Истребитель «Родина»

Часть третья КРЕСТ НА СЕРДЦЕ

– За помощью вы обратитесь к адвокату Мейстеру. Фамилию запоминать не нужно.

– Интересно, как же я тогда?..

– Он сам вас разыщет. Когда придет время.

– А когда оно придет? И вообще, о чем вы?

– Это неважно.

– Мне начинает казаться, что в нашем разговоре я лишний.

– Если вы присутствуете, значит, это необходимо.

– Я не могу пошевелиться.

– И не сможете, так лучше. Расслабьтесь. Ваша жена…

– Что?! Не трогай ее! Слышишь, ты?!

– Прекрасно вас слышу. Не бойтесь ни за себя, ни за Елену. Мы не причиним ей вреда. Сейчас она проходит аналогичную процедуру. Это не очень удобно, но совершенно безболезненно. Вам ведь не больно? Вы что-нибудь чувствуете?

– Не знаю. Нет.

Где-то рядом – словно бы удовлетворенный кивок. Совсем близко, но увидеть лицо невозможно: голова не поворачивается.

– Итак, вы получаете свои инструкции, а Елена в данный момент получает свои. Как Мейстер и еще несколько человек.

– Кто-кто?

– Мейстер. Ваш будущий адвокат.

– Я не собираюсь ни с кем судиться

– Это произойдет независимо от вашего желания. После одного события отказаться от участия в процессе вам будет крайне затруднительно.

– Почему?

– Потому, что в зал суда вас будут водить под конвоем.

– Я не преступник.

– Придет время, и вы им станете.

– Опять «придет время»! Да что это за время такое? Отпусти меня!

– Вас никто не держит.

– Но я не могу пошевелиться!

– На сегодня хватит. Сейчас вы заснете, а когда проснетесь…

– Да я и так сплю! Что, разве нет?

– Хорошо, считайте, что видите меня во сне. Так легче воспринимать действительность.

– Пошел ты знаешь, куда?!

– Повторяю: когда вы проснетесь, вы почувствуете себя…

Сверху наползла пелена, и все исчезло.

– Вы понимаете, что они с вами сделали?

– Что?! – Андрей дернулся с такой силой, что свело мышцы.

– Это сравнимо с изнасилованием.

– Не надо мне таких сравнений. Для мужчины они особенно неприятны.

Андрей зевнул, и у него закружилась голова. Он снова вздрогнул, стукнулся затылком обо что-то умеренно жесткое и лишь после этого проснулся окончательно.

Голос – женский, как будто знакомый – пропал, и вокруг не осталось ничего. Андрей чувствовал тепло – это все, что он мог бы сейчас о себе сказать. Ни звука, ни искры света. Его будто бы выключили, а потом запустили в аварийном режиме. Необходимый минимум: способность осознавать себя как разумное существо.

В голове ворочалась каша из перепутанных сновидений.

– Эй?..

– Да, я здесь, Волков. Впрочем, не знаю, можно ли вас теперь так называть.

– Да хоть горшком. Кто вы? Где?

– Здесь, здесь. – Хороший голос, как у врача.

– Я вас не вижу.

– Попробуйте открыть глаза.

– Ах вот оно что… – Андрей хотел засмеяться, но вместо этого кашлянул. Над лицом нависал серый свод. Он согнул руку, и пальцы уперлись в тот же потолок: теплый, невыносимо близкий. Поверхность была матовая, но кое-что сквозь нее все же проглядывало. Какой-то хрупкий силуэт. Не блондинка однозначно.

– Вы, как ни странно, живы, – сказала женщина. – Первое время это оставалось под сомнением, потом все определилось: вас сочли мертвым даже симбионты. Но… внутренние резервы человеческого организма ужасающи. Хотя то, что от вас осталось после взрыва, считать организмом было невозможно.

– Ксена?..

– Да, это я.

– Не понимаю, о чем вы. Не помню.

– Все восстановится. Вы проведете в камере еще сутки или чуть больше. Не нужно беспокоиться, это совсем не та камера, о которой вы подумали.

– Ничего я не подумал. Не до этого мне как-то. – Андрей вдруг почувствовал смертельную усталость.

– Вот и поспите.

– Мне показалось, или вы действительно назвали меня человеком? – спохватился он.

Ксена не ответила.

– Опять ты?!

– Мы же с вами договорились: вы видите меня во сне.

– Я хотел сказать, что ты снова мне снишься.

– Если вы не будете отвлекаться, я доведу до вашего сведения то, что вам необходимо знать. На расстоянии семи световых лет от Солнца ваши астрономы обнаружат новую звезду. Ее назовут Викторией.

– Вот сразу же поймал! – неизвестно чему обрадовался Андрей. – Семь световых лет – это слишком близко, на таком расстоянии ничего нового найти нельзя.

– Я сказал «обнаружат», но я не говорил, что Виктория находится именно там. Звезду увидят сквозь линзу Аномалии. Однако это не то, что я собираюсь вам сообщить. В настоящее время между потомками колонистов, заселивших планету в системе Виктории, идет война.

– Я видел. В кино.

Андрей почувствовал резкую боль в макушке. Впрочем, боль сразу прошла, и он уже не был уверен, что действительно ее испытывал.

– Это что было? Наказание?

– Нет. Как вы оцениваете войну? – спросил невидимый собеседник.

– Война… Война с большой буквы.

Теперь Андрей не просто верил, он о ней знал. Не ведая, кто с кем и за что бьется, он, тем не менее, отчетливо представлял масштаб, сроки и цену победы.

«Сфера и Колыбель, – отозвалось в мозгу. – Два новых мира, колонизированных после того, как на Земле-2 началось глобальное противостояние».

Андрей утратил способность к сопротивлению, и островок информации посреди хаоса стал превращаться в континент. Ничто не связывало эти знания с его личным опытом, однако то, что он постигал, было несомненно, и чем дальше отодвигались границы, тем ближе для Андрея становилась чужая история.

– Вы уже освоили значительный массив информации, – прокомментировал собеседник.

– Насколько значительный? Мегабайт? Гигабайт? Больше?

– Юмор – это хорошо. Продолжайте шутить и говорите, что вам непонятно.

– А ты, значит, будешь мне объяснять?

– Я снимаю конфликты на сознательном уровне.

– А на бессознательном? Продолжаешь пичкать меня данными?

– Мы укладываем в вашу память то, что вам понадобится. Пласт за пластом – все то, что вы должны будете вспомнить, когда придет время.

– Опять «придет время»… Ты меня программируешь?!

– Хотите быть избранным?

– Нет! – отрезал Андрей.

– Не возражайте, этого хотят все. Но все нам не нужны, мы выбрали тех, кто нам подходит.

– Ну и что дальше?

– Узнаете из следующего массива, а пока хватит.

– Долго ты меня собираешься вот так вот… гипнотизировать?

– Все наши контакты уложились в пятьдесят одну секунду, и они в некотором роде уже окончены.

– Пятьдесят секунд! – с сарказмом произнес Андрей.

– В данный момент вы находитесь в парке. Вы с супругой сидите на скамейке возле фонтана. Елена читает книгу, а вы рассматриваете стоящую поблизости женщину.

– У нее что, юбка задралась?

– Когда вы встретите ее вновь, вы сразу позвоните Алексею Монахову.

– Лехе?! А откуда вы по него… И вообще при чем тут Леха? Да мы с ним лет пять не виделись!

– Монахов приготовил для вас двадцать шесть килограмм пластита.

Наверное, Андрей должен был испугаться, но он вспомнил, что это лишь сон.

– Двадцать шесть килограмм? Ни хрена себе… И что будем рвать?

– Пассажирское судно «Данциг». Подробности будут позже.

– После рекламной паузы? – передразнил Андрей.

– Когда вы проснетесь, вы почувствуете себя…

На этом все оборвалось.

Андрей не мог понять, откуда приходят эти сны. Он испытывал стойкое дежа вю, словно все эти разговоры уже где-то были и сейчас постепенно восстанавливались в памяти, как что-то реально пережитое. Тот, кто истязал его этими беседами, ссылался на скамейку у фонтана. Якобы жена читала книгу, а Андрей сидел рядом… Это могло быть тысячу раз. Вроде, он еще засмотрелся на какую-то девушку. Почему бы нет? Он должен был ее запомнить и, встретив снова… Что?

Приступить к действиям.

Не открывая глаз, он поднял руку, но пальцы, против ожиданий, ничего не нащупали. Полупрозрачный колпак исчез, Андрей лежал на обычной кровати. Окон в каюте не было. Качки не ощущалось, но Андрей, тем не менее, решил, что он на корабле, почему – он даже не задумался. Просто понял это, как люди понимают, что они голодны.

Кстати, есть не хотелось совершенно.

Ни тапочек, ни одежды Андрей не нашел, зато на стене, возле запертой – можно не проверять, – двери висело большое зеркало. Ступая мягко и непривычно, Андрей к нему приблизился и включил боковые светильники.

И как будто вернулся в сон.

Лицо оказалось и знакомым, и незнакомым. Его собственное лицо, которое у него было всю жизнь, до самой вербовки. Знакомое, конечно. Идеально выбритое. Андрей вновь обернулся на кровать и попробовал оценить, сколько времени он провел в беспамятстве. Как минимум, несколько суток. Достаточно, чтобы появилась щетина, даже если человек находится в коме.

Андрей пощупал горло и подбородок. Полное отсутствие растительности почему-то продолжало его тревожить. Даже под носом кожа была абсолютно гладкой, хотя усы у него пробивались в первую очередь. А сейчас это смахивало на перманентную эпиляцию. Надо бы радоваться: избавился от главной мужской мороки. Но усы… Иногда он размышлял, не отпустить ли ему усы, и вот теперь, выходит, вопрос был снят навсегда.

Пальцы, продолжавшие гладить кожу, вдруг на что-то наткнулись, на какое-то слабое сопротивление. Андрей подался к зеркалу и обнаружил над верхней губой темную полоску.

Усы у него росли. С невидимой, но осязаемой скоростью. Нечеловечески быстро.

Андрей отвел от зеркала взгляд – ненадолго, лишь на мгновение, – а когда посмотрел на себя снова, сомнений не осталось: это была трехдневная щетина. Еще пара минут, и надо будет подравнивать.

«Что за бред! Зачем мне усы?»

Губа зачесалась, и Андрей случайно смахнул с лица волоски. Ну вот и побрился…

Он машинально отряхнул плечи – свои родные, а не того мачо, которого из него слепили в Миссии, – и наткнулся взглядом на крест.

Черный крест на сердце, далеко не стильная, но качественная наколка, сделанная им в пересыльной тюрьме.

Андрей накрыл татуировку ладонью и зажмурился.

– Медитируете? – Ксена прихлопнула дверь и, убрав магнитную карту в задний карман, встала рядом у зеркала. На ней были кремовые брюки и такая же водолазка.

– Это корабль, – уверенно произнес Андрей.

– Знакомый вам «Адмирал Мельник», – подтвердила она.

– А вы все бледнеете.

Ксена равнодушно осмотрела себя в зеркале и заметила, что он держится за грудь.

– На Земле принято закрывать не это, – сказала она.

Андрей опустил голову, увидел то, что должен был увидеть, и прикрылся.

– Так и будете стоять в позе Венеры?

– Венера вообще без рук, – буркнул он. – Вы бы дали мне какую-нибудь одежду, я бы и не отсвечивал.

– Никто не рассчитывал, что вы поднимитесь так скоро. Пока можете завернуться в простынь.

Удивившись, как это он не догадался сам, Андрей соорудил себе что-то условно-античное.

Ксена заметила, что свободный конец полотна он закидывает на левое плечо.

– Татуировка вас беспокоит? – спросила она. – Если хотите, мы постараемся ее убрать, но… если бы вы этого действительно хотели, ее бы у вас уже не было.

– Не понимаю.

Ксена присела на кровать.

– Когда вас доставили на крейсер, вы весили двадцать шесть килограмм и умещались в двух ящиках со льдом.

– Двадцать шесть… – прошептал Андрей, опускаясь рядом.

– Голова, шея, остатки плечевого пояса. Немного внутренних органов: кишечник, часть легких и еще по мелочам.

Андрей боязливо взялся за пах.

– Чтобы собрать больше, потребовалось бы значительно время, – сказала Ксена. – К тому же, не все фрагменты удалось идентифицировать на месте. Когда в эпицентре взрыва оказываются пять разных тел… В общем, на борт «Адмирала Мельника» вы прибыли…

– В двух коробках, – перебил он. – Подробности мне интересны, но только не такие. Если от меня осталась одна голова…

– Лицо было полностью сожжено, – вставила Ксена.

Андрей снова себя ощупал.

– Вот же… бл-ля.

– Не вся ваша кровь успела свернуться, кое-что мы заморозили. Соответственно, не все ваши симбионты погибли. Они-то вас и восстановили, точнее – вырастили заново. Был риск, что в контейнеры попадут фрагменты, принадлежащие не вам, и симбионты не смогут разделить генотипы. Но они справились. Хотя признаться, в вашем случае даже медицина Колыбели, – Ксена сделала едва заметную паузу, – или Сферы была бы бессильна. Эффективность симбиотической системы превзошла все ожидания. Разумеется, наши усилия были направлены не на оживление мертвой плоти, а на поддержку симбионтов.

– То есть, на основе генной информации они построили мне новое тело?

– Совершенно верно. Но и это еще не самая большая удача. Главное, что симбионты реанимировали ваш мозг. Структурно он уцелел: возможно, голова ударилась о кресло или упала на диван. После того, как отделилась от туловища, – добавила Ксена.

– Да уж, везуха…

– Сейчас ваше тело полностью функционально, и тут вопросов нет. Кроме одного.

– Крест, – угадал Андрей. – Татуировка не может быть занесена в генокод.

– Она у вас появилась не сразу, а возникла позже, когда стала нарастать церебральная активность. Симбионты извлекли татуировку из вашей памяти. Мы провели анализ: это не тушь, а естественная пигментация кожи.

– Значит, я стал немножко негром. – Он пошаркал пятками по полу.

– Дело в другом. Татуировка исчезнет сразу, как только вы этого захотите.

Андрей почувствовал, что у него на спине поднимаются волосы.

– Вот это реакция! – пробормотала Ксена.

– Что? Что такое?.. – он дернулся в сторону зеркала.

– Нет-нет, успокойтесь, все в порядке. Успокойтесь! – Она схватила его за руку и усадила обратно на кровать. – Любопытно, весьма любопытно… Вам придется следить за своими эмоциями. А в остальном… ничего страшного.

– Что случилось?

– Сейчас вы… как говорят, переменились в лице.

Андрей помолчал, подавленно глядя в пол.

– Насколько переменился? – спросил он.

– Значительно, – ответила Ксена так же осторожно. – Вас действительно встревожило известие о… сверхпластичности вашего организма?

– Сверхпластичность. – Он оценил слово на слух. – Звучит положительно. Мне следует радоваться?

– Не знаю. Опыт с усами вас напугал? Но в этом, кажется, нет ничего опасного.

– Вы видели?

– Нечто подобное с вами уже было, когда вы лежали без сознания. И не только это. У вас появился целый ряд дополнительных способностей. Вернее, не у вас, а у вашего организма. Теперь вы должны научиться их контролировать.

– А конкретней? Что за способности?

– Не сразу, Волков. Сначала привыкните к тому, что уже знаете. Мне придется пояснить. – Ксена закинула ногу на ногу.

Андрей подумал, что Коля Канунников на ее месте непременно бы закурил, а то и глотнул бы из припасенной фляжечки.

– Дело в том, что вас восстанавливали симбионты, я уже говорила, – продолжала она. – То, что привезли на крейсер, ни один медик не назвал бы даже органами. Мы были вынуждены полностью довериться симбионтам, ничего другого нам не оставалось. И они выстроили вас заново – по спецификации, заложенной в ваших генах. Но это еще не все. Они вас модифицировали.

– Что?!

– Они сделали вас лучше. Я сомневаюсь, что вы научитесь летать, как птица, или видеть сквозь стены, но ваша выживаемость и ваше владение телом – пока, правда, неосознанное, – не идут ни в какое сравнение с человеческими.

– Ксена, эти ваши симбионты… вы ведь сами о них почти ничего не знаете?

– У нас не было времени. Отправляя Миссию, Колыбель собирала все, что могла. В том числе, передовую разработку биомехаников, которая не успела пройти масштабных испытаний. Автономная квазиинтеллектуальная симбиотическая система. Полное название выглядит длиннее: самоорганизующаяся, самообучающаяся… и что-то еще. Цель системы – заботиться о носителе. Кажется, она и так постепенно перестраивала ваш организм. Но когда у нее появился шанс исправить все и сразу…

– Она сделала это, – глухо закончил Андрей.

– Сообразуясь с собственным пониманием блага и целесообразности, – ответила Ксена. – Симбионты не причинили вам вреда. Если бы ни они, вас бы не было в живых. А новые способности… В конце концов, вы можете ими не пользоваться. Выбор за вами.

– Так… – Он встал и снова подошел к зеркалу. – Ну и?..

– Я не знаю, насколько отодвинулся ваш горизонт. Мне остается лишь повторить, что теперь ваше тело подчиняется вашим желаниям в большей степени, чем раньше.

Не отрывая взгляда от зеркала, Андрей поднял руку и сжал кулак. Ксена молча смотрела ему в спину, словно тоже чего-то ожидая.

– Спортсмен-обаяшка, – хмыкнул Андрей.

– Вот она, причина, – отозвалась Ксена. – Когда вы согласились с нами сотрудничать, мы изменили ваш облик. Он был хорош, но вы относились к нему негативно. На стадии формирования скелета симбионты слушались нас.

– Ну ясно. Это то же ваша система.

– Теперь ваша, Волков. При первых проявлениях церебральной активности, когда ваш мозг еще не включился, но уже ожил, программа восстановления изменилась. Вы подсознательно хотели вернуть себе прежнее тело. Его вы и получили. А потом и татуировку.

– Выходит, я могу управлять даже цветом кожи? – Он подошел к постели и встал напротив Ксены.

– Хотите себя разукрасить? Волков, ваше отношение к себе слишком наивно. Садитесь, не маячьте. За нами наблюдают, не вынуждайте моих коллег нервничать.

– Миссия меня боится? Я… действительно опасен? Я настолько изменился?

– Вы уверены, что вам это нужно узнать прямо сейчас? – Ксена посмотрела на потолок, туда, где работала одна из камер. – Перечислить все ваши способности – это то же самое, что описать все формы теплого воска. Бессмысленное занятие. Понять, что вы собой представляете, я смогу лишь после того, как будет найден предел ваших возможностей. Несомненно, он есть и у вас, но пока мы его не нашли. – Она взглянула Андрею в глаза. – Желаете конкретики? Пожалуйста. Абсолютная сопротивляемость всем известным вирусам. Фантастическая способность к регенерации. Все это слова, да? Хорошо, вот вам пример. Во сне, когда обменные процессы замедляются, вы можете обходиться без легочного дыхания.

– Чего?

– Не дышать, Волков. Ни носом, ни ртом. Покровное дыхание присуще всем людям, но оно не заменяет основного. У людей. А вы при достаточной концентрации кислорода умеете дышать кожей. Как насекомое. Совсем без кислорода вы обходиться не можете – это и есть одна из искомых границ. И значит, один способ лишить вас жизни нам уже известен, – заключила Ксена.

– Как насекомое… – прошептал Андрей.

– Вы не рады?

– Я?!

– Вдумайтесь: это не уродство, это благо. Дополнительная степень свободы.

– А-а… другие степени… свободы, – с трудом выговорил Андрей. – Они такие же?

– Какие?

– Не человеческие.

Ксена пожала плечами:

– Они все нацелены на повышение вашей выживаемости, я предупреждала.

– Насекомое! – с ужасом повторил Андрей.

– Покровного дыхания вам хватает только во сне, – сказала она. – Попробуйте не дышать сейчас, и вы убедитесь, что это невозможно. Хотя продержаться без кислорода вы способны дольше, чем кто-либо из людей.

– Я стану отличным ныряльщиком, – кисло улыбнулся он.

– Не только. Пловец из вас тоже был бы… – Ксена запнулась и поправила волосы. – В прошлый раз вы спрашивали о своих снах.

– Меняете тему? Тонко, – с сарказмом сказал Андрей. – Вы упорно называете меня человеком, и я уже понял, что это не случайно.

– Вы и есть человек. Сфера нас переиграла.

– То, что мне грезится, – правда?

– В некоторой степени. Разговора, который прокручивается в ваших снах, скорее всего не было. Это лишь интерпретация. Вы на сознательном уровне осваиваете некую мнемопрограмму, принудительно внедренную в вашу память. Сновидения, которые вас посещают, можно сравнить с кругами на воде: это видимая реакция на брошенный и уже скрывшийся под поверхностью камень.

– Скажи-ите, какая поэтика, – пробормотал Андрей.

– Мы тоже прошли курс погружения, иначе я не знала бы русского языка. Но наши программы помогают нам ориентироваться на Земле, и не более. А ваша – управляет. Управляла раньше, – поправилась Ксена. – На Сфере далеко продвинулись в мнемокодировании, и я, признаться, ожидала чего-то подобного… но я не рассчитывала, что ваш курс будет настолько глубок. И уж конечно я не думала, что они это сделают с гражданином Земли. Взять обычного человека и внушить ему, что он солдат Сферы, живущий под легендой… поменять местами воспоминания подлинные и наведенные… заставить его верить, что он сражается за свою родину, в то время, как он не знает ни одного географического названия.

Андрей растерянно пожевал губами.

– Ни одного, – подтвердил он. – Зато теперь Данциг и Шиашир перестали быть для меня пустыми звуками.

– Паром «Данциг» потопили вы, и это реальность. Мотивы суду почти безразличны, но вы действовали неосознанно, в тот момент вы не принадлежали себе. Формально вы убийца, но я склонна считать, что ваша совесть чиста. Если для вас это имеет какое-то значение.

– Между прочим, пять лет я уже отсидел. Кто бы ни околачивался в одиночке «Каменного Чертога» – я, или не совсем я, или даже совсем не я… – Андрей покачал головой. – Все это так далеко… Не знаю, хватит ли мне жизни, чтобы разобраться в себе до конца.

– Боюсь, столько времени у вас нет, – осторожно произнесла Ксена. – Мне хотелось бы знать, какие чувства вы испытываете к Сфере сейчас.

– Ах вот оно что! Ойо! – Андрей вскочил, раскинул руки и пошел по каюте вприсядку. Простынь при этом распахнулась, но ему было наплевать. – Мотивация от противного, да? – спросил он, останавливаясь. – Смотри, мол, Андрюха, что за гниды населяют Сферу. А мы не такие! Поэтому давай-ка, дружок, в наш теплый кружок, как говорили на пересылке всякие маргинальные личности.

– Вы имеете в виду тех, кто спит под нарами?

– Какая поразительная осведомленность!

– Степень моего погружения в вашу среду довольно высока, иначе я не могла бы адекватно воспринимать ни вас, ни ваш мир, – спокойно ответила Ксена. Матросские танцы ее нисколько не впечатлили. – Я повторяю, Волков: то, что сделали с вами представители Сферы, на мой взгляд гораздо хуже физического насилия. Они надругались над вашим сознанием. Вывернули вашу личность наизнанку, заставили ее служить слепо и рефлекторно, как мышцу, не обладающую собственной волей. Если вы помните первую встречу со Стивом, то условия вашего выбора тоже были жесткими. Разумеется. Но самого выбора мы у вас не отнимали. Вы могли вернуться в камеру. Понимаете? Вы могли вернуться в свою камеру, – медленно и внятно повторила Ксена. – И мы бы не стали применять к вам физическую силу. А посланец Сферы, занимавшийся вашей подготовкой… Когда я говорю, что он вас изнасиловал, это не кажется мне преувеличением.

– Ну а вы что сделали?! Не со мной лично, а со всей планетой. Вы мою родину изнасиловали. Миссия поставила на колени не отдельного человека, а всю Землю. И этого забыть нельзя.

– Но у нас нет другого выхода.

– А ни у кого нет! – взорвался Андрей. – Ни у вас, ни у Сферы, ни у старого кретина Кастеля. Ни у кого нет выхода, у всех только входы, мать вашу!

– Это значит, что вы оправдываете Сферу в ее действиях?

– Это значит, – Андрей понизил голос, – что я ненавижу любых гадов, независимо от их места проживания и температуры тела. И Колыбель, и Сферу. Ненавижу вас поровну. Вы одинаково виноваты в том, что решаете свои проблемы здесь, на Земле. Убейте друг друга и сдохните сами, это ваше право. Но при чем тут мы? Мы дали вам жизнь, обоим вашим мирам. Вы распорядились ею, как сумели.

– Отличная речь, Волков. – Все это время Ксена не шевелилась, лишь следила взглядом за его нервными передвижениями. – Пафос убедительней логики. На Земле, – уточнила она. – Но если оставить в покое барабаны и горны, то какое зло мы принесли вашей планете? Лекарства от шести неизлечимых заболеваний.

– Унижение!

– В этом вы всегда преуспевали и сами. И я просила обойтись без манифестов. Ну что же вы? Продолжайте перечислять. Нечего? Скажу больше: мы настолько бережно относимся к вашей среде, что лет через сто, а может, и раньше, Миссия превратится в легенду. На Земле не останется никаких доказательств нашего присутствия. Кварцевую плиту в пустыне мы разрушим, а других следов нет. Наши медикаменты?.. Вы удивитесь, насколько быстро у них найдутся местные «разработчики». Миссию забудут не сразу, но уже очень скоро наш визит обрастет таким количеством фантазий, что трезвый человек не сможет воспринимать это всерьез. Мы превратимся в вымышленных героев. Вы ведь прошли курс, вы знаете, что такое история и что такое память поколений.

– Вот именно. Я прошел курс, и я прекрасно понимаю, какими средствами вы намерены добиться победы. На Земле-2 сядет только один корабль – либо «Союз», либо «Аполло». Второй погибнет в пути. Для Земли это вроде и не потеря: все равно колонисты отбыли навсегда. Но… это триста человек.

– И вы действительно меня осуждаете за намерение спасти свой мир ценой трехсот чужих жизней? – не поверила Ксена. – Вы, убивший полтысячи сограждан?

– Шестьсот – больше, чем триста, но эта арифметика аморальна, когда идет речь о людях. Я убил, да… По воле некоего начальника со Сферы. Вы – такой же начальник, как и он, только с Колыбели. Такое же говно.

Ксена поднялась и медленно направилась к выходу.

– Вам нужно отдохнуть, – сказала она. – Вы снова кидаетесь в патетику, тогда как речь идет о вопросе простом и утилитарном. Пытаетесь меня переубедить? Вы? Это свидетельствует лишь о крайнем переутомлении. Меня переубедить нельзя, Волков. А вас – можно.

– Вы и теперь готовы оставить мне право выбора? – усмехнулся Андрей.

Ксена задержалась у двери.

– Теперь, – произнесла она с ударением, – вы слишком ценный материал. Даже мертвый вы представляете огромный интерес для нашей армии.

– Армия?! Какая еще армия, если Миссия собирается предотвратить войну?

– Неизвестно, в какой мир мы вернемся. – Она достала магнитную карточку.

– Секунду! – Андрей протянул к ней руку.

Ксена, хоть и находилась на расстоянии, инстинктивно шагнула назад. Андрей осмотрелся и, обнаружив в каюте крошечный стеклянный зрачок, показал ему пустые ладони.

– Только вопрос, – сказал он негромко.

– Задавайте, – кивнула Ксена.

– Судите сами: если ваша Миссия смогла бы изменить историю колонизации, если Земля-2 в итоге не распалась бы на враждующие государства, если война между Колыбелью и Сферой никогда бы не началась… – Он сделал паузу. – Пропала бы сама причина, по которой вас сюда направили.

Ксена разочарованно вздохнула:

– Ваши выводы опираются на обратную связь между событиями. Почему вы решили, что обратная связь существует?

– Человек, убивший в прошлом своих родителей, не сможет появиться на свет. А значит, не сможет и убить своих родителей. Вообразите, что задача выполнена: второй корабль уничтожен, до системы Виктории добрались только ваши предки. Они заселили Землю-2, а потом и Колыбель со Сферой. Все три планеты живут в мире и согласии, войны нет. Теперь ответьте: за каким хреном ваше правительство послало сюда Миссию? Какой «второй корабль» вам приказано расстрелять, когда его не было изначально?

– Мне-то ответ известен. А вам?

– Успех Миссии отменил бы само ее существование. Вывод: успеха вы не добились, Ксена.

– Это линейная логика, Волков. В данном случае она неуместна.

– Ну тогда объясните.

– Не могу. Но я точно знаю, что каждый парадокс основан на логической ошибке.

– А если ошибаетесь как раз вы?

Ксена открыла дверь и вышла в коридор.

– Вот и проверим, – сказала она. – Ждать осталось не долго. А пока отдыхайте.

Прежде чем улечься в постель, Андрей сделал суетливый круг по комнате. На глаза вновь попалось зеркало – большое, освещенное боковыми плафонами, – но Андрей торопливо отвернулся. Свое лицо он знал и так, расставание с ним оказалось недолгим, а что-либо новое… вот этого Андрею увидеть и не хотелось бы.

В мозгу теснилось множество планов побега, однако все они в ближайшей перспективе натыкались на невозможность выбраться с крейсера. Андрей отчего-то был уверен, что «Адмирал Мельник» находится в море, а значит, путь отсюда – только по воздуху. Но если и удастся уломать пилота, вертолет – это слишком громко для побега.

И вообще, сейчас его занимало другое. Собственное прошлое интересовало Андрея куда больше, чем будущее. И вопросы – тысячи вопросов без ответа – не давали ему покоя.

Загрузка. Все, что он понял о себе, все, что он вспомнил, было лишь кодом в памяти. Длинным, надо полагать, кодом. Здоровенным. Ну да, тот бесплотный ублюдок, что являлся во сне, об этом и говорил. Вот же черт! Почему – являлся? Он и сейчас является, и будет являться, пока подсознание не исторгнет все, что в него вколотили. Пока сознание не примет этот всплывающий со дна ком и не расплетет его до последней нити. Сколько же там еще прячется, какова общая емкость памяти? Больше, чем нужно. Даже рассказ Ксены о том, как его доставили на корабль, волновал Андрея не настолько. Ну привезли в двух контейнерах голову с кишками и сбросили все это в ванну с бульоном…

Он согнул правую ногу, пошевелил пальцами. Потом левую.

Ничего особенного, можно сказать. Подлечили. На то она и медицина. А вот мозги… Да лучше бы их на стену вынесло, чем вот так: в двадцатый раз вспомнить, что предыдущие воспоминания недействительны.

Андрей вышел на середину каюты и, обращаясь сразу ко всем – к шестнадцати микрофонам и восьми телекамерам, – заорал:

– Так кто же я, суки рваные?!! Кто я на самом деле? Вот он, человеческий вопрос!

– Теперь я точно знаю, что ты мне снишься.

– Возражений нет. Я вам снюсь.

Голос звучал ровно, но не монотонно, он принадлежал живому существу.

Андрей попробовал шевельнуться, но у него вновь не получилось. В этот раз что-то его не на шутку тревожило. Какое-то новое ощущение.

– Среда, в которой вы находитесь, остается неизменной, – откликнулся на его мысли по-прежнему невидимый собеседник. – Меняетесь вы, а не она.

– Что значит – меняюсь? Насколько?

– Неуловимо. Ровно настолько, чтобы это обнаружили наши коллеги с Колыбели. Ни окружающие вас люди, ни вы сами замечать этого не будете. До тех пор, пока не придет ваше время.

– Коллеги с Колыбели? – насторожился Андрей. – Что еще за коллеги? А сам ты… а, кажется, понятно.

– Хорошо, что понятно. Вы будете представлять на Земле интересы Сферы. Собственно, интерес у нас лишь один: чтобы посланцы Колыбели не смогли добиться своей цели.

– Может, вы сами с ними разберетесь, а меня оставите в покое?

– Вы и так находитесь в состоянии полного покоя. И будете в нем находиться еще тридцать секунд. Потом ваша супруга дочитает книгу, вы покинете скамейку и пойдете домой.

– Я спросил, почему ты втягиваешь в это дело меня.

– О, не только, не только. Нам неизвестно, как будут развиваться события, какой путь изберет Колыбель. Но возможные сценарии мы просчитать способны. Их много, и вам не обязательно знать обо всех.

– У тебя плохо со слухом. Я спросил: почему я? То есть… почему – мы, люди?

– В данный момент у меня вообще нет слуха, на уровне нашего взаимодействия он отсутствует. Но на вопрос отвечу. Вы – потому что больше некому. Колыбель намеревается изменить ход истории. Подобных прецедентов еще не было, и к каким последствиям приведет этот, не знаем ни мы, ни они. Возможно, все население обоих миров исчезнет, как следствие упраздненной причины. Но Колыбель тем не менее решится на этот шаг.

– Ты уверен?

– Мы на их месте сделали бы то же самое. Когда нечего терять, используешь любую возможность. Это свойство всего живого. Любой вид бьется до конца, даже если потеряна логика. Бьются не за логику, бьются за жизнь. Потому и выживают. Иногда.

– Пусть бьются, не жалко. Мы тут при чем?

– Никто не знает, в какой момент и в какой форме проявятся результаты действий Колыбели. По логике, если им удастся что-то изменить в истории колонизации, то нашего присутствия на Земле не должно быть уже сейчас. Но факты говорят об обратном. Возможно, трансформация реальности произойдет во время старта ваших колонистов к Виктории. Возможно, это случится еще позже, в момент посадки кораблей на планету. Есть и еще один вариант: операция Колыбели на Земле будет сорвана, поэтому ни сейчас, ни после ничего не изменится. В любом случае с нашей стороны разумно проявить осторожность.

– Если исчезнешь ты, исчезнет и наша встреча, – попробовал развить Андрей.

– Такие версии тоже рассматриваются. Но оставим теории, у нас с вами задача практическая: глубокое легендирование резидента Сферы.

– Кого легендирование?..

– Вас.

– Бред.

– Уточняю: агент-одиночка, умышленно обративший на себя внимание противника с целью фиктивной перевербовки и выдачи дезинформации.

– Как это глупо…

– Это ваша легенда, – повторил собеседник. – В действительности вы не будете обладать ни ложной информацией, ни подлинной.

– Ни ложной, ни подлинной, – растерянно повторил Андрей. – А какой же тогда?..

– Историки Сферы якобы выяснили фамилию одного из колонистов: это профессор Косарев, сыгравший значительную роль в истории первого поселения, из которого впоследствии образуется государство Сферы. Через своего помощника вы добьетесь, чтобы Косарев оказался в списке экипажа.

– Какого?

– Вам сообщат. Когда придет время.

– Нет, через какого помощника? И как я смогу этого добиться?

– Если Колыбель пойдет на открытое вторжение, помощников у вас будет достаточно.

– А если она выберет другой вариант?

– В таком случае вы нам не понадобитесь.

– Ага, ну теперь я хоть знаю, о чем молиться. Пусть бы они прилетели по-тихому, и – никаких взрывов, никаких адвокатов… да? Забуду тебя, как страшный сон.

– Я и есть сон, который вы забудете раньше, чем проснетесь. Однако без акции обойтись не удастся. Вы плохо слушали. Повторяю еще раз: мы рассчитываем, что эмиссары противника высадятся на Земле незадолго до старта колонистов, а ваше агентурное внедрение начнется уже в ближайшее время. Таким образом, к моменту появления представителей Колыбели вы проведете под легендой около пяти лет.

– «Под легендой» – это как?

– В исправительном учреждении. Или в лечебном, если сможете убедить экспертизу в своей невменяемости.

После этих слов Андрею захотелось крепко зажмуриться, однако он не был способен даже закрыть глаза: он их не чувствовал. Он не чувствовал ничего, кроме своего беспомощного Я, висящего на чьем-то крючке. Во сне такое бывает, но этот затянувшийся кошмар, детальный и последовательный, давно себя перерос и превратился во что-то большее. Андрей не мог сопротивляться, он продолжал спорить с собеседником, но все это было поверхностным, несерьезным. Он уже знал, что поступит так, как от него требуют, и смирился с этим, как взрослый человек смиряется с неизбежностью смерти. Вот это и было самым ужасным: осознавать, что за тебя уже все решено.

– Пять лет… – выдавил он. – Через пять лет мне будет уже тридцать.

– Совершенно верно.

– Скорее бы проснуться. Все забыть.

– Скоро, – пообещал собеседник. – Итак, последнее: когда профессор Косарев будет внесен в списки колонистов, информация о нем с вашей помощью попадет к противнику. Далее все ясно, не правда ли?

– Косарева запишут не в тот экипаж, и Колыбель уничтожит корабль с собственными предками. Если только поверит, – добавил Андрей. – На самом деле никакого профессора Косарева среди колонистов не было?

Вместо ответа Андрей наткнулся на каменную стену.

– Все, что вам нужно, вы усвоили, – сказали ему. – Когда вы проснетесь, вы почувствуете себя…

Когда Ксена вошла в каюту, Андрей сидел на кровати и безмятежно болтал ногами. На коленях у него лежала тарелка с жареной треской, на сервировочном столике возвышалась стопка грязной посуды.

– Как спалось? – осведомилась Ксена.

Андрей скривился и отправил в рот очередной кусок рыбы.

– Похоже, ваше самочувствие уже в норме, – заметила она.

Он молча кивнул на пустые тарелки.

Ксена приблизилась к столику и, помедлив, приподняла большую салфетку. Андрей перестал жевать и уставился на ее лицо. Ему было интересно посмотреть на реакцию.

– Все указательные? – Ксена надула щеки. – И все левые, насколько я понимаю.

– Четыре штуки, – подтвердил Андрей.

– И зачем это?

– Хочу разобраться. С мимикой у вас напряженка, но должен же я знать, что вы чувствуете.

– Зачем? – повторила Ксена.

– Чтобы вы не смогли меня обмануть.

– Здраво, – оценила она. – Ну а пальцы вы зачем себе отрывали?

– Палец, – уточнил Андрей. – Один и тот же. Указательный на левой руке. Только я не отрывал, я откусывал. – Он помахал Ксене левой пятерней.

– И сколько времени длится регенерация?

– Первый раз около часа, потом быстрее. Четвертый вырос минут за пятнадцать.

– То-то у вас аппетит хороший, – заметила Ксена.

Андрей посмотрел на количество грязной посуды и лишь теперь осознал, что все это время не прекращал есть. Никаких просьб он не высказывал, блюда сами появлялись в квадратном окошке, устроенном наподобие шлюза. Андрей воспринимал это как должное.

– И все же зачем вы себя истязали? – спросила Ксена.

– Как и вы, искал свои границы.

Она покачала головой и положила салфетку на место.

– Значит, последние два часа вы только и делали, что откусывали себе палец, – произнесла она. – Занятие для настоящего интеллектуала. Было больно?

– Нормально, – отозвался Андрей. – Терпимо.

– Нормальный человек это терпеть не смог бы.

– Спасибо, что напомнили.

Ксена оттолкнула сервировочный столик и прислонилась к стене.

– Больше никаких экспериментов не проводили?

– А то сами не знаете, – хмуро ответил Андрей.

– Можно подумать, это вы не знаете, – сказала она с упреком. И, чуть помедлив, добавила: – Система наблюдения в вашей комнате не работает.

Андрея эти слова не удивили. Напротив, он испытал удовлетворение, будто Ксена подтвердила то, о чем он и сам догадывался. Проснувшись, он почувствовал, что камеры и микрофоны выключены. Избавиться от слежки ему хотелось давно, и Андрей воспринял это как должное. Голова была занята другим: он размышлял о своей способности к регенерации, поэтому некоторым вещам не придавал значения. Он был голоден, и в раздаточном окне одна за одной появлялись тарелки. Андрей воспринимал это как должное.

– Вот это я и хотела бы с вами обсудить, – сказала Ксена.

– Насколько я понял, Стив от моего дела отстранен? Не его уровень?

– К вам никто не рискует заходить. – Она скрестила руки и заглянула Андрею в глаза. – После того, как вы отключили систему наблюдения.

– Н-да?

– В коридоре выставлена охрана, – предупредила Ксена. – Иллюминатор искать бесполезно, ваша каюта находится в центре отсека.

– О побеге я уже думал, – признался он. – Мне это показалось бесперспективным.

– Надеюсь, вы говорите искренне, поскольку побег с крейсера действительно невозможен.

– Что в моих силах, так это лишить вас жизни. Прямо сейчас. Обезглавить Миссию и…

– И?.. Победить? – Ксена не шелохнулась, хотя расстояние между ними было небольшим, Андрей преодолел бы его одним прыжком. – Почему же «победить»? Почему вы продолжаете отождествлять себя со Сферой? Ведь вы человек, Волков.

– Человек. Хотя и не Волков.

– Да… Да, Андрей. Вам мало того, что вы увидели?

– Можно подумать, вы смотрели эти сны вместе со мной, – буркнул он.

– Не то чтобы смотрела… Но теперь, когда ваш организм выстроен симбионтами, его взаимодействие с ними гораздо глубже.

– И теперь вы читаете мои мысли?!

– Нет, нет, – отмахнулась Ксена. – Не читала бы, даже если бы могла. Так называемые мысли – это образно-ассоциативные цепочки, перепутанные и порой противоречивые. Интерес представляет лишь база данных, к которой вы обращаетесь в процессе мышления.

– Память, – угадал Андрей.

– Профессор Косарев… – задумчиво произнесла Ксена и, подойдя к зеркалу, всмотрелась в свое отражение.

– Что Косарев? – не выдержал Андрей.

– Среди тысяч Косаревых действительно нашелся профессор. Он не был включен в списки колонистов. И уже не будет.

– Ясно, что вы этого не допустите.

Ксена покачала головой:

– Сегодня утром мы выяснили, что Косарев давно мертв. – Она резко обернулась. – Вывод?

– Вывод простой: забудьте о Косареве. Это был ложный след. Тем более, что его нет в живых. Как и меня… в некотором роде.

– Правильно. – Она вернулась к постели. – Но правильно только наполовину. Вы помните, как вы погибли?

– Нас всех уничтожил Дантист, – недоуменно отозвался Андрей. – Полагаю, по вашему приказу.

– Серьезно? – Ксена выгнула бровь, что означало иронию. Она хотела, чтобы Андрей увидел это сам, и слегка перестаралась. – Я приказываю вас убить, а затем предпринимаю все меры к вашему спасению. Так, да?

– Женская логика.

– Дмитрий Саблин, как и вы, подчинялся Сфере.

Андрей пожевал губами.

– Да, я догадывался.

– И когда он вас убил, для меня это было такой же неожиданностью.

– Ну мы-то даже и удивиться не успели. Может, кроме меня кто-нибудь еще выжил?

– То, что от вас осталось, от всех пятерых, можно было собрать в один мешок. Насколько близко вы находились от Саблина?

Андрей попытался вспомнить, как они располагались в комнате, когда вошел Дантист. Канунников сидел у двери, Серый был возле окна, дальше, чем кто-либо другой. При удачном раскладе его могло бы выбросить на улицу, но видно, удачного расклада не получилось. Что же касается Катерины…

У Андрея отвисла челюсть, и, чтобы это скрыть, он отчаянно зевнул.

Какое место в комнате занимала Катя, было не так уж и важно. Взрывчатка, которую притащил на себе Дантист, оказалась каплей по сравнению с тем, сколько лежало в подвале. Важно было другое: Катюха… ее лицо и… в основном, бедра… Бедра – в узких белых джинсах. В парке. У фонтанчика. Вернее, между фонтаном и скамейкой. На скамейке – он с женой. Лена читает книжку, а он, задумавшись, смотрит в одну точку. Словно дремлет. Люди могли подумать, что он пялится на эту задницу в белоснежных штанах. Почему бы и нет? Катюхе тогда было меньше двадцати? Отчего бы и не заглядеться. А потом… Потом она поворачивается, и Андрей, даже не обратив внимания на лицо, мгновенно его запоминает. Чтобы, увидев это лицо снова, тут же кому-то позвонить, куда-то поехать… и в итоге отправить на тот свет пассажиров парома «Данциг». Странно, что он не узнал Катерину, когда встретил ее позже, вместе с Владимиром. Тужился, припоминал, но так и не вспомнил. А если бы вспомнил – что тогда?.. Гады со Сферы выстроили у него в мозгах такой лабиринт, что Андрей и сейчас едва в нем ориентировался.

– Да, – выдавил он. – Дантист подошел ко мне близко. Такое впечатление, что основной целью был я.

– Я полагаю так… – Ксена сделала неопределенное движение ладонью, будто держала в руке сигарету. Как ни странно, именно эта аналогия Андрею пришла в голову первой. – Вероятней всего, руководство операции со стороны Сферы сочло, что роль Волкова как двойного агента исчерпана. По каким-то причинам они решили запустить другой сценарий, а вас – вывести из игры. Но похоже, «выключение» Волкова не было предусмотрено. Или канал аварийной связи провалился. Или… произошло что-то еще. Можно перечислить сотню вариантов, которые сводятся к одному финалу: фальшивый шпион Сферы, приготовленный для сдачи нам, оказался лишним. И тогда Сфера использовала другого агента – несомненно, такую же пустышку, – чтобы вас попросту убить. Вместе с той локальной сетью, что успела вокруг вас вырасти.

– Вот как? Локальная сеть… – пробормотал он.

– И майор Канунников, и Владимир Серый с Катериной готовы были вам помогать.

При упоминании Кати Андрей вновь испытал беспокойство. Поверить, что второй раз эта девушка встретилась ему случайно, он не мог. Живой ключ к спящему коду в его памяти, она мелькнула где-то в толпе – давно, больше пяти лет назад, и одним своим появлением запустила в сознании Андрея какой-то сложный механизм. Результат – бессмысленный теракт и начало «легализации» на Земле мнимого агента Сферы. Пройдет много времени, прежде чем он наберет сетевой адрес с новым ключом, который полностью отпустит спрятанную в нем пружину. Но это – позже, а вначале будет Катерина, попавшаяся ему на глаза в строго определенный момент. И то, что она оказалась в отряде Серого, за совпадение принять было трудно. Хорошенькое дело: три шпиона Сферы в одном месте… Ну пусть и не шпиона, пусть просто – три человека, связанных общей историей и одной задачей. А то и не трое, а четверо?.. Как знать, кем был Канунников или тот же Серый? Как это выяснить теперь, когда они мертвы, если Андрей, даже будучи живым, не вполне понимал, что и ради чего он делает? Агент, подготовленный по программе Сферы, перестает принадлежать самому себе. И кстати…

Андрея вдруг передернуло.

Кстати, где гарантия, что правда, которую он узнал о себе сейчас, – настоящая и окончательная? А если сведения, всплывшие в последних снах, не исчерпывают всего, что заложено ему в память? И если там, на самом дне, осталось что-то еще, – кто поручится, что однажды он не наткнется на ключ номер три? Тем более, что вербализация неосознанного – это… красиво, конечно, но только… вот именно: красиво. Слишком. Ну прямо по дедушке Фрейду, разве что не психоаналитик мозги перетряхивает, а друзья-симбионты.

– С Канунниковым и особенно с Серым у вас оставались противоречия, – продолжала Ксена, – но если не вдаваться в подробности, то я бы назвала их вашей агентурной ячейкой. Эти люди готовы были работать по вашему плану. Но планы Сферы изменились, и Саблин одним махом избавился от всех вас.

Андрей тяжко вздохнул:

– Вы еще не оставили попыток склонить меня к сотрудничеству? Скажите, зачем я вам нужен?

– Я вам говорила: даже мертвый вы не утратите своей ценности.

– Значит, на родине меня не похоронят… Но я о другом. Какой от меня толк для Миссии? Ведь вы подталкиваете меня к этому? Участвовать в операции на вашей стороне. Только в каком качестве? Судите сами: источник информации из меня нулевой. Все, что я знал, теперь знаете и вы. Я мог вам дать лишь одну подсказку, но вы уже в курсе, чего она стоит. – Андрей развел руками. – Вы, вероятно, ждали подвоха и надеялись…

– Инвертировать, – мрачно произнесла Ксена.

– Ага. Только сообщение о профессоре Косареве инвертировать нельзя: не было его ни на «Союзе», ни на «Аполло». И вывести я вас ни на кого не могу: других агентов Сферы я не знаю. Видел одного, да и то недолго. Меньше минуты. Потом Дантист соединил в кармане проводки.

– Он сделал это не по собственной прихоти. Световой барьер непреодолим, и руководить этой операцией на расстоянии невозможно. А ее кто-то корректирует, мы в этом убедились. Кто-то отслеживает обстановку, кто-то дает указания. И этот кто-то находится здесь, на Земле. Сфера выкинула вас из игры так же варварски, как и ввела, но вы единственный, кто взаимодействовал с ее представителями. Ваш контакт был непосредственным.

– И что? Я должен разыскать их по запаху? Или вы думаете, я опознаю их по голосам? Даже этого не получится: со мной ведь не разговаривали. То, что я слышал во сне, – это моя собственная интерпретация, сами же говорили.

– Верно. Никто с вами не беседовал. Загрузка длилась считанные секунды, живое общение в таком темпе невозможно. – Ксена положила руку ему на плечо. – Хотите знать, чем вы можете быть полезны Миссии? Этого я и сама не знаю. Возможно, пользы от вас уже не будет. Но в любом случае, теперь вы с нами до самого конца. Подумайте вот о чем: многие люди дорого заплатили бы, чтобы увидеть, как будут жить потомки через полторы тысячи лет.

– В каких гадов они превратятся, – добавил Андрей.

– Мы будем сопровождать «Союз» и «Аполло» до самой Аномалии, а затем отправимся на Колыбель. Неужели вам не интересно на нее посмотреть?

– Я не уверен, что там будет, на что смотреть. Вы собираетесь изменить собственное прошлое, и если у вас это получится, вы вернетесь в другой мир. Даже не так. Никуда вы не вернетесь, вы просто исчезните. Вся ваша Миссия.

Ксена убрала руки за спину и отошла от кровати.

– Не нужно повторяться. Вы опираетесь на линейную логику, тогда как обратная зависимость между событиями не доказана. В одном вы правы: мой мир изменится. Как – неизвестно. Но любая неопределенность лучше, чем наша действительность. В этом и заключается задача Миссии: поменять гибель Колыбели на что-нибудь иное. И если вместо поражения в Войне мы получим другую катастрофу, не менее чудовищную… что ж, мы все равно ничего не теряем.

– Я слышал, что после первой партии колонистов собираются послать вторую. Вам не приходило в голову, что это они явились причиной конфликта на Земле-2?

– Послать собираются. Но не пошлют, – уверенно сказала Ксена. – Второй партии не было. Когда «Союз» и «Аполло» пересекли Аномалию, радиосигнал прервался. С тех пор Земля не получала от них ничего. И сами колонисты напрасно пытались наладить связь: у вас в это время было… – она запнулась. – Что у вас было в шестом веке?

Андрей пожал плечами.

– Объединенное Космическое Агентство смирится с гибелью кораблей, – продолжала Ксена, – и сделает вывод, что к межзвездным пилотируемым полетам человечество еще не готово. Хотя вывод может быть и другим. Не важно. Через несколько десятков лет Аномалия исчезнет, и вместе с ней пропадет система Виктории. Так же внезапно, как и возникла. Вы ведь знаете нашу историю. Ни один корабль, кроме «Союза» и «Аполло», на Земле-2 не садился.

– Да, историю я вашу проходил.

Андрей встал с кровати и направился к зеркалу, но в этот момент раздался негромкий звонок, известивший о том, что в каюту прибыла пища. Дверцы раздаточного окна распахнулись, и Андрей увидел поднос с графином и вазочкой, полной оливок.

– Вот это сюрприз! – крякнул он.

– Что угодно, только не сюрприз. – Ксена попыталась усмехнуться, и это ей почти удалось. – Я еще могла бы удивиться. Вы – нет.

– Почему? – опешил Андрей.

– Потому, что это ваш заказ. Стюард, управляющий лифтом, получил инструкцию не отказывать вам ни в чем. В пределах разумного, конечно. Должно быть, водка – это, по его мнению, разумно. Но я не рекомендую. Вы еще не до конца восстановились после травмы.

– Травмы? – с иронией переспросил Андрей. – Когда на операционный стол кладут одну голову, это не травма, это как-то по-другому должно называться. – Он протянул Ксене рюмку, и, пока та боролась с сомнениями, налил. – Тост «за знакомство» предлагать поздновато… Так что со свиданьицем!

– Кажется, вас это действительно уже не удивляет, – задумчиво произнесла Ксена.

– Ну вы же сами сказали?.. Я что-то не пойму вас.

Она вздохнула и выпила.

– Закусите, закусите.

– Наверно, это самое глупое, что я только могла сделать, – посетовала Ксена, принимая из его рук оливку. – А удивляться… я и сама не знаю, чему вы теперь должны удивляться, а чему нет. Ментальная связь с главным бортовым процессором – это как вам?

Андрей медленно дожевал и оглядел стены каюты.

– Связь с процессором – это, наверно, сильно… А зачем мне управлять «Адмиралом Мельником»? Я и собой-то распорядиться не могу.

– Об управлении речи не идет. Только я говорила не о крейсере.

– Но ведь бортовой…

– Я говорила о нашей «Колыбели», – тихо ответила Ксена.

– Я связан с кораблем Миссии?! – Андрей повращал глазами и вновь потянулся к графину. – То есть… мои мозги и компьютер на «Колыбели»?.. И между ними что-то… В смысле, между ними какая-то…

– Связь, – закончила Ксена. – Но с самим процессором вы вряд ли найдете общий язык. В настоящее время вы его используете как гейт для входа в Сеть. Только и всего.

– Ясно. «Колыбель» – мой провайдер. – Андрей покачал головой и снова выпил.

– Я тоже обращаюсь к нашему процессору, но мне для этого нужен терминал.

– А у меня, значит, мозги сами по себе коннектятся…

– Все симбиотические системы связаны с кораблем. Мы отслеживаем перемещения агентов, состояние их здоровья и кое-что еще. Благодаря этому мы и узнали о вашей гибели. Но все контакты, кроме вашего, – односторонние. Агент не может вызвать корабль. По крайней мере, он не может этого сделать без терминала. Если не принимать в расчет ваш способ связи с Сетью…

– Если забыть о том, что я напичкан симбионтами, – перебил Андрей, – которые мнят себя умнее природы, то выходит, что эту водку и эти оливки я заказал, как заказывают пиццу по телефону?

– У вас возникло желание. Вероятно, этого оказалось достаточно. Симбионты самостоятельно его интерпретировали, вышли в единую Сеть и отыскали путь к локальной сети «Адмирала Мельника». Итогом явился… да, обычный заказ, который поступил к стюарду. Вы могли бы это сделать и сами, если бы воспользовались терминалом, – Ксена указала на металлическую угловую панель с кодовым замком. – Таким же образом стюард получал и предыдущие ваши заказы. – Она завершила плавное движение, и ладонь остановилась над стопок тарелок.

– И-и-и… – Андрей вновь налил водки. – И камеры с микрофонами – тоже я выключил?

– Поэтому никто не пожелал к вам войти. – Ксена мученически посмотрела в потолок и взяла рюмку.

– Гм, а вы вот решились… Как вы думаете, симбионты и впредь будут предугадывать мои желания? И до какой же степени? Мне жутко любопытно. Вернее… просто – жутко.

– Судя по тому, что они вернули вам даже татуировку… Нет, я сначала выпью, раз вы настаиваете.

– Это приказ, – осклабился Андрей. – И закусывайте. Оливки тут не хуже водки.

– Кстати, принимать алкоголь вам теперь тоже не обязательно. Достаточно захотеть, и симбионты затуманят вам рассудок, расстроят координацию движений, а если будет особое пожелание, то обеспечат и похмелье.

– Нет, пьянеть я как раз не собираюсь. Это всего лишь ритуал. Так проще.

Ксена понимающе закивала.

– Ваши симбионты, – напомнила она. – Граница – вот о ней я и говорила. Найти предел возможностей вашей системы и соотнести его с природными возможностями человека – это и есть главная задача наших будущих исследований. Симбионты не столько спасали ваш организм, сколько создавали его заново. Они многое в нем изменили, и теперь они соучаствуют в вашей жизнедеятельности на равных с вами правах. Симбионты больше не слуги, они ваши партнеры или компаньоны.

– Обалденная у меня компания…

– Хорошо это или плохо – не мне судить. Но как бы вы к себе не относились, это реальность. По крайней мере, вы живы. И ваш опыт имеет огромное значение.

– Прикладное, – угадал он. – Собираетесь выводить расу сверхлюдей?

– Сверхгадов, если уж на то пошло, – равнодушно ответила Ксена. – Ваша пластичность потрясает. Ваши адаптивные ресурсы должны быть неисчерпаемы. А где адаптация, там и освоение планет с некомфортными условиями. Мы ведь до сих пор заперты в узких рамках по температуре, атмосферному составу, радиационному фону и тысяче других причуд природы.

– Ага, – вякнул Андрей. – Да здравствует человек морозоустойчивый, не нуждающийся в кислороде, пьющий вместо воды щелочные растворы! – Он уверенно поднял графин и наполнил рюмки. – Ну и уродуйтесь. По мне, вы как есть гады, так гадами и останетесь. Хоть с чешуей, хоть четырьмя ногами.

«Яйценесущие, перепончатые, жопокрылые, – вспомнил он слова бармена. – А внутри сопли. Сопли вместо души».

– Верно, верно сказано, – пробормотал Андрей.

– Вы о чем это? – не поняла Ксена.

– Не слушайте, – отмахнулся он. – Вокс попули и всякая такая ахинея.

Три небольших рюмки произвели на него неожиданный эффект. Задачи отрезвить «партнера» перед симбионтами не стояло, и на сей раз они обошлись без самоуправства. Напротив, как и предупреждала Ксена, симбионты усилили воздействие алкоголя, и Андрей оказался в той приятной кондиции, когда тело и язык еще остаются под контролем, а течение мыслей – уже нет.

Прищурившись, он посмотрел на Ксену и вдруг заметил, что она едва держится на ногах.

– Ого-о… – сказал Андрей.

Ксена опиралась рукой на стену, но ладонь то и дело соскальзывала. Она бездумно оглядывала комнату и медленно моргала, словно боролась со сном. Пятьдесят грамм водки оказались для Ксены убойной дозой.

Андрей вдруг с изумлением обнаружил, что у нее васильковые глаза. Он увидел это еще при первой встрече, но то, что свалилось на него потом, не позволяло вспоминать о такой ерунде. Глаза – ярко-голубые, как у ребенка. И вовсе они не холодные.

– Что-то ваш ритуал не пошел мне на пользу, – с трудом выговорила Ксена. – Мне бы самой сейчас симбионты не помешали.

– Так введите их себе.

– Не имею права. Система не опробованная. И, как выяснилось, непредсказуемая.

– Да, ответственность за целый мир – это тяжело. Ничего, скоро пройдет.

– Мне неуютно, – призналась она. – Больше никакого алкоголя. И вообще, с какой целью вы его принимаете?

– Именно с этой, – Андрей, улыбнувшись, указал на ее подгибающиеся колени и похлопал по подушке. – Не мучайтесь.

Ксена с трудом отлепилась от стены и села на кровать.

– Ваши ритуалы иррациональны, – сказала она. – Некоторые вообще не поддаются осмыслению.

Андрей повернулся и молча посмотрел Ксене в лицо. Сколько же ей все-таки лет?

– С одной стороны, невообразимая распущенность, с другой – огромное количество условностей, – продолжала она. – В этом невозможно разобраться. Главное, отсутствует единый алгоритм.

– Но это же замечательно?

– Нет, – она мотнула головой. – Это сложно.

– Вы рассуждаете, как подросток, которому нужно быстро, много и все равно, с кем.

– Откуда вам знать, о чем я говорю? – возмутилась Ксена.

– Вы сегодня пахнете иначе.

– Это, наверно, этиловый спирт.

У Андрея закружилась голова.

– Волнуетесь? – спросил он. – Не нужно. Алгоритмы существуют, только они не всем известны.

– Мне не о чем волноваться, – заявила она. – Подробней об алгоритмах. Пожалуйста.

– Вы их знаете. Выбирайте самый простой, прямая дорога короче.

– А вам не кажется, что в данный момент это ваша забота?

Андрей равнодушно хмыкнул и потянулся за графином.

– Ну ладно, – нетерпеливо бросила Ксена. – Вы не могли бы…

Он затрясся от смеха:

– Во множественном числе это звучит особенно смело.

– «Вы» – это не множественное число.

– Ты меня поняла.

– Хорошо, «ты». Ты не мог бы…

– Быстрее!

– Что?..

– Быстрее! – приказал Андрей.

– Какое хамство… – прошептала она. – Ладно, Волков. Ты…

– Еще быстрее, – сказал он, глядя ей в глаза.

– Волков… ну трахни же меня. Трахни меня, Волков.

«Welcome! Welcome! Welcome!» – бежало впереди бесконечное приветствие.

Андрея толкнули в спину. Процедив «сорри», он отошел от эскалатора и часто заморгал. «Шереметьево». То ли третье, то ли четвертое.

«Шереметьево-4», – мгновенно проявилось в мозгу. Ну конечно, четвертое, как он мог забыть? Только… только вот зачем он здесь находится? Кого-то встречает?

Андрей двинул плечом и обнаружил, что держит в руке чемодан. Не большой и не тяжелый. Возможно, полупустой, с каким-нибудь хламом, который…

Джинсы, белье и три рубашки, купленные наугад.

Правильно, путешествовать налегке свойственно юным бродягам, но не респектабельному джентльмену. Он опустил голову: хорошие туфли и дорогой костюм. Ногам было удобно, хотя обувь казалась слишком большой, явно не его размера.

Сорок четвертый с половиной. – Новая подсказка прозвучала так мягко и естественно, словно Андрей вспомнил то, что давно знал.

– Разве у меня не сорок третий? – прошептал он.

– Заканчивается регистрация пассажиров на рейс «Москва – Найроби», – объявили в зале.

Андрей машинально вернулся к эскалатору и, только встав на ступеньку, понял, что не представляет, куда он идет. Едва эта мысль успела оформиться, как ее сменила другая:

По прилету в Найроби проверить, нет ли слежки, и набрать местный номер 736–049.

Оказывается, он знал и это. Странно: нельзя сказать, что Андрей об этом забыл, однако, чтобы вспомнить, ему потребовались определенные усилия. Как будто необходимая информация хранилась в отдельных ячейках, каждая из которых была закрыта уникальным ключом. Во всяком случае, понять все сразу Андрею не удавалось.

Сойдя с эскалатора, он пошел к столу регистрации и вновь замер.

Он летит в Найроби… Зачем?

Убедившись в отсутствии слежки, позвонить по номеру 736–049, – настойчиво повторилось в мозгу. Что-то похожее на инструкцию. Или даже на приказ.

Андрей растерянно достал билет, но с места не сдвинулся.

Девушка за стойкой приветливо улыбнулась:

– Сэр, если вы летите этим рейсом, прошу вас поторопиться. Регистрация уже закончилась. – Не дождавшись ответа, она посмотрела в свой монитор. – Господин Мамонтов? Пожалуйста, поспешите, все пассажиры уже на борту.

– Я не Ма… – начал было Андрей, но осекся.

Документы выданы на имя Евгения Павловича Мамонтова.

Он поднес билет к глазам, но желтый прямоугольник с красным уголком «VIP» тут же перестал его интересовать. Рука, в которой Андрей держал пластиковую карточку… Эта рука была чужой.

– Я никуда не лечу, – заявил он.

– Сожалею, – отозвалась девушка. – Сдать билет вы можете на первом этаже.

Развернувшись, он устремился к полированной стене.

– Господин Мамонтов, касса возврата внизу!

– Да, да, – пробормотал Андрей, не отрывая взгляда от зеркальной поверхности.

Навстречу ему, размытый и чуть искаженный, шагал мужчина с легким чемоданом. Классическая, как у политика, стрижка и солидный костюм. Очки в золотой оправе без диоптрий. Андрей их не чувствовал, словно давно привык, и лишь увидев в зеркале, сообразил, что смотрит на мир через стекла. Он медленно снял очки, чтобы лучше разглядеть лицо, хотя и так уже знал, что не ошибется. Это лицо Андрей помнил. Да и фигура… У Володи Серого был такой торс, что не скроешь никаким пиджаком.

Андрей остановился возле стены и, отпустив чемодан, приложил к ней ладони. Из зеркала на него смотрел Серый, в этом не было никаких сомнений. Владимир, которого, как и всех, разорвало в клочья, едва Дантист соединил контакты. Разве что окно… Но ведь оно было закрыто, и Серому до него оставался целый шаг. Неужели это возможно – выскочить, пока кто-то нажимает на кнопку?

Помогли рефлексы, приобретенные за время варварских тренировок в диверсионной школе. Оружие он не бросил, а просто разжал пальцы и позволил пистолету выскользнуть из ладони. Пуля уже пошла к своей цели, да это было и не важно: до взрыва он успевал сделать только одно движение. На счет «раз». На счет «два» воздух превратится в огонь, это он понимал. Рядом было окно, и он совершил то единственное, что давало шанс на спасение: он подпрыгнул. Невысоко, но так, что ноги оказались над подоконником. Остальное сделала ударная волна.

Раньше, чем пистолет упал на пол, стекло высыпалось из рам и повисло вокруг гудящим облаком. Сзади давил кромешный жар, наполненный острыми щепками. Пламя влекло тело вперед, а вместе с ним и рой обугленного мусора, который только что считался двухэтажным загородным домом. Осколки обгоняли, а некоторые он обгонял сам, и вся эта кипящая каша впивалась в плоть, проникала под кожу, оставалась там или проходила насквозь, вспарывала мышцы и вены, дробила кости, убивала и убивала его тысячу раз…

Из окна он вылетел фактически мертвым, и пока тело коснулось земли, он успел стать еще мертвее.

Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем ему удалось открыть глаза. Без толку: он ничего не видел. Где-то неподалеку ревела сирена, и он пополз от нее прочь. Не глядя. Не понимая. Не помня. Он просто полз, и в этом была вся его жизнь.

Второй раз он очнулся уже под утро. Вверху за кронами светили остатки звезд. Желание поесть затмило рассудок, и он дотянулся до какого-то лопуха. Мясистый стебель и влажный от росы лист. Горькая шершавая мерзость, которую он пережевывал левой стороной. Справа язык проваливался, там не было ни зубов, ни десен. Трудно представить, сколько сил потратил покойник, чтобы преодолеть сотню метров до жиденького подлеска. Теперь он жрал траву – долго, пока не затошнило. Когда он встал на ноги, с него чуть на свалились штаны, пришлось перестегнуть ремень сразу на три дырки. Ни грамма жира: симбионты, поддерживая жизнь в теле с разорванным сердцем, сожгли все резервы. Сейчас, получив новое топливо, они вернулись к своей работе.

Он мог двигаться, он уже мог идти. Остальное было не важно.

Многое он вообще не запомнил. Он знал, что доехал до города, но вот на чем… Можно было лишь догадываться, как он добился согласия водителя, а позже – его гарантированного молчания. Обращаться к врачам на имело смысла: они бы ему скорее помешали, чем помогли. Не ему, конечно, а симбионтам. И, вероятно, сообщили бы о странном пациенте – либо в Академию Наук, либо в Госбез. Исполняя долг перед родиной, сдали бы его как нелюдь, как… гада.

Гражданином Сферы он осознал себя не сразу. Кажется, на третьи сутки… Возможно, на четвертые. Отлеживаясь на последнем этаже дома, приговоренного к сносу. Сходя с ума в очередном кошмаре, где он гулял по хрустальному городу и слушал лекции на незнакомом языке. Однажды он очнулся с удивительно ясной головой и почти здоровым телом. Раздобыл терминал, набрал кодовый адрес и получил последний ключ. С тех пор он больше не жил, он лишь действовал – последовательно, четко и уверенно, как автомат с неисчерпаемым ресурсом.

Андрей таращился в зеркало. Оттуда на него смотрел Серый, такой же подавленный и ошеломленный. Воскресение из мертвых, промелькнувшее в памяти, осталось и уже не исчезало, но кроме этого Андрей по-прежнему ничего о себе не знал. Впрочем, о себе ли? Все, что ему полагалось помнить, он помнил прекрасно. Например, что сейчас он находится на борту «Адмирала Мельника», в охраняемой каюте, в одной постели с Ксеной. Он не сомневался, что в любой момент может проснуться, нужно лишь захотеть. Но с пробуждением Андрей не спешил. Это еще успеется, а вот побыть в шкуре Серого, чудом спасенного… вернее, спасшегося благодаря случайности, из-за того, что Дантист не взорвал коттедж из подвала, а пижонски поднялся в комнату. Словно хотел предупредить или дать немного времени. Одно-единственное мгновение, за которое даже выпускник диверсионной школы успел только прыгнуть к окну, и больше – ничего. У всех остальных шансов не было.

Закрепляя чужие воспоминания, Андрей вновь прокрутил их в мозгу. История постепенно обрастала деталями. Цепляясь друг за друга, они выныривали из памяти Серого и переставали быть его собственностью. Лишь одного там не оказалось: Катерины. Ни капли сожаления. Андрей думал, что у Катюхи с Владимиром была любовь, да и сам Серый думал точно так же, пока не понял о себе главное: его родина – Сфера. Теперь, движимый этим убеждением, он и к людям-то относился иначе. Не плохо, нет. Просто – никак. Андрей его понимал: совсем недавно он чувствовал то же самое.

Не отрываясь от зеркала, Андрей сжал пальцы в кулак. Разжал и снова сжал, притопнул ногой, склонил голову. Тело Серого слушалось, как свое. Андрей и ощущал его своим. Смириться с мыслью о том, что в действительности он лежит рядом с Ксеной и от Москвы его отделяют многие тысячи километров, было невероятно трудно. Сейчас он находился в «Шереметьеве-4», стоял возле стены, поигрывал ненужным билетом в Найроби, пялился на свое отражение. Смущал служителей аэропорта.

Андрей сдержанно кашлянул и направился к эскалатору.

– Господин Мамонтов, ваш багаж! – крикнула девушка.

– А?.. Ах, да. – Он подхватил чемодан и вновь поразился тому, как покорно, как естественно чужое тело выполняет его приказы. Хотя назвать это приказами было нельзя. Андрей, как и любой человек, не думал о том, что ему следует согнуть ногу в колене, перенести центр тяжести, коснуться подошвой пола… Чушь. Он просто взял чемодан и пошел вниз.

Мысль о власти, которую он сейчас имел над Серым, потрясала. Андрей не сомневался, что легко сможет его убить – шагнув на мостовую перед мчащимся автомобилем, напав на полицейского, спрыгнув с крыши… И теперь Серого не спасут ни специальные навыки, ни природные инстинкты. Его личность в данный момент отсутствовала, телом безраздельно владел Андрей. Однако память Владимира ему не подчинялась. При том, что Андрей смотрел на мир его глазами, все знания Серого оставались недоступными. Единственное, что удалось выудить, – разрозненные впечатления о взрыве и последующих днях, – было инициировано шоком Андрея и тем немым вопросом, который он задал, как казалось, самому себе. Вызвал информацию из долговременной памяти в оперативную?.. Наверное, да. Что-то вроде того.

Спустившись на первый этаж, он осмотрелся и двинулся к бару. Сколько продлится этот странный контакт, он не представлял, но хотел выжать из него максимум.

Хмурый дядька в страшной коричневой шляпе энергично перемалывал зубами бутерброд с ветчиной, в дальнем углу тихо и культурно ссорилась немолодая пара. Остальные столики были свободны. Бармена Андрей признал сразу и едва удержался, чтобы не спросить его о бабке из Воронежа. Никуда этот человек не уехал. Как все: поскулил и привык. Если не смирился, то научился терпеть, потому что третьего не дано.

– Нельзя ли у вас одолжить ручку? – сказал Андрей и, чтобы не выглядеть хамом, добавил: – Пива, пожалуйста.

– Пожалуйста, – проронил бармен, улыбнувшись так, что даже у Стива получилось бы лучше. – Ручку возвращать не нужно.

Андрей занял столик в центре, отхлебнул из бокала и проверил карманы. Ничего подходящего. Выдернув салфетку, он старательно ее разгладил и написал первое, что пришло на ум.

«Привет, Серый».

Что делать дальше, как это послание передать Владимиру, он не представлял. Если только проснуться? Но где гарантия, что он сумеет влезть в его шкуру вновь? Гарантии, конечно, нет…

Андрей открыл глаза. Часы показывали половину пятого. Ксена почти не дышала, лишь изредка потягивала носом. Кровать была не широкой, и они лежали, прижимаясь друг к другу – не просто как любовники, а как действительно близкие люди. Андрей не шевелясь обвел взглядом помещение. Кроме голубого табло с цифрами, в каюте не было ни одного источника света, тем не менее, Андрей прекрасно все видел. Неистово зажмурившись, он дождался, пока радужные круги не разбегутся, и обнаружил, что видит еще лучше.

– Ладно, это потом…

Ксена во сне что-то пролепетала и положила руку ему на живот. Андрей поймал себя на том, что не чувствовал ничего подобного уже много лет, с того самого времени, как он познакомился со будущей женой. Когда это было? До акции против «Данцига» они с Еленой прожили почти четыре года. Значит, всего – девять. Целая пропасть.

– Спи, спи, – шепнул Андрей. – Рано еще. И я посплю.

В теле Володи Серого он оказался поразительно легко, хотя и не смог бы объяснить, как он это сделал.

Андрей застал себя выходящим из бара. В правой руке он держал чемодан, левой потирал влажный лоб. Парочка продолжала беседовать – тихо, но напряженно. Мужик в шляпе уже доел свою ветчину и, утирая губы, пристально смотрел ему вслед.

– Дайте-ка мне чего покрепче, – сказал Андрей, вернувшись к стойке. И, когда появилась рюмка, спросил вполголоса: – Я, случайно, ничего такого сейчас не творил?

– Какого? – осторожно поинтересовался бармен.

– Ну… чего-нибудь странного. Со мной иногда бывает. Вы не бойтесь, я не буйный. Люблю людей… и вообще всех.

Бармен оценил его торс и, поджав губы, кивнул на столик:

– Вы вроде бы удивились.

– Удивился?

– Очень сильно. Сидели молча, но лицо… если честно, я уж собирался полицию звать. Лицо у вас было… гхм… выразительное. Страшное, понимаете?

– Понимаю. – Андрей тягостно выпил. – Налейте еще. Только не в эту мензурку.

– Нетрезвым в самолет могут не пустить, – предупредил бармен.

– А я уже не лечу.

– Ну да, – обронил он, выставляя широкий стакан и блюдечко с маслинами. – Вы на рейс опоздали. Очень удивились. И решили лететь следующим.

– Я?!

– Вы сами это сказали.

– Я с вами говорил?.. А еще что я делал?

Бармен сочувственно поцокал.

– Пиво пить не стали. Сожгли салфетку. Потом спросили у меня, который час.

Подойдя к столу, Андрей обнаружил в пепельнице съеженный черный комок. Не пожелал с ним Володя здороваться.

– Сам написал, сам спалил, – угрюмо произнес посетитель. – Вонь тут развел!

Андрей на него свирепо зыркнул – Серый это умел, – и мужчина тут же засобирался на выход.

«Эх, надо было засечь время – на сколько Владимир возвращался в сознание. В тело, вернее. Как все нелепо… Вот! Надо было не приветы оставлять, а задать вопрос! Да ведь если ответа в оперативной памяти не останется, его и не узнаешь. Или пусть бы Серый ответ на салфетке написал? Только с какой стати он будет это делать? Интересно, что он сам сейчас чувствует, осознает ли он что-нибудь? Нет, если бы осознавал, то не удивлялся бы», – подумал напоследок Андрей и взял со стойки стакан. Телом Владимира он владел безраздельно, но обратиться к его личности он не мог.

За это Андрей и выпил. Водка прокатилась студеной волной и ухнула вниз. Он хлебнул еще, но глотать не стал, а погрел ее во рту и прислушался к ощущениям.

– Напитки у нас хорошие. – Бармен по-своему истолковал эту дегустацию и призывно поднял бутылку.

– Еще, – подтвердил Андрей.

Следующие сто грамм и вовсе прошли, как детское питание. Водка не обжигала, и он понял, что с таким же успехом мог бы принять дозу ацетона.

– Еще.

– Мне не жалко, но…

Андрей нащупал в кармане наличные.

– Давайте, – сказал он и придерживал горлышко до тех пор, пока стакан не наполнился до краев. – Все в порядке. – Он оттянул локоть и, сделав серию шумных глотков, грохнул донышком о стойку.

Парочка в углу тревожно замолчала.

– К черту Найроби! – заявил Андрей. – Поеду в Воронеж. Там тихо и хорошо.

– Ничего там хорошего нет, – проговорил бармен. – Все то же самое.

– А вы откуда знаете?

– Бабка у меня. В Воронеже как раз. Был я там недавно. Неделю погостил, и обратно. А думал навсегда остаться.

– Не понравилось?

– Нормально. Только какая разница?

– Правильно, от гадов не скроешься. Гады везде.

– Представители Миссии, – уточнил бармен.

– Каждый сам решает, как называть гадов.

– Представителей Миссии, – упрямо повторил он.

– Ага, эмиссаров высшего разума. – Андрей, пошатываясь, вернулся к столу и раскрошил в пепельнице сожженную салфетку.

Четыреста грамм водки натощак опьянили даже такую машину, как Серый. Теперь Андрею оставалось кое-что выяснить – не менее важное, чем доступ к памяти Владимира.

Если Серый умудрился избавиться от симбионтов, это будет невозможно. А если они по-прежнему в нем, это окажется проще простого.

«Я трезвый. Трезвый. Абсолютно трезвый».

Андрей что-то почувствовал, но настолько невнятное, пограничное, что так и не понял, изменилось ли его состояние. Ноги держали вроде бы крепко, но в голове все еще был легкий туман, да и привкус спиртного его не покидал.

– У вас не найдется прибора для проверки на алкоголь? – спросил он у бармена.

– Сюда заходят, чтобы выпить, так чего ж поверять-то? А вам это… для кого?

– Для себя, – сказал Андрей.

Прежде чем ответить, бармен перебрал в уме десяток вариантов.

– Вы почти бутылку выпили. Держитесь вы хорошо, но… бутылка – это бутылка. Я думаю, вам больше не нужно пить. Извините, мне придется вызвать полицию.

– Не отвлекайте людей от работы. – Андрей веером выложил на стойку несколько тысячных банкнот и, по-свойски подмигнув, направился к выходу.

– Вы забыли чемодан!

– Да, спасибо. Я с ним уже замучился.

Снова оказавшись в зале, он вспомнил свой недавний прилет из Австралии и двинулся к небольшому павильону с вывеской «Autoпрокат». Поразительно, но и здесь была та же смена: девушку он узнал еще издали.

– Здравствуйте, – улыбнулась она. – Какой автомобиль вас интересует?

– Э-э-э… Меня интересует другое.

– Вот прайс, – она с готовностью протянула ему ламинированный лист. – Для оформления контракта от вас требуется удостоверение личности. Что еще вы хотели знать?

– Дело в том, что я с утра выпивал, – смущенно проговорил Андрей. – Не уверен, что уже готов к поездкам. Я имею в виду дорожную полицию.

– Нет проблем. – Девушка достала тестер, который, как кажется, был у нее наготове. – Глубокий вдох и длинный выдох, – сказала она, вставляя в отверстие одноразовый мундштук.

Андрей дунул и сам посмотрел в окошко. «НОРМА».

– А другого прибора у вас нет? Норма – понятие растяжимое.

– Этого вполне достаточно. У полиции претензий не будет.

– Мне нужно точнее.

– Абсолютный показатель? Нет проблем, – повторила она и, потыкав ногтями в крошечные кнопочки, вновь протянула ему тестер: – Пожалуйста.

Андрей дунул еще раз. «0,00000».

– Нечасто встретишь такого пассажира, – сказала девушка. – Вы и в самолете не употребляли?

– Я там и не был, – буркнул Андрей.

– Так какой автомобиль вас интересует?

– Я лучше пешком, – ответил он, разворачиваясь к выходу.

Симбионты. Они никуда не пропали, так и жили в организме у Серого, помогая жить ему самому. Восстановили его после травм, полученных от взрыва, и продолжали работать – когда это требовалось. Вот как сейчас, например.

Для Андрея все мгновенно прояснилось. Поделившись симбионтами с Владимиром, он не только спас его от смерти, но и сделал… своим родственником по крови. Если симбионты имели какой-то идентификатор, то Серый для системы наблюдения должен был выглядеть так же, как и Андрей. В крайнем случае, как его тень. Кстати, к Катерине это тоже относилось, и если бы они не погибла, можно было бы провести любопытный эксперимент…

Андрей обратил внимание на сногсшибательную мулатку и понял, что отвлекся. Итак, два разных человека, ставших с точки зрения системы близнецами или вроде того. Каковы возможные последствия? Поди угадай… Ксена, если и захочет сказать, все равно не скажет. Не знает она. Говорила, что его собственные симбионты обладают некими «расширенными правами», потому что отстраивали тело заново с учетом своего присутствия. Иначе говоря, Миссия заселяла этих бестий в готовые «апартаменты», а в его случае бестии сами спланировали все здание, не забыв о комнате и для себя. Если только о комнатке, а не о целом этаже…

Что в итоге? Способность отключать аппаратуру, о которой не имеешь никакого понятия, и мысленно заказывать обеды. Прямой коннект с глобальной Сетью и… трансперсональная связь с Владимиром. Дистанционное управление человеком, обладающим ценнейшей информацией. Этим человеком он теперь мог распоряжаться, как куклой, а в том, что Серый знал нечто важное о старте колонистов, Андрей не сомневался. Владимир не плутал, не искал новых встреч и не задавался вопросами. Он двигался к цели – уверенно и слепо, как обвязанный взрывчаткой Дантист. И в Кению он летел уж конечно не ради достопримечательностей, если они там вообще есть. Что там есть точно, так это стартовый комплекс недалеко от Найроби.

Неужто Серый намерен вывести из строя один из кораблей? Вряд ли это реально. Особенно сейчас, когда Ксена потеряла последнюю нить, и все, что ей осталось, – это усилить бдительность. Каким бы специалистом ни был выпускник диверсионной школы, но дворец Президента охраняли тоже не дети, да мало кто из них устоял против пяти гадов.

Андрей миновал автоматические двери и подумал, что Серого пора отпустить. Вернее, покинуть его тело, иначе временные помутнения рассудка – или как он это воспринимает? – вызовут у Владимира нешуточное беспокойство. Андрей совершено ясно представлял, что будет, когда он проснется на крейсере. Серый проснется тоже – по-своему, в самом себе, и вновь попытается улететь в Найроби. Если и удастся с ним связаться, едва ли переговоры будут иметь успех. Серый знал, что Сфера в опасности, и он знал, что ничего дороже Сферы у него нет. Убедить его в обратном будет так же трудно, как и доказать обычному человеку, что он пришелец. Если у Владимира есть задание, то он отправится в Найроби во что бы то ни стало.

На месте убедиться в отсутствии наблюдения и позвонить по номеру 736–049.

– Ладно, ладно, – пробормотал Андрей. – Мы обязательно позвоним.

– Закажите мне, пожалуйста, омлет с помидорами и грейпфрут, – сказала Ксена.

Андрей, положив руки под голову, наблюдал, как она одевается. Это тоже было красиво.

– Мне казалось, что вчера мы перешли на «ты», – заметил он. – Если это происходит, то уже навсегда. А у вас не так?

– У нас… – она чуть помедлила, – совсем не так. Между «ты» и «вы» разницы нет.

– Как в английском, что ли?

– Нельзя сравнивать. Ты закажешь завтрак? Через симбионтов, – уточнила она.

– А позвонить не проще?

– Так интересней.

Андрей удивленно приподнялся на локте.

– Ты портишься, Ксена. Превращаешься в пошлую земную бабу.

– Это не надолго. Скоро все закончится.

– Уже улетаете? – с притворным сожалением произнес Андрей. – Я буду скучать.

Ксена, не ответив, подошла к зеркалу.

– Надеюсь, экспериментов с пальцами больше не будет?

– Я научился видеть в темноте, – признался он. – Как летучая мышь.

– Скорее, как кошка. В полной темноте видеть невозможно, а для эхолокации у тебя нет соответствующих органов. Во всяком случае, пока не обнаружено, – добавила она.

В стене звякнул прибывший лифт, и Ксена открыла дверцу.

– Там еще кофе, – сказал Андрей. – Это тоже необходимо, если ты решила попробовать себя в обывательской роли. Сигареты я тебе заказывать не стал.

– Спасибо. – Она пристроила поднос на коленях. – Почему нет второй вилки?

– Потому, что я не голоден. А ты думала, мы будем с одной тарелки есть?

– В ваши фильмах это часто…

– Не нужно усваивать все, чем тебя пичкают. Сколько я спал? – неожиданно спросил Андрей.

– Ты проснулся сразу после меня.

– Нет, я не об этом. Сколько я пролежал в коме?

– Система восстановила тебя за двенадцать суток.

– Какое сегодня число?!

– Двадцать восьмое июня. – Ксена медленно покивала. – Старт колонистов послезавтра.

– А-а-а! – с улыбкой протянул Андрей. – Вот, почему мы уже на «ты»? Осталось два дня, а вы голые.

– Это ты голый. Миссия действительно попала в цейтнот, но это и тебя касается.

– Проблемы Миссии меня касаться не могут, – отрезал он. – Я не по собственной воле с вами нахожусь.

– Что ты вообще сделал по собственной воле? – спросила Ксена. – Ты перестал себе принадлежать еще пять лет назад, когда на тебя обратили внимание резиденты Сферы. А теперь ты свободен.

– Очень относительно, – вставил он.

– Да. Но что у тебя здесь осталось? Ни друзей, ни жены, ни будущего. Даже фамилии своей нет. Какой-то Волков… – Она пожала плечами. – Если бы ни Миссия, ты до сих пор сидел бы в лагере. Теоретически каждый осужденный может подать прошение о помиловании, но преступник, на совести у которого шестьсот человек…

– У тебя у самой-то совесть есть?! – воскликнул Андрей. – Со-овесть, ну надо же!.. Здесь похоронены мои родители, ясно?

– Это повод, чтобы похоронить и себя тоже?

– Зачем уговаривать, если вы меня все равно заберете? У меня же не нет выбора?

– Нет, разумеется. – Ксена пригубила кофе. – Ой, как горько.

– Можно добавить сахар, но так лучше.

– Лучше… – повторила она, глядя в пол. – Вот и для тебя будет лучше улететь. Не застать того, что здесь начнется.

– Все-таки колонизация?

– Наши враги внушили тебе, что Земля их не интересует?

– Вы со Стивом говорили о том же.

– Есть официальная позиция, есть собственное мнение, а есть здравый смысл. Историческая логика. В обозримом пространстве новые планеты так и не найдены. У Колыбели и Сферы есть соседи вроде Марса, но осваивать их чрезвычайно трудно. Если нам удастся предотвратить раскол, Земля-2 уцелеет. Полторы тысячи лет без войны – достаточно, чтобы на всех трех планетах наступило перенаселение.

– И вам понадобится четвертая, – проронил Андрей. – Выходит… если Миссия выполнит свою задачу, то окажется, что Земля вам нужна уже сейчас. И скоро вы будете здесь. Возможно, на следующий день после старта «Союза» и «Аполло».

Ксена допила кофе и покачала чашку, словно пытаясь что-то разглядеть на дне.

– Дело не в Миссии, – сказала она. – Независимо от того, начнется ли война и кто в ней победит, мотивы у всех будут одни и те же. Кто бы к вам ни явился – Колыбель, Сфера или другие ваши потомки, представители единого мира, – это будет естественное продолжение человеческой истории. Вы тоже расселялись на свободных территориях, выжимая слабых аборигенов.

– А порой… истребляя?

– Это уж не нам с тобой решать. Но Земля слишком привлекательный объект. Планета с такими ресурсами может прокормить десятки миллиардов, а вы уже задыхаетесь. Океан практически не используете. Рыбу ловите?.. Это то же самое, что иметь под боком девственный лес, но брать из него только бруснику, не замечая остального. Я понятно выражаюсь?

– Чего тут не понять…

– Огромные площади у вас заняты под сельское хозяйство, – продолжала Ксена. – Вы нагреваете атмосферу. Знаете об этом, но все равно нагреваете. А ваша медицина… Ее вообще трудно назвать наукой. И что дальше? Ни одна цивилизация не станет ждать, пока вы окончательно угробите планету. Мы распорядимся ею лучше.

– Или Сфера, – хмуро напомнил Андрей.

– Или кто-то еще, – согласилась она. – Земля узнает об этом после отправки колонистов, когда пуповина будет перерезана. – Ксена накрыла его руку ладонью. – Андрей, ты не можешь ненавидеть меня за эти слова. Я говорю правду, вот и все. В этом нет ничьей вины, и ты напрасно себя коришь. Остаться на Земле мы тебе не позволим. Чем бы ни закончилась операция, ты поднимешься на борт «Колыбели», полетишь с нами и разделишь судьбу Миссии. И значит, Сфера для тебя – смертельный враг. Не по логике, не по симпатиям, а просто по факту рождения.

– Надо водки, – решительно произнес Андрей.

– О, нет, на сей раз без меня.

– Посиди еще, – попросил он. – Какие у тебя заботы? Все, кто был у вас на примете, погибли. Или нет? Кроме меня точно никто не выжил?

– Где? На базе у Серого? Там и ты – не сказать, чтобы выжил. Одни фрагменты, из них даже по симбионтам не все удалось идентифицировать.

– Но ты уверена, что из пяти человек остался только я…

– А ты в этом сомневаешься? – Она подсела ближе. На лице у нее была тревога, теперь Андрей это различал. – Если у тебя есть информация… или хотя бы предположения…

– Информация?.. У меня?! Откуда? Я ведь все это время пролежал в коме. Даже хуже… Я только хотел уточнить: смерть остальных четырех человек установлена достоверно, или по косвенным данным?

– Майор погиб стопроцентно. Симбиотические системы Владимира и Катерины тоже перестали отзываться, если ты имел в виду их. Дантист…

– О его спасении речи не идет, – отмахнулся Андрей.

– А о чьем – идет? Ты можешь говорить яснее?

– Они мне сегодня снились – и Серый, и Катюха. Живые, здоровые… веселые.

– Снились? Как – снились?..

– Да просто снились, и все. Не напрягайся. Подай-ка лучше, чего мне там прислали.

Андрей взял бутылку и начал внимательно читать текст на задней этикетке. «Водка – традиционный способ снятия стресса». Не исключено… Но уж как способ проверки водка точно оказалась незаменимой. Серый по-прежнему носил в крови симбионтов, но гады на своих радарах его уже не видели. В тот момент, когда эта дрянь восстанавливала его тело, и значит, была наиболее активна, – как раз в это время она и пропала для системы наблюдения. Нет, еще раньше: сразу после взрыва, в первые же секунды. Объект потерян, следовательно, объект мертв. Каким, любопытно, образом Серый этого добился, если даже Андрею, при всей его власти над плотью, от симбионтов избавиться не удавалось? Отрастить новый палец – пожалуйста, и неоднократно. Стряхнуть с лица отпавшую щетину. Прекратить дышать легкими и научиться видеть впотьмах. Все что угодно, только на это. Выгнать из себя симбионтов было труднее, чем расстаться с жизнью. Хотя Владимир их тоже не выгнал. Тогда что – приручил, перепрограммировал? Кто? Серый?! Но почему обязательно он… Серый до поры мог ничего о себе не знать, как не знал этого и сам Андрей. Владимира так же использовали: держали про запас, а когда время пришло – ввели в игру, предварительно «убив» его для Миссии. Дантист выбрал хороший момент и одним ударом поразил две цели. А кроме того, убрал Канунникова, лишнего свидетеля, да еще…

Катя! Андрей удивился, что не подумал о ней в первую очередь. Если его собственное включение было связано с Катериной, то почему на не могла также активировать и Серого? Катюха, девушка-ключ… Он искал в мозгах у Владимира следы любви, а вместо любви там сидела программа.

Ясно было одно: способ укротить симбионты все-таки существует. Какой-то страшно хитрый способ, неизвестный даже гадам. Впрочем, разве мало чудес открыл для себя Андрей? Целая прорва «недокументированных возможностей», из которых способность к регенерации – еще не самое интересное.

Спрятать симбионтов от Миссии и стать свободным. В принципе это возможно. Но – за два дня?..

«По прилету в Найроби проверить, нет ли слежки». Теперь ему стало понятно, что за рефрен жужжал в мозгу у Серого.

Андрей перекинул бутылку в левую руку и скрутил пробку.

– Это нормально, – сказала Ксена. – То, что во сне ты видел Владимира и Катерину, объясняется просто: вы стали родственниками. В определенном смысле, конечно. Хотя способ терапии ты выбрал оригинальный.

– Зато действенный, – невозмутимо ответил он.

– Не спорю. Но о таком варианте использования системы разработчики не сообщали.

– Может, не успели опробовать и решили не рисковать?

– В приложении указано все. Но чтобы переливать саму кровь…

– Серого я заставил ее пить.

– Как тебе это в голову пришло?

– Не знаю. У Катерины была пуля в позвоночнике, а в нормальную больницу мы ее отвезти не могли. Она ничего не теряла. И я тоже. Серый меня за Катюху пристрелил бы, но мне тогда было почти все равно.

Андрей перестал лукавить и начал откровенно врать – оставалось лишь надеяться, что Ксена не заметит. В тот момент, когда его посетила мысль реанимировать Катерину, он был уверен, что это подсказано самими симбионтами. Хотя последствии он не раз убеждался, что идей от них ждать не приходится. Другое дело – искусственная память… Вот откуда это появилось: из «домашней заготовки» Сферы. Массив информации, вбитый в него насильно, содержал в том числе и некоторые знания о симбионтах. Пример Владимира, сумевшего уйти из-под наблюдения, служил тому лучим доказательством.

«Сфера вас и тут обскакала, – подумал Андрей, печально глядя на Ксену. – Пока вы испытываете новую систему, они уже нашли способы противодействия. Неудивительно, что Колыбель проиграла войну. Впрочем, мне-то что? По мне вы все – гады».

– Да не знаю я, не знаю, – раздраженно повторил он. – Если червяка разрезать пополам, получится два нормальных червяка. Вот и вся премудрость. А если ваши ученые сами не знали, что система может размножаться делением, то кто же виноват? Они вообще много чего не знали.

Андрей понюхал горлышко и с отвращением закрыл бутылку.

– Кстати, о родственниках, – выразительно произнесла Ксена. – Серый и его женщина погибли, но у тебя есть кое-кто еще.

– У меня никого больше нет. Ни жены, ни детей, ни родителей.

– Елена покончила с собой, и ты сам понимаешь, что это было запрограммировано Сферой. И все-таки родственники у тебя остались. Для вас это важно, я знаю.

– Кого вы там еще нашли?

– Его не искали, он сам нашелся. – Ксена помедлила. – В составе Миссии на Землю прилетел твой потомок.

– Ерунда.

– Не волнуйся, на алименты Трайк не претендует, он совершеннолетний.

– Трайк?!

– Вы с ним не виделись. Зона его ответственности – западное полушарие.

– Еще одна гнида…

– Безупречный офицер, герой войны. Такими потомками следует гордиться.

– Да прекрати ты! – воскликнул Андрей. – Какие еще потомки? Откуда у меня возьмутся потомки на Колыбели? Как это я сподобился?!

– Доказывать я тебе ничего не буду. Это, – Ксена запнулась, – немножко унизительно. Если хочешь слушать – слушай. Если нет – мне тем более безразлично.

– Ну? – буркнул он.

– Чтобы идентифицировать экипажи, мы анализировали генотипы всех колонистов. Это ничего не дало, зато мы открыли то, чего не ждали. У вас с Тайком обнаружились совпадения в кодах. Настолько крупные, что случайностью это назвать нельзя. Вначале, когда я была уверена, что ты родился на Сфере, я решила, что у вас с Трайком один предок. Пока мы жили на Земле-2, у нас была общая история, и таких связей можно отыскать много. Но теперь ясно другое. – Ксена дотянулась до бутылки и отодвинула ее подальше от Андрея.

– Что тебе ясно? – не выдержал он.

– Ты должен был оказаться среди колонистов. Должен был попасть на Землю-2 и стать отцом как минимум одного ребенка.

– Должен был?.. – проронил Андрей.

– Если бы твою судьбу не изменила Сфера. Вот тут, полагаю, действительно имеет место чудовищное совпадение.

– Погоди-погоди! Я – среди колонистов?! Что мне там делать?

– То же, что и другим. Лететь осваивать новую планету.

– Туда не берут кого попало.

– Пять лет назад резидент Сферы заставил тебя сделать то, что тебе не свойственно. Разве ты собирался топить тот паром? Это было продиктовано программой. Без нее у тебя все сложилось бы иначе.

– Разумеется, – процедил Андрей. – Надеюсь, уж без лагеря как-нибудь обошлось бы. Но… я – в экипаже? Да не собирался я никуда лететь, эта романтика не для меня. И сколько времени нужно провести на корабле? Семнадцать лет? Я что, похож на сумасшедшего?!

– Ты похож на Трайка, – спокойно ответила Ксена. – Вернее, он на тебя. Я не приглядывалась, и потом у тебя появилась новая внешность. Но если ты подстрижешься короче, а Трайк прибавит килограмм десять, и вы встаете рядом, сходство будет очевидно.

– Я не мог попасть на корабль. Если бы ни Сфера, я был бы свободен, но это ничего не меняет. Кроме меня на воле живут еще несколько миллиардов человек, а для полета отобраны только шестьсот.

– В этом и заключается совпадение.

– Да я о другом говорю! С какой стати я бы куда-то полетел? Во-первых, я не хочу! – хмыкнул он. – Во-вторых, меня бы и не взяли. Там ведь нужны специалисты, а у меня – что за профессия? Дизайнер. Сама подумай: на хрена сдался дизайнер на дикой планете?!

– В экипажи зачислены не только специалисты, но и члены их семей. Не все, конечно, а те, кто изъявил желание и подошел по здоровью. Потребности в дизайнерах на Земле-2 в ближайшие двести-триста лет действительно не будет. Но если ты вспомнишь, кем работала твоя жена, ты все поймешь.

– Биологом, – пожал плечами Андрей. – Да таких биологов, как она, – больше, чем таксистов. Корпоративная лаборатория, узкий профиль. Ты в курсе, чем они занимались?

– Косметическими средствами. Однако учти: это было давно. То, что началось пять лет назад, коснулось и Елены, не правда ли? Твоя жена переехала и сменила все, вплоть до имени. Стала Ириной Дмитриенко. Как знать, каких успехов и в какой области она могла бы добиться… Микробиология, даже в вашем понимании, – сфера достаточно широкая.

– Сфера! – передразнил он. – Это всё домыслы.

– Версия, – уточнила Ксена. – Попробуй найти другое объяснение, и ты увидишь, что его нет. Зато есть факт: поразительное генетическое сходство двух особей, которых разделяет не только пространство, но и время. Если ты не прилетел на Землю, а родился здесь, значит, ты должен был отправиться в составе экспедиции.

– Вместо этого меня отправили на Шиашир… Но если я не попал в экипаж, откуда, в таком случае, взялся Трайк? Кто его родил, если ни я?

– Ты снова пытаешься измерить круглое с помощью линейки. А оно даже не круглое… – Ксена озадаченно опустила уголки губ. – Оно вообще непонятно, какое. Неисследованное. Связь между прошлым и будущим есть, но не такая явная, как кажется. Мнимый парадокс, который мы не в силах разрешить, опирается на привычную нам логику, поэтому он неразрешим в принципе. Вот тебе еще пример: старт «Союза» и «Аполло» назначен на послезавтра, но из двух кораблей долетит лишь один. Второй мы к Земле-2 не пропустим, для этого у нас достаточно средств. И если посмотреть на данное событие из будущего, то гибель второго корабля уже произошла. История колонизации уже изменилась – с точки зрения стороннего наблюдателя. В итоге большинство участников Миссии вообще не должны были родиться, но… вот, мы все здесь. Живы-здоровы.

Андрей тяжело вздохнул и задумался.

– Трайк об этом знает?

– Нет, и не должен узнать, – сказала Ксена.

– Выходит, у тебя уже и от своих секреты появились? Спасибо за доверие, но мне это тоже ни к чему было слышать. Хочешь мотивировать меня на сотрудничество? Допустим, тебе удалось, и что дальше?

– Ничего особенного. Мне на «Колыбели» нужен не пленник, а единомышленник или хотя бы человек, настроенный нейтрально. Не просто смирившийся с участью, а осознавший эту необходимость.

– На Колыбели?.. Ах, да, «Колыбель» – ваш корабль, я и забыл. Тоже в некотором смысле «Родина»…

– В самом прямом.

– Полечу, значит, на вашей «Родине» на вашу же родину. По пути полюбуюсь, как вы убиваете людей за то, что их правнуки не смогли поделить два куска суши. Надо бы приобрести камеру с хорошим объективом, – выдавил он. – Потом буду пересматривать. Посреди счастливой жизни. В перерывах между встречами с благодарными потомками…

– Увидеть ничего не удастся, – холодно возразила Ксена. – Полет ты поведешь в ком-капсуле.

– К какой капсуле?

– В коматозной.

– А-а… самое оно.

– Корабль будет уничтожен не сразу, а на подходе к Аномалии. Нам придется сопровождать экспедицию около десяти лет.

– Избегаете случайностей? Ну что ж, это разумно. А какой экипаж вы приговорили-то? Какой именно? – с издевкой спросил Андрей. – «Аполло» или «Союз»? Ошибаться нельзя, можно ведь и собственных предков похоронить.

– Ошибаться нельзя, но еще хуже – оставить ситуацию в нынешнем виде. Какой бы корабль мы не выбрали, любой вариант будет предпочтительней того, который сложился в результате посадки обоих кораблей.

Поднявшись с кровати, Андрей подошел к столу и надолго приложился к горлышку.

– Великолепно… – выдохнул он. – Просто замечательно, когда нечего терять и любые перемены – только к лучшему. И что же, начальство тебе прямо так и сказало: «если не вычислишь настоящего врага, убей хоть кого-нибудь, авось полегчает»?

– Прямо так, – подтвердила Ксена. – Только без «авось». Но это крайний случай. У нас еще есть время, чтобы все выяснить.

– За два месяца выяснить не получилось, а за два дня получится? Да и что выяснять-то? С чего ты взяла, что на Сфере знают об экипажах больше вашего? У тебя есть такая информация?

– Информации нет, но есть надежда. По крайней мере, мы ничего не теряем, – в который раз повторила Ксена. – Виноват ты. Нет, не в этом смысле, но… если бы ты не был так убедителен в роли шпиона Сферы, мы бы ничего от тебя не ждали. – Она заметила, что Андрей собирается возразить, и подняла руку: – Ты сам в это верил. Верил так сильно, что заставил поверить нас. На это наши враги и рассчитывали. Однако я не воспринимаю тебя как врага, и хочу, чтобы ты тоже меня понял. Да, ваши колонисты не несут ответственности за то, что сделают их потомки через столетия. Значит, нам придется убить неповинных. «Колыбель» вооружена относительно слабо, но даже этому оружию вам противопоставить нечего. Значит, мы убьем беззащитных. Это несправедливо и жестоко. Но я это сделаю, потому что у меня есть долг перед родиной, а он выше этических оценок. Гуманисты Земли много рассуждали о соизмеримости цели и средств. Но ваша же история доказывает, что человеческая жизнь представляет ценность только для него самого. В контексте общества человек – нуль. А триста человек – это триста раз по нулю. Всего лишь.

– Неужели за полторы тысячи ничего не изменилось?

– Многое, но не это. Наша история – прямое продолжение вашей.

Ксена утомленно расправила плечи и вновь посмотрелась в зеркало.

– Мне нужно идти. Спасибо тебе.

– За что? – не понял Андрей.

– Прежде я такого не знала.

– Это тебе спасибо. – Он улыбнулся и мысленно погладил себя по голове.

– Стиву не рассказывай, – попросила Ксена. – Ему будет неприятно.

– Я – Стиву?.. С чего ты взяла?

– Почему бы и нет? Только не нужно этого.

– Все-таки мы с вами отличаемся.

– Не сильно, Андрей, не сильно. – Она приложила карточку к сканеру, и замок мягко щелкнул.

– Если не появится новая информация, какой экипаж вы приговорите к смерти? Как вы будете выбирать?

– Самым объективным способом. – Ксена открыла дверь, шагнула за порог и не оборачиваясь сказала: – Жеребьевкой.

Андрей снова выпил и, поймав себя на том, что делает это с отвращением, завинтил пробку. Внутри что-то нещадно жгло – не водка, ее он уже перестал воспринимать. Что-то другое не давало ему покоя: терзало и звало на свободу.

Не одеваясь, Андрей зашел в душ и ополоснулся – скорее, по привычке. Он так и не понял, куда его поселили: то ли каюта находилась ниже ватерлинии, то ли в ней заварили иллюминаторы. В любом случае шансов на побег не было. Теперь, когда Миссия потеряла все свои «хвосты», Андрей был самым ценным, что у нее осталось. Как минимум, интересным материалом для научных исследований. Впрочем, Ксена еще лелеяла надежды на его помощь, хотя сама не знала, в чем это может выражаться. Думать о том, что она разделила с ним постель только с этой целью, было… Да нет, не противно. Ему слишком многое стало безразлично – еще тогда, на суде, а ужасаться от того, что его используют, Андрею и вовсе обрыдло. Его превратили в чудовищный синтетический организм, убить который едва ли проще, чем выиграть морское сражение с «Адмиралом Мельником», но все же Андрей смертельно устал.

Посмотрев на часы, он вдруг сообразил, что с момента его пробуждения Серый гуляет без надзора. Беседа с Ксеной длилась довольно долго, и все это время Владимир был предоставлен самому себе.

И он несомненно приложит все силы, чтобы выполнить свою задачу.

Андрей подошел к стальной панели, прилегавшей к стене плотно, без щелей. За квадратной крышкой, врезанной на уровне пояса, скрывался терминал и блок корабельной связи – это он помнил еще по встрече со Стивом.

Дверца была закрыта на примитивный кодовый замок: десять цифр от единицы до нуля и еще две кнопки – «сброс» и «ввод». Андрей прикоснулся к табло, словно к чему-то неодушевленному, но живому. Поверхность отозвалась, но он почувствовал это не кожей, а как-то иначе, внутри.

«777999», – медленно проявилось перед глазами.

Не шифр, а черт-те что. Замок для честных людей, как говорил кто-то из старых знакомых.

Набрав три семерки и три девятки, Андрей потянул дверцу, но, едва он занес руку над клавиатурой, как понял, что входить в Сеть ему не требуется.

Гриф: «сенсация». Регион: «глобальное».

Текст: «Еще недавно скептики и романтики спорили о том, обитаем ли космос, но прилет братьев по разуму поставил в этой дискуссии точку. Космическое пространство не просто обитаемо, оно населено разумными существами, и в настоящее время никто не посмеет этого оспаривать. Однако пора задуматься о будущем. Кем мы войдем в семью развитых цивилизаций – бедными родственниками или полноправными членами? Сегодня этот вопрос кому-то кажется преждевременным, но уже завтра нам придется на него отвечать.

Тридцатого июня стартуют корабли «Аполло» и «Союз». Таким образом человечество ступает на путь освоения другой звездной системы. Это беспрецедентный шаг, но можем ли мы почивать на лаврах? Нет, и наши новые друзья доказали нам это. Техническое превосходство Миссии очевидно: достаточно лишь упомянуть, что представители Колыбели принесли нам избавление от многих заболеваний, считавшихся прежде неизлечимыми. Об уровне развития братьев по разуму также свидетельствует сам факт их прилета: не мы первыми высадились на Колыбель с дружественным визитом, а наоборот.

К сожалению, во многом мы отстаем и от Колыбели, и – весьма вероятно – от других цивилизаций, обитающих в глубинах космоса. Но кое-что нам все же под силу. Сегодня Президент Единства Виктор Ф. Кастель принял решение о строительстве орбитального сборочно-стартового комплекса (далее – ОССК). Многие сенаторы уже заявили о намерении прервать каникулы и собраться для обсуждения данного проекта. Надеемся, что инициатива Президента встретит у них поддержку.

Что такое ОССК и почему он обеспечит нам прорыв в освоении космического пространства? Ни для кого не секрет, что часть полезной массы ракеты-носителя расходуется на ее отрыв от поверхности. Чтобы преодолеть земное притяжение и развить первую космическую скорость, корабль сжигает значительный запас топлива. Один из возможных выходов – дозаправка на орбите, но, по мнению профессионалов, эта мера тоже не является адекватной (см. материалы по теме). Встающие перед нами проблемы требуют иных подходов. Земле необходима космическая верфь. Готовые блоки планируется поднимать на орбиту обычными носителями, и уже в безвоздушном пространстве собирать из этих модулей, как из конструктора, корабль. В результате он будет принципиально отличаться от всего, что когда-либо покидало Землю. Отсутствие сопротивления атмосферы позволит изменить компоновку: жилые отсеки станут более просторными, а крепления выступающих узлов – более прочными. До сих пор конструкторам приходилось вписывать все элементы стартующего корабля под обтекаемую обшивку. Теперь эта проблема снята. Самая сложная и самая уязвимая часть корабля – ионный отражатель будет сразу собран в исходной форме, а не развернут после старта, как это произойдет на близнецах «Аполло» и «Союз».

Еще одно отличие ОССК от наземного комплекса заключается в том, что первичный разгон корабля будут осуществлять автопилотируемые буксиры. Это позволит уберечь верфь от повреждений и опять-таки сэкономить топливо на окончательном выходе из плена земной гравитации.

Перспективы, открывающиеся перед человечеством в связи со строительством ОССК поистине необозримы. Руководство Объединенного Космического Агентства заверяет, что при должном финансировании верфь будет введена в строй уже через два года. Скоро Земля получит крупную орбитальную базу с постоянной вахтой в триста – четыреста человек. Еще один год понадобится на сборку корабля, проект которого, как оказалось, давно разработан. Теперь только от нас самих зависит, будем ли мы приняты иными расами как достойные участники звездного сообщества, или нам придется довольствоваться ролью отсталых попрошаек.

Бюджет ОССК внушает уважение, однако, по прогнозам аналитиков Экономического Департамента, инвестиционная привлекательность данного проекта будет крайне высока, и в связи с этим…»

– Кастель совсем спятил, – пробормотал Андрей, с трудом вырываясь из Сети. – Так бредить, так бредить… это же уметь надо! Какие еще «братья по разуму», мать вашу? Какой, на хер, космос, кто вас там ждет? Куда вы вообще лезете?!

Не услышав ответа, Андрей захлопнул крышку терминала и рухнул на кровать.

Похоже, он невольно принял служебное сообщение, предназначенное для новостных каналов. Фантастически полезный дар, особенно если направить его на перехват биржевых сводок. Лет пять назад он отдал бы за это левую руку. А то и правую… Теперь Андрей имел все и бесплатно – включая способность отращивать конечности, но это его не радовало. Все, что у него было, принадлежало гадам, а Земля… она даже не знала, кто такие эти «участники звездного сообщества» и что здесь начнется через двое суток. Земля продолжала с оптимизмом смотреть в будущее, не замечая впереди пропасти.

Под левой грудью зачесался крест. Андрей снова вспомнил о Владимире и сообразил, что попусту теряет время. Пока процессор «Колыбели» обеспечивал доступ к мозгам Серого, этим нужно было пользоваться.

Андрей устроился в постели поудобней: возможно, спать придется долго. Вот только заснуть бы…

Сердце тут же сбилось с ритма – в этот момент он мог бы поклясться, что ощущает, как увеличиваются паузы между сокращениями.

«Ну привет, братец по крови», – успел подумать Андрей.

Этот бар не был похож на забегаловку, где работал неудавшийся эмигрант в Воронеж.

Андрей обнаружил себя в крайне пафосном заведении: глухой бронзовый свет, глубокие кресла и живой музыкант за роялем. Кто-то когда-то решил, что джаз – это неимоверно стильно, так оно и повелось. Можно подумать, у богатых людей не бывает мятежной юности. Как будто всех миллионеров акушеры принимают уже облаченными во фрак и в сияющие лаковые ботинки.

Вип-зона «Шереметьева-4», – явилась запоздалая подсказка.

Андрей уже и сам догадался: Серый никуда не ушел. Едва к нему вернулось собственное сознание, он сразу же купил новый билет в Найроби.

Расплатившись и не забыв при этом о пятнадцати процентах чаевых – держим, держим марку! – Андрей вышел в вестибюль.

Сорок минут до начала регистрации. Он осмотрелся и степенно двинулся к справочному автомату.

«Киев: рейс отправлен.

Тель-Авив: посадка закончена.

Минск: посадка закончена…»

Андрей провел пальцем по длинному списку, пока не наткнулся на две строчки:

«Лос-Анджелес: посадка продолжается.

Нью-Йорк: посадка продолжается».

И что это за страсть к двойным названиям? – мелькнула чужая мысль.

«Цыц!» – подумал Андрей, направляясь в сторону касс.

Девушка в окошке улыбнулась и кивнула ему, как хорошему знакомому.

«Надежда Панкратова» – значилось у нее на бэйджике.

Можно просто Надя, – вновь подсказала оперативная память Серого. – А ты, между прочим, разрешил называть себя Женей.

«Женя?..»

– Господин Мамонтов! – крикнули за спиной.

Документы выданы на имя Евгения Павловича Мамонтова.

«Да, точно. Значит, Женя. Ну и ладно».

Из бара выбежал официант с отвратительно знакомым чемоданчиком.

– Господин Мамонтов, вы забыли свой багаж!

«И что я с ним таскаюсь? Все равно же в нем…»

Трусы и три рубашки неизвестного размера.

«И еще джинсы, я в курсе. Нет, так нельзя. А ну-ка, сосредоточиться!» – приказал себе Андрей.

– Благодарю, – проронил он и, повернувшись к кассирше Наде Панкратовой, ответно ей улыбнулся: – В Найроби мне не нужно. Нужно в Лос-Анджелес или в Нью-Йорк. Очень.

Девушка сделала губки бантиком, но возразить не посмела. Андрей вспомнил, как он вынимал ей душу за этот билет и как она искала: рылась в базе данных, потом в другой, потом обзванивала старших менеджеров… Ясное дело, скоро старт колонистов, и в Кению прут все кому не лень. Андрею стало немножко совестно, но он повторил:

– Пожалуйста, отправьте меня в Северную Америку. Не важно, куда. Важно, чтобы быстро. Пожалуйста. Я полечу на любом месте, хоть в сортире.

– Зачем же вам лететь в со-о… – последнее слово она произнести не решилась и, растянув его вздохом, погасила где-то внутри. – К сожалению, посадка на рейс до Лос-Анджелеса уже закончилась. А до Нью-Йорка свободных мест много, и вы еще успеете. Оформлять?

– Оформляйте, Надя, – царственно ответил Андрей.

Получив новую карточку, он слегка успокоился и поспешил к стойке регистрации. Со времени его предыдущего контакта смены еще не поменялись, и Андрея узнавали в лицо. Точнее, узнавали Серого, но это было так же скверно. Если Ксене придет в голову, что его интерес был не праздным, и она объявит розыск на тех, кто находился во взорванном доме… Даже думать об этом было тяжело.

Миновав контроль и наконец-то сдав чемоданчик, Андрей прошел по телескопической трубе. В салоне было тихо, динамики уютно гудели. Свет был не таким, как в баре, но тоже приятным, успокаивающим. Андрей занял свое место и принялся листать журнал, но вспомнил, что при взлете все средства связи на борту отключат. Пока рассаживались последние пассажиры, он откинул встроенный в подлокотник терминал и вызвал региональную справочную службу. Вопрос Андрей задал умопомрачительный по хамству и наивности, однако он решил, что для Северной Америки это должно быть нормально. Ответ пришел сразу:

«Постоянная резиденция представителя Миссии господина Трайка находится в Вашингтоне. Направить просьбу о встрече?»

Андрей фыркнул и, сбросив сообщение, поднял палец:

– Девушка, во сколько мы прилетаем по местному?

– По местному времени ровно в полночь, – отозвалась стоявшая у люка стюардесса.

Он вновь набрал адрес справочной и через нее вышел на заказ билетов. После некоторых усилий Андрея терминал исполнил бравурный джингл, и на экране возникло уведомление:

«Евгений П. Мамонтов. Забронировано место в бизнес-салоне на рейс «Нью-Йорк – Вашингтон». Время вылета 01:20. Спасибо!»

– Не-за-што, – мурлыкнул он под нос и сладко потянулся.

– Уважаемые пассажиры, мы приветствуем вас на борту нашего лайнера… – зазвучал в динамиках женский голос.

«Ну что, Володя, выжму я из тебя способ, как от наблюдения избавиться, или не получится? – мысленно спросил Андрей и замер. Он подозревал, что реакции не будет, и он не ошибся. – Ясно… Тебе зацепка нужна, чтобы вытащить те воспоминания в оперативку, но как я это сделаю? За что тут цепляться?»

Он осмотрелся, но ничего такого, что могло бы вызвать ассоциации со взрывом, в салоне не было.

«Скорость, авария, опасность», – наугад перебрал Андрей.

Похоже, мимо.

«Высота, горящий двигатель, падение, смерть», – настойчиво продолжил он.

Нет, Серого это не трогало. Да и странно было бы, если бы выпускник диверсионной школы боялся гражданских самолетов. Его, небось, и военным-то не сильно испугаешь.

«Вашингтон, – попробовал Андрей с другого бока. – Трайк. Миссия. Колыбель. Старт колонистов. «Союз» и «Аполло»: два корабля, один из которых необходимо… необходимо… необходимо…»

Единственным, что проклюнулось у Серого в памяти, был уже известный фрагмент инструкции:

Прибыв на место, необходимо убедиться в отсутствии наблюдения.

«На место» – это в Найроби, стало быть. Ну-ну…

– Время полета – семь часов, двадцать минут, – договорили динамики.

«Семь часов на передышку, – подумал Андрей. – Из самолета он точно никуда не денется. Семь часов, а потом – о-о-о!.. Только бы сил хватило. В Нью-Йорке Серого уже не бросишь, он того и гляди, догадываться начнет, куда его ведут. А если не он, то кто-нибудь другой. Это еще хуже. Так что… Не надолго, Володя, расстаемся. Соскучиться не успеешь».

– Уважаемые пассажиры, – разнеслось над креслами, – убедительно просим вас отключить все средства связи и застегнуть ремни безопасности. Подготовка к полету окончена, и через несколько секунд…

– Волков! Волков!!! – Ксена вела себя точно так же, как майор Канунников в день, когда повесился Мейстер. – Андрей! У нас крупные…

«Что? – подумал он, молча округляя глаза. – Неужели неприятности? Вот те раз».

– …новости! – выпалила она. – Серый! Он оказался жив! Он прибыл в Америку… в Вашингтон. Серый напал на Трайка!

– Погоди, погоди, – озадаченно произнес Андрей. – Если ты хочешь, чтобы я вник, давай по порядку.

– Серый, – повторила Ксена и, мгновенно успокоившись, посмотрела ему в глаза. – Что ты имел в виду, когда спрашивал, все ли погибли? Ты о чем-то догадывался? У тебя есть дополнительная информация? Почему ты не сказал? Я полагала, что мы с тобой как минимум не враги.

– Вы вообще никому не враги, – медленно ответил он. – Вы это сразу объявили, как только прилетели. А насчет Серого с Катериной – так я же говорил: снились они мне. Вот и все.

– Теперь это можно интерпретировать иначе. Твои сны… – она беспомощно всплеснула руками. – Но я не могу доверять твоим видениям!

– Будь добра, запри дверь. Не провоцируй меня на всякие глупости.

Ксена удивленно обернулась и, закрыв переборку, провела картой по замку.

– Первое, что надо сделать, это дать указания по розыску Катерины, – сказал Андрей.

– Уже даны.

– Вот и хорошо. Ты права: игнорировать мои сны нельзя, но и верить им невозможно.

– А тебе? – поймав паузу, спросила Ксена. – Тебе верить можно?

– Чего стоят слова? – серьезно проговорил он. – В любом случае я отвечу «да», а как к этому относиться – решай сама. И не сверли меня взглядом, пожалуйста. Я давно научился контролировать мимику. Итак?..

– Система наблюдения сообщила, что Серый и все, кто был с вами в доме, мертвы. Тебя она, кстати, тоже записала в покойники: когда остатки твоего тела доставили на крейсер, симбионты уже не отзывались. Соответственно, идентификация была невозможна. Как только начался процесс восстановления, ты вновь появился на радарах. Иными словами, даже едва-едва живой организм с симбионтами виден для системы. Но Серого она игнорировала.

– Что с ним сейчас? – осведомился Андрей.

– Мертв. – Ксена прочистила горла. – Трайк успел его уничтожить, так что Серый… снова мертв. Но теперь это объективно, поскольку тело у нас. Что интересно: симбионты в нем обнаружены. А вот почему они до сих пор оставались незаметными… Боюсь, этого мы уже не узнаем. Трайку пришлось значительно его повредить.

– Что ты называешь нападением? Серый его матом обложил, закидал тухлыми яйцами?

– Он атаковал Трайка с холодным оружием. Выбрал момент, когда офицер выходил из машины и был наиболее уязвим. Услугами вашей охраны мы не пользуемся по простой причине: наша собственная подготовка гораздо лучше. Кроме того, есть определенное снаряжение, с которым мы не расстаемся. Серый либо знал об этом, либо догадывался: у него был клинок из твердого пластика. Заточенная ножка от стула или вроде того, мы пока не разобрались. Сканер не оповестил об опасности, и Серый сумел нанести удар, после чего и был уничтожен.

– Ну один удар – это, наверное, не так страшно?

– В сердце, – мрачно сказала Ксена.

– Да, он же этому учился… Но тогда я не понял, как Трайк ему ответил? Серый не попал? Или рана не глубокая?

– Сердце погибло сразу, но офицер оставался в сознании еще несколько минут. Я говорила, что ваши представления о физиологии довольно приблизительны. Однако ресурс организма все-таки не безграничен.

– А что же симбионты? – нахмурился Андрей

– Их нет ни у кого из нас. Это неопробованная технология, и твой пример подтверждает, что эволюция симбионтов непредсказуема. Но сейчас Трайка могут спасти только они. Через полтора часа его доставят на борт «Адмирала Мельника».

– Лучше было заранее обезопасить Миссию, если в итоге все равно прибегаете к этому средству. – Он подвинулся ближе к зеркалу, освобождая место для Ксены.

– Я говорю не совсем об этом. – Она механически опустилась на кровать, и Андрей снова чуть-чуть пересел. – Симбионтов как таковых Трайку вводить бессмысленно, – продолжала она. – Им нужно время на адаптацию. Но времени у нас нет.

Андрей последний раз взглянул на свое отражение и четко спланировал следующую мимическую фразу. Ксена могла почувствовать малейшую фальшь, а значит, от него требовалась предельная искренность.

– Тогда что же?.. – удивился он. Сильно, но без перегиба. Хорошо удивился, естественно.

– Ты снова выступишь донором, – Ксена повернулась к нему и тут же опустила глаза. Кажется, она вообще не обратила внимания на его физиономию. – Ты поделишься тем, что есть у тебя. Спасешь Трайка, как раньше спасал Катерину и Серого.

Андрей озадаченно пригладил затылок. Только не переиграть бы…

– И ты готова на такой шаг?

– Иначе мы потеряем Трайка. Он тысячу раз мог погибнуть в бою, и это было бы нормально. Но умереть здесь, от руки Серого… Такого я не допущу. Ты согласен?

– Да мне не жалко, – вякнул Андрей. – Мне-то что? От меня не убудет. Смотри, чтобы твоему офицеру вреда не вышло. Хотя… да, если у него сердце уже не работает…

– Вот именно, о риске говорить уже не приходится. Кроме того, если твои симбионты возьмутся перестраивать Трайка на свой лад… вернее, на твой лад… это не должно закончиться для него фатально. У вас близкие генотипы.

Андрей напряг колени. Вот он, самый тяжелый момент. Если Ксена не усомнится сейчас, дальше будет проще.

– Совпадение, конечно, любопытное. Трайк – твой единственный родственник в Миссии, а ты – единственный родственник Трайка на Земле. А я… Я бы водки выпила, – вздохнув, призналась Ксена, и Андрей чуть было не вздохнул в ответ.

– Какой смысл убивать вашего офицера? – спросил он. – Я мог бы понять покушение на тебя, но… Кстати! Серому было известно, что главная в Миссии – ты. Мы с Колей Канунниковым этого не скрывали.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась Ксена.

– Серый отправляется в Америку, чтобы напасть на Трайка. Зачем? Допустим, до тебя он добраться не мог. Но ведь гады… гм, представители Миссии есть и в Москве? Для чего куда-то лететь? Хотя логичнее все-таки было сосредоточиться на тебе. Разве от смерти Трайка что-то могло измениться?

– От моей – тоже. У заместителей на этот случай есть все инструкции. А Трайка Серому найти было легче.

– Легче, чем Стива?

– Чем меня, – подумав, ответила Ксена. – А со Стивом ты прав. Значит, ты уверен, что Серого вели вслепую и что смысл его поступка не в убийстве офицера, а в чем-то другом?

– Я уже сам не знаю, в чем я уверен, а в чем нет, – буркнул Андрей. Он чувствовал, что этот разговор пора сворачивать, иначе он и впрямь убедит Ксену, что Серым управляли, как куклой. – Не знаю, не знаю, – повторил он. – Просто поделился сомнениями, а выводы делай сама. Лично я здесь логики не вижу. Впрочем, я не вижу ее давно. Трайка скоро доставят?

– Скоро. А пока я хочу, чтобы ты мне помог. Мы предупреждали о последствиях, и в случае покушения на кого-либо из членов Миссии мы гарантировали незамедлительную акцию возмездия…

– Зачем?! – воскликнул Андрей. – На Земле вам остались считанные часы, потом вы навсегда улетите.

– …и сейчас я обязана эту акцию провести, – холодно закончила она.

– Кому – обязана?!

Ксена словно не услышала.

– Нападение на нашего офицера произошло в Вашингтоне, но вся деятельность Серого связана с Москвой. У нас есть равные основания для того, чтобы покарать оба города. Выбор сделаешь ты.

Андрей тяжело сглотнул.

– Я не буду в этом участвовать, – сказал он.

– В таком случае возмездие ожидает и Вашингтон, и Москву, – спокойно ответила она.

Андрей согнулся и обхватил голову руками. Если бы он мог знать заранее… Миссия действительно предупреждала, но это было так давно, словно в прошлом веке. Теперь, когда с некоторыми ее представителями Андрей пообщался ближе, в угрозу массовой расправы он уже не верил. А напрасно. До сих пор гады выполняли все свои обещания, выполнят и это. Не слишком ли дорого за одного Трайка? Непомерно дорого. Безумно. Но ужас в том, что если бы пришлось решать вновь, Андрей сделал бы то же самое…

Он оторвал от лица ладони и отстраненно посмотрел на Ксену.

Да, все то же самое. Он снова довел бы Серого до Вашингтона и, дождавшись Трайка в толпе зевак, выскочил бы с заточенным обрезком трубы.

– Сколько народу вы собираетесь казнить? – подавлено спросил Андрей.

– Тысячу. В Москве или в Вашингтоне. Выбери сам.

– Зачем это изуверство? Тебе это не нужно, я ведь знаю… я успел тебя узнать. Ты… почти как человек. Ты женщина, Ксена! Если ты вернешься домой, не убив лишнюю тысячу, ты будешь чувствовать себя хуже? Ты будешь считать, что нарушила присягу? Зачем тебе это, Ксена?! Оставь свою совесть чистой. Война, не война – всегда можно поступить так, а можно иначе. Убили Серого, ну и успокойтесь. Он свое уже получил, а остальные не виноваты. Карать непричастных – это бессмысленно! Это… не по-людски.

– Мы не называем себя людьми, – сказала Ксена, и Андрей окончательно понял: все, что он говорил, было зря. – Если ты откажешься от выбора, мы покараем оба города. Это объективно хуже. Ровно в два раза.

Спорить с ней было трудно: при том, что жизни поштучно не считают, две тысячи – это действительно меньше, чем одна. Значит, нужно выбрать.

Первой мыслью было назвать Вашингтон. Так легче: город, в котором он никогда не бывал, город, с которым его ничто не связывало. Но именно это Андрея и останавливало. Ему вдруг стало стыдно перед людьми, чья вина заключалась лишь в том, что они живут в неподходящем месте. Чем Вашингтон хуже Москвы? Чем он лучше?

– У тебя есть деньги? – спросил Андрей.

Ксена помахала банковской карточкой.

– А наличные, мелочь?

– Наличных при себе нет, – сказала она.

– Это хорошо. Потом, когда отсюда выйдешь, возьмешь монетку и подбросишь. Пусть она упадет на пол. Если орел, то Москва, если решка – Вашингтон. Всё!

– Я так и сделаю. Но я думала, ты выберешь сам. В одном из городов был твой дом, а другой находится где-то за океаном. Объединение у вас прошло недавно, и все это время ты провел в лагере. Ты не должен был привыкнуть. Люди для тебя по-прежнему делятся на своих и чужих.

– Свои и чужие были раньше, пока на Земле не появились вы. – Андрею вспомнился бармен из аэропорта и то, что он сказал. «Теперь мне китайцы, как братья». Нет, больше, чем братья: просто люди. – Проклинаю тот день, когда я вышел из лагеря. Купили за сытный обед и пару средненьких шлюх.

– Ты не мог отказаться. Согласие на сотрудничество в тебя было заложено Сферой. И я это почувствовала. – Ксена достала трубку и коротко с кем-то переговорила. – Нам пора. С минуты на минуту Трайк будет здесь.

Открыв дверь, она выпустила Андрея из каюты. В коридоре он обнаружил еще двоих офицеров. Оба держали в руках что-то компактное, но затейливое.

– С охраной тебе тоже придется смириться, – пояснила Ксена.

– Мне плевать.

– Направо до конца, потом вверх по трапу.

Мягкая обувь Андрея не издавала ни звука, так же бесшумно ступали и охранники, и сама Ксена. Казалось, что они не идут, а парят, и лишь собственное дыхание да шорох одежды, который Андрей издавал специально, напоминали, что он все еще на Земле.

– Что ты делал, пока меня не было? – спросила Ксена.

– Новости смотрел, – огрызнулся он.

Она покосилась на его лоб:

– И что у вас интересного?

– Собираемся строить орбитальную верфь.

– Вполне разумно. Стартовать с поверхности планеты – то же самое, что прыгать из-под воды. Странно, почему вы раньше не пришли к этому выводу.

– Давно уже пришли, – буркнул Андрей. – Раньше денег не было.

– Нет денег – сиди дома.

– Тоже верно, – подумав, ответил он. – Через три года отправим новый корабль. Попробуй угадать, куда.

– Колонисты попали на Землю-2 только однажды, второй партии не было.

Больше Ксена ничего не сказала, и Андрей понял, что она просто не хочет повторяться. Конечно, следующая партия колонистов никуда не попадет – потому, что она не будет отправлена. Кто бы ни выиграл войну между Колыбелью и Сферой, чем бы ни закончилась операция Миссии – скоро потомки обратят внимание и на Землю. Не исключено, что этот момент давно настал, и они ждут, когда «Союз» и «Аполло» покинут планету.

«Захват Земли может начаться сразу после старта, – решил Андрей. – Через месяц, через неделю… или через час? Уже завтра вечером…»

Возле трапа его остановили, и один из охранников прошел вперед. Второй поднимался за Андреем, но не сразу, а на расстоянии. Ксена двигалась последней.

– Вы бы меня в кандалы заковали, если так боитесь, – проронил Андрей.

– Есть подозрение, что кандалы ты порвешь, – ответила она.

Он подумал, что это должно бы его обрадовать, однако радоваться было нечему.

Трайка привезли в операционную через несколько минут. Андрей уже лежал на столе, слева подкатили еще один, с худым неподвижным телом. Приподнявшись, Андрей вгляделся в белое лицо, но особого сходства с собой не нашел. Да не очень-то ему и хотелось.

– Спокойней!

Трайку надели на запястье массивный черный браслет, такой же протянули и Андрею. Как только он сунул в него руку, внутренняя поверхность устройства сразу стянулась.

– Ну вот и кандалы, – улыбнулся Андрей.

– Не разговаривай.

Он почувствовал легкий укол, и кто-то из присутствующих свел два браслета вместе.

Андрей посмотрел на Трайка, но никаких перемен не заметил. Кровь – он ощущал это плотью, о том же твердило и сознание, – продолжала переходить из его тела в чужое.

Офицер, стоявший за изголовьем, что-то быстро проговорил, Ксена ему ответила.

– Есть, – сказала она, обращаясь к Андрею. – Все хорошо.

– Хм?.. – тот снова повернулся к Трайку. – Мертвый он.

Ксена обменялась с кем-то еще парой фраз.

– Это оказалось не сложно, – кивнула она. – Радар его нашел, симбионты включились в работу.

– Я-то надеялся, что он прямо сейчас и вскочит… и в пляс пойдет… Но все равно поздравляю. Приятно спасти чью-то жизнь, даже если это…

– Мы не торопимся, – прервала его Ксена. – Путь к Аномалии займет много времени, Трайк успеет восстановиться. Я благодарна тебе, Андрей.

– Не нужно. – Он махнул свободной рукой. – Лучше скажи, что ты пошутила. Про карательную акцию. Скажи, что это неправда! Просто жути нагнала, в воспитательных целях, например, а? Мозги мне, в общем, прочистила. А?..

Не ответив, Ксена сняла с Трайка браслет. Андрей попробовал стянуть свой, но у него не получилось. Прибор сидел на запястье так плотно, словно он прирос, а сил в руках оставалось все меньше и меньше.

– Сейчас ты уснешь, и тебя доставят на «Колыбель», – сказала Ксена. – Скоро на борту будет вся Миссия.

– А ты?

– И я поднимусь. Чуть позже, завтра.

– Значит, до завтра.

Она покачала головой:

– Если мы увидимся, то уже на Колыбели.

– Вот и я об этом…

– Не на корабле, а на планете. Хотя возможно, что когда мы вернемся, она будет называться иначе. Полет ты проведешь в ком-капсуле. Все, кроме пилотов, будут спать.

– Но перед Аномалией кое-кто проснется, – с трудом прошептал Андрей.

– На полчасика, – подмигнула Ксена. – А потом опять в капсулу. И уже до самого дома. Спи.

Слабость нарастала с пугающей скоростью. Мышцы будто пропали: Андрей уже не мог ни шевелиться, ни говорить, ни дышать. Сознание меркло, и он с тоской наблюдал, как мир вокруг превращается в остров, а затем усыхает до маленькой кочки, на которой уже не удержаться.

Свет постепенно съежился в мутный желтый пятак на другом конце черной трубы, где, балансируя между безднами, умирала последняя мысль:

Когда вы проснетесь, вы почувствуете себя…

Прежде чем что-то почувствовать, Андрей механически сжал кулак и кинул его вперед. Только после этого ему удалось открыть глаза. Близко над лицом нависал замутненный свод, в районе пояса колпак был пробит. Плотный туман, наполнявший капсулу, выходил в отверстие, как дым в печную трубу.

Андрей поднял вторую руку и уперся в крышку коленями. Поверхность затрещала и осыпалась в ложе грудой тяжелых осколков. Белесый газ развеялся, дышать стало легче. Впрочем, разве до этого он дышал? Он выбрался из ком-капсулы и, ужасаясь хрусту под ребрами, расправил плечи. Воздух вошел в легкие с надсадным свистом. Подержав его в себе, как затяжку сигаретного дыма, Андрей выдохнул и попробовал присесть. Колени тоже хрустели, да так громко, что, казалось, не услышит лишь мертвый. Он пересчитал гробы с заиндевевшими изнутри крышками: вместе с его собственным, стоявшим с самого края, получилось ровно тридцать. Двадцать одна капсула была закрыта, в них кто-то спал. Офицеры Миссии возвращались домой – возможно, с чувством выполненного долга, возможно, с какими-то другими чувствами.

Первую крышку Андрей разбил кулаком, вторую – открытой ладонью. Третью и четвертую – снова кулаком и ладонью, но уже сменив руку. Организм еще не вполне проснулся, и кожа заживала медленно. О костях он даже не думал, просто сказал себе, что боли нет, и двинулся дальше. Локти, левый и правый – еще две капсулы разгерметизированы, еще два тела вздрогнули и скрючились, занимая позу эмбриона. Редко у кого хватало сил на вторую конвульсию: теплый воздух с высоким содержанием кислорода убивал спящих мгновенно. Андрей шел вдоль ряда камер, круша колпаки и попутно разогреваясь. Предплечья были изодраны, но работы оставалось еще много, и он не позволял себе медлить. Сирены он так и не дождался, хотя был уверен, что сигнал тревоги летная смена уже получила.

Он почти закончил, когда в отсеке появились двое: Стив и с ним кто-то еще. Одновременно начал закрываться проход. Сверху в него вползала переборка – видимо, аварийная, толщиной сантиметров в двадцать.

Андрей, не отдавая себе отчета, встретил гадов прямыми пальцами. Ногти вытянулись, как резаки, и, проткнув униформу, погрузились в плоть. Это только слова – что кровь у гадов холодная. Горячая она, горячая.

Стряхнув тела, Андрей вернулся, разбил последние капсулы и только потом рассмотрел свои руки. Фаланги вновь сгибались, а стальных когтей словно и не бывало.

Переборка опускалась медленно, однако она все же успела закрыть выход на три четверти. Пока Андрей добежал, она опустилась так, что под ней едва могла пройти голова. Он распластался на полу, но за это время расстояние до нижнего края снова уменьшилось.

«Лезь!!!» – рявкнуло внутри. Затылок и спину обожгло, но это были не царапины. Выбираясь с другой стороны, Андрей смутно осознавал, что при своих габаритах не смог бы протиснуться под створкой, и с омерзением догадывался, какая метаморфоза позволила это сделать. В ушах что-то выло и трещало, но с каждой секундой все тише.

Тело Андрея еще не восстановило прежней формы, когда он потерял левую руку. По сияющему овальному коридору несся офицер с оружием. От второго выстрела Андрей увернулся, третий вырвал ему из правого бока здоровенный лоскут и опалил кожу до груди. Укрыться в проходе было негде, а бегство сулило новые попадания в спину и неизвестность за поворотом.

Оценив ситуацию, Андрей помчался гаду навстречу.

Еще один выстрел мимо и новая рана в корпус. Андрей ощутил толчок, словно прорвал на бегу парниковую пленку. Офицер замер посреди прохода и вытаращился на его плечо. Андрей уже чувствовал, что там происходит. Он и сам знал, что выглядит это несимпатично.

– Вот такая я тварь! – прохрипел он, хватая противника за горло левой рукой, которая секунду назад была похожа на кривую розовую ветку.

Андрей сжимал пальцы до тех пор, пока они не сомкнулись в кольцо. Голова офицера отвалилась набок, под ногами брякнуло выпавшее оружие. Подняв железяку, Андрей повертел ее перед глазами и запросил бортовой процессор. Ответом явился безумный массив информации, в которой он не понимал ни шиша, – словно его погрузили в толпу, орущую на незнакомом языке. Андрей пошатнулся и, прислонившись к вогнутой стене, дождался, пока в голове не прояснится. Затем взял оружие – по наитию, как было удобней, и направился туда, откуда бежал офицер.

Двадцать метров Андрей прошел свободно, но как только он оказался на пересечении коридоров, его отбросило в сторону. Следом вбили еще четыре выстрела подряд – тело вновь превратилось во что-то неопределенное, но быстро оживающее.

– Крепко ты меня… – Андрей резко, без замаха, метнул в гада трофей.

Времени на освоение оружия не оставалось, но весило оно под килограмм, и применить его можно было по-разному, в том числе и так. Послышался звук разбиваемого яйца, и лоб офицера провалился внутрь. Где-то там же, в кровавой каше, застрял и мудреный пистолет.

На этот раз восстанавливаться Андрею пришлось дольше. Нештатное пробуждение в камере с переохлажденным инертным газом стоило ему дорого. Потом – рука… Отстреленная конечность осталась лежать возле общей «спальни», замену ей симбионты вырастили за счет форсированного перераспределения массы тела. А еще было проникающее ранение в область печени – из чего они создали новую, можно было только гадать.

За несколько минут бодрствования Андрей похудел так, что на месте живота образовалась глубокая впадина. Он не исключал, что в поисках дополнительного материала симбионты временно лишили его желудка, а то и всей пищеварительной системы.

Андрей не сразу сообразил, что, выбравшись из капсулы, он так и бродит по кораблю голым. Впрочем, внешний вид заботил его в последнюю очередь.

Вновь обретя способность двигаться, он переполз через мертвого гада и за поворотом увидел… Землю.

Большой рельефный глобус занимал почти весь отсек. Свет был скуповатым, и на обоих полушариях лежала серая тень, словно планету выключили.

Покосившись на вереницу Курильской гряды, Андрей проковылял мимо и уселся в дальнем углу. Убежище было сомнительным, но плана «Колыбели» он не знал, да и задерживаться надолго он здесь не собирался.

Глубоко вдохнув, Андрей предпринял вторую попытку слиться с процессором. Эффект был тот же: шок и потеря ориентации. Ни техника, ни мозги на такие сеансы связи рассчитаны не были.

«А что ж ты думал, дорогой человек? Ждал, что тебе интерфейс приготовят? Персональный терминал с кириллической клавиатурой?»

– К черту клавиатуру! – обозлился Андрей. – Куда я лезу, зачем мне процессор?

Закрыть глаза. Расслабиться. Спать сейчас недосуг, но можно и без этого.

В проходе послышались какие-то далекие звуки, и Андрей стиснул зубы. Никто не собьет тебя с толку сильнее, чем ты сам.

Темно и тепло – что еще нужно?

– Гарантия, мне нужна абсолютная гарантия! – Ксена нервически переминалась с ноги на ногу, почти приплясывала. Такой взволнованной Трайк ее видел впервые. – Проверьте заново. Я хочу иметь подтверждение.

– Гарантия нужна всем нам, – отозвался офицер, поворачиваясь к рабочему пульту. – Даю подтверждение, – доложил он. – Метка «два» не обнаружена. На курсе рой фрагментов. Суммарная масса соответствует исходной, минус полтора процента. Распространение – семь единиц, продолжает увеличиваться. Метка «один»: параметры прежние. Я не мог допустить ошибку, по сложности эта операция сравнима с игровым тренингом.

– Хорошо. – Ксена отошла от пульта и села в дрейфующий по рубке кокон. – Найдите мне Волкова.

Трайк погрузил руку в рабочий контур.

– Волков находится в общем отсеке. Задержать его не сумели, но он сам прекратил продвижение. Разрешите покинуть пост?

– Нет. Подробней по Волкову, пожалуйста.

– Сидит возле объектной модели. – Трайк слегка изменил положение руки. – Глаза закрыты, он не шевелится. Если позволите, я его ликвидирую.

– Не спешите. Все, что он мог сделать, он уже сделал, а до рубки он не доберется.

– И в любом случае он опоздал, – добавил офицер. – Но оставлять его на борту неразумно. Волков обескровил Миссию. Теперь, предполагаю, он будет стремиться нанести «Колыбели» максимальный ущерб.

– Это ему не по силам. – Ксена встала из кокона. – Проверьте метки еще раз.

– Первая: изменений нет. Вторая отсутствует. Суммарная масса фрагментов – минус два процента от исходной. Распространение по курсу продолжается. Один из объектов бесспорно уничтожен.

– Что с Волковым?

– Сидит в общем отсеке. Прошу разрешения покинуть рубку.

– Вы так торопитесь с ним встретиться?

– Волков представляет опасность для летной смены, и когда он восстановит силы…

– Если он жив, то давно восстановился.

– Жив, – подтвердил Трайк, прикоснувшись к полю. – Но… непонятно. Кажется, Волков спит! Разрешите мне…

– Пост не покидать!

Офицер снова ввел ладонь в рабочий контур и надолго ее там задержал.

– Нашли что-нибудь новое? – осведомилась Кена.

– Я?.. – Трайк недоуменно посмотрел на свою руку, словно чему-то удивился, однако эта растерянность тут же прошла. – Нет, все без изменений. Зафиксирована передача: доклад о гибели корабля.

– До Земли он будет идти больше года, и нас это уже не касается.

– Миссия выполнена, – объявил офицер. – Я настоятельно прошу разрешения…

– С Волковым я сама справлюсь. – Ксена сняла с пояса диссамблер и перестроила его на предельную мощность.

– Возражаю, – сказал Трайк, увидев, что она делает.

– Возражать не надо. Вы пилот, и ваше место за пультом.

– Насколько бы вы ни владели индивидуальным оружием, мое тело организовано лучше.

– Не переоценивайте себя. Один выстрел в голову, и ваши симбионты окажутся бессильны.

– Почему «мои»? Они не мои…

– Вот именно. – Ксена испытывающе посмотрела на офицера. – У вас симбионты Волкова. Как раз это мне и не нравится, – сказала она, выходя из рубки.

Андрей уловил за глобусом движение. Вскоре из-за Америки появилась Ксена с такой же штуковиной в руке, которой он проломил череп одному из бойцов. Диссамблер, теперь Андрей это знал.

– «Колыбель» не предназначена для перевозки диких животных, – сказала Ксена. – Никто не думал, что мы возьмем на борт такое чудовище.

– Такое ценное, – хмыкнул Андрей, – то ты позволила ему передушить всю Миссию.

– Миссия – это не группа офицеров, а задание. И мы его выполнили. – Она подошла ближе и прислонилась плечом к свинцовой глади Атлантического океана. – Почему же ты не спросишь, какой из кораблей мы остановили?

– Это называется «остановили»? Вытряхнули в открытый космос триста человек. Как скисший горошек в помойное ведро. Хотя ты знаешь, я вот недавно подумал: сколько людей гибнут из-за того, что садятся пьяными за руль, или увлекаются наркотиками, или еще что-нибудь… тысячи глупых смертей ежедневно. Так почему бы не убить колонистов? Тем более, что проку от этой колонизации все равно не ожидается.

Он развел руками, и Ксена нахмурилась.

– Где твой крест?

– Я его свел. Тюремные татуировки не красят.

Андрей переменил позу, но даже не попытался встать, лишь устроил ноги поудобней. Он так и сидел в углу – голый, апатичный и тощий, будто пустой тюбик.

– Как тебе удалось проснуться? – с неподдельным интересом спросила Ксена.

– Ты убивать меня пришла, или что?

– Это я могла сделать сразу, как только ты вылез из капсулы.

– Серьезно? – удивился Андрей. – А, вы же меня об этом предупреждали, я помню. Ну тогда… Дура ты, Ксена.

– Каким образом ты проснулся? – повторила она.

– Завел будильник.

Ксена утомленно вздохнула.

– Правда, правда, – закивал Андрей. – Откуда же я мог знать, во сколько мне оттаивать? И в каком году, – добавил он с сарказмом.

– Особенно если учесть, что мы провели операцию раньше срока.

– Вот даже как?

– До Аномалии еще далеко, мы находимся в полете всего два года.

– Два года после старта? Землю, небось, уже захватили? – равнодушно проговорил он.

– Что за будильник? Ты управляешь своим организмом даже в коме?

– А ты любопытная! Если б ни война, была бы ученой теткой.

– Будильник, – терпеливо напомнила Ксена.

– Трайк, – тем же тоном ответил Андрей.

– Я поняла. У него часть твоих симбионтов, и вы связаны… через процессор «Колыбели»! Ты оставил у Трайка в подсознании что-то… что-то такое…

– Я сам не представляю, что это такое, и где оно. Я, видишь ли, вроде обезьяны у телефона: тыкаю куда-то наугад. Иногда попадаю.

– То же было и с Серым? Ты знал о нем, и приказал ему напасть на Трайка, чтобы передать своих симбионтов офицеру Миссии, – сказала Ксена. – Взяв тебя на борт, я не ошиблась. В тебе – наше будущее. Новые возможности, новые горизонты.

– Какая ты романтичная женщина, – кисло отозвался Андрей. – На гитаре, случайно, не играешь?

– Волков, смени тон.

– Я не Волков.

– Ты вообще никто!

Он скривил губы и неопределенно покачал головой: скорее «да», чем «нет».

– Хочешь лишить меня равновесия? – холодно спросила Ксена. – Хочешь, чтобы я выстрелила? Или нет, ты рассчитываешь, что я дезактивирую твоих симбионтов. Не за этим ли ты поднялся из ком-капсулы и устроил бойню? Другой причины быть не может.

– Ее и нет. Кроме одной. – Андрей выдержал паузу и, стараясь выговаривать четко, произнес: – Наалеа стина кинт лесс кинта.

– Что это?!

– То, что тебе сказал Трайк, когда ты бросала монетку, выбирая корабль.

У Ксены дрогнуло веко.

– Трайку эта процедура не понравилась, – продолжал Андрей. – Он предпочел бы что-нибудь менее легкомысленное, соответствующее моменту. Все-таки он, боевой офицер, убивал беззащитных колонистов. Он не решился тебе об этом сказать. Но у него это долго из головы не выходило.

Ксена резко шагнула назад.

– Да все уже, все! – рассмеялся он. – Трайк это сделал прямо в твоем присутствии. Там у вас такой квадратик из проволоки висит – суешь в него руку, и вуаля. Никаких кнопок, никакого кофе на клавиатуре. Рабочий контур, я помню. – Он подмигнул Ксене и, прекратив кривляться, процитировал: – «Суммарная масса фрагментов – минус два процента от исходной. Распространение по курсу продолжается». Это о каком корабле? О «Союзе» или об «Аполло»? А?! Это, ласточка моя, теперь касается и того, и другого.

– Ты бы не смог. Этому нужно учиться, – отрывисто произнесла Ксена.

– Я и не вникал. Просто заставил Трайка сделать то, что у него прекрасно получается даже в полуобморочном состоянии. Только не ходи туда! Когда я его отпустил, он покончил с собой. Диссамблер– не пистолет, мозги по стенам не раскидывает, но приятного все равно мало.

– Волков… Ты приказал Трайку остановить второй корабль? Ты уничтожил всех колонистов?.. Всех?!

– Колонизация отменяется. Хороших людей на Земле-2 не выросло, ну я и решил: пусть там вообще ничего не будет. Зато Земля-мать, Земля первая и единственная, поживет без ваших визитов. Я только не пойму, почему ваша халабуда, – Андрей обвел взглядом отсек, – до сих пор не рассыплется в прах. Ведь этого корабля нет, как нет Колыбели, нет Сферы, нет войны между Колыбелью и Сферой, нету долбаных симбионтов, нет тебя, нет мертвого Трайка и нет этого диссамблера, который не может меня убить, потому что либо я уже мертв, либо…

Андрей неожиданно обнаружил, что не слышит своего голоса. Ксена заговорила в ответ, некоторые слова можно было прочитать по губам, но ему не хотелось. Он понял, что для него сейчас важнее другое.

Погасший глобус был огромен, даже маленькие города занимали на нем какое-то место, и даже совсем крошечные населенные пункты были отмечены булавочными уколами, они выделялись на корявой серой поверхности. Казалось, стоит подойти ближе, и все вырастет, и каждая точка разверзнется гомоном улиц, рыком моторов, шорохом листьев, чьими-то родными голосами. Планета в отсеке остывающей «Колыбели» была безмолвной и темной, и уже не вертелась, но так Землю видели те, кто ее не знал. Андрей все видел иначе, он чувствовал, как она греет, он помнил, что везде живут люди, и жил среди людей сам – человек, у которого не осталось ничего, кроме имени.