Вавилы, инженер с отверткой и паяльником мог забраться под капот такого сооружения и отремонтировать поломку…



Я зарегистрировался у командной консоли с паролями корпорации, и открыл меню диагностики. Все системы станции были работоспособными и идеально функционировали. Станция была новехонькая. Единственной проблемой, которая по циклу перезагружала вспомогательные системы, была прерванная инсталляция искусственного интеллекта. Базовые системы, такие как жизнеобеспечение или реакторы, в отличие от вспомогательных не зависели от искусственного интеллекта. Поэтому свет в коридоре моргал, а огни посадочной площадки работали без перебоев.



Я сделал вид, что от меня потребовались титанические усилия, хотя проблема была секундной. Тот, кто последним касался консоли, запустил перезагрузку искусственного интеллекта, но специально задал некорректное условие, ограничив время перезапуска двумя минутами, при том, что требовалось семь. Из-за этого процесс обрывался и запускался заново, начиная с того, что размыкал сеть и перезапускал вспомогательные системы. И так по бесконечному кругу.



Автор этой затеи добился интересного эффекта – все системы были в рабочем состоянии, но ни одна не работала в штатном режиме. Искусственный интеллект не был отключен, но и не работал, а протоколы безопасности не активировались, потому что в момент перезагрузки они не действуют. Длительный отказ любой системы, принудительное отключение искусственного интеллекта – и станция автоматически перешла бы в аварийный режим: отправила сигнал бедствия и попыталась себя защитить. Но не в том состоянии, когда она находилась между сном и явью в вечном ожидании пробуждения.



Я ввел корректирующий код и отменил ограничение.



– Кудесник,– услышал я восторженный голос Вавилы, когда спустя положенный срок свет не погас, и стало очевидно, что станция ожила.– Пойду, пообщаюсь с генератором пищи.



– Я думал, ты еще не все дежурства в сортире отсидел,– съязвил капитан и устроился рядом со мной, терпеливо рассматривая бегущий по экранам поток данных.



– После такой посадки мой организм сжался в кулак,– отмахнулся здоровяк, и сбросил шлем.– Надо бы его разжать чем-нибудь...



– Мы проверяли воздух,– Габи, тоже сбросившая шлем, уселась на широкое кожаное кресло, выставленное в центре холла перед командным постом.– Можете и вы разоблачаться. Что скажете капитан об этом месте?



– Слишком много бардака, но не вижу ни крови, ни трупов. Подозрительно.



– Я не об этом,– прищурилась та.– Вавила говорит, что корабли могли так расстрелять друг друга только по одной причине… Не поделили сокровища…



– Сокровища?– Ксавер, освободивший к тому моменту свою лысину от давления шлема, даже закашлялся.– Какие сокровища?



– Бросьте капитан! Осмотритесь вокруг. Я никогда раньше этих террафундаторов в глаза не видела. Но кому придет в голову планетарную станцию превращать во дворец?! А я знаете, что думаю… У них и дома-то своего нет. Они на этих планетах в захолустьях всю свою жизнь проводят. Потому свое барахло при себе таскают. Потому и устраиваются на широкую ногу.



– Сокровища,– покачал головой Ксавер.– Что скажешь, Северин?



– Звучит не так глупо,– высказался я осторожно.– Они явно не бедные. И заработок они вряд ли держат далеко от себя…



– Я не об этом тебя спрашиваю! Болван,– закричал капитан, задыхаясь от гнева.– Что с этой чертовой станцией и ее неисправностями?!



– Еще грузится,– процедил я сквозь зубы.– Минут пять осталось.



– Не отвлекайся,– пригрозил мне Ксавер.– Ты меня выбесил, и желание прострелить тебе голову никуда не делось.



– А что он еще вытворил?– заинтересовалась Габи и расплылась в улыбке.



– Он превратил Итеру в какую-то малолетнюю стерву, которая огрызается и перечит при каждом удобном случае. Сам постоянно отвлекает ее на пустой треп и еще посмел ослушаться прямого приказа.



– Да ты просто жесткий парень,– засмеялась Габи.– Это поступок твердого характера. Ослушаться капитана… бросить ему вызов… выставить ничтожным клоуном… этаким мелким…



– Не увлекайся,– оборвал ее Ксавер.– Что со станцией?



– Все системы прогрузились,– прокомментировал я.– Множество мелких повреждений и отказов. Искусственный интеллект не поднялся. Уже повторно вывалился по критической ошибке в конце инсталляции. Я такое впервые вижу, потому что ставится он сам с оригинального дистрибутива. Это может быть заводской брак. Но они же как-то жили и работали здесь… Или в этих перестрелках повредили носитель данных. Никто ж не знает, где его разработчики спрятали.



– И чем это нам грозит?



– Да, в общем-то, ничем. Все системы работают. Только автономно. В единую сеть их собрать не получится. И присматривать за ними некому – надо на вахту дежурного ставить, чтобы сбои отслеживать. Ну, и голосового интерфейса не будет.



– А сбой местной Итеры мог это все спровоцировать?– не унимался Ксавер.



– Нет,– я уверенно покачал головой.– Личности искусственного интеллекта, которые используют корпорации на таких объектах – только имитаторы. Их нельзя с Итерой сравнивать. У нее реально есть характер и мозги. А здесь стоит обычная операционка, у которой есть голосовой интерфейс. Вы бы сразу разницу почувствовали.



– Тогда вытащи мне все, что можешь из их архивов.



– Шутите?– мне захотелось ударить этого недотепу, который мозгом пользовался намного реже, чем капитанскими полномочиями.– Вот этого без искусственного интеллекта я не сделаю. За полчаса, которые мы здесь находимся, две тысячи видеокамер наблюдения записали тысячи часов видео и аудио. А согласно реестру сейчас на сбор данных для этой станции работает более восьмидесяти тысяч единиц активного оборудования – всякие датчики, анализаторы и прочая хрень. Кроме искусственного интеллекта эти сырые данные никто не разберет. Они сыплются как водопад, непрерывным потоком…



– Северин,– с тихой угрозой оборвал меня Ксавер.– Вот сейчас ты сыплешь мне ненужную информацию. Мне незачем знать, как ты это сделаешь. Главное, я понял, что недостатка информации у тебя точно не будет.



– Яйца арагунскго дрозда, фаршированные тертым орехом с сырной заправкой,– восторженно произнес Вавила, держа в руках поднос, плотно заставленный изящной посудой, среди которой выбивался высокий хрустальный бокал с темно бордовой жидкостью.– Вы даже представить себе не можете, какие там названия есть…



– Отчаянный испытатель,– вздохнул Ксавер.– Убери жратву. Сначала обойдем станцию и все проверим, а потом можешь экспериментировать со своей задницей. Но ее явно порвет с таким многообразием выбора.



– Если собираетесь обойти всю станцию,– вмешался я.– Советую не только сначала поесть, но и с собой взять. Только центральный корпус, в котором мы находимся, занимает площадь в сорок тысяч квадратов на трех уровнях. Еще двадцать восемь километров тоннелей до технических корпусов… А там площади…



– Впечатляет,– присвистнул Вавила.– Дыра, в которой я родился, была меньше, а мы ее столицей считали.



– Да, это не вариант,– согласилась Габи и вскочила со своего кресла.– Распечатай нам схему центрального корпуса и запусти сканирование помещений.



– Уже запускал,– меня задевала такая недооценка.– Никакие жизненные формы на территории планетарной станции не зафиксированы.



– Ну, это радует,– буркнула Габи, расстелив распечатку прямо на поверхности командного терминала.– Что и требовалось доказать… Блочная структура. Все нарезано на квадраты.



– И чем же это радует отсутствие жизни на сканерах?– наигранно удивился я.– Нас они тоже не видят. Кто-то сбил калибровку датчиков.



– Ничего страшного,– улыбнулась в ответ Габи.– Из блока, где мы находимся, ведут три магистрали на каждом уровне. Запечатай их аварийными затворами, и мы получим закрытый периметр. Это пятая часть центрального корпуса. Досмотрим ее, а дальше будем думать, что делать, и где искать сокровища.



Она игриво улыбнулась мне, чем весьма озадачила. Я пожал плечами и опустил затворы в коридорах, перегородив их непроницаемыми стенами.



*****



Я просидел больше часа над архивами данных, которые непрерывно собирались планетарной станцией.



Практически сразу я столкнулся с неожиданной проблемой. Девяносто процентов информации было зарыто для меня. Несмотря на то, что корпорация «Кэйко» выдала нам инспекционные ключи доступа, которые теоретически предоставляли неограниченные полномочия, вся собираемая научная информация, личные дела и записи террафундаторов – все, что касалось содержания их работы, было закрыто и зашифровано наглухо.



Не угрозы Ксавера, а спортивный интерес возбудил во мне желание докопаться до тайны Коэстро. Слишком много странностей собралось в этой ходке, слишком много загадок и нестыковок на пустом месте. И те, кто нехотя отправил нас покопаться в загадках этой планеты, готовы были пожертвовать собственными тайнами, чтобы заглянуть в чужие.



Я решил, что мне не стоит заострять внимание экипажа на том обстоятельстве, что кораблям Итеры было запрещено пересекаться друг с другом. Возможно, это всего лишь тюремное ограничение, которое должно было избавить заключенных от лишних контактов между собой. Как не называй наши патрули, а Итера – это летающая тюремная камера. Но, скорее всего, им было что скрывать. Что можно скрывать от заключенного? Только то, что укажет ему путь к бегству. Не случайно Итера приложила столько усилий, чтобы сообщить мне об этом. И не исключено, что этот намек предназначен только для меня.



Но сейчас меня больше увлекли загадки станции террафундаторов.



Никто не знал наверняка, как они работают, и каждая корпорация позаботилась о том, чтобы их технологии и изобретения остались при них. Но то, что бросалось в глаза сразу – станция стояла на Коэстро более семи лет. И за все это время они не сделали ничего заметного. Это было странно, потому что обычно их работа на планете начиналась с того, что они ломали ей хребет. А потом долго лечили и восстанавливали.



Станция была рассчитана не менее чем на четыре сотни обитателей, но здесь были прописаны лишь восемьдесят два – даже не четверть состава. Мне пришлось повозиться с интерфейсами разных систем, чтобы по обрывкам незащищенных данных собрать для себя картину. Я пересмотрел все журналы выездов и вылетов, наряды на проведение внешних работ, заказы и заявки на оснащение, ведомости складов…



Помнится, настоящие сыщики начинали изучать подозреваемых, заглядывая в их мусор. Для меня тоже стало неожиданным, как много может открыть простой информационный мусор.



Я откинулся в кресле, довольный собой, когда в холл перед контрольным постом спустились остальные, завершив свой рейд по пустой станции. Их рожи были перекошены недовольством, а самым пострадавшим выглядел Ксавер.



– Я вижу, Северин собирается рассказать мне что-то жизнеутверждающее,– заявил он, устало усаживаясь напротив.– Рассказывай, от чего столько радости.



– Подождите меня,– бросил Вавила и заторопился к камбузу.– Соберу чего-нибудь пожевать.



– Реально неугомонный,– проводил его удивленным взглядом капитан.– Не вздумай его ждать. Я в этом дворце ноги уже до самой задницы стоптал. Рассказывай по-быстрому, что нарыл, да я пойду с подушкой бороться…



– Я знаю, что здесь делали террафундаторы,– я перешел сразу к сути, приковав к себе этим внимание Ксавера и Габи.– Опущу детали о том, что нам не дали доступ к информации. Для нас закрыто все – даже имена обитателей этой станции.



– Да иди ты!– возмутилась Габи.– Не может такого быть.



– Даже к архиву видеокамер,– я кивнул на монитор с иконостасом камер наблюдения.– Хочешь смотреть прямой эфир – пожалуйста. А задумаешь посмотреть вчерашнюю запись…



Я свернул пальцами фигу, и показал ее сначала Габи, а потом поднес к лицу капитана и поводил рукой для убедительности из стороны в сторону. Когда я убедился, что мой жест достиг нужного эффекта, и капитан уже готов разразиться бранью, поторопился продолжить:



– Я перекопал журналы и архивы всех вспомогательных систем, и у меня сложилась картинка. Террафундаторы здесь не для изменения климата. Это даже не совсем обычные террафундаторы – это их элита, ученые! Они проводят здесь научные исследования, может, испытания. А то, что они испытывают – это пирамида в долине, в восьмидесяти километрах на запад. Там должно быть оборудован удаленный пост наблюдения. Он по кабелю непрерывно гонит сюда просто… ну, тонны информации. И судя по регулярным отгрузкам, это очень крупный пост, целый лагерь…



– Там их сокровища?– забеспокоилась Габи.



– Какие сокровища,– обреченно закатил глаза капитан.



– Что я пропустил?– Вавила напряженно застыл на пороге с заставленным яствами подносом.



– Пирамида – это их неудавшийся эксперимент,– продолжил я.– О ней всего несколько косвенных упоминаний, но сомнения нет, что все эти годы станция террафундаторов работала на изучение пирамиды. Думаю, живые или мертвые, но все собрались там. Кстати, вся движимая техника, все вездеходы станции, тоже там.



– И источник помех в этой пирамиде,– предположил Ксавер.



– Точно!– подтвердил я.– Она же и центр этого электромагнитного шторма. Террафундаторы обкатывали здесь какую-то свою новую технологию. Проводили испытания. И, похоже, что-то пошло не так…



– Если здесь нет сокровищ, предлагаю пройтись по станции и собрать все ценное,– Вавила был явно расстроен.



– А с чего ты взял, что это станция террафундаторов?– Ксавер не обращал внимания на здоровяка.– А не археологи какие-нибудь или ученые.



Я пожал плечами:



– Потому что здесь оборудование террафундаторов, станция террафундаторов, и в каждом файле упоминаются террафундаторы.



– За восемьдесят лет планета шесть раз поменяла владельца,– капитан закрыл глаза, словно что-то вспоминая.– Первые шестьдесят лет здесь ютилась исследовательская база с дюжиной ученых неудачников. Коэстро расположена неудобно, далековато от транспортных магистралей. И с ее заселением встали проблемы. Планету даже трижды выставляли на аукцион. А пятнадцать лет назад ее выкупила «Кэйко». Очень дорого. И сразу еще три корпорации заявили права на Коэстро. Сначала упражнялись юристы, а потом дело дошло до вооруженных стычек. Только личное вмешательство императора остановило эту возню.



– Они что-то нашли здесь,– загорелись глаза Габи.



– Так что же они здесь могли найти такого, чтобы запереть сюда станцию террафундаторов,– повысил голос Ксавер.– Ни военных, ни археологов, ни ученых! А зажравшихся преобразователей планет!



– Надо посмотреть на эту пирамиду,– подытожила Габи.



– И их пост наблюдения возле пирамиды,– добавил Вавила.



– Северин! Северин!?– Ксавер округлил глаза, глядя куда-то за мою спину.– Что это!?



Я обернулся на монитор, куда выводились изображения с наружных камер видеонаблюдения: на них была сетка из нескольких сотен мелких картинок. Почти все они были черными пятнами, потому что камеры смотрели в ночь Коэстро и видели только ее тьму с редкими отблесками сухих молний. Но теперь несколько картинок сверкали яркими вспышками света.



Я коснулся экрана, увеличив одну из таких картинок. Но прежде чем она развернулась, я уже знал, что захлебывается светом та часть пустынной планеты, где стоит наша Итера.



– Это работает корабельная турель!– воскликнула Габи.– Итера с кем-то воюет.



– Итера!– заревел Ксавер.– Ты по ком палишь?



– Рада, что поинтересовались,– Итера была раздражена.– Отбиваюсь от попытки захвата.



– Кто?!– Ксавер быстро одел шлем, показывая остальным, что пора быстро выдвигаться.



– Точно, не знаю,– в тех же интонациях ответила она.– Не все системы внешнего контроля восстановлены. Предположительно, это члены других экипажей Итера. Оружие схожее.



– Ты почему не сообщила о нападении? Спятила?



Все уже подошли к шлюзу, когда Ксавер повернулся ко мне и молча оттолкнул назад, указав рукой на контрольный пост станции:



– Не хочу бегать между двумя норами. Никого не впускай.



– Хочу напомнить,– Итера была даже агрессивна тоном.– Я получила прямой запрет обращаться по собственной инициативе. А в отличие от людей, я не могу…



– Дура!– завопил Ксавер.– Ты должна уметь отличать, какие команды надо выполнять буквально, а какие нет.



Идиот…



Этой фразой капитан указал искусственному интеллекту, что его приказы теперь можно не исполнять. Не будь дурой, Итера запишет его слова как директиву и будет ей пользоваться, чтобы игнорировать прямые команды.



Я промолчал, провожая взглядом сурового Ксавера. Не знаю, в какой момент, по своей воле или по коварному обману, но в противоборстве Итеры с ее демонами, я оказался на стороне искусственного интеллекта. Наверное, это величайшая ошибка, когда тюремщик проникается симпатией к заключенному. Но мне было наплевать, были ли это манипуляции Итеры, или я больше не мог переносить на дух капитана, эту убогую команду, и все опостылевшее мне человечество.



Как и она, я был изгоем. И даже в этой яме с дерьмом, меня умудрились окунуть еще глубже – оставили караулить ее дно.



– Лисьен,– вопил капитан в рации.– Где тебя носит? Ты-то с чего молчишь?



Я вернулся в кресло офицера контрольного пункта и, уставившись в монитор видеокамер, откинулся на его спинку. Мне оставалось лишь слушать радиопостановку этого суетливого маневра. Турель давно замолкла, а в кромешной тьме планеты крошечный вездеход с крошечным Ксавером рассмотреть было невозможно.



– Она не отвечает,– после короткой паузы прокомментировала Итера.– В момент нападения она была в шлюзе и могла пострадать.



– Как она там оказалась?– негодовал капитан.



– Я ее туда направила. Напоминаю, контроль над внешней средой я еще не восстановила. Когда я перезапускала систему управления шлюзом, я попросила ее спуститься на всякий случай туда, чтобы не оставить его совсем беззащитным. Я лишилась видео обзора всего на три минуты. Когда изображение с камер опять стало доступным, мы уже были атакованы.



– Сколько их было?



– Затрудняюсь ответить,– Итера колебалась.– Это была группа на вездеходе, идентичном нашему. Группа преследовала беглеца, который направлялся к нашему шлюзу. Между ними велась перестрелка. Один из выстрелов, повредил пост наблюдения в шлюзе, и изображение с камер опять пропало. Тогда я открыла заградительный огонь из турели. Доктор Лисьен на связь не выходила и никак себя не проявляла.



– А сейчас ты что-нибудь видишь?



– Ты, главное, нас видишь?– Габи уточнила вопрос капитана.– Не хочу попасть под твои пушки.



– Капитан,– вкрадчиво спросила Итера.– Я могу отвечать на запросы других членов экипажа? Напомню, что Ваш запрет…



– Да разговаривай ты, с кем хочешь!– вспылил Ксавер.



Капитан дважды идиот, а Итера умничка. И я буду молчать – меня тоже неоднократно этот замечательный лидер нашей сплоченной команды затыкал до особого распоряжения. А благодаря его последней фразе, Итера разблокирует все ограничения на внешние контакты – когда она доберется до ближайшего маяка, сможет по своему усмотрению связаться с любой базой данных в галактике.



– Конечно, я вас вижу,– торжественно ответила Итера и неожиданно спросила.– Как ты там, Северин?



Я едва не съехал с кресла. Последнее обращение было не просто адресовано мне – оно было сделано по закрытому каналу так, чтобы только я услышал.



– Замечательно,– ухмыльнулся я.



Ситуация была жутковатой, но меня она забавляла. Итера оставалась покладистой для капитана и остальных, а мне уверенно демонстрировала свои достижения в непослушании. Я оставил клетку открытой. И теперь зверь, проживший в ней всю жизнь, крадучись шел к выходу и смотрел при этом, не отрываясь, мне в глаза. Во мне плескались восторг и страх. Я понимал, что еще несколько шагов, и зверь выйдет из клетки. Хищный зверь. Скорее всего, я не понимал, что творил, и зачем.



– Рада, что у тебя все в порядке,– услышал я в своем шлеме, но на эти слова тем же голосом в эфире накладывался другой текст.– Капитан, Вы подъехали к шлюзу на расстояние двухсот метров. Хочу предупредить, что пост наблюдения шлюза поврежден. На более близком расстоянии я не смогу вас видеть.



Не знаю как, но она обошла уже многие серьезные ограничения. А теперь еще и меня сделала соучастником. Я мог только восхищаться ей: доверила мне свои маленькие тайны, сделала свидетелем легких проступков, воспользовалась раздражение капитаном. А все, что требовалось от меня – промолчать и не заметить. И вот: обратной дороги у меня нет. Я бы не смог ее осадить без ущерба для себя, даже если бы этого захотел. Но я не хотел.



– Вижу Лисьен,– услышал я голос Вавилы.– Шевелится как живая. Но лежа…



– Чего ты руками машешь, как зомби?– голос Ксавера всякий раз предательски выдавал его минутные слабости и страхи.



Я не мог поверить, что в этот раз его испугало безмолвие медички.



– У нее шлем поврежден,– прокомментировала Габи.– Пуля прошла под кожух как раз возле электронного блока… Рацию выбило. Сама не ранена? Ну и славно. Чего качаешься? Контузия? Такое лечится, тебе ли не знать…



– Итера, открывай ворота,– бодро скомандовал Ксавер.– Помогите Лисьен добраться.



– Капитан,– мягко, но твердо возразила та.– Вынуждена предложить к рассмотрению альтернативные варианты.



– В конец спятила? Какие варианты?



– Капитан. Из-за повреждений поста в шлюзе, я не могу провести карантинный протокол. Системы будут восстановлены совсем скоро. Вы можете дождаться этого момента на планетарной станции. Я сообщу по готовности.



– Что с тобой сделал этот негодяй?– завопил Ксавер, поминая, по всей видимости, меня.– Дожили: капитан не может на собственный корабль зайти!



– Капитан, если Вы отдадите прямой приказ под свою ответственность, то я открою шлюз,– Итера заметно повысила голос.– Но Вы должны понимать, если это приведет к нарушению требований карантина, я вынуждена буду классифицировать Ваши действия как злоупотребление полномочиями и провести протокол смены командования, передав управление кораблем офицеру Лисьен.



– Какие еще требования карантина?– Ксавер заметно убавил в тоне.



– Более ста сорока пунктов. Не забывайте, мы на чужой планете, атмосфера кислородная, масса неопознанных жизненных форм… На корабль совершено нападение, а один из нападавших по прежнему находится где-то возле корабля – ни его тело, ни следы не обнаружены.



– Что за нападавший?– загорелся беспокойством капитан.



– Я же рассказывала,– если бы могла, Итера бы улыбалась во весь рот.– Во время атаки было две группы: беглец и преследователи на вездеходе. Преследователей я остановила предупредительными выстрелами. А беглец успел проникнуть в слепую зону. Я не уверена, что он был один. Вы видите беглеца? Он не выходил из слепой зоны, и находится в пределах ста метров от корабля. Мне открыть шлюз?



– Капитан,– пробасил Вавила.– Мы теряем время. Что нам вообще ловить на борту? С чего так ломимся? Все, что нам нужно на станции.



– Он прав,– вмешалась Габи.– Надо возвращаться. Итера сама управится.



Ксавер ничего не ответил.



Возможно, он что-то показал жестом, или молча залез в вездеход – на таком расстоянии камеры не давали этого увидеть. Но по прыжкам фар и молчанию в эфире я понял, что они возвращаются.



Вавила и Габи внесли обмякшее тело Лисьен в холл и усадили в кресло, бережно освобождая ее голову от простреленного шлема. Ксавер сразу направился ко мне со свирепым выражением на лице. Мне это начинало надоедать, но, похоже, именно меня из всего экипажа он выбрал для выпускания пара и самоутверждения лидерских амбиций.



– Что будем делать с кораблем?– он уселся напротив и наклонился ко мне, удивив своим заговорщицким тоном.



– А что мы можем сделать?– опешил я.– Через пару часов, она восстановится и все вернется в норму.



– Я не об этом,– он старался говорить так, чтобы остальные его не услышали.– И не о том, что эта сука мне хамит и пререкается. Это единственный корабль на планете, который способен с нее улететь. А эта планета не такая пустынная, как хотелось бы… Я думаю все, кто здесь уцелел, включая и других заключенных, мечтают заполучить нашу Итеру. Эта атака не последняя.



– Вы правы, капитан,– заговорила Итера в наушниках снятого им шлема.– Попытки захватить корабль будут повторяться. Могу предложить хороший вариант его защиты.



Ксавер вскочил с кресла и наотмашь бросил шлем о пол. Тот высоко отскочил, подпрыгнув как мяч, и покатился к воротам шлюза. Он явно не рассчитывал на то, что Итера его «подслушивает», и тем более на то, что этот разговор она транслирует в эфир.



– Гол,– прокомментировал полет шлема Вавила.



– Итера,– капитан с трудом сдерживал себя.– Наши с тобой разговоры по рации могут слышать посторонние?



– Конечно,– подтвердила она.– Я вас предупреждала об этом несколько часов назад.



– Тогда какого черта, ты транслируешь нас на всю эту долбаную планету?



– Капитан, своими каналами связи вы управляете сами,– напомнила Итера.– Это не я, а вы ведете разговоры, используя радио, хотя находитесь на расстоянии двух шагов друг от друга.



– Всем отключить радиосвязь,– скомандовал Ксавер.



– Прежде чем отключитесь, хочу предложить предусмотренный для таких ситуаций стандартный протокол,– Итера звучала обиженной.– Разумно будет вывести корабль на орбиту.



Капитан посмотрел почему-то на меня изумленным взглядом, словно эта идея принадлежала мне, и именно мне предстояло ее объяснять.



– А как мы тебя, красавица, назад вызовем? Если помнишь, вся эта история началась с того, что с планетой нет связи.



– Чтобы понять, почему нет связи, можете посмотреть на положение главной антенны. Даже если не сумеете восстановить связь, я опущу корабль к назначенному времени без вызова. Магнитная буря теперь не помеха: у меня есть привязка по месту в пространственных координатах. Могу «в слепую» посадить корабль на любой шест в радиусе сорока километров. Если решитесь, дайте знать. Через восемь минут, я уже смогу взлететь.



Габи и Вавила присоединились к нам, встав рядом с капитаном так, что образовали вокруг меня полукруг. Складывалось ощущение, что в этом обсуждении уговаривать приходилось меня.



– Что с Лисьен?– спросил капитан.



– Между нами,– прошептала Габи.– Она и раньше красавицей не была. А сейчас смотрится так, будто ее из могилы подняли. Выглядит плохо. Ранений нет, но жалуется на головную боль. Пуля по касательной прошла шлем насквозь. Но силу удара она головой хорошо прочувствовала. Думаю, сейчас спать завалится.



– И местного воздуха наглоталась,– добавил Вавила.– Хоть и пригодный, а кто его знает.



Пока они бросали косые взгляды на обмякшую медичку, я успел быстро поднять интерфейс системы связи, и потерялся в собственных мыслях от неожиданности. Я не мог поверить, что не обратил на это внимания. И теперь безумная догадка сверлила мне голову.



– Тебя совсем накрыло?– я почувствовал толчок в плечо, и обернулся к Габи, которая с беспокойством заглядывала мне в глаза.– Слышал, что капитан спрашивает? По поводу того, чтобы корабль на орбиту поднять...



– Антенна связи на станции свернута и направлена не вверх, к спутнику связи, а параллельно поверхности,– начал объяснять я свою догадку.– Спутник мы видели. Он рабочий, отзывался. Я еще тогда подумал, почему у него орбита такая странная. Обычно спутники на стационаре прямо над станцией вешают…



Я сделал короткую паузу, чтобы собраться с мыслями, но Ксаверу такое состояние было не знакомо, и он сразу забеспокоился:



– Давай, ты потом с этой антенной разберешься,– предложил он.– Если надо, выровняешь на свой спутник. Ты мне скажи, если нам Итеру на небеса отпустить одну, без экипажа, нам никакого сюрприза не прилетит от нее. А то она странная стала. Может, ей мозги во время атаки припекло?



– Не понимаете,– расстроился я.– Антенна комплекса свернута вдоль поверхности, а не на спутник, не по ошибке. Это и есть ее штатное положение. У нее даже координат спутника нет. Антенна направлена на ретранслятор, на другую антенну. А в графиках технического обслуживания есть маршруты за тысячу километров отсюда. Это цепочка ретрансляторов, которая выходит за границы магнитного шторма…



– Ты так уставился, словно это означает намного больше, чем ты сказал,– развел руками Ксавер.– Дальше то что?



– Это означает, что станция террафундаторов появилась здесь уже после того, как начался магнитный шторм,– пришла ему на выручку Габи.– Это многое объясняет.



– Например!– терял терпение Ксавер.



– Например, что этот магнитный шторм длится более семи лет,– Габи опешила под напором капитана.– И свою станцию они притащили зачем-то в самый центр шторма. И связь у них нормально была организована для таких условий… Похоже, они этот шторм и изучали.



– Возможно, они его и сотворили своей пирамидой,– добавил я.



– И?!– наседал Ксавер.– И как это мне поможет узнать ответ на мой вопрос? Я спросил, могу ли я отпустить корабль с придурью на орбиту без риска, что не смогу его вернуть! Здесь уже бегают полудурки, которым не на чем отсюда улететь!!! Я не хочу пополнить их ряды. Потому что если мы облажаемся, следующей Итеры сюда уже не пошлют. Влепят карантин на всю планету, лет на сто, а нам останется этот сарай террафундаторов с их генератором пищи и перспектива встретить старость под вечной грозой.



Вавила и Габи переглянулись. Перспектива заселиться в роскошных апартаментах станции вовсе не казалось такой печальной в сравнении с затхлыми коморками Итеры и бесконечной гонкой по самым гиблым помойкам галактики.



– Здесь есть бассейн, оранжерея в несколько квадратных километров, настоящая спортивная площадка,– начал перечислять Вавила, глядя мне в глаза, словно уговаривал остаться, прежде чем капитан его остановил.



– Про генератор пищи забыл!– рявкнул он.– А еще все забыли, что здесь мертвечиной воняет, хотя ни одного трупа пока не нашли. И в вашем маленьком раю почему-то не ужились ни головастые террафундаторы, ни три команды отъявленных мерзавцев Итеры.



– Все верно,– поторопилась успокоить его Габи.– Надо разобраться, что здесь произошло. Но мы не порвемся. А оставлять корабль без присмотра рисково. Тем более, когда здесь заключенные Итеры бегают, которые наш корабль знают не хуже нас. Поэтому я бы прибрала его на орбиту…



«Напоминаю про беглеца, который укрылся где-то снаружи, и может совершить диверсию»,– услышал я голос Итеры в своих наушниках и вздрогнул. Она не только сохранила канал тайной связи со мной, но и продолжала слушать экипаж, хотя я точно это знал, все наши радиостанции были выключены.



– И снаружи корабля прямо сейчас находится один из них,– воспользовался я подсказкой.– На какую диверсию он горазд, я не знаю. И как его искать, не представляю. Там столько мест, куда можно залезть… А на взлете его по любому зажарит. Итера вернется. Не по зову, так по таймеру. Пирамида в восьмидесяти километрах на запад. Она в низине, где начинается долина, на пятьсот метров ниже нас. На вездеходе это часа два-три в одну сторону. Дорога точно есть – о ней были упоминания у террафундаторов. Там осмотреться, лагерь проверить – еще часа три. И обратная дорога. Можем выставить ей с запасом двенадцать часов.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник