Испытание Тьмой

1. Наковальня Случая и Оружие Тени

Весенний лес, дышащий утренней свежестью. Косые солнечные лучи, проходя сквозь молодую листву, образуют между деревьями волшебную золотую паутину.

Ты криво усмехаешься, рассекая ее ударом меча, и удовлетворенно наблюдаешь за корчащимися от боли, страха и детского недоумения лучами. Наконец, смилостивившись, ты ограждаешь себя защитным полем, а клинок возвращаешь в ножны. Это убирает половину его разрушительного эффекта; прочие раны закроются сами.

Сообразив, КТО вошел в его пределы, лес начинает строить оборону против колдунов. Слишком поздно! Твоя защита без особого труда пресекает все попытки преобразованных эльфийскими друидами растений блокировать твои силы (не говоря уж о том, чтобы высосать их, как это задумывалось в исходных чарах). Деревья усиливают натиск и смыкаются вокруг тебя, нарушая свое главное правило — никому не открывать подаренной все теми же эльфами способности самостоятельно передвигаться в случае необходимости. Ты выдвигаешь меч из ножен примерно на ладонь; деревья мгновенно расступаются. Ты одобрительно киваешь: для безмозглых (в самом прямом смысле этого слова) растений они проявляют поразительное здравомыслие.

— Может, хватит играть? — говоришь ты, и сам поражаешься тому, насколько изменился твой голос. Сколько же лет ты не общался ни с одним живым существом… — Дайте дорогу — останетесь целы и невредимы. Иначе…

С душераздирающим скрипом, призванным изображать неохотное ворчание, деревья расступаются, образуя подобие коридора. С небрежным изяществом держа левую руку на рукояти меча, ты идешь по этому коридору, двигаясь к местам, где ты был всего однажды и запомнил навсегда.

Стрела, направленная тебе в сердце, за полвершка до цели замирает в воздухе, пойманная заранее наложенным защитным заклятьем. Щелкнув пальцами, ты швыряешь подвешенное на правом рукаве Слово Удавки в невидимого лучника. В кустах справа раздается короткий хрип, словно кому-то накинули на шею петлю и затянули узел. Собственно, почему «словно»? Именно такой эффект и предполагался…

Выждав с минуту, ты отдаешь мысленный приказ, возвращая Удавку на место, после чего делаешь несколько шагов вперед и раздвигаешь густые кусты. Перед тобой оказывается рухнувший на четвереньки эльф, пытающийся прийти в себя после «успокаивающего воздействия» Слова. Освободив его от лука и клинка, ты ждешь еще немного, и когда он наконец вновь обретает способность соображать, произносишь традиционную формулу приветствия.

— И тебе того же, — говорит эльф, не выказывая обычной для его племени «неприязни» к черным магам. — Что ты делаешь в наших землях?

— Ищу помощи у звездного народа.

— Помощи? — переспрашивает он, потирая шею.

— Именно, помощи, — киваешь ты. — Меня интересует кое-какая информация, добыть которую можно только у вас. Проводи меня, пожалуйста, в Архивы.

— Только с разрешения Королевы или ее советников.

Ты пожимаешь плечами.

— Ну что ж, тогда отведи меня к ней. Хотя беспокоить Ее Величество по пустякам…

— Визит черного мага — далеко не пустяк. Я провожу тебя, но учти: если ты задумал нечто, не совсем соответствующее правилам гостеприимства, лучше забудь об этом. Имеются у нас волшебники, против которых самому главе чернокнижников не поможет даже персональная поддержка Князя Тьмы.

— Будь я вашим врагом, стал бы я соваться в лес один… — молвишь ты, оставляя замечание о волшебниках в стороне. Эльфы неплохо умеют общаться с силами на низшем, «бытовом» уровне; это у них от рождения. Но в высших аспектах Искусства они если и превосходят людей, то ненамного.

Впрочем, этот вопрос сейчас тебя интересует весьма мало…

Похоже, со времен твоего последнего визита сменилось несколько поколений (поколений людей — не эльфов, разумеется). Правительница звездного народа по-прежнему выглядит молодо, и ее совершенная красота ничуть не увяла, однако взгляд определенно переменился. Теперь она ощущает груз прожитых лет, что для эльфа — несомненный признак приближающейся старости.

Ты склоняешь голову перед Звездной Королевой. Та отвечает таким же полупоклоном, хотя ты не относишься не только к числу коронованных особ, но и к правящей верхушке Пути.

— Какова цель твоего визита, Акинак? — спрашивает она.

Ты вздрагиваешь.

— Я больше не ношу это имя, — отвечаешь ты.

— Почему?

— Потому что отказался он него, когда ушел с Пути.

Она качает головой:

— Ты не ушел с Пути. В тебе по-прежнему силен Его след.

— Я ушел. С того Пути, который был предначертан мне учителями — ушел. И встал на собственный Путь.

— Почему? — повторяет вопрос Королева.

— Потому, что я не признаю тьму ради тьмы и власть ради власти.

— А зло ради зла?

Ты невесело усмехаешься:

— Я похож на тех, кто предпочитает такой образ действий?

— Речами — не очень. Видом же…

Прекрасно, думаешь ты. Значит, прием сработал. Насчет этого момента полной уверенности не было…

— На то есть причина, — говоришь ты. — Из древних времен пришла одна пословица, наверняка знакомая вам: если хочешь победить дракона — стань драконом.

Правительница эльфов не меняется в лице, но в глазах на мгновение что-то вспыхивает. Отблеск того самого звездного огня, который когда-то породил эту странную расу.

— И чего ты ищешь здесь? — спрашивает она чуть погодя.

— Знаний и помощников-добровольцев.

— Первое ты получишь. Второе — в зависимости от того, на какой Путь ты встал, сойдя с Пути Серой Башни.

Ты высказываешь благодарность по всей форме: это решение лучше того, на которое ты рассчитывал.

— Какие знания нужны тебе?

— Книга «Слезы Мечей», написанная во времена вашей войны с легионами ада. Возможно, еще что-нибудь, пока не знаю.

— Удивительно даже, что ты узнал про эту книгу; она не относится к числу общедоступных, и никто из людей ее ни разу не видел… Но хорошо. Я попрошу выдать тебе книгу. И вот еще что, — говорит Звездная Королева, несколько задумчиво, — не слишком ли тебя затруднит провести несколько уроков для молодых волшебников?

УРОКОВ??? Для эльфов-волшебников?

Рыба будет учить птицу правилам поведения в воздухе…

— Зачем? — спрашиваешь ты.

— Чтобы объяснить им, что такое Путь.

Ты удивленно смотришь на нее.

— Тот, кто стоит на Пути, в объяснениях не нуждается. Тот, кто не стоит на Пути, все равно ничего не поймет. А тот, кто проявляет к подобным явлениям лишь теоретический интерес, рискует не только жизнью, но и душой — только не надо рассказывать мне, будто звездный народ лишен этой тонкой материи.

— А как насчет того, кто выбирает свой Путь? Того, кто стоит на перекрестке и пытается определить, какое направление приведет его к Цели?

— Такой — обречен на поражение. Потому что Цель многогранна, и к ней рано или поздно выведет любой Путь. Однако нужно идти, а не стоять на месте в ожидании «подсказки с небес».

— Вот ЭТО ты им и объясни. Как тот, кто знает Путь на собственном опыте. Среди нас таких уже не осталось.

Ого! Народ прирожденных чародеев не имеет ни одного Посвященного? Да что они, все поголовно обленились настолько, что не желают проделать простейшего ритуала? Его же описывает такое количество «магических трактатов», что подумать страшно…

Или…

Тут у тебя мелькает одно очень нехорошее подозрение. Что, если эта одолевшая юных эльфов странная умственная лень — не причина, а следствие болезни?

— Когда ушел последний из Посвященных? — спрашиваешь ты.

— Сто семь лет назад, спустя девять лет после нашего прихода в этот мир, — сообщает Звездная Королева. — А это важно?

— Еще как… — бормочешь ты, погруженный в расчеты.

Да.

Древние добились своего: накопленная Путем сила превысила критическую точку и теперь уходит через Серебряные Врата в Пустоту. Туда, где Их заперли в незапамятные времена.

Ты почти готов прозакладывать собственную голову, что в точности то же самое творится во всех школах Пути. Учитывая, что люди живут гораздо меньше эльфов, Посвященных среди них также нет. Или почти нет: формулы бессмертия доступны лишь чародеям высших ступеней посвящения, но все-таки доступны. Та-ак…

После некоторых прикидок ты безо всякого удовольствия констатируешь, что вполне мог остаться единственным настоящим чародеем в этом мире. Или… не только в этом?

Более чем радужные перспективы…

Будь проклят тот час, когда ты сделал свой выбор!

— Мне необходимо еще кое-что, — говоришь ты.

По тону твоего голоса правительница эльфов понимает, что положение даже серьезнее, чем она представляла.

— Что же?

— Сотрудничество Звездочетов. Приближается одно весьма важное событие, и мне — да и вам тоже — необходимо знать точную дату.

— Я передам им. Что за событие?

Ты чертишь перед собой Знак Черного Рассвета, не желая произносить это Слово вслух. Но даже Знак, лишенный в твоих руках могущества, заставляет Королеву отпрянуть, словно от ядовитой гадины.

— Невозможно! — восклицает она.

— Хотел бы я ошибиться, — вздыхаешь ты. — Мы должны успеть подготовиться. Иначе — Древними будет сыграна Музыка Предвечных Сфер, что взорвет Рипейские Горы, сокрушив главные устои мира, а затем Хаос ввергнет Вселенную в первозданное состояние.

Несколько последующих дней проходит в лихорадочной деятельности. Эльфы, обычно столь обстоятельные и неторопливые, работают на износ, подменяя друг друга; тебя же заменить некому. Ты стоишь у наковальни, едва не падая от изнеможения, и почти беззвучно шепчешь над рождающимся мечом нужные Слова.

Некоторые легенды уверяли, будто эльфы и холодное железо несовместимы. Чушь! Звездный народ, правда, предпочитает оружие из металла собственной работы — их сплавы легче и прочнее стали; однако железо, обладающее некоторыми уникальными свойствами, подчиняется кузнецу-эльфу с не меньшей охотой, нежели человеку…

— Готово, — говорит мастер, поднимая взгляд от тускло-багровой полосы металла. — Закалять в воде или в масле?

— Не трогать! — сипло приказываешь ты, и произносишь над недоделанным клинком Слово Застывшего Времени, дополнив его северной руной Isa. — Для закалки требуется ихор.[5] И это нужно сделать одновременно со всем оружием.

— Со ВСЕМ???

— Да. Копье, секира, меч, лук и молот: пять Орудий для Воителей Черного Рассвета. И не спрашивай, почему именно так…

Эльф угрюмо смотрит на тебя — он, пожалуй, устал не меньше твоего, хотя и не провел у наковальни трех бессонных ночей, — и медленно кивает.

— Ты готов продолжать?

— Сейчас… — Ты достаешь из потайного кармана сохранившееся с давних пор средство — восстанавливающий силы эликсир Белой Лилии. Глоток, взорвавшийся в желудке шар ледяного пламени — и ты сбрасываешь цепи усталости, сверкнув горящими от избытка энергии глазами. — Давай следующую заготовку…

Пять Орудий, закаленные в замороженном ихоре (то, как и где ты его добывал, само по себе может стать темой отдельного рассказа — который, однако, никогда не будет записан), лежат на наковальне. Почерневший от усталости кузнец едва способен дышать, да и ты не в лучшем состоянии — эликсир отнюдь не всемогущ.

— Сорок лет, — читаешь ты сообщение из Звездной Башни. — Ничего не понимаю. Почему тогда уже пятое поколение…

И тут ты мысленно называешь себя идиотом. Ведь Древние знают о Черном Рассвете ничуть не меньше твоего! И отлично понимают: хотя сражаться предстоит не чародеям, но лишь чародей способен подготовить тех, кто нанесет завершающий удар. Вот они и позаботились о том, чтобы еще за пять (точнее, за шесть) поколений до Черного Рассвета весь чародейский род был истреблен. Сам ты избежал этой участи лишь потому, что покинул Путь.

Ну, как бы там ни было, а подготовить эту пятерку предстоит тебе и никому другому. Потому что других чародеев нет: теперь ты в этом уверен на все сто, ибо силы, использованные тобой в процессе изготовления Оружия Тени, просто кричали бы любому Посвященному о твоем присутствии, а при надлежащем любопытстве — также и о твоем занятии. Поскольку среди Посвященных не может быть таких, кому не был бы любопытен факт работы с силами Первозданной Тени, ты наверняка получил бы пару вопросов от заинтересованных персон; вероятен был также визит оных — но ни первого, ни второго не произошло.

«Пять героев, которые противостоят ужасам Старого Мира» — или противостояли, а возможно, будут противостоять, архаичный язык пророчеств еще не ведал времени.

«Пять лучей Великой Звезды» — древнейший из символов Пути.

«Пять пальцев» — рука, готовая взять оружие и нанести удар.

Только теперь ты начинаешь понимать, ПОЧЕМУ тебя возвратили из спокойного мира тьмы в эту зыбкую реальность.

Впрочем, будешь тут спокойно ждать, пока тебе на голову свалится Наковальня Случая…

Опасно хранить все пять Орудий в одном месте, ибо слишком много Сил — и каких Сил! — вложено в их изготовление. Оставив у эльфов Лук, ты тратишь несколько месяцев на размещение остальных Орудий в стратегически важных (и энергетически стойких) местах, обеспечивая также надежную охрану артефактов. Меч ты поручаешь дракону, живущему в восточной части Голубых Гор; Молот укрываешь в священной гробнице последнего короля цвергов, в южном Альмейне;[6] Секира остается в Исландии, у племени троллей, вожаку которых ты некогда оказал услугу; а Копье ты прячешь в пустыне, далеко в Центральной Азии, в пещере с магической дверью (через несколько лет, как откроется впоследствии, некий местный прорицатель ухитрится раскрыть Слово-пароль и продаст его шайке разбойников, а те будут использовать волшебную пещеру в качестве склада награбленного)…

Теперь остается только ждать, пока засомневавшаяся в собственной неуязвимости Судьба соберет у твоих ног пятерку несмысленышей (неважно какого возраста), предоставляя тебе почетное право сделать из них тех, кого позднее назовут (или, если ты потерпишь неудачу, не назовут никогда) Чемпионами. Так сказал бы любой знаток древних сказаний или специалист по Нитям Судьбы, из которых сплетается Ткань Существования.

Кое-что в этих областях ты, конечно, понимаешь, однако причислять себя к знатокам никоим образом не можешь. Даже теперь, когда ты — единственный, кто не только знает что-либо об этих материях, но и имеет на них влияние.

Впрочем, даже будь ты знатоком; не в твоих правилах ждать у моря погоды (во всех смыслах этого слова). Ты не осмеливаешься создавать новые Нити требуемых характеристик — поскольку это прямое посягательство на прерогативы Богов, а уж они, в отличие от Пути, могущества пока не утратили; однако ты вполне способен найти нужные Нити среди уже существующих.

Ибо, в некотором роде, знаешь, ГДЕ искать…

2. Паутина Рока

Радужные Врата Перехода. В глухую полночь, не нарушаемую дерзостным лунным светом, их беззаботное мерцание производит эффект, сравнимый разве что с появлением бочки святой воды на заброшенном кладбище аккурат в канун Самхейна.[7]

Едва ступив на территорию нового мира, ты уже вынужден обороняться от шайки каких-то мелких тварей. Ты-то всегда готов к нападению, но такая резвость удивляет даже тебя, привычного к резким поворотам Пути. Переведя нападавших в трупное состояние, ты констатируешь, что сия раса незнакома тебе. Немного похожие на эльфов или Рожденных-под-Звездами, эти существа, однако, имеют почти черную кожу и платиново-белые волосы; потом, звездный народ несколько превосходит человечество в росте, тогда как эти едва достают тебе до середины груди. И все-таки в них есть (точнее, было) нечто общее с лесными жителями.

Пожав плечами, ты решаешь заняться этой проблемой как-нибудь на досуге — вопросы сравнительного народоведения тебя никогда особо не интересовали. Задерживаться не следует. Тебе еще надо отыскать тех, кого ты знал как Рожденных-под-Звездами. И познакомиться с собственным ребенком. Который давно вырос, так ни разу и не увидев отца — прошло ведь более ста лет! О нет, ты не оправдываешь себя, хотя вполне мог бы. Тебе просто предстоит пройти это испытание — которое, возможно, окажется похлеще иных Испытаний…

Рассвет застает тебя в предгорьях. Покрытый густым лесом, этот длинный невысокий хребет как раз подходит для Рожденных-под-Звездами. Ты произносишь Малое Слово Откровения, надеясь засечь следы их местопребывания, однако терпишь неудачу. И не то чтобы следов вовсе нет — есть, но какие-то они… странные. Как будто тот, кто оставил их, изменился со временем и стал иным, сохранив от прежнего облика лишь оболочку, да и та искажена до неузнаваемости…

Ты неодобрительно качаешь головой, достаешь ритуальный нож-атхейм и чертишь на земле нужный узор. Затем, слегка надрезав левую ладонь, ты смачиваешь часть узора кровью и шепотом произносишь Главное Слово Откровения, преступая как законы Пути, так и собственные заповеди: дважды подряд использовать один и тот же символ в разных его воплощениях — это противоречит всем правилам.

Впрочем, своей цели ты добиваешься: в твое сознание входят картины прошлого, от довольно отдаленного до сравнительно недавнего. От увиденного хочется завыть подобно волку-оборотню.

Рожденные-под-Звездами, устав и обессилев от вечной жизни, повернулись к вечной смерти. И без труда нашли Существ, посодействовавших им в этом самоубийственном со всех точек зрения ритуале. Существ, в небесной иерархии Радужного Мира именуемых Темными Богами; причем, в отличие от известных тебе Вия, Кощея, Чернобога и Мораны, эти Темные Боги не уступают по силе Светлым.

Паучиха Ллот, Сардаан Шестирукий, Бэйн Кровавый… они заполучили души Рожденных-под-Звездами. Лишь немногие из лесного народа ухитрились укрыть в себе искры звездного света, однако эти искры были ничем в сравнении с бескрайней Тьмой, заполнившей все их естество — и Изменившей их тела, превратив Рожденных-под-Звездами в тех, с кем ты сразился у порога Врат. Дроу, так теперь они именуют себя.

Ты пробуешь копнуть глубже, чтобы разыскать нужные тебе детали; в конце концов, ты сюда пришел вовсе не ради спасения лесного народа, чьим неотъемлемым правом было избрать собственный удел, даже если удел этот тебе не нравится. Увы — в картинах прошлого не видно ни твоего ребенка, ни его матери.

И тогда ты принимаешь решение, какое в обычное время назвал бы верхом идиотизма. Ты идешь к дроу, к той, кто когда-то была Звездной Королевой. Возможно, ей известно то, что нужно тебе.

Пещеры. Подземный ход, пробитый, судя по всему, цвергами.

Свет, даже отраженный, никогда не проникает сюда, а оборудовать в тоннеле искусственное освещение по типу того, что ты как-то видел в Альмейне (тамошние цверги выращивали какую-то фосфоресцирующую плесень, размещая ее на стенах своих подземных камер и переходов), строители не удосужились. Либо это освещение было уничтожено теперешними обитателями подземелья — действительно, к чему свет тем, кто обратился к Тьме?

Впрочем, темнота не является для тебя особой помехой, поскольку все в том же Альмейне ты приобрел один полезный амулет, позволяющий человеческому глазу видеть в условиях подземного мрака. Активировав амулет, ты спокойно идешь в кромешной тьме, которая вовсе не является таковой для тебя. Пару-тройку раз тебе попадаются ловушки, задуманные их создателями как особо хитрые. Эх, не видели они лабиринтов Потаенного Царства… Преодолев те, ты теперь любую западню чуешь за двадцать шагов.

Впереди — патруль дроу. Они не ожидают незваных гостей (ха, если гостя ожидают, он не может быть незваным), однако при передвижении шуму производят не больше, чем березовый листок, падающий в луговую траву. Ты замечаешь их лишь по отблеску ореола (этим термином в отдельных книгах обозначалась видимая часть так называемой души, являющаяся на самом деле границей сознания). Ореол дроу искрится синевой и серебром, подобно полярному сиянию. Странный оттенок для Отдавшихся Тьме. Если законы Радужного Мира позволяют такое, думаешь ты, отсюда надо убираться как можно скорее.

Дроу замечают тебя мгновение спустя и тут же берут в кольцо. На остриях их мечей влажно блестит какое-то ядовитое зелье, и проверять свой приобретенный в Промежуточном Мире иммунитет к ядам ты не желаешь. Лучше рискнуть заговорить.

— Как сейчас называют вашу правительницу? — спрашиваешь ты.

— Темная Королева, — отвечает один из них, — но тебе-то что до того? Или у тебя к ней поручение?

Ну нет, попасть в столь безыскусную ловушку — ниже твоего достоинства.

— Что ж, можно и так сказать, — говоришь ты с легкой усмешкой. — Некогда мы были знакомы, но то было много лет назад. Тогда ваш народ еще носил иное имя…

— Молчи! — вскрикивает другой дроу, явно готовясь сделать выпад в горло, если ты не исполнишь его приказа.

Ты пожимаешь плечами:

— Как угодно. Я хотел бы видеть ее.

— Мы можем проводить тебя к Башне Черной Звезды, — молвит начальник патруля, — но что передать Королеве? Она не разговаривает с кем попало, а ты можешь и лгать о былом знакомстве.

— Передай ей: Акинак сделал выбор.

В глазах дроу загораются огоньки внезапного интереса.

— Тебе знаком Акинак? Можешь указать его местонахождение?

— Сейчас — нет, но как-нибудь попозже — возможно. А что?

— Да за его голову Темными Богами назначена такая награда, что почти все наши убийцы и Ночные Клинки временно взяли отпуск и вышли на охоту! Помоги мне, а я поделюсь с тобой.

Такое развитие ситуации в чем-то тебе даже нравится. Почему и за что Боги Тьмы назначили подобную награду, ты в общем-то догадываешься: покинуть Путь и уйти невредимым — это из области даже не сказок, а чистейшего вымысла.

— Значит, договорились, — усмехаешься ты. — Помоги мне встретиться с Темной Королевой, а я пособлю тебе добраться до Акинака. За половину награды.

— Десять процентов и ни монетой больше. Разве что ты поможешь и управиться с ним — тогда получишь четверть. Ты вроде как колдун?

— Есть немного, — киваешь ты. — Хорошо, после аудиенции у Темной Королевы вернемся к этому разговору.

Начальник патруля с удовлетворением кивает и обращается к своим подчиненным на неизвестном тебе наречии. По завершении короткого разговора трое дроу, включая начальника, остаются с тобой, а прочие продолжают свой обход.

Подземный город дроу выглядит почти столь же утонченно-изящным, каким было лесное жилище Рожденных-под-Звездами. Конечно, вместо деревьев и листьев здесь камень и металл, однако понять, что это не своеобразные подземные растения, а рукотворные сооружения, тебе удается далеко не сразу.

Башня Черной Звезды представляет собой относительно невысокую постройку (на окраинах ты видел и более массивные строения). Стены ее сложены из плит черного янтаря, окна отсутствуют. Лишенный двери входной проем имеет форму перевернутой пентаграммы. Стражников у входа лишь четверо, но искушенный взгляд наподобие твоего может заметить парящие в воздухе Знаки, в случае нужды перекрывающие проход лучше любой охраны или двери. Это — против нежелательных персон; хотя как таковая может вообще проникнуть в город при этой системе охраны, абсолютно непонятно.

Классический случай паранойи, делаешь ты неутешительный вывод. Хотя в художественном вкусе отказать нельзя…

Командир патруля перекидывается несколькими словами с одним из стражников. Ты подвергаешься короткому осмотру (о нет, не досмотру, дроу достаточно умны, чтобы не требовать этого от чародеев), после чего тебе разрешается проследовать внутрь — разумеется, при наличии соответствующего конвоя. Как обычного (в лице первой тройки и еще двух стражников), так и специального (с шестью Знаками, из которых тебе известен лишь один — Колпак Тьмы).

Внутренность Башни Черной Звезды сильно напоминает тебе структуру любой из Башен, какие ты видел в период своего обучения. Все те же проходы, скрещивающиеся и разветвляющиеся без видимой логики; все те же псевдомагические барельефы, разрисованные учениками колдунов в качестве «домашнего задания», — эта мазня скрывает подлинные Знаки, заключенные в этих стенах на случай серьезной магической атаки; все те же таблички-предупреждения над каждой из комнат, в вольном переводе гласящие «оставь надежду всяк сюда входящий» (причем эта деталь неизменна всегда и везде, вне зависимости от языка, на котором сделана надпись; последнее обстоятельство очень помогло тебе, когда ты начинал изучать древние наречия, которых никто из живущих уже не знал).

Традиционная винтовая лестница, скрытая внутри исполинской колонны — опорного стержня Башни, верхушка которой в целях безопасности никак не соединена с внешними ее стенами; не менее традиционное хитросплетение Знаков, перекрывающее лестницу — и указывающее истинную дорогу к сердцу Башни лучше любых маршрутных стрелок на детальной карте-схеме. Мысленно усмехаясь, ты ждешь, пока сопровождающие, явно осторожничая, свяжутся с верхушкой Башни и смиренно попросят расколдовать проход. Конечно, ты мог снять чары и самостоятельно, но это значило бы бросить открытый вызов дроу вообще и их магам в частности. Что тебе вовсе не нужно.

Знаки расступаются, но остаются активированными и по малейшему подозрению перейдут в атаку. Сопровождаемый дроу, ты поднимаешься по лестнице, все время ощущая на себе изучающее давление сил. Помешать этому вполне законному любопытству ты не можешь, даже если бы и хотел, и просто отмечаешь необходимость следить не только за своими словами, но и за помыслами. Ну, это вовсе не является для тебя чем-то странным или непривычным.

Покои Темной Королевы располагаются примерно на четвертом этаже Башни (странно, но снаружи тебе казалось, что она не столь уж высока — быть может, дроу, подобно исчезнувшим племенам Старого Мира, тоже владеют секретами преобразования пространства?). Вход не охраняется (даже Знаками), что вынуждает тебя настороженно осмотреться в поисках скрытых ловушек. Не найдя таковых, ты начинаешь нервничать, но тут распознаешь тончайшие линии узора-орнамента на потолке и удовлетворенно киваешь: задумано весьма неглупо.

Простая металлическая дверь распахивается сама, стоит тебе поднести руку к шнурку звонка.

— Пусть он пройдет, — слышится изнутри женский голос, — страже остаться снаружи.

Дроу исполняют требование, а ты переступаешь порог — и удивленно смотришь на точную копию лаборатории Звездочета. Что, черт побери, Звездочету делать в недрах земли?

Темная Королева, облаченная в мантию Звездочета, смотрит тебе в глаза — и отступает, прикрывая лицо обеими руками, как будто ты — аватара[8] одного из Светлых Богов, а твой ореол сияет ярким золотом.

— Нет… — шепчет она.

— В чем дело? — спрашиваешь ты.

— Как ты мог, Акинак?

Ты безмолвно смотришь на нее и ждешь продолжения. Пока что ты не понимаешь ровным счетом ничего.

— Как тебе удалось уйти с Пути?

— Любой может сделать это, — отвечаешь ты. — Если найдет новый, лучший Путь. Но, по-моему, вопрос поставлен неверно. Не КАК, а ПОЧЕМУ…

— Почему — я знаю, — говорит Темная Королева, — наша сила уплывает в том же направлении. Но КАК тебе удалось сделать это и уцелеть?

Ты пожимаешь плечами. А как вообще чародеям удается уцелеть при Испытаниях, которые отправили бы в Нижний Мир любого из смертных? Или бессмертных, коль уж на то пошло…

— Мне повезло, — молвишь ты.

— Трудно отрицать. Однако удача, как говорят, обычно сопутствует тем, кто и сам что-то из себя представляет.

— Не мне судить. Но я пришел сюда не ради этого.

— А ради чего? — спрашивает она, хотя невооруженным глазом видно, что цель твоего визита интересует ее не так сильно, как ответы на собственные вопросы.

— Я ищу Ардайн.

В глазах Темной Королевы словно опускается решетка.

— Забудь о ней.

— Нет.

— Она нарушила закон и изгнана.

— Это произошло до вашего… Изменения? Или после?

— Во время него.

Так… история, кажется, развивается в совершенно непредвиденном направлении. Если только…

— Сколько времени прошло между вашим появлением в Радужном Мире и началом Ритуала Изменения?

— Несколько месяцев, — произносит правительница дроу, не совсем понимая, куда ты клонишь. — Но к чему тебе теперь столь отдаленные события?

Есть одна причина, думаешь ты, не собираясь ее открывать. Если интуиция не подводит тебя, что маловероятно, события завязываются в довольно странный узел.

— Спасибо за сведения, — говоришь ты, слегка кланяясь. — Я могу оказать ответную любезность, дабы погасить долг?

— Пожалуй, что и можешь, — слегка усмехается Темная Королева. — Скажу даже больше: если ты не окажешь ее, тебе не уйти отсюда живым. Боги Тьмы жаждут твоей крови, Акинак, и если Они проведают, что я позволила тебе покинуть Подземье — моя участь будет еще печальнее, чем то, что ждет тебя.

— И что за любезность? — спрашиваешь ты, сделав в голове пометку насчет Богов Тьмы.

— Добудь в храме Ллот Шлем Паука и Медальон Паутины. Надев их, ты сможешь выбраться на поверхность земли, после чего отдашь эти артефакты мне. Я помогу тебе пробраться в храм — однако не раньше, чем ты поклянешься сделать все, о чем я сказала.

— Я обещаю, оказавшись на поверхности земли, вернуть тебе добытые с твоей помощью Шлем Паука и Медальон Паутины, — молвишь ты, параллельно чертя в воздухе Знак Клятвы. Который для тебя не имеет более силы — о чем Темная Королева знать никак не может, поскольку активируется сей Знак только в случае нарушения обещания, обрушивая «немилость Богов» на клятвопреступника.

Такая формулировка обета заставляет правительницу дроу вздрогнуть: в случае неудачи она вынуждена будет разделить с тобой кару за похищение реликвий. Чего ты, вообще говоря, и добивался: нехорошо, когда в операции по типу кражи один рискует своей шкурой, а второй загребает жар чужими руками. Отдать другому плод своей работы ты еще согласен, но при этом он должен подвергаться той же опасности, что и ты сам. Лишь тогда будет соблюдено то, что следует именовать Равновесием: в формулировке для власть предержащих — «ответственность пропорциональна вознаграждению».

Храм Паучихи-Ллот особых хлопот тебе не доставляет. Добыв Медальон и Шлем, ты выбираешься на поверхность по скрытому ходу, указанному Темной Королевой, и застаешь на выходе ее саму.

— Поздравляю с успехом, — говорит она с легкой улыбкой.

Ты усмехаешься в ответ, снимаешь реликвии (жутко раздражающие тебя резким диссонансом между их высокоэстетичным внешним видом и очень невысоким уровнем даруемых свойств) и передаешь их «подельщице».

— Желаю удачи, — молвишь ты, собираясь уходить.

— Не торопись, Акинак, — предупреждает Темная Королева, все так же улыбаясь, — еще шаг — и ты будешь уничтожен.

— Ты все же обманула меня.

— В нашем соглашении не оговаривалось, что я не могу заполучить твою голову ПОСЛЕ завершения операции.

Ты киваешь и кладешь руку на эфес меча.

— Справедливо. Но не оговаривалось и обратное.

Повелительница дроу пожимает плечами:

— Во-первых, это не в твоих силах; а во-вторых, кому могла понадобиться МОЯ голова?

— Первое тебе доподлинно неизвестно. Что до второго… впрочем, сейчас сама поймешь, — изрекаешь ты и произносишь Слово Жертвоприношения, сопроводив его соответствующим Знаком для лучшего эффекта. Кто знает, сколько зрителей НА САМОМ ДЕЛЕ у этой сцены…

Надетый Темной Королевой Шлем Паука, представляющий собой точную копию головы паука (ну еще бы!), начинает шевелиться. Висящий на груди владычицы дроу Медальон опутывает жертву сетью липкой, чрезвычайно прочной паутины. В многочисленных глазных отверстиях маски-забрала вспыхивают кровожадные багровые огоньки. Изнутри слышится придушенный вопль Темной Королевы, чувствующей на шее и затылке прикосновение ядовитых челюстей своей Богини.

Не желая наблюдать за ее агонией, ты заворачиваешься в защитное поле и уходишь к лесу. Сидящие в засаде стрелки-дроу еще какое-то время осыпают тебя дождем стрел из луков и арбалетов, однако потом понимают, что даже их хваленый адаманит не может пробить колдовского щита, и оставляют тебя в покое.

Рассчитывать на помощь дроу было ошибкой. Что ж, заранее знать об этом ты никак не мог и потому особенно не огорчаешься. Тем более, что ты не ушел из Подземья совсем уж ни с чем. Теперь тебе твердо известно: рожденный Ардайн ребенок столь важен, что Боги Тьмы чуть ли не персонально препятствуют тебе. А это, в свою очередь, означает, что он жив и в безопасности, иначе на твоем пути не возникли бы эти преграды — устранить ребенка было бы много проще, чем тебя.

Ребенка… Ты по-прежнему думаешь о нем как о ребенке, даже сознавая, что с тех пор прошло более сотни лет.

Пусть так. Поиск переходит в свою основную стадию. И теперь, когда видна цель и противники, искать будет легче.

Хотя и опаснее.

3. Врата Теней и Сумрак Грез

Так называемый Радужный Мир не относится к числу широко известных. Во всяком случае, в период обучения ты ни разу не слышал о нем. В архивах Башни наверняка имелись какие-то сведения, но там собиралась информация вообще обо всем, с чем когда-либо сталкивались Посвященные Пути, — и поди догадайся, какие именно знания тебе понадобятся в будущем! После того знаменательного дела с уходом Рожденных-под-Звездами ты, узнав отмечавший их Врата символ, кое-что раскопал в библиотеке. Но именно кое-что; более детальной информации о Радужном Мире не было ни там, ни в других архивах, на которые ты с того времени натыкался.

Правда, известно тебе не столь уж мало: многие Испытания ты успешно проходил и с меньшей информацией. По крайней мере, ты знаешь, какие из подвластных тебе Сил здесь работают так, как нужно, а какими пользоваться ни в коем случае не следует. Самый простой для чародея способ отыскать собственного или чьего-то ребенка — Малый Ритуал Кровавого Подобия (поистине дурацкое название, но ведь не ты такое придумал…); в этом мире, однако, его применять нельзя — ибо кровь здесь является концентрированным могуществом, крепко связанным с Дикой Магией Хаоса. И тот, кто применяет ритуал, основа сил которого кроется в крови (особенно в собственной), рискует потерять в вихрях хаоса самого себя. Так и возникают те, кого в сагах, притчах и легендах именуют «безумные колдуны» и «не закрывшие врата», — маги, обладающие неимоверной мощью и полным отсутствием здравого смысла и самоконтроля.

Подобная участь тебя вовсе не прельщает, так что приходится избрать иной путь познания. И у тебя на сей счет появляется весьма интересная мысль…

Тихое горное озеро — голубое зеркало в черно-зеленой оправе из крутых скал, некогда бывших расплавленной лавой.

Петляющая среди валунов тропинка, ведущая к скрытой в этих скалах башенке.

Еще не видя ее, ты ощущаешь, что впереди — средоточье Сил, причем такой мощи, что даже разъяренный Бог Грозы вряд ли сломил бы их защитное поле. Однако к тем, кто идет по тропинке и не проявляет враждебности, эти Силы вполне благосклонны.

Поворот.

Из-за скалы выныривает серый шпиль миниатюрной, едва пяти саженей в вышину, башенки. Архитектура ее ничуть не похожа на «звездную»-эльфийскую, как то в обычае у многих строителей аналогичных храмов; тут не ощущается и капли чего-то небесного, божественного или сверхъестественного. Впрочем, ничуть не больше напоминает эта башенка зловещие капища Темных Богов или повергающие в судорожный страх алтари Древних. Она словно не обращает ни малейшего внимания на вечную борьбу Света и Тьмы, одним своим видом отрицая Их власть над собою.

Кстати говоря, это, возможно, чистая правда.

Ты подходишь к распахнутым дверям, над которыми на одном из забытых языков вырезано «Врата Теней». Внутри, как того и следовало ожидать, царит прохладный полумрак. Вместо алтаря в небольшом зале стоит довольно удобное деревянное кресло, причем предназначено оно, вопреки обычаю, не для верховного жреца (или как там его), а для посетителя — в данном случае для тебя.

Заняв подготовленное для тебя место и отказавшись от привычного Малого Стража, ты расслабляешься и закрываешь глаза. Через некоторое время в твой разум входит следующая картина: тот же зал, то же кресло, тот же ты, сидящий в нем; но вокруг тебя стоят девять серых фигур, силуэты которых столь размыты, что невозможно различить, где кончается фигура и начинается ее тень.

Хотя тебе и без того известно, кто они такие.

Отбросившие Свет и не поддавшиеся Тьме, отвергнутые бесстрастными Звездами и отвергнувшие холодную эстетику Радуги; вошедшие в Тень ради сохранения Равновесия ценой утраты собственного могущества, но не себя самих.

Нет у них лиц и имен, поскольку не нуждаются они в лицах и именах. Нет у них семей и домов, ибо понятия эти лишены для них всякого смысла. Впрочем, и само слово «смысл» остается для них пустым звуком…

Велики знания Сумрака, и мощь его столь же велика. Одного лишены принявшие Тень в свое сердце.

Права называться людьми.

— Чего ищешь ты во Вратах, странник? — слышится шепот.

— Ответов, — говоришь ты.

— А каков твой вопрос?

— Все зависит от того, какова цена ответа.

— Обычно цену ответа определяет сам вопрос.

— Обычно — да, — соглашаешься ты. — Но теперь ситуация иная. Я редко обращаюсь за помощью и всегда предпочитаю действовать самостоятельно. Однако я столкнулся с противодействием сил, с которыми в открытом поединке справиться не могу.

— Это не имеет отношения к нам.

— Именно поэтому я здесь. Вы нейтральны, но обладаете достаточной мощью. Мне нужен ответ на мой вопрос. А что нужно вам?

— Ты говоришь об услуге? — слышится после короткой паузы.

(Вообще-то сказано не «услуга», но точнее термина в современном языке нет.)

— Да, — отвечаешь ты.

— Цена принята. Задавай свой вопрос.

— Я ищу своего ребенка. Его мать — одна из Рожденных-под-Звездами, которые почти сразу после прихода в этот мир обратили свое лицо к Тьме и стали называться «дроу». Час рождения приблизительно совпал с ритуалом Изменения, однако мне неизвестно, где и когда в точности это произошло.

— Имя тебе известно?

— Только имя матери. — Не желая произносить «Ардайн» вслух, ты чертишь в воздухе звездные руны, свет которых гаснет миг спустя. Для Теней, впрочем, этого мгновения довольно.

— Этого должно хватить. Да, мы можем найти их. И в мире живых, и в мире мертвых.

Тени придвигаются ближе, и ты поднимаешься с кресла.

— Какую ответную услугу я должен оказать вам?

— Ты принадлежишь к Посвященным Пути?

(Вместо слова «путь» употреблен иной термин, точно описывающий, чем именно твой Путь отличается от остальных, однако лингвистическая скудость современного языка не дает возможности выразить это различие.)

— Да, это так, — говоришь ты, зная, что лгать здесь — все равно, что вонзать в собственные кишки раскаленный мясной крюк.

— В таком случае ты должен проложить Путь для нас.

(Здесь говорится об ином Пути, но ты знаешь и это слово.)

— Вы хотите сделать меня Открывающим Путь? Проводником?

— Временно.

Ты киваешь.

— Пусть будет так!

Не произносится ни обетов взаимной верности, ни льстивых заверений в обоюдной выгоде происходящего — столь же слащавых, сколь и ложных. Здесь в них нет нужды.

Не звучат также угрозы, чуть замаскированные под предположения «в противном случае». Тени стоят выше этого: они никогда не угрожают, но ни один чародей в здравом уме не пойдет на то, чтобы нарушить подобную сделку. Ибо незачем угрожать, когда держишь в руках Нить Судьбы того, с кем договариваешься.

— Покинь наши Врата, — шепчут Тени, — и возвращайся через день. Ответ будет ждать тебя. Но потом ты приступишь к выполнению задания. Подготовься.

Хорошо, молча говоришь ты и уходишь, оставляя за собой облако столь же безмолвного удивления. Очевидно, Тени не знают, что некоторым чародеям вполне доступен тот вид речи, который они считают своим родным (что вполне возможно).

Часы ожидания проходят медленно. Разумно было бы потратить это время на сон, но заснуть ты не можешь. Приходится произнести Слово Отдыха, чтобы снять физическую усталость и восстановить силы; затем — известное, вероятно, только тебе одному Слово Источника, возвращающее ясность мыслям и снимающее туман утомления с рассудка. Два подобных Слова, произнесенные почти одновременно, создали бы чересчур заметный след в Поле Сил, находись ты в любом другом месте. Но не здесь, подле Врат Теней, где постоянно бурлящая ненависть Света и Тьмы создает странные сплетения потоков энергии, пополняющих Силу Сумрака куда быстрее любых ритуалов.

Ты начинаешь понимать, почему Тени не нуждаются в поклонениях и жертвоприношениях, подобно любым другим Силам вроде Звезды, Радуги или той же Тьмы. Сумрак не является самодостаточным, он зависит от Света и Тьмы, ибо находится в нейтральной полосе между ними и служит чем-то наподобие барьера, сдерживающего взаимную ненависть этих Сил и не дающего Им встретиться в Последней Битве, которую в твоем родном мире пророчества называют Судным Днем, Армагеддоном или Рагнароком, ты же ее знаешь под кодовым обозначением из книг Пути — Черный Рассвет. Возможно, уже благодаря существованию Тени Радужный Мир минет сия печальная участь. Хотя тут ты можешь и ошибаться — в области всеведения и прорицаний будущего ты никогда не был специалистом, да и не желал быть им…

Захваченный этими рассуждениями, ты сам не замечаешь, как погружаешься в сон. Мирный, тихий и спокойный, ибо Тени, хотя и далеки от того, что именуется Порядком, не выносят вблизи от своего оплота шума и передряг внешнего мира.

Просыпаешься ты точно в назначенный час, что называется, в полной боевой готовности. Твоя сила готова с честью выдержать любое Испытание, какое тебе может встретиться на Пути Сумрака — и даже если это не совсем так, думать иначе ты не имеешь права. Ведь для магов девять десятых успеха — это уверенность в себе.

А не самоуверенность, как полагают многие.

Во Врата Теней ты входишь так, как входят в знакомую с детских лет комнату, где тебе известен каждый уголок. Тени, как и следует ожидать, уже собрались вокруг небольшого камня-алтаря, заменившего кресло. Слегка поклонившись «честному народу», ты задаешь безмолвный вопрос.

Все готово, молча отвечают Тени.

Ты подходишь к алтарю, опытным взглядом заметив мерцающие линии довольно сложных чар. Мысленно испросив разрешения, ты касаешься ключевой точки узора, и собранная Слугами Сумрака информация переходит в твой разум. Но — в зашифрованном виде.

— Вот ключ к шифру, — тихо молвит Тень, — а здесь начало Пути. Вернешься — заберешь.

— Как далеко я должен зайти? — интересуешься ты.

— Ты должен пробраться в края, где на небосводе сияет Руна Врат — Thurisaz.

Весьма странно. Почему-то Тени называют северное имя этой руны, а не ее название в их собственном, более древнем наречии — Башня. Впрочем, ты предпочитаешь отнести это за счет их желания общаться с тобой на твоем собственном языке — очевидно, руническое наречие Северных Стран представляется им наиболее близким к твоему родному. Поправлять их ты не собираешься, опасаясь попасть впросак: с Тенями вообще лучше не спорить. Чуть ли не единственное, что роднит их с людьми, — обостренное самолюбие; и горе тому, кто уязвит Слуг Сумрака, показав себя в чем-то лучше их!

Привычно передвинув акинак так, чтобы его было легко извлечь в нужный момент, ты входишь во Врата.

Переход между мирами оказывается неожиданно сложным, тебя буквально бросает из стороны в сторону. Проходит несколько наполненных болью минут, пока ты осваиваешься с хаотическими потоками сил и входишь в ритм их колебаний; затем, выбрав наиболее слабую нить в окружающей тебя паутине энергий, ты обнажаешь клинок и, наложив на него Слово Замыкания, наносишь удар. Волшебное лезвие встречает вязкое сопротивление, преодолевает его (что вызывает у паутины жуткий вопль гнева и боли) — и ты, словно из катапульты, вылетаешь из «меж-пространства» (так в записях некоторых мудрецов-теоретиков называется субстанция, разделяющая Явь-реальность и Пустоту, из которой образованы Врата в нее).

Везение не покидает тебя, ибо приземляешься ты на четвереньки, целым и относительно невредимым, ровно за пядь до какой-то каменной стены. Тряхнув головой, ты пытаешься обозреть окружающую местность и вскоре преуспеваешь. «Стена» оказывается алтарем, который какие-то шутники-великаны сложили из квадратных блоков черного гнейса, весом пудов по сто каждый. Прочий пейзаж почти обычен: зеленоватое небо с крошечным голубым солнцем; равнина, покрытая жесткой травой бледно-лазурного оттенка; далеко к северу — сизая горная гряда. В том же направлении ведет непривычно широкая дорога, вымощенная полупрозрачными желтыми плитками; дорога, началом — или концом — которой служит вот этот самый алтарь.

Ты осматриваешь исполинское сооружение, но не находишь ничего, что свидетельствовало бы о предназначении странного алтаря и богах, которым он посвящен. Наконец, пожав плечами — мало ли неразгаданных тайн имеется во Вселенной? — ты ступаешь на дорогу.

Вернее, на Путь.

Гладкие стекловидные плитки абсолютно не тронуты временем, хотя прошло чертовски много веков с той поры, как неведомые строители завершили свой титанический труд. Некоторые плитки при более детальном рассмотрении оказываются помеченными какими-то значками, однако очертания их тебе неизвестны. Непонятно также и размещение самих плит с отметками на дороге без видимого порядка, но на решение этой тайны уйдет больше времени, чем ты можешь себе позволить потратить.

Идти легко; ноги, кажется, скользят по поверхности Пути, а каждый шаг переносит тебя не на аршин с небольшим, а на двадцать саженей или даже больше. Наверняка ты этого знать не можешь, поскольку окружающая равнина напрочь лишена сколь-либо пригодных ориентиров, но чувства подсказывают именно так, а у тебя пока нет никаких оснований не верить им. Но призрачная гряда гор приближается еще быстрее, словно вы движетесь навстречу друг другу.

Еще десять шагов — и горы перекрывают половину небосклона. Картина завораживающая… и угрожающая. Кажется, эта каменная громада тебя сейчас просто раздавит. Ты отбрасываешь эту мысль и делаешь следующий шаг.

Вытянутая вперед рука проходит сквозь скалу, словно это не более чем иллюзия. Вообще-то Малая Иллюзия пропадает от прикосновения, Главная не пропадает, но заметно искажается, а Великую Иллюзию отличить от реальности можно лишь специальными средствами, к которым прикосновение никак не относится. Следовательно, думаешь ты, это не иллюзия, а нечто иное. Впрочем, тебя мало волнует, что именно здесь применено. Главное — ты сумел одолеть этот барьер.

Одновременно служивший и Вратами, потому что местность, где ты теперь находишься, заметно отличается от предыдущей равнины.

Темно-синее небо над твоей головой покрыто пурпурными разводами, солнце и облака отсутствуют. Путь под твоими ногами не изменился, но проходит он по мерно колышущейся воде — если бывает вода бурого цвета. Плоские холмы волн вздымают и опускают стекловидную ленту дороги; к счастью, морской болезнью ты, не раз плававший с мореходами Северных Стран, не страдаешь.

Несколько шагов оставляют у тебя прежнее ощущение сверхъестественной скорости, не поддающейся никакому логическому объяснению. Однако идти все так же легко; правда, приходится уделять некоторое внимание сохранению равновесия, чтобы не поскользнуться и не свалиться в море — ты очень сомневаешься, что, случись такое, появится возможность забраться обратно на дорогу.

Мысли о «сохранении равновесия» в таком прозаическом контексте заставляют тебя усмехнуться. И, словно в ответ на эту твою усмешку, Путь выдает собственную гримасу. Перед тобою появляется стена из вращающихся столбов-смерчей, окрашенных искрами сиреневых молний. Тебе известно Слово, которое расчистит проход, однако имеется немалая вероятность, что оно сметет не только стену, но и дорогу. Ведь смерчи-Стражи порождены не Путем, а силами этого мира (то, что управляет ими Путь, в данной ситуации дело десятое).

Потому ты применяешь более рискованный метод, накладывая на себя самое мощное из защитных полей (оно держится очень недолго, но зато блокирует почти все виды враждебных сил) и рванув вперед, словно за тобой гонится свора Гончих Мораны. Установить рекорд в беге тебе, пожалуй, не светит, однако проскочить сквозь барьер ты успеваешь, отделавшись легкими синяками и ожогами на лице. Короткое Слово быстро исцеляет все повреждения — и ты переводишь дух, заодно осматриваясь, куда тебя забросил Путь на сей раз.

Снова — равнина, чем-то похожая на Вечную Степь, что простирается к востоку от твоей полузабытой родины. Небосвод скрыт в сером тумане, но это могут быть просто признаки пасмурной погоды, а не постоянное лицо этого мира, впрочем, запоздало думаешь ты, то же самое справедливо и по поводу прежних миров, через которые шел Путь Сумрака. Некоторое время ты идешь по все той же дороге, готовый встретить все самое худшее — и сознавая при этом, что действительность будет гораздо сложнее и опаснее всего, что ты способен себе представить. Несмотря даже на все твои предыдущие Испытания на иных Путях и в иных мирах, в Яви или Нави.

Подобный подход к делу подводит крайне редко. То, что ты вскоре замечаешь впереди, выглядит более чем безобидно, но по твоей спине пробегает ощутимый холодок. Подойдя почти вплотную, ты с горечью констатируешь: наконец случилось то, чего ты ожидал с момента возвращения из первого путешествия в сумеречные миры и чего боялся до дрожи в коленях.

Перед тобой — простой серый камень.

Примерно в половину твоего роста, он имеет вид четырехугольной пирамиды со срезанной вершиной. На верхнюю грань нанесена практически стертая временем Роза Ветров, а вокруг нее по кругу сделана надпись на нескольких языках. Текст один и тот же, насколько ты можешь судить, прочтя три знакомых тебе.

Этот текст гласит: «Четыре дороги, один выбор».

Именно выбора ты так хотел избежать всю жизнь. Хотя и знал, что Судьба не предоставит тебе такой возможности.

Теперь это время вновь пришло.

Обреченно вздохнув, ты начинаешь читать текст на боковых гранях пирамиды — точнее, путевого указателя.

Описанные края хорошо, слишком уж хорошо знакомы тебе — и возвращаться туда ты не желаешь ни за какие блага мира!

Не такая уж плохая участь — но не для тебя. Окажись ты в таком краю, ты провел бы там ровно столько времени, чтобы восстановить силы и душевное равновесие, как следует отдохнуть и найти Врата в иной мир. Даже если последний будет Преисподней.

Трусом тебя не назвал бы никто, однако ТАКАЯ храбрость — удел богов. Или безумцев.

К которым ты также не относишься.

Вот оно.

Цель и должна быть сокрыта в Неизвестности, в противном случае Теням не было бы нужды обращаться к тебе за помощью. Что ж, осталось сравнительно немного — добраться туда и посмотреть, что подразумевал автор этих стихов под «сумраком грез».

Хотя ты, кажется, и так догадываешься об этом…

Небо — черное как смертный грех, вне зависимости от времени суток. Вернее, здесь нет суток как таковых, потому что нет ни луны, ни солнца. Да они и не нужны — алмазная россыпь звезд на черном атласе небосвода дает достаточно света, чтобы отличить полосу Пути от окружающего сумрака.

Сумрака, который, однако, больше напоминает некую материальную субстанцию, улавливающую эманации оказавшегося поблизости живого существа (сиречь тебя) и искренне стремящуюся поведать оному существу «страшную тайну» этого места. Тайну, коию ты знаешь и без того. Хотя, наверное, предпочел бы не знать вовсе — слишком дорого было когда-то заплачено за эти сведения.

Звезды кружатся над твоей головой; созвездия медленно изменяют свои очертания, повинуясь неведомым тебе правилам своего странного танца. Произнеся соответствующее Слово, ты мог бы услышать Музыку Сфер, сопровождающую это движение — но ты не делаешь этого, не желая отвлекаться.

На левой обочине Пути находится что-то вроде алтаря, вырезанного не иначе как из цельного куска горного хрусталя (хотя ты слабо представляешь себе кристалл подобных размеров). Боковые грани алтаря, как водится, покрыты пассивными Знаками, рунами, пиктограммами языка нагов и прочими колдовскими символами, некоторая часть которых тебе знакома. Верхняя грань гладкая, за исключением четырех неровных отверстий, расположенных более-менее симметрично. И ты можешь позволить себе сомневаться в чем угодно, кроме истинного назначения этих отверстий…

Обнажив акинак, ты поочередно касаешься бронзовым острием нескольких символов, шепотом декламируя соответствующие Слова. Хрустальный алтарь начинает мерцать, а звезды на небе бледнеют, словно передавая ему свой свет. Отложив меч, ты снимаешь одежды, ложишься на алтарь (на спину, чтобы видеть небо, а не его искривленное отражение в хрустальных плоскостях), раскинув ноги и руки — и произносишь финальное Слово. Вернее, это не Слово, а так называемая Фраза, сочетание нескольких Слов, ни одно из которых по отдельности не имеет смысла, зато в совокупности они иногда производят такой эффект, какой доступен разве что богам, да и то в особых обстоятельствах.

Жертва принята благосклонно: шестигранные штыри (а вернее, лишенные рукоятей стилеты), пронзившие твои лодыжки и запястья, состоят из цветных лучей призрачного звездного света. Окажись Высшие Силы чуть менее удовлетворены твоими «прижизненными» заслугами, стилеты были бы хрустальными, убрав кавычки со слова «прижизненными»; а не выучи ты заранее некоторых тонкостей предварительного ритуала, стилеты вообще оказались бы выкованы из черного металла, того самого, из которого проклятые оружейники Нижнего Мира некогда сделали легендарный Черный Меч, пожирающий души сраженных им. Тогда ты остался бы здесь навечно — и эта фраза в данном случае вовсе не является поэтическим преувеличением, подразумевающим обычно жалкие мгновения, протекающие от рождения до смерти…

Сила уходит из твоего тела быстро, но еще быстрее исчезают мысли и воспоминания. На какое-то время ты забываешь обо всем — кроме того, что должен открыть Путь. Последними остатками ускользающей воли ты цепляешься за эти слова, чтобы не скатиться в пучину грез и не разделить участь всех предыдущих Проводников, отправленных Тенями сюда.

(Вообще, странно и даже глупо называть Проводником, Ищущим Путь — того, кто ПРОКЛАДЫВАЕТ этот Путь; того, кто СОЗДАЕТ его, соединяя энергию собственной жизни и ритуал, еще во времена Древних считавшийся архаичным и устаревшим. Однако другого термина подобрать не смогли самые выдающиеся эксперты по семантике, способные определить точные соответствия между всеми известными Знаками и Словами — что невероятно сложно, но даже в среде магов не все понимают это.)

Пустота в твоем сознании, отражающая Пустоту, окружающую хрустальный алтарь и обрывающуюся за ним стеклянную ленту дороги, начинает отступать — сперва неуверенно и медленно, потом все быстрее. Выстроенный тобою силовой экран больше не нужен, и вся освобожденная энергия идет на создание опоры для только что родившегося Пути.

Только что родившегося — или открытого вновь?

Эту мысль ты тут же изгоняешь: сейчас не время. Вселенная еще не смирилась с тем, что какой-то чародей только что встал рядом с Демиургами, на вершок от звания Творца — хотя еще большой вопрос, что легче: проложить новый Путь или сотворить новый мир…

Музыка Сфер стихает.

Последнее из ограждающих созвездий, Руна Thurisaz, растворяется в черноте небосвода. Печати сорваны, Путь открыт.

Последней мыслью, проскользнувшая в твоем меркнущем от усталости разуме, оказывается почему-то поверье о том, что Тени частенько питаются умами и душами чародеев, неспособных оказать достойное сопротивление…

4. Последнее Испытание

Кажется, местные именуют этот край озер и низких холмов Лаккаром. Живут здесь по большей части расы, о которых в твоем родном мире никогда не слышали даже создатели детских сказок: карлы, они же равнинные гномы (нисколько не схожие с горным племенем цвергов, которых кое-кто тоже зовет гномами), а также некие «половинчики». Прочитанный в далеком прошлом «Радужный Цикл» давал столь подробную характеристику этих рас, что тебе ничуть не хочется сколь-либо тесно общаться с ними; но, увы, не все твои желания имеют тенденцию осуществляться.

Информация, полученная во Вратах Теней от их благодарных обитателей, достоверна до тошноты: именно в Западном Лаккаре живет теперь Ардайн, изгнанная своим племенем и давно отошедшая от того, что принято именовать цивилизацией…

Роща, посвященная какому-то таинственному (и довольно мало интересующему тебя) Хрустальному Древу; она стоит здесь, по словам местных жителей, с момента создания этого мира. Рядом с этим местом осмеливаются жить только те, в чьих душах нет следов Хаоса и Разрушения (последнего местные уже не говорили, но иной вывод из их неразборчивого лепета сделать трудно).

Что ж, Ардайн под такое определение подходит вполне. О тебе того же сказать нельзя, однако, поскольку жить здесь ты и не собираешься, такая ситуация тебя не пугает. Ты осознаешь, что это может быть самонадеянностью, но предпринимать специальных мер вроде маскировки или чар Высшей Защиты не собираешься. Если тебя раскроют — что в местах средоточия сил почти неизбежно, — такие действия будут совершенно закономерно отнесены к классу враждебных, и с тобой поступят соответствующим образом. Или по крайней мере попытаются поступить..

А лишние проблемы тебе не нужны — хватает и без этого…

Тихий звон хрустального колокольчика.

Ты укрываешься в тени ближайшего дерева (все это слишком похоже на традиционную сигнализацию), но в пределах видимости не появляется никаких Стражей. В другое время ты начал бы нервничать: ведь если Стража не видно, это означает лишь одно: он укрылся чересчур умело для тебя, и следует быть готовым к худшему. Однако сейчас ты воспринимаешь отсутствие охраны как должное. В самом деле, к чему охрана в месте средоточия сил?

Нет Стражей и подле Врат Теней… Да, Тени дадут по девять жизней форы любым Стражам, однако они не принадлежат к этой странной породе существ, о которых ни один чародей, ни один мудрец не способен доподлинно сказать, являются они живыми или мертвыми…

Но довольно.

Ты в который уже раз ловишь себя на совершенно посторонних мыслях в преддверии важного дела. Как будто не о чем больше думать, кроме как о Стражах (отсутствующих, кстати, здесь)!

Впрочем, ты знаешь, почему происходит именно так.

Ты просто боишься.

Ты — Проводник, гроза Стражей, часто заставляющий трепетать самих Богов и Слуг Судьбы, — боишься?

Да. Боишься встретиться со своей судьбой (в ЭТОМ воплощении Судьбы). Боишься встречи с той, которую когда-то… любил (и как же странно звучит это слово для тебя, лишенного почти всех присущих человеку чувств). Боишься узреть последствия этой любви. И пожалуй, больше всего ты боишься, что после этого станешь тем, кем не должен был никогда стать — человеком.

Человеком, сделавшим свой Выбор и свершившим все, что следовало свершить. То есть — закончившим свой Путь.

Но, по крайней мере, ты не боишься признать этот свой страх…

Ты чувствуешь чей-то взгляд, поднимаешь голову к ветвям дерева, в тени которого укрываешься — и замираешь.

Серебристые глаза последней из Рожденных-под-Звездами пронзают твою душу насквозь, раня куда больнее, чем острия звездного света при ритуале Открытия Врат. Эта боль — лишь в твоем сознании, потому что Ардайн (пока) не собирается причинять тебе вреда; но от этого легче вовсе не становится.

— Ты нашел меня, Акинак, — наконец говорит она.

Не собираясь сейчас поднимать вопрос о твоем имени, ты киваешь.

— Извини, что не пришел раньше. Мне пришлось задержаться…

— ПОЧЕМУ?

Звездный народ не проявляет эмоций открыто, поэтому такого возгласа ты никак не ожидал.

— Я же говорю: пришлось. Покинуть Путь — это дело не одной минуты. И даже не одного года…

— Почему ты пришел сюда? — тихо спрашивает волшебница, игнорируя твои объяснения.

Ты не можешь сформулировать свои чувства даже мысленно, ибо никогда не испытывал такого. Потому отвечаешь молчанием, надеясь на его (молчания) многозначительность.

— Многие за эти годы пытались добраться до меня, — говорит Ардайн, и в ее руке появляется что-то вроде волшебной палочки, — но еще большее число врагов стремилось отыскать моих детей. Я не называю их «нашими», потому что тебя они не знают — и не узнают!

ДЕТЕЙ???

Двойня у Рожденных-под-Звездами была событием настолько редким, что ты даже не принимал в расчет такой возможности.

Но тогда…

Ты слабо улыбаешься. Мышцы на твоем лице судорожно напрягаются: эта гримаса, столь отличная от обычной кривой усмешки, заставляет тебя выглядеть как-то неестественно, однако впервые за все годы ты чувствуешь подлинную радость.

Значит, Боги Тьмы охотились не за потенциальным Повелителем Теней, а за… Звездными Близнецами?

Ты поспешно откладываешь эту мысль в сторону, потому что Ардайн как раз собирается использовать против тебя какое-то заклинание — и нужно действовать как можно быстрее. Быстрый шепот, доведенный до автоматизма жест — и град ледяных стрел скатывается по защитному полю, не причинив никакого вреда ни тебе, ни Ардайн.

— Постой! — Ты поднимаешь вверх руку. — Я пришел не ради них, и даже не ради тебя!

— А ради чего? — спрашивает она, в точности копируя Темную Королеву… светлая ей память.

— Ради себя, — говоришь ты. — Я должен пройти это Испытание.

Волшебница хмурится:

— Если ты покинул Путь, о каком Испытании может идти речь?

— О Последнем, — молвишь ты. — О Последнем Испытании — на человечность. Ведь лишь семья (или как бы это ни называлось) способна устроить такое. А моя единственная семья — это ты… и дети, которых я никогда и не видел-то.

Ты снимаешь защитное поле и смотришь ей в глаза.

Волшебная палочка падает вниз подобно обычной сухой ветке.

А Ардайн падает в твои объятья.

«Дальнейшее — молчание.»[9]

Половина Испытания позади. Осталась вторая, в чем-то даже более трудная. Потому что с Ардайн ты хоть как-то знаком и мог представить, чего от нее следует ожидать; тогда как твои дети — это полная неизвестность.

Что ж, тебе не впервой идти навстречу неизвестному.

И ты идешь.

Вначале ты видишь Илит — девушку, похожую на Ардайн, но с темными глазами, каких не бывает у звездного народа. Ты знаешь, что родилась она почти сто двадцать лет назад, однако по ее внешности этого не скажешь — потому что и для Рожденных-под-Звездами, и для твоей древней расы возраст есть понятие очень гибкое; фактически вы живете столько, сколько хотите, если, конечно, не погибаете до того. Многие смертельные для людей болезни и прочие неприятности не имеют власти ни над твоим народом, ни над звездным, да и старость приходит к вам нечасто — но называть вас бессмертными могут лишь те, кто ничего не понимает ни в Жизни, ни в Смерти…

Несколько минут спустя ты видишь ее брата, Аргена; он унаследовал от тебя большую часть внешности, однако глаза его имеют золотисто-янтарный оттенок — обычный для Рожденных-под-Звездами и невероятно редкий среди людей. Телосложением он больше похож на человека, чем на сына звезд, тогда как его сестра — почти что копия своей матери.

«Они слышали о тебе, — мысленно произносит Ардайн, скрытая тем же покровом невидимости, который позволяет тебе наблюдать за собственными детьми, оставаясь незамеченным, — но я никогда не говорила им, что Акинак и их отец — одно и то же лицо.»

«Насколько они сильны в Искусстве?» — интересуешься ты.

«Почти сравнялись со мной. Но сложилась довольно странная ситуация: они сильны лишь тогда, когда находятся рядом.»

«Разделенное Могущество?»

«Да. И должна признать: ты пришел вовремя. Я удерживала их тут из последних сил… До ста лет в них преобладала спокойная звездная кровь, а в последние годы начал брать верх унаследованный от тебя человеческий темперамент.»

«Тебе крупно повезло, что я не северянин и не гэл, — усмехаешься ты, — иначе характер проявился бы пораньше…»

«Хвала небесам! — Ардайн мысленно поднимает очи горе. — Как ты собираешься начать разговор?»

«Представь меня.»

Коротким движением ты снимаешь чары.

Реакция у ребят великолепная: появление незнакомца «из ниоткуда» заставляет их скрыться из виду, причем настолько спешно, что ты едва успеваешь проследить направление взглядом. Лишь после того, как они замечают мать, преспокойно стоящую рядом с незнакомцем, их головы появляются из кроны ближайшего дерева — совершенно не там, кстати говоря, где скрылись. Отличный прием; здесь не только скорость важна…

— Слезайте, — с легкой улыбкой молвит Ардайн. — Это не враг.

Да, манеру бесед Рожденных-под-Звездами ты уже успел подзабыть. Наверняка Ардайн сама не говорила в этом стиле где-то последние лет сто и сейчас хочет доставить себе маленькое удовольствие, одновременно разряжая обстановку. Что ж, отлично. Как раз сейчас помощь тебе не помешает.

Арген и Илит ловко спрыгивают на землю. По твоим прикидкам, они сейчас примерно в том же возрасте, в каком был ты сам, когда пришел к Варгону в Башню Темного Стекла: для детей звезд детство заканчивается годам к двумстам, для человека твоей крови — в шестнадцать, а им, полукровкам, сейчас как раз по сто восемнадцать. Ты начал чуть раньше, но и они наверняка успели научится кое-чему небесполезному — или ты совсем не знаешь Ардайн.

— Кто это? — спрашивает Арген, обращаясь к матери.

— Один человек, с которым я давно знакома, — отвечает та.

Илит смотрит тебе в глаза, переводит взгляд на брата — и пораженно ахает. Ты киваешь головой: да, ваше сходство несомненно, но заметить его так быстро может только очень тренированный взгляд — смотреть мало, надо еще и видеть. Безусловно, дети прошли хорошую начальную школу.

— Я не могу выразить тебе соответствующую благодарность, — говоришь ты в высокопарном стиле звездного рода, — ибо даже в вашем языке нет нужных слов, дабы показать мое восхищение и уважение.

Волшебница улыбается, но очевидно, что эти слова ей приятны.

— Мама… — во взгляде Илит читается вопрос, на который она уже знает ответ, но не может поверить в это.

Арген смотрит на сестру, потом на тебя — и также замечает общие черты. Это сложнее, ведь выражение глаз у вас сейчас разное; но у него преимущество, потому что Арген уже понял, ЧТО надо искать. И отлично справляется с задачей.

— Да, — говорит он.

— Да, — одновременно молвят Илит и Ардайн.

Ты усмехаешься и кивком подтверждаешь истинность непроизнесенных слов. К чему высказывать вслух то, о чем вы и без того думаете, что называется, хором.

Интересно, насколько часто «глава семьи» чувствует себя так же, как ты в эти мгновения? Если часто, тогда заводить семью — дело, безусловно, стоящее. Даже если это случается лишь однажды за всю жизнь; такой миг стоит многих лет ожидания и Испытаний…

Миг Изменения.

Как ни странно, ты начинаешь думать, что Изменение не было для Рожденных-под-Звездами, более известных теперь как дроу, таким уж злом; они ведь тоже испытали радость перерождения, радость новой жизни. Пускай в вечной ночи подземелья-Подземья, пускай на службе жестоким Темным Богам, — но дроу обрели новую жизнь, пустив в свою кровь свежую струю Силы!

Это ведь так просто… Чтобы возродиться, надо умереть.

Поймав себя на этой мысли, ты машинально применяешь древнюю поговорку к самому себе — и понимаешь, что старые истины не изменяются. Ты умер — и родился вновь.

Каждое Испытание — это смерть. И новое рождение.

Вспоминая былины гусляров о начале начал — «долго мучился Род, долго тужился, и родил он царство небесное, а под ним создал поднебесное», — ты с почти детским восторгом заключаешь, что в процессе очередного Испытания чародей «рожает» сам себя. А это почище, чем приписываемые всяким уважающим себя богам деяния о сотворении всего сущего из Их плоти, слов и дыхания.

Каждое Испытание — это Изменение.

А главное Изменение происходит благодаря Выбору. Потому что выбор определяет судьбу не человека, а всего мироздания.

Ты сделал выбор — и изменился. А также изменил весь мир, о чем пока известно немногим…

(На самом деле ты изменился не в тот момент, а намного раньше, но это тебе предстоит осознать лишь много лет спустя…)

5. Пророчество и Знак Меча

За мгновение счастья приходится платить часом горя, это ты давно знаешь. Знаешь ты также и то, что счет сей предъявляет человеку Судьба, чей приговор столь же скор, сколь и безжалостен.

Ты не знаешь лишь одного: когда наступит час расплаты.

И не желаешь тратить каждую секунду счастья на трепетное ожидание Безликого Посланца, который преподнесет тебе свиток багряного пергамента с черной печатью Весов. Ты предпочитаешь вновь сделать все по-своему: о да, Судьба может явиться (и явится) к тебе, может потребовать (и потребует) заплатить все долги, но перед этим Ей предстоит как следует попотеть!

Используя как уловки, усвоенные за годы странствий по иным мирам, так и разработанные тобою все в тех же странствиях защитные чары, ты окружаешь всю Хрустальную Рощу тонкой паутиной заклинаний. Теперь ты владеешь этой техникой достаточно хорошо, чтобы не держать нити-паутинки в руках постоянно, но и не терять контроля над всей структурой. Ни знаменитому оккультному Ордену Паука, ни сведущим в тайнах мироздания каббалистам Нефилим, ни «совершенномудрым» мудрецам-даосам Голубых Гор такой прием неведом. Во-первых, это дело довольно хлопотное, во-вторых, требует специфического настроения; потом, не будешь же накладывать такие чары на каждую Башню (что было бы неизбежно, войди это заклинание в массовый обиход).

Искусство — удел избранных, говорили древние. И это правда. Но ведь и среди избранных есть такие, кто искуснее прочих. Как следствие, им и доступно больше, нежели остальным.

Искусству нельзя научить и нельзя научиться. Подлинный мастер — не важно, в какой области Искусства, — становится мастером сам. Ибо Искусство — это вовсе не сумма знаний, силы и удачи, как полагают многие; Искусство — это Дар. Дар быть неудачником среди счастливчиков, слабаком среди силачей, дураком среди мудрецов — и постоянно опережать их на шаг.

Именно так стал мастером ты сам. Иного способа, по всей вероятности, и не существует; впрочем, ручаться за это ты не можешь.

Иногда говорят: мастером не становятся — мастером рождаются. И это тоже в чем-то верно, потому что Дар нельзя приобрести или заработать — с ним можно только родиться. Другой вопрос, что одного Дара бывает достаточно для того, чтобы стать магом, но мало, чтобы обрести мастерство…

Однако все это не дает ответа на вопрос, который ты уже бросил себе задавать. А именно: почему из всех Следующих Пути только ты распознал его истинное направление и сумел избрать иное.

Что ж, как говорят, Судьбе известно все, включая и то, что еще не произошло. Когда к тебе явится Посланец — ты попробуешь добиться ответа от него…

— Вот так я и получил свое имя, — завершаешь ты рассказ.

— Отец, а что означает пророчество о колдуне-клинке? — спрашивает Арген.

Ха, если бы ты знал полный смысл этого пророчества, тебе бы не пришлось столько мотаться по различным Сферам, выискивая удовлетворяющий всем твоим требованиям Путь — нужное направление само бы появилось в поле зрения…

— Не знаю, — говоришь ты. — Конечно, можно было бы задать вопрос служителям любого Оракула, однако я не хочу разглашать, что это пророчество на самом деле неполное.

Арген удивленно поднимает левую бровь.

— Разве? По мне, так тут все завершено… — Круговым движением правой руки он разворачивает в воздухе призрачный свиток, на котором проявляются ровные строчки зеленых рун:

— Ну, — усмехаешься ты, — коли ты решил все загадки этого «послания небес», поведай, пожалуйста, о каком троне здесь говорится.

Арген закрывает глаза, словно вспоминая что-то, услышанное много лет назад; потом говорит:

— Звездный Трон — вершина Искусства.

— И ты думаешь, что я ее достиг?

— Не мне судить. Но ведь тут нет ни слова о том, что ты ДОСТИГ этого трона — ты лишь идешь к нему.

— Хммм… Хорошо, сынок, а какой же венец я ухитрился разбить и с какой властью расстаться?

— Это просто. Ты ведь был лучшим учеником в своей школе?

— Где-то так, — соглашаешься ты. Варгон этого не говорил никогда, но так ведь и было — это ты понял, правда, гораздо позже.

— Ну вот. А кто становится Главой Сбора, Верховным Адептом?

Мастер-чародей, который способен справиться с любым из Адептов, думаешь ты. Ведь Адепт — не столько ранг, сколько титул. Адепты в большинстве своем не действующие чародеи, а учителя и исследователи-теоретики; всю, так сказать, работу выполняют мастера и ученики. Арген прав: уйдя с Пути Серой Башни, ты отринул собственное предназначение в рамках, созданных для тебя… Путем.

Странный вывод — но не принять его нельзя.

— Ладно, — молвишь ты. — А чьей же жизнью я пожертвовал — помимо своей собственной?

— Варгон. Хравн. Юлленер. — Это отвечает неслышно возникшая позади тебя Ардайн.

— Кто? — Последнее имя тебе незнакомо.

— Темная Королева — так ее звали, когда она еще была Звездной.

— Но это…

— Это враги и друзья одновременно. Вот тебе и жертвы. Потом, в пророчестве еще не все сбылось: юность тебе еще предстоит отдать.

Да уж, для своих ста пятидесяти ты смотришься очень ничего, едва на тридцать (по меркам людей, разумеется, а не эльфов). Вполне возможно, Ардайн и Арген правы, а ты ошибался. Вполне… но то ли врожденное упрямство, то ли взращенная Путем параноидальная интуиция не дают тебе остановиться на этой ступеньке.

— Хорошо, я готов допустить и это, — говоришь ты, — но почему в этом пророчестве нет ни слова о том, в какой именно мир ушел «он» (в смысле, я), и зачем все это было сделано?

— Ты ищешь логику в пророчествах?

— Отнюдь. Мне не хуже твоего известны «правила» их составления, основывающиеся на аксиоме о недопустимости употребления семантически точных выражений. Однако автор этого текста как будто оборвал повествование, сообщив примерно три четверти всей «истории». Обрати внимание: пророчество написано в двустишьях. Каноническое их число в подобной ситуации — двенадцать, а здесь только восемь.

— Двенадцать — это среднее число, — возразила Ардайн, — существуют примеры сокращенной формы, именно из восьми двустиший.

— И что, хоть один из этих примеров описывает ситуацию кардинального изменения Мироздания?

Волшебница качает головой.

— То-то. Вот я и спрашиваю: как найти полный текст, не подключая к делу служителей окрестных Оракулов? Желательно даже, чтобы по следам нельзя было определить, что именно мы ищем.

Арген смотрит на сестру, словно ища в ее глазах подсказку; и, к твоему немалому удивлению, его поиски завершаются успехом.

— Имеется одно средство, если я правильно истолковал выражение «Знак Меча».

Ты снимаешь с пояса акинак.

— Разве есть другой смысл?

— Возможно… — Это говорит Илит. — Сравнительно недалеко отсюда есть один древний колодец. Зачем он сооружен — никто не знает, тут ведь на каждом шагу озеро или ручей; но камни, из которых он сложен, все как один помечены Знаком Меча. Я изучала Знаки не так уж тщательно, и расшифровка этого не встречалась никогда — я знаю лишь его вид и название.

Ты не знаешь даже этого, но признаваться не спешишь.

— Дорога туда безопасна? — спрашиваешь ты у Ардайн.

— С каких это пор?.. — Она обрывает фразу, понимая, о чем ты не хочешь говорить при детях. — Если пойдем все вместе — вполне.

— Отлично. У вас нет никаких срочных дел?

Арген и Илит лишь улыбаются. Глаза у них уже зажглись предвкушением первого настоящего дела за всю жизнь.

Одно слово — дети.

Старый колодец располагается на вершине холма, подчеркнуто игнорируя струящийся в сотне шагов ручей. Шершавые камни странного черно-голубоватого оттенка, несмотря на жаркое полуденное солнце, распространяют вокруг приятную прохладу. Действительно, все они помечены незнакомым тебе значком…

Так-таки и незнакомым?

Ты обнажаешь меч.

Точно. На широком бронзовом клинке, у самой рукояти, выгравирован именно этот символ; в свое время ты так и не смог отыскать в Архивах Башни его значения. Итак, Знак Меча? Хорошо…

Осторожно наклонившись над колодцем, ты некоторое время всматриваешься вглубь, давая глазам возможность привыкнуть к царящему внутри мраку; затем, обнаружив тщетность попытки рассмотреть дно невооруженным взглядом, активируешь свой амулет «темного зрения» — и удивленно признаешь его бесполезность. Потому что внизу царит сплошная темнота, в которой нет просто ничего. Даже в Пустоте или в Бездне опытному глазу есть за что зацепиться. Здесь — нет.

Странное место, заключаешь ты. Возможно, у него и есть связь с пророчеством.

«Не «возможно», а действительно есть!» — думаешь ты миг спустя, когда замечаешь в руках у слоняющегося вокруг Аргена нечто, похожее на обломок широкой доски. Только ты, обладающий «темным зрением», видишь на этой доске подробное изображение Венца Власти — вот-вот, того самого, что носил король-мертвец из кургана, где ты заполучил свой акинак. Более чем интересно… Все эти моменты, безусловно, связаны между собой — но как? Ведь все как будто возвращается на круги своя…

Внезапно ты вспоминаешь слова Стража из Сумеречного Круга, который объяснял тебе: нет силы превыше той, что соединяет Смерть и Жизнь. Ты вспоминаешь символ Пути — ленту Мебиуса — и понимаешь, что совершил ровно половину оборота, оказавшись как раз напротив той точки, с которой началась вся эта история. А также — хотя эта последняя мысль тебе совсем не по нутру — каков будет твой собственный конец…

— Ты что, привидение увидел? — насмешливо спрашивает Ардайн.

— Нечто в этом роде, — отвечаешь ты. — На чем строится основное заклятье к Знаку Меча?

— Я так и думала, что ты не знаешь этого символа. — Волшебница подходит к краю колодца, достает свою палочку и проводит в воздухе несколько слабо светящихся линий, образуя асимметричный, но не беспорядочный узор. — Вот, возьми.

— Благодарю.

Острием акинака ты чертишь в нужном месте этого узора Знак Меча, добавляешь стандартный активирующий символ и быстро заключаешь образовавшуюся структуру в силовой кокон, так как линии начинают шевелиться, словно пытаясь пропустить, протолкнуть сквозь себя Нечто — как если бы ты открывал Врата, не позаботившись очистить от нежеланных гостей ТУ их сторону.

— Илит, Арген, готовьтесь отражать удар! Ардайн — следи за Полем Сил: чувствую, сейчас начнется…

Приказы выполняются мгновенно. Дети в четыре руки готовят начальный узор для защитного заклятья, и ты не сомневаешься: в случае чего их реакция опередит твою. Волшебница отходит немного в сторону, чтобы не отвлекаться на возможные выбросы энергии из колодца. А ты, по-прежнему вооруженный «темным зрением», вглядываешься в глубины сошедшего с ума Знака.

Есть!

Не ожидай ты появления этой картины, ты бы не успел ничего разглядеть: так быстро она исчезает в переплетениях светящихся линий (теперь они заметно толще, чем вначале, словно нашли иной источник энергии). Запомнив Знак-Указатель, ты сбрасываешь блокирующие колодец чары — и отлетаешь в сторону, сбитый мощным разрядом; такие молнии сам Перун-Громовержец, не имеющий привычки сдерживать свою мощь, посылает на землю не чаще раза в столетие…

— Жив?

Звенящий голос Ардайн доносится как будто издалека, сквозь многие версты и долгие года. Ты пытаешься приоткрыть глаза, однако что-то мешает тебе сделать это. Подымаешь руки — и обнаруживаешь, что обе то ли сломаны, то ли вывихнуты: одна в локтевом суставе, другая в плече.

— Жив. — Это Илит. — Но ему здорово досталось.

— Выдержит Перемещение?

— Лучше не рисковать.

— А зачем нам Перемещаться? — Это Арген. — Несколько дней полного покоя, пара-тройка заклинаний — и отец будет в порядке.

Конечно, ты не слышишь мыслей Ардайн, но в общих чертах понимаешь, о чем она думает: оставаться в месте выброса сил такой мощи — далеко не лучший способ избежать нежелательного внимания. Ладно, роль больного может и подождать.

Ты проводишь языком по губам, выплюнув застрявший во рту сгусток крови, и шепотом произносишь Главное Слово Источника. Могущество врывается в измученное тело бурным потоком, причиняя адскую боль, но зато наскоро заживляя раны. Сдержать стон ты не можешь, и слышишь, как вся семья собирается вокруг.

— Пере… мещай! — хрипло выдыхаешь ты, сражаясь с нахлынувшей слабостью. Обычный результат лечения нетрадиционным методом, будь оно трижды неладно…

Ардайн быстро производит необходимый ритуал, и после встряски, длящейся целую вечность, вы оказываетесь в надежном укрытии. Лишь тогда ты позволяешь себе отключиться — без отдыха никакого дальнейшего дела не будет.

Очнувшись, ты первым делом проверяешь свое состояние — как физическое, так и в плане силы. Второе почти в норме, первое требует еще некоторых забот, но в целом ситуация вполне удовлетворительная.

— Не пугай меня так, — говорит возникшая у твоего ложа Ардайн. — Не для того я согласилась создать семью, чтобы остаться вдовой так скоро.

Ты улыбаешься. Рука волшебницы осторожно касается твоей, перекачивая тебе целительную энергию, без которой ты вполне мог бы и обойтись, но не отказываешься, ибо знаешь, что ей эта помощь гораздо нужнее, нежели тебе.

— Дети в порядке? — спрашиваешь ты.

— Да. Они вовремя поставили защиту. Почти весь удар пришелся на тебя.

— Хорошо. Скоро встану на ноги и продолжим.

— Продолжим? — Глаза Ардайн гневно вспыхивают. — Ты что, не видишь самоубийственность всей этой затеи? Защитное заклятье на том колодце было наложено не позднее Великой Войны! Ты что же, хочешь открыть Проход в ТУ эпоху?!

Так… Вот это ловушка!

Ты признаешься самому себе: будь ты один, попался бы, как куренок в ощип. Неучтенные Врата! Ты-то предполагал, что Древние могут выбраться из Пустоты только одним путем (Путем?) — через Серебряные Врата, когда последние будут раскрыты ордой Их преданных служителей. Причем не просто так, а после свершения пред Серебряными Вратами массового самоубийства по всем правилам Великого Жертвенного Ритуала. А тут, выходит, существуют и другие Врата; более того, Врата действующие и не нуждающиеся в столь мощном отпирающем воздействии!

Что, если обнаруженные тобою (вернее, твоими детьми) Врата Колодца — не единственные? Что, если имеются и другие? И какой-нибудь самоуверенный маг, подобно тебе, начнет проводить их распознавание, не понимая, что идентификация Врат равнозначна их открытию, и не принимая соответствующих мер по защите себя самого и окружающих?!

Стоп. Магов-то больше нет.

Ардайн уцелела лишь потому, что ухитрилась, подобно тебе, сменить Путь, когда все внимание Высших Сил было обращено на ее народ, проделывающий то же самое, только в неизмеримо большем масштабе. Ваши дети, вне зависимости от таланта, чародеями не считаются, пока не проведен ритуал Посвящения. Так что на всю Вселенную осталось, наверное, всего двое магов — Ардайн и ты.

Ну, двое — это далеко не так плохо, как один. А когда эти двое представляют собой единую команду, они намного мощнее, чем каждый из них по отдельности. Мощнее, а также умнее, быстрее и в чем-то даже удачливее.

— Извини, — говоришь ты. — Я действовал не подумав. Впредь буду советоваться. — Во всяком случае, иногда. — В Бездну это пророчество, обойдусь и без него.

Волшебница кивает, заметно расслабившись.

— Отдыхай. Поговорим утром.

Ты закрываешь глаза — и неожиданно для самого себя засыпаешь и видишь красочный сон. Который, однако, не задерживается в памяти, что для тебя несколько непривычно.

Возможно, это часть платы за право быть человеком…

6. Проклятье Железных Гор

Врата закрываются, оставляя Радужный Мир позади.

Незачем оставаться там, где всех вас хорошо знают местные боги — ведь Ардайн обустроила убежище в Хрустальной Роще, воспользовавшись поддержкой Богини Природы. Что-то она говорила тебе насчет войны в Высших Сферах, насчет помощи, которую она оказала некоторым из Повелителей Стихий… Деталей ты не помнишь, ибо они тебя особо не интересовали, однако суть заключалась в том, что убежище держалось только благодаря поддержке Богини. После того «эксперимента» с колодцем, потрясшего если не самые основы мироздания, то, по крайней мере, стены оного, никакие Стихии не способны удержать Ищущих (различных уровней могущества) от попыток узнать личность дерзнувшего преступить мировые Законы. Ну а поскольку и за головой Ардайн, и за твоей давно идет охота (и какая охота!), не стоит испытывать судьбу больше, чем необходимо. В таких случаях лучший способ избежать внимания — просто покинуть прочесываемую наблюдателями территорию. И сей способ тебе вполне доступен.

Обычно Врата закрываются сами, если их лишить притока энергии; сейчас, однако, этот метод не подходит, поскольку он оставляет заметный след — конечно, если знать, как и куда смотреть. Охотники за вашими головами, впрочем, это знают — и потому тебе приходится начертить на закрывшихся Вратах Знак Разрушения, дополнив его соответствующим Словом. После этого вы остаетесь в Пустоте, так как от Врат не осталось и воспоминаний. А следовательно, и следов.

— Не слишком ли… — начинает Илит.

— Нет, — прерывает Ардайн. — Все правильно.

— Только куда теперь? — спрашивает Арген, которому явно неуютно в окружении бесцветного и бесплотного Ничто. По рассказам он себе Пустоту неплохо представлял, но — и это ты знаешь по собственному опыту — ни один рассказ не способен адекватно передать испытываемых здесь ощущений. Независимо от того, чья кровь течет в тебе и насколько силен твой Дар. Пустота не делает различий.

— На Дорогу Времен, — говоришь ты, употребив тот же термин, что был записан в пророчестве о колдуне-клинке.

— Ты же обещал! — возмущается Ардайн.

— Я обещал тебе не пытаться выяснить неясные аспекты пророчества, — с усмешкой заявляешь ты. — Я не обещал, что вовсе забуду о нем и не стану использовать то, что уже знаю.

Не находя подходящих слов, она замолкает. А ты начинаешь ритуал Открытия, исполняя все движения чуть-чуть медленнее, чем обычно — специально для Аргена и Илит, которые жадно следят в четыре глаза за твоими действиями. Когда-нибудь, быть может, им придется проделывать ту же операцию самостоятельно… да нет, никаких «быть может» — иная участь им вряд ли светит…

Врата распахиваются широким прямоугольником холодного пламени. Замкнувшись за вашими спинами, они оставляют вас посреди извилистой горной тропинки. На сей раз уничтожать следы Врат нет ни малейшего смысла, а посему ты, по-быстрому определив местонахождение (где-то в Голубых Горах), делаешь первый шаг по тропе, в конце которой ждет часть твоего Предназначения.

Идущая впереди Илит поднимает руку. Все останавливаются.

«Хижина, — мысленно передает она, — и внутри кто-то есть. Не похоже ни на спящего, ни на бодрствующего… что-то вроде чародея в трансе, однако нет и следа использования сил».

Ты делаешь знак «оставаться на месте» и, наложив привычные чары невидимости поверх защитного поля, направляешься к скрытой промеж скал чрезвычайно ветхой постройке. Жилище, сиречь место, где жить в принципе можно, но не стоит, невольно вспоминаешь ты принятую в Поднебесной Империи классификацию жилых строений. Подобная формулировка заставляет тебя усмехнуться, однако все хорошие новости на том и исчерпываются.

В таких хижинах обычно обитали «совершенномудрые» мудрецы-отшельники, именуемые даосами, Познающими Дао. На наречии Поднебесной «дао» означало нечто среднее между Пустотой, Целью, Истиной и Путем; впрочем, точный смысл данного слова оставался скрыт для непосвященных. Ты слышал немало рассказов о чудесах, которые творили даосы единственно «силой Изначального Дао», которая — и в этом сходились все свидетельства — определенно не была родственна Пути. То есть даосы — не чародеи (чего, собственно, ни одно сказание и не утверждало). А следовательно — эта мысль заставляет разгореться давно погасшую искру надежды! — постигшая Путь катастрофа могла и не отразиться на Следующих Дао…

Сплетенная из тонких бамбуковых прутьев дверь распахивается от легчайшего касания. Внутри хижина практически пуста; единственными предметами обстановки являются тростниковая циновка, небольшой ящик (защищенный чем-то вроде Знака) и средних размеров котелок, подвешенный над погасшим «очагом», сложенным из трех камней. Обитателя хижины также можно принять за предмет обстановки, ибо его обманчивая неподвижность делает его в точности подобным статуе из темного дерева. Обманчивая — потому что черные глаза даоса открыты и далеко не лишены разума.

— Что привело тебя в эти края, Акинак?

Тебя по-настоящему удивляет не то, что старик даос знает твое имя (ты ведь почти что мировая знаменитость), а его манера разговора. Жители Поднебесной очень редко позволяют себе сразу переходить к делу, не произнеся предварительно получасовой речи относительно печальной необходимости проявлять недостойное любопытство по столь маловажному поводу, вынуждая высокочтимого собеседника прервать серебряную колею своих возвышенных помыслов ради утоления никчемных стремлений бесполезного дряхлого отшельника… ну и все такое прочее. Ничего не имея в принципе против столь велеречивого стиля беседы, ты, однако же, предпочитаешь более краткий.

— Мой Путь, — отвечаешь ты.

Все-таки общаться с Посвященными куда как проще, чем с обычными смертными. Никаких вопросов о Пути и причинах, никаких сомнений в правильности выбранного направления — взаимопонимание полное. Конечно же, сохраняется опасность расхождения интересов, однако подобный риск вполне приемлем — во всяком случае, когда собеседники действительно желают мирного исхода переговоров.

— Насколько я вижу, теперь этот Путь несколько иной, — без тени усмешки говорит даос. Еще бы: в последний раз ты появлялся в Поднебесной еще будучи учеником, едва заработавшим Имя. — Как и твой статус. Теперь ты мастер-чародей?

— Это уже не суть важно, — молвишь ты, — ведь все прочие чародеи Пути, как тебе известно, утратили силу. Если не жизнь.

— А на тебя легла обязанность Наставника.

— Именно. Ты знаешь еще что-нибудь об этом — из того, что неизвестно мне?

— Возможно. Ты ведь должен подготовить пятерку Чемпионов?

Вопрос риторический. Старик понимает это не хуже тебя, и только теперь позволяет улыбке коснуться своих глаз.

— Один придет с Востока, на твою долю остается четверо.

Вот ЭТО уже намного лучше! Ты начинаешь благодарить в пространном стиле Поднебесной, но даос прерывает твои излияния.

— Слова летучи и не свершают дел, — нравоучительно замечает он, — а тебе предстоит именно ДЕЛО. Хорошо, что оружие уже подготовлено. Плохо, что Врагу известно больше, чем нам.

— Час Врага не настал, до Черного Рассвета тридцать восемь лет.

— Однако задуматься о предстоящем следовало бы уже сейчас. Ты знаешь, что даже попытка может стоить тебе жизни?

Ты открыто усмехаешься и мысленно отвечаешь даосу словами его собственной священной книги:

«Что ближе — слава или жизнь? Что дороже — жизнь или богатство? Что тяжелее пережить — приобретение или потерю? Многое сберегающий несет большие потери. Многое накапливающий несет большие убытки. Знающий меру не терпит неудач. Знающий предел не подвергается опасности. Он может стать долговечным.»[10]

Старик кивает, и ты чувствуешь его удовлетворение.

— Хорошо, — молвит он, — значит, ошибки не было. Вот то, за чем ты пришел.

В руках даоса появляется небольшой свиток белоснежной шелковой бумаги — небывалая роскошь для отшельника-аскета! Не ломая печати, он передает послание тебе.

Не без труда разобрав на синей печати сложные иероглифы Поднебесной (читаешь ты на этом наречии с большим трудом), ты поднимаешь левую бровь. Однако! Письмо заготовлено, если ты не ошибся в дате, за полтора века до твоего рождения, триста лет назад! Для Поднебесной, не говоря уж о Пути, это не великий срок, но для документа с пометкой «в собственные руки», адресованного не рожденному тогда человеку со странным именем А Ки Нак…

— У вас отменные провидцы, — заключаешь ты.

— Не без того, — кивает отшельник, — только это послание не в Поднебесной составлено. Заранее прошу простить за недостойное поведение… но я в некотором роде видел, КТО его писал.

— Значит, ты знаешь и текст. В таком случае сделай одолжение, прочти мне его — говорить на языке Поднебесной куда проще, нежели читать.

Варвар, наверняка думает старик, но вслух этого не произносит. Не давая себе труда развернуть свиток, он начинает пересказывать его содержание — даосы в состоянии проделывать и не такое…

«Призывая проклятье небес на твою голову, о лишенный права называться чародеем, я вынужден оказать тебе эту услугу, ибо вращение управляющего моей рукой Великого Колеса вскоре может быть нарушено тем, кто считается твоим врагом. Взойди на сияющую голубым льдом Железную Гору, достигни черты, где воздух начнет замерзать у тебя в легких — и на северном склоне ты найдешь пещеру. Четырежды произнеси Слово Истины, и один из камней упадет к твоим ногам. Сделай из него зеркало, и оно будет служить тебе, открывая то, что поможет в предстоящей битве. Берегись Детей Змея и Червя! Лишь они ведают тайны тех гор, лишь они способны помешать твоим замыслам. Прощай, изменник, и да постигнет тебя участь того, кто был первой жертвой на твоем Пути!»

— Вместо подписи стоят сплетенные знаки Тигра и Дракона, — завершает отшельник, искоса глядя на тебя.

— Кажется, Тигр у вас символизирует силу, а Дракон — мудрость? — уточняешь ты, пропуская оскорбления мимо ушей. — И этими знаками отмечены руки монахов-воителей из обители Молодого Леса?

— Точно так. Для чужака ты неплохо осведомлен о нашей стране.

— Если бы… — неподдельно вздыхаешь ты. О Поднебесной Империи тебе известно одно: для постижения той массы полезных вещей, которые чуть ли не с младенчества ведомы коренным ее жителям, тебе не хватило бы и двух веков, окажись таковые у тебя… — Хотелось бы только знать, кто смог предсказать мою судьбу с такой точностью?

— Не так уж сложно ответить, — старик даос весело сверкает черными огнями глаз, — даже если не иметь ничего, кроме этого свитка. Подписываться объединенным знаком Тигра и Дракона имеют право лишь двое: достигший Просветления патриарх упомянутой тобой обители Шао-Линь,[11] и Владыка Преисподней Яньло (последнего, впрочем, лучше называть Янь-ван[12]). Два, так сказать, противоположных полюса мироздания.

В структуре Поднебесной, мысленно добавляешь ты (деталь немаловажная), однако вслух этого не произносишь — незачем.

— И кто же из них? — наконец спрашиваешь ты.

— Это письмо — от Князя Порядка, — говорит отшельник. После чего его тонкие губы искривляются в легчайшей усмешке, что для прочих людей равнозначно гомерическому хохоту. — А вот это — от патриарха храма Шао-Линь.

В его руках возникает второй свиток, из плотной бумаги священного золотого цвета. Точно так же запечатанный (только печать из зеленого сургуча), с той же датой — и с тем же содержанием, внезапно осознаешь ты. После чего отвечаешь даосу аналогичной гримасой. Действительно, тут есть над чем посмеяться. Жаль, времени нет…

— Все в порядке, — сообщаешь ты, вернувшись к Ардайн и детям. — Рекомендую всем вам переместиться на Изумрудные Острова или еще куда-нибудь в этом роде. Дальше мне идти одному.

— Ты никогда не будешь один, — твердо говорит волшебница.

— Верно. Этот этап я уже прошел… и все же сейчас условия таковы. Не беспокойся, мы еще встретимся.

— Да уж, беспокоиться о тебе — все равно, что спорить со сфинксом о загадках. Или с цвергом о драгоценностях.

Усмехнувшись, ты позволяешь Ардайн сохранить последнее слово за собой — все равно вы оба знаете истинные чувства друг друга…

Мороз.

Кромешная тьма.

Прихотливый танец звезд и полярного сияния не в состоянии обеспечить тут сколь-либо приемлемого освещения, а до ближайшего рассвета более трех месяцев: Железные Горы находятся в полуночном краю, на границе миров жизни и смерти — намного дальше, чем самые холодные из известных мореходам Северных Стран берега.

Собственно, не обладающему силой сюда и за сто лет не добраться… однако не о том речь.

Железные Горы, за которыми начинается Потусторонний Мир. Сам-то он тебе не нужен, ты знаешь о нем достаточно, чтобы не связываться с теми краями раньше срока, но обитающим в этих горах Стражам нет дела до твоих стремлений. Их инструкции однозначны, а следовательно, битвы не избежать.

Смирившись с этим, ты отбрасываешь скрывающий твое присутствие защитный экран — в бою он только мешает, а любой Страж на небольшом расстоянии учует кого угодно — и начинаешь подниматься по обманчиво удобной тропинке. Обманчиво, потому что высеченные в скале ступени в любую секунду могут превратиться в прах, в булатные клинки, в змеиные головы или драконьи клыки; да мало ли во что — фантазия у того, кто создавал местную систему обороны, была богатой. Ты сталкивался с некоторыми другими проектами Делиана Безумного; и хотя парочку из них преодолел, это не далось даром.

Шаг за шагом — как в старые времена, когда ты шел от одного Испытания к другому, не подозревая, что вовсе не в могуществе дело. Удар за ударом — и Стражи вынуждены отступать; тут они не способны погибнуть, освободив таким образом проход, а оказывать дальнейшее сопротивление победителю запрещают законы Испытания. Странное это зрелище, должно быть, со стороны: стареющий с каждым шагом чародей в разодранной одежде Ищущего, отчаянно размахивая коротким бронзовым мечом, медленно продвигается вверх, гоня перед собой толпу Стражей, которые и рады бы умереть, да не могут. Только твоя воля заменяет сейчас быстро уходящую жизненную силу: мгновение слабости — и ты просто рассыпешься от дряхлости, ибо даже человеку древней крови не дано подобраться так близко к границе смерти, оставаясь живым.

Под ногами — уже не камень, а волшебный голубой лед. Невероятно прочный и вечно сохраняющий все свои свойства, он послужил материалом для многих знаменитых Орудий, и не один демон Старого Мира пал от клинков, превосходящих всю огненную мощь Хаоса. Впрочем, и Злу послужил этот лед — мертвый зуб Черного Змея, кинжал Мораны и коса ее прислужницы-Смерти выкованы именно из него. По всей видимости, подобное оружие имелось и в других мирах; очень сомнительно, чтобы не голубой лед послужил сырьем для меча-молнии, сразившего последнего из Повелителей Огня в битве исполинов, завершившейся рождением Старого Мира — а те времена даже для долго живущих Рожденных-под-Звездами не что иное, как «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой»…

Северный склон. Пещера.

Ворвавшись внутрь, ты — предварительно удостоверившись в отсутствии засады и Стражей — запираешь вход коротким Словом. Это задержит противников примерно на четыре минуты, а тебе вполне достаточно и двух. Четырежды произнеся Слово Истины, ты подхватываешь на лету отвалившийся от свода плоский камешек размером с ладонь, бросаешь меч в ножны и проводишь открывающий Врата ритуал. Когда перекрывающее вход Слово теряет свою силу, ты уже шагаешь в Пустоту. Преследовать тебя ТАМ не способны даже Тени, не то что Стражи…

Мастер-камнерез закончил работу, получил оговоренную плату, немало подивившись странному заказу, и тут же забыл обо всех событиях последних дней — разумеется, не без помощи пары Слов с твоей стороны. Забрав каменное зеркало, ты удаляешься к ближайшему средоточию сил, чтобы без помех завершить работу над талисманом. Все же приятно в кои-то веки сделать что-то своими руками…

Такие мысли заставляют тебя улыбнуться. Вроде и не так много времени прошло, но изменился ты гораздо сильнее, чем ожидал. Остается надеяться, что ту же ошибку допустил и Враг.

Слово за Словом, руна за руной, Знак за Знаком, символ за символом… Работа движется медленно, но торопиться тут нельзя. Тебе приходится потратить почти неделю на завершение обработки зеркала, и еще несколько дней уходит на наполнение встроенного в артефакт резервуара пригодной к использованию энергией. Наконец, когда все подходит к концу, ты произносишь активирующую формулу — не пренебрегая, разумеется, обычными для первого опыта над новым артефактом защитными мерами.

Зеркало Снов (так ты назвал свой инструмент) озаряется изнутри слабым огоньком, похожим на полярное сияние; твое отражение расплывается, исчезает — и из черной глубины камня всплывают строчки звездных рун:

Окончание пророчества о колдуне-клинке! Да такое, что лучше бы ты и вовсе не знал этого текста…

Права Ардайн. Кругом права…

Как жить дальше, зная, что твой Путь потребует крови ваших детей?! А ведь тебе предстоит не просто жить — действовать в полную силу.

И значит, пожертвовать еще и теми, кого судьба определит тебе в ученики. Пусть даже после того, как битва будет выиграна — отныне ты несешь в своем сердце сознание будущего предательства.

Тем и страшны пророчества, что никто — демон, чародей или бог — не способен разорвать этот замкнутый круг. Знать — и не иметь возможности изменить. Действовать — видя, что заведомо обречен на поражение. Побеждать — понимая, что проигрыш противника был предрешен задолго до твоего рождения. Строить — зная, что прекрасный воздушный замок рухнет на твоих глазах, похоронив под собой твою заветную мечту…

Проклятье поразило цель.

С осознанной медлительностью ты откладываешь Зеркало Снов в заранее приготовленную металлическую шкатулку, запираешь ее и прячешь на дно дорожной сумки. Изменить прошлое ты все равно уже не можешь. Остается подумать над тем, как изменить предсказанное будущее.

Ибо — и этот закон неизменен на любом из Путей — предсказание, противоречащее воле исполнителя, может сбыться и несколько иначе, чем поначалу думал адресат или даже сам составитель. Хотя от текста не отступит и на полвершка…

Сухой кашель сотрясает тебя изнутри. Привычно прошептав Малое Слово Исцеления, ты неожиданно обнаруживаешь, что резервы, подаренные некогда Источником, почти подошли к концу. Пора наведаться в те миры и сделать новый запас, иначе в самый неподходящий момент ты внезапно окажешься тем, о ком легенды с жалостью говорят: «маг-который-не-маг».

И ты вновь открываешь Путь. Проклят ты или нет, но жизнь продолжается. Нужно сделать еще очень многое, и хотя теперь у тебя имеются помощники — у Врага их неизмеримо больше. Так что сражение предстоит суровое…

Ты долго смотришь в черноту Пустоты, и тупая боль от предательства постепенно пропадает. Вспоминается еще одно из мудрых правил даосов (о, теперь ты очень хорошо их понимаешь!)…

«Лучше совсем ничего не делать, нежели стремиться к тому, чтобы что-либо наполнить. Если чем-либо острым все время пользоваться, оно не сможет долго сохранять свою остроту. Если зал наполнен золотом и яшмой, никто не в силах их уберечь. Если богатые и знатные проявляют кичливость, они сами навлекают на себя беду.

Когда дело завершено, человек должен устраниться. В этом закон небесного Дао.»[13]

Да, именно так.

Принятое решение зажигает в твоих глазах ледяное пламя…