История Златы

Глава 20

Пробуждение было неожиданно приятным. Ронгальд полежал какое-то время с закрытыми глазами, прислушиваясь к своему телу, которое, как он помнил, сильно пострадало во вчерашней схватке с чем-то неизвестным и, как оказалось, смертельно опасным. Если бы не вмешательство… Кого? Как ни старался мужчина вспомнить лицо неизвестной спасительницы, перед его мысленным взором всё время возникал образ той девушки, которую он пытался прикрыть собой. И ничего больше. Память отказывалась выдавать интересующие его сведения. Что случилось с пострадавшей после того, как он потерял сознание?

Беспокойство за жизнь и здоровье малознакомой девушки нахлынуло мощной волной, полностью затопив сознание и вытеснив из него недавнюю расслабленность. Первым порывом было немедленно во всём разобраться, убедиться в том, что ей больше ничто не угрожает. Только сейчас Ронгальд осознал, что не знает имени той, ради кого без колебаний готов был пожертвовать жизнью. Подобная невнимательность была ему не свойственна, впрочем, как и бездумный риск, ведь, по сути, он не принадлежал самому себе. От него зависело благополучие всей стаи. И это не были пустые слова. Ронгальд не имел права подвести тех, кто однажды ему доверился. Разве могут женщины и дети выжить в этом полном опасностей мире без поддержки сильного мужчины?

К сожалению, взрослых самцов, способных противостоять нападению чужаков, было не так уж и много, да и те не были подготовлены должным образом. Ронгальду повезло больше остальных. Его мать оказалась в гареме у человека, имеющего немалый опыт в воинском деле. Он считал необходимым обучать владению оружием всех своих многочисленных отпрысков, за это Ронгальд был ему благодарен. Но только за это. Годы жизни, проведённые в родительском доме, нельзя было назвать ни лёгкими, ни безоблачными. Однако, мысли о побеге не посещали мальчика до тех пор, пока не пришло ощущение, что с ним творится что-то неладное. А когда однажды ночью он проснулся в шкуре волка, то подумал, что сошёл с ума и от страха, замешанного на отчаянии, забился под кровать, где и просидел до самого рассвета. Короткий сон сморил его лишь на миг, а потом послышался звук открываемой двери и в спальню мальчиков вошёл хмурый наставник, чтобы объявить о начале нового дня.

После того, как Ронгальда обнаружили спящим под кроватью, к тому же совершенно голым, на него обрушился град насмешек и издевательств со стороны сводных братьев. Пришлось кулаками доказывать обидчикам, что он не так слаб, чтобы сносить унизительные оскорбления. Резко возросшие сила и ловкость стали ему надёжным подспорьем в решении конфликтов со сверстниками. Да и те, кто был постарше, теперь предпочитали держаться от него подальше. После нескольких показательных схваток, все поняли, что он может постоять за себя и, наконец, оставили Ронгальда в покое.

А ночами мальчика продолжали мучить кошмары — плод его больной фантазии, как он считал поначалу. Неожиданная встреча с матерью расставила всё по своим местам. Как ей удалось пробраться на мужскую половину, не известно, но однажды глубокой ночью, прячась под кроватью и мелко дрожа, молодой оборотень почувствовал прикосновение нежной руки. Поглаживание было успокаивающим, а в голосе женщины звучала тревога.

— Милый мой мальчик, прости, я опоздала, — шептала женщина, торопливо комкая слова, — я должна была прийти раньше, но всё не получалось. Ты же понимаешь, что я ни за что не оставила бы тебя один на один с этой проблемой, если бы имела хоть какую-то возможность увидеться с тобой раньше? Иди за мной, дорогой, нам надо о многом поговорить.

Смутные воспоминания воскресили в его голове образ матери, её голос не изменился, а вот на лице появились ранние морщинки. Волчонок осторожно выбрался из-под кровати, оглянулся на спящих братьев, опасаясь, что кто-то из них увидит его таким, тогда уж насмешками они точно не ограничатся. Но все крепко спали. Середина ночи была выбрана его матерью для встречи не случайно. В это время даже охранники дремали на посту, не в силах справиться с накатившей сонливостью.

В ту ночь мать открыла всю правду о его происхождении. А ещё сообщила, что отец не догадывается ни о чём, иначе давно нацепил бы на Ронгальда сдерживающий ошейник. Она указала на широкий золотой обруч, украшенный драгоценными камнями, который, как смутно помнил мальчик, мать никогда не снимала. Кто бы мог подумать, что это украшение выполняет ещё какую-то функцию? Шокирующим было предложение матери надеть металлический ошейник и на него, чтобы он мог контролировать своё обращение и не выдал себя ненароком. Ей представлялось, что спокойная и сытая жизнь стоит того, чтобы терпеть подобные ограничения. Однако, Ронгальд не разделял её взглядов. Представить себя в рабском ошейнике мальчик не мог и, выслушав мать до конца, впервые задумался о побеге. Его жизнь уже никогда не будет прежней, а значит, пришло время её изменить по собственному усмотрению, не дожидаясь пока судьба настойчиво постучится в дверь.

Две недели ушло на то, чтобы подготовить всё для побега. В эти дни он старался сопровождать отца во всех его поездках, внимательно осматривался по сторонам и делал для себя неутешительные выводы: подростку вроде него не выжить одному среди людей. Если нет никого, кто бы встал на твою защиту, значит ты — бесхозная вещь, которой может завладеть любой, кто окажется сильнее или хитрее.

Решение пришло неожиданно, во время охоты. Азарт захватил Ронгальда с головой, и он не заметил, как сменил ипостась, преследуя добычу. Клыки с хрустом вонзились в пойманную дичь, и горячая кровь хлынула прямо в открытую пасть. Это был момент наивысшего блаженства, сменившийся леденящим ужасом. Но и это состояние продлилось недолго, потому что невдалеке послышались голоса. Чтобы не быть застигнутым врасплох, Ронгальд перехватил свою добычу поудобнее и устремился в глубь леса, подальше от своей прошлой жизни.

Два года он провёл в одиночестве, рыская по лесам и старательно избегая охотничьих ловушек. Всё реже оборотень принимал человеческий облик, пока однажды не осознал, что стал забывать человеческую речь. Это открытие потрясло его так сильно, что он беспорядочно заметался по лесу, постоянно меняя ипостась. И только физическое истощение заставило Ронгальда остановиться и задуматься. Разве о такой жизни он мечтал? Сохранив звериную ипостась, он практически утратил человеческую сущность. Пришла пора что-то менять. А главное, нужно было возвращаться к людям.

Решение далось нелегко. Успокаивало лишь одно — он больше не выглядел беззащитным мальчишкой. За два года Ронгальд окреп и возмужал настолько, что перестал казаться лёгкой добычей всякого рода мерзавцам.

Самым трудным было раздобыть себе одежду и обувь, но когда Ронгальд справился с этой задачей, дальше всё пошло как по маслу. Оказалось, что в Ренгале обитает немало его сородичей, которые были бы не прочь, как и он, обрести свободу. Его стая день ото дня пополнялась новыми членами и со временем стала по-настоящему многочисленной и сплочённой. Здесь каждый ценил жизнь другого, как свою. Впервые в жизни Ронгальд обрёл настоящую семью.

С тех пор прошло более десяти лет, теперь он сильный вожак, которому беспрекословно подчиняются три сотни оборотней. Их жизнь постепенно налаживается и будущее уже не кажется таким размытым, как раньше. С каждым годом они становятся всё сильнее и вскоре смогут заявить о себе всему миру, как это сделали их далёкие родственники с севера.

Появление тех самых северян стало ещё одним подарком судьбы. Теперь даже самые отъявленные пессимисты не посмеют возражать против его планов. А Ронгальд хотел ни много, ни мало, объявить этот лес территорией оборотней.

Короткий миг воспоминаний вспыхнул и погас, возвращая мужчину к действительности. Одним плавным движением он поднялся с постели и принялся натягивать штаны, которые чьи-то заботливые руки привели в порядок и аккуратно разложили на низком топчане, находящемся недалеко от входной двери. Ронгальд даже знал, кому следует сказать спасибо. Вот только Селина ждала от него вовсе не слов благодарности. Упрямая девчонка не желала признавать поражение и предпочитала думать, что рано или поздно вожак поймёт, что она его пара. Как будто в таких делах достаточно простого понимания. Если бы всё в мире подчинялось холодному разуму, Ронгальд, несомненно, связал бы свою жизнь с этой девушкой. Но его сердце упрямо молчало, никак не реагируя на её присутствие. Так что у малышки не было ни единого шанса завлечь его в свои сети, какие бы уловки она не придумывала каждый раз, чтобы оказаться в его доме, желательно с ним наедине.

Аромат готовящейся еды отвлёк мужчину от размышлений и заставил поморщиться от досады. Опять Селина испытывает его терпение. Ронгальд мысленно представил, как трудно будет избавиться от назойливой девушки и решил, что лучше не затягивать с выдворением незваной гостьи из собственного дома, пока она не почувствовала себя здесь полноправной хозяйкой.

Натянув в дополнение к штанам ещё и рубаху, мужчина счёл свой вид вполне приличным и уж точно не провоцирующим, как выразилась однажды Селина, бесстыдно скользя по его телу оценивающим взглядом в то время, как он обнажённым выходил из озера после купания. Следовало выпороть бессовестную девчонку уже тогда, но у Ронгальда просто не поднялась рука на эту негодницу. И откуда только слов таких набралась? Ведь девчонка была в услужении у жены торговца шёлком, вряд ли та утруждала себя чтением книг. Скорее всего, проводила всё свободное время, подсчитывая доходы супруга. Селина говорила, что её госпожа была старшей женой, очень вредной и сварливой. Она находилась на особом положении и, в отличие от младших жён и простых наложниц, могла позволить себе высказываться по любому поводу и даже учить мужа тому, как следует вести дела. Вот у кого девчонка научилась своеволию.

В сущности, Селина была не плохой девушкой, просто излишне целеустремлённой. Хотелось бы надеяться, что с возрастом она поумнеет и поймёт, что не всегда получается добиться желаемого. А пока всё становилось только хуже. Девушка решила, что может вытворять всё что угодно и ей это сойдёт с рук. Вспомнить хотя бы недавнюю историю с переселением. Тогда Селина самовольно перенесла все свои пожитки к нему в дом, и стоило немалых усилий выдворить её оттуда.

Ронгальд в который раз за сегодняшнее утро поймал себя на том, что думает о всяких мелочах. А ведь у вожака всегда найдётся немало важных забот, требующих его пристального внимания. И что с ним сегодня такое творится? Как будто ударили чем тяжёлым по затылку, отчего всё внутри перемешалось и теперь попробуй, останови этот безумный поток пустых размышлений. Мужчина одёрнул себя и усилием воли всё же смог переключиться на решение насущных проблем.

Итак, первым делом нужно разобраться с Селиной. Вход в кухню был отгорожен плотной занавеской. Достаточно было протянуть руку, отодвинуть ткань в сторону, взять Селину за руку и вывести девушку за порог. Нет ничего проще. Правда, на её возмущённые вопли опять сбежится половина поселения, но это не страшно. Подобные представления разыгрывались Селиной и Ронгальдом с завидным постоянством. Для оборотней это стало одним из немногих доступных развлечений. Все дружно спорили о том, кто же в конце концов одержит победу в этом противостоянии — Ронгальд или Селина.

Действуя по давно отработанной схеме, Ронгальд решительно схватил маленькую ладошку и потащил девушку за собой. Сделав с десяток шагов, мужчина застыл на месте. Что-то было не так, как обычно. Точно. Тишина. Селина, вопреки обыкновению, не издала ни звука и даже не упиралась, как обычно, а покорно шла за ним к выходу. Ронгальд резко развернулся и неожиданно для себя столкнулся с серьёзным взглядом синих глаз.

Растерянность отразилась на мужественном лице так явно, что девушка не смогла сдержать улыбки, а Ронгальду показалось, что её лицо осветилось мягким светом. Впрочем, так оно и было. Первые солнечные лучи, наконец, проникли в его жилище и теперь вспыхивали искорками в волосах незнакомки.

— Как тебя зовут? — задал, давно терзавший его вопрос, Ронгальд.

— Злата, — просто ответила девушка, а мужчина подивился тому, как ей подходит это имя — яркая, ослепительная, сотканная из солнечного света девушка стояла перед ним и улыбалась так тепло, как весеннее солнышко.

Рука мужчины непроизвольно потянулась к золотым прядкам, выбившимся из-под платка и осторожно заправила их под тонкий шёлк. Девушка не шелохнулась, не отпрянула от него, только пристально всматривалась в его глаза, словно пыталась заглянуть в самую душу. Поддавшись внезапному порыву Ронгальд притянул Злату к себе и замер, давая ей возможность отступить, оттолкнуть, но девушка по-прежнему не противилась его воле. Ждала, что же будет дальше. В синих глазах не было и тени страха или недовольства, лишь лёгкий интерес и нетерпение. Но, возможно, последнее ему только показалось.

Одной рукой Ронгальд удерживал девушку за талию, а второй осторожно приподнял её подбородок и слегка коснулся губами её губ. Так нежно, словно провёл по ним цветочными лепестками. Она подалась навстречу, тем самым давая мужчине понять, что вовсе не против повторения. Или продолжения?

Ронгальд не заставил её ждать. Он снова приник к полуоткрытым губам девушки и они оба растворились в безумно сладком поцелуе, чувствуя, как блаженное тепло окутывает их со всех сторон, разливается по жилам, превращаясь в потоки бушующей лавы. Чувства обострились, дыхание стало прерывистым, оставалось сделать последний решительный шаг и, казалось, ничто в целом мире не сможет этому помешать.

Но тут с грохотом распахнулась входная дверь и на пороге возникла стройная фигурка Селины. Её глаза метали молнии, но голос был приторно-сладким:

— Рони, дорогой, ты уже проснулся?

Ронгальд зашипел, как сердитый кот. Он терпеть не мог, когда Селина называла его этим коротким именем, но упрямая девчонка обращалась к нему только так, когда была чем-то очень недовольна или как сейчас просто злилась на него.

Злата напряглась и попыталась отстраниться, но Ронгальд не позволил ей сделать это. Было проще выставить Селину за дверь, чем позволить его избраннице отойти хоть на шаг. Он не намерен выпускать своё счастье из рук. За то недолгое время, что они провели в умопомрачительной близости, он впервые понял, прочувствовал, что такое истинная пара. Это ощущение было не передать словами. Он просто знал, что она — та самая единственная, которая послана ему судьбой или богиней. Да не всё ли равно, кто из высших существ проявил к нему свою благосклонность? Ронгальд сейчас готов был обнять весь мир, чтобы поделиться своей радостью со всеми его обитателями. Так что Селине в какой-то мере повезло, потому что оборотень, нашедший свою пару, был не в состоянии гневаться на случайную помеху, когда его буквально распирало от счастья. А девчонка, в очередной раз, избежала заслуженной трёпки, на которую давно нарывалась.

«Некоторые особы начисто лишены чувства самосохранения», — подумал Ронгальд, глядя на то, как Селина встала в позу, уперев руки в бока и не собираясь покидать его дом без выяснения отношений. Мужчина не мог смотреть без улыбки на эту воинственно настроенную девушку. Он благодушно взирал на её искажённое гневной гримасой личико и всё больше удивлялся собственному спокойствию. Чувствуя тепло мягкого женского тела в своих объятиях, вдыхая, исходящий от него аромат и пьянея от этих новых ощущений, Ронгальд постепенно терял связь с реальностью. В какой миг сработал древний инстинкт оборотней, он и сам не понял, клыки осторожно прокусили тонкую кожу на шее Златы, а Селина издала вопль отчаяния, наконец, осознав, что для неё всё кончено. Мужчина, которого она так долго добивалась, выбрал не её. Он предпочёл ей — приличной девушке-оборотню, пришлую чужачку, которая к тому же была простым человеком.

— Да как ты мог? Как ты посмел? — бушевала Селина, но её крики не достигали сознания вновь созданной пары. Мужчина и женщина, чей союз был освящён самой богиней, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза и улыбались. На краю сознания они отметили громкий стук, это Селина, не сдержав ярости, с силой захлопнула за собой дверь.

Злата не могла отвести взгляд от лица мужчины, который так недвусмысленно заявил на неё свои права. Пусть она и не была оборотнем, но выросла рядом с такими, как он и точно знала, что означает его порыв. Ронгальд как будто выжег на ней своё клеймо. Теперь все оборотни будут знать, что она и Ронгальд неразрывно связаны между собой. Чувства, которые её обуревали, были ей не знакомы. Что-то большое зарождалось у неё в груди и казалось ещё немного, и она взорвётся от переполняющих душу эмоций.

Неприкрытый животный магнетизм, который источал этот мужчина, заставлял её тело мелко дрожать то ли от страха, то ли от предвкушения. А ведь они едва знакомы. Откуда же взялась эта дикая тоска по его губам, рукам, прикосновениям? Почему не вызывают протеста его собственнические объятия, в которых он продолжает удерживать её безвольное тело?

Злата была ошеломлена, растеряна и не знала, что ей делать с новыми чувствами, которые так неожиданно пробудил в ней этот мужчина. Он был невероятно красив. Странно, что раньше она не замечала его привлекательности: прямой нос, чётко очерченная линия губ, глубоко посаженные серые глаза в обрамлении густых чёрных ресниц и упрямый подбородок — всё вместе это создавало неповторимый образ мужчины, обладающего решительным характером и сильной волей.

«Отец, наверняка, одобрил бы мой выбор», — пронеслось в голове у Златы. Мнение Волдара было очень важно для неё. Хоть между ними и не было кровного родства, но с первых дней жизни он всегда был рядом и дарил приёмной дочери свою любовь и заботу.

Осмелев, девушка подняла руку и провела по тёмным волосам Ронгальда, даря ему первую робкую ласку. Она чувствовала себя первопроходцем, которому предстоит преодолеть топкую трясину, где каждый шаг таит угрозу для жизни. Глупый страх не позволял ей расслабиться, но она мужественно пыталась преодолеть свои сомнения, и с каждой минутой у неё получалось всё лучше.

Ронгальд стоял неподвижно. Сдержанность давалась ему нелегко, но он боялся своей поспешностью всё испортить. Если так будет нужно, он готов замереть соляным столбом и простоять так целую вечность, лишь бы это помогло их сближению. Впрочем, вряд ли его терпения хватит надолго. Он ведь не железный.

Ноздри мужчины трепетали, выдавая его волнение, губы сжались в тонкую линию. Злата не выдержала и провела пальцем по нижней губе Ронгальда, и в тот же миг в его груди родился глухой рык, который мог бы напугать несведущего человека, но только не Злату. Уж она могла точно определить все оттенки звериного рычания: гнев, радость, страх, смятение. В этом — явно слышалось удовлетворение и одобрение.

Чувственные губы мужчины приоткрылись, он осторожно прикусил пальчик девушки, а потом сразу поцеловал и снова замер. От него волнами исходила чувственная энергия. Злата невольно покраснела, представив их вместе. Наверняка, эти нескромные мысли отразились на её смущённом личике, потому что Ронгальд снова притянул её в свои объятия, чтобы подарить ещё один, более страстный поцелуй.

Блаженное тепло стремительным потоком разливалось по телу девушки, заставляя желать одного — чтобы этот миг длился вечно. Всё куда-то исчезло. Мужчина своими губами приоткрыл ее губы и проник языком внутрь, вызывая у неё невольный стон наслаждения. Злата утратила способность думать, дышать, да и просто стоять на ногах. Ей показалось, что сейчас она лишиться чувств, не в силах справиться с охватившим её возбуждением.

Ронгальд стянул с головы девушки шёлковый платок и запустил пальцы в её волосы, распутывая искусно уложенные пряди. Теперь солнечным лучам было где разгуляться. В доме Ронгальда засияло его персональное солнышко.

Подхватив Злату на руки, он перенёс её в спальню и закрыл за собой дверь. Потом неожиданно поставил свою избранницу на пол и отступил назад, продолжая вглядываться в любимое лицо с напряжённым ожиданием.

«Чего? — недоумевала Злата. — Неужели ему нужны ещё слова, в то время как я ясно дала понять, что целиком и полностью разделяю его чувства и желания?»

Губы девушки мелко подрагивали, когда она, наконец, смогла произнести три слова, которые окончательно разрушили всю его показную сдержанность:

— Иди ко мне.

Время, когда всё ещё можно было остановить, ушло безвозвратно. У Златы не осталось иного выбора. Она сама определила свою дальнейшую судьбу. Теперь уже её руки обхватили Ронгальда за шею, заставляя склониться ниже. Её губы подарили избраннику ответный поцелуй. Её пальцы зарылись в густые чёрные волосы. И она сама прижалась к твёрдой мужской груди, жадно впитывая в себя жар его тела. Его пульсирующее возбуждение породило в ней ответную страсть. Ронгальд, почувствовав это, начал осыпать поцелуями её лицо, шею, волосы, постепенно освобождая тело девушки от одежды. Теперь боязнь быть отвергнутым сменилась другим, не менее пугающим чувством — страхом всё испортить, разрушить то хрупкое доверие, которое светилось в глазах любимой.