Демонология Сангомара. Искра войны

Глава 1 Чье письмо?

Элегиар.

2151 год, зима.

Юлиан стоял у окна башни под небесами и наблюдал улочки Золотого города, раскинувшегося внизу, расхаживающий караул, вычищенные мостовые и черные платаны. Платаны эти, окаймляющие Аллею Праотцов, спали сейчас скрюченные и голые, ибо царствовала унылая зима; а зима на юге была серая, грязная и теплая по меркам северян.

Сзади послышался топот. Как и другие рабы, Юлиан обернулся и увидел внушительную свиту, впереди которой шел брат короля Фитиль. У его шеи терся белой шерсткой о парчовый воротник чертенок-альбинос. Он пищал, корчил всем рожицы и время от времени перебегал с одного плеча хозяина на другое, цепляясь коготками за дорогие ткани наряда.

Меж тем Фитиль, этот тоненький, как тросточка, юноша семнадцати лет, брел нетвердой походкой и слушал рассказ какого-то придворного щеголя. Тот вертелся перед ним, цокал высокими каблуками, которые только-только вошли в моду, и всячески старался удержать рассеянное внимание брата короля на себе.

И Фитиль делал вид, что слушает. Он кивал, отчего его подбородок крючком – черта всех Молиусов – смешно дергался, и переключался то на свиту, то на нахохлившихся птиц за окном.

– А соколов-то моих покормили? – ни с того ни с сего вдруг прервал речь щеголя Фитиль.

– Конечно, почтенный, – закивала вся свита.

– И всполохов?

– И всполохов!

– Хорошо, просто замечательно… Так что ты там говорил, Рит?

Когда свита во главе с братом короля подошла к рабам, те уже стояли с согнутыми спинами в глубочайшем поклоне и не смели даже поднять глаз. Юлиан был тут же, также склонившись. Мимо них прошел Фитиль, который снова рассеянно стал слушать придворного, но впрочем, мыслями он, похоже, был где-то в соколином дворе, подле клети со своими птицами. Вскоре брат короля пропал за поворотом вместе со свитой юных прихлебателей.

Когда Юлиан выпрямился, он поймал на себе взгляд невольников, моющих полы, заправил обод ошейника под ленты и пошел дальше. По коридору прямо, затем поворот направо – и вот уже плитка укрылась бордовой ковровой дорожкой. Близился переход к Коронному дому, где обитали королевская семья и консулы. Крытую галерею патрулировали наги, и вход туда был запрещен для всех, кроме особых слуг и доверенных лиц, но путь вел вампира мимо перехода – к архиву.

Под настороженными из-под капеллин взглядами нагов Юлиан завернул в коридорчик, тускло освещенный сильфовскими фонарями и устланный ветхим красным ковром, в который за десятки лет вбились пыль и грязь. Должна быть третья дверь, подумал про себя он, и остановился в нужном месте. Затем вслушался. Внутри комнаты стоял шелест перьев и бумаг, а из-под двери пробивался пыльный, тяжелый запах ссохшихся от времени пергаментов. Архив.

Юлиан вошел без стука, как и договаривался. В кресле, подогнув под себя лапы, сидел дряхлый ворон с лохматыми бровями. Вскинув голову с большим и огрубевшим, не таким блестящим, как у молодняка, клювом, он кивнул. Перед ним лежали развернутые трубчатые свитки и журналы: старые и потрепанные.

– Да осветит солнце ваш путь, Кролдус. Вы отыскали нужную мне информацию?

После взаимных приветствий Юлиан запустил руку под пелерину и склонился над Кролдусом, каладрием из архива. Звенящий кошелек лег на пыльный стол, который приютился между шкафов с инвентаризационными журналами, полугодовыми отчетами и корреспонденцией. Пыль снова взлетела в воздух, и Юлиан с трудом сдержался, чтобы не чихнуть.

– Я пребываю в тщательных поисках… Не торопи, иначе мои действия слишком сильно замедлятся и результат будет неверен, – отозвался задумчиво Кролдус.

Ответом стало лишь настойчивое молчание. Шелестя коготками и тусклыми, старыми перьями, ворон листал желтые страницы пергаментов; в воздухе уже клубилась пыль, но ничего не находилось. Наконец, Кролдус бережно закрыл последний журнал.

– Не было отправлений гонцов в Ноэль, ни в 2150, ни в 2151 годах. Результат отрицательный.

– Точно? Будьте добры, проверьте еще раз, Кролдус.

– Я проверял дважды.

– А помощник казначея, Нактидий Гор’Наад?

– Им ничего не отправлялось через дворец, – сдержанно ответил архивный ворон. – Ни писем, ни донесений, ни гонцов не было представлено для отъезда в Ноэль. За расходными из казны тоже обращений не поступало. Результат – отрицательный.

– Хм, а недостачи туб? Кто-нибудь мог изъять одну из туб канцелярии?

– Такой учет не ведется…

Юлиан вздохнул. Столько времени потрачено – и все зря. Были изучены письма Нактидия Гор’Наада и его писаря с приказчиком, чтобы сличить почерк. Был подговорен Кролдус, ворон из архива, подговорен тайно, чтобы не возникло вопросов от Иллы Ралмантона. Но все впустую. Кто написал то загадочное и подставное послание? Кто выкрал тубу? К тому же кто-то надушил письмо канцелярским парфюмом.

Вампиру пришла в голову мысль, и он спросил:

– К канцелярскому парфюму, Кролдус, кто имеет доступ?

– Только королевский парфюмер и канцлер, который занимается одобрением исходящей документации.

– Могут они взять печать помощника казначея?

– Парфюмер – никак нет. Канцлер – да, – увидев блеск в глазах вампира, Кролдус тут же сказал. – Однако хочу заметить, что в интересующий тебя отрезок времени наш почтенный канцлер пребывал у целебных вод озера Прафиаловы Слезы.

– Вы уверены?

Ворон с осуждением каркнул, всем своим видом подтверждая, что память его не подводит.

Понятно, думал Юлиан. Значит, во дворце есть изменник, который имел доступ и к парфюму, и к тубам, и к личной печати Нактидия Гор’Наада, которая хранилась в кабинете казначея. И это не канцлер. Престранно это все.

Вскинув голову, ворон посмотрел на Юлиана немигающим взглядом и потянул коготки к кошельку, решив, что договоренности он свои выполнил сполна. Мешочек с серебром позвенел и пропал под мантией в бездонных карманах, и так отягощенных точильными ножами, связками ключей и пеналом для кисточки и футляра с краской.

– Спасибо, Кролдус.

– Спасибо должно звенеть, – каркнул тот и спрыгнул с кресла.

Журналы были убраны на скрипящие от натуги монументальные полки. На свет из глубоких карманов мантии явилась огромная связка ключей, звякнула, и вампир с каладрием покинули архив. Громыхнула замочная скважина, и каждый направился по своим делам: Кролдус по коридору прямо ушел в библиотеку, подметая своим огромным хвостом пол, а Юлиан вернулся к Ратуше.

Что же теперь делать? След утерян. Но больше всего его мучал даже не оборвавшийся след, а то, что во дворце есть кто-то, кто знает, кто такой Юлиан и откуда он прибыл. Но почему за почти два года он не явил себя и не выдал старейшину?

С этими тревожными мыслями вампир прошел по коридорам Ратуши, украшенным изящными изразцами, под расписанным растительным орнаментом потолком, по этому роскошному и воздушному простору. Он неторопливо возвращался к залу, где проходил сбор Консулата, пока оттуда не вышел Илла Ралмантон. В последнее время эти собрания участились. Элейгия, без сомнения, вмешается в кровопролитные сражения, потому что число рабов с юга уменьшалось, а цены на них взметнулись под облака. Так или иначе, но королевству нужна война, а вот с кем: с Нор’Мастри или с его вероломным братом Нор’Эгусом – это еще предстояло выяснить.

На скамье у окна, подле совещательного зала, беззаботно похрапывал Габелий, сложив руки на объемном пузе, а рядом с ним сидел Дигоро. Он смерил подошедшего напарника колким взглядом из-под редких бровей и погрузился дальше в молитвенник Гаару, облизнув пальцы. На боку у него висела сумка с противоядиями; такая же, разве что меньше и не обшитая бахромой, была и у Юлиана.

Тот сначала встал у стенки рядом со скамьей, но Дигоро, презрительно чмокнув, убрал пышную сумку на колени и пальцем указал на место рядом с собой. С улыбкой Юлиан присел, отметив про себя, что это, вероятно, дел рук мага, который уломал их вредного соседа придержать скамью. Снова послюнявив пальцы с краской, Дигоро сделал вид, что вокруг никого нет. И вообще, никому он ничего не уступал.

Уделом же Юлиана, пока вокруг была тишина, разбавленная перешептыванием слуг, стали размышления о побеге. Уже не раз ему представлялся шанс сбежать, но после жизни уличным рабом он ожил, воспрянул духом, вдохнув роскошь дворца, и стал медленно оттаивать от тягот, которые свалились поначалу. Хотя служба у Иллы была на деле не службой, а заточением, но он себя узником не чувствовал и старался с выгодой использовать пребывание во дворце.

Главным вопросом, который уже долгое время мучил его, было предательство Вицеллия; и Юлиан искал этому логичное объяснение. Однако после разговора с архивным вороном последний след, за который отчаянно цеплялся вампир, оборвался. Похоже, что изменника во дворце уже не отыскать.

Еще можно было бы задержаться и попытаться выждать в надежде, что этот «некто» явит себя, что счастливая случайность разрешит его вопрос. Однако существовала опасность разоблачения. Немало людей из Ноэля знали, как выглядит Юлиан де Лилле Адан. И стоило бы попасть во дворец хотя бы из них: одному купцу, банкиру или гонцу, – и он пропал.

Поэтому Юлиан решил – пора уходить. Как только выпадет возможность, он проникнет в тот нищий дом со слугой Вицеллия, где таился волшебный мешок, и сбежит к реке.

Дверь зала Совета распахнулась. Зашумели мантии господ. Габелий всхрапнул, когда его толкнул в бок Дигоро, подорвался вместе с ним, и слуги Иллы приступили к своим обязанностям – охране хозяина.