Искупление Атлантиды

Глава 40

Бреннан бежал по коридору, молния сверкала на кончиках его пальцев, а жажда убить — в глазах. Ничто не имело значения — и больше ничто никогда не будет иметь значения — кроме единственной необходимости: убить их.

Убить их всех.

Воин ворвался в дверь лаборатории и увидел бледное неподвижное тело своей любимой. Жестокий посланник смерти уже побывал здесь и ушел, собрав дань. Теплящаяся в маленьком холодном уголке сердца надежда — несмотря на слова охранника, несмотря на проклятие — съежилась и умерла в груди Бреннана.

На него напали четверо: двое ученых в белых халатах, охранник с ружьем наготове и еще один с оскаленными клыками. Бреннан ни на секунду не притормозил. Он ударил их взрывной волной темной энергии: молния, которую направляли в его мозг столько раз, стала частью его самого. Воин Посейдона нес смерть и отчаяние на крыльях кипящей сияющей энергии — и они умерли.

Они все умерли. Сгорели люди, и вампир из пламени обратился в пепел на полу.

Это было прекрасно.

Но Тиернан, его Тиернан, его истинная возлюбленная. Она по-прежнему лежала молча и неподвижно, невидящие глаза уставились в потолок, а на бледном мертвом лице губы сложились в подобие улыбки.

Бреннан прижался своими губами к ее и пытался дышать за девушку — вдох и выдох, раз за разом, но безжизненное тело никак не реагировало, хотя кожа по-прежнему оставалась теплой. Он пытался, отчаянно надеясь на какой-то отклик — все что угодно — но тщетно.

Мужчина, наконец, выпрямился, и им полностью завладело ужасное осознание произошедшего.

Она мертва.

— Я не виноват, — раздался хныкающий голос из угла. — Черт бы побрал Смитти, который куда-то запропастился! Он мне нужен здесь, сейчас. Я не виноват.

Литтон.

— Ты умрешь за это, — сказал Бреннан и не узнал собственный голос. Молния поглотила воина, разъела душу, и энергия струилась сквозь него, пока голос не наполнился раскатами грома и штормовых ветров.

Он больше не был Бреннаном — теперь он стал вызванным штормом цунами и выпустит на волю такое разрушение, которого мир еще никогда не видывал.

— Кто еще? — потребовал ответа он.

— Что? — Литтон осторожно отходил от него, но Бреннан направил палец в его сторону, выстрелив молнией. Компьютеры и приборы возле Литтона взорвались, обломки дождем сыпались вокруг и на чудовище, убившее Тиернан.

Литтон упал на пол, крича и истекая кровью, но Бреннан не испытывал никакой жалости. Молния уничтожила в нем жалость, поглотила ее, оставив лишь смерть и месть.

— Кто еще знает, как использовать эти машины? Кому еще известно искусство порабощения? — спросил Бреннан. Пусть он скоро умрет — в ближайшие минуты, если боги будут милостивы, но исполнит желания Тиернан в качестве прощального дара ей. Отомстит за нее, за Сюзанну и малыша и, возможно, до некоторой степени искупит свою вину за ребенка, которого не смог спасти.

— Никто, — произнес Литтон. — Я никому не позволял знать все мои секреты. Они бы их украли. — Торжествующая радость осветила лицо чудовища. — Так что вы не можете меня убить. Вы нуждаетесь во мне, если хотите знать, как все работает. — Литтон заговорил визгливо и вкрадчиво. — Мы можем работать вместе. Вся власть может стать вашей.

Бреннан улыбнулся сурово и жутко, и Литтон вздрогнул, съеживаясь в углу.

— Ты абсолютно неверно трактуешь мои намерения, — сказал Бреннан. — Никто не должен обладать подобным знанием. Теперь я встречусь с Тиернан в другом мире удовлетворенный тем, что отвратительный эксперимент умер с тобой.

Литтон закричал, пытаясь отползти, и Бреннан почувствовал минутную жалость. В его ушах звучали слова Тиернан. Достаточно смертей. Достаточно убийств. Литтона отдадут под суд, и он будет страдать в тюрьме многие годы. Нуждаясь только в том, чтобы добраться до Тиернан, обнять ее в последний раз, воин отвернулся и подошел к стулу. Он нежно дотронулся до родного лица, которое все еще было теплым, но очень бледным.

— Я всегда буду любить тебя, mi amara, всю жизнь и после, — прошептал он.

Первая пуля попала в стул. Вторая ударила в ногу Бреннана сзади.

Падая, он развернулся на здоровой ноге и бросил энергию — со всей силой, всю без остатка — в Литтона, который стоял возле дальней стены, судорожно сжимая оружие погибшего охранника в дрожащих руках.

Теперь была очередь Бреннана выпустить молнию.

Когда дым рассеялся, уже не осталось ничего, кроме почерневшей кучки тлеющих костей.

Бреннан вернулся к Тиернан. Теперь он хромал, по ноге струилась кровь. Пуля не задела кость и артерию, прошла сквозь плоть навылет, но, если рану не обработать и не перевязать, этого наверняка будет достаточно, чтобы его убить.

Он молился, чтобы этого оказалось достаточно, чтобы его убить.

Бреннан разорвал веревки, связывавшие запястья Тиернан, и заключил ее — нежно и бережно — в свои объятия. Все, чего он когда-либо жаждал, осталось пеплом в его руках, в сердце и душе. Воин решил вынести свою женщину из печального места боли и смерти, найти дорогу обратно в парк и сидеть с ней в прохладной тишине леса, пока он не истечет кровью до смерти и не присоединится к ней в загробном мире.

Бреннан встал, повернулся к двери и сделал первый шаг по направлению к свободе, готовый выжечь все на своем пути — охрану, ученых, даже вампиров.

Но тут в дверях появился неожиданный гость — знакомый ему вампир.