Источник волшебства

7

В старый дворец ее сопровождал только Крайгем. После того как Юлианар возвел новый комплекс по соседству, высокорожденные здесь больше не жили – исключая самого приора. В старом дворце находились его личные покои, приемные и рабочие кабинеты министров. Здесь располагалось что-то наподобие штаб-квартиры скорпионцев. И здесь же, в центральном зале дворца, находился Рунный Круг, или, как его еще называли – Кильбренийский Источник: уникальная магическая система, одарявшая своих адептов могуществом и позволявшая регулировать энергетические потоки всего мира. Человек, имевший доступ высшего уровня – или, попросту, хозяин Источника – мог бы перекроить весь Кильбрен по своему желанию, ввести новые физические законы или изменить уже существующие. Рунный Круг задавал условия существования для всей планеты в целом; именно эксперименты с метамагическим полем мира позволили Джейбрину и его предшественникам создать здесь такие условия, в которых могли существовать некоторые сложные технологии. Эта власть не была абсолютной, но она была достаточно велика, чтобы при малейшем неверном сдвиге системы вызвать катастрофу планетарного масштаба. Поэтому операции по коррекции поля проводились исключительно редко и только после длительных расчетов, занимавших, бывало, десятилетия. Высший посвященный Круга всегда был только один, и он носил титул приора; часть своих полномочий он делегировал девяти министрам, каждый из которых также мог проводить коррекцию – в рамках своей «специализации». Политическая власть в Кильбрене означала власть магическую и наоборот. Не только приор и министры, но и все остальные высокорожденные имели доступ к Источнику. Пройдя инициацию, они получали власть над потоками энергий в своих владениях и могли в определенных границах менять тамошние законы природы; но это было не главное. Всякий посвященный становился связан с Кильбреном; он чувствовал Рунный Круг даже на расстоянии, сохранял с ним связь даже в другом мире. По этому особенному каналу он получал возможность черпать силу из своего мира и наполнять его мощью свои заклинания.

По понятным причинам, в старом дворце всегда было много охраны – и скорпионцев, и дворцовой гвардии. Крайгем остался в холле, а саму Идэль пропустили внутрь только после тщательной магической проверки.

Тяжелые металлические двери закрылись за ее спиной. Здесь не было ни факелов, ни свеч, ни электрических ламп – но, несмотря на отсутствие окон, искусственного освещения не требовалось. В зале был разлит мягкий медленный свет – казалось, он скапливается над Рунным Кругом. Строго говоря, на полу был начертан не один круг, а несколько – меньшие «вложены» в большие, а пространство между ними заполнено сложной вязью знаков. Два уровня текста – Искаженное Наречье и руника, графическое отображение Форм и Стихий, сплетенных в длинную цепь монограмм, точнее – в одну-единственную монограмму, свернутую в спираль наподобие странной светящейся змеи…

Пройти посвящение в Рунном Круге мог лишь потомок основателя династии, великого хеллаэнского мага Гельмора кен Саутита, поселившегося в Кильбрене около десяти тысяч лет тому назад. В те времена Айтэль был расколот, и отдельные королевства людей вели бесконечные разорительные войны с гоблинами и ограми. Хеллаэнский аристократ объединил все королевства воедино, изгнал дикарей, перебил или подчинил своей воле всех управлявших нечистью чернокнижников. Гельмор правил тысячу лет. Он погиб в метрополии, противодействуя, в числе прочих Лордов, экспансии, затеянной обитателями Пределов. В Кильбрене власть перешла к его детям и внукам, которые очень скоро начали смертельную вражду друг с другом…

Посвящение в Круге рекомендовалось проходить уже будучи взрослым, обученным магом – в противном случае (что было установлено опытным путем) энергии Круга могли серьезно повредить или даже вовсе сжечь гэемон испытуемого. Такое происходило редко, но все же случалось. Однако, несмотря на предупреждения, всегда находились молодые люди, которые полагали, что готовы овладеть силой Кильбренийского Источника сразу же по достижении совершеннолетия. К их числу принадлежала и принцесса Идэль. Ей было девятнадцать лет, когда она сделала это. Надо сказать, что ее шансы на успех были не такими уж низкими, но ей не повезло. Источник не убил ее, но повредил ее энергетическое поле, и если бы не экстренные меры, предпринятые Джейбрином и Севегалом, возможно, Идэль навсегда утратила бы способности к магии. В Кильбрене близость к Источнику ощущалась особенно остро, и поэтому раны, вызванные его влиянием, не спешили затягиваться. Джейбрин, как мог, заблокировал канал, связующий Идэль с Рунным Кругом, и отправил ее проходить обучение в Академию. О ее неудачном посвящении знало лишь несколько человек. Три курса учебы в сумме отняли бы около пяти лет; за это время ее гэемон должен был полностью восстановиться. По возвращении в Кильбрен Джейбрин снял бы с нее блокирующие заклятья, и она смогла бы наконец обрести полный доступ к энергиям Круга.

Но вышло иначе. Она проучилась чуть больше года и была вынуждена вернуться на родину, не будучи ни магически, ни психологически готовой к разгорающейся внутрисемейной войне. Джейбрин мертв, и Севегал исчез – а кроме них, она никому не позволила бы влезать в свое энергетическое поле, снимать блоки или устанавливать их. Возникла проблема, решить которую она могла лишь одним способом. Когда она войдет в Круг во второй раз, его мощь просто сметет все магические барьеры. Сила хлынет в нее неудержимым потоком. Если ее духовные раны затянулись, она сможет взять этот поток под контроль и пропустить сквозь себя, сможет отдавать на «выдохе» столько же энергии, сколько берет на «вдохе». Если же нет, она повредит себя еще сильнее, чем раньше – и на этот раз рядом не будет никого, кто бы помог ей. Все или ничего.

Все свои магические вещи она оставила в приемной, под присмотром Крайгема и скорпионцев: все равно, перед тем как войти в Круг, ей пришлось бы снимать их. Поэтому вся ее подготовка свелась к самовнушению – «Я пройду. Все будет в порядке», успокаивающим дыхательным упражнениям и короткой молитве, адресованной благой богине Ёрри.

Набравшись решимости, Идэль вступила в Рунный Круг.

Он был не более тридцати футов в диаметре, и достичь центра можно было за несколько шагов, однако здесь не следовало торопиться. Чем ближе к центру – тем поток сильнее. Следовало раскрываться постепенно, полностью срезонировав с течением предшествующего уровня прежде, чем перейти к следующему.

Восприятие принцессы изменилось, привычный мир вещей исчез. Окружающая реальность приобрела дополнительное изменение, цвета смешались. Восприятие мира энергий – нечто среднее между зрением и тактильными ощущениями: точнее сказать, это не то и не другое, но оно несет в себе признаки как первого, так и второго. Не имея личного опыта, трудно, даже невозможно представить, что это: как цвет может быть липким, а качества вроде «твердости» и «мягкости» могут иметь свое зрительное выражение. Хотя пространство обычного мира содержит в себе вещи, оно (с точки зрения человека) независимо от них: можно переместить табуретку с места на место, характеристики самого пространства от этого не изменятся – оно останется для наблюдателя все таким же бесконечным и однородным. Но пространство многомерной вселенной, внутри которой оказалась Идэль, было другим – оно само являлось лишь одной из характеристик энергетических потоков. Потоки формировали пространство «для себя»; сплетаясь и соединяясь, они создавали узоры удивительной сложности, похожие на запутанные головоломки. Идэль тоже была частью этих течений – относительно самостоятельным узлом, соединенным с целым, но не статичным, а активным, способным к ограниченному перемещению внутри системы. Она смутно ощущала и присутствие других подвижных узлов. В комнате она была одна, но Кильбренийский Источник, строго говоря, не находился в комнате. Хотя Источник имел выход на человеческий пласт реальности, но он в равной мере присутствовал и на других – в тех незримых пространствах, где обитают невоплощенные духи и демоны. Мир намного более сложен, чем тот его образ, который доступен людям; маги видят всего лишь чуть больше – но и они видят далеко не все. И к этой колоссальной сложности Идэль сумела прикоснуться лишь здесь, в центре Рунного Круга, в точке, откуда различные реальности наиболее отрыты друг другу. Она как будто вышла из комнаты, в которой прожила всю жизнь, в огромный холл и увидела, что в нем – множество дверей и окон, ведущих в соседние помещения, такие же автономные части целого, как и то, в котором она выросла. Идэль стояла в центре Рунного Круга и чувствовала ошеломляющую мощь, которая могла бы мгновенно раздавить девушку, захоти она воспрепятствовать ее движению или удержать ее. Но она не ставила преград для силы и поэтому продолжала существовать – как часть единства; энергия текла через нее, Идэль была пуста и спокойна. Она поняла, что ее раны затянулись, и колдовская власть, которой Гельмор кен Саутит одарил своих потомков, стала доступна и для нее. Экстатическое вознесение ее духа в многомерный мир завершилось, восприятие возвращалось к норме, но связь с тем, более глубоким, уровнем реальности, оставалась, она продолжала ее ощущать. Через несколько секунд (а может, часов?) она наконец увидела зал так, как видят его все люди, – большое помещение с куполообразным потолком, освещенное белым сиянием, льющимся из центра комнаты, – оттуда, где она сейчас стояла. Все было одновременно и так же, как раньше, и по-другому. Она чувствовала себя так, как будто родилась заново.

На смену спокойствию пришли волнение и торжество. «Все-таки, я сделала это!..» – улыбаясь, подумала она. Идэль пошла обратно, от центра – к периферии Круга, и с каждым шагом интенсивность энергии понижалась. Обратный переход она выполнила естественно и быстро. Взявшись за ручку массивной железной двери, подумала: «Интересно, сколько времени прошло?.. Надеюсь, я не опоздала к докладу о расследовании?..»

Как выяснилось, она пробыла в центральном помещении старого дворца около часа – не так уж долго, как могло быть. Состройка с Источником происходила в состоянии особого транса, во время которого инициируемый совершенно терял чувство реального времени. У некоторых высокорожденных посвящение отнимало часы, другим хватало и нескольких минут – никто не мог с точностью сказать, от чего зависит скорость настройки.

Поскольку до начала доклада оставалось еще почти три часа, принцесса, отпустив Крайгема, посетила ту часть дворца, где располагалась купальня, и, переодевшись, с наслаждением погрузилась в прозрачную теплую воду. Идэль чувствовала, что энергия переполняет ее, и хотелось открыться, выпустить силу на волю, сотворить какое-нибудь великолепное, зрелищное волшебство. Сегодняшняя инициация смыла память о первой неудаче, и вода, которая приняла в себя тело Идэль, как будто завершила процесс очищения. Она вышла из купальни, ощущая, что начинается новая жизнь.

У Идэль еще оставалось время, чтобы перекусить, – что она и сделала в своих покоях, пока Лисс укладывала ей волосы, а Дэвид отчитывался о походе в архив.

– Хорошо, – сказала принцесса. – Спасибо. Кажется, ты ничего не забыл. Эти документы потребуются мне вечером. Пожалуйста, не забудь захватить их, когда поедем обратно.

– Я выяснил еще кое-что. – с многозначительным видом сказал Дэвид.

– Что?

Он посмотрел на Лисс. Идэль почувствовала, как пальцы служанки на мгновение замерли… а затем продолжили свою работу – может быть, чуть торопливее, чем следовало бы.

– Перестань. – Она рассмеялась. – При Лисс ты можешь говорить, о чем угодно. Она моя атта и никогда меня не предаст.

– Не будь такой наивной, – с нажимом произнес он.

Идэль не ответила. Лисс продолжала заниматься своим делом так, как будто вообще не слышала, о чем они говорят.

Дэвид вздохнул. Стало ясно: служанка не уйдет, пока принцесса не прикажет ей лично, а принцесса решила проигнорировать его пожелание. Ну что ж… Он встал. Идэль не понимала, что он собирается делать, до тех пор пока Дэвид, прикоснувшись к служанке, не произнес:

– Изменение Жизненных Течений.

Глаза Лисс закрылись, она покачнулась и стала оседать на пол. Дэвид едва успел подхватить ее. Идэль вскочила. Она не могла поверить в случившееся… Да что позволяет себе этот землянин?! Ярость и растрепанные волосы сделали ее похожей на фурию.

– Ты что творишь?! – рявкнула она.

Дэвид почувствовал, как вокруг него сгущается мощь… и ее было куда больше, чем он мог ожидать от Идэль. Он подавил инстинктивное желание возвести магический барьер и тихо попросил:

– Успокойся.

– Кто дал тебе право применять магию на моих людях? – жестко произнесла она. Вопрос не требовал ответа. Она едва сдерживалась, чтобы не раздавить его. Мощь Источника бурлила, требуя выпустить ее на волю.

– Если я могу, то и другие могут, – вот и все, что ответил Дэвид. Затем он повернулся и, не обращая более внимания на свою разгневанную любовницу, отнес Лисс на кровать.

Она смотрела ему вслед и испытывала смешанные чувства – гнев, обиду, раздражение, сомнение… Ну почему он так ведет себя с ней?.. Как он смеет ее игнорировать?.. И главное – почему она не убьет его на месте, почему позволяет так с собой обращаться?..

Идэль постаралась отстраниться от собственной ярости. Если он так себя ведет, у него должен быть мотив. Она надеялась, что он есть. Потому что иначе…

– Что ты с ней сделал? – Она заставила себя говорить спокойно.

– Ничего. Просто усыпил.

– Я слышала об изменении жизни…

– Жизненных Течений, – поправил он. Подозрений в ее взгляде не убавилось. – Не понимаешь?.. Ах да, у тебя ведь нет этой стихии… Жизнь предоставляет массу возможностей для воздействия на организмы. «Жизненными течениями» в своем заклятье я обозначил те токи гэемона, которые определяют текущее состояние тела. Во время бодрствования энергии движутся одним способом, во сне – другим. Я просто изменил течения так, чтобы Лисс заснула.

– Есть и более простые, классические заклятья усыпления. – Холода в голосе Идэль чуть поубавилось.

– Есть, но я не держу их в памяти.

– Полагаешься на Формы? – Несколько секунд она внимательно рассматривала служанку. Похоже, та и вправду всего лишь спала. Энергетическое поле не повреждено, коррекция проведена очень аккуратно. Она бы так не смогла. Впрочем, она и не была адептом Жизни. – Когда-нибудь импровизация тебя подведет.

– Пока не подводила. Сядь, пожалуйста. – Он показал на кресло. – Мне нужно с тобой поговорить. Как я уже сказал, мой поход в библиотеку принес некоторые неожиданные результаты… и, кроме того, вскрыл еще более общую, глобальную проблему.

– Какую?

– Сядь.

Она послушалась. Он сумел раздразнить ее любопытство.

– Я был в архиве, – произнес Дэвид подчеркнуто нейтральным, деловым тоном. – Сначала возникли некоторые проблемы, потому что люди, которые там работают, захотели узнать, кто я и откуда и действительно ли ты послала меня. Мирек уже хотел бежать за письменным подтверждением, но я остановил его – кажется, у тебя было какое-то важное дело…

Произнося все это, он изучал ее лицо: как она отреагирует на его слова? Он понятия не имел, чем она занималась во время своего отсутствия. Настоящая причина того, что он не дал Миреку сбегать за подтверждением, заключалась в другом: он хотел сделать все сам. Идэль не собиралась брать его с собой на родину, а когда он все же поехал, рассматривала и продолжала рассматривать его, скорее, как гостя, чем как союзника. Первостепенная задача, с точки зрения Дэвида, заключалась в том, чтобы дать ей понять: она может на него положиться, он не будет для нее просто балластом. Поэтому свое первое поручение он постарался не просто выполнить полностью самостоятельно, но и перевыполнить.

И нельзя сказать, что ему это не удалось.

– Я остановил Мирека, – сказал он, постаравшись, чтобы его голос звучал как можно более буднично, – и произвел небольшое внушение…

– Дэвид! – прошипела она, сжав кулаки. – Ты что, рехнулся?! Чем ты тут занимаешься?!. Кто тебе дал право…

– Ну, перестань… Хватит… Я ведь ничего плохого не сделал.

– Где ты научился так обращаться с людьми?! Вот кретин! А если об этом узнают? У нас тут не Хеллаэн, у нас есть законы! Знаешь, что тебе грозит, если о том, что ты сделал, станет известно?!

– Нет, – признался Дэвид. – А что?

– Подавление чужой воли у нас рассматривается как форма изнасилования. Собственно, это и есть ментальное изнасилование. С тобой не станут церемониться… и на мою защиту не стоит рассчитывать. Ты ведешь себя как… как хеллаэнец! Дэвид, очнись! Это же живые люди! Ты не можешь…

– Идэль… – Дэвид поморщился. – Давай не будем переключать разговор на тему нравственности или безнравственности моих поступков. Какая, к черту, этика, когда у вас в семье все друг друга режут и убивают за здорово живешь?! Ты ведь сама мне об этом рассказывала. Ты захотела вернуться на родину и поиграть в эту замечательную игру – зная, что запросто можешь стать следующей жертвой. С моей точки зрения, тебе не следовало этого делать, тебе вообще не следовало возвращаться…

– Не указывай мне, что мне делать!

– Я о другом. Если уж ты вообще решила вернуться и влезть во все это, ты должна понимать, что такую войну невозможно выиграть, используя только конвекционные методы борьбы.

Она вздохнула.

– Дэвид, ты здесь ничего не понимаешь. Это тебе не игровая площадка. И не метрополия с ее анархией и «правом сильного»… к чему ты, кажется, отлично приспособился! Здесь другие порядки. Нельзя просто брать и подчинять людей! Нельзя! Ну как тебе объяснить… Это все равно что выйти на улицу со спегхатой и начать стрелять по прохожим. Дело даже не в том, что нехорошо убивать или подчинять. Просто… появится стража, которая схватит тебя или пристрелит на месте. Есть правила игры, понимаешь?

– Я все понимаю. – Дэвид улыбнулся. – Уверяю тебя, я был аккуратен. Никто ничего не заметил. В том числе и тот человек, которого я «обрабатывал».

– В Академии ты не был таким циничным.

– В Академии женщине, которую я люблю, не грозила смертельная опасность.

Идэль отвернулась. Сглотнула застрявший в горле комок. Она чувствовала себя обезоруженной. Она вспомнила дуэль с Кантором и с неожиданной ясностью поняла: Дэвид пойдет ради нее на все. Не слишком смелый по натуре, неуверенный в себе, немного застенчивый и неуклюжий, он становился совсем другим, когда дело касалось ее. «История с Кантором должна была меня хоть чему-то научить», – подумала она. Но не научила. Тогда все его слабости исчезли, переплавившись в волю и холодную ярость. Он победил противника, который многократно превосходил его в личной силе. Теперь… этот добрый и мягкий (иногда ей казалось, что слишком добрый и мягкий) землянин как будто отошел в сторону. Любовь выявила в нем стороны, о существовании которых Идэль даже не подозревала. Не колеблясь, он подчинил себе волю другого человека – не врага, а того, кто всего лишь встал у Дэвида на пути во время выполнения ее поручения. Она осознала, что с той же легкостью ради нее он пойдет и на убийство. Не в горячке боя, а по холодному расчету, лишь заподозрив, что тот или иной человек может быть ей опасен. Она поняла, что до сих пор не знала его – да, вероятно, он и сам себя не знал. Идэль ощутила растерянность. Знакомый человек вдруг стал незнакомым. Но, как ни странно, эта перемена перекинула мостик через пропасть, которая образовалась между ними за последние недели. Она слишком привыкла к нему и отчасти перестала замечать так же, как мы перестаем замечать все привычные вещи. Теперь Дэвид снова привлек ее внимание. Она вдруг задумалась: а чем он еще тут мог заниматься в свободное время? Вряд ли это его первая самостоятельная выходка.

– И что было дальше? – негромко спросила она.

– Сначала я просто попросил его принести требуемые документы. Однако, нужно было стереть следы вмешательства и откорректировать память. Чтобы никому не мешать, мы заняли одну из комнаток, примыкающих к скрипторию…

– А Мирек? – оборвала Дэвида Идэль. – Как он отнесся к твоим действиям?

– Поначалу почти так же, как и ты. Но он быстро сообразил, что сейчас мне лучше не мешать и не стал поднимать шума. Все-таки, мы в одной лодке.

– И?

– Операция по коррекции памяти заняла некоторое время. И тут мне пришла мысль: а что, если я – не первый? Эти люди имеют доступ к информации. Будь я беспринципным типом, готовым на все ради власти – я бы наверняка имел тут свои глаза и уши. Не обязательно подкупать кого-то. Можно просто написать небольшую псионическую программку, которая будет заставлять человека регулярно отчитываться тебе, выискивать нужную информацию, а то и заменять одни документы другими, – а сам архивариус при этом решительно ничего о своих действиях не будет помнить.

– И ты… обнаружил что-то? – напряженно спросила Идэль.

Дэвид выдержал паузу, а потом сказал:

– Нет. Он оказался чист, как дитя. Никаких скрытых программ.

Идэль перевела дух.

– Ты об этом хотел мне рассказать? Да уж, потрясающая тайна – архивариус ни к чему не причастен! – Она нервно рассмеялась.

– Напрасно смеешься. – Дэвид улыбнулся, но веселья в его голосе не чувствовалось. – То, что данного человека не обрабатывали с помощью магии, не означает, что не обработали другого. И тогда до меня дошла простая и очевидная истина. Охрана не делает твою жизнь безопасной. Сознательно эти люди могут быть преданы тебе, но если над их разумом поработали… в определенный момент какое-то событие или команда включают скрытую программу – и вот они сами похищают или убивают тебя.

– Это предположение или ты кого-то уже успел проверить? – с легкой иронией поинтересовалась Идэль.

– Пока только предположение. Но я не понимаю твоего легкомыслия. Мне кажется, ты не осознаешь степени угрозы…

– Дэвид. – Она вздохнула. – Сразу видно, что ты вырос в немагическом мире. Ты как ребенок, который вдруг узнал, что опасно ходить по улицам: с крыши может упасть кирпич и убить. И поэтому ребенок теперь боится выходить на улицу. Конечно, всегда есть вероятность, что того или иного человека могут подчинить и использовать. Более того, так нередко и происходит. Но что теперь мне прикажешь делать? Я не могу каждый день проверять каждого своего слугу или охранника. Иначе мне придется заниматься только этим. И даже в этом случае я не справлюсь: слишком много людей мне служит, а будет еще больше. Я не могу быть даже уверена, что кто-то не промыл мозги тебе. Ведь ты здесь уже несколько недель, ты очень близок ко мне, мои родственники намного сильнее в волшбе, чем ты… в общем, ты идеальная мишень…

Дэвид хотел что-то сказать, но Идэль его остановила:

– Подожди. Речь не о тебе лично, а о самом принципе. Я не могу постоянно подозревать всех и вся. Это путь к паранойе. Об опасности покушения – пусть и неосознанного – я знаю и учитываю ее, насколько это возможно. Ты не открыл мне ничего нового.

– Я все же считаю, что самых близких к тебе слуг следовало бы проверить, – сказал он. Но уже не так уверенно, как раньше. Он понял, что она права. У обнаруженной им проблемы не существовало никакого приемлемого решения. Нельзя постоянно держать все под контролем.

– Обязанности по проверке мы обычно перекладываем на наших «домашних» магов, – продолжала Идэль. – Но и это не гарантия, ты ведь понимаешь. Мага тоже можно подкупить или подчинить. Высокорожденные очень уязвимы друг для друга. Но все же этот прием борьбы стараются не использовать слишком часто. Если узнают, что некто регулярно подчиняет людей и заставляет их таким образом следить за своими родственниками… с хорошей вероятностью остальные объединятся против него. И отдадут под суд – будь он хоть дважды высокорожденный. Понимаешь ли, у неконвекционного оружия помимо выгод есть и обратная сторона: использование его пятнает тех, кто это делает. А поскольку ты – «мой» человек, твои действия запятнают меня.

– Если станет известно. – Дэвид сделал ударение на первом слове.

– Может быть, уже известно, – парировала Идэль.

– И почему же тогда я до сих пор не арестован?

– Потому что если мы допустим, что о твоих действиях кто-то знает, то этот кто-то может собирать компромат на меня. И предъявить обвинение – или намекнуть мне, что может предъявить – в нужный ему момент. Подумай об этом в следующий раз, когда будешь подавлять чужую волю. Ведь это уже не в первый раз, не так ли?

Дэвид не стал отвечать. В том ракурсе, который ему показала Идэль, он ситуацию еще не рассматривал. Конечно, то, о чем она говорила, – лишь неприятная возможность, но если эта возможность реализуется, выйдет так, что он вместо помощи подставил ее. Он ощутил сожаление… раскаянье…

– Это все, что ты хотел мне сообщить? – Идэль посмотрела на спящую Лисс.

– Нет.

– О благая Ёрри!.. Что еще ты успел натворить?

– Поскольку тебя интересовала персона Шерагана, я решил узнать, какие документы он сам брал или помещал в хранилище.

– А вот это уже любопытно. – Она внимательно посмотрела на Дэвида.

– Список довольно длинный, – предупредил землянин.

– Не сомневаюсь. Я могу на него взглянуть?

– Конечно. Кроме того, я взял копии всех документов, которыми он пользовался за последние два месяца. Это весьма солидная кипа.

Ей захотелось сразу и похвалить и обругать его. Ее беспокоило то, что Дэвид влезал в эту игру, начинал самостоятельно действовать. Он мог легко подставиться. Идэль солгала: конечно, если он вляпается в неприятности, она постарается защитить его, насколько сможет. Но она может и не успеть.

С другой стороны, документы, которые он достал, могли серьезно облегчить ее собственное маленькое расследование. Имея их на руках, будет гораздо проще вычислить ту область деятельности, в которой «запятнан» Шераган. А то, что он в чем-то запятнан, – несомненно.

– Это все? – с затаенной надеждой спросила она.

– Теперь да.

Они подошли к кровати, на которой спала Лисс.

– Мне кажется… – нерешительно сказал Дэвид. – Если уж она все равно заколдована… стоит все-таки проверить ее разум. Она ближе всех к тебе и…

– Не нужно. Атта почти никогда не используют против их хозяев.

– Почему? – В голосе Дэвида прозвучало недоверие. – Это какой-то неписаный кодекс подковерной борьбы?

– Нет. Между хозяином и атта со временем устанавливается своего рода симпатическая связь. Это естественная магия – связь образуется без каких-то специальных заклятий, сама собой. Чем ближе к нам атта, тем быстрее и полнее это происходит. Они ощущают наши желания и настроения, а мы… я не знаю, как это описать… чувствуем их в целом, их волю, их состояние. Примерно так, как чувствуем собственную руку или ногу. Когда они умирают, мы не испытываем физической боли, но появляется чувство потери… как будто мы теряем часть себя. Так вот, из-за этой симпатической связи рабов в таких играх обычно не трогают. Слишком велика вероятность, что хозяин ощутит, что что-то не так с волей его атта. Ведь они предают нам свою волю, и на каком-то уровне мы действительно соединяемся с ними.

– Как такое может происходить естественным путем? – удивился Дэвид.

– Значит, по-твоему, магия неестественна? – Идэль рассмеялась. – Магия везде и во всем. Теоретик нам это целый год в Академии втолковать пытался. Но вы с Брейдом предпочитали на его лекциях играть через ИИП…

– Ну-ну-ну. Не так уж часто мы играли…

– Магия – это часть мира. Заклинания – лишь один из способов оперировать энергиями. Способ, удобный для нас. Но взаимодействия на «энергийном» уровне мира осуществляются и без заклинаний, они происходят постоянно, везде и во всем.

– Да, но так, как свойственно им самим, – возразил Дэвид. – Ты считаешь, что для человека естественно без всякой магии чувствовать волю другого?

– Конечно. – Она посмотрела ему в глаза. – Когда мы занимаемся любовью, разве ты не чувствуешь, что мы… что соединяются не только наши тела, но и... как будто мы становимся одним целым? Единым. Одним существом.

– Чувствую. – Дэвид смутился. – Но мне кажется, что это всего лишь субъективное ощущение.

– Тебе неправильно кажется. Наши поля накладываются друг на друга. Твои энергии становятся моими, а мои – твоими.

– Знаешь, в такие минуты мне как-то не до…

– Мне тоже. – Идэль чуть покраснела. – Но ты ничего не знаешь о любовной магии, а я кое-что читала. Поверь мне, этот вопрос изучался серьезно и основательно. Волшебство начинается не в Академии, оно повсюду: в быту, в любви, в религии… Магия, которой мы учимся, – лишь набор приемов, позволяющих усилить и научиться осознанно применять ту магию, которой все мы наделены от рождения.

Дэвид мысленно поморщился. В разных вариантах он слышал это и раньше. Так часто, что иногда возникало страстное желание оспорить эту банальную истину. Банальную для обитателей Нимриано-Хеллаэнского потока миров, но не для него, рожденного на Земле Т-1158А.

– Ну хорошо, – сдался он. – Людям, как и всему существующему, свойственно взаимодействовать друг с другом на магическом пласте мира. С этим не спорю. Я говорю о том, что та связь, которая устанавливается между хозяином и атта… ее трудно назвать естественной.

– Это просто способ настройки друг на друга. Отношения, выстроенные между двумя людьми, определяют способ и форму обмена энергиями между ними. Равно как и наоборот. Это же азы. Просто наши отношения с атта тебе непривычны, вот ты и удивляешься. Но на самом деле это не является чем-то особенным. Во многих религиях используется тот же принцип. Послушник полностью вверяет свою волю духовному наставнику, и в скором времени между ними образуется та же самая связь: они начинают чувствовать друг друга, как «голова» и «рука».

– Мне все равно кажется, что это неестественно. Человек не должен быть чей-то рукой.

– Всегда кто-то правит, а кто-то подчиняется, – пожала плечами Идэль, ставя точку в их споре. – Так уж устроен мир, нравится тебе это или нет.

Она прикоснулась к Лисс и сказала:

– Я сотру из ее памяти воспоминания о том, что ты сделал… и о том, что сказал перед этим. Чтобы не было подозрений. Но больше так никогда не поступай. – В голосе принцессы послышались металлические нотки. – Никогда. Иначе мы очень серьезно поссоримся.

– Нет проблем, – откликнулся Дэвид. – Если ты будешь отсылать из комнаты посторонних тогда, когда я прошу тебя это сделать, мне не придется усыплять их для того, чтобы сообщить тебе что-то важное.

Идэль яростно посмотрела на него. Дэвид постарался спокойно выдержать ее взгляд, и ему это даже удалось. Что-то рассерженно цедя вполголоса, кильбренийская принцесса вновь переключилась на свою служанку. Сделав то, что собиралась, она пробудила ее.

Лисс открыла глаза. Поспешно села, удивленно оглядываясь. Она не могла понять, что произошло.

– Что со мной случилось? – недоуменно спросила она.

– Тебе стало дурно. – Идэль успокаивающе погладила ее по руке. – Ничего страшного. Ты слишком многое делаешь для меня, тебе стоит позаботиться и о себе тоже.

– Госпожа, я…

– Оставшаяся часть дня у тебя – выходной. Отдохни и выспись.

– Но… – Лисс покраснела. Казалось, она готова вот-вот заплакать. Она злилась на себя из-за того, что собственный организм так невовремя подвел ее. Она ведь должна заботиться о принцессе, в этом заключался весь смысл ее существования.

– Это приказ, – мягко, но твердо сказала Идэль.

Повесив голову, служанка вышла из комнаты. Идэль с упреком посмотрела на Дэвида. Тот вздохнул и пожал плечами.

– Придется делать все самой… – пробурчала Идэль и вновь заняла свое место перед зеркалом. Расческа, заколки, какие-то палочки, на которые наматывались волосы, – все эти предметы так и замелькали в ее руках.

– В Академии ты обычно пользовалась магией, – заметил Дэвид, наблюдая за ее манипуляциями.

– Я выкинула из головы все косметические заклинания, когда мы вернулись. Высокорожденной просто неприлично самой приводить себя в порядок. С помощью магии или без нее – неважно.

Помолчав немного, Дэвид сказал:

– Я так понимаю, нам предстоит еще одна встреча. С кем на этот раз?

– Очень много с кем. И не только из нашего клана.

– Сколько человек ты с собой возьмешь?

– Только тебя. И будь любезен, веди себя прилично. Чтобы никаких самостоятельных выходок, героических попыток защитить меня от всего подозрительного, оскорбленного достоинства и прочей ерунды не было. Хорошо?

Дэвид сделал лицо оскорбленного до глубины души человека.